Процесс умирания, в ходе которого растущий беспорядок в организме препятствует получению чувственных стимулов, это процесс постоянного сокращения чувственного восприятия. Мы знаем, что отсутствие хотя бы одного органа чувств вредно воз действует на организм. Встает вопрос: как далеко может зайти такое сокращение внешней информации, прежде чем само поня тие личности и индивидуальности потеряет смысл? Рассмотрение этой проблемы предполагает прежде всего выяснение той роли, какую играют в определении личности как внешние, так и внут ренние физические факторы.
Психологи, работающие с животными в неволе, всегда сталки ваются с разнообразием особей, составляющих любую популяцию. Различия -в поведении животных приписывались генетической изменчивости, экспериментальным ошибкам, температуре в ла боратории и фазам луны. Все эти факторы могут влиять и дейст вительно влияют на реакцию животного в предложенной ситуа ции, но самым важным источником разнообразия окажется, ве роятно, неодинаковость прошлого опыта. Сеймур Левин из госу дарственного Университета штата Огайо предпринял попытку вы явить роль травм и боли, испытанных в младенчестве, создав для трех групп крыс различные условия. Первую группу каждый день в одно и то же время вынимали из гнезда и помещали в клет ку, где они получали электрический шок. Вторая группа также помещалась в клетку, но уже без шока, крыс третьей группы из гнезда не вынимали и вообще не трогали. Исследователь ожидал, что опыт боли повлияет на поведение крыс, подвергавшихся шоку, и искал у взрослых особей следы эмоциональных наруше ний. К своему удивлению, он обнаружил, что "странно вели себя" как раз воспитанники третьей группы, которых никогда не трогали. Поведение крыс, подвергшихся шоковому воздействию, никак не отличалось от поведения крыс из второй группы, которых сажали в клетку, но не причиняли боли. С некоторым испугом Левин сообщает, что те крысы, которых не трогали, повзрослев, стали совершенно неуправляемыми. "Эти крысы,- говорит он,- были самыми возбудимыми и злобными из всех, когда-либо попадавших в нашу лабораторию; им ничего не стоило гоняться за нами по комнате, визжать и хватать нас за штанины и обувь".
Такое поведение не покажется "странным" ни одному биологу. Приятно узнать, что по крайней мере одна группа лабораторных крыс похожа на настоящих крыс, а не на заводные игрушки в ла биринте. Однако этот опыт очень ясно показывает, что факторы среды играют очень большую роль в поведении, определяя многое, и уж во всяком случае индивидуальное раскрытие унаследован ных возможностей.
Этот эксперимент почти полностью дублируется долговремен ным исследованием человеческого поведения, проведенным в Мас сачусетсе. В 1935 г. была обследована большая группа семилетних мальчиков из бедных, часто неблагополучных городских семей. Детей обследовали физически, проверили психологически и рас спросили. Священники, учителя, родители и соседи сообщили дополнительную информацию, неоднократно обследовались до машние условия жизни мальчиков. Спустя двадцать лет Джоан и Вильям Маккорды проследили судьбу 253 из них и выяснили их нынешнее положение в свете раннего детского опыта. Многие, теперь уже взрослые мужчины, были осуждены хотя бы однажды
за преступления, связанные с жестокостью, воровством, пьянс1 вом, изнасилованием. Сравнение нынешней ситуации с отчетом двадцатилетней давности показало, что образ жизни в семье играл существенную роль в дальнейшей судьбе ребенка, способ ствуя или препятствуя проявлению антиобщественных и преступ ных склонностей. Тридцать два процента мальчиков из группы. где семья поддерживала жесткую дисциплину зачастую с по мощью физических наказаний, впоследствии были судимы за преступления. Из группы мальчиков, родители которых полагались скорее на словесное неодобрение и дисциплину, основанную на "привязанности", преступниками стали тридцать три процента. Третья группа состояла из детей, полностью отторгнутых роди телями и не знавших вообще никакой дисциплины. Она дала впоследствии шестьдесят девять процентов взрослых мужчин, вставших на путь преступления. Точно так же как и в опыте с крысами, не наблюдалось никакого различия, между группами, с которыми велась какая-то работа, независимо от ее направлен ности; зато дети, которых не замечали и которыми не интересо вались, резко отличались впоследствии от всех остальных.
Маккорды хотели проверить старую поговорку "яблоко от яб лони недалеко падает" и обнаружили, что дети преступников, выросшие в строгой дисциплине, скорее следовали провозглашае мым ценностям, чем действительному поведению отца. Возвраща ясь к определению личности как "к тому, что дает возможности предсказать поведение индивида в конкретной ситуации", мы имеем, видимо, право заключить, что ранний социальный опыт глубоко затрагивает способы проявления личности. Личность, хотя бы частично, формируется под влиянием внешних физиче ских факторов.
Она зависит и от химических факторов. Эжен Марэ описывает поведение колонии термитов, которых он наблюдал в момент тре воги за матку. Кусочек глины отлепился от крыши ячейки матки и упал на нее. "Матка реагировала на шок только ритмическими движениями головы, вытягивая и втягивая ее. Рабочие муравьи внутри муравейника немедленно прекратили работу и стали бес цельно бродить небольшими группами... Даже в дальних углах муравейника прекратилась всякая работа. Повсюду собирались большие муравьи-воины и работяги, все страшно возбужденные. Проявилось стремление собираться в группы. Не оставалось ни каких сомнений, что испытанное маткой потрясение за несколько минут достигло самых дальних закоулков муравьиного жилища". Повреждение обычного канала коммуникации изменило поведе ние членов колонии. Известно, что этот канал имеет химическую природу, когда связь и чувство принадлежности к группе под держиваются социальным гормоном, который выделяется маткой
и доносится до каждого члена колонии изо рта в рот. Если рабочие муравьи забредают в чужую колонию, на них нападают и убивают, но если первой погибает матка, ее муравьи прекращают работу и движутся к соседнему муравейнику, где их охотно принимают. Без химического подкрепления, исходящего от матки, они теряют индивидуальность, и становятся анонимными подданными, гото выми присягнуть новой матке и принять новый химический контроль.
Точно так же поддерживается организованность улья. Матка выделяет вещество, которое распределяется демократически, чтобы каждая пчела сосредоточилась на определенной цепочке инстинктивных влечений, ведущих к достижению нужных резуль татов. Это маточное вещество действует объединяюще, в точности как транквилизаторы, ослабляющие симптомы умственных рас стройств и тревогу, тем самым позволяя пациенту направить свои действия к конструктивной цели. Сотни лет экстракт корня сенеги (растения Rauwolfia serpentina) использовался в Индии для лече ния целого ряда заболеваний, включая эпилепсию и тревожность. В 1953 г. это вещество появилось на Западе в виде лекарства резерпина, действующего как успокаивающее средство, препятст вующее гипоталамусу вырабатывать чрезмерное количество воз буждающих веществ. Теперь мы знаем, что химическая структура вещества, производимого маткой, сходна с веществом, контроли рующим деятельность гипоталамуса. В организме колонии му равьев или пчел именно матка занимает место мозга, и одна из ее задач - выполнять функции гипоталамуса. Она как бы является отдельной особью, хотя и не может существовать самостоятельно. Удаление ее из колонии равносильно хирургической операции, когда разрезают кожу, чтобы добраться до внутренних органов. Групповая принадлежность является прямым аналогом положе ния, существующего в нормальном человеческом теле, где гипо таламус контролирует эмоции без внешней помощи. Между внутренними и внешними факторами, управляющими поведением, почти нет функционального различия. Нам пока достаточно иметь в виду, что поведение как выражение индивидуальности и личностного начала находится в большой зависимости от со циальных, физических и химических условий, в которые попадает тело.
Гиппократ учил первых греческих студентов-медиков, что тем перамент зависит от соотносительного содержания в теле четырех основных жидкостей. Преобладание черной желчи означало ме ланхолию, желтая желчь давала холерика, избыток слизи превра щал человека во флегматика, а крови - в сангвиника. В 1925 г. немецкий психолог Кречмер подновил эту концепцию, разделив людей на хрупких астеников, мускулистых атлетов, пухлых пик
ников и непоследовательных представителей рода человеческого, относящихся к категории диспластиков. Так же как Гиппократ, он уверял, что не только темперамент, но и умственные расстройства следуют соматическому типу, и относил шизофреников по большей части к астеническому типу, а маниакально-депрессивных па циентов чаще встречал среди пикников. Пятнадцать лет спустя Уильям Шелдон подкрепил эту теорию эмбриологически, отменив диспластиков и выводя три основных соматических типа из трех главных слоев зародыша. Округленный силуэт он назвал эндо морфным, атлетический - мезоморфным, а худощавый - экто морфным. Как Шелдон, так и Кречмер приравнивали форму тела к особому типу личности. Полнотелые люди считались экстра вертами, склонными наслаждаться полнокровной архитектурой стиля рококо, романтической литературой и красочными школами живописи. Худощавые интраверты больше ценили строгую клас сическую архитектуру, балет, формализм в литературе и абстрак ционизм в живописи.
Есть что-то привлекательное в установлении таких соответ ствий. Всем нам знакомы жизнерадостные, толстые, романти чески настроенные итальянцы и суровые, угловатые, неприступ ные шведы. Все дело в том, что мы не знаем, в какой мере эти особенности личности связаны с формой тела, а в какой - с куль турными и расовыми стереотипами. Образ поведения человека часто строится в зависимости от ожидания окружающих его людей. Греки считаются страстными любовниками, и они из всех сил стараются поддержать эти представления. Если бы шекспиров ский Юлий Цезарь не был предубежден против Кассия за его "тощий и голодный вид", возможно, ему в спину воткнулось бы одним ножом меньше.
Хотя "конституционная психология" Шелдона разрабатыва лась на основе широких исследований, проводимых в США, где существует множество разных, часто смешанных расовых и физи ческих типов, в той или иной мере оторванных от собственных культур, на основных принципах психологии личности это обстоя тельство никак не отразилось. Критика этой теории в основном сводилась к указанию на то, что мы не располагаем данными, по зволяющими определить, каков характер влияния формы тела на поведение - чисто физический или опосредованно-социальный. Некоторые вообще не верят, что есть какая-то причинно-следствен ная связь между данными феноменами, но за последние тридцать лет эта область мало развивалась, и у нас нет ничего, кроме туман ной и дразнящей теории.
Сексуальные стереотипы так же распространены, как куль турные и расовые. У нас есть достаточные основания считать некоторые личностные различия между мужчинами и женщинами
простым продуктом ролей, навязанных обществом, в котором они живут, хотя есть и чисто биологические основы психологических различий, связанных с полом. Мужчины и женщины различаются каждой клеткой тела. Только у мужчин есть маленькие Y хромо сомы, ответственные за развитие по мужскому типу. Если они отсутствуют, развитие идет по женской модели. Но при этом важно помнить, что гены не контролируют поведение, они руко водят химическими процессами, которые в конечном итоге при водят к появлению индивидов, различно устроенных и поэтому разно реагирующих на одни .н те же ситуации.
Женщины слышат лучше, чем мужчины: их умение распозна вать и локализовать звуки превосходит возможности мужчины во всех возрастных категориях. Мужчины в свою очередь лучше видят. Эти половые различия не являются благоприобретенными, они присутствуют с самого начала. Психолог, старавшийся на учить младенцев четырнадцати недель от роду смотреть на пред мет, обнаружил, что ему удавалось выполнить свое намерение, когда он использовал в качестве подкрепления звуки для девочек и свет для мальчиков. В дальнейшем эти различия сказываются в том, что девочки начинают говорить раньше мальчиков. Они отчетливее произносят звуки, усваивают письмо' и орфографию быстрее и легче, их словарь обширнее, чем у мальчиков того же возраста. Мальчики же лучше ориентируются в пространстве. Их визуальные способности проявляются в такой деятельности, как метание в цель, расположение объектов по определенной схеме и точное чувство направления. Эволюционное значение та ких различий очевидно. Продолжительная несамостоятельность человеческого младенца означает, что женщина оказывается при вязанной к ребенку на несколько лет, и она в значительной мере рассчитывает на умение общаться. Мужчина, вообще более силь ный и проворный, сохранял свободу передвижения, поэтому ему предназначалась роль охотника, а хорошее зрение и способность ориентироваться на местности являются безусловными преиму ществами на этом поприще.
В ходе человеческой эволюции биологические и культурные факторы совместными усилиями установили существенное разли чие полов. Маленькая хромосома начала цепочку реакций, на концах которой возникли две совершенно различные структуры личности. Этолог Корин Хат представляет эти различия следую щим образом: ^Мужчина физически сильнее, но менее гибок, более независим, агрессивен, склонен к риску, честолюбив, ему свойствен дух соревновательности в большей мере, чем женщине, он обладает лучшими пространственными, числовыми и механи ческими способностями, склонен строить мир в терминах объек тов, идей и теорий. Женщина с самого начала обладает теми
сенсорными способностями, которые облегчают межличностное общение. Она быстрее созревает физически и психологически, она изысканно и умело пользуется языком, она воспитаннее, дружелюбнее и последовательнее мужчины, она склонна строить мир в терминах личностных, нравственных и эстетических цен ностей".
Юнцы макак-резусов чаще, чем их ровесницы, угрожают друг другу, затевают грубые подвижные игры. Самки предпочитают сидеть спокойно, ухаживая друг за другом и отворачиваясь в напряженной позе, когда к ним пытаются приблизиться. Хэрри Харлоу из Висконсинского университета обнаружил, что младенцы обезьян демонстрируют типичные черты мужской и женской форм поведения, даже если их воспитывать в изоляции от соро дичей с проволочным чучелом вместо матери. Исследователь при ходит к такому выводу: "Очень трудно поверить, что эти различия носят культурный характер, и невозможно представить, каким образом наши неодушевленные поддельные матери могли бы передавать культурные навыки своим детенышам".
Теперь ясно, что существуют биологические детерминанты, действующие на всех стадиях развития и определяющие разли чия в способностях и личностных характеристиках мужских и женских особей. Споры о том, какая модель хуже или лучше, какой пол развитее, не имеют отношения к проблеме, и их решение полностью зависит от того, что сравнивается и кем. Анализируя проблему мужского и женского полов, мы с уверенностью можем сказать лишь одно: они различны.
Не приходится сомневаться, что личностные и психологиче ские различия имеют биологическую основу. Они частично опре деляются конкретными генетическими факторами, а частично теми факторами окружающей среды, которые воздействуют на развитие индивида. Процесс развития личности включает отбор определенных факторов окружающей среды и характерное для данного пола толкование. Личность развивается подобно кристал лу, чья уникальная структура постепенно формируется из содер жащего его раствора. Из такого сложного раствора, как морская вода, образуется'много кристаллов, но их состав ограничивается теми типами молекул, которые встречаются в этой среде. Любое изменение окружения непосредственно отразится на материи, ко торая из него рождается. Даже полностью развитая личность может резко измениться под воздействием чисто физических функциональных расстройств или химического препарата, влияю щего на физиологические процессы, связанные с сохранением личности. Исследования возрастных изменений личности показы вают, что хотя некоторые из них, скажем чрезмерная недоверчи вость или осторожность, являются прямым следствием физической
слабости, но есть и более тонкие изменения, например уход в себя или снижение эмоциональности, дающие основания предполагать, что физиологическое старение сопровождается параллельным процессом психологических изменений.
Все приведенные рассуждения наводят на мысль, что личность коренится в теле, и поэтому трудно поверить, что какая-либо черта уникального характера индивида сможет пережить уничто жение тела, от которого она зависит; но мы пока рассмотрели не все свидетельства.
Дин Маттьюз предложил рабочее определение жизни после смерти, имеющее определенный биологический смысл. Его гипо теза такова: "Центр сознания, существовавший до смерти, не прекращает своей деятельности и после нее, сохраняя непрерыв ность опыта сознания и после смерти, аналогично тому, как это происходит сразу после сна". Это очень ценная идея, поскольку она поднимает проблему непрерывности и напоминает нам, что перерывы сознания случаются с каждым при жизни.
Мы уже рассматривали сон и смерть и то, что их объединяет, но важно помнить, что сведение к минимуму сенсорных стимулов, воздействующих на тело извне, ведет к засыпанию, а резкое уменьшение стимулов, поступающих изнутри тела, вызывает сон без сновидений. После клинической смерти внешние стимулы сводятся к минимуму. Об этом свидетельствует отсутствие элект рических сигналов, поступающих от органов чувств в мозг и несу щих информацию о, внешних стимулах. Внутренние стимулы тоже постепенно ослабляются и вскоре прекращаются совсем, так что складывается впечатление, что сознание во время смерти еще пассивнее, чем во время сна. Насколько мы знаем, центр сознания располагается в коре головного мозга. Натаниель Клей ман из Чикагского университета удалял хирургическим путем кору головного мозга собак и обнаружил, что, поправившись после операции, собаки большую часть времени спят без сновидений, но периодически просыпаются, чтобы есть, пить и испражняться, а затем снова засыпают. Сознание и бодрствование не синонимы. Можно бессознательно бодрствовать, и, как показывает анализ сновидений, сознание, безусловно, способно работать во время сна.
Размышляя о внетелесной личности, я, как биолог, убедился, что не способен представить, как такая отвлеченная сущность может испытывать какое-либо переживание. Без органов чувств она должна воспринимать мир как видение, лишенная конеч ностей, эта сущность способна воздействовать на среду только с помощью психокинеза, отсутствие структур, подающих звуко вые, зрительные или обонятельные сигналы, оставляет на ее долю лишь телепатическое общение. С биологической точки зрения эти явления возможны, но они столь резко отличаются от наших
обычных способов взаимодействия со средой, итак велико отли чие любого переживания после клинической смерти от тех чувств, которые мы испытываем во время жизни, что у нас вряд ли есть основания считать такой опыт продолжением повседневных ощу щений. Если личность продолжает существовать после смерти, то ее характер будет, вероятно, совсем другим, чем у живого су щества, он переменится до неузнаваемости. Тот опыт, который мы переживаем во сне,- единственное биологическое сравнение, возможное в настоящий момент.
Во сне бывают ощущения цвета, звука, текстуры, температуры, запаха, вкуса, боли и другие переживания, доступные нашим органам чувств в состоянии бодрствования. В снах мы бегаем и прыгаем, ласкаем и убиваем, пользуясь органами тела, которые кажутся нам в это время столь же реальными, как и днем. Мы встречаем знакомых и посторонних людей и ведем заинтересо ванные и зачастую очень умные разговоры, и все это только в вооб ражении. Возникает впечатление, что каждый человек распола гает всеми необходимыми механизмами для создания подробно разработанных, связных и непрерывных образов без помощи всех тех внешних стимулов, которые образуют основу нормального бодрствующего восприятия. В ситуации сна действуют наши обычные повседневные личности. Хотя на самом деле, если ве рить интерпретации сновидений у Фрейда, мы испытываем нечто большее, впуская в сознание подсознательные личностные особен ности, в дневное время глубоко упрятанные. Таким образом, во время сна поток сознания располагает всем необходимым для того, чтобы личность могла продолжать испытывать внут ренне связные переживания без одновременного подкрепления внешней стимуляцией. Этот механизм сам по себе мог бы служить хорошим объяснением полноты жизни и сохранения человеческой личности после клинической смерти, если бы нашлись доказатель ства его независимости от физиологии тела.
В одном из самых древних толкований сновидений предлага лось считать, что они являются продуктом сигналов, которые внутренние органы продолжают посылать в мозг даже во время сна. Фрейд однажды наелся перед сном соленых анчоусов и сооб щил, что ему снилось, как он все время пьет воду. Лабораторные эксперименты показывают, что жужжание или брызги воды в лицо спящего человека часто совпадают с рассказами испытуемых о снящихся самолетах или водопаде, но нет никаких данных, что большинство сновидений возникает таким физиологическим спо собом. Всякий сон сопровождается невероятным внутренним напряжением. В 1952 г. был проведен опыт, связавший быстрое движение глаз с началом сновидения, и это было первым на дежным указанием на переход от обычного сна к сновидению
но этим физические изменения, разумеется, не ограничиваются. Пульс и дыхание становятся неровными, давление крови превы- шает нормальный уровень, характерный для состояния бодрство вания, увеличивается потребление кислорода, резко поднимается уровень гормонов адреналина и кортизона в крови, температура мозга достигает предельной величины. Горячий мозг является показателем быстрого обращения энергии и встречается в состоя нии бодрствования только в периоды ярости или кризиса. По данным измерений, в момент начала сновидения единичная клетка мозга переходит от медленной регулярной разрядки, свойственной состоянию бодрствования или обычного сна, к взрывам неконт ролируемой активности. Те физические изменения во время сно видения, которые можно измерить, являются результатом самого процесса сновидения, что явствует из полученных данных.
Пять-шесть раз за ночь каждый из нас проходит через это телесное возбуждение. По-видимому, мы в нем нуждаемся, по скольку лишение сновидений приводит к неоправданному воз буждению и неврозам в состоянии бодрствования. Вильям Де мент и его сотрудники из Станфордского университета несколько лет работали с кошками и обнаружили, что более чем двадцати дневное лишение сновидений приводило кошек в беспокойное и напряженное состояние и, кроме того, наблюдались признаки увеличенной реакции. По чистой случайности одна из.этих возбу димых кошек получила слабый электрический шок из-за неисправ ности записывающего устройства, к которому она была подклю чена. В обычном случае такой стимул не произвел бы никакого заметного действия, эту же кошку он довел до конвульсий. Мозг, лишенный возможности видеть сны, становится крайне возбуди мым, и, если ему вновь позволить спать без внешних вмешательств, он, чтобы восполнить недостачу, впадает в длительный период непрерывных сновидений. После того как закончились конвуль сии, станфордская кошка заснула, но мониторы показали, что она видела сновидения не чаще, чем другие, не участвовавшие в эксперименте кошки. Электрический шок, закончившийся кон вульсиями, дал, по-видимому, ту разрядку, какую тело обычно получает во время сновидения.
Это поразительное открытие побудило Демента исследовать картину сна людей до и после электрошоковой терапии. И каждый раз после лечения наблюдалось меньше сновидений, чем до него. Нам кажется, что ураган в мозгу пациента, вызываемый электри ческим разрядом, можно прямо сопоставить с бурей, разражаю щейся во время сновидения. Сон получает значение одной из форм терапии, освобождения из-под психологического контроля и раз рядки нервного напряжения, накапливающегося каждый день. Очень силен соблазн сравнить этот тип разрядки с конвульсиями эпилептика.
по с
После припадка большинство эпилептиков засыпает. Мн". ..е эпилептики переносят припадки во время сна, но очень редко на стадии быстрого движения глаз. Частота волн на энцефало грамме во время эпилептического припадка напоминает мозг в состоянии активного сновидения, и вспышка света, которая вызывает искусственный припадок, тождественна по частоте волнам, появляющимся в самом начале сновидения. Начинает казаться, что эпилептики по какой-то неизвестной причине лишены сновидений. Состояние сновидения, как и эпилепсия, неизбежно вызывает резкие изменения химии мозга, но до сих пор никто не смог отчетливо указать источник как того, так и другого явле ния. В приступах "великого безумия" и в горячке сумасшедши: видений сна системы тела разгоняются вплоть до пределов вынос ливости организма. Должна существовать очень серьезная пр" чина подвергать себя такому риску пять раз в сутки.
Психологи, работающие с животными в неволе, всегда сталки ваются с разнообразием особей, составляющих любую популяцию. Различия -в поведении животных приписывались генетической изменчивости, экспериментальным ошибкам, температуре в ла боратории и фазам луны. Все эти факторы могут влиять и дейст вительно влияют на реакцию животного в предложенной ситуа ции, но самым важным источником разнообразия окажется, ве роятно, неодинаковость прошлого опыта. Сеймур Левин из госу дарственного Университета штата Огайо предпринял попытку вы явить роль травм и боли, испытанных в младенчестве, создав для трех групп крыс различные условия. Первую группу каждый день в одно и то же время вынимали из гнезда и помещали в клет ку, где они получали электрический шок. Вторая группа также помещалась в клетку, но уже без шока, крыс третьей группы из гнезда не вынимали и вообще не трогали. Исследователь ожидал, что опыт боли повлияет на поведение крыс, подвергавшихся шоку, и искал у взрослых особей следы эмоциональных наруше ний. К своему удивлению, он обнаружил, что "странно вели себя" как раз воспитанники третьей группы, которых никогда не трогали. Поведение крыс, подвергшихся шоковому воздействию, никак не отличалось от поведения крыс из второй группы, которых сажали в клетку, но не причиняли боли. С некоторым испугом Левин сообщает, что те крысы, которых не трогали, повзрослев, стали совершенно неуправляемыми. "Эти крысы,- говорит он,- были самыми возбудимыми и злобными из всех, когда-либо попадавших в нашу лабораторию; им ничего не стоило гоняться за нами по комнате, визжать и хватать нас за штанины и обувь".
Такое поведение не покажется "странным" ни одному биологу. Приятно узнать, что по крайней мере одна группа лабораторных крыс похожа на настоящих крыс, а не на заводные игрушки в ла биринте. Однако этот опыт очень ясно показывает, что факторы среды играют очень большую роль в поведении, определяя многое, и уж во всяком случае индивидуальное раскрытие унаследован ных возможностей.
Этот эксперимент почти полностью дублируется долговремен ным исследованием человеческого поведения, проведенным в Мас сачусетсе. В 1935 г. была обследована большая группа семилетних мальчиков из бедных, часто неблагополучных городских семей. Детей обследовали физически, проверили психологически и рас спросили. Священники, учителя, родители и соседи сообщили дополнительную информацию, неоднократно обследовались до машние условия жизни мальчиков. Спустя двадцать лет Джоан и Вильям Маккорды проследили судьбу 253 из них и выяснили их нынешнее положение в свете раннего детского опыта. Многие, теперь уже взрослые мужчины, были осуждены хотя бы однажды
за преступления, связанные с жестокостью, воровством, пьянс1 вом, изнасилованием. Сравнение нынешней ситуации с отчетом двадцатилетней давности показало, что образ жизни в семье играл существенную роль в дальнейшей судьбе ребенка, способ ствуя или препятствуя проявлению антиобщественных и преступ ных склонностей. Тридцать два процента мальчиков из группы. где семья поддерживала жесткую дисциплину зачастую с по мощью физических наказаний, впоследствии были судимы за преступления. Из группы мальчиков, родители которых полагались скорее на словесное неодобрение и дисциплину, основанную на "привязанности", преступниками стали тридцать три процента. Третья группа состояла из детей, полностью отторгнутых роди телями и не знавших вообще никакой дисциплины. Она дала впоследствии шестьдесят девять процентов взрослых мужчин, вставших на путь преступления. Точно так же как и в опыте с крысами, не наблюдалось никакого различия, между группами, с которыми велась какая-то работа, независимо от ее направлен ности; зато дети, которых не замечали и которыми не интересо вались, резко отличались впоследствии от всех остальных.
Маккорды хотели проверить старую поговорку "яблоко от яб лони недалеко падает" и обнаружили, что дети преступников, выросшие в строгой дисциплине, скорее следовали провозглашае мым ценностям, чем действительному поведению отца. Возвраща ясь к определению личности как "к тому, что дает возможности предсказать поведение индивида в конкретной ситуации", мы имеем, видимо, право заключить, что ранний социальный опыт глубоко затрагивает способы проявления личности. Личность, хотя бы частично, формируется под влиянием внешних физиче ских факторов.
Она зависит и от химических факторов. Эжен Марэ описывает поведение колонии термитов, которых он наблюдал в момент тре воги за матку. Кусочек глины отлепился от крыши ячейки матки и упал на нее. "Матка реагировала на шок только ритмическими движениями головы, вытягивая и втягивая ее. Рабочие муравьи внутри муравейника немедленно прекратили работу и стали бес цельно бродить небольшими группами... Даже в дальних углах муравейника прекратилась всякая работа. Повсюду собирались большие муравьи-воины и работяги, все страшно возбужденные. Проявилось стремление собираться в группы. Не оставалось ни каких сомнений, что испытанное маткой потрясение за несколько минут достигло самых дальних закоулков муравьиного жилища". Повреждение обычного канала коммуникации изменило поведе ние членов колонии. Известно, что этот канал имеет химическую природу, когда связь и чувство принадлежности к группе под держиваются социальным гормоном, который выделяется маткой
и доносится до каждого члена колонии изо рта в рот. Если рабочие муравьи забредают в чужую колонию, на них нападают и убивают, но если первой погибает матка, ее муравьи прекращают работу и движутся к соседнему муравейнику, где их охотно принимают. Без химического подкрепления, исходящего от матки, они теряют индивидуальность, и становятся анонимными подданными, гото выми присягнуть новой матке и принять новый химический контроль.
Точно так же поддерживается организованность улья. Матка выделяет вещество, которое распределяется демократически, чтобы каждая пчела сосредоточилась на определенной цепочке инстинктивных влечений, ведущих к достижению нужных резуль татов. Это маточное вещество действует объединяюще, в точности как транквилизаторы, ослабляющие симптомы умственных рас стройств и тревогу, тем самым позволяя пациенту направить свои действия к конструктивной цели. Сотни лет экстракт корня сенеги (растения Rauwolfia serpentina) использовался в Индии для лече ния целого ряда заболеваний, включая эпилепсию и тревожность. В 1953 г. это вещество появилось на Западе в виде лекарства резерпина, действующего как успокаивающее средство, препятст вующее гипоталамусу вырабатывать чрезмерное количество воз буждающих веществ. Теперь мы знаем, что химическая структура вещества, производимого маткой, сходна с веществом, контроли рующим деятельность гипоталамуса. В организме колонии му равьев или пчел именно матка занимает место мозга, и одна из ее задач - выполнять функции гипоталамуса. Она как бы является отдельной особью, хотя и не может существовать самостоятельно. Удаление ее из колонии равносильно хирургической операции, когда разрезают кожу, чтобы добраться до внутренних органов. Групповая принадлежность является прямым аналогом положе ния, существующего в нормальном человеческом теле, где гипо таламус контролирует эмоции без внешней помощи. Между внутренними и внешними факторами, управляющими поведением, почти нет функционального различия. Нам пока достаточно иметь в виду, что поведение как выражение индивидуальности и личностного начала находится в большой зависимости от со циальных, физических и химических условий, в которые попадает тело.
Гиппократ учил первых греческих студентов-медиков, что тем перамент зависит от соотносительного содержания в теле четырех основных жидкостей. Преобладание черной желчи означало ме ланхолию, желтая желчь давала холерика, избыток слизи превра щал человека во флегматика, а крови - в сангвиника. В 1925 г. немецкий психолог Кречмер подновил эту концепцию, разделив людей на хрупких астеников, мускулистых атлетов, пухлых пик
ников и непоследовательных представителей рода человеческого, относящихся к категории диспластиков. Так же как Гиппократ, он уверял, что не только темперамент, но и умственные расстройства следуют соматическому типу, и относил шизофреников по большей части к астеническому типу, а маниакально-депрессивных па циентов чаще встречал среди пикников. Пятнадцать лет спустя Уильям Шелдон подкрепил эту теорию эмбриологически, отменив диспластиков и выводя три основных соматических типа из трех главных слоев зародыша. Округленный силуэт он назвал эндо морфным, атлетический - мезоморфным, а худощавый - экто морфным. Как Шелдон, так и Кречмер приравнивали форму тела к особому типу личности. Полнотелые люди считались экстра вертами, склонными наслаждаться полнокровной архитектурой стиля рококо, романтической литературой и красочными школами живописи. Худощавые интраверты больше ценили строгую клас сическую архитектуру, балет, формализм в литературе и абстрак ционизм в живописи.
Есть что-то привлекательное в установлении таких соответ ствий. Всем нам знакомы жизнерадостные, толстые, романти чески настроенные итальянцы и суровые, угловатые, неприступ ные шведы. Все дело в том, что мы не знаем, в какой мере эти особенности личности связаны с формой тела, а в какой - с куль турными и расовыми стереотипами. Образ поведения человека часто строится в зависимости от ожидания окружающих его людей. Греки считаются страстными любовниками, и они из всех сил стараются поддержать эти представления. Если бы шекспиров ский Юлий Цезарь не был предубежден против Кассия за его "тощий и голодный вид", возможно, ему в спину воткнулось бы одним ножом меньше.
Хотя "конституционная психология" Шелдона разрабатыва лась на основе широких исследований, проводимых в США, где существует множество разных, часто смешанных расовых и физи ческих типов, в той или иной мере оторванных от собственных культур, на основных принципах психологии личности это обстоя тельство никак не отразилось. Критика этой теории в основном сводилась к указанию на то, что мы не располагаем данными, по зволяющими определить, каков характер влияния формы тела на поведение - чисто физический или опосредованно-социальный. Некоторые вообще не верят, что есть какая-то причинно-следствен ная связь между данными феноменами, но за последние тридцать лет эта область мало развивалась, и у нас нет ничего, кроме туман ной и дразнящей теории.
Сексуальные стереотипы так же распространены, как куль турные и расовые. У нас есть достаточные основания считать некоторые личностные различия между мужчинами и женщинами
простым продуктом ролей, навязанных обществом, в котором они живут, хотя есть и чисто биологические основы психологических различий, связанных с полом. Мужчины и женщины различаются каждой клеткой тела. Только у мужчин есть маленькие Y хромо сомы, ответственные за развитие по мужскому типу. Если они отсутствуют, развитие идет по женской модели. Но при этом важно помнить, что гены не контролируют поведение, они руко водят химическими процессами, которые в конечном итоге при водят к появлению индивидов, различно устроенных и поэтому разно реагирующих на одни .н те же ситуации.
Женщины слышат лучше, чем мужчины: их умение распозна вать и локализовать звуки превосходит возможности мужчины во всех возрастных категориях. Мужчины в свою очередь лучше видят. Эти половые различия не являются благоприобретенными, они присутствуют с самого начала. Психолог, старавшийся на учить младенцев четырнадцати недель от роду смотреть на пред мет, обнаружил, что ему удавалось выполнить свое намерение, когда он использовал в качестве подкрепления звуки для девочек и свет для мальчиков. В дальнейшем эти различия сказываются в том, что девочки начинают говорить раньше мальчиков. Они отчетливее произносят звуки, усваивают письмо' и орфографию быстрее и легче, их словарь обширнее, чем у мальчиков того же возраста. Мальчики же лучше ориентируются в пространстве. Их визуальные способности проявляются в такой деятельности, как метание в цель, расположение объектов по определенной схеме и точное чувство направления. Эволюционное значение та ких различий очевидно. Продолжительная несамостоятельность человеческого младенца означает, что женщина оказывается при вязанной к ребенку на несколько лет, и она в значительной мере рассчитывает на умение общаться. Мужчина, вообще более силь ный и проворный, сохранял свободу передвижения, поэтому ему предназначалась роль охотника, а хорошее зрение и способность ориентироваться на местности являются безусловными преиму ществами на этом поприще.
В ходе человеческой эволюции биологические и культурные факторы совместными усилиями установили существенное разли чие полов. Маленькая хромосома начала цепочку реакций, на концах которой возникли две совершенно различные структуры личности. Этолог Корин Хат представляет эти различия следую щим образом: ^Мужчина физически сильнее, но менее гибок, более независим, агрессивен, склонен к риску, честолюбив, ему свойствен дух соревновательности в большей мере, чем женщине, он обладает лучшими пространственными, числовыми и механи ческими способностями, склонен строить мир в терминах объек тов, идей и теорий. Женщина с самого начала обладает теми
сенсорными способностями, которые облегчают межличностное общение. Она быстрее созревает физически и психологически, она изысканно и умело пользуется языком, она воспитаннее, дружелюбнее и последовательнее мужчины, она склонна строить мир в терминах личностных, нравственных и эстетических цен ностей".
Юнцы макак-резусов чаще, чем их ровесницы, угрожают друг другу, затевают грубые подвижные игры. Самки предпочитают сидеть спокойно, ухаживая друг за другом и отворачиваясь в напряженной позе, когда к ним пытаются приблизиться. Хэрри Харлоу из Висконсинского университета обнаружил, что младенцы обезьян демонстрируют типичные черты мужской и женской форм поведения, даже если их воспитывать в изоляции от соро дичей с проволочным чучелом вместо матери. Исследователь при ходит к такому выводу: "Очень трудно поверить, что эти различия носят культурный характер, и невозможно представить, каким образом наши неодушевленные поддельные матери могли бы передавать культурные навыки своим детенышам".
Теперь ясно, что существуют биологические детерминанты, действующие на всех стадиях развития и определяющие разли чия в способностях и личностных характеристиках мужских и женских особей. Споры о том, какая модель хуже или лучше, какой пол развитее, не имеют отношения к проблеме, и их решение полностью зависит от того, что сравнивается и кем. Анализируя проблему мужского и женского полов, мы с уверенностью можем сказать лишь одно: они различны.
Не приходится сомневаться, что личностные и психологиче ские различия имеют биологическую основу. Они частично опре деляются конкретными генетическими факторами, а частично теми факторами окружающей среды, которые воздействуют на развитие индивида. Процесс развития личности включает отбор определенных факторов окружающей среды и характерное для данного пола толкование. Личность развивается подобно кристал лу, чья уникальная структура постепенно формируется из содер жащего его раствора. Из такого сложного раствора, как морская вода, образуется'много кристаллов, но их состав ограничивается теми типами молекул, которые встречаются в этой среде. Любое изменение окружения непосредственно отразится на материи, ко торая из него рождается. Даже полностью развитая личность может резко измениться под воздействием чисто физических функциональных расстройств или химического препарата, влияю щего на физиологические процессы, связанные с сохранением личности. Исследования возрастных изменений личности показы вают, что хотя некоторые из них, скажем чрезмерная недоверчи вость или осторожность, являются прямым следствием физической
слабости, но есть и более тонкие изменения, например уход в себя или снижение эмоциональности, дающие основания предполагать, что физиологическое старение сопровождается параллельным процессом психологических изменений.
Все приведенные рассуждения наводят на мысль, что личность коренится в теле, и поэтому трудно поверить, что какая-либо черта уникального характера индивида сможет пережить уничто жение тела, от которого она зависит; но мы пока рассмотрели не все свидетельства.
Дин Маттьюз предложил рабочее определение жизни после смерти, имеющее определенный биологический смысл. Его гипо теза такова: "Центр сознания, существовавший до смерти, не прекращает своей деятельности и после нее, сохраняя непрерыв ность опыта сознания и после смерти, аналогично тому, как это происходит сразу после сна". Это очень ценная идея, поскольку она поднимает проблему непрерывности и напоминает нам, что перерывы сознания случаются с каждым при жизни.
Мы уже рассматривали сон и смерть и то, что их объединяет, но важно помнить, что сведение к минимуму сенсорных стимулов, воздействующих на тело извне, ведет к засыпанию, а резкое уменьшение стимулов, поступающих изнутри тела, вызывает сон без сновидений. После клинической смерти внешние стимулы сводятся к минимуму. Об этом свидетельствует отсутствие элект рических сигналов, поступающих от органов чувств в мозг и несу щих информацию о, внешних стимулах. Внутренние стимулы тоже постепенно ослабляются и вскоре прекращаются совсем, так что складывается впечатление, что сознание во время смерти еще пассивнее, чем во время сна. Насколько мы знаем, центр сознания располагается в коре головного мозга. Натаниель Клей ман из Чикагского университета удалял хирургическим путем кору головного мозга собак и обнаружил, что, поправившись после операции, собаки большую часть времени спят без сновидений, но периодически просыпаются, чтобы есть, пить и испражняться, а затем снова засыпают. Сознание и бодрствование не синонимы. Можно бессознательно бодрствовать, и, как показывает анализ сновидений, сознание, безусловно, способно работать во время сна.
Размышляя о внетелесной личности, я, как биолог, убедился, что не способен представить, как такая отвлеченная сущность может испытывать какое-либо переживание. Без органов чувств она должна воспринимать мир как видение, лишенная конеч ностей, эта сущность способна воздействовать на среду только с помощью психокинеза, отсутствие структур, подающих звуко вые, зрительные или обонятельные сигналы, оставляет на ее долю лишь телепатическое общение. С биологической точки зрения эти явления возможны, но они столь резко отличаются от наших
обычных способов взаимодействия со средой, итак велико отли чие любого переживания после клинической смерти от тех чувств, которые мы испытываем во время жизни, что у нас вряд ли есть основания считать такой опыт продолжением повседневных ощу щений. Если личность продолжает существовать после смерти, то ее характер будет, вероятно, совсем другим, чем у живого су щества, он переменится до неузнаваемости. Тот опыт, который мы переживаем во сне,- единственное биологическое сравнение, возможное в настоящий момент.
Во сне бывают ощущения цвета, звука, текстуры, температуры, запаха, вкуса, боли и другие переживания, доступные нашим органам чувств в состоянии бодрствования. В снах мы бегаем и прыгаем, ласкаем и убиваем, пользуясь органами тела, которые кажутся нам в это время столь же реальными, как и днем. Мы встречаем знакомых и посторонних людей и ведем заинтересо ванные и зачастую очень умные разговоры, и все это только в вооб ражении. Возникает впечатление, что каждый человек распола гает всеми необходимыми механизмами для создания подробно разработанных, связных и непрерывных образов без помощи всех тех внешних стимулов, которые образуют основу нормального бодрствующего восприятия. В ситуации сна действуют наши обычные повседневные личности. Хотя на самом деле, если ве рить интерпретации сновидений у Фрейда, мы испытываем нечто большее, впуская в сознание подсознательные личностные особен ности, в дневное время глубоко упрятанные. Таким образом, во время сна поток сознания располагает всем необходимым для того, чтобы личность могла продолжать испытывать внут ренне связные переживания без одновременного подкрепления внешней стимуляцией. Этот механизм сам по себе мог бы служить хорошим объяснением полноты жизни и сохранения человеческой личности после клинической смерти, если бы нашлись доказатель ства его независимости от физиологии тела.
В одном из самых древних толкований сновидений предлага лось считать, что они являются продуктом сигналов, которые внутренние органы продолжают посылать в мозг даже во время сна. Фрейд однажды наелся перед сном соленых анчоусов и сооб щил, что ему снилось, как он все время пьет воду. Лабораторные эксперименты показывают, что жужжание или брызги воды в лицо спящего человека часто совпадают с рассказами испытуемых о снящихся самолетах или водопаде, но нет никаких данных, что большинство сновидений возникает таким физиологическим спо собом. Всякий сон сопровождается невероятным внутренним напряжением. В 1952 г. был проведен опыт, связавший быстрое движение глаз с началом сновидения, и это было первым на дежным указанием на переход от обычного сна к сновидению
но этим физические изменения, разумеется, не ограничиваются. Пульс и дыхание становятся неровными, давление крови превы- шает нормальный уровень, характерный для состояния бодрство вания, увеличивается потребление кислорода, резко поднимается уровень гормонов адреналина и кортизона в крови, температура мозга достигает предельной величины. Горячий мозг является показателем быстрого обращения энергии и встречается в состоя нии бодрствования только в периоды ярости или кризиса. По данным измерений, в момент начала сновидения единичная клетка мозга переходит от медленной регулярной разрядки, свойственной состоянию бодрствования или обычного сна, к взрывам неконт ролируемой активности. Те физические изменения во время сно видения, которые можно измерить, являются результатом самого процесса сновидения, что явствует из полученных данных.
Пять-шесть раз за ночь каждый из нас проходит через это телесное возбуждение. По-видимому, мы в нем нуждаемся, по скольку лишение сновидений приводит к неоправданному воз буждению и неврозам в состоянии бодрствования. Вильям Де мент и его сотрудники из Станфордского университета несколько лет работали с кошками и обнаружили, что более чем двадцати дневное лишение сновидений приводило кошек в беспокойное и напряженное состояние и, кроме того, наблюдались признаки увеличенной реакции. По чистой случайности одна из.этих возбу димых кошек получила слабый электрический шок из-за неисправ ности записывающего устройства, к которому она была подклю чена. В обычном случае такой стимул не произвел бы никакого заметного действия, эту же кошку он довел до конвульсий. Мозг, лишенный возможности видеть сны, становится крайне возбуди мым, и, если ему вновь позволить спать без внешних вмешательств, он, чтобы восполнить недостачу, впадает в длительный период непрерывных сновидений. После того как закончились конвуль сии, станфордская кошка заснула, но мониторы показали, что она видела сновидения не чаще, чем другие, не участвовавшие в эксперименте кошки. Электрический шок, закончившийся кон вульсиями, дал, по-видимому, ту разрядку, какую тело обычно получает во время сновидения.
Это поразительное открытие побудило Демента исследовать картину сна людей до и после электрошоковой терапии. И каждый раз после лечения наблюдалось меньше сновидений, чем до него. Нам кажется, что ураган в мозгу пациента, вызываемый электри ческим разрядом, можно прямо сопоставить с бурей, разражаю щейся во время сновидения. Сон получает значение одной из форм терапии, освобождения из-под психологического контроля и раз рядки нервного напряжения, накапливающегося каждый день. Очень силен соблазн сравнить этот тип разрядки с конвульсиями эпилептика.
по с
После припадка большинство эпилептиков засыпает. Мн". ..е эпилептики переносят припадки во время сна, но очень редко на стадии быстрого движения глаз. Частота волн на энцефало грамме во время эпилептического припадка напоминает мозг в состоянии активного сновидения, и вспышка света, которая вызывает искусственный припадок, тождественна по частоте волнам, появляющимся в самом начале сновидения. Начинает казаться, что эпилептики по какой-то неизвестной причине лишены сновидений. Состояние сновидения, как и эпилепсия, неизбежно вызывает резкие изменения химии мозга, но до сих пор никто не смог отчетливо указать источник как того, так и другого явле ния. В приступах "великого безумия" и в горячке сумасшедши: видений сна системы тела разгоняются вплоть до пределов вынос ливости организма. Должна существовать очень серьезная пр" чина подвергать себя такому риску пять раз в сутки.