Страница:
Протероу удивлялся тому, почему она сейчас не замечает таких кричащих несоответствий в своем рассказе. А может быть, это тоже является частью игры?
— Каким же образом вы отпраздновали столь знаменательный день?
Ее глаза игриво вспыхнули:
— Для начала я выпила две пинты пива, поела вареных бобов прямо из консервной банки, за полчаса выкурила, наверное, с десяток сигарет, а потом принялась смотреть один за другим сериалы по телевизору. В половине одиннадцатого я сделала себе яичницу с беконом и полакомилась ею в собственной кровати.
Доктор улыбнулся:
— Вы все запомнили до мелочей.
— Я самоутверждалась.
— Вы, наверное, делали все то, что Лео терпеть не мог?
— Ну, это лишь малая толика того, что он ненавидел. Его идеал женщины был полностью скопирован с его матери. А леди Уолладер, хоть и жила припеваючи, во всем поддакивала своему мужу-шовинисту и постоянно стремилась ублажить его.
Протероу выслушал это замечание с интересом, но не стал настаивать на том, чтобы Джинкс поподробнее останавливалась на теме семейных отношений.
— Что же вы смотрели по телевизору?
— Исключительно мыльные оперы. Одну за другой. «Жители Ист-Энда», «Билль», «Бруксайд». — Она улыбнулась. — Потом я не выдержала и переключилась на программу новостей. Понимаете, эти сериалы наводят тоску, если не знаешь, в чем суть сюжета.
— А почему же вы не остановились на «Коронейшн стрит»?
— В тот день ее не показывали.
— Вы уверены?
— Разумеется. Я специально взяла «Радио Таймс» и подчеркнула там только мыльные оперы. Если бы этот сериал крутили, я бы его обязательно посмотрела.
Доктор в задумчивости погладил бороду:
— Я, конечно, не большой любитель таких телепередач, но, мне кажется, что «Коронейшн стрит» показывают по пятницам, а мы сейчас вспоминаем именно пятницу, третье июня. — Он быстро поднялся с кресла, поморщившись от боли, которую причиняло ему плечо, и направился к столу. — Хильда, — позвал он секретаршу по селектору, — ты не могла бы раздобыть где-нибудь «Радио Таймс»? Мне надо выяснить, по каким дням по телевизору показывают сериалы «Жители Ист-Энда», «Билль» и «Бруксайд», и не показывают «Коронейшн стрит».
Женщина звонко рассмеялась:
— Вот оно что! А мне раньше почему-то казалось, что вы предпочитаете умные и серьезные фильмы.
— Не смешно, Хильда. Мне очень важно получить от тебя эту информацию.
— Простите, я не хотела вас обидеть. Но для этого мне не нужно пользоваться «Радио Таймс». Итак. «Коронейшн стрит» идет по понедельникам, средам и пятницам. «Жители Ист-Энда» — по понедельникам, вторникам и четвергам. «Билль» показывают во вторник, четверг и пятницу, ну, а «Бруксайд» соответственно можно посмотреть во вторник, среду или пятницу. Значит, если вам не нужен только сериал «Коронейшн стрит», включайте телевизор во вторник.
— О Боже! — удивленно воскликнул Алан. — Вы что же, все это смотрите?!
— Практически каждый день, — так же весело призналась Хильда. — Могу еще чем-нибудь быть полезна?
— Нет-нет, спасибо. — Он вернулся к Джинкс. — Вы слышали? Похоже, вы вспомнили события, происходившие во вторник, а не в пятницу. Так что вряд ли Лео стал бы возвращаться к вам сразу же после того, как он упаковал свои вещи и уехал.
Джинкс принялась уныло разглядывать свои пальцы.
— Может быть, вы и субботу, четвертое июня, тоже не слишком хорошо помните. Вы говорите, что попрощались с Лео, хорошо запомнили и число, и день недели. Но почему? Что же произошло в вашем мозгу, что именно эта дата отпечаталась в нем так сильно?
— Это число было давно записано в моем дневнике, и для меня оно многое значило. Ведь я уезжала на целую неделю к родителям в Холл. Именно четвертого июня.
— И вы действительно уехали в Холл после того, как попрощались с Лео?
— Да.
— Сколько чемоданов у вас было с собой?
Джинкс непонимающе посмотрела на доктора.
— У вас вообще был какой-нибудь багаж? — не отступал он.
— Я точно уверена, что ехала к отцу, — медленно произнесла женщина.
— Ну, и?.. — начал подсказывать Алан.
— Сумка висела на спинке стула. — Взгляд ее стал туманным, будто она силилась что-то припомнить. — Маленький кожаный мешочек на длинном ремешке. Я перекинула его через плечо и сказала: «Мне пора». — Она нахмурилась. — Думаю, что я уложила чемоданы в машину еще накануне.
— Вы так всегда поступаете?
— А иначе этого не объяснить.
— Странно. — Он вынул из кармана блокнот. — Ну что ж, пойдем дальше, — предложил Протероу. — Давайте начнем с того, что вы помните наверняка. Расскажите мне о том, как вы познакомились с Лео.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
12 часов 15 минут дня.
Саймон Харрис открыл дверь и печально посмотрел на Фрэнка Чивера.
— Мы… то есть мой отец и я… — Он запнулся, сбитый с толку криками, несущимися из окна справа. — Боюсь, что моя мать нездорова. Она до сих пор не может прийти в себя после случившегося. Мы хотели отправить ее к врачу, но она, и слышать ничего не хочет. Дело в том, что она выдвигает какие-то страшные обвинения, и мы весьма обеспокоены… Ну, в частности, она винит отца в каких-то ужасных вещах, и мы… то есть я… — Он снова замолчал, а в это время голос миссис Харрис перешел на пронзительный крик, и все слова стали хорошо слышны в открытое окно.
— Да как ты смеешь отрицать это?! Думаешь, я не знала, как тебе все время хотелось обладать ею? Думаешь, она не стала бы мне рассказывать о том, что ты с ней делал? Она только и ждала того момента, чтобы сбежать из дома, лишь бы не находиться рядом с тобой! Ты сделал ее такой, а теперь еще и смеешь обвинять ее в слабости? Ты мне просто отвратителен! Какая мерзость!
В ответ Чарльз Харрис пробормотал что-то невнятное.
— Конечно, я расскажу об этом полиции. С какой стати я стану защищать тебя, если ты никогда не защищал ее? Мерзавец! Ты соблазнил ребенка! — Она снова перешла на визг. — Развратник! — Где-то в доме громко хлопнула дверь, и все стихло.
Фрэнк взглянул на Саймона. Казалось, тот был потрясен.
— В суде это не будет принято во внимание, сэр. Не стоит понапрасну беспокоиться. Я даже не уверен, был ли это голос вашей матери, или в доме просто слушали радиопостановку. Как вы уже сами признали, она переутомилась и сейчас очень возбуждена. А когда люди сердятся, они часто говорят совсем не то, что думают.
— И все же вы слышали это.
— Да.
— Но это неправда. Мой отец никогда никого не соблазнял, и, уж конечно, не Мег. А вот у моей матери есть проблемы… — Он болезненно поморщился. — Все это так ужасно. Я все время задаю себе вопрос: почему это произошло именно с нами? Что же мы такого натворили, чтобы заслужить подобное?
Фрэнк ничего не успел ответить, поскольку в эту секунду за спиной Саймона открылась дверь, и преподобный Харрис, взяв сына за плечо, увлек его в дом.
— Проходите, детектив, — предложил он. — У нас здесь бушует настоящий ураган. Горе часто является самым эгоистичным из всех несчастий.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
12 часов 30 минут дня.
Как только Джинкс начала запинаться в своем повествовании, Алан Протероу тут же улыбнулся, стараясь приободрить ее:
— Вы чудесно рассказываете. Все это мы сможем проверить попозже у Дина. Однако до пятницы, двадцать седьмого мая, вы все припоминаете без запинки. — Он сверился со своими записями. — Понедельник, тридцатого мая, был дополнительным выходным для служащих. Может быть, эта информация поможет вам? Вряд ли вы были на работе в тот день. Вероятней всего, вы решили где-нибудь провести эти «удлиненные» выходные, да?
— В пятницу был последний день, когда мы проводили съемки для журнала «Космополитен», — медленно произнесла Джинкс. — Дин заранее купил билеты на концерт рок-группы на Уэмбли и должен был встретиться со своим приятелем в пять часов на станции метро. Поэтому он оставил проявку пленок на меня. И я хотела сразу же ими заняться, потому что… — Она уже не в первый раз замолкала на одном и том же месте. — Я знала, что это необходимо сделать очень срочно, вот только не помню, почему именно.
— Но на следующей неделе получалось только четыре рабочих дня из-за того, что понедельник официально считался выходным, — напомнил Алан. — А после этого целую неделю вам предстояло гостить в Хеллингдон-Холле. Не исключено, что вы сознавали, как мало времени остается.
Она уставилась куда-то вдаль:
— Ко мне заявились Майлз и Фергус, — неожиданно быстро заговорила Джинкс. — Это случилось сразу после того, как ушла Анжелика, и они барабанили в дверь до тех пор, пока я не открыла им. С ними был еще таксист, и он требовал денег. Они оба перепугались, объяснили, что просадили все деньги в карты, а теперь боятся идти домой. К тому же переночевать им тоже было негде. Тогда я спросила, почему они не поехали в Ричмонд и не подождали меня там, но братья рассказали, что уже ездили ко мне домой, но Лео наотрез отказался платить за машину и велел им прибыть сюда, чтобы я дала им денег. Что я и сделала. — Джинкс неспеша закурила и несколько секунд наблюдала за спиралью голубоватого дыма, прежде чем продолжить повествование.
— Теперь я вспоминаю, — голос Джинкс приобрел странный оттенок. — Я быстро сварила им кофе, попросив подождать в приемной, пока не закончу проявку пленок. Но Майлз напился до такого состояния, что наткнулся на меня в темной комнате, и загорелся свет.
— Что же случилось после этого?
— Пленка, разумеется, засветилась. И тогда я поступила именно так, как в подобных случаях поступает мой отец. Я задала ему хорошую трепку. — Она неестественно засмеялась. — Я гонялась за ним по всей студии с пластиковым стулом, и если братец подворачивался под руку, била его куда попало. Да, в тот миг я была здорово разъярена. А когда на шум вышел еще и Фергус, который едва стоял на ногах, то тут, конечно, перепало и ему. Но больше всего мне в тот момент хотелось выпороть Лео. Это, пожалуй, была последняя капля, переполнившая чашу моего терпения. Он прислал их ко мне, прекрасно зная, что я по уши в работе и мне сейчас никак не до них.
— Откуда ему было это известно?
— Потому что я сразу позвонила ему после того, как уехал Дин. Мы собирались погостить у его родителей в выходные, и он решил отправиться к ним прямо в пятницу вечером. Я предложила ему уехать одному, чтобы потом присоединиться к ним в субботу, но он отказался, сославшись на то, что у него найдутся свои дела и он не возражает против субботы.
— Так он прислал вам Майлза и Фергуса уже после этого разговора?
Джинкс кивнула.
— Что же было дальше?
— Тогда я решила отменить свадьбу. Главным образом меня взбесило то, что он не дал им денег, не захотел даже заплатить за такси. — Она сердито сжала губы. — Он так долго клянчил у меня деньги, постоянно выпрашивал на карманные расходы и не только. А тут не смог одолжить ребятам один-единственный раз. Тогда я подумала, что надо быть просто сумасшедшей, чтобы связать жизнь с таким человеком. Что я делаю? Ведь этот эгоистичный ублюдок думает только о себе. — Она взглянула на Алана. — Поэтому я твердо решила вечером окончательно разобраться с ним. Я усадила ребят в машину, намереваясь дома поговорить с Лео. Но когда мы добрались туда, его уже не было. — Джинкс пожала плечами. — Тогда я заказала пиццу, заставила ребят поесть и отправила по кроватям отсыпаться.
Наступила пауза.
— А Майлз и Фергус не злились, когда вы устроили им такую трепку?
— Мне кажется, они были больше ошеломлены моим поведением. — Она снова задумалась, вспоминая пережитое. — Вот что забавно. На днях я здорово разозлилась на Фергуса, и мне почему-то показалось, что я впервые проявила такие эмоции. Но это было ерундой по сравнению с тем, как я бушевала тогда в студии. Помнится, я орала и визжала так, что на следующее утро у меня даже в горле першило. — Она виновато улыбнулась. — Конечно, я не сильно била их. Братьев поразил сам факт такой вспышки ярости. Майлз расплакался и заявил, что я ничем не лучше Адама. Тогда я подумала: вот теперь мне понятно, почему отец так ведет себя по отношению к ним.
— Так почему же, Джинкс?
— Представьте себе, что вы устали, как собака, вы весь день проработали, не имея ни секунды отдыха. При этом у вас на шее еще висит никчемный урод Лео. И вот в этот момент являются два пьяных недоросля и портят все, что вы успели сделать за день. И все это кажется им просто смешным. В тот вечер я готова была убить их всех вместе. Я долго не могла заснуть, потому что все время думала, что мне теперь делать. Времени почти не оставалось, значит, всю следующую неделю мне придется трудиться допоздна. И еще меня тревожило то, что, как мне казалось, именно та засвеченная пленка была единственной, на которой получились достойные кадры. Представляете, каково потом извиняться перед «Космополитен» и объяснять им, что, к сожалению, придется все переснимать заново?
— А Лео вернулся домой в ту ночь?
— Если даже он и приезжал, то я этого не слышала. Я заперла обе двери изнутри, и он все равно не смог бы попасть в дом. — Она отряхнула с рукава невидимую пылинку. — Он вернулся только на следующий день к обеду.
— Майлз и Фергус все еще были у вас?
Джинкс кивнула:
— Да, мы все втроем сидели на кухне, а он вошел через заднюю дверь. Ребята не могли уехать и ждали, когда я дам им денег. Тогда бы они добрались на метро до «порше» Майлза, который они оставили у входа в какое-то казино. Я же упорствовала и больше не хотела давать им денег. Я посоветовала им идти пешком, раз уж это так необходимо, или же позвонить Адаму и объяснить ему, где они находятся, и почему все так получилось. А он уже не раз предупреждал их, что если они не перестанут играть в азартные игры, то ему придется вычеркнуть их из своего завещания. — Джинкс закрыла глаза и дотронулась пальцами до век, как будто они причиняли ей невыносимую боль. — Тогда Лео предложил подвезти их, и они уехали все вместе.
И снова в кабинете воцарилась тишина.
— Чем же вы занялись после этого? — поинтересовался Алан.
— Не знаю. Наверное, отправилась спать. — Женщина опустила руку и посмотрела на доктора. В глазах ее читалось отчаяние.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
12 часов 30 минут дня.
Они устроились в гостиной, и каждый чувствовал себя крайне неуютно. Кэролайн сгорбилась на краешке дивана. Каждая морщинка на ее лице свидетельствовала о глубоком горе, постигшем эту несчастную мать. Чарльз расположился на стуле как можно дальше от супруги. Саймон с мученическим видом устроился на табуретке. Уставшему от дороги и жары Фрэнку было предложено неудобное кожаное кресло, от которого у полицейского тут же заломило спину.
— Мы нашли дом Лео в Челси, — начал детектив. — В соответствии с информацией, полученной мною по телефону перед самым приездом к вам, там было обнаружено несколько коробок и чемоданов с вещами, по всей видимости, принадлежавшими вашей дочери. При предварительном обыске был найден альбом с фотографиями. В нем имеется несколько снимков Мег вместе с Лео, сделанных в июле 1983 года. — Эти слова были адресованы миссис Харрис. — Вы были осведомлены о том, что они знали друг друга уже по крайней мере одиннадцать лет?
Губы Кэролайн сжались в тоненькую ниточку:
— Нет.
— Вы могли бы назвать свою дочь скрытной, миссис Харрис?
Женщина бросила ненавидящий взгляд в сторону мужа:
— Только не со мной. Мне она рассказывала все, а секреты оставляла для своего отца.
— Это неправда, — вставил Саймон.
Фрэнк посмотрел на молодого священника:
— А вы считали ее скрытной?
— Да. Она не хотела, чтобы кто-то знал хоть что-нибудь о ее жизни, и в первую очередь это касалось родителей. Особенно мамы, если быть точней. Мег хорошо знала, что мать ненавидит секс, поэтому никогда не делилась с ней тем, сколько у нее было любовников. Она рассказала это совсем недавно, да и то только потому, что была зла на нее. — Он закрыл глаза, не в силах смотреть на мучения собственной матери. — Мег обожала секс, считала его здоровым выражением жизни, любви и красоты. Она терпеть не могла, если кто-то относился к нему, как к чему-то грязному и отвратительному.
— Ты ведь тоже домогался ее, Саймон, — злобно прошипела Кэролайн. — Совсем как твой отец. Даже несмотря на то, что она твоя сестра. Ты думаешь, я была слепа? Я видела, какими глазами ты буквально пожирал ее.
Саймон слегка покраснел:
— Это из-за тебя она чувствовала себя неловко, — тихо продолжал он, — а не из-за отца. Она была как бы полной противоположностью тебе. Мег получила приличное образование, она отвергала Бога, любила секс, оставаясь при этом незамужней. Она с головой окунулась в бурную столичную жизнь, чтобы только избавиться от сельской стерильной нравственности. Да, она испытала больше за свои тридцать четыре года, чем ты за всю свою жизнь. — В его глазах заблестели слезы. — Она не душила в себе стремление жить, она наслаждалась каждой минутой бытия, как будто эта минута могла стать для нее последней. Бог видит, как бы я хотел, чтобы каждый из нас смог бы стать настолько свободным.
Наступившая тишина была полна отчаяния и неприкрытого ужаса.
Фрэнк откашлялся.
— Под одной из фотографий полицией обнаружена какая-то зашифрованная надпись. — Он сверился с записями в своем блокноте. — Она гласит: «Счастье. АП». Мне сказали, что на этом снимке Мег сидит на коленях Лео на пляже. — Он взглянул на присутствующих. — Вы не можете мне подсказать, что означает это таинственное «АП»? Похоже, ни «Американские Патенты», ни информационное агентство «Ассошиэйтед Пресс» здесь не при чем.
Саймон взглянул на мать, но Кэролайн ушла внутрь себя и теперь с безразличным видом тихо раскачивалась на диване.
— «Аборт Позади», — спокойно расшифровал он. — А некоторые семейные пары любят подписывать фотографии аббревиатурой «ДД», что означает период «До Детей». Мег всегда говорила о том, что жизнь после аборта стала совсем другой. Она рассказывала, что и представить себе не могла, как это ужасно — иметь детей, и, слава Богу, есть еще способ не стать матерью.
— Отцом был Лео?
— Я не знаю. Она мне ничего не рассказывала, ну, а я и не спрашивал.
— Вы узнали о существовании Лео раньше ваших родителей?
— Я не знал его имени, но мне было известно, что Мег имела любовника, с которым давно встречалась. Он возникал иногда между остальными ее поклонниками, а потом вновь исчезал. Она называла его в шутку «запасным аэродромом». Теперь мне кажется, что это был именно он, раз уж выяснилось, что они знакомы одиннадцать лет.
— Не рассказывала ли она вам, почему они не поженились?
Саймон пожал плечами:
— Как-то раз она сообщила мне, что он разорился, но на самом деле, наверное, ей просто самой не хотелось выходить замуж. И, разумеется, она и думать не могла о том, чтобы завести ребенка. — Он бросил быстрый взгляд в сторону отца. — Ей почему-то казалось, что я куда больше приспособлен для семейной жизни, чем она. Кроме того, она боялась родить ребенка, которому не было бы места в этом мире. Она считала, что это было бы нечестно с ее стороны.
— Это не мог быть Лео, — вступил в разговор Чарльз. — Человека, владеющего домом в Челси, никак нельзя назвать разорившимся.
Фрэнк Чивер убрал блокнот в карман:
— Дело в том, сэр, что он владел несколькими домами и здесь, и за границей, но об этом никто не знал, даже его собственные родители. Его адвокат также подтверждает, что Лео постоянно уверял всех в своей бедности, хотя на самом деле имел огромное состояние. Мисс Кингсли описала его, как самого настоящего паразита, который был одержим деньгами, но тщательно скрывал при этом свои доходы. Его мать рассказала нам, что в детстве он страдал нарушениями психики и не делился с друзьями ничем. Его уж никак нельзя назвать открытым человеком, поэтому не удивительно, что ваша дочь считала его несостоятельным.
— Как все это трагично! — в отчаянии произнес Чарльз Харрис. — А ведь многие считают, что такой тип человека уже давно не существует, особенно среди молодежи. Наверное, мы должны обвинить Диккенса в том, что он сумел создать образ такого закоренелого скряги, что более легкие примеры мы просто игнорируем. — Заметив удивление Чивера, он пояснил. — Я имею в виду Скруджа. Сквалыгу. Человека, который вынужден скрывать свои богатства, и который при этом теряет возможность пользоваться своими деньгами. О таких еще изредка можно прочитать в газетах. Это случается, например, когда некий господин умирает в страшной нищете, а потом выясняется, что у него остались огромные банковские счета и недвижимость. — Он сложил руки на коленях. — Как я уже говорил, такой характер никак не ассоциируется с молодостью, но, видимо, сквалыга остается таким всю жизнь. Бедный Лео. Как это все грустно!
Кэролайн разразилась громким плачем. Это был страшный звук, от которого леденела душа и в жилах стыла кровь.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
12 часов 45 минут дня.
— Давайте попробуем зайти с другого конца, — предложил Алан. — Вы сказали мне, что собирались погостить в выходные у родителей Лео. Вы помните что-нибудь об этом визите, или же вы просто не поехали к ним после того, как приняли решение не выходить за него замуж?
Лицо Джинкс прояснилось:
— Нет, мы все же отправились туда. И я ужасно поругалась с ними. По-моему, в те дни я умудрилась перессориться буквально со всеми.
— Ничего странного. Вы находились под большим давлением. Ведь до свадьбы оставалось так мало времени, а вы уже задумались над тем, стоит ли вообще связывать жизнь с таким человеком.
— Но зачем мне понадобилось ехать к его родителям, если я уже определенно решила отменить свадьбу? — удивилась Джинкс. Но эта загадка была пока что не по силам доктору Протероу.
Ему вспомнилось приглашение Мэтью Корнелла на обед.
— Возможно, они ожидали вас и готовились ко встрече, и поэтому вы посчитали, что было бы невежливо не приехать.
— Да, — произнесла Джинкс, удивившись такому простому объяснению. — Скорее всего, я почувствовала, что обижу Филиппу, если не появлюсь у них.
— Расскажите мне о ссоре.
— Вот это я помню очень хорошо, — оживилась женщина. — Все началось после обеда в понедельник, когда Лео стал клянчить деньги у своего отца. Энтони доходчиво объяснил ему, что сам пока испытывает некоторые финансовые затруднения, поскольку только что оплатил счета на какое-то строительство. — Она тряхнула головой. — Правда, работа была закончена уже полгода назад, но сэр Уолладер теперь сердился на исполнителя, который решил обратиться к адвокату. — Лицо Джинкс стало печальным. — Я держалась более суток, но здесь как с цепи сорвалась. Сначала я наорала на Энтони, подбирая для него все синонимы к слову «скупердяй», а потом дошла и до Лео. Несчастная Филиппа стояла ни жива ни мертва, и мне стало жаль ее, потому что она всегда хорошо относилась ко мне. — Джинкс вздохнула. — Наверное, мне вообще не стоило ехать туда. Короче, я выступила так, как не подобает человеку, обладающему чувством собственного достоинства. При этом я все вокруг избрызгала слюной, потому что не могла говорить так быстро, как мне бы этого хотелось.
— И тогда вы сказали Лео, что вы с ним рвете всяческие отношения?
На лице Джинкс проступило раздражение:
— Вот как раз этого я и не успела сделать. Я просто шумела, визжала и обзывала их, как только могла. Кажется, я тогда плохо соображала, зачем так поступаю, но мне требовалось излить всю накопившуюся желчь. А о разрыве отношений сказал Лео, будто это он первый решил бросить меня. — Она неловко рассмеялась. — Он объяснил нам всем, что у него роман с Мег, и он собирается на ней жениться. — Джинкс взглянула на доктора. — Я уже говорила вам, что я ни за что бы не стала убивать себя из-за Лео и Мег. Теперь вы мне верите? Я помню, что испытала невероятное облегчение, когда он рассказал обо всем. «Слава Богу, — подумала я тогда. — Наконец-то я сорвалась с этого крючка».
— И все же для вас такое заявление, должно быть, прозвучало очень неожиданно.
— Наверное, так оно и было. Я ведь считала, что Мег в отношении меня такого себе больше никогда не позволит. Достаточно было одного Рассела.
— Не позволит? — непонимающе переспросил Протероу. — Чего же?
Джинкс посмотрела на него почти пустыми глазами:
— История повторялась, — нетерпеливо произнесла она, как будто доктор должен был знать все это давным-давно. — У Мег был роман с Расселом, когда его убили.
— Каким же образом вы отпраздновали столь знаменательный день?
Ее глаза игриво вспыхнули:
— Для начала я выпила две пинты пива, поела вареных бобов прямо из консервной банки, за полчаса выкурила, наверное, с десяток сигарет, а потом принялась смотреть один за другим сериалы по телевизору. В половине одиннадцатого я сделала себе яичницу с беконом и полакомилась ею в собственной кровати.
Доктор улыбнулся:
— Вы все запомнили до мелочей.
— Я самоутверждалась.
— Вы, наверное, делали все то, что Лео терпеть не мог?
— Ну, это лишь малая толика того, что он ненавидел. Его идеал женщины был полностью скопирован с его матери. А леди Уолладер, хоть и жила припеваючи, во всем поддакивала своему мужу-шовинисту и постоянно стремилась ублажить его.
Протероу выслушал это замечание с интересом, но не стал настаивать на том, чтобы Джинкс поподробнее останавливалась на теме семейных отношений.
— Что же вы смотрели по телевизору?
— Исключительно мыльные оперы. Одну за другой. «Жители Ист-Энда», «Билль», «Бруксайд». — Она улыбнулась. — Потом я не выдержала и переключилась на программу новостей. Понимаете, эти сериалы наводят тоску, если не знаешь, в чем суть сюжета.
— А почему же вы не остановились на «Коронейшн стрит»?
— В тот день ее не показывали.
— Вы уверены?
— Разумеется. Я специально взяла «Радио Таймс» и подчеркнула там только мыльные оперы. Если бы этот сериал крутили, я бы его обязательно посмотрела.
Доктор в задумчивости погладил бороду:
— Я, конечно, не большой любитель таких телепередач, но, мне кажется, что «Коронейшн стрит» показывают по пятницам, а мы сейчас вспоминаем именно пятницу, третье июня. — Он быстро поднялся с кресла, поморщившись от боли, которую причиняло ему плечо, и направился к столу. — Хильда, — позвал он секретаршу по селектору, — ты не могла бы раздобыть где-нибудь «Радио Таймс»? Мне надо выяснить, по каким дням по телевизору показывают сериалы «Жители Ист-Энда», «Билль» и «Бруксайд», и не показывают «Коронейшн стрит».
Женщина звонко рассмеялась:
— Вот оно что! А мне раньше почему-то казалось, что вы предпочитаете умные и серьезные фильмы.
— Не смешно, Хильда. Мне очень важно получить от тебя эту информацию.
— Простите, я не хотела вас обидеть. Но для этого мне не нужно пользоваться «Радио Таймс». Итак. «Коронейшн стрит» идет по понедельникам, средам и пятницам. «Жители Ист-Энда» — по понедельникам, вторникам и четвергам. «Билль» показывают во вторник, четверг и пятницу, ну, а «Бруксайд» соответственно можно посмотреть во вторник, среду или пятницу. Значит, если вам не нужен только сериал «Коронейшн стрит», включайте телевизор во вторник.
— О Боже! — удивленно воскликнул Алан. — Вы что же, все это смотрите?!
— Практически каждый день, — так же весело призналась Хильда. — Могу еще чем-нибудь быть полезна?
— Нет-нет, спасибо. — Он вернулся к Джинкс. — Вы слышали? Похоже, вы вспомнили события, происходившие во вторник, а не в пятницу. Так что вряд ли Лео стал бы возвращаться к вам сразу же после того, как он упаковал свои вещи и уехал.
Джинкс принялась уныло разглядывать свои пальцы.
— Может быть, вы и субботу, четвертое июня, тоже не слишком хорошо помните. Вы говорите, что попрощались с Лео, хорошо запомнили и число, и день недели. Но почему? Что же произошло в вашем мозгу, что именно эта дата отпечаталась в нем так сильно?
— Это число было давно записано в моем дневнике, и для меня оно многое значило. Ведь я уезжала на целую неделю к родителям в Холл. Именно четвертого июня.
— И вы действительно уехали в Холл после того, как попрощались с Лео?
— Да.
— Сколько чемоданов у вас было с собой?
Джинкс непонимающе посмотрела на доктора.
— У вас вообще был какой-нибудь багаж? — не отступал он.
— Я точно уверена, что ехала к отцу, — медленно произнесла женщина.
— Ну, и?.. — начал подсказывать Алан.
— Сумка висела на спинке стула. — Взгляд ее стал туманным, будто она силилась что-то припомнить. — Маленький кожаный мешочек на длинном ремешке. Я перекинула его через плечо и сказала: «Мне пора». — Она нахмурилась. — Думаю, что я уложила чемоданы в машину еще накануне.
— Вы так всегда поступаете?
— А иначе этого не объяснить.
— Странно. — Он вынул из кармана блокнот. — Ну что ж, пойдем дальше, — предложил Протероу. — Давайте начнем с того, что вы помните наверняка. Расскажите мне о том, как вы познакомились с Лео.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
12 часов 15 минут дня.
Саймон Харрис открыл дверь и печально посмотрел на Фрэнка Чивера.
— Мы… то есть мой отец и я… — Он запнулся, сбитый с толку криками, несущимися из окна справа. — Боюсь, что моя мать нездорова. Она до сих пор не может прийти в себя после случившегося. Мы хотели отправить ее к врачу, но она, и слышать ничего не хочет. Дело в том, что она выдвигает какие-то страшные обвинения, и мы весьма обеспокоены… Ну, в частности, она винит отца в каких-то ужасных вещах, и мы… то есть я… — Он снова замолчал, а в это время голос миссис Харрис перешел на пронзительный крик, и все слова стали хорошо слышны в открытое окно.
— Да как ты смеешь отрицать это?! Думаешь, я не знала, как тебе все время хотелось обладать ею? Думаешь, она не стала бы мне рассказывать о том, что ты с ней делал? Она только и ждала того момента, чтобы сбежать из дома, лишь бы не находиться рядом с тобой! Ты сделал ее такой, а теперь еще и смеешь обвинять ее в слабости? Ты мне просто отвратителен! Какая мерзость!
В ответ Чарльз Харрис пробормотал что-то невнятное.
— Конечно, я расскажу об этом полиции. С какой стати я стану защищать тебя, если ты никогда не защищал ее? Мерзавец! Ты соблазнил ребенка! — Она снова перешла на визг. — Развратник! — Где-то в доме громко хлопнула дверь, и все стихло.
Фрэнк взглянул на Саймона. Казалось, тот был потрясен.
— В суде это не будет принято во внимание, сэр. Не стоит понапрасну беспокоиться. Я даже не уверен, был ли это голос вашей матери, или в доме просто слушали радиопостановку. Как вы уже сами признали, она переутомилась и сейчас очень возбуждена. А когда люди сердятся, они часто говорят совсем не то, что думают.
— И все же вы слышали это.
— Да.
— Но это неправда. Мой отец никогда никого не соблазнял, и, уж конечно, не Мег. А вот у моей матери есть проблемы… — Он болезненно поморщился. — Все это так ужасно. Я все время задаю себе вопрос: почему это произошло именно с нами? Что же мы такого натворили, чтобы заслужить подобное?
Фрэнк ничего не успел ответить, поскольку в эту секунду за спиной Саймона открылась дверь, и преподобный Харрис, взяв сына за плечо, увлек его в дом.
— Проходите, детектив, — предложил он. — У нас здесь бушует настоящий ураган. Горе часто является самым эгоистичным из всех несчастий.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
12 часов 30 минут дня.
Как только Джинкс начала запинаться в своем повествовании, Алан Протероу тут же улыбнулся, стараясь приободрить ее:
— Вы чудесно рассказываете. Все это мы сможем проверить попозже у Дина. Однако до пятницы, двадцать седьмого мая, вы все припоминаете без запинки. — Он сверился со своими записями. — Понедельник, тридцатого мая, был дополнительным выходным для служащих. Может быть, эта информация поможет вам? Вряд ли вы были на работе в тот день. Вероятней всего, вы решили где-нибудь провести эти «удлиненные» выходные, да?
— В пятницу был последний день, когда мы проводили съемки для журнала «Космополитен», — медленно произнесла Джинкс. — Дин заранее купил билеты на концерт рок-группы на Уэмбли и должен был встретиться со своим приятелем в пять часов на станции метро. Поэтому он оставил проявку пленок на меня. И я хотела сразу же ими заняться, потому что… — Она уже не в первый раз замолкала на одном и том же месте. — Я знала, что это необходимо сделать очень срочно, вот только не помню, почему именно.
— Но на следующей неделе получалось только четыре рабочих дня из-за того, что понедельник официально считался выходным, — напомнил Алан. — А после этого целую неделю вам предстояло гостить в Хеллингдон-Холле. Не исключено, что вы сознавали, как мало времени остается.
Она уставилась куда-то вдаль:
— Ко мне заявились Майлз и Фергус, — неожиданно быстро заговорила Джинкс. — Это случилось сразу после того, как ушла Анжелика, и они барабанили в дверь до тех пор, пока я не открыла им. С ними был еще таксист, и он требовал денег. Они оба перепугались, объяснили, что просадили все деньги в карты, а теперь боятся идти домой. К тому же переночевать им тоже было негде. Тогда я спросила, почему они не поехали в Ричмонд и не подождали меня там, но братья рассказали, что уже ездили ко мне домой, но Лео наотрез отказался платить за машину и велел им прибыть сюда, чтобы я дала им денег. Что я и сделала. — Джинкс неспеша закурила и несколько секунд наблюдала за спиралью голубоватого дыма, прежде чем продолжить повествование.
— Теперь я вспоминаю, — голос Джинкс приобрел странный оттенок. — Я быстро сварила им кофе, попросив подождать в приемной, пока не закончу проявку пленок. Но Майлз напился до такого состояния, что наткнулся на меня в темной комнате, и загорелся свет.
— Что же случилось после этого?
— Пленка, разумеется, засветилась. И тогда я поступила именно так, как в подобных случаях поступает мой отец. Я задала ему хорошую трепку. — Она неестественно засмеялась. — Я гонялась за ним по всей студии с пластиковым стулом, и если братец подворачивался под руку, била его куда попало. Да, в тот миг я была здорово разъярена. А когда на шум вышел еще и Фергус, который едва стоял на ногах, то тут, конечно, перепало и ему. Но больше всего мне в тот момент хотелось выпороть Лео. Это, пожалуй, была последняя капля, переполнившая чашу моего терпения. Он прислал их ко мне, прекрасно зная, что я по уши в работе и мне сейчас никак не до них.
— Откуда ему было это известно?
— Потому что я сразу позвонила ему после того, как уехал Дин. Мы собирались погостить у его родителей в выходные, и он решил отправиться к ним прямо в пятницу вечером. Я предложила ему уехать одному, чтобы потом присоединиться к ним в субботу, но он отказался, сославшись на то, что у него найдутся свои дела и он не возражает против субботы.
— Так он прислал вам Майлза и Фергуса уже после этого разговора?
Джинкс кивнула.
— Что же было дальше?
— Тогда я решила отменить свадьбу. Главным образом меня взбесило то, что он не дал им денег, не захотел даже заплатить за такси. — Она сердито сжала губы. — Он так долго клянчил у меня деньги, постоянно выпрашивал на карманные расходы и не только. А тут не смог одолжить ребятам один-единственный раз. Тогда я подумала, что надо быть просто сумасшедшей, чтобы связать жизнь с таким человеком. Что я делаю? Ведь этот эгоистичный ублюдок думает только о себе. — Она взглянула на Алана. — Поэтому я твердо решила вечером окончательно разобраться с ним. Я усадила ребят в машину, намереваясь дома поговорить с Лео. Но когда мы добрались туда, его уже не было. — Джинкс пожала плечами. — Тогда я заказала пиццу, заставила ребят поесть и отправила по кроватям отсыпаться.
Наступила пауза.
— А Майлз и Фергус не злились, когда вы устроили им такую трепку?
— Мне кажется, они были больше ошеломлены моим поведением. — Она снова задумалась, вспоминая пережитое. — Вот что забавно. На днях я здорово разозлилась на Фергуса, и мне почему-то показалось, что я впервые проявила такие эмоции. Но это было ерундой по сравнению с тем, как я бушевала тогда в студии. Помнится, я орала и визжала так, что на следующее утро у меня даже в горле першило. — Она виновато улыбнулась. — Конечно, я не сильно била их. Братьев поразил сам факт такой вспышки ярости. Майлз расплакался и заявил, что я ничем не лучше Адама. Тогда я подумала: вот теперь мне понятно, почему отец так ведет себя по отношению к ним.
— Так почему же, Джинкс?
— Представьте себе, что вы устали, как собака, вы весь день проработали, не имея ни секунды отдыха. При этом у вас на шее еще висит никчемный урод Лео. И вот в этот момент являются два пьяных недоросля и портят все, что вы успели сделать за день. И все это кажется им просто смешным. В тот вечер я готова была убить их всех вместе. Я долго не могла заснуть, потому что все время думала, что мне теперь делать. Времени почти не оставалось, значит, всю следующую неделю мне придется трудиться допоздна. И еще меня тревожило то, что, как мне казалось, именно та засвеченная пленка была единственной, на которой получились достойные кадры. Представляете, каково потом извиняться перед «Космополитен» и объяснять им, что, к сожалению, придется все переснимать заново?
— А Лео вернулся домой в ту ночь?
— Если даже он и приезжал, то я этого не слышала. Я заперла обе двери изнутри, и он все равно не смог бы попасть в дом. — Она отряхнула с рукава невидимую пылинку. — Он вернулся только на следующий день к обеду.
— Майлз и Фергус все еще были у вас?
Джинкс кивнула:
— Да, мы все втроем сидели на кухне, а он вошел через заднюю дверь. Ребята не могли уехать и ждали, когда я дам им денег. Тогда бы они добрались на метро до «порше» Майлза, который они оставили у входа в какое-то казино. Я же упорствовала и больше не хотела давать им денег. Я посоветовала им идти пешком, раз уж это так необходимо, или же позвонить Адаму и объяснить ему, где они находятся, и почему все так получилось. А он уже не раз предупреждал их, что если они не перестанут играть в азартные игры, то ему придется вычеркнуть их из своего завещания. — Джинкс закрыла глаза и дотронулась пальцами до век, как будто они причиняли ей невыносимую боль. — Тогда Лео предложил подвезти их, и они уехали все вместе.
И снова в кабинете воцарилась тишина.
— Чем же вы занялись после этого? — поинтересовался Алан.
— Не знаю. Наверное, отправилась спать. — Женщина опустила руку и посмотрела на доктора. В глазах ее читалось отчаяние.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
12 часов 30 минут дня.
Они устроились в гостиной, и каждый чувствовал себя крайне неуютно. Кэролайн сгорбилась на краешке дивана. Каждая морщинка на ее лице свидетельствовала о глубоком горе, постигшем эту несчастную мать. Чарльз расположился на стуле как можно дальше от супруги. Саймон с мученическим видом устроился на табуретке. Уставшему от дороги и жары Фрэнку было предложено неудобное кожаное кресло, от которого у полицейского тут же заломило спину.
— Мы нашли дом Лео в Челси, — начал детектив. — В соответствии с информацией, полученной мною по телефону перед самым приездом к вам, там было обнаружено несколько коробок и чемоданов с вещами, по всей видимости, принадлежавшими вашей дочери. При предварительном обыске был найден альбом с фотографиями. В нем имеется несколько снимков Мег вместе с Лео, сделанных в июле 1983 года. — Эти слова были адресованы миссис Харрис. — Вы были осведомлены о том, что они знали друг друга уже по крайней мере одиннадцать лет?
Губы Кэролайн сжались в тоненькую ниточку:
— Нет.
— Вы могли бы назвать свою дочь скрытной, миссис Харрис?
Женщина бросила ненавидящий взгляд в сторону мужа:
— Только не со мной. Мне она рассказывала все, а секреты оставляла для своего отца.
— Это неправда, — вставил Саймон.
Фрэнк посмотрел на молодого священника:
— А вы считали ее скрытной?
— Да. Она не хотела, чтобы кто-то знал хоть что-нибудь о ее жизни, и в первую очередь это касалось родителей. Особенно мамы, если быть точней. Мег хорошо знала, что мать ненавидит секс, поэтому никогда не делилась с ней тем, сколько у нее было любовников. Она рассказала это совсем недавно, да и то только потому, что была зла на нее. — Он закрыл глаза, не в силах смотреть на мучения собственной матери. — Мег обожала секс, считала его здоровым выражением жизни, любви и красоты. Она терпеть не могла, если кто-то относился к нему, как к чему-то грязному и отвратительному.
— Ты ведь тоже домогался ее, Саймон, — злобно прошипела Кэролайн. — Совсем как твой отец. Даже несмотря на то, что она твоя сестра. Ты думаешь, я была слепа? Я видела, какими глазами ты буквально пожирал ее.
Саймон слегка покраснел:
— Это из-за тебя она чувствовала себя неловко, — тихо продолжал он, — а не из-за отца. Она была как бы полной противоположностью тебе. Мег получила приличное образование, она отвергала Бога, любила секс, оставаясь при этом незамужней. Она с головой окунулась в бурную столичную жизнь, чтобы только избавиться от сельской стерильной нравственности. Да, она испытала больше за свои тридцать четыре года, чем ты за всю свою жизнь. — В его глазах заблестели слезы. — Она не душила в себе стремление жить, она наслаждалась каждой минутой бытия, как будто эта минута могла стать для нее последней. Бог видит, как бы я хотел, чтобы каждый из нас смог бы стать настолько свободным.
Наступившая тишина была полна отчаяния и неприкрытого ужаса.
Фрэнк откашлялся.
— Под одной из фотографий полицией обнаружена какая-то зашифрованная надпись. — Он сверился с записями в своем блокноте. — Она гласит: «Счастье. АП». Мне сказали, что на этом снимке Мег сидит на коленях Лео на пляже. — Он взглянул на присутствующих. — Вы не можете мне подсказать, что означает это таинственное «АП»? Похоже, ни «Американские Патенты», ни информационное агентство «Ассошиэйтед Пресс» здесь не при чем.
Саймон взглянул на мать, но Кэролайн ушла внутрь себя и теперь с безразличным видом тихо раскачивалась на диване.
— «Аборт Позади», — спокойно расшифровал он. — А некоторые семейные пары любят подписывать фотографии аббревиатурой «ДД», что означает период «До Детей». Мег всегда говорила о том, что жизнь после аборта стала совсем другой. Она рассказывала, что и представить себе не могла, как это ужасно — иметь детей, и, слава Богу, есть еще способ не стать матерью.
— Отцом был Лео?
— Я не знаю. Она мне ничего не рассказывала, ну, а я и не спрашивал.
— Вы узнали о существовании Лео раньше ваших родителей?
— Я не знал его имени, но мне было известно, что Мег имела любовника, с которым давно встречалась. Он возникал иногда между остальными ее поклонниками, а потом вновь исчезал. Она называла его в шутку «запасным аэродромом». Теперь мне кажется, что это был именно он, раз уж выяснилось, что они знакомы одиннадцать лет.
— Не рассказывала ли она вам, почему они не поженились?
Саймон пожал плечами:
— Как-то раз она сообщила мне, что он разорился, но на самом деле, наверное, ей просто самой не хотелось выходить замуж. И, разумеется, она и думать не могла о том, чтобы завести ребенка. — Он бросил быстрый взгляд в сторону отца. — Ей почему-то казалось, что я куда больше приспособлен для семейной жизни, чем она. Кроме того, она боялась родить ребенка, которому не было бы места в этом мире. Она считала, что это было бы нечестно с ее стороны.
— Это не мог быть Лео, — вступил в разговор Чарльз. — Человека, владеющего домом в Челси, никак нельзя назвать разорившимся.
Фрэнк Чивер убрал блокнот в карман:
— Дело в том, сэр, что он владел несколькими домами и здесь, и за границей, но об этом никто не знал, даже его собственные родители. Его адвокат также подтверждает, что Лео постоянно уверял всех в своей бедности, хотя на самом деле имел огромное состояние. Мисс Кингсли описала его, как самого настоящего паразита, который был одержим деньгами, но тщательно скрывал при этом свои доходы. Его мать рассказала нам, что в детстве он страдал нарушениями психики и не делился с друзьями ничем. Его уж никак нельзя назвать открытым человеком, поэтому не удивительно, что ваша дочь считала его несостоятельным.
— Как все это трагично! — в отчаянии произнес Чарльз Харрис. — А ведь многие считают, что такой тип человека уже давно не существует, особенно среди молодежи. Наверное, мы должны обвинить Диккенса в том, что он сумел создать образ такого закоренелого скряги, что более легкие примеры мы просто игнорируем. — Заметив удивление Чивера, он пояснил. — Я имею в виду Скруджа. Сквалыгу. Человека, который вынужден скрывать свои богатства, и который при этом теряет возможность пользоваться своими деньгами. О таких еще изредка можно прочитать в газетах. Это случается, например, когда некий господин умирает в страшной нищете, а потом выясняется, что у него остались огромные банковские счета и недвижимость. — Он сложил руки на коленях. — Как я уже говорил, такой характер никак не ассоциируется с молодостью, но, видимо, сквалыга остается таким всю жизнь. Бедный Лео. Как это все грустно!
Кэролайн разразилась громким плачем. Это был страшный звук, от которого леденела душа и в жилах стыла кровь.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
12 часов 45 минут дня.
— Давайте попробуем зайти с другого конца, — предложил Алан. — Вы сказали мне, что собирались погостить в выходные у родителей Лео. Вы помните что-нибудь об этом визите, или же вы просто не поехали к ним после того, как приняли решение не выходить за него замуж?
Лицо Джинкс прояснилось:
— Нет, мы все же отправились туда. И я ужасно поругалась с ними. По-моему, в те дни я умудрилась перессориться буквально со всеми.
— Ничего странного. Вы находились под большим давлением. Ведь до свадьбы оставалось так мало времени, а вы уже задумались над тем, стоит ли вообще связывать жизнь с таким человеком.
— Но зачем мне понадобилось ехать к его родителям, если я уже определенно решила отменить свадьбу? — удивилась Джинкс. Но эта загадка была пока что не по силам доктору Протероу.
Ему вспомнилось приглашение Мэтью Корнелла на обед.
— Возможно, они ожидали вас и готовились ко встрече, и поэтому вы посчитали, что было бы невежливо не приехать.
— Да, — произнесла Джинкс, удивившись такому простому объяснению. — Скорее всего, я почувствовала, что обижу Филиппу, если не появлюсь у них.
— Расскажите мне о ссоре.
— Вот это я помню очень хорошо, — оживилась женщина. — Все началось после обеда в понедельник, когда Лео стал клянчить деньги у своего отца. Энтони доходчиво объяснил ему, что сам пока испытывает некоторые финансовые затруднения, поскольку только что оплатил счета на какое-то строительство. — Она тряхнула головой. — Правда, работа была закончена уже полгода назад, но сэр Уолладер теперь сердился на исполнителя, который решил обратиться к адвокату. — Лицо Джинкс стало печальным. — Я держалась более суток, но здесь как с цепи сорвалась. Сначала я наорала на Энтони, подбирая для него все синонимы к слову «скупердяй», а потом дошла и до Лео. Несчастная Филиппа стояла ни жива ни мертва, и мне стало жаль ее, потому что она всегда хорошо относилась ко мне. — Джинкс вздохнула. — Наверное, мне вообще не стоило ехать туда. Короче, я выступила так, как не подобает человеку, обладающему чувством собственного достоинства. При этом я все вокруг избрызгала слюной, потому что не могла говорить так быстро, как мне бы этого хотелось.
— И тогда вы сказали Лео, что вы с ним рвете всяческие отношения?
На лице Джинкс проступило раздражение:
— Вот как раз этого я и не успела сделать. Я просто шумела, визжала и обзывала их, как только могла. Кажется, я тогда плохо соображала, зачем так поступаю, но мне требовалось излить всю накопившуюся желчь. А о разрыве отношений сказал Лео, будто это он первый решил бросить меня. — Она неловко рассмеялась. — Он объяснил нам всем, что у него роман с Мег, и он собирается на ней жениться. — Джинкс взглянула на доктора. — Я уже говорила вам, что я ни за что бы не стала убивать себя из-за Лео и Мег. Теперь вы мне верите? Я помню, что испытала невероятное облегчение, когда он рассказал обо всем. «Слава Богу, — подумала я тогда. — Наконец-то я сорвалась с этого крючка».
— И все же для вас такое заявление, должно быть, прозвучало очень неожиданно.
— Наверное, так оно и было. Я ведь считала, что Мег в отношении меня такого себе больше никогда не позволит. Достаточно было одного Рассела.
— Не позволит? — непонимающе переспросил Протероу. — Чего же?
Джинкс посмотрела на него почти пустыми глазами:
— История повторялась, — нетерпеливо произнесла она, как будто доктор должен был знать все это давным-давно. — У Мег был роман с Расселом, когда его убили.
Взаимоотношения убитой пары окутаны тайной
Сегодня днем полицией Гемпшира было установлено, что убитые Лео Уолладер и Мег Харрис держали в тайне от родителей свои отношения, длившиеся одиннадцать лет. «Пока остается неясным, — сказал ведущий расследование старший детектив Чивер, — зачем молодым людям понадобилось скрывать свои чувства. Мы надеемся, что после официального опубликования некоторых фотографий очевидцы смогут пролить свет на эту тайну».
Еще одна тайна окружает состояние Лео Уолладера, которое было оценено в сумму свыше миллиона фунтов. «Он постоянно говорил всем друзьям и родственникам, что полностью разорен, — продолжает старший детектив Чивер, — поэтому, естественно, его родные и близкие были весьма удивлены, узнав об истинном финансовом положении мистера Уолладера».