Страница:
Наступила зловещая тишина.
— Оставь все так, как есть, иначе я просто сбегу отсюда. — Голос ее стал жестким. — И на этот раз ты меня уже потеряешь по-настоящему. Надеюсь, это понятно, Адам? Я уж позабочусь о том, чтобы тебя не было в радиусе мили от моего дома. — Она со злостью швырнула трубку на рычаг и, присев на краешек кровати, почувствовала, как силы уходят из ее ног, словно просачивающаяся невидимая жидкость. Начиналась головная боль, и Джинкс сжала виски ладонями.
Вспышка памяти внезапно почти ослепила ее своей яркостью. Мег стоит на коленях, и умоляет: «Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…» Джинкс в смущении смотрит на подругу, и ее собственное сердце в страхе замирает. Джинкс поднялась с кровати, пошатываясь, прошла в ванную, где ее сразу же и вырвало. Женщину начала колотить сильная дрожь. Не в силах вернуться на кровать, она скорчилась и прилегла тут же, на кафельном полу, приложив щеку к прохладной плитке. Сейчас, переполняемая отчаянием, она в который раз призналась себе, что искренне любила свою лучшую подругу Мег Харрис.
Дрожь прекратилась только через час.
Гостиница «Белый Олень», Винчестер.
10 часов 10 минут утра.
— Нам очень мало известно о вашей дочери, — начал старший детектив Чивер, обращаясь к преподобному Харрису и его жене. — Как я уже объяснил, мы столкнулись с некоторыми трудностями, пытаясь разыскать вас. В квартире Мег практически не осталось никаких личных вещей, из чего следует, что она собиралась съехать оттуда.
Чивер с самого начала был против того, чтобы устроить допрос в полицейском участке с его официальной обстановкой. Вместо этого они выбрали небольшую гостиную в отеле, расположенном возле морга. Здесь присутствовали Фрейзер и еще одна сотрудница полиции. Они устроились в углу и спокойно могли записывать всю беседу. На этот раз Чивер не стал надевать один из своих цветастых шелковых галстуков, ограничившись скромным черным. Сейчас он выглядел именно так, как подобало старшему детективу. Простой человек в обычной обстановке. Никаких угроз, немного доброты и, конечно, сочувствие. Миссис Харрис, сгорбившись, сидела в кресле у полуоткрытого окна. Рядом с ней стояла нетронутая чашка чая. Ее муж устроился рядом на стуле, не зная, как ему себя вести: то ли утешать ее, то ли, наоборот, лучше оставить наедине со своим горем. Чивер искренне жалел их обоих, и Чарльза даже больше. «Ну почему так повелось, — рассуждал он, — что нам, мужчинам, все время приходится скрывать свои чувства?»
— Они собирались с Лео отдохнуть во Франции, — тихо начал Чарльз, — но она ничего нам не говорила относительно своего переезда. Во всяком случае, мне, — поправился он и бросил в сторону супруги нерешительный взгляд.
— Она ничего тебе не говорила, Чарльз, потому что знала, что ты этого не одобришь, — вмешалась в разговор Кэролайн, вытирая платком покрасневшие от слез глаза. — Десять лет назад она делала аборт. И в тот раз тоже ведь ничего тебе не сказала, верно? А почему? Потому что ты бы тогда испортил ей всю жизнь. — Она скомкала платок и зажала его между ладонями. — Ну, сейчас эта жизнь уже закончилась. Может быть, этого и не произошло бы, если бы она могла спокойно разговаривать с тобой как с отцом, а не только как со священником. Бедняжке ведь все время приходилось что-то скрывать от тебя.
Преподобный Харрис побледнел от потрясения, услышав все это, и теперь молча смотрел на свою супругу.
— Я ничего об этом не знал, — невнятно пробормотал он. — Мне очень жаль.
— Конечно, теперь тебе жаль, — добавила Кэролайн. — Мне тоже жаль. Жаль ее, жаль нерожденного малютку, да и саму себя тоже жаль. Как я мечтала стать бабушкой! — Она не выдержала и снова расплакалась. — Но я только напрасно тратила время на ожидания. Все напрасно! — Она повернулась к старшему детективу. — У нас еще есть сын, но он никогда не хотел жениться. Он с детства мечтал быть посвященным в духовный сан, как его отец. — Глаза ее вновь наполнились слезами. — Боже мой, сколько же я ждала, и все напрасно!
Чивер терпеливо молчал, пока она немного не успокоилась.
— Вы сказали, что вам было известно о намерениях Мег съехать с квартиры, миссис Харрис, — наконец напомнил он. — Но не могли бы вы поподробнее рассказать об этом? Куда она хотела переехать?
— Они собирались жить у Лео. У него был собственный дом, и, конечно, они должны были жить вместе. Это же так естественно.
— А вы знаете адрес этого дома?
— Где-то в Челси. Мег как раз собиралась дать мне точный адрес после возвращения из Франции. А разве родители Лео его не знают?
Фрэнк постарался обойти этот вопрос:
— Они сейчас находятся в шоке.
Наступила мучительная тишина.
— Вы встречались с сэром Энтони и леди Уолладер? — наконец, поинтересовался Чивер.
Возле уголков рта миссис Харрис образовались горестные складочки:
— Мы даже с Лео не виделись, — трагически произнесла она. — Как же мы могли встречаться с его родителями? Все произошло так быстро… У нас было только приглашение на свадьбу Джинкс. Открытка так и стояла на камине. И вдруг Мег звонит и сообщает, что Лео теперь собрался жениться на ней. — Она тряхнула головой, словно отказываясь верить в то, что только что сказала сама.
Чарльз заерзал на стуле:
— Она позвонила утром в субботу, — тихо забормотал он. — По-моему, это было одиннадцатое число. Я очень расстроился узнав это. Тогда я еще подумал, ну и экземпляр же этот Лео, раз он за две недели до свадьбы бросает свою невесту, да еще не просто так, а сменив ее на лучшую подругу своей прежней избранницы. — Он воздел руки, словно не находя слов, оправдывающих такую низость. — Мег пояснила, что она знает Лео даже дольше, чем Джинкс, а потом буквально потрясла меня очередной новостью, что, оказывается, Лео вообще сделал предложение Джинкс только из-за чепуховой ссоры с Мег, решив таким образом ей отомстить. «Он хотел досадить мне», — сказала она. — Чарльз вздохнул. — Иногда я забывал, что моя девочка уже взрослая женщина. То есть была взрослой, я хотел сказать, — поправился он. — Может быть, я слишком часто пытался читать ей проповеди, но ведь я с самого начала понимал, что Лео — человек ненадежный. Мы с ней тогда даже поссорились из-за него. «Такое поведение нельзя назвать честным», — сказал я ей, — и не подобает взрослому мужчине так поступать". Потом я добавил: «Раз уж он так подло бросил свою невесту, то ты не должна иметь с ним ничего общего». — Его голос дрогнул. — Мне кажется, она затаила обиду, и больше мы с ней уже не разговаривали. По-моему, Кэролайн связывалась с ней чуть позже. — Он повернулся к жене. — Я прав, дорогая?
Она обхватила себя худыми руками, словно замерзла.
— Ты же знаешь, что да, потому что присутствовал при нашей беседе. — Ее передернуло. — Она меня тоже не захотела выслушать, но мы, по крайней мере, не кричали друг на друга. Я спросила ее, почему она ни разу не рассказывала нам о Лео, раз уж они знакомы много лет, а она пояснила, что очень многим не делится с нами. Это, в конце концов, ее личная жизнь, и нет такого закона, чтобы дети посвящали родителей во все свои секреты. Я обвиняю во всем ее отца. — Она дернула плечом в сторону Чарльза, будто старалась побыстрее отделаться от его присутствия. — Из дома она ушла очень рано, чтобы только не оставаться с ним. Естественно, у нее стали появляться секреты, и мы многого не знали о собственной дочери.
Старший детектив воспринимал всю информацию с невозмутимым видом, стараясь по возможности сохранять нейтралитет.
— Когда же она сообщила вам, что переезжает в дом к Лео? — через несколько секунд поинтересовался он.
— Она сказала мне об этом по телефону. «Мы будем жить вместе до свадьбы, — объявила мне Мег. — Мы переедем туда чуть позже, а пока я только перевезу вещи. Но не говори ничего отцу, я не выдержу еще одну нотацию от него». Потом она добавила о своем отъезде во Францию на то время, пока здесь не прекратится шумиха по поводу несостоявшегося бракосочетания, но обещала прослушивать сообщения, которые будут поступать ей на автоответчик. — Она развернула скомканный платок и принялась разглаживать его на колене. — Она убеждала меня, что мы перестанем беспокоиться о ней, как только познакомимся с Лео, и пообещала привести его к нам в дом сразу же после их возвращения. Я ее спросила тогда, а как же бедная Джинкс? Но Мег весело ответила, что Джинкс переживет этот момент, как переживала всегда. Потом мы попрощались, и я повесила трубку. — Она снова приложила платок к глазам.
Фрэнку такая характеристика Мег показалась отнюдь не лестной. «Странно, — подумал он, — а сама миссис Харрис понимает, в каком невыгодном свете она сейчас выставляет свою дочь?»
— Расскажите мне о Мег, — попросил он. — Каким она была человеком?
Ее грустное лицо немного осветилось:
— Это была очень красивая женщина. Добрая, внимательная, любящая. «Не волнуйся за меня, мамочка, — частенько говорила она мне. — Я всегда буду рядом с тобой». — Слезы снова потекли из ее глаз. — Она была такая умница! И упорная, если что задумает — обязательно выполнит. Все вокруг просто обожали ее и восхищались моей девочкой.
Фрэнк повернулся к священнику:
— Вы такого же мнения, сэр?
Чарльз бросил взгляд в сторону жены, но увидел только ее спину:
— У нее были свои недостатки, детектив. А у кого их нет? Возможно, она была чересчур эгоистична, возможно, не щадила чувства других людей, но я согласен с тем, что ее все любили. — Он сложил руки на коленях. — Наш сын Саймон мог бы подробно рассказать о ней. Ему приходилось служить во многих лондонских приходах, и он виделся с ней гораздо чаще чем мы. Кэролайн правильно сказала: когда Мег поступила в университет, мы практически потеряли ее. Два или три раза в год она приезжала к нам на выходные, а больше мы и не встречались.
— Сын до сих пор служит в Лондоне?
— Нет, сейчас у него свой собственный приход. Он живет в деревне Фрэмптон, это в десяти милях на северо-восток от Саутгемптона. — Он посмотрел на часы. — Но сейчас он должен быть у нас в доме, в Литтлтон-Мэри. Наверное, он смог бы помочь вам. И нам бы тоже было полегче.
— Это тебе стало бы полегче, — сердито буркнула Кэролайн, резко повернувшись к мужу. — Ты ведь думаешь, что он встанет на твою сторону.
Чарльз осуждающе покачал головой:
— О чем ты говоришь, дорогая? Здесь нет никаких сторон. Я полагаю, что сейчас, как никогда, нам нужно поддерживать друг друга.
Ее щеки внезапно запылали:
— Слишком много секретов стало образовываться вокруг меня, я больше этого не вынесу. — Она вытянула руку и чуть ли не вцепилась в рукав старшего детектива: — Я знала, что мы ее потеряем. Я молила Господа, чтобы она просто была увлечена Лео и забыла позвонить нам, но в глубине души я чувствовала, что стряслось что-то непоправимое. Меня мучил одни вопрос: почему Джинкс хотела покончить с собой? — У нее закатились глаза, и Фрэнк в надежде посмотрел на сотрудницу полиции, которая должна была прийти на помощь. Однако Кэролайн быстро пришла в себя и продолжала уже более спокойно: — После того, как погиб Рассел, она тоже наделала глупостей, но в тот раз она пыталась просто заморить себя голодом. Если бы не ее отец, она бы так и умерла от истощения. Это дело рук Джинкс. Она не смогла стерпеть того, что у нее отнимают мужчин.
— Ты несешь какую-то чушь! — строго отчеканил Чарльз.
— Ты так считаешь? — огрызнулась миссис Харрис. — Ну, что ж, по крайней мере, я не лицемерю. Ты знаешь всю правду не хуже меня. Мы сейчас говорим о ревности по отношению к Мег, Чарльз. Тебе должно быть тоже кое-что об этом известно.
Он закрыл лицо руками и несколько секунд просто глубоко дышал, чтобы успокоиться.
— Я больше не могу продолжать этот разговор, — наконец, заявил он, к удивлению Чивера. — Извините. Может быть, вам действительно стоит побеседовать с Саймоном? Я уверен, что он наилучшим образом сумеет ответить вам на все вопросы, касающиеся этого неприятного происшествия.
Фрейзер, сидевший в углу и ведший протокол, при этих словах поднял голову и изумленно посмотрел в глаза своему начальнику. «Неприятное происшествие» — вот какими словами описал священник жестокое убийство двоих людей. Правда, в ту минуту ни Шон, ни даже Гэрет и не задумывались над тем, насколько преподобный Чарльз Харрис ненавидел свою собственную дочь.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
1 час дня.
— Вы очень заняты, доктор Протероу?
Алан оторвал взгляд от бумаг на столе и увидел, что в дверях, опираясь о косяк, стоит Джинкс. В глазах ее проглядывала нерешительность.
— Ну, здесь вы можете называть меня просто Алан, если хотите, — улыбнулся он.
Но мысль о сближении показалась ей пугающей:
— Я лучше буду обращаться к вам, как прежде, «доктор Протероу». Если вы не возражаете, конечно.
— Ничуть, — безразлично произнес он. — Заходите.
Но она не сдвинулась с места:
— У меня не очень срочное дело. Я могу зайти к вам позже.
Он жестом пригласил ее занять свободное кресло:
— Заходите, — еще раз позвал доктор. — Мне как раз требовалась передышка от бумажной работы. — Он встал и, подойдя к Джинкс, провел ее в комнату, плотно закрыв при этом дверь кабинета. — Что же случилось?
Увидев, что путь к отступлению отрезан, Джинкс смирилась со своей участью. Она прошла через весь кабинет, но не стала устраиваться в кресле, а остановилась у окна и посмотрела в сад.
— Мой отец звонил. Он сказал, что хочет забрать меня отсюда. Это несколько удивительно. А вам его звонок ни о чем не говорит?
— Нет. — Доктор сел в кресло и немного развернулся, обозревая спину женщины.
— Вы сами не связывались с ним после того, как ко мне приходила полиция?
— Нет.
Она сначала повернулась и внимательно изучила его лицо, и только потом, кивнув, с облегчением произнесла:
— Тогда я не понимаю, почему он хочет забрать меня отсюда?
— Возможно, это каким-то образом связано с факсом, который я послал ему вчера. — Он вынул из ящика два листка: факс, о котором упомянул, и ответ, полученный им утром. — Прочитайте, — предложил он. — Мое на удивление спокойное письмо написано в стандартном стиле. Я таких отослал уже, наверное, сотни, и не понимаю, чем оно могло ему не понравиться.
Джинкс уселась на краешек кресла и внимательно прочитала оба сообщения, прежде чем вернуть их врачу.
— А каковы были инструкции, полученные вами? — поинтересовалась она, грызя ноготь на большом пальце.
— Тут же все сказано. Чтобы вы выздоравливали без вмешательства врачей. Он не хотел никаких психиатров.
Почему? Почему в этот раз ему надо было опасаться присутствия психиатра? Что такого Джинкс могла рассказать врачу, что так встревожило Адама? Что именно она могла рассказать?
— Значит, так на него подействовало ваше приглашение побеседовать о смерти Рассела, — медленно произнесла Джинкс. — Ничто на свете не заставит его согласиться на это, тем более в моем присутствии.
— Чего же он боится?
— Ничего.
«Почему она постоянно лжет? — недоумевал Алан. — И почему так упорно защищает отца, хотя сама почти уверена в том, что это он убил ее мужа?»
— За этим что-то кроется, Джинкс, иначе он согласился бы приехать ко мне, — резонно заметил доктор.
— Ровным счетом ничего, — продолжала упрямиться женщина. — Что касается Адама, то Рассела для него просто не существует. Даже имя его не должно упоминаться. А тот эпизод из моей жизни навсегда вычеркнут из его памяти.
Протероу задумался.
— Очевидно, вы просто привыкли считать, что он забыл об этом, как вы выразились, «эпизоде». Может быть, вы тоже постарались забыть о нем?
Она промолчала.
— Расскажите мне о своем отце, — предложил доктор. — Откуда он родом?
Она заговорила короткими, отрывистыми фразами:
— Я знаю все это только со слов Бетти. Адам ничего о себе не рассказывает. Он родился в Ист-Энде, был третьим из пяти детей в семье. Его отец и двое старших братьев служили моряками на торговом судне. Они погибли, когда их корабль затонул в Северной Атлантике. Младшую сестру и брата эвакуировали в Девон, а он остался один с матерью под бомбежками. Образование получил минимальное. Он больше учился у заправил черного рынка, чем у школьных учителей. К концу войны у него уже поднакопились связи за рубежом, а денег оказалось достаточно, чтобы самостоятельно начать импортировать товары. Он начал с шелка, хлопка и косметики. Первая партия пришла как раз в день его семнадцатилетия. За один вечер он удвоил свое состояние, выгодно сбыв товар на черном рынке, и с тех пор никогда не оглядывался. Он начал зарабатывать мошенничеством. Кстати, был знаком с близнецами Крэй. Вот, пожалуй, и все, что мне известно.
На этот раз Протероу поверил ей. Ну, а если Адам Кингсли действительно соответствовал этому рассказу, значит, он разделял каждый период своей жизни. Совсем как его дочь. Было бы любопытно выяснить, может быть, он так же, как и она, запирает темные комнаты, а ключи от них выбрасывает? Скорее всего, именно так и поступает мистер Кингсли. «Что касается Адама, то Рассел для него просто не существует». Именно это сказала Джинкс всего несколько минут назад.
— Что же случилось с его матерью? — поинтересовался доктор.
— Не знаю. После того как он женился, они уже не общались. Если я не ошибаюсь, этот брак не был одобрен ни одной из семей.
— А брат с сестрой? Что стало с ними?
— После войны они вернулись в Лондон и, наверное, жили с матерью. Когда-то Адам говорил мне, что всегда считал их чужими, поскольку они росли не вместе.
— Он до сих пор так к ним относится?
Она устроилась в кресле поудобней, откинув голову на спинку.
— Вот уже тридцать лет, как он не вспоминает о них. Дядя Джо эмигрировал в Австралию, и мы о нем с тех пор не слышали, а тетушка Люси вышла замуж за негра. Мой отец порвал с ней всяческие отношения в тот день, когда она пошла к алтарю.
— Из-за того, что ее муж чернокожий?
— Разумеется. Отец — настоящий расист. В молодости Бетти была хорошо знакома с Люси. Она мне когда-то рассказывала, что Адам пытался расстроить эту свадьбу.
— Каким образом?
Дрожащими пальцами она вынула сигарету из пачки и закурила.
— Бетти тогда была совсем пьяная. Я не уверена, что она сказала мне правду.
— Что же она такого вам поведала?
Джинкс нервно затянулась несколько раз, обдумывая свой ответ.
— Якобы Адам решил запугать жениха Люси и избил его, — скороговоркой произнесла она. — Но Люси все равно не отступилась и вышла замуж. Наверное, так все и было. Он ненавидит чернокожих.
Некоторое время Алан молча наблюдал за ней.
— И как вы отнеслись к этому?
— Мне стыдно.
Он снова выждал несколько секунд.
— Стыдно, что отец так грубо поступил?
Джинкс почувствовала на языке горький привкус желчи и, чтобы как-то избавиться от него, набрала в рот побольше дыма.
— Да, но не только поэтому. Мне надо было давным-давно отыскать Люси и оказать отцу сопротивление. А я этого так и не сделала.
«Пожалуй, Вероника Гордон была права насчет ее глаз, — размышлял доктор. — Что же, черт возьми, происходит в ее голове? Почему она выглядит такой запуганной, сохраняя при этом невозмутимость в разговоре?»
— Почему же?
Она уставилась в потолок.
— Наверное, потому, что боялась, как бы он не наказал из-за меня других.
— То есть, ваших братьев?
— Да, и не только их, — печально произнесла она. — Если бы я все же разыскала тетушку, то виноватой оказалась бы Бетти, поскольку была знакома с Люси еще девочкой. Значит, ее можно было бы обвинить в подстрекательстве. Но, конечно, и мальчикам бы досталось.
— Вы сейчас говорите о моральном наказании или же хотите сказать, что ваш отец чинил физическую расправу над ними?
— Именно так.
— Значит, Рассел тоже оказался своего рода «козлом отпущения»? Как вы считаете? — осторожно спросил Протероу.
Он застал ее врасплох, и теперь Джинкс растерянно смотрела на врача:
— Мой отец не убивал его, — повышенным тоном вступилась Джинкс за Адама. — Полиция вычеркнула его из списка подозреваемых в самом начале расследования.
— Я выразился достаточно образно, Джинкс.
Но она ответила не сразу.
— Не думаю. — Женщина опустила голову. — Но это не имеет значения. Рассела не наказывали за мои недостатки.
— Нет, — согласился доктор. — Мне кажется, это вас наказали за него. — Он повертел в пальцах ручку. — А что вы знаете о своей матери? Например, почему обе семьи были против этого брака?
— Ее родители принадлежали к среднему классу, а мой отец вырос в семье простых рабочих. Наверное, они проявили самый банальный снобизм. То, что он стал богатым благодаря черному рынку, их не очень устраивало. — Она задумалась. — Еще я знаю, что он боготворил ее.
— Это он вам сам сказал?
— Нет, он никогда не разговаривал со мной о ней.
— Тогда откуда вам это известно?
— Бетти рассказывала. Ее звали Джейн Имоджен Никола, она была единственной дочерью врача. Училась в частной привилегированной школе. Настоящая леди. У него все стены кабинета увешаны ее фотографиями.
Протероу вспомнил полное имя Джинкс. Джейн Имоджен Никола Кингсли.
— Вы внешне похожи на нее?
— Конечно, — сказала она с каким-то отчаянием в голосе. — Адам будто вознамерился воссоздать ее.
Да, доктор не ошибся, именно отчаяние. И хотя оно пробивалось теперь в каждом слове, Алан не был уверен, что такое настроение у Джинкс вызвали воспоминания о матери.
— Даже ваш отец не может творить чудеса, Джинкс, — иронично заметил доктор, наблюдая, как растет столбик пепла на ее сигарете. — Наверное, эту идею вбивает вам в голову ваша мачеха. Мы все пытаемся как-то оправдать безразличие партнера. И никто при этом не имеет иммунитета от проявлений гордости. — Носком ботинка он подвинул поближе к ней корзину для мусора. — Вам следует помнить об этом.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
1 час 15 минут дня.
Фрейзер наблюдал, с какой осторожностью и сочувствием обращался Чивер с этой несчастной парой, испытывая при этом к начальнику неподдельное уважение и даже восхищение. Фрэнк представлялся ему полной противоположностью Мэддокса, особенно после посещения больницы. Старший детектив прекрасно понимал, что в их работе постоянно присутствуют всевозможные подводные камни. Чувствовал он их и сейчас, но ни разу не дал понять Харрисам, что те многого недоговаривают.
В Литтлтон-Мэри они отправились все вместе. Миссис Харрис вместе с учтивой и внимательной сотрудницей полиции ехала в первой машине, а Шон, Чивер и преподобный Чарльз Харрис — в замыкающей. Во время поездки разговор не клеился. Священнику было трудно вести беседу, и Чивер даже испытал некоторое облегчение от того, что у него появилась возможность оставить Харриса наедине с его мыслями. Там, где Мэддокс всегда давил на «инициативу», Чивер предпочитал другую тактику. Его рабочим словом было «терпение».
Впоследствии Фрейзер часто спрашивал себя, не было ли тогда более уместным как раз использовать приемы Мэддокса и немного надавить на Харрисов. Однако Чивер предпочел не торопить события, а позволить им развиваться естественным путем. Мэддокс, без сомнения, выжал бы сейчас из этой четы всю информацию до последней капли. Ему-то было ровным счетом наплевать на то, какую душевную травму переживали сейчас священник и его супруга. Будь здесь сейчас Гэрет, Чарльзу ни за что бы не удалось переговорить с Саймоном и успеть предупредить его о том, чтобы тот помалкивал о романе Мег с Расселом. Правда, Фрейзер прекрасно понимал, что справедливость ничуть не пострадала от того, что они узнали об этом романе чуть позже.
Когда машины подъехали к дому, Чарльз осторожно потрогал пальцами воротник своей сутаны, будто это движение придавало ему уверенности.
— Надеюсь, вы разрешите мне перекинуться парой слов с Саймоном, прежде чем начнете задавать свои вопросы? — быстро спросил он. — Я хотел объяснить ему цель вашего визита. И еще: не могли бы вы поговорить с ним на улице? Я не хочу, чтобы его мать присутствовала при разговоре. Очень важно, чтобы он четко обрисовал вам Мег, а если Кэролайн будет слушать, она станет мешать ему.
Старший детектив согласно кивнул:
— Я попрошу мисс Грэхем отвести миссис Харрис в дом, а мы с Фрейзером подождем вас у порога.
Прошло целых пять минут, прежде чем из дома вышел Саймон. Его и без того худое лицо осунулось. Молодой священник провел полицейских за дом, где на лужайке вокруг стола располагалось несколько стульев.
— Папа попросил меня рассказать вам о Мег, — начал он, устраиваясь на одном из стульев, — но я не уверен… — Он снял очки и нервно потер переносицу. — Простите. — Саймон попытался сосредоточиться. — Я потрясен услышанным. — Он глубоко задышал, борясь с комком, неожиданно вставшим у него в горле. — Простите, — уже тише повторил Саймон.
— Ничего страшного, — попытался успокоить его Фрэнк. — Может быть, вам будет легче, если мы сами станем задавать вопросы?
Саймон кивнул.
— Ваш отец говорил, что по долгу службы вы много времени проводили в Лондоне и поэтому чаще виделись с Мег, чем они. Может быть, вы расскажете нам о ее образе жизни? Ну, например, много ли друзей было у вашей сестры? Часто ли она проводила свободное время вне дома? Ходила ли на всевозможные дискотеки, посещала ли клубы и все такое?
— Оставь все так, как есть, иначе я просто сбегу отсюда. — Голос ее стал жестким. — И на этот раз ты меня уже потеряешь по-настоящему. Надеюсь, это понятно, Адам? Я уж позабочусь о том, чтобы тебя не было в радиусе мили от моего дома. — Она со злостью швырнула трубку на рычаг и, присев на краешек кровати, почувствовала, как силы уходят из ее ног, словно просачивающаяся невидимая жидкость. Начиналась головная боль, и Джинкс сжала виски ладонями.
Вспышка памяти внезапно почти ослепила ее своей яркостью. Мег стоит на коленях, и умоляет: «Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…» Джинкс в смущении смотрит на подругу, и ее собственное сердце в страхе замирает. Джинкс поднялась с кровати, пошатываясь, прошла в ванную, где ее сразу же и вырвало. Женщину начала колотить сильная дрожь. Не в силах вернуться на кровать, она скорчилась и прилегла тут же, на кафельном полу, приложив щеку к прохладной плитке. Сейчас, переполняемая отчаянием, она в который раз призналась себе, что искренне любила свою лучшую подругу Мег Харрис.
Дрожь прекратилась только через час.
Гостиница «Белый Олень», Винчестер.
10 часов 10 минут утра.
— Нам очень мало известно о вашей дочери, — начал старший детектив Чивер, обращаясь к преподобному Харрису и его жене. — Как я уже объяснил, мы столкнулись с некоторыми трудностями, пытаясь разыскать вас. В квартире Мег практически не осталось никаких личных вещей, из чего следует, что она собиралась съехать оттуда.
Чивер с самого начала был против того, чтобы устроить допрос в полицейском участке с его официальной обстановкой. Вместо этого они выбрали небольшую гостиную в отеле, расположенном возле морга. Здесь присутствовали Фрейзер и еще одна сотрудница полиции. Они устроились в углу и спокойно могли записывать всю беседу. На этот раз Чивер не стал надевать один из своих цветастых шелковых галстуков, ограничившись скромным черным. Сейчас он выглядел именно так, как подобало старшему детективу. Простой человек в обычной обстановке. Никаких угроз, немного доброты и, конечно, сочувствие. Миссис Харрис, сгорбившись, сидела в кресле у полуоткрытого окна. Рядом с ней стояла нетронутая чашка чая. Ее муж устроился рядом на стуле, не зная, как ему себя вести: то ли утешать ее, то ли, наоборот, лучше оставить наедине со своим горем. Чивер искренне жалел их обоих, и Чарльза даже больше. «Ну почему так повелось, — рассуждал он, — что нам, мужчинам, все время приходится скрывать свои чувства?»
— Они собирались с Лео отдохнуть во Франции, — тихо начал Чарльз, — но она ничего нам не говорила относительно своего переезда. Во всяком случае, мне, — поправился он и бросил в сторону супруги нерешительный взгляд.
— Она ничего тебе не говорила, Чарльз, потому что знала, что ты этого не одобришь, — вмешалась в разговор Кэролайн, вытирая платком покрасневшие от слез глаза. — Десять лет назад она делала аборт. И в тот раз тоже ведь ничего тебе не сказала, верно? А почему? Потому что ты бы тогда испортил ей всю жизнь. — Она скомкала платок и зажала его между ладонями. — Ну, сейчас эта жизнь уже закончилась. Может быть, этого и не произошло бы, если бы она могла спокойно разговаривать с тобой как с отцом, а не только как со священником. Бедняжке ведь все время приходилось что-то скрывать от тебя.
Преподобный Харрис побледнел от потрясения, услышав все это, и теперь молча смотрел на свою супругу.
— Я ничего об этом не знал, — невнятно пробормотал он. — Мне очень жаль.
— Конечно, теперь тебе жаль, — добавила Кэролайн. — Мне тоже жаль. Жаль ее, жаль нерожденного малютку, да и саму себя тоже жаль. Как я мечтала стать бабушкой! — Она не выдержала и снова расплакалась. — Но я только напрасно тратила время на ожидания. Все напрасно! — Она повернулась к старшему детективу. — У нас еще есть сын, но он никогда не хотел жениться. Он с детства мечтал быть посвященным в духовный сан, как его отец. — Глаза ее вновь наполнились слезами. — Боже мой, сколько же я ждала, и все напрасно!
Чивер терпеливо молчал, пока она немного не успокоилась.
— Вы сказали, что вам было известно о намерениях Мег съехать с квартиры, миссис Харрис, — наконец напомнил он. — Но не могли бы вы поподробнее рассказать об этом? Куда она хотела переехать?
— Они собирались жить у Лео. У него был собственный дом, и, конечно, они должны были жить вместе. Это же так естественно.
— А вы знаете адрес этого дома?
— Где-то в Челси. Мег как раз собиралась дать мне точный адрес после возвращения из Франции. А разве родители Лео его не знают?
Фрэнк постарался обойти этот вопрос:
— Они сейчас находятся в шоке.
Наступила мучительная тишина.
— Вы встречались с сэром Энтони и леди Уолладер? — наконец, поинтересовался Чивер.
Возле уголков рта миссис Харрис образовались горестные складочки:
— Мы даже с Лео не виделись, — трагически произнесла она. — Как же мы могли встречаться с его родителями? Все произошло так быстро… У нас было только приглашение на свадьбу Джинкс. Открытка так и стояла на камине. И вдруг Мег звонит и сообщает, что Лео теперь собрался жениться на ней. — Она тряхнула головой, словно отказываясь верить в то, что только что сказала сама.
Чарльз заерзал на стуле:
— Она позвонила утром в субботу, — тихо забормотал он. — По-моему, это было одиннадцатое число. Я очень расстроился узнав это. Тогда я еще подумал, ну и экземпляр же этот Лео, раз он за две недели до свадьбы бросает свою невесту, да еще не просто так, а сменив ее на лучшую подругу своей прежней избранницы. — Он воздел руки, словно не находя слов, оправдывающих такую низость. — Мег пояснила, что она знает Лео даже дольше, чем Джинкс, а потом буквально потрясла меня очередной новостью, что, оказывается, Лео вообще сделал предложение Джинкс только из-за чепуховой ссоры с Мег, решив таким образом ей отомстить. «Он хотел досадить мне», — сказала она. — Чарльз вздохнул. — Иногда я забывал, что моя девочка уже взрослая женщина. То есть была взрослой, я хотел сказать, — поправился он. — Может быть, я слишком часто пытался читать ей проповеди, но ведь я с самого начала понимал, что Лео — человек ненадежный. Мы с ней тогда даже поссорились из-за него. «Такое поведение нельзя назвать честным», — сказал я ей, — и не подобает взрослому мужчине так поступать". Потом я добавил: «Раз уж он так подло бросил свою невесту, то ты не должна иметь с ним ничего общего». — Его голос дрогнул. — Мне кажется, она затаила обиду, и больше мы с ней уже не разговаривали. По-моему, Кэролайн связывалась с ней чуть позже. — Он повернулся к жене. — Я прав, дорогая?
Она обхватила себя худыми руками, словно замерзла.
— Ты же знаешь, что да, потому что присутствовал при нашей беседе. — Ее передернуло. — Она меня тоже не захотела выслушать, но мы, по крайней мере, не кричали друг на друга. Я спросила ее, почему она ни разу не рассказывала нам о Лео, раз уж они знакомы много лет, а она пояснила, что очень многим не делится с нами. Это, в конце концов, ее личная жизнь, и нет такого закона, чтобы дети посвящали родителей во все свои секреты. Я обвиняю во всем ее отца. — Она дернула плечом в сторону Чарльза, будто старалась побыстрее отделаться от его присутствия. — Из дома она ушла очень рано, чтобы только не оставаться с ним. Естественно, у нее стали появляться секреты, и мы многого не знали о собственной дочери.
Старший детектив воспринимал всю информацию с невозмутимым видом, стараясь по возможности сохранять нейтралитет.
— Когда же она сообщила вам, что переезжает в дом к Лео? — через несколько секунд поинтересовался он.
— Она сказала мне об этом по телефону. «Мы будем жить вместе до свадьбы, — объявила мне Мег. — Мы переедем туда чуть позже, а пока я только перевезу вещи. Но не говори ничего отцу, я не выдержу еще одну нотацию от него». Потом она добавила о своем отъезде во Францию на то время, пока здесь не прекратится шумиха по поводу несостоявшегося бракосочетания, но обещала прослушивать сообщения, которые будут поступать ей на автоответчик. — Она развернула скомканный платок и принялась разглаживать его на колене. — Она убеждала меня, что мы перестанем беспокоиться о ней, как только познакомимся с Лео, и пообещала привести его к нам в дом сразу же после их возвращения. Я ее спросила тогда, а как же бедная Джинкс? Но Мег весело ответила, что Джинкс переживет этот момент, как переживала всегда. Потом мы попрощались, и я повесила трубку. — Она снова приложила платок к глазам.
Фрэнку такая характеристика Мег показалась отнюдь не лестной. «Странно, — подумал он, — а сама миссис Харрис понимает, в каком невыгодном свете она сейчас выставляет свою дочь?»
— Расскажите мне о Мег, — попросил он. — Каким она была человеком?
Ее грустное лицо немного осветилось:
— Это была очень красивая женщина. Добрая, внимательная, любящая. «Не волнуйся за меня, мамочка, — частенько говорила она мне. — Я всегда буду рядом с тобой». — Слезы снова потекли из ее глаз. — Она была такая умница! И упорная, если что задумает — обязательно выполнит. Все вокруг просто обожали ее и восхищались моей девочкой.
Фрэнк повернулся к священнику:
— Вы такого же мнения, сэр?
Чарльз бросил взгляд в сторону жены, но увидел только ее спину:
— У нее были свои недостатки, детектив. А у кого их нет? Возможно, она была чересчур эгоистична, возможно, не щадила чувства других людей, но я согласен с тем, что ее все любили. — Он сложил руки на коленях. — Наш сын Саймон мог бы подробно рассказать о ней. Ему приходилось служить во многих лондонских приходах, и он виделся с ней гораздо чаще чем мы. Кэролайн правильно сказала: когда Мег поступила в университет, мы практически потеряли ее. Два или три раза в год она приезжала к нам на выходные, а больше мы и не встречались.
— Сын до сих пор служит в Лондоне?
— Нет, сейчас у него свой собственный приход. Он живет в деревне Фрэмптон, это в десяти милях на северо-восток от Саутгемптона. — Он посмотрел на часы. — Но сейчас он должен быть у нас в доме, в Литтлтон-Мэри. Наверное, он смог бы помочь вам. И нам бы тоже было полегче.
— Это тебе стало бы полегче, — сердито буркнула Кэролайн, резко повернувшись к мужу. — Ты ведь думаешь, что он встанет на твою сторону.
Чарльз осуждающе покачал головой:
— О чем ты говоришь, дорогая? Здесь нет никаких сторон. Я полагаю, что сейчас, как никогда, нам нужно поддерживать друг друга.
Ее щеки внезапно запылали:
— Слишком много секретов стало образовываться вокруг меня, я больше этого не вынесу. — Она вытянула руку и чуть ли не вцепилась в рукав старшего детектива: — Я знала, что мы ее потеряем. Я молила Господа, чтобы она просто была увлечена Лео и забыла позвонить нам, но в глубине души я чувствовала, что стряслось что-то непоправимое. Меня мучил одни вопрос: почему Джинкс хотела покончить с собой? — У нее закатились глаза, и Фрэнк в надежде посмотрел на сотрудницу полиции, которая должна была прийти на помощь. Однако Кэролайн быстро пришла в себя и продолжала уже более спокойно: — После того, как погиб Рассел, она тоже наделала глупостей, но в тот раз она пыталась просто заморить себя голодом. Если бы не ее отец, она бы так и умерла от истощения. Это дело рук Джинкс. Она не смогла стерпеть того, что у нее отнимают мужчин.
— Ты несешь какую-то чушь! — строго отчеканил Чарльз.
— Ты так считаешь? — огрызнулась миссис Харрис. — Ну, что ж, по крайней мере, я не лицемерю. Ты знаешь всю правду не хуже меня. Мы сейчас говорим о ревности по отношению к Мег, Чарльз. Тебе должно быть тоже кое-что об этом известно.
Он закрыл лицо руками и несколько секунд просто глубоко дышал, чтобы успокоиться.
— Я больше не могу продолжать этот разговор, — наконец, заявил он, к удивлению Чивера. — Извините. Может быть, вам действительно стоит побеседовать с Саймоном? Я уверен, что он наилучшим образом сумеет ответить вам на все вопросы, касающиеся этого неприятного происшествия.
Фрейзер, сидевший в углу и ведший протокол, при этих словах поднял голову и изумленно посмотрел в глаза своему начальнику. «Неприятное происшествие» — вот какими словами описал священник жестокое убийство двоих людей. Правда, в ту минуту ни Шон, ни даже Гэрет и не задумывались над тем, насколько преподобный Чарльз Харрис ненавидел свою собственную дочь.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
1 час дня.
— Вы очень заняты, доктор Протероу?
Алан оторвал взгляд от бумаг на столе и увидел, что в дверях, опираясь о косяк, стоит Джинкс. В глазах ее проглядывала нерешительность.
— Ну, здесь вы можете называть меня просто Алан, если хотите, — улыбнулся он.
Но мысль о сближении показалась ей пугающей:
— Я лучше буду обращаться к вам, как прежде, «доктор Протероу». Если вы не возражаете, конечно.
— Ничуть, — безразлично произнес он. — Заходите.
Но она не сдвинулась с места:
— У меня не очень срочное дело. Я могу зайти к вам позже.
Он жестом пригласил ее занять свободное кресло:
— Заходите, — еще раз позвал доктор. — Мне как раз требовалась передышка от бумажной работы. — Он встал и, подойдя к Джинкс, провел ее в комнату, плотно закрыв при этом дверь кабинета. — Что же случилось?
Увидев, что путь к отступлению отрезан, Джинкс смирилась со своей участью. Она прошла через весь кабинет, но не стала устраиваться в кресле, а остановилась у окна и посмотрела в сад.
— Мой отец звонил. Он сказал, что хочет забрать меня отсюда. Это несколько удивительно. А вам его звонок ни о чем не говорит?
— Нет. — Доктор сел в кресло и немного развернулся, обозревая спину женщины.
— Вы сами не связывались с ним после того, как ко мне приходила полиция?
— Нет.
Она сначала повернулась и внимательно изучила его лицо, и только потом, кивнув, с облегчением произнесла:
— Тогда я не понимаю, почему он хочет забрать меня отсюда?
— Возможно, это каким-то образом связано с факсом, который я послал ему вчера. — Он вынул из ящика два листка: факс, о котором упомянул, и ответ, полученный им утром. — Прочитайте, — предложил он. — Мое на удивление спокойное письмо написано в стандартном стиле. Я таких отослал уже, наверное, сотни, и не понимаю, чем оно могло ему не понравиться.
Джинкс уселась на краешек кресла и внимательно прочитала оба сообщения, прежде чем вернуть их врачу.
— А каковы были инструкции, полученные вами? — поинтересовалась она, грызя ноготь на большом пальце.
— Тут же все сказано. Чтобы вы выздоравливали без вмешательства врачей. Он не хотел никаких психиатров.
Почему? Почему в этот раз ему надо было опасаться присутствия психиатра? Что такого Джинкс могла рассказать врачу, что так встревожило Адама? Что именно она могла рассказать?
— Значит, так на него подействовало ваше приглашение побеседовать о смерти Рассела, — медленно произнесла Джинкс. — Ничто на свете не заставит его согласиться на это, тем более в моем присутствии.
— Чего же он боится?
— Ничего.
«Почему она постоянно лжет? — недоумевал Алан. — И почему так упорно защищает отца, хотя сама почти уверена в том, что это он убил ее мужа?»
— За этим что-то кроется, Джинкс, иначе он согласился бы приехать ко мне, — резонно заметил доктор.
— Ровным счетом ничего, — продолжала упрямиться женщина. — Что касается Адама, то Рассела для него просто не существует. Даже имя его не должно упоминаться. А тот эпизод из моей жизни навсегда вычеркнут из его памяти.
Протероу задумался.
— Очевидно, вы просто привыкли считать, что он забыл об этом, как вы выразились, «эпизоде». Может быть, вы тоже постарались забыть о нем?
Она промолчала.
— Расскажите мне о своем отце, — предложил доктор. — Откуда он родом?
Она заговорила короткими, отрывистыми фразами:
— Я знаю все это только со слов Бетти. Адам ничего о себе не рассказывает. Он родился в Ист-Энде, был третьим из пяти детей в семье. Его отец и двое старших братьев служили моряками на торговом судне. Они погибли, когда их корабль затонул в Северной Атлантике. Младшую сестру и брата эвакуировали в Девон, а он остался один с матерью под бомбежками. Образование получил минимальное. Он больше учился у заправил черного рынка, чем у школьных учителей. К концу войны у него уже поднакопились связи за рубежом, а денег оказалось достаточно, чтобы самостоятельно начать импортировать товары. Он начал с шелка, хлопка и косметики. Первая партия пришла как раз в день его семнадцатилетия. За один вечер он удвоил свое состояние, выгодно сбыв товар на черном рынке, и с тех пор никогда не оглядывался. Он начал зарабатывать мошенничеством. Кстати, был знаком с близнецами Крэй. Вот, пожалуй, и все, что мне известно.
На этот раз Протероу поверил ей. Ну, а если Адам Кингсли действительно соответствовал этому рассказу, значит, он разделял каждый период своей жизни. Совсем как его дочь. Было бы любопытно выяснить, может быть, он так же, как и она, запирает темные комнаты, а ключи от них выбрасывает? Скорее всего, именно так и поступает мистер Кингсли. «Что касается Адама, то Рассел для него просто не существует». Именно это сказала Джинкс всего несколько минут назад.
— Что же случилось с его матерью? — поинтересовался доктор.
— Не знаю. После того как он женился, они уже не общались. Если я не ошибаюсь, этот брак не был одобрен ни одной из семей.
— А брат с сестрой? Что стало с ними?
— После войны они вернулись в Лондон и, наверное, жили с матерью. Когда-то Адам говорил мне, что всегда считал их чужими, поскольку они росли не вместе.
— Он до сих пор так к ним относится?
Она устроилась в кресле поудобней, откинув голову на спинку.
— Вот уже тридцать лет, как он не вспоминает о них. Дядя Джо эмигрировал в Австралию, и мы о нем с тех пор не слышали, а тетушка Люси вышла замуж за негра. Мой отец порвал с ней всяческие отношения в тот день, когда она пошла к алтарю.
— Из-за того, что ее муж чернокожий?
— Разумеется. Отец — настоящий расист. В молодости Бетти была хорошо знакома с Люси. Она мне когда-то рассказывала, что Адам пытался расстроить эту свадьбу.
— Каким образом?
Дрожащими пальцами она вынула сигарету из пачки и закурила.
— Бетти тогда была совсем пьяная. Я не уверена, что она сказала мне правду.
— Что же она такого вам поведала?
Джинкс нервно затянулась несколько раз, обдумывая свой ответ.
— Якобы Адам решил запугать жениха Люси и избил его, — скороговоркой произнесла она. — Но Люси все равно не отступилась и вышла замуж. Наверное, так все и было. Он ненавидит чернокожих.
Некоторое время Алан молча наблюдал за ней.
— И как вы отнеслись к этому?
— Мне стыдно.
Он снова выждал несколько секунд.
— Стыдно, что отец так грубо поступил?
Джинкс почувствовала на языке горький привкус желчи и, чтобы как-то избавиться от него, набрала в рот побольше дыма.
— Да, но не только поэтому. Мне надо было давным-давно отыскать Люси и оказать отцу сопротивление. А я этого так и не сделала.
«Пожалуй, Вероника Гордон была права насчет ее глаз, — размышлял доктор. — Что же, черт возьми, происходит в ее голове? Почему она выглядит такой запуганной, сохраняя при этом невозмутимость в разговоре?»
— Почему же?
Она уставилась в потолок.
— Наверное, потому, что боялась, как бы он не наказал из-за меня других.
— То есть, ваших братьев?
— Да, и не только их, — печально произнесла она. — Если бы я все же разыскала тетушку, то виноватой оказалась бы Бетти, поскольку была знакома с Люси еще девочкой. Значит, ее можно было бы обвинить в подстрекательстве. Но, конечно, и мальчикам бы досталось.
— Вы сейчас говорите о моральном наказании или же хотите сказать, что ваш отец чинил физическую расправу над ними?
— Именно так.
— Значит, Рассел тоже оказался своего рода «козлом отпущения»? Как вы считаете? — осторожно спросил Протероу.
Он застал ее врасплох, и теперь Джинкс растерянно смотрела на врача:
— Мой отец не убивал его, — повышенным тоном вступилась Джинкс за Адама. — Полиция вычеркнула его из списка подозреваемых в самом начале расследования.
— Я выразился достаточно образно, Джинкс.
Но она ответила не сразу.
— Не думаю. — Женщина опустила голову. — Но это не имеет значения. Рассела не наказывали за мои недостатки.
— Нет, — согласился доктор. — Мне кажется, это вас наказали за него. — Он повертел в пальцах ручку. — А что вы знаете о своей матери? Например, почему обе семьи были против этого брака?
— Ее родители принадлежали к среднему классу, а мой отец вырос в семье простых рабочих. Наверное, они проявили самый банальный снобизм. То, что он стал богатым благодаря черному рынку, их не очень устраивало. — Она задумалась. — Еще я знаю, что он боготворил ее.
— Это он вам сам сказал?
— Нет, он никогда не разговаривал со мной о ней.
— Тогда откуда вам это известно?
— Бетти рассказывала. Ее звали Джейн Имоджен Никола, она была единственной дочерью врача. Училась в частной привилегированной школе. Настоящая леди. У него все стены кабинета увешаны ее фотографиями.
Протероу вспомнил полное имя Джинкс. Джейн Имоджен Никола Кингсли.
— Вы внешне похожи на нее?
— Конечно, — сказала она с каким-то отчаянием в голосе. — Адам будто вознамерился воссоздать ее.
Да, доктор не ошибся, именно отчаяние. И хотя оно пробивалось теперь в каждом слове, Алан не был уверен, что такое настроение у Джинкс вызвали воспоминания о матери.
— Даже ваш отец не может творить чудеса, Джинкс, — иронично заметил доктор, наблюдая, как растет столбик пепла на ее сигарете. — Наверное, эту идею вбивает вам в голову ваша мачеха. Мы все пытаемся как-то оправдать безразличие партнера. И никто при этом не имеет иммунитета от проявлений гордости. — Носком ботинка он подвинул поближе к ней корзину для мусора. — Вам следует помнить об этом.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
1 час 15 минут дня.
Фрейзер наблюдал, с какой осторожностью и сочувствием обращался Чивер с этой несчастной парой, испытывая при этом к начальнику неподдельное уважение и даже восхищение. Фрэнк представлялся ему полной противоположностью Мэддокса, особенно после посещения больницы. Старший детектив прекрасно понимал, что в их работе постоянно присутствуют всевозможные подводные камни. Чувствовал он их и сейчас, но ни разу не дал понять Харрисам, что те многого недоговаривают.
В Литтлтон-Мэри они отправились все вместе. Миссис Харрис вместе с учтивой и внимательной сотрудницей полиции ехала в первой машине, а Шон, Чивер и преподобный Чарльз Харрис — в замыкающей. Во время поездки разговор не клеился. Священнику было трудно вести беседу, и Чивер даже испытал некоторое облегчение от того, что у него появилась возможность оставить Харриса наедине с его мыслями. Там, где Мэддокс всегда давил на «инициативу», Чивер предпочитал другую тактику. Его рабочим словом было «терпение».
Впоследствии Фрейзер часто спрашивал себя, не было ли тогда более уместным как раз использовать приемы Мэддокса и немного надавить на Харрисов. Однако Чивер предпочел не торопить события, а позволить им развиваться естественным путем. Мэддокс, без сомнения, выжал бы сейчас из этой четы всю информацию до последней капли. Ему-то было ровным счетом наплевать на то, какую душевную травму переживали сейчас священник и его супруга. Будь здесь сейчас Гэрет, Чарльзу ни за что бы не удалось переговорить с Саймоном и успеть предупредить его о том, чтобы тот помалкивал о романе Мег с Расселом. Правда, Фрейзер прекрасно понимал, что справедливость ничуть не пострадала от того, что они узнали об этом романе чуть позже.
Когда машины подъехали к дому, Чарльз осторожно потрогал пальцами воротник своей сутаны, будто это движение придавало ему уверенности.
— Надеюсь, вы разрешите мне перекинуться парой слов с Саймоном, прежде чем начнете задавать свои вопросы? — быстро спросил он. — Я хотел объяснить ему цель вашего визита. И еще: не могли бы вы поговорить с ним на улице? Я не хочу, чтобы его мать присутствовала при разговоре. Очень важно, чтобы он четко обрисовал вам Мег, а если Кэролайн будет слушать, она станет мешать ему.
Старший детектив согласно кивнул:
— Я попрошу мисс Грэхем отвести миссис Харрис в дом, а мы с Фрейзером подождем вас у порога.
Прошло целых пять минут, прежде чем из дома вышел Саймон. Его и без того худое лицо осунулось. Молодой священник провел полицейских за дом, где на лужайке вокруг стола располагалось несколько стульев.
— Папа попросил меня рассказать вам о Мег, — начал он, устраиваясь на одном из стульев, — но я не уверен… — Он снял очки и нервно потер переносицу. — Простите. — Саймон попытался сосредоточиться. — Я потрясен услышанным. — Он глубоко задышал, борясь с комком, неожиданно вставшим у него в горле. — Простите, — уже тише повторил Саймон.
— Ничего страшного, — попытался успокоить его Фрэнк. — Может быть, вам будет легче, если мы сами станем задавать вопросы?
Саймон кивнул.
— Ваш отец говорил, что по долгу службы вы много времени проводили в Лондоне и поэтому чаще виделись с Мег, чем они. Может быть, вы расскажете нам о ее образе жизни? Ну, например, много ли друзей было у вашей сестры? Часто ли она проводила свободное время вне дома? Ходила ли на всевозможные дискотеки, посещала ли клубы и все такое?