Какова бы ни была причина, роспуск Академии опытов был прискорбным событием для науки. Примерно в течение целого столетия итальянская наука ничего не могла дать европейской, на формирование которой она в свое время столь сильно повлияла.
Академия натуралистов. Прежде всех других стран примеру Италии последовала Германия. В 1652 году доктор Бауш основал «Академию натуралистов» (Academia naturae curiosonun или Cesarea Leopoldina), занимавшуюся специально медициной и переносившую центр своей деятельности туда, где постоянно жил ее президент. С 1705 года она стала издавать свои мемуары. Организация Бауша долгое время оставалась в одиночестве, потому что в немецких университетах XVII столетия было больше жизненных сил, чем в университетах французских и английских, и особой нужды в академиях не было.
Англия. Вернувшись в 1644 году в Англию из Италии, Бойль стал инициатором объединения энтузиастов нового научного направления. Эти «виртуозы», как он их называл, образовали некую «невидимую коллегию», которая с 1645 года начала свою деятельность в Лондоне и Оксфорде. Вскоре она стала столь авторитетной научной организацией, что в 1660 году была официально признана Карлом II и преобразована в Royal Society for the Advancement of Learning (Королевское общество для развития знания).
Денежные средства общества долгое время были весьма скудны, но, несмотря на это, оно начало с 1665 года издавать специальный журнал «Philosophical Transactions».
Постоянной тенденцией общества было производство экспериментальных исследований в духе Бэкона, исследований, не руководимых никакой предвзятой системой. Самым выдающимся из его членов в описываемый период был физик и химик Бойль. Бессмертные открытия Ньютона скоро придали деятельности общества огромную известность и выдвинули в нем на первый план занятия математикой.
Франция. Основанию Парижской академии наук также предшествовали постоянные собрания, которым ошибочно давали название академических, потому что, по-видимому, собиравшиеся время от времени ученые никогда не имели ни статутов, ни денежных средств, необходимых для регулярной деятельности. В 1636 году усилиями Роберваля и Этьена Паскаля было создано общество, собиравшееся по четвергам поочередно у каждого из своих членов. В состав этого общества был включен и Блэз Паскаль, бывший в то время почти ребенком. Это общество, состоявшее, по-видимому, большею частью из любителей, принадлежавших к числу членов парламента, закрылось во время Фронды. Несколько последующих попыток заново организовать его остались бесплодными.
Одновременно с деятельностью этого общества Габер начал собирать у себя общество картезианцев, последователей Рене Декарта, находившееся некоторое время в цветущем состоянии.
Учреждение в Лондоне Королевского общества побудило французских ученых сплотиться в Париже в Академию точных наук (Academic des Sciences); ее основал в 1666 году министр Кольбер. Ей было вменено в обязанность никогда не говорить на заседаниях ни о религиозных таинствах, ни о государственных делах:
«И если иногда и говорится о метафизике, морали, истории или грамматике, пусть даже мимоходом, то лишь в той мере, в какой это относится к физике и к отношениям между людьми».
Она состояла первоначально из 21 члена. Тут мог появляться Роберваль с некоторыми из своих личных друзей, картезианцам, однако, доступ туда был закрыт. Затем во Францию пригласили иностранцев: сначала Гюйгенса, и он прославил академию своими работами, а затем Кассини (1669) и Ремера (1672), эти трое затмили своими произведениями труды французских коллег. Но общество начало публиковать мемуары только с 1693 года, и лишь после этого стало пользовалось большим влиянием.
Несмотря на то, что иезуиты имели в своей среде нескольких даровитых профессоров, по странному недостатку предусмотрительности они не сумели добиться для этих профессоров звания членов академии. Таким образом, как бы с единодушного согласия между новой организацией ученых (академией) и схоластической традицией установился радикальный разрыв. Что же касается первоначального решения о не включении в академию картезианцев, то оно не продержалось долго. Избрание представителей школы Декарта, хотя и с некоторым запозданием, все же состоялось: в 1697 в академию был избран Фонтенелль, а в 1699 - Мальбранш. В итоге физическая система Декарта стала господствующей в академии, в иезуитских школах и в университетах именно тогда, когда открытия Ньютона обнаружили ее недостатки.
Берлинская академия. Берлинскую академию, исполняя желание своей жены Софии-Шарлотты, основал по предложенному Лейбницем плану прусский король Фридрих I. Это было простое подражание Лондонской и Парижской академиям. Внук Фридриха I позже говорил Вольтеру, что его деда уверили в необходимости содержать Академию, подобно тому, как человека, возведенного в дворянское звание, уверяют в необходимости содержать стаю гончих собак.
Фридрих II был первым из прусских королей, серьезно занявшихся академией, которая до той поры влачила довольно жалкое существование, хотя и начала с 1710 году издавать свой «Литературный сборник». Ее роль сделалась действительно блестящей с середины XVIII века. К числу ее особенностей относилось то, что в ее составе имелся раздел филологии и истории, и поэтому она вела переписку одновременно и с Парижской академией наук, и с Парижской академией надписей и изящной литературы.
Следует отметить, что хотя правительства основывали эти академии наук со вполне определенными целями, все же со временем они стали совершенно независимыми учреждениями.
Главная сила старых академий заключалась в том, что они могли доставить ученым известность; это прежде всего поняли члены Лондонского королевского общества. Однако, хотя оно пользовалось гораздо большей свободой, чем однородное парижское общество, история этого последнего дает нам гораздо более ясное представление о тенденциях правительств, основывавших академии.
Правительства имели в виду создание чего-то вроде Мусейона. Они основывали учреждения, члены которых должны были заниматься необходимыми для государства работами по директивам министров. Чтобы набрать достаточное число членов, для самых выдающихся из них назначалось пенсион, и они назывались пенсионерами. В состав учащихся брали совершенно молодых людей, обративших на себя внимание не столько своими работами, сколько желанием отличиться. Среднюю группу между учащимися и членами академии составляли ассистенты, которые имели право участвовать в заседаниях и часто получали различные награды.
На подобное учреждение можно было возлагать определенные задания; можно было, например, потребовать от него нивелировки страны (выполнение этого задания составило важную работу астронома Пикара) или составление ее карты и т. д. Изучение математики и астрономии служило именно такой практической цели. Физикам, химикам и натуралистам точно также давались лишь такие проблемы, разрешение которых могло содействовать развитию промышленности и искусств. Эти практические установки правительств и объясняют, почему за первый период существования академий в них сравнительно мало занимались теоретическими исследованиями.
Эти же причины привели и к другим следствиям. Для того, чтобы получить возможность возлагать на академиков все работы, какие оно найдет нужным, правительство выбирало в состав членов академии, за очень редким исключением, лишь людей, не имеющих отношения к преподавательской работе.
Научные журналы. Для постоянного развития научных исследований, кроме академий, необходим был и другой орган. Серьезные научные работы не находили большого числа читателей и поэтому не могли покрывать расходов, связанных с их печатанием в виде книг. Однако их все же нужно было издавать, и притом так, чтобы с ними могли знакомиться небогатые ученые. Было необходимо также своевременно опубликовывать все научные новости, результаты всевозможных наблюдений и мелкие заметки.
Первый периодический орган, предназначенный для удовлетворения потребностей этого рода, был основан советником Парижского парламента Дени де-Салло (1626–1669), который, получив от Кольбера привилегию, выпустил в свет 5 января 1665 года первый номер своего ежемесячника. Отчеты о вновь вышедших сочинениях сопровождались у него, правда, оценками, зачастую сильно раздражавшими самолюбие авторов.
Скоро Дени де-Салло пришлось вступить в борьбу с иезуитами. Его обвинили в сочувствии янсенизму, а папский нунций даже стал жаловаться на то, что журнал дурно отзывается об инквизиции. Кольбер был вынужден запретить де-Салло руководство изданием, но вознаградил его назначением на выгодную должность по финансовому ведомству. Журнал продолжал выходить под руководством разных лиц. В 1701 году правительство приняло на себя расходы по его изданию и поручило редактирование специальному комитету ученых. Этот способ оставался неизменным вплоть до нашего времени, за исключением перерыва с 1792 по 1816 год, в связи с известными событиями.
Успех французского журнала вызвал подражание в других странах. В 1682 году Отто Менке (1644–1707) основал в Лейпциге научный журнал. Благодаря статьям Лейбница журнал этот скоро приобрел огромное значение для математики; его издание продолжалось вплоть до 1774 года. Также и в Голландии стали издаваться три научных журнала. Все они занимались столько же литературой, сколько и науками. Ученый мир не подвергся еще достаточной дифференциации, необходимо вызываемой самим развитием науки. Например, когда Гюйгенс открыл существование спутника Сатурна, французской академии эту важную новость сообщил не имевший никакого отношения к астрономии Шапелен. Разумеется, его сообщение возбудило в академиках сильнейший энтузиазм.
Французские названия журналов, издававшихся в Голландии, достаточно ясно показывают, что деспотизм Людовика XIV заставил его поданных (протестантов, янсенистов и других) искать страну, где печатание книг и журналов не подвергалось бы таким затруднениям и опасностям, как во Франции. Отмена Нантского эдикта сильно содействовала распространению в Европе французского языка и поставила его почти на целое столетие в разряд всеобщего языка науки, наряду с латинским.
В то же время в результате этой отмены Франция лишилась многих гениальных людей, могущих ее прославить, так как ряд крупных ученых вынужден был покинуть отечество.
НЕСКОЛЬКО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ СЛОВ
Какие же выводы можно сделать из той истории науки, которую мы представили вам в нашей книге?
Во-первых, это выводы эволюционного порядка. Знание не возникает «впрок»; оно должно быть востребовано обществом. И что не маловажно, знание, возникнув, имеет перспективы, только если общество находится на уровне развития, позволяющем это знание воспринять. В ином случае знание как возникнет, так и исчезнет. И поэтому очень часто то, что нам кажется «научной пустыней», на самом деле есть время недостаточного развития не науки, а общества, когда невостребованное знание идет либо в создание неких умозрительных теорий, либо технических игрушек, либо пропадает частично или полностью, - если, например, оно не было записано.
То, что мы называем греческой наукой, есть наука начального этапа развития Византийской империи; причем еще предстоит вычленить некоторые приписанные ей достижения более позднего времени. Греческий был языком ученых разных наций, живших по всему Средиземноморью. И в течение тысячелетия наука развивалась сама и поддерживала существование империи, хотя и не все периоды истории Византии были благоприятными для нее. Например, период установления христианства как господствующей идеологии был не лучшим временем для развития науки. Кроме того, нахождение Византийской империи на перекрестке торговых дорог сыграло с ней злую шутку: имея возможность получать различные новшества со стороны, византийцы сократили свои траты на их создание, что привело, в итоге, к техническому отставанию от Европы.
Но даже в этом случае накопленный потенциал был настолько велик, что поток интеллектуалов из империи в Европу в XIII и XV веках дал два мощных толчка развитию европейской науки. В качестве современного примера напомним, после развала СССР большое количество советских математиков эмигрировало в США, и именно они совершили там настоящую научную революцию. Оказалось, что в этой области Штаты катастрофически отставали от нас.
Теперь об арабской науке. Этот термин столь же неточен, как и термин «греческая наука». Результаты развития наук в некоторых странах записаны на арабском языке, а вот собственно арабов, участвовавших в этом процессе, было не так много. Более правильно ее называть мусульманской наукой. И это не простая замена одного слова другим! Так становится понятным, что на самом деле никакого военного завоевания бедуинами половины мира не было, а была религиозная и культурная экспансия, в основе которой лежала византийская культура тех территорий, на которых и произошло возникновения ислама.
Мусульманская наука не ограничивалась простым пересказом науки великого соседа, - а на деле империи, из состава которой выделились сами мусульманские страны - но, как и следовало ожидать, нашла свой собственный путь, который шел, между тем, в общем русле развития науки, определяемом уровнем развитием общества. Но и здесь по мере установления господства исламской идеологии научные успехи стали уменьшаться и постепенно остались только в области технологий.
А что касается успехов европейской науки, то они связаны, с одной стороны, с закатом Византийской империи и развалом мусульманского мира, - именно оттуда шел поток ученых, книг, технологий. Вчера Византия была выше всех, и вдруг ее не стало. Оказывается, нельзя быть слишком уверенным в неизменности существующего в какой-то период времени положения дел. А с другой стороны, социальное развитие Западной Европы позволило воспринять это пришедшее из Византии знание, причем само это восприятие нового знания способствовало дальнейшему социальному прогрессу. Опять же приведем пример из нашей современности: после Первой и особенно после Второй мировой войны таким же образом произошло научное и технологическое возвышение США.
Есть и второй вывод из истории науки, хронологический. Выполненная традиционной историей расстановка эпох по хронологической шкале недостоверна, поскольку вся история допечатного периода противоречит логике эволюции науки (а также искусства и литературы, военного дела, права). И пока нельзя с уверенностью сказать, с какого периода датировки событий и даты жизни значимых людей становятся достоверными.
В нашей книге мы были вынуждены пользоваться традиционными датировками, о чем и напоминали время от времени. Ведь если мы пишем, что, например, Абу-Юсуф Якуб ибн-Исхак Кинди жил в 801–873 годах, это вовсе не значит, что просветитель действительно жил в указанные годы юлианского счисления от Рождества Христова. И дело не только в том, что в арабской традиции даты совсем другие, от эры Хиджры, но и в общей недостоверности применявшихся хронологами XVI века методов. Мы используем традиционные датировки, чтобы увязать истории разных регионов, не более того, а в случае абсолютной недостоверности дат (точнее, размещения эпох) прямо говорим об этом. Даже сообщая, что история Византии началась в III–IV веках, мы совсем не настаиваем на точности этой даты: возможны варианты.
Наука об истории человечества находится пока в таком состоянии, что о точных датах говорить вообще рано. Сначала надо разобраться с размещением эпох и общим направлением развития; ведь и в самом деле в некоторых случаях в истории происходит явный регресс с «обратным» повторением стилей искусства и литературы, «забыванием» научных достижений и прочими чудесами, которым не должно быть места в науке. Создав из историй науки, литературы, искусства, техники набор проекцийпрошлого, мы сможем получить многомерную историю, и только потом встанет вопрос о приблизительной датировке элементов процесса.
Как пригодилась бы в этой работе эрудиция историков!.. Но нет, их длительная борьба с хронологическими открытиями Исаака Ньютона, Николая Морозова и Анатолия Фоменко показала, что нам с ними не по пути. К сожалению, историки превратились в жрецов окостеневшей схемы. Наука, к созданию которой приступили мы, - многомерная история, имеет мало общего с историей традиционной: у них разные методы, и разные цели.
Но придет однажды час истины.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абеляр П. История моих бедствий. М., ИЛ, 1959.
2. Августин Аврелий. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонского /Пер. с лат./ М., Renaissance, 1991.
3. Агрикола Г. О горном деле и металлургии, в двенадцати книгах. М., Изд-во АН СССР, 1962.
4. Азимов А. Краткая история химии. Развитие идей и представлений в химии. М., Мир, 1983.
5. Альбедиль М. Ф. Забытая цивилизация в долине Инда. М., Мысль,1991.
6. Альберти Л. Б. Десять книг о зодчестве: В 2 т. / Пер. с ит./ М., ОНТИ, 1935–1937.
7. Античность как тип культуры. М., Наука, 1988.
8. Антология мировой философии. Античность. Возрождение. Минск. Харвест. М., АСТ, 2001.
9. Аристотель. Сочинения. Т. 1–4. М., Мысль, 1981.
10. Артхашастра, или Наука политики. М., Ладомир-Наука, 1993.
11. Архив истории науки и техники: Сб. статей. М., 1995. Вып. 1.
12. Архив истории науки и техники: Сб. статей. М., 1997. Вып. 2.
13. Архимед. Сочинения. М., Издат. АН СССР, 1962.
14. Ахутин А. В. Понятие «природа» в античности и в Новое время («фюсис» и «натура»). М., Наука, 1988.
15. Барбаро Д. Комментарии к десяти книгам об архитектуре Витрувия. М., Всесоюз. Акад. архитектуры, 1938.
16. Бартонек А. Златообильные Микены. М., Наука, 1991.
17. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., Худож. лит-ра, 1990.
18. Баюк Д. А. Полемика Винченцо Галилея и Джозеффо Царлино и ее влияние на теоретическое мышление Галилео Галилея //ВИЕТ, 1, 1993.
19. Бек Т. Очерки по истории машиностроения. Т. 1. М., Л., Гостехиздат 1933.
20. Беляев Д. Ф. Byzantina: Очерки, материалы и заметки по византийским древностям. М., 1891.
21. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., ИЛ, 1956.
22. Бернулли Д. Гидродинамика, или записки о силах и движениях жидкостей. Л., ИЛ, 1959.
23. Берри А. Краткая история астрономии. М.; Л… Гостехиздат, 1946.
24. Библер В. С. Кант - Галилей - Кант. М., Мысль, 1991.
25. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета канонические в русском переводе с параллельными местами и приложениями. М., Российское Библейское общество, 1994.
26. Бикерман Э. Хронология Древнего мира. Ближний Восток и античность. М., Наука, 1980.
27. Бируни Аль. Памятники минувших поколений // Избр. произведения. Ташкент, Фан, 1957.
28. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., Наука, 1986.
29. Боголюбов А. Н. Творения рук человеческих: Естественная история машин. М., Знание, 1988.
30. Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Индия в древности. М., Наука, 1985.
31. Брей У., Трамп Д. Археологический словарь. М., Энциклопедия, 1990.
32. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVIII вв.: В 3 т. М., Прогресс, 1986–1992.
33. Бронштэн В. А. Клавдий Птоломей. М., Наука, 1988.
34. Бруно Дж. О бесконечности Вселенной и мирах. М., ОНТИ, 1936.
35. Бузескул В. Открытия XIX и начала XX в. в области истории древнего мира. Пг., Academia, 1923.
36. Буткевич А. В., Зеликсон М. С. Вечные календари. М., Наука, 1969.
37. Бэкон Ф. Сочинения. В 2-х томах. М., Мысль, 1972.
38. Валянский С. И., Калюжный Д. В., Недосекина И. С. Введение в хронотронику. Путь к оптимальному развитию. М., АИРО-ХХ, 2001.
39. Валянский С. И., Калюжный Д. В. Другая история Средневековья. М., Вече, 2001.
40. Вавилов Н. И. Центры происхождения культурных растений // Труды по прикладной ботанике и селекции. 1926. Т. 16, вып.2.
41. Вазари Дж. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих: В 5 т./ Пер. с ит. М., Терра, 1993–1995.
42. Ван дер Варден Б. Л. Пробуждающаяся наука. Математика Древнего Египта, Вавилона и Греции. М., Физматгиз, 1959.
43. Ван дер Варден. Б.Л. Пробуждающаяся наука. Рождение астрономии. Т. II. М., 1991.
44. Варрон, Катон, Колумелла, Плиний о сельском хозяйстве. М.; Л., 1937.
45. Вебер М. Наука как призвание и профессия; Пpотестантская этика и дух капитализма // Избр. произведения. М., Прогресс, 1990.
46. Везалий А. О строении человеческого тела. Т. 1, 2. М., 1950–1954.
47. Велишский Ф. Ф. Быт греков и римлян. Прага, 1878.
48. Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки. М., Наука, 1981.
49. Вернадский В. И. Начало и вечность науки. М., Наука, 1989.
50. Веселовский И. Н. Звездная астрономия в Вавилонии. М., Наука, 1960.
51. Виндельбанд В. История и естествознание // Прелюдии. СПб., 1904.
52. Винчи Леонардо. Избранные естественно-научные произведения. М., ИЛ, 1955.
53. Виргинский В. С. Очерки истории науки и техники XVI–XIX веков (до 70-х годов XIX в.): Пособие для учителя. М., Просвещение, 1984.
54. Виргинский В. С., Хотеенков В. Ф. Очерки истории науки и техники с древнейших времен до середины XV века. М., Просвещение, 1993.
55. Витрувий. Десять книг об архитектуре. М., Всесоюз. Акад. архитектуры, 1936.
56. Волков В. А., Вонский Е. В., Кузнецова Г. И. Выдающиеся химики мира. М., Высшая школа, 1991.
57. Володарский А. И. Очерки истории средневековой индийской математики. М., Наука, 1977.
58. Всеобщая история химии. М., Наука, 1980.
59. Выгородский М. Я. Арифметика и алгебра в Древнем мире. М., 1967.
60. Гайденко П. П., Смирнов Г. А. Западноевропейская наука в средние века: Общие принципы и учение о движении. М., Наука, 1989.
61. Гайденко П. П. Христианство и генезис новоевропейского естествознания // ВИЕТ, № 1, 1995.
62. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки: Становление и развитие первых научных программ. М., Наука, 1980.
63. Гален К. О назначении частей человеческого тела. Т. 1–2. М., Медицина, 1971.
64. Галилей Г. Избранные произведения: В 2 т. М., Наука, 1964.
65. Галилей Галилео. Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки, относящихся к механике и местному движению. М.; Л., ОНТИ, 1934.
66. Галилей Галилео. Диалог о двух главнейших системах мира, птоломеевой и коперниковой. М.; Л., ИЛ, 1948.
67. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. «Индоевропейский язык и индоевропейцы». Тбилиси, Издательство тбилисского университета. 1984.
68. Гарвей У. Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных. М.; Л., ИЛ, 1948.
69. Гейберг И. А. Естествознание и математика в классической древности. М., ОНТИ, 1936.
70. Гераклит Эфесский. Фрагменты Гераклита // Материалисты Древней Греции. М., ИЛ, 1955.
71. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества / Пер. с нем./ М., Наука, 1977.
72. Геродот. История в девяти книгах. / Пер. с древнегреч. / М., Ладомир, 1993.
73. Гиппократ. Сочинения. Т. 2–3. М., Л., 1941–1944.
74. Гоббинс Г. История торговли Европы. СПб., 1900.
75. Голин Г. М., Филонович С.Р Классики физической науки. М., Просвещение, 1989.
76. Грязнов Б. С. Логика, рациональность, творчество. М., Наука, 1982.
77. Гук Р. Общая схема, или идея настоящего состояния естественной философии / Научное наследство. Естественнонаучная серия. Т. 1. М., Л., АН СССР, 1948.
78. Гумбольдт А. География растений. М.; Л., ОНТИ, 1936.
79. Гюйгенс Х. Трактат о свете // Творцы физической оптики. М., Наука, 1973.
80. Гюйгенс Х. Три трактата о механике. М., Л., ИЛ, 1951.
81. Д`Аламбер. Динамика. М.; Л., ИЛ, 1950.
82. Д`Аламбер. Очерк происхождения и развития наук // Родоначальники позитивизма. Вып. 1., СПб, 1910.
83. Даннеман Ф. История естествознания. Т. 1–3. М., ОНТИ, 1932–1936.
84. Декарт Р. Избранные произведения. М., Мысль, 1953.
85. Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках / Пер. с фр. // Соч.: В 2 т. Т. 1. М., Мысль, 1989.
86. Демидов В. Е. Время, хранимое как драгоценность. М., Знание, 1977.
87. Дефо Д. Робинзон Крузо. М., Прогресс, 1987.
88. Джинова З. П. Иоганн Кеплер //Физика, 46, Знание, 1996.
89. Джуа M. История химии. M.: Мир, 1975.
90. Джуринский А. Н. История педагогики древнего и средневекового мира. М., Совершенство, 1999.
91. Дильс Г. Античная техника. М., Л., ОНТИ, 1934.
92. Дионисий Ареопагит. О божественных именах; О мистическом богословии. СПб.: Глаголъ, 1994.
93. Дитмар А. Б. География в античное время. М. Мысль 1980.
94. Добиаш-Рождественская О. А. Как люди научились узнавать время? Берлин,1924.
95. Добиаш-Рождественская О. А. Мастерские письма на заре западного средневековья и их сокровища в Ленинграде. Л.: Изд-во АН СССР, 1930.
96. Домашние промыслы и ремесло, Л., Наука, 1970;
97. Дорфман Я. Г. Всемирная история физики от древнейших времен и до конца 18 в. М., Наука, 1974.
98. Дубровская Д. В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552–1775 гг.). М., «Крафт+», Институт востоковедения РАН, 2000.
99. Евклид. Начала. М.; Л., ИЛ, 1948–1950. Т.1–3.
100. Европейская педагогика от античности до Нового времени. Т. 1–3. М, Просвещение, 1993.
101. Ейтс Ф. А. Джордано Бруно и герметическая традиция //Герметизм и формирование науки. М., Наука, 1993.
102. Жабинский А. М. Другая история искусства. М., Вече, 2001.
103. Завельский Ф. С. Время и его измерение. М., Наука, 1977.
104. Замлинский В.А., Дмитриенко М. Ф., Балабушевич Т. А., и др. Специальные исторические дисциплины. Киев, 1992.