Страница:
Этот взгляд не такой уж нерелигиозный, как кажется; он, на самом деле, довольно близок к буддизму и учитывает большие размеры населения в мире. Принять это - не признак сознания больного, хотя, пожалуй, сознания пессимистического. И хотя Свифт сошел с ума, это не было результатом его отвращения к своим ближним, а болезнью. Шоу тоже разделял мнение Свифта о том, что человек, каков он есть на данный момент, безнадежно неадекватен, а Шоу был достаточно здравомыслящим. Дьявол в «Человеке и Сверхчеловеке» предупреждает Дон Жуана: «Остерегайся стремления к Сверхчеловеческому. Это приводит к неразборчивому презрению к людям. Для человека лошади, собаки и кошки - чистые виды, вне нравственного мира. Ну, а для Сверхчеловека - мужчины и женщины - чистые виды тоже, и также вне нравственного мира». Но Шоу соглашается с Дон Жуаном, а не с дьяволом. Взгляды Брейди на своих ближних не доказывают, что он непременно сумасшедший или одержим злым духом. Они лишь подтверждают, что он принадлежал к «доминирующим пяти процентам». И одержимость, с которой он следовал им, удостоверяет, что он был чрезвычайно разочарованным в себе представитель этих доминирующих пяти процентов.
В этот момент в истории появляется Майра Хиндли. Она была на четыре с половиной года моложе Брейди, абсолютно нормальная типичная девочка из рабочего класса, неплохо выглядящая, склонная предпочитать светлый цвет волос и яркую помаду, интересующаяся парнями и танцами, не очень яркая; скорее, напоминающая Герти Макдауэлл из «Улисса». Она родилась в католической семье, воспитывалась протестантами и решила стать снова католичкой в шестнадцать лет. Она любила детей и животных и была без ума от своей семьи. Она была обручена, но расторгла помолвку, считая, что мальчик «незрелый». Это одна из проблем девушек рабочего класса. Ее представление о мужской привлекательности было сформировано кинофильмами и телевидением: упорные герои с волевыми подбородками, - а подростки, которых она встречала на танцплощадке, были обычными местными мальчишками без особых амбиций.
Брейди работал в Миллвордсе почти два года, когда на фирму в качестве машинистки взяли Майру Хиндли. Он мельком взглянул на нее, решил, что она просто еще одна идиотка из рабочего класса, и вернулся к своей работе. Если верить ее дневнику, он даже не говорил с ней следующие шесть месяцев. В это время она была влюбленным до безумия подростком (ей было восемнадцать лет). Запись в ее дневнике от 1 августа: «Иэн бросает на меня озорные взгляды на работе». К концу месяца: «Я надеюсь, он любит меня и однажды женится на мне». Очевидно, она заполняет свой дневник признаниями в любви Иэну без всякого воодушевления. Она гуляет с другими юношами и 5 декабря записывает, что рассталась с Эдди, потому что он встречается с другой девушкой. В течение декабря она ненавидит Иэна, потому что он грубый, неотесанный, по-дурацки говорит и теряет самообладание. «Я видела другую его сторону...» Она называет его большеголовой свиньей и «он ходит не своей обычной дорогой, чтобы позлить меня...». Но почти перед Рождеством он приглашает ее прогуляться. В Сочельник 1962 года они пили немецкое вино и шотландский виски. Позже, когда бабушка уснула, они пошли домой к Майре, - Майра жила одна со своей бабушкой, - и Майра потеряла невинность на диване в гостиной.
Очевидно, на следующий день Брейди был снова безразличным. Без сомнений, сентиментальное блаженство Майры наводило на него скуку. Несколько дней спустя он взял ее прокатиться на мотоцикле, и они выпили еще больше немецкого вина. (Брейди учил немецкий язык и надевал черные рубашки.) На достаточно раннем этапе знакомства он объяснял, что женитьба была буржуазной чепухой, и он бы не принял участие в этом; но она была готова ждать. Он звал ее Майра Гесс, и сказал ей, что она выглядит как Ирма Грес, конвоир из Белсена, которая била и стреляла в заключенных ради забавы. Он очень много рассказывал ей о Гитлере и нацизме и объяснял, что он был бунтарем против общества. Их любовная связь никогда не была совершенно удовлетворительной; он никогда не говорил, что любит ее - по той простой причине, что не любил. Она была сентиментальной идиоткой, которая не возражала, когда с нее снимали одежду, и которая была хороша для его эго. Она была рабыней, он был хозяином. Когда он сказал ей, что планирует серию ограблений рабочих касс, она восприняла это как еще одно доказательство его отваги и непредсказуемой натуры.
Все это не случилось в одну ночь. Она встретила его в январе 1961 года, стала его любовницей в январе 1962 года, уговорила свою бабушку позволить ему проводить иногда ночи в их доме осенью того же года. В апреле 1963 года он уговорил ее купить оружие для него. В Англии считается противозаконным владеть ручным оружием, пока ты не вступишь в пистолетный клуб. Майра, таким образом, присоединилась к клубу Чидл Райфл, и ухитрилась купить два пистолета у членов клуба. Она так же начала брать уроки вождения - Брейди предполагал, что они должны купить машину. Брейди купил камеру с задержкой спуска. Он фотографировал Майру в черных кружевных трусиках и обнаженной; она фотографировала Иэна, держащего в руке эрегированный пенис; затем, используя задержку спуска, они фотографировали себя во время сексуального сношения. На двух фотографиях на ее ягодицах видны следы от плетей и хлыст, висящий на стене.
Неизвестно, когда пара совершила свое первое убийство. Когда полиция расследовала их дело, начали с досье Полины Рид, шестнадцати лет, которая пропала 12 июля 1963 года в Гортоне, районе Манчестера, где жили Брейди и Майра Хиндли. Вечером этого дня она собралась одна пойти на танцы в клуб железнодорожников. Она так и не дошла до клуба, и больше ее никто не видел. Подруги видели, как она повернула на улицу, ведущую к клубу. Похоже, что ее затащили в машину. Шестнадцатилетняя девушка никогда бы не села в машину к незнакомому мужчине, тем более по пути в клуб; также не похоже, что ее затащили бы в машину летним вечером в людном районе. Если она села в машину, значит, в ней был кто-то, кого она знала - или мужчину, или женщину, либо обоих. Майра купила машину всего за два месяца до этого и жила всего в нескольких сотнях ярдов от Уайлс-стрит, где находился дом Полины Рид. Тело Полины так и не было найдено - что снова предполагает, что оно было спрятано, возможно, сожжено. Но обычный насильник редко связывается с проблемой сжигания тела.
Майра становилась все более похожей на Брейди. Сосед, который знал ее в подростковом возрасте, описал ее как «хохотушку», а менеджер в Миллуордс характеризовал ее как угрюмую и агрессивную. Букмекер, который принимал ставки Брейди, сказал о нем: «В течение четырех лет он приходил в мое заведение каждый день. И я никогда не видел его улыбающимся».
В ноябре 1963 года они избавились от подержанного зеленого «морриса». В субботу 23 ноября они угнали машину и выехали в Эштон-андер-Лайн, небольшой базарный городок недалеко от Гортона. Двенадцатилетний мальчик, Джон Килбрайд, проводил субботний день в кинотеатре, а потом пошел слоняться вокруг рыночной площади, надеясь заработать несколько пенсов, выполняя случайную работу для владельцев палаток. Начало темнеть, и с Пенинских гор спустился туман. И в этот момент дружелюбная леди высунулась из машины и спросила, не надо ли его подвезти. Это казалось более чем безопасным; он забрался внутрь. Это был последний раз, когда его видели живым.
Приблизительно два года спустя, когда тело Джона Килбрайда было выкопано в торфянике Саддлвортф, его штаны и трусы были спущены вниз до колен. Тело очень сильно разложилось, но не было никаких очевидных следов травм; мозг не был поврежден, подъязычная кость не была сломана; возможно, его задушили до смерти. Только Брейди и Майра Хиндли точно знали, как он умер и что случилось перед смертью. Единственное, что ясно - это то, что убийство было полностью спланировано и что после они не испытывали сожалений - Майра Хиндли позволила Брейди сфотографировать себя стоящую на коленях на могиле. Трудно поверить, что это было их первое убийство. В октябре 1965 года через некоторое время после ареста старший полицейский офицер Артур Бенфилд, отвечающий за это расследование, сказал прессе, что полиция рассматривала восемь исчезновений за последние три или четыре года (т.е. начиная примерно с 1961 / 1962 гг.). Но только пять имен обычно упоминали в связи с делом. Имена остальных предполагаемых жертв так и не были оглашены.
Брейди переехал на Бэннок-стрит, - по адресу Майры, - в июне 1963 года. В начале 1964 бабушке сообщили, что Бэннок-стрит подлежит сносу, а ей передают дом в новом пригороде Хаттерсли, ближе к болотистой местности... Они переехали в сентябре того года. Между тем другой двенадцатилетний мальчик исчез. 16 июня Кейт Беннетт собрался провести ночь в доме своей бабушки в Лонгсайте, районе Манчестера. Это было то место, где Брейди жил до тех пор, пока не переехал к Майре; он до сих пор регулярно навещал свою мать. Было восемь часов вечера, когда Кейт на прощанье помахал рукой маме, которая шла играть в бинго. На следующее утро его мать позвонила бабушке, чтобы забрать его (и его брата), но он не приходил. Бабушка не беспокоилась; она предполагала, что он остался дома. В семье было восемь детей, и кто-нибудь из них оставался у бабушки каждую ночь. Кейт Беннет пропал, как и Полина Рид.
В мае младшая сестра Майры, Морин, обнаружила, что беременна; отцом был шестнадцатилетний юноша, Дэвид Смит, который был не в ладах с полицией из-за нескольких мелких правонарушений. Он женился на Морин в августе. Накануне свадьбы он позвонил на Бэннок-стрит и познакомился с Иэном Брейди. Брейди проникся симпатией к шестнадцатилетнему подростку и рассказывал о Гитлере, когда они пили вино. На следующий день Майра и Брейди отвезли молодоженов на озеро, и отношения между мужчинами продолжали развиваться. Брейди увидел шанс получить еще одного поклонника. В конце концов, прирожденный лидер нуждался в более чем одном последователе...
В течение следующего месяца Смиты многое узнали о Брейди и Майре. Они переехали на Уайлс-стрит, где жила Паулин Риди. Брейди запасся большим количеством дешевого красного вина, - он обнаружил, что испанское вино дешевле немецкого, - и постепенно посвятил Дэвида Смита в свои тайны. Он подробно излагал идеи де Сада и обнаружил, что Смит - сообразительный ученик. Не составило никакого труда убедить Смита в том, что каждый бы совершал преступления, если бы не боялся - или не был бы рабом ложных нравственных принципов. Смит начал вести дневник, в котором писал: «Каждый мужчина и женщина является одним из двух, садистом или мазохистом. Всего лишь небольшая практика позволит понять, что они чувствуют». «Изнасилование - это не преступление, это состояние сознания. Убийство - это хобби, и высшее удовольствие». «Бог - это болезнь, чума, камень на шее человека... Бог - это предрассудок, рак, который разъедает мозг». «Садизм - это высшее удовольствие». Дэвид Смит был подходящим учеником; на самом деле, выдержки предполагают, что он самостоятельно создал свою философию.
Позже Брейди говорил об ограблении банков, о создании своего маленького преступного синдиката. Трудно узнать, было ли это серьезным намерением, или Брейди только повторял тактику, которую использовал для того, чтобы «обратить» Майру. Он показал Смиту два своих пистолета, и они «присматривались» к банкам и рисовали детальные планы. Но все это ни к чему не привело.
В сентябре 1964 года Брейди, Майра Хиндли и «бабушка» переехали в Хаттерсли, на Уордл-Брук-Авеню, 16, последний дом в блоке из четырех домов в растущем вдоль улицы ряду построек. Он был маленьким, но вполне вместительным для трех человек. Смит продолжал их навещать, и они обсуждали ограбления банков без действительных намерений.
В День Подарков [43]в 1965 году Брейди и Майра Хиндли убили десятилетнюю девочку, Лесли Энн Дауни, которую они подобрали на ярмарочной площади в Анкоутсе, центральном районе Манчестера. Для каждого, кто хронологически следил за делом и находил мотивацию непостижимой, это убийство подобно вспышке света, которая неожиданно все делает все ясным. В тот день Майра отвезла бабушку навестить дядю в Дьюкинфилде - как она обычно делала по субботам. Но вместо того чтобы вернуться в девять вечера, она вернулась на два часа позже, объясняя, что на дороге была снежная буря и что было бы лучше, если бы бабушка провела ночь там, где была. Бабушка возражала, ссылаясь на то, что ей придется спать на полу, но Майра была на редкость упряма и уехала назад в Хаттерсли в 11:30.
Лесли Энн Дауни пошла на ярмарку в Халм-Холл-Лэнн сразу после полудня; по дороге домой с другом она решила вернуться, чтобы посмотреть еще разок. Брейди и Майра Хиндли должны были забрать ее около шести часов. Они были намерены сделать порнографические фотографии ребенка, а затем избавиться от нее, как они избавлялись от остальных. Они записали то, что произошло, - но крайней мере, в течение первых семнадцати минут, - на пленку. Брейди спрашивал ее имя. По каким-то причинам она назвала ложную фамилию. «Я должна вернуться домой до восьми часов, честно...». Снова фоновая музыка певцов Рея Кониффа, - для того, чтобы заглушить детский голос, - Брейди и Майра Хиндли продолжали приказывать ей «положить его внутрь, положить его внутрь глубже...» Девочка кричала, плакала и просила, чтобы ее отпустили. Майра Хиндли сказала: «Тише! Заткнись, или я выйду из себя и ударю тебя». Вероятно, то, что произошло потом, не было полноценной пыткой, но чем-то, что скорее испугало девочку, чем преднамеренно ранило ее. И это единственное, что можно сказать в защиту пары. Эмлин Уильяме замечает: «Я специально подчеркиваю, что в сравнении с жестокостью, известной по слухам, настоящая относительно умеренна». Они сделали девять фотографий девочки в различных позах. Эмлин Уильяме пишет, что они напоминают балетные упражнения; она обнажена, шарф обмотан вокруг ее рта, она поднимает руки или ноги по приказу фотографа; на девятой фотографии она смотрит в камеру, и ее руки подняты в молитвенном жесте. Они были пока еще порнографами-любителями, а не садистами-маньяками, стремящимися причинить мучения. Но все же убийство былочастью плана, поскольку была мысль о теле, сожженном на болотах, которая оправдывала всю затею. Это подтверждало их чувство, что они были не просто два низкооплачиваемых офисных работника, пойманные в ловушку жизни рабочего класса, а Враги Общества, опасные революционеры. Для того чтобы оправдать это чувство, они даже отправились на болота в прохладную погоду и спали в ямах, укрытые несколькими шерстяными одеялами. Спать подобным образом было своего рода аскетическим упражнением, - но дающим смысл по их собственноймифологии. По образу жизни и действиям Брейди и Хиндли не были ни святыми, ни апостолами. Святой сидит в своей пещере и размышляет о распятии. Они размышляли о наставлениях де Сада и о телах, лежащих под ними. Дэвид Смит заметил, что после последнего убийства они выглядели изнуренными и пресыщенными, как будто сексуально удовлетворенными. Но существуют другие вещи помимо секса, которые могут привести к эмоциональному катарсису: искусство и религия, например. В то время, когда тела были выкопаны на болотах, комментатор Би-Би-Си заметил, что ходят слухи о том, что все это дело было связано с колдовством и черной магией. И в определенном отношении так и было. Они были словно служители культа черной магии, выполнявшие свою собственную богохульную церемонию. В результате они создали свою собственную религию, чем-то схожую с религией индусской секты Душителей, которая рассматривает убийство как религиозный долг.
Отправной точкой их религии был секс. И, несомненно, поэтому с такой легкостью был обращен Дэвид Смит. Среди цитат де Сада в его дневнике были длинные выдержки, переписанные из романов, подобных «Политическому авантюристу» и «Вечному Огню». Теперь оба эти романа считаются порнографическими в специальном смысле. Они просто разделяют предположение, что современный мужчина страдает от сексуальных расстройств и нуждается в книгах как вспомогательных средствах для мастурбации и что в двадцатом веке ни один горожанин «досыта не наедается» сексом. Как это может быть, если он постоянно вспоминает об этом из-за девушек в мини-юбках и рекламы нижнего белья? В книге Шоу «Майор Барбара» Андершафт говорит «Я морализировал и умирал от желания, пока однажды не поклялся, что буду сытым свободным человеком любой ценой; что ничто не сможет остановить меня, кроме пули...» Брейди, укрепленный де Садом, принял то же решение о сексе. Все, что было нужно - это вера в то, что нет ничего неправильного в том, чтобы рассматривать других люден как предметы, как мы рассматриваем животных, которых едим на ужин.
Основная вещь, которую вспоминают о Майре Хиндли в большинстве случаев, это то, что она была тихой обыкновенной девушкой с нормальными наклонностями. Ее любовь к собакам была исключительной; когда позже она услышала, что ее собственная собака умерла, когда была в руках полиции, она закричала: «Они просто шайка кровавых убийц». Это само по себе может свидетельствовать о том, что никакой реальной физической жестокости на практике по отношению к детям не было, - по крайней мере, ради самой жестокости. Ребенок предназначался в качестве «реквизита» для сексуальной оргии, подобно плети или черным кружевным трусикам. В «Хрониках убийства» я упоминал два современных случая, в которых пара предлагала подвезти молодых девушек, и женщина помогала удерживать девушку, пока мужчина насиловал ее. В случае, который произошел в Чатеме, графство Кент, в 1968 году, миссис Джойс Баллард, тридцати лет, призналась, что она заманила двенадцатилетнюю девочку в свою квартиру, чтобы се муж Роберт Баллард смог надругаться над ней. Баллард, который был увлечен книгами о пытках и колдовстве, связал девушку, вскрыл ей вены и воткнул в нее нож, затем совершил самоубийство. Жена была приговорена к трем годам тюремного заключения, женщина разделяла мужские сексуальные фантазии и получала сексуальное удовлетворение, наблюдая за изнасилованием. Это было основой взаимоотношений Брейди и Хиндли.
25 сентября 1965 года, спустя девять месяцев после исчезновения Лесли Энн Дауни, Дэвид Смит пригласил Брейди, и в ходе пьянки был посвящен в тайну Брейди. Брейди спросил, убивал ли он когда-либо кого-либо, и затем сказал: «Я убивал - трех или четырех. Тела похоронены на болотах». Он так же сказал Смиту, что однажды остановил машину на пустынной улице (Майра Хиндли должна была водить, поскольку Брейди не мог) и застрелил пассажира. В любом случае Смит не верил Брейди до конца. Но, выговорившись, Брейди поверил, что в это время Смит стал человеком, вовлеченным в убийства. Он мог сожалеть о том, что рассказал Смиту; с другой стороны, может быть, он просто хотел записать еще одного члена в секту убийц и, возможно, включил в этот список и Морин Смит тоже. (В это время их ребенок умер, и семья Смитов также переехала в Хаттерсли.)
Затем, днем позже, 6 октября, план вовлечения Смита вступил в силу. Они решили, что жертвой на этот раз будет гомосексуалист, которого они подберут в одном из гей-баров в районе Оксфорд-стрит. Где-то между 9 и 11 тем вечером они подружились с семнадцатилетним подростком, Эдвардом Эвансом, гомосексуалистом.
В 11.30 той ночью Майра Хиндли позвонила в дверной звонок квартиры Смитов. Она сказала, что у нее есть послание от матери для Морин. Несколько минут спустя она попросила Дэвида Смита проводить ее до дома. Когда они подходили к Уордл-Брук-Хауз, она попросила его зайти внутрь, чтобы забрать несколько маленьких бутылочек вина. Смит зашел на кухню, где Брейди дал ему в руки несколько бутылок, затем вышел, «чтобы отдохнуть». Через мгновение раздался громкий крик, и Майра завизжала: «Дэйв, помоги ему». Смит вбежал в гостиную и увидел Брейди, бьющего Эдварда Эванса топором. Показалось, что подростку потребовалось много времени, чтобы свалиться. Когда он, в конце концов, лежал на полу лицом вниз, Брейди нанес ему последний удар топором - он ударил задней частью топора, топорищем, чтобы избежать крови. Был шум, словно булькающий звук - смертельный треск. После этого Брейди взял шнур и задушил тело, которое все еще дергалось в конвульсиях. Он все время ругался. Двух лающих собак Майры успокоили. Брейди протянул топор Дэвиду Смиту: «Почувствуй его вес». Он хотел, чтобы Смит оставил отпечатки пальцев на рукоятке: Смит взял его, затем протянул обратно. Комната была покрыта пятнами крови. В этот момент бабушка спустилась вниз, чтобы спросить, из-за чего был весь шум. Майра крикнула в ответ, что уронила магнитофон себе на ногу. Брейди, видя, что Смит побледнел, протянул ему стакан вина. Тело лежало на полу, все трое отмывали комнату с помощью швабры и ведра воды. После этого, труп завернули в полиэтиленовую пленку. Смит заметил, что ширинка была расстегнута. Тело тащили вверх по лестнице, - Брейди шутил: «Эдди весит как мертвый», - в комнату Майры. Брейди прихрамывал; он ударился коленом, когда Эванс рухнул на пол. После этого они пили чай, и Майра вспомнила о времени, когда полицейский остановился поговорить с ней, пока Брейди закапывал тело. После этого Смит согласился вернуться на следующий день со старой ручной тележкой, чтобы перенести тело в машину. Сразу после трех Дэвид Смит ушел. Когда он пришел домой, он был смертельно бледен, он рассказал Морин, что случилось. Это Морин решила, что они должны пойти в полицию. Они ждали, пока рассветет - Смит боялся, что Брейди мог наблюдать за квартирой, готовясь напасть на него, если он сделает движение по направлению к телефону. Затем, спрятав кухонный нож и отвертку под плащ, Смит сполз по ступенькам, а за ним следовала Морин.
В 8.40 на следующее утро - 7 октября - мужчина, одетый как торговый агент пекаря, постучал в дверь дома номер 16 по Уордл-Брук-Авеню. Когда Майра Хиндли, протирая сонные глаза, подошла к двери, мужчина представился как офицер полиции и сказал, что у них есть причина подозревать, что в доме находится мертвое тело. Брейди был на диване в гостиной и писал записку, объясняющую, почему он не пойдет на работу в этот день. На нем был только халат. Старший полицейский офицер Талбот, - он был одет как торговый агент и держал пистолет наготове, - присоединился к детективу. Они потребовали разрешить им обойти дом. Подойдя к закрытой спальне, они попросили ключ. Майра сказала, что он остался на работе, и полицейские предложили доставить ее туда, чтобы забрать ключ. В этот момент Брейди сказал: «Тебе лучше рассказать им... Здесь была драка прошлой ночью. Это здесь...» Под окном в спальне лежал пластиковый сверток, очевидно, тело. В коробке из-под обуви в той же комнате были обнаружены два заряженных револьвера.
В доме были найдены улики, которых было достаточно для того, чтобы обвинить Брейди в преднамеренном убийстве Эдварда Эванса, включая дневник с записями планов, как избавиться от тела. Тетрадь также содержала имя «Джон Килбрайд». Майра Хиндли была отпущена на свободу и решила остаться со своей матерью. Четыре дня спустя она была обвинена в соучастии.
При тщательном обыске дома полиция обнаружила билет от камеры хранения в корешке молитвенника. Он привел их на Манчестерскую центральную станцию, где они обнаружили два чемодана В них, оказалось, были порнографические фотографии, записи, книги о сексе и пытках, дубинки, парики, маски и записки по ограблению банков. Фотографии включали девять фото Лесли Энн Дауни, и ее голос был слышен на записи.
Но они не сдавались и не признавались в преступлениях. Брейди продолжал утверждать, что Лесли привели в дом двое мужчин, и они же увели ее после того, как сделали снимки. Он знал, что у него нет никакого шанса избежать пожизненного заключения, но он не намеревался отступать ни на дюйм.
Через два дома от них жила двенадцатилетняя девочка, Патриция Ходжес, которая дружила с парой. Она сказала полиции, что ходила на болота вместе с ними, и ей давали пить вино. Она привела полицию к тому месту, где парковалась Майра Хиндли. Это было близко к месту под названием Холин-Браун-Нолл. Поиск начался. Метод заключался в том, чтобы искать любой клочок земли, который можно раскопать, затем воткнуть длинную палку в землю через торф и унюхать запах физического разложения. Шесть дней спустя полиция заметила кость, торчащую из куска обнаженной земли. На три фута глубже они нашли обнаженное тело Лесли Энн Дауни, ее одежду и ее обувь. Место, где был похоронен Джон Килбрайд, было найдено благодаря фотографии, на которой Майра Хиндли стояла на коленях с собакой; она подтвердила, что стояла на могиле.
На суде не было никаких сюрпризов. Пара была обвинена в трех убийствах. Большинство ужасающих моментов произошло, когда запись Лесли Энн Дауни проигрывали в здании суда. Майра Хиндли повесила голову и сказала: «Мне стыдно», но Брейди открыл упаковку жвачки и надул пузырь из одной из них. Брейди показывал характер, чтобы отомстить Смиту, делая все возможное, чтобы свалить на него убийство Лесли Энн Дауни и Эванса. Он также стремился отвечать на вопросы в педантичной манере школьного учителя, словно настаивая на своем статусе интеллектуала. Морис Ричардсон в «Обсервере» описал Майру: «Ее волосы, от природы каштановые, меняли цвета каждую неделю [заключения]. Сначала серебристо-сиреневые, затем ярко-канареечно-блондинистые. Она была большой девушкой с поразительным лицом; милый прямой нос, тонковатые изогнутые губы, достаточно тяжелый подбородок, голубые глаза. Ее полное лицо было почти красиво. В викторианскую эпоху ее бы оценили». На взгляд Ричардсона, это был случай истеричной влюбленности в психически больного человека и стремление разделить его иллюзии.
В этот момент в истории появляется Майра Хиндли. Она была на четыре с половиной года моложе Брейди, абсолютно нормальная типичная девочка из рабочего класса, неплохо выглядящая, склонная предпочитать светлый цвет волос и яркую помаду, интересующаяся парнями и танцами, не очень яркая; скорее, напоминающая Герти Макдауэлл из «Улисса». Она родилась в католической семье, воспитывалась протестантами и решила стать снова католичкой в шестнадцать лет. Она любила детей и животных и была без ума от своей семьи. Она была обручена, но расторгла помолвку, считая, что мальчик «незрелый». Это одна из проблем девушек рабочего класса. Ее представление о мужской привлекательности было сформировано кинофильмами и телевидением: упорные герои с волевыми подбородками, - а подростки, которых она встречала на танцплощадке, были обычными местными мальчишками без особых амбиций.
Брейди работал в Миллвордсе почти два года, когда на фирму в качестве машинистки взяли Майру Хиндли. Он мельком взглянул на нее, решил, что она просто еще одна идиотка из рабочего класса, и вернулся к своей работе. Если верить ее дневнику, он даже не говорил с ней следующие шесть месяцев. В это время она была влюбленным до безумия подростком (ей было восемнадцать лет). Запись в ее дневнике от 1 августа: «Иэн бросает на меня озорные взгляды на работе». К концу месяца: «Я надеюсь, он любит меня и однажды женится на мне». Очевидно, она заполняет свой дневник признаниями в любви Иэну без всякого воодушевления. Она гуляет с другими юношами и 5 декабря записывает, что рассталась с Эдди, потому что он встречается с другой девушкой. В течение декабря она ненавидит Иэна, потому что он грубый, неотесанный, по-дурацки говорит и теряет самообладание. «Я видела другую его сторону...» Она называет его большеголовой свиньей и «он ходит не своей обычной дорогой, чтобы позлить меня...». Но почти перед Рождеством он приглашает ее прогуляться. В Сочельник 1962 года они пили немецкое вино и шотландский виски. Позже, когда бабушка уснула, они пошли домой к Майре, - Майра жила одна со своей бабушкой, - и Майра потеряла невинность на диване в гостиной.
Очевидно, на следующий день Брейди был снова безразличным. Без сомнений, сентиментальное блаженство Майры наводило на него скуку. Несколько дней спустя он взял ее прокатиться на мотоцикле, и они выпили еще больше немецкого вина. (Брейди учил немецкий язык и надевал черные рубашки.) На достаточно раннем этапе знакомства он объяснял, что женитьба была буржуазной чепухой, и он бы не принял участие в этом; но она была готова ждать. Он звал ее Майра Гесс, и сказал ей, что она выглядит как Ирма Грес, конвоир из Белсена, которая била и стреляла в заключенных ради забавы. Он очень много рассказывал ей о Гитлере и нацизме и объяснял, что он был бунтарем против общества. Их любовная связь никогда не была совершенно удовлетворительной; он никогда не говорил, что любит ее - по той простой причине, что не любил. Она была сентиментальной идиоткой, которая не возражала, когда с нее снимали одежду, и которая была хороша для его эго. Она была рабыней, он был хозяином. Когда он сказал ей, что планирует серию ограблений рабочих касс, она восприняла это как еще одно доказательство его отваги и непредсказуемой натуры.
Все это не случилось в одну ночь. Она встретила его в январе 1961 года, стала его любовницей в январе 1962 года, уговорила свою бабушку позволить ему проводить иногда ночи в их доме осенью того же года. В апреле 1963 года он уговорил ее купить оружие для него. В Англии считается противозаконным владеть ручным оружием, пока ты не вступишь в пистолетный клуб. Майра, таким образом, присоединилась к клубу Чидл Райфл, и ухитрилась купить два пистолета у членов клуба. Она так же начала брать уроки вождения - Брейди предполагал, что они должны купить машину. Брейди купил камеру с задержкой спуска. Он фотографировал Майру в черных кружевных трусиках и обнаженной; она фотографировала Иэна, держащего в руке эрегированный пенис; затем, используя задержку спуска, они фотографировали себя во время сексуального сношения. На двух фотографиях на ее ягодицах видны следы от плетей и хлыст, висящий на стене.
Неизвестно, когда пара совершила свое первое убийство. Когда полиция расследовала их дело, начали с досье Полины Рид, шестнадцати лет, которая пропала 12 июля 1963 года в Гортоне, районе Манчестера, где жили Брейди и Майра Хиндли. Вечером этого дня она собралась одна пойти на танцы в клуб железнодорожников. Она так и не дошла до клуба, и больше ее никто не видел. Подруги видели, как она повернула на улицу, ведущую к клубу. Похоже, что ее затащили в машину. Шестнадцатилетняя девушка никогда бы не села в машину к незнакомому мужчине, тем более по пути в клуб; также не похоже, что ее затащили бы в машину летним вечером в людном районе. Если она села в машину, значит, в ней был кто-то, кого она знала - или мужчину, или женщину, либо обоих. Майра купила машину всего за два месяца до этого и жила всего в нескольких сотнях ярдов от Уайлс-стрит, где находился дом Полины Рид. Тело Полины так и не было найдено - что снова предполагает, что оно было спрятано, возможно, сожжено. Но обычный насильник редко связывается с проблемой сжигания тела.
Майра становилась все более похожей на Брейди. Сосед, который знал ее в подростковом возрасте, описал ее как «хохотушку», а менеджер в Миллуордс характеризовал ее как угрюмую и агрессивную. Букмекер, который принимал ставки Брейди, сказал о нем: «В течение четырех лет он приходил в мое заведение каждый день. И я никогда не видел его улыбающимся».
В ноябре 1963 года они избавились от подержанного зеленого «морриса». В субботу 23 ноября они угнали машину и выехали в Эштон-андер-Лайн, небольшой базарный городок недалеко от Гортона. Двенадцатилетний мальчик, Джон Килбрайд, проводил субботний день в кинотеатре, а потом пошел слоняться вокруг рыночной площади, надеясь заработать несколько пенсов, выполняя случайную работу для владельцев палаток. Начало темнеть, и с Пенинских гор спустился туман. И в этот момент дружелюбная леди высунулась из машины и спросила, не надо ли его подвезти. Это казалось более чем безопасным; он забрался внутрь. Это был последний раз, когда его видели живым.
Приблизительно два года спустя, когда тело Джона Килбрайда было выкопано в торфянике Саддлвортф, его штаны и трусы были спущены вниз до колен. Тело очень сильно разложилось, но не было никаких очевидных следов травм; мозг не был поврежден, подъязычная кость не была сломана; возможно, его задушили до смерти. Только Брейди и Майра Хиндли точно знали, как он умер и что случилось перед смертью. Единственное, что ясно - это то, что убийство было полностью спланировано и что после они не испытывали сожалений - Майра Хиндли позволила Брейди сфотографировать себя стоящую на коленях на могиле. Трудно поверить, что это было их первое убийство. В октябре 1965 года через некоторое время после ареста старший полицейский офицер Артур Бенфилд, отвечающий за это расследование, сказал прессе, что полиция рассматривала восемь исчезновений за последние три или четыре года (т.е. начиная примерно с 1961 / 1962 гг.). Но только пять имен обычно упоминали в связи с делом. Имена остальных предполагаемых жертв так и не были оглашены.
Брейди переехал на Бэннок-стрит, - по адресу Майры, - в июне 1963 года. В начале 1964 бабушке сообщили, что Бэннок-стрит подлежит сносу, а ей передают дом в новом пригороде Хаттерсли, ближе к болотистой местности... Они переехали в сентябре того года. Между тем другой двенадцатилетний мальчик исчез. 16 июня Кейт Беннетт собрался провести ночь в доме своей бабушки в Лонгсайте, районе Манчестера. Это было то место, где Брейди жил до тех пор, пока не переехал к Майре; он до сих пор регулярно навещал свою мать. Было восемь часов вечера, когда Кейт на прощанье помахал рукой маме, которая шла играть в бинго. На следующее утро его мать позвонила бабушке, чтобы забрать его (и его брата), но он не приходил. Бабушка не беспокоилась; она предполагала, что он остался дома. В семье было восемь детей, и кто-нибудь из них оставался у бабушки каждую ночь. Кейт Беннет пропал, как и Полина Рид.
В мае младшая сестра Майры, Морин, обнаружила, что беременна; отцом был шестнадцатилетний юноша, Дэвид Смит, который был не в ладах с полицией из-за нескольких мелких правонарушений. Он женился на Морин в августе. Накануне свадьбы он позвонил на Бэннок-стрит и познакомился с Иэном Брейди. Брейди проникся симпатией к шестнадцатилетнему подростку и рассказывал о Гитлере, когда они пили вино. На следующий день Майра и Брейди отвезли молодоженов на озеро, и отношения между мужчинами продолжали развиваться. Брейди увидел шанс получить еще одного поклонника. В конце концов, прирожденный лидер нуждался в более чем одном последователе...
В течение следующего месяца Смиты многое узнали о Брейди и Майре. Они переехали на Уайлс-стрит, где жила Паулин Риди. Брейди запасся большим количеством дешевого красного вина, - он обнаружил, что испанское вино дешевле немецкого, - и постепенно посвятил Дэвида Смита в свои тайны. Он подробно излагал идеи де Сада и обнаружил, что Смит - сообразительный ученик. Не составило никакого труда убедить Смита в том, что каждый бы совершал преступления, если бы не боялся - или не был бы рабом ложных нравственных принципов. Смит начал вести дневник, в котором писал: «Каждый мужчина и женщина является одним из двух, садистом или мазохистом. Всего лишь небольшая практика позволит понять, что они чувствуют». «Изнасилование - это не преступление, это состояние сознания. Убийство - это хобби, и высшее удовольствие». «Бог - это болезнь, чума, камень на шее человека... Бог - это предрассудок, рак, который разъедает мозг». «Садизм - это высшее удовольствие». Дэвид Смит был подходящим учеником; на самом деле, выдержки предполагают, что он самостоятельно создал свою философию.
Позже Брейди говорил об ограблении банков, о создании своего маленького преступного синдиката. Трудно узнать, было ли это серьезным намерением, или Брейди только повторял тактику, которую использовал для того, чтобы «обратить» Майру. Он показал Смиту два своих пистолета, и они «присматривались» к банкам и рисовали детальные планы. Но все это ни к чему не привело.
В сентябре 1964 года Брейди, Майра Хиндли и «бабушка» переехали в Хаттерсли, на Уордл-Брук-Авеню, 16, последний дом в блоке из четырех домов в растущем вдоль улицы ряду построек. Он был маленьким, но вполне вместительным для трех человек. Смит продолжал их навещать, и они обсуждали ограбления банков без действительных намерений.
В День Подарков [43]в 1965 году Брейди и Майра Хиндли убили десятилетнюю девочку, Лесли Энн Дауни, которую они подобрали на ярмарочной площади в Анкоутсе, центральном районе Манчестера. Для каждого, кто хронологически следил за делом и находил мотивацию непостижимой, это убийство подобно вспышке света, которая неожиданно все делает все ясным. В тот день Майра отвезла бабушку навестить дядю в Дьюкинфилде - как она обычно делала по субботам. Но вместо того чтобы вернуться в девять вечера, она вернулась на два часа позже, объясняя, что на дороге была снежная буря и что было бы лучше, если бы бабушка провела ночь там, где была. Бабушка возражала, ссылаясь на то, что ей придется спать на полу, но Майра была на редкость упряма и уехала назад в Хаттерсли в 11:30.
Лесли Энн Дауни пошла на ярмарку в Халм-Холл-Лэнн сразу после полудня; по дороге домой с другом она решила вернуться, чтобы посмотреть еще разок. Брейди и Майра Хиндли должны были забрать ее около шести часов. Они были намерены сделать порнографические фотографии ребенка, а затем избавиться от нее, как они избавлялись от остальных. Они записали то, что произошло, - но крайней мере, в течение первых семнадцати минут, - на пленку. Брейди спрашивал ее имя. По каким-то причинам она назвала ложную фамилию. «Я должна вернуться домой до восьми часов, честно...». Снова фоновая музыка певцов Рея Кониффа, - для того, чтобы заглушить детский голос, - Брейди и Майра Хиндли продолжали приказывать ей «положить его внутрь, положить его внутрь глубже...» Девочка кричала, плакала и просила, чтобы ее отпустили. Майра Хиндли сказала: «Тише! Заткнись, или я выйду из себя и ударю тебя». Вероятно, то, что произошло потом, не было полноценной пыткой, но чем-то, что скорее испугало девочку, чем преднамеренно ранило ее. И это единственное, что можно сказать в защиту пары. Эмлин Уильяме замечает: «Я специально подчеркиваю, что в сравнении с жестокостью, известной по слухам, настоящая относительно умеренна». Они сделали девять фотографий девочки в различных позах. Эмлин Уильяме пишет, что они напоминают балетные упражнения; она обнажена, шарф обмотан вокруг ее рта, она поднимает руки или ноги по приказу фотографа; на девятой фотографии она смотрит в камеру, и ее руки подняты в молитвенном жесте. Они были пока еще порнографами-любителями, а не садистами-маньяками, стремящимися причинить мучения. Но все же убийство былочастью плана, поскольку была мысль о теле, сожженном на болотах, которая оправдывала всю затею. Это подтверждало их чувство, что они были не просто два низкооплачиваемых офисных работника, пойманные в ловушку жизни рабочего класса, а Враги Общества, опасные революционеры. Для того чтобы оправдать это чувство, они даже отправились на болота в прохладную погоду и спали в ямах, укрытые несколькими шерстяными одеялами. Спать подобным образом было своего рода аскетическим упражнением, - но дающим смысл по их собственноймифологии. По образу жизни и действиям Брейди и Хиндли не были ни святыми, ни апостолами. Святой сидит в своей пещере и размышляет о распятии. Они размышляли о наставлениях де Сада и о телах, лежащих под ними. Дэвид Смит заметил, что после последнего убийства они выглядели изнуренными и пресыщенными, как будто сексуально удовлетворенными. Но существуют другие вещи помимо секса, которые могут привести к эмоциональному катарсису: искусство и религия, например. В то время, когда тела были выкопаны на болотах, комментатор Би-Би-Си заметил, что ходят слухи о том, что все это дело было связано с колдовством и черной магией. И в определенном отношении так и было. Они были словно служители культа черной магии, выполнявшие свою собственную богохульную церемонию. В результате они создали свою собственную религию, чем-то схожую с религией индусской секты Душителей, которая рассматривает убийство как религиозный долг.
Отправной точкой их религии был секс. И, несомненно, поэтому с такой легкостью был обращен Дэвид Смит. Среди цитат де Сада в его дневнике были длинные выдержки, переписанные из романов, подобных «Политическому авантюристу» и «Вечному Огню». Теперь оба эти романа считаются порнографическими в специальном смысле. Они просто разделяют предположение, что современный мужчина страдает от сексуальных расстройств и нуждается в книгах как вспомогательных средствах для мастурбации и что в двадцатом веке ни один горожанин «досыта не наедается» сексом. Как это может быть, если он постоянно вспоминает об этом из-за девушек в мини-юбках и рекламы нижнего белья? В книге Шоу «Майор Барбара» Андершафт говорит «Я морализировал и умирал от желания, пока однажды не поклялся, что буду сытым свободным человеком любой ценой; что ничто не сможет остановить меня, кроме пули...» Брейди, укрепленный де Садом, принял то же решение о сексе. Все, что было нужно - это вера в то, что нет ничего неправильного в том, чтобы рассматривать других люден как предметы, как мы рассматриваем животных, которых едим на ужин.
Основная вещь, которую вспоминают о Майре Хиндли в большинстве случаев, это то, что она была тихой обыкновенной девушкой с нормальными наклонностями. Ее любовь к собакам была исключительной; когда позже она услышала, что ее собственная собака умерла, когда была в руках полиции, она закричала: «Они просто шайка кровавых убийц». Это само по себе может свидетельствовать о том, что никакой реальной физической жестокости на практике по отношению к детям не было, - по крайней мере, ради самой жестокости. Ребенок предназначался в качестве «реквизита» для сексуальной оргии, подобно плети или черным кружевным трусикам. В «Хрониках убийства» я упоминал два современных случая, в которых пара предлагала подвезти молодых девушек, и женщина помогала удерживать девушку, пока мужчина насиловал ее. В случае, который произошел в Чатеме, графство Кент, в 1968 году, миссис Джойс Баллард, тридцати лет, призналась, что она заманила двенадцатилетнюю девочку в свою квартиру, чтобы се муж Роберт Баллард смог надругаться над ней. Баллард, который был увлечен книгами о пытках и колдовстве, связал девушку, вскрыл ей вены и воткнул в нее нож, затем совершил самоубийство. Жена была приговорена к трем годам тюремного заключения, женщина разделяла мужские сексуальные фантазии и получала сексуальное удовлетворение, наблюдая за изнасилованием. Это было основой взаимоотношений Брейди и Хиндли.
25 сентября 1965 года, спустя девять месяцев после исчезновения Лесли Энн Дауни, Дэвид Смит пригласил Брейди, и в ходе пьянки был посвящен в тайну Брейди. Брейди спросил, убивал ли он когда-либо кого-либо, и затем сказал: «Я убивал - трех или четырех. Тела похоронены на болотах». Он так же сказал Смиту, что однажды остановил машину на пустынной улице (Майра Хиндли должна была водить, поскольку Брейди не мог) и застрелил пассажира. В любом случае Смит не верил Брейди до конца. Но, выговорившись, Брейди поверил, что в это время Смит стал человеком, вовлеченным в убийства. Он мог сожалеть о том, что рассказал Смиту; с другой стороны, может быть, он просто хотел записать еще одного члена в секту убийц и, возможно, включил в этот список и Морин Смит тоже. (В это время их ребенок умер, и семья Смитов также переехала в Хаттерсли.)
Затем, днем позже, 6 октября, план вовлечения Смита вступил в силу. Они решили, что жертвой на этот раз будет гомосексуалист, которого они подберут в одном из гей-баров в районе Оксфорд-стрит. Где-то между 9 и 11 тем вечером они подружились с семнадцатилетним подростком, Эдвардом Эвансом, гомосексуалистом.
В 11.30 той ночью Майра Хиндли позвонила в дверной звонок квартиры Смитов. Она сказала, что у нее есть послание от матери для Морин. Несколько минут спустя она попросила Дэвида Смита проводить ее до дома. Когда они подходили к Уордл-Брук-Хауз, она попросила его зайти внутрь, чтобы забрать несколько маленьких бутылочек вина. Смит зашел на кухню, где Брейди дал ему в руки несколько бутылок, затем вышел, «чтобы отдохнуть». Через мгновение раздался громкий крик, и Майра завизжала: «Дэйв, помоги ему». Смит вбежал в гостиную и увидел Брейди, бьющего Эдварда Эванса топором. Показалось, что подростку потребовалось много времени, чтобы свалиться. Когда он, в конце концов, лежал на полу лицом вниз, Брейди нанес ему последний удар топором - он ударил задней частью топора, топорищем, чтобы избежать крови. Был шум, словно булькающий звук - смертельный треск. После этого Брейди взял шнур и задушил тело, которое все еще дергалось в конвульсиях. Он все время ругался. Двух лающих собак Майры успокоили. Брейди протянул топор Дэвиду Смиту: «Почувствуй его вес». Он хотел, чтобы Смит оставил отпечатки пальцев на рукоятке: Смит взял его, затем протянул обратно. Комната была покрыта пятнами крови. В этот момент бабушка спустилась вниз, чтобы спросить, из-за чего был весь шум. Майра крикнула в ответ, что уронила магнитофон себе на ногу. Брейди, видя, что Смит побледнел, протянул ему стакан вина. Тело лежало на полу, все трое отмывали комнату с помощью швабры и ведра воды. После этого, труп завернули в полиэтиленовую пленку. Смит заметил, что ширинка была расстегнута. Тело тащили вверх по лестнице, - Брейди шутил: «Эдди весит как мертвый», - в комнату Майры. Брейди прихрамывал; он ударился коленом, когда Эванс рухнул на пол. После этого они пили чай, и Майра вспомнила о времени, когда полицейский остановился поговорить с ней, пока Брейди закапывал тело. После этого Смит согласился вернуться на следующий день со старой ручной тележкой, чтобы перенести тело в машину. Сразу после трех Дэвид Смит ушел. Когда он пришел домой, он был смертельно бледен, он рассказал Морин, что случилось. Это Морин решила, что они должны пойти в полицию. Они ждали, пока рассветет - Смит боялся, что Брейди мог наблюдать за квартирой, готовясь напасть на него, если он сделает движение по направлению к телефону. Затем, спрятав кухонный нож и отвертку под плащ, Смит сполз по ступенькам, а за ним следовала Морин.
В 8.40 на следующее утро - 7 октября - мужчина, одетый как торговый агент пекаря, постучал в дверь дома номер 16 по Уордл-Брук-Авеню. Когда Майра Хиндли, протирая сонные глаза, подошла к двери, мужчина представился как офицер полиции и сказал, что у них есть причина подозревать, что в доме находится мертвое тело. Брейди был на диване в гостиной и писал записку, объясняющую, почему он не пойдет на работу в этот день. На нем был только халат. Старший полицейский офицер Талбот, - он был одет как торговый агент и держал пистолет наготове, - присоединился к детективу. Они потребовали разрешить им обойти дом. Подойдя к закрытой спальне, они попросили ключ. Майра сказала, что он остался на работе, и полицейские предложили доставить ее туда, чтобы забрать ключ. В этот момент Брейди сказал: «Тебе лучше рассказать им... Здесь была драка прошлой ночью. Это здесь...» Под окном в спальне лежал пластиковый сверток, очевидно, тело. В коробке из-под обуви в той же комнате были обнаружены два заряженных револьвера.
В доме были найдены улики, которых было достаточно для того, чтобы обвинить Брейди в преднамеренном убийстве Эдварда Эванса, включая дневник с записями планов, как избавиться от тела. Тетрадь также содержала имя «Джон Килбрайд». Майра Хиндли была отпущена на свободу и решила остаться со своей матерью. Четыре дня спустя она была обвинена в соучастии.
При тщательном обыске дома полиция обнаружила билет от камеры хранения в корешке молитвенника. Он привел их на Манчестерскую центральную станцию, где они обнаружили два чемодана В них, оказалось, были порнографические фотографии, записи, книги о сексе и пытках, дубинки, парики, маски и записки по ограблению банков. Фотографии включали девять фото Лесли Энн Дауни, и ее голос был слышен на записи.
Но они не сдавались и не признавались в преступлениях. Брейди продолжал утверждать, что Лесли привели в дом двое мужчин, и они же увели ее после того, как сделали снимки. Он знал, что у него нет никакого шанса избежать пожизненного заключения, но он не намеревался отступать ни на дюйм.
Через два дома от них жила двенадцатилетняя девочка, Патриция Ходжес, которая дружила с парой. Она сказала полиции, что ходила на болота вместе с ними, и ей давали пить вино. Она привела полицию к тому месту, где парковалась Майра Хиндли. Это было близко к месту под названием Холин-Браун-Нолл. Поиск начался. Метод заключался в том, чтобы искать любой клочок земли, который можно раскопать, затем воткнуть длинную палку в землю через торф и унюхать запах физического разложения. Шесть дней спустя полиция заметила кость, торчащую из куска обнаженной земли. На три фута глубже они нашли обнаженное тело Лесли Энн Дауни, ее одежду и ее обувь. Место, где был похоронен Джон Килбрайд, было найдено благодаря фотографии, на которой Майра Хиндли стояла на коленях с собакой; она подтвердила, что стояла на могиле.
На суде не было никаких сюрпризов. Пара была обвинена в трех убийствах. Большинство ужасающих моментов произошло, когда запись Лесли Энн Дауни проигрывали в здании суда. Майра Хиндли повесила голову и сказала: «Мне стыдно», но Брейди открыл упаковку жвачки и надул пузырь из одной из них. Брейди показывал характер, чтобы отомстить Смиту, делая все возможное, чтобы свалить на него убийство Лесли Энн Дауни и Эванса. Он также стремился отвечать на вопросы в педантичной манере школьного учителя, словно настаивая на своем статусе интеллектуала. Морис Ричардсон в «Обсервере» описал Майру: «Ее волосы, от природы каштановые, меняли цвета каждую неделю [заключения]. Сначала серебристо-сиреневые, затем ярко-канареечно-блондинистые. Она была большой девушкой с поразительным лицом; милый прямой нос, тонковатые изогнутые губы, достаточно тяжелый подбородок, голубые глаза. Ее полное лицо было почти красиво. В викторианскую эпоху ее бы оценили». На взгляд Ричардсона, это был случай истеричной влюбленности в психически больного человека и стремление разделить его иллюзии.