Страница:
Через десять минут лихорадочных усилий он окончательно откопал фоб. Виолетта не поскупилась на самый дорогой для своего недостойного мужа, пытаясь хоть этим возвысить его. Выпуклые бронзовые узоры на крышке, позеленевшие от ржавчины, в свете фонаря напоминали мелкую рябь моря с картин импрессионистов. Лорен подцепил крышку лопатой, взял в руки фонарь и начал разглядывать то, что лежало на сгнившей сатиновой подушке.
Тело обряжено в синий костюм, расшитый золотыми нитками. Длинные ногти и волосы, короткая бородка. Плоть высохла и сморщилась, почти скелет, обтянутый кожей. Лицо с трудом, но все же можно узнать. Это действительно был Рэндал Дюденхоф.
Несмотря на затхлый запах, Лорен стал на колени, чтобы лучше рассмотреть детали. Веки сшиты мелкими швами, чтобы не раскрывались. Рэндал или нет? Лорен закрыл глаза, вспоминая. В голову лез только образ Убитого, умирающего на белых плитках коридора.
Вновь открыл глаза. Одолевали сомнения.
Взял высохшую руку и отвел в сторону. Она поддалась без всяких усилий. Пошевелил вторую — то же самое. Расстегнул пиджак, рубашку.
Под кожей со швами прощупывались куски раздробленных ребер — результат обширной раны от руля, вонзившегося в грудь. Лорен отпрянул, вдохнул свежего воздуха.
Значит, могилу он разрыл напрасно.
Если бы Убитый оказался Рэндалом, воскресшим согласно «Откровениям», тела бы здесь не было. Ведь там описано воскрешение в прежнем теле.
Допустим, в результате некоего побочного эффекта во время эксперимента на ускорителе ЛВТ прежний Рэндал перенесся в наше время. Но тогда не случилось бы той аварии на мосту Рио-Секо, не было бы похорон и высохшего тела здесь, в этом гробу.
Все очень просто. Некто Убитый — совсем другой человек, по чистой случайности похожий на Рэндала как две капли воды. Никакого чуда нет. И Бог тоже здесь ни при чем.
Лорен не знал, радоваться ему или огорчаться.
Закрыл крышку гроба, выбрался из ямы. Трактором засыпал землю обратно, разровнял и утрамбовал. Когда он приехал на ремонтную станцию Армистеда, она уже закрылась. Поставив трактор на место, Лорен бросил ключи в почтовый ящик хозяина станции и поехал домой.
Дэбра не спала, дожидалась мужа за шитьем нарядов для церковного хора. Свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь мексиканскую сосну, бросал причудливые тени на Лорена, выбивавшего пыль из одежды. Наконец-то он в своем убежище. Распахнул дверь. Из комнаты Катрины доносились мотивы Среднего Востока, пол ритмично подрагивал под низкие бухающие звуки.
Он понемногу расслаблялся. Он дома.
Да, потрудился на славу. Посмотрел на часы. Двенадцатый час. Дочерям давно пора спать.
Зазвонил телефон. Лорен снял трубку. Звонил один из родственников Киприано, Кирано Домингос, с ним Лорен был мало знаком.
— Привет, Кирано.
— Привет, Лорен. Я вот по какому делу: мне надо передать кое-что твоему брату. Ты его скоро увидишь?
— Завтра утром.
— Это хорошо. Ты не слышал, что с моим пикапом «GMC»?
— С ходу вспомнить не могу. — Лорен заподозрил неладное.
— Он очень старый, я им редко пользуюсь. Пару месяцев назад в нем полетело кольцо цилиндра.
— Вспомнил. Джерри говорил, что заменит его. — Так и есть, подумал Лорен. Придется отдуваться за своего братца.
— Он взял у меня пикап, но с тех пор я его не видел. Я дал ему двадцать баксов за ремонт.
Лорен не сомневался, что Джерри к ремонту еще не приступал. Потребуется не менее двух часов.
— Хорошо, Кирано, я напомню ему.
— Машина мне нужна к пятнице. Собираюсь поохотиться на уток в выходные.
— Понятно. Я передам Джерри.
— Извини за беспокойство.
— Ничего. Пока.
Лорен положил трубку. «Еще одна забота, — мысленно проворчал Лорен. — Непутевый братец. Как видно, солгал я пастору на исповеди, сказав, что с семьей у меня все в порядке».
Музыка все грохотала. Лорен двинулся через проходную комнату к небольшой пристройке, сделанной для Катрины пять лет назад. Попасть туда можно было только через комнату Келли. Или через окно. Что иногда, к сожалению, и проделывала его старшая дочь с мальчишескими замашками.
Свою дверь она оклеила рекламными плакатами с бравыми мускулистыми молодчиками в джинсах «Рэнглер». Из-за двери неслись диссонирующие завывания какой-то арабской волынки. Лорен постучал.
— Пора спать! — крикнул он.
Волынка и барабаны притихли, послышался смех. Дверь открылась, улыбаясь, вышла Небесная со школьным портфелем в одной руке и джинсовой курткой в другой, за ней Катрина и Келли.
— Привет, шеф Хаун, — поздоровалась Небесная. Взглянув на грязную одежду Лорена, посерьезнела. — Где это вы так вымазались?
— Ты очень наблюдательна.
— Что вы делали?
— Так, кое-что. Это связано с моей работой.
— Подпишите петицию?
— Посмотрим вначале.
Через комнату Келли они прошли в гостиную.
— Обращение к сенаторам, — пояснила Небесная, — чтобы не заключали торгового соглашение с Англией до тех пор, пока Великобритания не будет выполнять конвенцию 1972 года об охране окружающей среды.
— Что за конвенция?
Небесная порылась в портфеле и достала помятые листки.
— Англичане сбрасывают в Атлантику вредные отходы, содержащие тяжелые металлы, ядовитые фториды, ртуть и радиоактивные вещества. Снова начали. Одно время это прекратилось, видимо, для отвода глаз, просто решили подождать, пока успокоится общественное мнение. А теперь опять взялись за свое, загрязняют побережье Ирландии.
— Да, не делает им чести.
Лорен прочитал короткий и простой текст. Убедительно.
— Миссис Хаун уже подписала, — сообщила Небесная.
— Я тоже подпишу. — Лорен извлек из кармана ручку, положил петицию на услужливо подставленный Небесной учебник алгебры и поставил подпись.
— Благодарю вас, — одарила она Лорена прелестной улыбкой. Катрина и Келли пошли провожать ее до двери.
Раньше, бывало, вспомнил Лорен, он подписывал только петиции местного значения: об установке фонарей около школы, о недопустимости сноса исторического здания, о закрытии заведения Конни Дювашель. Теперь же пошли петиции общенационального масштаба, часто затрагивая международную политику. В поддержку соглашения о пластмассах, о запрещении всяких вредных производств, против радиоактивных отходов, требование закрыть оленье ранчо Сэма Тор-рея, поддержка малых народностей Центральной Америки и Африки... Список можно продолжать бесконечно. Обо всех мировых проблемах жители Аточи узнавали со скоростью света. Весь мир опутан спутниковой связью.
Лорен восхищался Небесной, ее острым умом, чувством долга, не по годам обширными знаниями. Самая замечательная из всех девочек, когда-либо им виденных. Выросла бы она такой, если бы была его дочерью? Сомнительно. Она лишена настоящего детства, потому и повзрослела.
Катрине и Келли Лорен всеми силами старался обеспечить беззаботное детство. Совершенно безопасное, такое, каким оно и должно быть в его понимании у счастливых детей. Он, как сторожевая собака, охраняет их от малейших неприятностей. Ради их безоблачной жизни Лорен готов на все. Может быть, и на грех.
— Сколько времени?
— Почти двенадцать. — Услышав его голос, она перестала осторожничать.
Лорен приподнялся на локоть.
— Репетиции еще будут?
— Нет. — Она стала раздеваться. — Сегодня мы ходили к Луису Джонсону. Выпили кофе, поговорили.
— Как дела в хоре?
— Отлично, если не считать несносного норова сопрано.
Лорен, улыбаясь, положил голову на подушку. В Аточе, к сожалению, была только одна женщина с голосом, подходящим для солирования, Санди Оделл. Об этом знали все, в том числе и она сама.
— Наступает ее звездный час, — рассуждала Дэбра, развешивая одежду на крючки на дверце шкафа. — Она не потерпит конкуренции. Если она в этот раз не станет примой, другого шанса у нее не появится.
— Ее Фил до сих пор безработный.
— А пособие по безработице ему скоро перестанут платить. Она работает не только в хоре. Если бы не помощь от фонда для бедных, им пришлось бы совсем туго. — Дэбра надела ночную рубашку, оправила ее на бедрах. — Я думала, музыкальный руководитель сегодня проткнет ее своей дирижерской палочкой.
— За последние два дня и так немало дрались.
Лорен дотянулся к ней, поцеловал, задержавшись чуть дольше, чем при обычном поцелуе-клевке перед сном, и снова опустил голову на подушку. Губы жены пахли кофе. В ее очках, которые она не успела снять, смутно отражались очертания его лица, освещенного лишь тусклым светом звезд из окна. Лорен обнял ее, ощущая теплую плоть под тонкой материей ночной рубашки. Вспомнил юную Ами Робертс. Воспоминания расцветились яркими красками, рождая желание, возбуждая эротическое настроение с каждым новым штрихом.
— Ты, кажется, не особенно хочешь спать? — вкрадчиво поинтересовался Лорен.
— Да, слишком много кофе выпила.
Он снова поцеловал Дэбру. Она обняла его за шею. Лорен прильнул сильнее, продолжая целовать.
— Мои очки запотели, — засмеялась Дэбра.
Лорен быстро снял их и положил на прикроватный столик. Снова долгий поцелуй. Ее руки ласково прикасались к нему, жаждая продолжения.
— Сейчас вернусь. — Дэбра встала с кровати и удалилась в ванную.
В ожидании Лорен лег на спину, подложив руки под голову. Настойчивое желание отдавалось во всем его теле, в восставшей мужской плоти. С волнующими подробностями вспоминал он Ами Робертс и прочих горячих женщин, когда-то доставивших ему немало удовольствия. Эйлин, секретаршу мэра. Маленькую блондинку из заведения Конни Дювашель в таких разнообразных позах, что казалось, вместо суставов у нее шарниры; вспомнил, с какой ловкостью она надевала ему презерватив...
Дэбра не молода и не столь искусна в любовных играх, но все же достаточно страстна. С ней Лорену уютнее. Перебесился, и хватит акробатики в постели, размышлял он. Хорошая жена важнее.
Покой и надежность обволакивали приятным теплом. Лорен твердо знал: здесь его тихий приют. Ни на что не променяет.
— Лорен Хаун, — буркнул он сонно. Дэбра перевернулась на другой бок и вновь глубоко задышала.
— Это Алан Лондон.
— Слушаю. — Лорен посмотрел на часы. Вспомнил, что доктор Лондон — медицинский эксперт в Альбукерке.
— Кажется, я звоню слишком поздно?
— Ничего, мне не привыкать.
Лондон закашлялся как заядлый курильщик. Там все стараются побольше курить, чтобы не чувствовать запахи формальдегида и трупов.
— Ваш Убитый исчез, — сообщил он, откашлявшись.
— Вы хотите сказать, — решил сострить Лорен, — что труп смылся.
— Так точно.
— Уж не похоронили ли вы его по ошибке?
— Нет. — Лондон говорил без тени юмора. — Всего несколько часов назад он еще находился здесь. Может быть, кто-то прошел мимо ассистентов в холодильник — комнату, где хранились трупы, и вынес тело.
— Вы не шутите? — Лорен сел на кровати. Дэбра мгновенно проснулась. — Ничего не понимаю.
— Я тоже. Потому и звоню, чтобы посоветоваться с вами.
— А что с отпечатками пальцев, они не исчезли?
— Я сразу подумал об этом и проверил. Они сохранились и в компьютере, и на карточке. Фотографии тоже целы.
— У меня тоже есть его фотографии. Так что все еще возможно установить его личность.
— Если только отпечатки хранятся в картотеке. — Лондон снова закашлял. — Или если кто-нибудь опознает его по фотографиям.
— К чему тогда красть труп?
— Это еще не все, — смущенно добавил Лондон. — Внутренние органы тоже пропали.
— И органы?
— При вскрытии мы извлекли его внутренние органы и мозг. Образцы тканей послали к цитологам в лабораторию, этажом выше. Остатки хранились в холодильнике в банках.
— А банки на месте?
— Да, — почти выкрикнул Лондон. — Банки пока на месте. Пустые. И образцы крови исчезли.
— Органы и кровь, — плохо соображая, повторил Лорен. Взглянул на Дэбру. Та внимательно прислушивалась.
— Более того. Формальдегид в банках, ранее окрашенный кровью, обесцветился. Значит, кто-то вылил оттуда формальдегид и залил чистый.
— Может, просто заменили банки?
— Может быть. Не знаю, что и думать. — Лондон снова закашлялся, затем добавил. — Но этикетки на банках остались. Бирка, которая была привязана к пальцу на ноге трупа, тоже на месте.
У Лорена внутри все похолодело. Пока ему не сообщили эту подробность, все происшедшее представлялось немного комичным. Некие субъекты с шумопоглощающими подошвами тайно проникли в здание медицинской экспертизы, взвалили труп на плечо, поменяли банки с формальдегидом и незаметно удалились. Как в обычном фильме ужасов. Теперь же все выглядело иначе. Зароились мысли о ловких ребятах из ЦРУ, об НЛО и Черном человеке, в которых верят некоторые чудаки. Оставить на месте надписи... В голове не укладывается.
В телефонной трубке послышался щелчок. Подслушивают?
Жуткие подозрения отозвались в голове полицейского мутной волной.
Надо быть поосторожнее.
— Когда он исчез? — спросил Лорен.
— Труп? В четыре тридцать, когда заступила новая смена, он был на месте. Вечером к нам доставили человека, погибшего под колесами автомобиля, и ассистент Эскубель стал искать свободный ящик. Обычно он смотрит по списку, но сегодня просто начал один за другим проверять ящики с трупами, пока не нашел свободный. И заметил там бирку. А труп исчез.
— Когда это случилось?
— Приблизительно в восемь тридцать.
Лорен ощущал себя пилотом, пробивавшимся сквозь густые облака. Трудно в чем-либо разобраться. В восемь тридцать он как раз закапывал гроб Рэндала Дюденхофа.
Надо исключить хотя бы некоторые версии.
— В остальные ящики тоже заглянули? — спросил Лорен.
— Конечно. Тела нет нигде.
— В холодильник заходил кто-нибудь, кроме вас и ассистента?
— Никто. Чтобы пройти туда, надо пройти мимо Эскубеля. Можно, правда, пройти и прямо через пожарный выход, но та дверь заперта.
— Да! — послышался голос Эскубеля, находившегося рядом с Лондоном. — Я обязательно увидел бы прошедшего туда человека. А если бы попытались войти через запасной вход, то услышал бы.
— Кроме того, — добавил Лондон, — из цитологической лаборатории тоже исчезли образцы тканей Убитого. А это на другом этаже.
— Чертовщина! — крикнул Эскубель.
— Понимаете, пропажа бросает тень на моего ассистента. — Тут Лондон снова зашелся в приступе кашля, заглушавшего протестующие крики Эскубеля.
Лорен представил себе, как они курят кубинские сигары во время вскрытия, кашляя в чью-то брюшную полость.
— Конечно, я верю Эскубелю, — откашлявшись, продолжил Лондон, видимо, больше из уважения к ассистенту. — Я не хотел бы, чтобы его или кого-либо другого подозревали в воровстве. Поэтому, если у вас кто-то есть на заметке, сообщите в наше учреждение, чтобы избавить их от лишних волнений.
— Я хочу знать вора! — неистовствовал Эскубель. — Я убью падлу!
— Если его найдут, — добавил Лондон.
— Хорошо, — произнес Лорен. — Как только что-нибудь прояснится, я обязательно сообщу вам.
— Мы размножим отпечатки, сделаем копии. А вообще все очень странно. Как будто трупа и не существовало вовсе.
Закончив разговор, Лорен долго задумчиво смотрел в потолок.
Как будто он и не существовал, думал он. Может быть, и в самом деле?
Попахивало чертовщиной.
Глава 12
Тело обряжено в синий костюм, расшитый золотыми нитками. Длинные ногти и волосы, короткая бородка. Плоть высохла и сморщилась, почти скелет, обтянутый кожей. Лицо с трудом, но все же можно узнать. Это действительно был Рэндал Дюденхоф.
Несмотря на затхлый запах, Лорен стал на колени, чтобы лучше рассмотреть детали. Веки сшиты мелкими швами, чтобы не раскрывались. Рэндал или нет? Лорен закрыл глаза, вспоминая. В голову лез только образ Убитого, умирающего на белых плитках коридора.
Вновь открыл глаза. Одолевали сомнения.
Взял высохшую руку и отвел в сторону. Она поддалась без всяких усилий. Пошевелил вторую — то же самое. Расстегнул пиджак, рубашку.
Под кожей со швами прощупывались куски раздробленных ребер — результат обширной раны от руля, вонзившегося в грудь. Лорен отпрянул, вдохнул свежего воздуха.
Значит, могилу он разрыл напрасно.
Если бы Убитый оказался Рэндалом, воскресшим согласно «Откровениям», тела бы здесь не было. Ведь там описано воскрешение в прежнем теле.
Допустим, в результате некоего побочного эффекта во время эксперимента на ускорителе ЛВТ прежний Рэндал перенесся в наше время. Но тогда не случилось бы той аварии на мосту Рио-Секо, не было бы похорон и высохшего тела здесь, в этом гробу.
Все очень просто. Некто Убитый — совсем другой человек, по чистой случайности похожий на Рэндала как две капли воды. Никакого чуда нет. И Бог тоже здесь ни при чем.
Лорен не знал, радоваться ему или огорчаться.
Закрыл крышку гроба, выбрался из ямы. Трактором засыпал землю обратно, разровнял и утрамбовал. Когда он приехал на ремонтную станцию Армистеда, она уже закрылась. Поставив трактор на место, Лорен бросил ключи в почтовый ящик хозяина станции и поехал домой.
Дэбра не спала, дожидалась мужа за шитьем нарядов для церковного хора. Свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь мексиканскую сосну, бросал причудливые тени на Лорена, выбивавшего пыль из одежды. Наконец-то он в своем убежище. Распахнул дверь. Из комнаты Катрины доносились мотивы Среднего Востока, пол ритмично подрагивал под низкие бухающие звуки.
Он понемногу расслаблялся. Он дома.
Да, потрудился на славу. Посмотрел на часы. Двенадцатый час. Дочерям давно пора спать.
Зазвонил телефон. Лорен снял трубку. Звонил один из родственников Киприано, Кирано Домингос, с ним Лорен был мало знаком.
— Привет, Кирано.
— Привет, Лорен. Я вот по какому делу: мне надо передать кое-что твоему брату. Ты его скоро увидишь?
— Завтра утром.
— Это хорошо. Ты не слышал, что с моим пикапом «GMC»?
— С ходу вспомнить не могу. — Лорен заподозрил неладное.
— Он очень старый, я им редко пользуюсь. Пару месяцев назад в нем полетело кольцо цилиндра.
— Вспомнил. Джерри говорил, что заменит его. — Так и есть, подумал Лорен. Придется отдуваться за своего братца.
— Он взял у меня пикап, но с тех пор я его не видел. Я дал ему двадцать баксов за ремонт.
Лорен не сомневался, что Джерри к ремонту еще не приступал. Потребуется не менее двух часов.
— Хорошо, Кирано, я напомню ему.
— Машина мне нужна к пятнице. Собираюсь поохотиться на уток в выходные.
— Понятно. Я передам Джерри.
— Извини за беспокойство.
— Ничего. Пока.
Лорен положил трубку. «Еще одна забота, — мысленно проворчал Лорен. — Непутевый братец. Как видно, солгал я пастору на исповеди, сказав, что с семьей у меня все в порядке».
Музыка все грохотала. Лорен двинулся через проходную комнату к небольшой пристройке, сделанной для Катрины пять лет назад. Попасть туда можно было только через комнату Келли. Или через окно. Что иногда, к сожалению, и проделывала его старшая дочь с мальчишескими замашками.
Свою дверь она оклеила рекламными плакатами с бравыми мускулистыми молодчиками в джинсах «Рэнглер». Из-за двери неслись диссонирующие завывания какой-то арабской волынки. Лорен постучал.
— Пора спать! — крикнул он.
Волынка и барабаны притихли, послышался смех. Дверь открылась, улыбаясь, вышла Небесная со школьным портфелем в одной руке и джинсовой курткой в другой, за ней Катрина и Келли.
— Привет, шеф Хаун, — поздоровалась Небесная. Взглянув на грязную одежду Лорена, посерьезнела. — Где это вы так вымазались?
— Ты очень наблюдательна.
— Что вы делали?
— Так, кое-что. Это связано с моей работой.
— Подпишите петицию?
— Посмотрим вначале.
Через комнату Келли они прошли в гостиную.
— Обращение к сенаторам, — пояснила Небесная, — чтобы не заключали торгового соглашение с Англией до тех пор, пока Великобритания не будет выполнять конвенцию 1972 года об охране окружающей среды.
— Что за конвенция?
Небесная порылась в портфеле и достала помятые листки.
— Англичане сбрасывают в Атлантику вредные отходы, содержащие тяжелые металлы, ядовитые фториды, ртуть и радиоактивные вещества. Снова начали. Одно время это прекратилось, видимо, для отвода глаз, просто решили подождать, пока успокоится общественное мнение. А теперь опять взялись за свое, загрязняют побережье Ирландии.
— Да, не делает им чести.
Лорен прочитал короткий и простой текст. Убедительно.
— Миссис Хаун уже подписала, — сообщила Небесная.
— Я тоже подпишу. — Лорен извлек из кармана ручку, положил петицию на услужливо подставленный Небесной учебник алгебры и поставил подпись.
— Благодарю вас, — одарила она Лорена прелестной улыбкой. Катрина и Келли пошли провожать ее до двери.
Раньше, бывало, вспомнил Лорен, он подписывал только петиции местного значения: об установке фонарей около школы, о недопустимости сноса исторического здания, о закрытии заведения Конни Дювашель. Теперь же пошли петиции общенационального масштаба, часто затрагивая международную политику. В поддержку соглашения о пластмассах, о запрещении всяких вредных производств, против радиоактивных отходов, требование закрыть оленье ранчо Сэма Тор-рея, поддержка малых народностей Центральной Америки и Африки... Список можно продолжать бесконечно. Обо всех мировых проблемах жители Аточи узнавали со скоростью света. Весь мир опутан спутниковой связью.
Лорен восхищался Небесной, ее острым умом, чувством долга, не по годам обширными знаниями. Самая замечательная из всех девочек, когда-либо им виденных. Выросла бы она такой, если бы была его дочерью? Сомнительно. Она лишена настоящего детства, потому и повзрослела.
Катрине и Келли Лорен всеми силами старался обеспечить беззаботное детство. Совершенно безопасное, такое, каким оно и должно быть в его понимании у счастливых детей. Он, как сторожевая собака, охраняет их от малейших неприятностей. Ради их безоблачной жизни Лорен готов на все. Может быть, и на грех.
* * *
Заслышав шорох, Лорен за полсекунды очнулся от крепкого сна. Полицейский рефлекс. В спальню тихонько кралась Дэбра, стараясь не потревожить мужа.— Сколько времени?
— Почти двенадцать. — Услышав его голос, она перестала осторожничать.
Лорен приподнялся на локоть.
— Репетиции еще будут?
— Нет. — Она стала раздеваться. — Сегодня мы ходили к Луису Джонсону. Выпили кофе, поговорили.
— Как дела в хоре?
— Отлично, если не считать несносного норова сопрано.
Лорен, улыбаясь, положил голову на подушку. В Аточе, к сожалению, была только одна женщина с голосом, подходящим для солирования, Санди Оделл. Об этом знали все, в том числе и она сама.
— Наступает ее звездный час, — рассуждала Дэбра, развешивая одежду на крючки на дверце шкафа. — Она не потерпит конкуренции. Если она в этот раз не станет примой, другого шанса у нее не появится.
— Ее Фил до сих пор безработный.
— А пособие по безработице ему скоро перестанут платить. Она работает не только в хоре. Если бы не помощь от фонда для бедных, им пришлось бы совсем туго. — Дэбра надела ночную рубашку, оправила ее на бедрах. — Я думала, музыкальный руководитель сегодня проткнет ее своей дирижерской палочкой.
— За последние два дня и так немало дрались.
Лорен дотянулся к ней, поцеловал, задержавшись чуть дольше, чем при обычном поцелуе-клевке перед сном, и снова опустил голову на подушку. Губы жены пахли кофе. В ее очках, которые она не успела снять, смутно отражались очертания его лица, освещенного лишь тусклым светом звезд из окна. Лорен обнял ее, ощущая теплую плоть под тонкой материей ночной рубашки. Вспомнил юную Ами Робертс. Воспоминания расцветились яркими красками, рождая желание, возбуждая эротическое настроение с каждым новым штрихом.
— Ты, кажется, не особенно хочешь спать? — вкрадчиво поинтересовался Лорен.
— Да, слишком много кофе выпила.
Он снова поцеловал Дэбру. Она обняла его за шею. Лорен прильнул сильнее, продолжая целовать.
— Мои очки запотели, — засмеялась Дэбра.
Лорен быстро снял их и положил на прикроватный столик. Снова долгий поцелуй. Ее руки ласково прикасались к нему, жаждая продолжения.
— Сейчас вернусь. — Дэбра встала с кровати и удалилась в ванную.
В ожидании Лорен лег на спину, подложив руки под голову. Настойчивое желание отдавалось во всем его теле, в восставшей мужской плоти. С волнующими подробностями вспоминал он Ами Робертс и прочих горячих женщин, когда-то доставивших ему немало удовольствия. Эйлин, секретаршу мэра. Маленькую блондинку из заведения Конни Дювашель в таких разнообразных позах, что казалось, вместо суставов у нее шарниры; вспомнил, с какой ловкостью она надевала ему презерватив...
Дэбра не молода и не столь искусна в любовных играх, но все же достаточно страстна. С ней Лорену уютнее. Перебесился, и хватит акробатики в постели, размышлял он. Хорошая жена важнее.
Покой и надежность обволакивали приятным теплом. Лорен твердо знал: здесь его тихий приют. Ни на что не променяет.
* * *
Телефонный звонок вырвал Лорен из ночных грез, глубокого и умиротворенного сна после супружеских утех. Он еле нащупал трубку.— Лорен Хаун, — буркнул он сонно. Дэбра перевернулась на другой бок и вновь глубоко задышала.
— Это Алан Лондон.
— Слушаю. — Лорен посмотрел на часы. Вспомнил, что доктор Лондон — медицинский эксперт в Альбукерке.
— Кажется, я звоню слишком поздно?
— Ничего, мне не привыкать.
Лондон закашлялся как заядлый курильщик. Там все стараются побольше курить, чтобы не чувствовать запахи формальдегида и трупов.
— Ваш Убитый исчез, — сообщил он, откашлявшись.
— Вы хотите сказать, — решил сострить Лорен, — что труп смылся.
— Так точно.
— Уж не похоронили ли вы его по ошибке?
— Нет. — Лондон говорил без тени юмора. — Всего несколько часов назад он еще находился здесь. Может быть, кто-то прошел мимо ассистентов в холодильник — комнату, где хранились трупы, и вынес тело.
— Вы не шутите? — Лорен сел на кровати. Дэбра мгновенно проснулась. — Ничего не понимаю.
— Я тоже. Потому и звоню, чтобы посоветоваться с вами.
— А что с отпечатками пальцев, они не исчезли?
— Я сразу подумал об этом и проверил. Они сохранились и в компьютере, и на карточке. Фотографии тоже целы.
— У меня тоже есть его фотографии. Так что все еще возможно установить его личность.
— Если только отпечатки хранятся в картотеке. — Лондон снова закашлял. — Или если кто-нибудь опознает его по фотографиям.
— К чему тогда красть труп?
— Это еще не все, — смущенно добавил Лондон. — Внутренние органы тоже пропали.
— И органы?
— При вскрытии мы извлекли его внутренние органы и мозг. Образцы тканей послали к цитологам в лабораторию, этажом выше. Остатки хранились в холодильнике в банках.
— А банки на месте?
— Да, — почти выкрикнул Лондон. — Банки пока на месте. Пустые. И образцы крови исчезли.
— Органы и кровь, — плохо соображая, повторил Лорен. Взглянул на Дэбру. Та внимательно прислушивалась.
— Более того. Формальдегид в банках, ранее окрашенный кровью, обесцветился. Значит, кто-то вылил оттуда формальдегид и залил чистый.
— Может, просто заменили банки?
— Может быть. Не знаю, что и думать. — Лондон снова закашлялся, затем добавил. — Но этикетки на банках остались. Бирка, которая была привязана к пальцу на ноге трупа, тоже на месте.
У Лорена внутри все похолодело. Пока ему не сообщили эту подробность, все происшедшее представлялось немного комичным. Некие субъекты с шумопоглощающими подошвами тайно проникли в здание медицинской экспертизы, взвалили труп на плечо, поменяли банки с формальдегидом и незаметно удалились. Как в обычном фильме ужасов. Теперь же все выглядело иначе. Зароились мысли о ловких ребятах из ЦРУ, об НЛО и Черном человеке, в которых верят некоторые чудаки. Оставить на месте надписи... В голове не укладывается.
В телефонной трубке послышался щелчок. Подслушивают?
Жуткие подозрения отозвались в голове полицейского мутной волной.
Надо быть поосторожнее.
— Когда он исчез? — спросил Лорен.
— Труп? В четыре тридцать, когда заступила новая смена, он был на месте. Вечером к нам доставили человека, погибшего под колесами автомобиля, и ассистент Эскубель стал искать свободный ящик. Обычно он смотрит по списку, но сегодня просто начал один за другим проверять ящики с трупами, пока не нашел свободный. И заметил там бирку. А труп исчез.
— Когда это случилось?
— Приблизительно в восемь тридцать.
Лорен ощущал себя пилотом, пробивавшимся сквозь густые облака. Трудно в чем-либо разобраться. В восемь тридцать он как раз закапывал гроб Рэндала Дюденхофа.
Надо исключить хотя бы некоторые версии.
— В остальные ящики тоже заглянули? — спросил Лорен.
— Конечно. Тела нет нигде.
— В холодильник заходил кто-нибудь, кроме вас и ассистента?
— Никто. Чтобы пройти туда, надо пройти мимо Эскубеля. Можно, правда, пройти и прямо через пожарный выход, но та дверь заперта.
— Да! — послышался голос Эскубеля, находившегося рядом с Лондоном. — Я обязательно увидел бы прошедшего туда человека. А если бы попытались войти через запасной вход, то услышал бы.
— Кроме того, — добавил Лондон, — из цитологической лаборатории тоже исчезли образцы тканей Убитого. А это на другом этаже.
— Чертовщина! — крикнул Эскубель.
— Понимаете, пропажа бросает тень на моего ассистента. — Тут Лондон снова зашелся в приступе кашля, заглушавшего протестующие крики Эскубеля.
Лорен представил себе, как они курят кубинские сигары во время вскрытия, кашляя в чью-то брюшную полость.
— Конечно, я верю Эскубелю, — откашлявшись, продолжил Лондон, видимо, больше из уважения к ассистенту. — Я не хотел бы, чтобы его или кого-либо другого подозревали в воровстве. Поэтому, если у вас кто-то есть на заметке, сообщите в наше учреждение, чтобы избавить их от лишних волнений.
— Я хочу знать вора! — неистовствовал Эскубель. — Я убью падлу!
— Если его найдут, — добавил Лондон.
— Хорошо, — произнес Лорен. — Как только что-нибудь прояснится, я обязательно сообщу вам.
— Мы размножим отпечатки, сделаем копии. А вообще все очень странно. Как будто трупа и не существовало вовсе.
Закончив разговор, Лорен долго задумчиво смотрел в потолок.
Как будто он и не существовал, думал он. Может быть, и в самом деле?
Попахивало чертовщиной.
Глава 12
Жаркий не по сезону ветер, нещадно дувший из Мексики, вздымал пыль, гнал перекати-поле, скапливая у заборов, высушивал последние остатки живительной влаги. Наверное, лесные пожары скоро усилятся. Не обращая внимания на путающихся под ногами лающих дворняжек, Лорен приблизился к пикапу «GMC», который стоял рядом с жилым прицепом-вагончиком Джерри.
Мысли Лорена кружились вокруг могилы Рэндала Дюденхофа. Подмывало снова разрыть ее, убедиться, что тело на месте.
"GMG оказался дряхлым, почти изъеденным ржавчиной, щели забиты пылью. Лорен открыл капот, осмотрел двигатель. Свечи сняты, колец на поршнях нет. Обошел машину, заглянул в салон сзади. Внутри на тряпке разложены инструменты и свечи. Похоже, они лежат так уже месяца два. Лорен захлопнул капот.
Из вагончика вышел Джерри, поправляя узел галстука. Черные кудрявые волосы вмиг растрепало ветром.
— Это машина Кирано, — пояснил Джерри, — я ее ремонтирую.
— Знаю. Он мне вчера звонил.
— Зачем?
— Машина нужна ему к пятнице. Постарайся отремонтировать. Он собирается на уток.
— Ладно.
— Успеешь? — Противный, ни на минуту не прекращающийся ветер только сильнее распалял раздражение Лорена.
— Конечно. Всего и заменить-то только два кольца на поршнях.
Джерри направился к машине Лорена. Собаки гавкать перестали, но по-прежнему бежали рядом. Надо бы прекратить этот разговор и отвезти Джерри позавтракать, но, досадуя и раздражаясь из-за непутевого брата, Лорен продолжил:
— Почему ты до сих пор не сделал этого?
— Что не сделал?
— Ремонт.
— А, это. Он сказал, что я могу возиться с его машиной сколько угодно.
— Но ведь не два месяца, наверно.
— Думаю, он имел в виду месяца три, — беззаботно отозвался Джерри, залезая в «фурию».
Лорен сел за руль, пригладил растрепанные ветром волосы.
— Не понимаю, зачем Кирано звонил тебе? — удивляясь который уже раз, спрашивал Джерри.
— Потому что у тебя нет телефона.
— Но он мог прийти сюда.
— Вероятно, ему не доставляет большого удовольствия беседовать с тобой, — съязвил Лорен.
— Ладно, отремонтирую.
Лорен завел машину. Злость только усилилась. Разговаривать с Джерри — все равно что с бизоном. Хоть криком кричи, а он все равно сделает по-своему. Как объяснить, что надо быть человеком? Все бесполезно.
— Как бы в лесу не начались большие пожары, — перевел разговор Джерри.
Они проехали мимо большой кучи перекати-поля у забора, выбрались на шоссе.
— Как бы суслики не повзрывались, — передразнил Лорен.
— А ты не вмешивайся в мои дела.
— Я и не вмешиваюсь.
— С Кирано я сам все улажу. Это мое дело.
— Было твое, пока он не позвонил мне.
— Мог бы и не звонить.
— Мог бы, если бы не знал, что ты за человек.
— Он позвонил тебе, потому что ему хорошо известно, как ты надоедаешь мне со своими поучениями.
— Кто-то ведь должен учить тебя уму-разуму.
— Я сам знаю, что делать. Не учи меня жить.
— Неужели?
— Представь себе, — на мгновение надулся Джерри. Мимо пронеслась церковь Земли. — Я видел подругу твоей Катрины. Небесную.
— В этой церкви?
— Нет. Около высохшего русла. Она и еще несколько взрослых мужчин ехали на машине.
— Что они там делали? — поинтересовался Лорен, решив, что Джерри собирается сообщить нечто важное.
— Просто ехали очень медленно, километров пять в час, не больше, вдоль русла к югу. Я помахал рукой, но не уверен, что они заметили меня.
— Вероятно, они ехали на джипе ее отца.
— Может быть.
Поразмышляв об этом «донесении», Лорен пришел к выводу, что вся болтовня Джерри, как и прочие его дурацкие рассказы, гроша ломаного не стоит.
Для размышлений у Лорена найдутся темы и поважнее.
Среди прихожан послышались нервические смешки.
— У нас в колледже шутили, что обычай проповедовать о вожделении в самую середину Дней Искупления сложился, дабы повысить посещаемость церкви. Сегодня как раз вторник!
Смешки среди паствы усилились, все поглядывали по сторонам. Народу сегодня действительно оказалось больше, чем в обычные будни. А Лорен вспомнил свой вчерашний визит к пастору, его ввалившиеся глаза, рассказ о трагедии в Африке, о сгоревших детях в Лос-Анджелесе. Сегодня пастор предстал совсем иным человеком. Строит из себя простодушного комика.
Пригладив рукой редеющие волосы на голове, Рики бросил взгляд на лежавший перед ним текст проповеди. Тот самый, что светился вечером на экране компьютера.
— Людям свойственно удовлетворять свои желания, — начал Рики. — Человеческие желания и инстинкты направлены на выживание и продолжение рода людского. Рассмотрим, например, гордость. Мы с вами уже говорили раньше о том, что все люди хотят уважения и славы. Но избыток гордости превращается в гордыню, в тщеславие. И это уже не просто грех, это великий грех. Так же обстоит дело и с удовлетворением плотских желаний. Все люди хотят есть и пить. Но еда и питье сверх меры называется обжорством. Все люди должны отдыхать после трудов праведных. Но чрезмерный отдых является ленью. Не является исключением и половое желание.
Лорен скосил глаза на Дэбру. Она точно так же смотрела на него. Оба вспомнили прошедшую ночь. В Дни Искупления соитие запрещено, они же преступили запрет. Заметив взгляд супруга, Дэбра быстро отвела глаза и слегка покраснела. Лорен едва удержался от улыбки.
— Соитие на супружеском ложе, — продолжалась проповедь, — полезно по двум причинам. Во-первых, оно необходимо для появления потомства. Во-вторых, оно скрепляет любовные узы между мужем и женой. Любовь — субстанция особая, это дар Божий.
Слушая пастора, Лорен не переставал ему удивляться. Рики, как видно, ни разу не был женат, что странно для представителя религии, столь высоко ставящей семью. Конечно, это не означает, что Рики всю жизнь проводит в воздержании. Как хранитель множества секретов жителей своего города, Лорен прекрасно осведомлен о слабостях духовенства. Среди прихожанок, церковных работниц и секретарш, замужних и незамужних, нашлось немало желающих отдаться Иисусу, а в его отсутствие — его представителям на грешной Земле. О предшествующем пасторе Баумгартене ходили слухи, что его ублажали две замужние прихожанки. Так это было или не так, во всяком случае жалоб на Баумгартена не поступало. Однако вспомнился и другой случай. Однажды Лорену пришлось задержать священника церкви евангельских баптистов за изнасилование. Лорен не был жесток с ним, осторожно бил только по мягким местам — по почкам, в живот и в пах, чтобы не сломать кости. Даже синяков, наверно, у того не осталось. Правда, как потом выяснилось, девушек тот не насиловал, они согласились сами. Но, черт побери, они все же чьи-то дочери!
Что же касается Рики, о нем Лорен пока ничего не слышал. Может быть, просто потому, что тот еще новичок в их городе и слухи не успели распространиться. Может быть, городские сплетники еще не определились по поводу нового пастора и ждут своего часа.
А может, Рики настоящий аскет. Хотя это и весьма необычно для служителя религии, ни в коем случае не отрицающей плотские желания, а лишь проповедующей умеренность в них.
— Соитие, — вещал Рики, — есть благо для души. — Затем оглядел паству и процитировал Ветхий завет: — «Живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои — как два козленка, двойня серны».
— Господи Иисусе, — пробормотала Келли. Лорен тоже невольно заерзал. Никогда раньше это место из Библии не произносилось с церковной кафедры.
— Это «Песнь Песней» Соломона. — Рики поднял глаза от текста. — Она прославляет любовь человеческую.
Не слабо, черт возьми, подумал Лорен. Смущенно огляделся. Вокруг немало детей.
— Так когда же эта воспетая в священном писании любовь превращается в похоть? — вопрошал Рики. — Когда она становится греховной?
Рики секунду помолчал, взирая на прихожан. Затем продолжил.
— Вот о чем я собираюсь побеседовать с вами в это утро. Как этот грех входит в повседневную жизнь жителей Нью-Мексико.
Все вы погрязли в грехе, прочел в его взгляде Лорен. Я, мол, всех вас вычислил.
— Соитие греховно, когда оно происходит за плату. Когда совершается в отместку кому-либо. Или чтобы разорвать брак. Когда оно происходит насильно. Когда совершается с чужим супругом. Когда это легкомысленная случайная связь. Когда оно может повредить здоровью. Когда вы принуждаете к соитию зависимого и беспомощного...
Голос пастора звучал сурово и обличительно. Как хранитель секретов своих прихожан, он знал, что говорил.
— Теперь позвольте остановиться на этом подробнее, — изрек Рики.
Лорен почувствовал себя не в своей тарелке. Припомнились все его супружеские измены. Во время беременности Дэбры им надо было воздерживаться, чтобы не случился выкидыш. После выкидышей она всегда так переживала, что ей было не до любовных утех. И Лорену приходилось искать женщин на стороне. Он умел встречаться с ними тайно, как настоящий полицейский.
Бесстрастным монотонным голосом Рики подробно перечислял все возможные грехи этого рода, нередко тем самым напоминая Лорену былые прегрешения. Пастор, похоже, завелся так же, как и вчера вечером, думал Лорен. Направил взгляд на кафедру, чтобы не встречаться с ним глазами, и заодно отводя взгляд от своих домашних.
Мысли Лорена кружились вокруг могилы Рэндала Дюденхофа. Подмывало снова разрыть ее, убедиться, что тело на месте.
"GMG оказался дряхлым, почти изъеденным ржавчиной, щели забиты пылью. Лорен открыл капот, осмотрел двигатель. Свечи сняты, колец на поршнях нет. Обошел машину, заглянул в салон сзади. Внутри на тряпке разложены инструменты и свечи. Похоже, они лежат так уже месяца два. Лорен захлопнул капот.
Из вагончика вышел Джерри, поправляя узел галстука. Черные кудрявые волосы вмиг растрепало ветром.
— Это машина Кирано, — пояснил Джерри, — я ее ремонтирую.
— Знаю. Он мне вчера звонил.
— Зачем?
— Машина нужна ему к пятнице. Постарайся отремонтировать. Он собирается на уток.
— Ладно.
— Успеешь? — Противный, ни на минуту не прекращающийся ветер только сильнее распалял раздражение Лорена.
— Конечно. Всего и заменить-то только два кольца на поршнях.
Джерри направился к машине Лорена. Собаки гавкать перестали, но по-прежнему бежали рядом. Надо бы прекратить этот разговор и отвезти Джерри позавтракать, но, досадуя и раздражаясь из-за непутевого брата, Лорен продолжил:
— Почему ты до сих пор не сделал этого?
— Что не сделал?
— Ремонт.
— А, это. Он сказал, что я могу возиться с его машиной сколько угодно.
— Но ведь не два месяца, наверно.
— Думаю, он имел в виду месяца три, — беззаботно отозвался Джерри, залезая в «фурию».
Лорен сел за руль, пригладил растрепанные ветром волосы.
— Не понимаю, зачем Кирано звонил тебе? — удивляясь который уже раз, спрашивал Джерри.
— Потому что у тебя нет телефона.
— Но он мог прийти сюда.
— Вероятно, ему не доставляет большого удовольствия беседовать с тобой, — съязвил Лорен.
— Ладно, отремонтирую.
Лорен завел машину. Злость только усилилась. Разговаривать с Джерри — все равно что с бизоном. Хоть криком кричи, а он все равно сделает по-своему. Как объяснить, что надо быть человеком? Все бесполезно.
— Как бы в лесу не начались большие пожары, — перевел разговор Джерри.
Они проехали мимо большой кучи перекати-поля у забора, выбрались на шоссе.
— Как бы суслики не повзрывались, — передразнил Лорен.
— А ты не вмешивайся в мои дела.
— Я и не вмешиваюсь.
— С Кирано я сам все улажу. Это мое дело.
— Было твое, пока он не позвонил мне.
— Мог бы и не звонить.
— Мог бы, если бы не знал, что ты за человек.
— Он позвонил тебе, потому что ему хорошо известно, как ты надоедаешь мне со своими поучениями.
— Кто-то ведь должен учить тебя уму-разуму.
— Я сам знаю, что делать. Не учи меня жить.
— Неужели?
— Представь себе, — на мгновение надулся Джерри. Мимо пронеслась церковь Земли. — Я видел подругу твоей Катрины. Небесную.
— В этой церкви?
— Нет. Около высохшего русла. Она и еще несколько взрослых мужчин ехали на машине.
— Что они там делали? — поинтересовался Лорен, решив, что Джерри собирается сообщить нечто важное.
— Просто ехали очень медленно, километров пять в час, не больше, вдоль русла к югу. Я помахал рукой, но не уверен, что они заметили меня.
— Вероятно, они ехали на джипе ее отца.
— Может быть.
Поразмышляв об этом «донесении», Лорен пришел к выводу, что вся болтовня Джерри, как и прочие его дурацкие рассказы, гроша ломаного не стоит.
Для размышлений у Лорена найдутся темы и поважнее.
* * *
— Похоть! — выкрикнул Рики. Подождав, пока гулкое эхо растает под сводами церкви, наклонился к пастве, поблескивая очками. — Вам интересно?Среди прихожан послышались нервические смешки.
— У нас в колледже шутили, что обычай проповедовать о вожделении в самую середину Дней Искупления сложился, дабы повысить посещаемость церкви. Сегодня как раз вторник!
Смешки среди паствы усилились, все поглядывали по сторонам. Народу сегодня действительно оказалось больше, чем в обычные будни. А Лорен вспомнил свой вчерашний визит к пастору, его ввалившиеся глаза, рассказ о трагедии в Африке, о сгоревших детях в Лос-Анджелесе. Сегодня пастор предстал совсем иным человеком. Строит из себя простодушного комика.
Пригладив рукой редеющие волосы на голове, Рики бросил взгляд на лежавший перед ним текст проповеди. Тот самый, что светился вечером на экране компьютера.
— Людям свойственно удовлетворять свои желания, — начал Рики. — Человеческие желания и инстинкты направлены на выживание и продолжение рода людского. Рассмотрим, например, гордость. Мы с вами уже говорили раньше о том, что все люди хотят уважения и славы. Но избыток гордости превращается в гордыню, в тщеславие. И это уже не просто грех, это великий грех. Так же обстоит дело и с удовлетворением плотских желаний. Все люди хотят есть и пить. Но еда и питье сверх меры называется обжорством. Все люди должны отдыхать после трудов праведных. Но чрезмерный отдых является ленью. Не является исключением и половое желание.
Лорен скосил глаза на Дэбру. Она точно так же смотрела на него. Оба вспомнили прошедшую ночь. В Дни Искупления соитие запрещено, они же преступили запрет. Заметив взгляд супруга, Дэбра быстро отвела глаза и слегка покраснела. Лорен едва удержался от улыбки.
— Соитие на супружеском ложе, — продолжалась проповедь, — полезно по двум причинам. Во-первых, оно необходимо для появления потомства. Во-вторых, оно скрепляет любовные узы между мужем и женой. Любовь — субстанция особая, это дар Божий.
Слушая пастора, Лорен не переставал ему удивляться. Рики, как видно, ни разу не был женат, что странно для представителя религии, столь высоко ставящей семью. Конечно, это не означает, что Рики всю жизнь проводит в воздержании. Как хранитель множества секретов жителей своего города, Лорен прекрасно осведомлен о слабостях духовенства. Среди прихожанок, церковных работниц и секретарш, замужних и незамужних, нашлось немало желающих отдаться Иисусу, а в его отсутствие — его представителям на грешной Земле. О предшествующем пасторе Баумгартене ходили слухи, что его ублажали две замужние прихожанки. Так это было или не так, во всяком случае жалоб на Баумгартена не поступало. Однако вспомнился и другой случай. Однажды Лорену пришлось задержать священника церкви евангельских баптистов за изнасилование. Лорен не был жесток с ним, осторожно бил только по мягким местам — по почкам, в живот и в пах, чтобы не сломать кости. Даже синяков, наверно, у того не осталось. Правда, как потом выяснилось, девушек тот не насиловал, они согласились сами. Но, черт побери, они все же чьи-то дочери!
Что же касается Рики, о нем Лорен пока ничего не слышал. Может быть, просто потому, что тот еще новичок в их городе и слухи не успели распространиться. Может быть, городские сплетники еще не определились по поводу нового пастора и ждут своего часа.
А может, Рики настоящий аскет. Хотя это и весьма необычно для служителя религии, ни в коем случае не отрицающей плотские желания, а лишь проповедующей умеренность в них.
— Соитие, — вещал Рики, — есть благо для души. — Затем оглядел паству и процитировал Ветхий завет: — «Живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои — как два козленка, двойня серны».
— Господи Иисусе, — пробормотала Келли. Лорен тоже невольно заерзал. Никогда раньше это место из Библии не произносилось с церковной кафедры.
— Это «Песнь Песней» Соломона. — Рики поднял глаза от текста. — Она прославляет любовь человеческую.
Не слабо, черт возьми, подумал Лорен. Смущенно огляделся. Вокруг немало детей.
— Так когда же эта воспетая в священном писании любовь превращается в похоть? — вопрошал Рики. — Когда она становится греховной?
Рики секунду помолчал, взирая на прихожан. Затем продолжил.
— Вот о чем я собираюсь побеседовать с вами в это утро. Как этот грех входит в повседневную жизнь жителей Нью-Мексико.
Все вы погрязли в грехе, прочел в его взгляде Лорен. Я, мол, всех вас вычислил.
— Соитие греховно, когда оно происходит за плату. Когда совершается в отместку кому-либо. Или чтобы разорвать брак. Когда оно происходит насильно. Когда совершается с чужим супругом. Когда это легкомысленная случайная связь. Когда оно может повредить здоровью. Когда вы принуждаете к соитию зависимого и беспомощного...
Голос пастора звучал сурово и обличительно. Как хранитель секретов своих прихожан, он знал, что говорил.
— Теперь позвольте остановиться на этом подробнее, — изрек Рики.
Лорен почувствовал себя не в своей тарелке. Припомнились все его супружеские измены. Во время беременности Дэбры им надо было воздерживаться, чтобы не случился выкидыш. После выкидышей она всегда так переживала, что ей было не до любовных утех. И Лорену приходилось искать женщин на стороне. Он умел встречаться с ними тайно, как настоящий полицейский.
Бесстрастным монотонным голосом Рики подробно перечислял все возможные грехи этого рода, нередко тем самым напоминая Лорену былые прегрешения. Пастор, похоже, завелся так же, как и вчера вечером, думал Лорен. Направил взгляд на кафедру, чтобы не встречаться с ним глазами, и заодно отводя взгляд от своих домашних.