Уильямс Тэд. Гора из черного стекла

   Они остановились и с опаской осмотрелись. Хотя стена с дверьми, знакомая, как престарелый дядюшка, уходила все дальше от них вправо, проход вдоль стены исчез, отрезанный вторыми перилами. За перилами с этой стороны темнота была почти такой же густой, как и слева, – вдалеке пробивались слабые квадратики света. Два ряда перил тянулись вперед по бокам узкого, покрытого ковром прохода, одинокого, как висячий мост над пропастью.
   !Ксаббу уже прошел надежную широкую часть прохода и ступил на покрытую ковром узкую дорожку, он держал факел высоко, что было нелегко при его обличьи бабуина.
   – Дорожка все такая же твердая, – сообщил он. – И находится в хорошем состоянии.
   – Не пойду туда, – заявила дрожащая Эмили. – Не хочу.
   Рени тоже не очень хотелось туда идти, но тут ей пришла в голову мысль.
   – Остановитесь. Огоньки там наверху.
   Она показала на слабо светящиеся прямоугольники вдали по правой стороне.
   – Это окна, – сказала Флоримель. – Почему тебя это заинтересовало?
   – Окна светятся, – ответила Рени. – Мы впервые видим какой-то свет, кроме наших факелов.
   – Ну, и? Они слишком далеко даже чтобы определить расстояние. Мы не захватили биноклей.
   – Но впереди может быть переход, – пояснила Рени. – Возможно, пустота где-то закончится, и мы сможем попасть в следующую анфиладу залов. Это первый признак жизни в этом месте.
   Обсуждение было напряженным и могло продолжаться долго, если бы все не были измучены. !Ксаббу согласился с Рени, и даже Флоримель признала, хоть и неохотно, что есть смысл пройти дальше. Эмили и Т-четыре-Б так отчаянно возражали, что пришлось пойти на компромисс: если ничего важного не обнаружится до того времени, как необъяснимое, но абсолютно надежное чувство времени Мартины подскажет, что прошло полчаса, они повернут назад и вернутся в менее страшную часть симуляции.
   Когда маленькое войско ступило на дорожку, которая была вполне безопасной ширины и огорожена крепкими перилами, Т-четыре-Б выглядел столь жалко, что Рени начала сожалеть о своей настойчивости. Она вспомнила, что Мартина рассказывала о воздушной реке – было чрезвычайно трудно заставить Т-четыре-Б шагнуть в поток вместе с остальными и довериться течению. Может, у него какая-нибудь фобия?
   «Ладно, – подумала она. – Лучше узнать все сейчас. Возможно, это жизненно важно».
   Неуклюжий боевой робот двинулся прямо посередине трехметровой дорожки и ни за что не сдвинулся бы ни на шаг к перилам, при этом он наступал на твердую как камень поверхность, будто это был батут. Однако он издал недовольное урчание, отвергая попытки Рени поддержать его легкой беседой.
   Они прошли не больше сотни шагов, когда Мартина вдруг вцепилась в локоть Рени.
   – Я что-то чувствую, – шепотом сообщила она.
   Рени жестом остановила остальных.
   – Расскажи.
   – Что-то… кто-то. Может быть, не один. Там, впереди.
   – Нам повезло, что у нас есть ты, – задумчиво сказала Рени.
   Дорожка совсем не годилась для схватки, но главной целью их похода было найти людей, возможно, что-то узнать про это место. В конце концов, почему это должен обязательно быть враг? Если, конечно, впереди не Квон Ли… Эта мысль заставила Рени замереть. Такая встреча была крайне нежелательна сейчас, когда они устали, отчаялись, а это существо было гибким и быстрым, как кошка, и всем троим пришлось отчаянно сражаться, чтобы отбиться от него в прошлой симуляции. Хотя вряд ли, опережая их на день-два, враг стал бы прятаться в пустоте, когда у него или у нее было приспособление Грааля для прохода.
   Нет, Рени была уверена, что существо, которое они искали, либо исчезло совсем, либо нашло более уютное место в симуляции. Оно не стало бы их поджидать, так как не знало, что они пойдут следом.
   Флоримель согласилась, но не без оговорок. Еще немного поспорив шепотом, все двинулись дальше, теперь уже молча.
   Они добрались до места, напоминающего островок, – перила расходились в стороны, образуя большой овал, который походил на питона, переваривающего свой обед. Мартина снова коснулась руки Рени. Этот островок явно предназначался для беседы и пиршеств. Перила здесь были выше, повсюду вдоль них стояли пыльные шкафы, покрытый ковром пол был уставлен мягкими диванами и стульями. Несмотря на то, что сердце ее колотилось от страха и предчувствий, Рени представила себе лордов и леди в бальной комнате на официальном пикнике, возможно, тогда был день, и они могли любоваться рекой, текущей у них под ногами.
   Мартина указала на шкаф, стоящий вдоль перил, огромный, покрытый замысловатой резьбой, его медные ручки потемнели от времени. Компания бесшумно двинулась к шкафу. Когда они расположились полукругом в нескольких метрах, Рени сказала громко:
   – Мы знаем, ты там. Выходи, мы тебя не обидим.
   Последовала пауза, затем двери распахнулись так резко, что одна створка сорвалась с верхней петли и повисла на нижней. Эмили закричала. Фигура, выпрыгнувшая изнутри, размахивала чем-то длинным и острым. Рени стала винить себя за самоуверенность, но фигура остановилась, щурясь от света факелов, и подняла нож над головой.
   – У меня почти ничего нет, кроме одежды, что на мне, – объявил молодой человек, задыхаясь. – Но если вы хотите ее отнять, я дешево не уступлю.
   Незнакомец выглядел очень худым, и трудно было сказать, что белее: копна его бесцветных волос или молочного цвета лицо. Если бы глаза молодого человека не были темными, Рени подумала бы, что он альбинос. Парень махал ножом, страшным на вид и длиной с его предплечье.
   – Это Костолом, его слава, конечно, дошла до вас. И можете быть уверены, я пущу его в ход!
   – Костолом? – Рени чуть не расхохоталась.
   – Мы не собираемся причинить тебе вреда, – вмешался !Ксаббу.
   Человек выпучил глаза, увидев говорящую обезьяну, но нож не опустил. Рени внимательно посмотрела на нож – он годился разве что для резки овощей.
   – Это правда, – сказала она. – Можешь убрать свой нож.
   Юноша пристально посмотрел на Рени, оглядел ее товарищей.
   – А где ваше оружие? – спросил он немножко удивленно, но с подозрением.
   – Что, оружия захотел? – Т-четыре-Б, хотя он по-прежнему шел как канатоходец в ветреную погоду, поднял шипастые кулаки. – Иди сюда, мальчик с ножиком.
   – Прекрати, – велела ему Флоримель. – У нас нет оружия, и мы ничего от тебя не хотим, – обратилась она к незнакомцу. – Мы потерялись, вот и все.
   Подозрительность во взгляде молодого человека уменьшилась, и он явно начал размышлять над их словами. Нож немного опустился, и Рени подумала, что он, наверное, тяжелый.
   – Вы из Крыла Предвечерних Окон? – спросил он. – Я не узнаю по одежде.
   – Да, мы пришли издалека. – Рени постаралась, чтобы ее слова прозвучали как согласие, но при этом ничего не подтверждая. – Мы не знаем, где находимся, и мы услышали тебя в шкафу. Мы будем признательны за любую помощь и в свою очередь сделаем все, что сможем, для тебя.
   Его дыхание стало ровнее, он пристально посмотрел на Рени, потом аккуратно положил свой нож в ножны, висящие на поясе. Рени решила, что его одежда похожа на праздничный наряд крестьянина семнадцатого века: серые и коричневые тона, блуза с пышными рукавами и короткие брюки, на ногах мягкие ботинки, кажется, они называются мокасины.
   – Кинетесь, что не собираетесь нападать? – спросил он. – Клянетесь Строителями?
   Рени понятия не имела, кто такие Строители, но против этого тощего парня она и ее товарищи ничего не имели.
   – Мы клянемся.
   Он в последний раз сделал такой глубокий выдох, что даже было удивительно. Парень был тощ, как огородное пугало, поэтому его готовность противостоять полудюжине незнакомцев произвела на Рени большое впечатление. Но она удивилась еще больше, когда он повернулся к шкафу с открытыми дверцами и позвал:
   – Сидри, выходи, – потом повернулся к прибывшим и напомнил: – Вы дали слово.
   Вышедшая из шкафа девочка была такой же тощей и бледной, как и ее защитник, а одета в длинное серое платье с накидкой, расшитой цветами. Рени подумала, что она сестра мальчишки, но тот заявил:
   – Это моя невеста, Сидри, новообращенная Сестра Бельевого Шкафа. Я – Зекиел, ученик ножовщика или, вернее сказать, бывший ученик.
   В голосе юноши слышалась спокойная гордость, и теперь, когда появилась его возлюбленная, он не сводил с нее глаз. А вот глаза Сидри с белыми ресницами смотрели все время в пол.
   – Мы – беглецы, видите ли, нам пришлось бежать, потому что наша любовь не нравилась нашим хозяевам.
   Т-четыре-Б застонал:
   – Только не еще одна слезливая история! Я хочу попасть наконец на твердую землю.
 
   Код Дельфи. Начать здесь.
   Сейчас мы находимся в новой симуляции, что стало для нас обычным делом, к тому же мы оказались в гуще событий и людей, такой же запутанной, как и в реальной жизни. На этот раз имеются и отличия, как хорошие, так и плохие. В настоящий момент у нас есть цель – найти прибор доступа Рени, а мы с !Ксаббу, как я уже упоминала в прошлой записи, открыли у себя способность управлять системой, по крайней мере, немного. Я не могу это описать, весь процесс состоял в том, что мы общались без слов. У меня возникли разные идеи, которые нужно обдумать. В любом случае мы вошли в эту симуляцию, преследуя убийцу, но то немногое, что нам удалось узнать, не увеличило наши шансы победить этого врага, не говоря уже о более серьезных злодеях – Братстве Грааля.
   По-прежнему нет смысла беспокоиться о чем-либо, кроме тщательного планирования, а симуляция не лишена интересных моментов. Огромная заброшенная комната, единственная увиденная мною до того, как я вносила последние сведения в журнал, оказалась одной из множества подобных. Мы пробродили несколько часов по коридорам и таким же комнатам и только в конце этого пути встретили живых существ – мальчика по имени Зекиел и девочку Сидри. Мы разбили лагерь, лучше не скажешь, на широкой площадке, являющейся частью дорожки, проходящей высоко над рекой. Мы проговорили несколько часов. Они сбежали от своего народа, и мы наконец узнали, где находятся люди в этих гулких развалинах, что принесло нам некоторое облегчение. Зекиел говорит, что они пришли в эту часть дома, как он называет это место, – хотя для такого гигантского строения название не очень соответствует – как раз потому, что она необитаема. Они боялись, что религиозный орден Сидри постарается ее вернуть, потому что новообращенные передаются сестринской общине в вечное рабство и не могут ни выйти замуж, ни уйти из ордена. Парочка влюбленных ищет место, где они могли бы жить вместе достаточно свободно. Они идут в ту часть дома, которая зовется Великая Трапезная, о которой они знают, по-моему, только из старинных сказаний.
   Слушая их, я не могла не удивляться, насколько пронизаны мифами и преданиями все части Иноземья, которые мы видели.
   Когда начинаешь размышлять о создателях этого места, возникает мысль об их одержимости. Я никогда не думала, что промышленники-миллиардеры и политики-тираны могут заинтересоваться структурой сказок, но это из-за того, что я очень мало их видела.
   Ни Сидри, ни Зекиелу не может быть больше пятнадцати или шестнадцати, но они принадлежат к средневековой системе и явно считают себя взрослыми. Орден, к которому принадлежала Сидри – Сестры Бельевого Шкафа – похоже, совершает обряды, связанные, по всей видимости, с… с бельем. А гильдия Зекиела, расположенная в месте, называемом Ножи, занималась поддержанием режущих инструментов в надлежащем порядке. По описанию Зекиела, они располагались в старинном и очень большом кухонном комплексе. Для защиты себя и своей возлюбленной от бандитов и чудовищ, которыми, по его заверениям, кишат коридоры в этой заброшенной части дома, он украл один из обрядовых клинков – огромный нож для нарезания мяса с очаровательным названием Костолом. За такое преступление его наверняка разыскивают, и у меня нет оснований сомневаться в этом.
   Но мы, чужаки, до сих пор не знаем ни истинного размера здания, ни того, что лежит за его пределами. И Сидри, и Зекиел несколько озадачены таким вопросом, по всей видимости, средневековое воспитание с множеством запретов не позволяло им не только путешествовать, но и спрашивать. Мы видели признаки технологий, характерных для конца девятнадцатого – начала двадцатого века, но, как следует из рассказа Зекиела, большинство жителей живут подобно первым переселенцам в Америке, выживая благодаря тому, что могут получить от земель, с той же невинной жадностью, с какой европейские колонисты использовали неисчерпаемые ресурсы нового континента.
   За время нашего разговора мы услышали от Зекиела, который знает больше своей подружки, поскольку его жизнь была менее замкнутой, что в доме живет, по крайней мере, дюжина разных групп. Он называл некоторые из них племенами, потому что основной характеристикой им служило место, откуда они пришли, а не род занятий. Но он называл свой народ из Ножа гильдией, а некоторые группы называл Племя Закатного Окна или Племя Речного Верховья. Река, по-видимому, проходит через всю симуляцию, по крайней мере, через все здание. И это все, что знает Зекиел. Река служит для связи разных культур, хотя течет, по всей видимости, сверху вниз, поэтому годится только для путешествий вниз по течению. Все продолжительные путешествия по реке заканчиваются более долгим подъемом пешком.
   В реке есть рыба, есть рыбаки, которые всю жизнь ее ловят. У них есть и мясо – насколько я могу догадываться, коровы, свиньи и овцы пасутся в садах, расположенных на крыше дома. Сидри и Зекиел не единственные люди, кто никогда не покидал своего места. Может быть, здесь когда-то свирепствовала чума? Возможно, эти люди – выжившие потомки тех людей, которые, как в «Маске красной смерти» Эдгара По, заперлись в одном доме и никогда из него не выходили? Странно. Это – готика, сомнений нет. Мне неприятна мысль, что мы должны преследовать Квон Ли в таком лабиринте. Не представляю, как воспримут путешествие миля за милей по темным залам мои товарищи, которые в отличие от меня не привыкли к темноте.
   Обсуждение прерывается. Думаю, все хотят спать, хотя мы не знаем, сколько сейчас времени, даже по стандартам Сети. Для Т-четыре-Б и Эмили это был трудный день. Мы продолжим свои поиски завтра.
   Но я не могу не задавать себе вопрос – кто же сделал это место? То ли оно создано для отвлечения внимания, то ли кто-то из Братства готовит достаточно просторный дом, чтобы провести в нем вечность? Если верно второе, у нас с создателем дома много общего, потому что единственное существенное различие между заточением в огромном разрушающемся лабиринте или в подземной норе, как у меня, – и то и другое, безусловно, пещера, хотя и большая – это различие в степени и в деньгах. Другими словами, у меня и у создателя симуляции много общего.
   Мне такая мысль не нравится.
   Код Дельфи. Закончить здесь.
 
   – Думаешь, ты слышал о таком человеке? – спросила Рени. – Пришельце?
   Зекиел отбросил свои белые волосы со лба.
   – Я что-то слышал, госпожа, но точно не могу сказать. Незнакомка, женщина, она сказала, что пришла из Аттики? ^[20] Я мельком слышал об этом, когда мы готовились к Параду Ножей, и я не обратил внимания. Люди часто приходят издалека, особенно на Библиотечный Рынок.
   – Некоторые Сестры тоже поминали незнакомку, – тихо добавила Сидри. Даже после вечера и ночи, проведенных с ними, она избегала смотреть кому-либо в глаза. – Они говорили, что она принесет несчастья, потому что женщина из Служащих Верхней Буфетной сбежала той ночью и больше не появлялась.
   Пришло время расставаться – Зекиел и Сидри должны были уходить из мест, которые были им знакомы, а Рени с товарищами, наоборот, предполагали отправиться туда, откуда сбежали юные влюбленные. Рени взглянула на парочку, такую бесцветную, словно они выросли в пещере, но настолько поглощенную друг другом и своими планами, что Рени была уверена: встреча с чужестранцами пройдет для молодых незаметным эпизодом их романа.
   – Значит, если мы найдем этот Библиотечный Рынок, – обратилась Флоримель к Зекиелу, – мы сможем поспрашивать? Никто не сочтет нас странными?
   Зекиел пристально посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Т-четыре-Б и !Ксаббу. Его лицо расплылось в улыбке.
   – Возможно, вы могли бы поискать какую-нибудь одежду в пустых комнатах, старьевщики обычно многое находят в таких местах, а здесь, по-моему, никто не искал.
   Рени не понимала, как люди могут постоянно жить в одном доме, неважно насколько большом, и при этом не заходить в крыло дома в течение нескольких поколений. Сейчас ее не интересовали особенности сим-мира, ее занимала возможность найти шпиона.
   Зекиел и Сидри неловко потоптались на краю островка лицом к дорожке.
   – Прощайте, – сказал бледный юноша. – Спасибо.
   – Не за что, – ответила Рени. – Это вы нам помогли, рассказали столько полезного.
   Он пожал плечами:
   – Было приятно побыть с людьми, слышать приветливые голоса. Боюсь, что такого долго не будет.
   Сидри взяла его руку и сжала в своей, как человек, которого напугала похоронная процессия. Они двинулись вперед, держась за руки.
   – Где же находится этот дом? – вдогонку им спросила Рени.
   Зекиел помолчал.
   – Я был всего лишь ножовщиком, – ответил он. – Лучше задать этот вопрос кому-нибудь из Братства Библиотекарей, они понимают строение Вселенной.
   Расстроенная Рени тяжело вздохнула:
   – Да нет, я не то спрашивала. Где это место? Где этот мир?
   Теперь уже и Сидри смотрела на нее с удивлением, будто Рени решила проэкзаменовать их в дифференциальных исчислениях.
   – Нам непонятны ваши вопросы, – робко возразила девушка.
   – Где… Давайте попробуем по-другому. Когда вы доходите до конца дома, что вы там видите?
   Зекиел пожал плечами.
   – Небо, пожалуй. Звезды.
   Они помахали на прощание и снова двинулись в путь, а Рени оставалось только размышлять, где же их разговор зашел в тупик.
   Они нашли одежду двумя этажами ниже, в комнате, которую явно давно не обследовали, потому что даже паутина не имела хозяина и была забита пылью. Сундуки неустойчиво громоздились один на другом, грозя обвалиться в любой момент, но тем не менее простояли несколько лет и не рухнули. Рени и ее друзья старались быть осторожными, но первая же попытка что-нибудь тронуть привела к тому, что целая пирамида ящиков закачалась, а вслед за этим обрушилась, производя жуткий грохот.
   – Ну, теперь, – сказала Рени, – вся округа будет знать, что здесь кто-то есть.
   Флоримель вытащила толстое одеяло из развалившегося сундука, развернула его, и все увидели непонятную монограмму на стилизованном изображении фонаря.
   – Из того, что сказал юноша, ясно, что никто не удивится, увидев, как мы роемся в старом хламе.
   Она свернула одеяло и отложила в сторону. Рени нашла в одном из чемоданов кипу корсетов и вытащила один, явно сделанный на китовом усе.
   – Я знаю несколько клубов в Золотой Миле, где вы произвели бы эффект, явившись в подобном одеянии, Флоримель. Вообще-то есть и такие клубы, где Т-четыре-Б тоже имел бы успех в этом наряде.
   Рени нашла длинную синюю юбку с золотыми листьями на ней и подняла ее повыше, чтобы рассмотреть, как переливается ткань, и вдруг нахмурилась.
   – Все это здорово напоминает игру в переодевание, – сказала она. – Но ведь наша задача не только слиться с окружением, но и поймать убийцу.
   – Я это помню, – сказала Флоримель.
   – Так что же мы будем делать, если встретим ее, его или что он там такое?
   Флоримель примеряла выцветший плащ. Хотя насколько можно судить по одежде Зекиела и Сидри, наряд крестьянки с Темилюна, который был на Флоримель, не удивит местных жителей.
   – Если мы найдем шпиона, не выдав себя, мы попытаемся застать его врасплох, – сказала Флоримель. – Если это не удастся, строить планы бесполезно. Он не из тех, кто легко сдается. Мы должны одолеть его силой.
   Рени не понравилось заявление Флоримель.
   – Похоже, ты уверена, что это «он».
   Флоримель усмехнулась:
   – Это мужчина, хотя не могу похвастаться, что догадалась до того, как мы стали драться. Женская злоба ощущается по-другому.
   – Кто бы это ни был, я смертельно боюсь его.
   Флоримель угрюмо кивнула:
   – Он бы убил нас всех, если бы ему было нужно, и ни секунды не колебался бы.
   – Рени! – позвал !Ксаббу из-за горы коробок и сундуков. – Подойди посмотри!
   Рени оставила немку с коробкой вроде бы оперных перчаток. !Ксаббу восседал на открытой крышке пароходного кофра. Т-четыре-Б торжественно стоял перед ним в огромном сером одеянии, подпоясанном на талии переплетенными бело-зелеными шнурками. Шлем его выглядел абсолютно неуместно, как НЛО, сидящий на вершине горы, но когда Рени предложила его снять, Т-четыре-Б заупрямился.
   – Она права, – спокойно сказал !Ксаббу. – Мы не должны привлекать внимание, на карту поставлены наши жизни.
   Т-четыре-Б беспомощно посмотрел на Эмили, но она только усмехнулась, радуясь его смущению. Он аккуратно снял шлем с маской, всем своим видом показывая, что подчиняется вселенской несправедливости. Его длинное печальное лицо обрамляли слипшиеся жирные завитки волос. С обеих сторон от ушей назад тянулись белые полосы.
   – Полоски койота, – вызывающе ответил он на вопрос Рени, видимо, это был последний писк моды у Лос Хисатсином.
   – Дай-ка я вотру пыль в твое лицо, – предложила Рени.
   Т-четыре-Б перехватил ее руку.
   – Чего это ты удумала?
   – Ты что, собираешься разгуливать по старомодному миру с этими светящимися татуировками, всем видом показывая, что ты колдун или что-то в этом роде, и пусть они зажарят тебя у столба? Нет? Думаю, что ты этого не хочешь.
   Ворча, он позволил Рени втереть грязь в кожу его лица, которая скрыла детские татуировки.
   – А как же мой шлем? – спросил он. – Я ни за что не оставлю его здесь.
   Флоримель выглянула из-за ближайшей груды коробок.
   – Переверни его и делай вид, что собираешь подаяние на благотворительные цели. Может, в него будут бросать монетки.
   – Очень смешно, – проворчал тот.
   Мартина, на которой тоже был крестьянский наряд, как на Флоримель, не стала утруждаться его усовершенствованием; как и Рени, она надела юбку поверх спортивных брюк. Слепая поднялась со своего места на коробке:
   – Если все готовы, нам пора идти. Уже прошло полдня, а люди относятся с подозрением к чужакам, которые разгуливают по ночам.
   – Откуда ты знаешь, что сейчас день? – спросила Рени.
   – У каждого места есть свой ритм, – ответила Мартина. – Я его распознаю. А теперь – вперед.
   Направление, указанное Зекиелом, было весьма приблизительным – полдня в одном направлении и десяток этажей вниз, – но, еще не дойдя до уровня реки, они начали встречать следы пребывания людей. В коридорах попадались сложенные из плоских камней кострища, однако все, кроме следов огня, было убрано с глаз. Они слышали бормотание из красиво заделанных вентиляционных отверстий, которое могло быть просто ветром, а могло быть и отдаленными голосами.
   Рени также заметила нечто, что смогла заметить лишь благодаря тому, что это давно исчезло из их жизней: усиливающийся запах человеческого жилища, одновременно радующий и пугающий – радующий, потому что они приближались к жилищу людей; пугающий, потому что Рени вдруг поняла, что начала руководствоваться обонянием.
   «Когда я впервые вошла в Сеть и еще ощущала свой сим, я вообще не чувствовала запахов. Я только на днях говорила о том, что !Ксаббу жаловался на это же».
   Она переспросила бабуина. Он шагал на четвереньках рядом и раздумывал.
   – Да, все верно, – наконец сказал !Ксаббу. – Меня это огорчало, но потом это прошло. Вообще, похоже, что сейчас я в большой степени руководствуюсь тем, что подсказывает мне мой нос. – Он наморщил свой узкий лобик. – Но, может быть, это иллюзия. Разве я не читал на курсах в Поли, что после длительного срока пребывания в виртуальной реальности мозг начинает создавать информацию сам по себе, чтобы окружение казалось более нормальным?!
   – Ты был хорошим студентом, – сказала Рени, улыбаясь. – Но, боюсь, этого мало, чтобы объяснить все. – Она пожала плечами. – Но что же мы все-таки знаем на самом деле? Подобного окружения никогда раньше не было. Но тем не менее мы бы должны уже больше знать о том, как оно работает, что удерживает нас в Сети, как некоторые вещи, такие очевидные, как сим, могут быть нам недоступны. – Она нахмурилась, обдумывая сказанное. – Это самое странное в этом мире. Здесь нам посылают информацию напрямую в мозг, сообщают, что нет никакого подключения, никакого переключения. В этом есть смысл. Но у нас с тобой есть другой, более простой доступ, который не заглушает наши собственные чувства, а только добавляется к ним. Так как же нас дурят?
   Рени и !Ксаббу пока не имели ответа на этот вопрос. Когда группа прошла еще один длинный изнурительный марш лестницы, они обнаружили, что вышли к реке. Вода, шум которой звучал у них в ушах еще несколькими этажами выше, текла перед ними вдоль замшелого каменного пола, ширина потока была метров тридцать. Все это напоминало римский акведук, зарытый под землей. Фонарь, первый осветительный прибор, не созданный ими самими, свисал с маленького причала, начинающегося у основания лестницы. Вода была почти невидимой в слабом свете и утекала куда-то направо в темноту ночи.