Варшавский Илья Иосифович. Под ногами Земля (Сборник)

   - А ты согласна взять себе в мужья этого мужчину?
   - Согласна.
   - Распишитесь...
   Церемония окончилась.
   - Ну? - прикрепляя лыжи, Ингрид снизу взглянула на Крэгга. В ее глазах был вызов. - Вы готовы?
   Крэгг кивнул.
   - Поехали!
   Ингрид взмахнула палками и вырвалась вперед...
   Крэггу казалось, что все это он уже однажды видел во сне: и синевато-белый снег, и фонтаны пыли, вырывающиеся из-под ног Ингрид на поворотах, и красный шарф, полощущий на ветру, и яркое солнце, слепящее глаза.
   Впереди одиноко маячила старая сосна. Ингрид мелькнула рядом с ней. Д а л ь ш е в с н е г у д о л ж е н б ы л т о р ч а т ь п е н ь.
   ...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие...
   Ингрид вошла в правый поворот. В правый! Крэгг облегченно вздохнул.
   - Не так уж много пней, - крикнула она, резко заворачивая влево. - Все ваши страхи... - Взглянув на ехавшего сзади Крэгга, она потеряла равновесие.
   Правая лыжа взметнулась вверх.
   Крэгг присел и, оттолкнувшись изо всех сил палками, помчался ей наперерез.
   Они столкнулись в нескольких метрах от обрыва.
   Уже падая в пропасть, он услышал пронзительный крик Ингрид. Дальше весь мир потонул в нестерпимо яркой вспышке света.
   - Вот ваша газета, доктор Меф, - сказала служанка.
   Эзра Меф допил кофе и надел очки.
   Несколько минут он с брезгливым выражением лица просматривал сообщения о событиях в Индо-Китае. Затем, пробежав статью о новом методе лечения ревматизма, взглянул на последнюю страницу. Его внимание привлекла заметка, напечатанная петитом и обрамленная черной каймой.
   В номере гостиницы курорта Пенфилд скончался известный ученый-филолог, профессор государственного университета Дономаги, доктор Лин Крэгг. Наша наука потеряла в его лице...
   Меф сложил газету и прошел в спальню.
   - Нет, Мари, - сказал он служанке, - этот пиджак повесьте в шкаф, я надену черный костюм.
   - С утра? - спросила Мари.
   - Да, у меня сегодня траур. Нужно еще выполнить кое-какие формальности.
   - Кто-нибудь умер?
   - Лин Крэгг.
   - Бедняга! - Мари достала из шкафа костюм. - Он очень плохо выглядел последние дни. А вы его вчера даже не проводили!
   - Это случилось в Пенфилде, - сказал Меф. - Кажется, он поехал кататься на лыжах.
   - Господи! В его-то годы! Вероятно, на что-нибудь налетел!
   - Вероятно, если исходить из представлений пространственно-временного континуума. Ах, Сатана!..
   - Ну, что еще случилось, доктор Меф? - спросила служанка.
   - Опять куда-то задевался рожок для обуви! Вы не представляете, какая мука - натягивать эти модные ботинки на мои старые копыта!

УТКА В СМЕТАНЕ

   Откровенно говоря, я люблю вкусно поесть. Не вижу причины это скрывать, потому что ведь от гурмана до обжоры, как принято нынче выражаться, дистанция огромного размера Просто я считаю что каждое блюдо должно быть приготовлено наилучшим образом. Возьмем, к примеру, обыкновенный кусок мяса.
   Можно его кинуть в кастрюлю и сварить, можно перемолоть на котлеты, а можно, потушив в вине с грибами и пряностями, создать произведение кулинарного искусства.
   К сожалению, в наше время люди начали забывать, что еда - это прежде всего удовольствие. Увы, канули в Лету придорожные кабачки, где голодного путника ждала у пылающего очага утка, поджаренная на вертеле. Кстати, об утках: уверяю вас, что обычная газовая плита дает возможность приготовить утку ничуть не хуже, чем это делалось нашими предками. Просто нужно перед тем, как поставить ее в сильно нагретую духовку, обмазать всю тушку толстым слоем сметаны. Если вы при этом проявите достаточно внимания и не дадите утке перестоять, ваши труды будут вознаграждены восхитительной румяной корочкой, тающей во рту.
   Многие считают, что утку нужно жарить с яблоками. Глупости!
   Наилучший гарнир - моченая брусника. Не забудьте положить внутрь утки, так сказать в ее недра, несколько зернышек душистого перца, немного укропа и лавровый лист. Это придает блюду ни с чем не сравнимый аромат.
   Был воскресный день, и я только посадил утку в духовку, как раздался звонок в передней.
   - Это, наверное, почта, - сказала жена - Пойди открой.
   У меня очень обширная корреспонденция. Не буду скромничать. Как писатель-фантаст, я пользуюсь большой известностью. После выхода книги меня буквально засыпают письмами. Пишут обычно всякую галиматью, но я бережно храню все эти листки, чаще всего нацарапанные корявым почерком со множеством ошибок, храню потому, что ведь это, что ни говори, часть моей славы.
   Когда ко мне приходят гости, особенно собратья по перу, я люблю достать папки с письмами и похвастать ими.
   К сожалению, дело не всегда ограничивается посланиями. Мне часто звонят по телефону. У меня уже выработалась особая система уклоняться от просьб "уделить несколько минут для очень важного разговора". Все это или графоманы, или восторженные юнцы, принимающие всерьез то, что я пишу.
   Хуже, когда они являются без предварительного звонка. Тут, хочешь не хочешь, приходится тратить на них время. Иногда мне даже всучивают рукописи, которые я, признаться, никогда не читаю. Держу некоторое время у себя, а потом отвечаю по почте, что, дескать, замысел не лишен интереса, но нужно больше обращать внимания на язык и тщательнее работать над сюжетом. Как-то все-таки приходится заботиться о своей популярности.
   Итак, я пошел открыть дверь.
   Это был не почтальон. Переминавшийся с ноги на ногу человек мало походил на моих обычных посетителей. На вид ему было лет сорок пять. Под глубоко запавшими глазами красовались набрякшие мешки, какие бывают у хронических алкоголиков. Длинный, немного свернутый на сторону нос и оттопыренные уши тоже не придавали особой привлекательности своему владельцу. Хотя на улице шел снег, он был без пальто и шапки. Снежинки таяли на его голове с наголо остриженными волосами. Облачен он был в дешевый, видно только что купленный, костюм, слишком широкий в плечах. Рукава же были настолько коротки, что из них сантиметров на десять торчали руки в черной сатиновой рубашке. Шею он обвязал клетчатым шарфом, концы которого болтались на груди.
   В людях я разбираюсь хорошо. Не дожидаясь горькой исповеди о перипетиях, приведших его к положению просителя, я достал из кошелька 40 копеек и протянул ему.
   Посетитель нетерпеливым жестом отмахнулся от денег и бесцеремонно переступил порог.
   - Вы ошибаетесь. - К моему удивлению, он навал меня по имени и отчеству.
   - Я к вам по делу, и притом весьма срочному. Прошу уделить мне несколько минут.
   Он взглянул на свои ноги, обутые в огромные рабочие ботинки, такие же новые, как и его костюм, потоптался нерешительно на месте и вдруг направился в комнаты.
   Обескураженный, я последовал за ним.
   - Ну-с? - Мы сидели в кабинете, я за столом, он - в кресле напротив. Чем же я обязан вашему визиту?
   Я постарался задать этот вопрос ледяным тоном, тем самым, который уже не раз отпугивал непрошеных посетителей.
   - Сейчас. - Он провел ладонью по мокрой голове и вытер руку о пиджак. Сейчас я вам все объясню, но только разговор должен остаться между нами.
   С меня этого было достаточно. Мне совершенно не хотелось выслушивать признания о загубленной жизни. Вот сейчас он скажет: "Дело в том, что я вернулся..."
   - Дело в том, - сказал посетитель, - дело в том... - он запнулся и сморщил лицо, как будто проглотил что-то очень невкусное, - дело в том, что я прибыл с другой планеты.
   Это было так примитивно, что я рассмеялся. Моему перу принадлежат десятка два подобных рассказов, и у меня выработался полный иммунитет ко всякой фантастической ерунде. Вместе с тем, мой опыт в таких делах давал мне возможность быстро и, я бы сказал, элегантно разоблачить любого проходимца.
   Что ж, это было даже занятно.
   - С другой планеты? - В моем голосе не было и следов удивления. - С какой же именно?
   Он пожал плечами.
   - Как вам сказать? Ведь ее название ничего вам не даст, оно на Земле неизвестно.
   - Неважно! - Я снял с полки энциклопедический словарь и отыскал карту звездного неба. - Покажите мне хотя бы место, где она находится, эта ваша планета.
   Он близоруко прищурился и, поводив пальцем по карте, ткнул в одно из звездных скоплений.
   - Вот тут. С Земли она должна была бы наблюдаться в этом созвездии.
   Однако ни в один из телескопов вы ее увидеть не сможете. Ни ее, ни звезду, вокруг которой она обращается.
   - Почему же?
   - Это не имеет значения. - Он опять поморщился. - Слишком долго объяснять.
   - На каком же расстоянии она находится от Земли?
   - На каком расстоянии? - растерянно переспросил он. - На каком расстоянии? Это... смотря как считать...
   - А как вы привыкли считать звездные расстояния? Может быть, в километрах? - Я вложил в этот вопрос столько иронии, что лишь болван не мог ее почувствовать.
   - В километрах? Право, не знаю... Нет, в километрах нельзя.
   - Почему?
   - Не получается. Километры, ведь они...
   - Разные? - насмешливо переспросил я.
   - Вот-вот, - радостно заулыбался он, - именно разные.
   - Тогда, может быть, в парсеках или в световых годах?
   - Пожалуй, можно в световых годах. Что-то около... двух тысяч лет.
   - Около?
   - Да, около. Я, признаться, никогда точно не интересовался.
   Тут я ему нанес новый удар:
   - Сколько же времени вам пришлось сюда лететь?
   - Я не знаю. - Он как-то беспомощно огляделся вокруг. - Право, не знаю... Ведь те понятия о времени и пространстве...
   Видно было, что он запутался. Еще два вопроса, и я его загоню в угол.
   - Когда вы прилетели?
   - Двадцать лет назад.
   - Что?!
   Только идиот мог отвечать подобным образом. Он даже не пытался придать своим ответам хоть какую-то видимость правдоподобия. Сумасшедший? Но тогда, чтобы поскорее его спровадить, нужно менять тактику. Говорят, что сумасшедшие обладают редким упрямством. С ними нужно во всем соглашаться, иначе дело может принять совсем скверный оборот.
   - Где же вы были все это время? - спросил я участливым тоном.
   - Там. - Он ткнул пальцем по направлению потолка. - На орбите.
   Неопознанные летающие объекты. Слышали?
   - Слыхал. Значит, вы были на этом, как его, летающем блюдце?
   Он утвердительно кивнул головой.
   - Чем же вы там занимались все двадцать лет?
   - Чем занимался?! - Он неожиданно пришел в бешенство. - Идиотский вопрос! Чем занимался?! Всем занимался! Расшифровывал ваши передачи по эфиру, наблюдал, держал связь с Комитетом. Попробовали бы вы, вот так, двадцать лет на орбите! Двадцать лет питаться одной синтетикой! Чем занимался?!! Это вам не за столом сидеть, рассказики пописывать.
   Я взглянул на часы. Пора было полить утку вытопившимся жиром, иначе корочка пересохнет. Однако оставлять такого субъекта одного в кабинете мне очень не хотелось. О, злополучная писательская доля! Чего только не приходится терпеть.
   - Действительно, это должно быть очень тяжело, - примирительно cказал я.
   - Двадцать лет не слезать с блюдца, не каждый выдержит. Видеть под собой землю и не иметь возможности побывать там, с ума сойти можно.
   - Бывал я на земле, - мрачно произнес он. - Бывал, но не надолго.
   Часа по четыре. Больше в библиотеки ходил, знакомился с книгами. Вот и к вам пришел оттого, что прочитал ваш роман.
   Час от часу не легче! Гибрид сумасшедшего с почитателем.
   - Так вот, - продолжал он, - пришел я к вам, потому что вы пишете о внеземных контактах.
   - Ну и что же?
   - А то, что я заболел. Психика не выдерживает больше на орбите.
   Понятно?
   Через месяц у меня сеанс связи с Комитетом, я сообщу им свое решение насчет Земли, а пока придется мне пожить у вас, привести себя немного в порядок, накопить жизненной силы для сеанса, а то ничего из этого не получится.
   - Из чего не получится? - Я чувствовал, что еще немного, и я окончательно потеряю терпение. Пусть он сумасшедший, но я тоже имею нервы. - Простите, я не понял, что именно не получится.
   - Сеанс связи не получится. Жизненных сил не хватит, а по радио очень долго. Сами понимаете, две тысячи световых лет.
   - Ну и что?
   - А то, что останетесь без помощи еще на неопределенное время.
   - В чем же вы собираетесь нам помогать? - Я задавал вопросы уже совершенно машинально. В мыслях у меня была только утка, которую нужно было вынуть из духовки. - В какой же помощи мы, по-вашему, нуждаемся?
   Он пренебрежительно ухмыльнулся.
   - Во всех областях. Разве ваши знания можно сравнить с нашими? Вы можете получить все: долголетие, управление силой тяжести, раскрытие тайн биологического синтеза, преодоление времени и пространства. Неужели этого мало за то, что я месяц посплю у вас тут на диване? Нам нужны такие люди, как вы, любознательные, одаренные фантазией. Поверьте, что для вас этот месяц тоже не пропадет даром. На свою ответственность, еще до получения санкции Комитета, я начну вводить вас в курс высших наук, вы станете первым просветителем новой эпохи, ведь наши методы обучения...
   - Хватит! - Я встал и подошел к нему вплотную. - Вы попали не по адресу.
   Для этого есть Академия наук, обратитесь туда, и поймите же наконец, что я больше не могу тратить на вас свое время.
   - Академия наук? - Он тоже встал. - Я ведь не могу туда обратиться без ведома Комитета. Может быть, через месяц, когда...
   - Делайте, что хотите, а я вам ничем помочь не могу.
   - И пожить не дадите?
   - Не дам. Мой дом не гостиница. Хотите отдохнуть - снимите себе номер и отдыхайте, сколько влезет, а меня, прошу покорно, оставьте в покое!
   Он скривил рот и задергал плечом. Похоже было на то, что сейчас меня угостят прелестным зрелищем искусно симулированного припадка.
   Я принципиальный противник всякой благотворительности, превышающей сумму в один рубль, но тут был готов на что угодно, лишь бы отделаться от этого психопата.
   - Вот, - сказал я, достав из стола деньги, - купите себе шапку и пообедайте.
   Он молча сунул в карман десятирублевую бумажку и пошел к выходу, добившись, по-видимому, того, чего хотел.
   Я запер за ним дверь с тем смутным чувством недовольства собой, какое испытывает каждый из нас, когда кто-нибудь его одурачит.
   Впрочем, дурное настроение вмиг развеялось, как только я вошел в кухню.
   Все оказалось в порядке. Покрытая аппетитнейшей розовой корочкой, утка уже красовалась на столе рядом с запотевшим хрустальным графинчиком.
   - Кто это у тебя был? - спросила жена, подавая бруснику.
   - Какой-то сумасшедший, да и аферист к тому же.
   Наполнив рюмку, я взглянул в окно. Снег валил вовсю, крупными хлопьями.
   Мой посетитель все еще болтался во дворе. Он ежился от холода и как-то по-птичьи вертел головой. Потом он поднял руки, медленно взмыл вверх, повисел несколько секунд неподвижно, а затем, стремительно набирая скорость, скрылся в облаках.
   - Удивительное нахальство! - сказала жена. Не дадут человеку творческого труда отдохнуть даже в воскресенье.

ВЗАИМОПОНИМАНИЕ ВОЗМОЖНО

   - Это - больной Вахромеев, профессор. Я вам уже докладывал. - Врач положил на стол историю болезни.
   Профессор походил на эффелевского бога Саваофа. У него была лохматая седая борода и простодушный взгляд, свойственный только карманным воришкам и очень опытным психиатрам. Этот взгляд с профессиональной точностью отметил и асимметрию лица больного, и то, как, закрывая дверь, он посмотрел себе под ноги, и неуверенную походку.
   - Разденьтесь!
   Больной скинул халат и торопливо стянул рубаху.
   Профессор вел осмотр быстро и элегантно, как будто играл в давно знакомую и очень увлекательную игру. Дважды он удовлетворенно хмыкнул.
   Патологические рефлексы. Классический случай, прямо хоть сейчас - на демонстрацию студентам.
   - Так... Одевайтесь!
   Несколько минут он листал историю болезни.
   - Так что вас беспокоит?
   Больной усмехнулся.
   - Этот вопрос я должен бы задать вам.
   - В каком смысле?
   - Ведь вы меня держите в сумасшедшем доме, а не я вас.
   - Ловко! - захохотал профессор.-Ловко вы меня поддели! Я вижу, вам пальца в рот не клади! Однако... - Он снова стал серьезным и взглянул на первую страницу истории болезни. - Однако, Дмитрий Степанович, во-первых, здесь не сумасшедший дом, а клиника неврозов, а во-вторых, скажите, вам когда-нибудь приходилось видеть сумасшедшего?
   Вахромеев задумался.
   - Ну как? - спросил профессор, отметив про себя, что больной погрузился в воспоминания, видимо забыв об окружающей обстановке. - Приходилось?
   - Приходилось.
   - Находите ли вы какое-нибудь сходство между вашим поведением и поведением того сумасшедшего?
   - Нет.
   - Вот видите. Даже вам, человеку неискушенному, ясна разница. Так неужели вы думаете, что я, врач с пятидесятилетним стажем, не способен отличить нормального человека от сумасшедшего?
   - Не знаю. Во всяком случае, я здесь. Тогда объясните, зачем меня сюда привезли.
   - Вот это другой вопрос! Попробуем сообща найти на него ответ.
   Профессор вытащил из кармана серебряный портсигар с монограммой.
   Почувствовав запах табачного дыма, Вахромеев сглотнул слюну.
   - Пожалуйста, курите! - Профессор протянул ему портсигар и щелкнул зажигалкой. - Итак... почему вы находитесь тут на излечении? Прежде всего потому, что у вас налицо признаки функционального расстройства центральной нервной системы. С сумасшествием это имеет так же мало общего, как понос с раком желудка. Ваше заболевание излечивается полностью. Пройдете курс лечения, и мы с вами распрощаемся навсегда.
   Вахромеев посмотрел под стол.
   - Вы что-нибудь потеряли? - спросил профессор, многозначительно взглянув на врача.
   - Нет... Сколько времени продлится лечение?
   - Это во многом зависит от вас. В таких случаях очень важно полное взаимопонимание между лечащим врачом и пациентом. Мы поможем вам, а вы поможете нам. Согласны?
   - Согласен, - вздохнул Вахромеев. - Что же от меня требуется?
   - Прежде всего расскажите об этой крысе.
   - Что рассказывать?
   - Какая она, большая или маленькая?
   - Подкрысок.
   Профессор удивленно поднял брови:
   - Что значит "подкрысок"?
   - Подкрысок - это подкрысок, - раздраженно сказал Вахромеев. - Бывает подлещик, бывает подсвинок, а это подкрысок.
   - Значит, подросток?
   - Подросток - у людей, у крыс - подкрысок.
   - Хорошо. Серая или белая?
   - Черная.
   - Вот такая? - Профессор нарисовал на листе бумаги очень похожий силуэт крысы.
   - Такая.
   - Ясно. Как часто она к вам приходила?
   - Не она, а он.
   - Откуда вы это знаете?
   - Он мне сам сказал.
   - Гм... Ну, допустим. Так как часто он к вам приходил?
   - Сначала редко. Он боялся. Если была приотворена дверь, смотрел с порога, в комнату не заходил. Потом я начал, уходя на работу, оставлять ему еду в блюдечке. Что-нибудь вкусненькое. Вот он и привык ко мне.
   - Отлично! Что же дальше?
   - Однажды вечером он пришел и взобрался ко мне на плечо.
   - Правое или левое?
   - Какое это имеет значение?!
   - Просто так, любопытствую.
   - Левое.
   - И тогда вы начали с ним разговаривать?
   - Нет. Недели две он приходил и сидел просто так. Ну, а потом...
   - Что же было потом?
   - Заговорил.
   - На каком же языке он заговорил?
   - Ни на каком. Просто я начал его понимать.
   - Телепатически?
   - Может быть, и телепатически.
   - А он тоже понимал ваши мысли?
   - Понимал.
   Врач хотел было что-то сказать, но профессор жестом его остановил.
   - Скажите, Дмитрий Степанович, - спросил он, - а у вас раньше не было таких ощущений? Ну, скажем, едете вы в трамвае, и вдруг вам начинает казаться, что кто-то читает ваши мысли. Какой-то незнакомый вам человек.
   - Нет... Просто я... сам... иногда... Впрочем, ерунда! Не было такого!
   - Значит, только с этой... с этим подкрыском?
   - Да.
   - О чем же вы разговаривали?
   - Этого я вам сказать не могу.
   - Почему?
   - Не поверите.
   Профессор взял в руки узкую ладонь Вахромеева и пристально посмотрел ему в глаза. При этом его взгляд сразу утратил былое простодушие.
   - Дмитрий Степанович, - сказал он тихо и раздельно, - мы с вами уже говорили, что лечение возможно только при полном взаимопонимании и доверии между нами. Ну, рассказывайте!
   Вахромеев как-то обмяк.
   - Хорошо! - забормотал он. - Я расскажу, все расскажу, только вы никому не говорите, а то...
   - Так чго вам говорил подкрысок?
   - Он говорил, что в общем... ну, словом, их род гораздо древнее нашего.
   Что они уже давно пытаются добиться, чтобы люди их оставили в покое, что никакого вреда они никому не причиняют, что люди ведут себя по отношению к ним просто мерзко, что сейчас им уже совсем житья не стало, что они могут многому нас научить, а мы этого не понимаем и... все такое.
   - Спасибо!
   Профессор откинулся в кресле и закрыл глаза. Некоторое время он сидел так, что-то обдумывая. Затем, видимо приняв решение, поднял глаза на Вахромеева.
   - Ну что ж, Дмитрий Степанович, попробуем во всем этом разобраться.
   Во-первых, этот ваш подкрысок. Известно ли вам, что при некоторых заболеваниях, в частности при белой горячке, люди видят чертей?
   Известно?
   Вахромеев кивнул.
   - Почему же именно чертей? - продолжал профессор. - Да потому, что в глазу есть клетки, имеющие очень сходную форму. В нормальном состоянии человек их не видит, а вот при белой горячке, вследствие расстройства зрения, появляется такая иллюзия. - Профессор нарисовал рядом с силуэтом крысы хвостатого чертика. - Не правда ли, похоже?
   - Да.
   - Кстати, а вы, Дмитрий Степанович, никогда не приносили чрезмерных жертв Бахусу?
   - Кому?
   - Бахусу. Ну, словом, не злоупотребляли алкоголем?
   - Нет, я непьющий.
   - Тем лучше. Просто мне хотелось объяснить вам, почему подобные галлюцинации всегда связаны с чертями или крысами.
   Вахромеев неприязненно взглянул на профессора.
   - Это не галлюцинации, - сказал он, вновь опуская глаза. - Настоящий живой подкрысок.
   - Допустим, - согласился профессор. - В конце концов, приручить крысенка не так уж трудно. Мне хочется вместе с вами выяснить другое обстоятельство. Вы по профессии?..
   - Инженер-электрик.
   - Великолепно! Значит, культурный человек. Это значительно облегчает мою задачу. Давайте немного порассуждаем. Вот вы говорили о телепатическом общении с этим крысенком.
   - Подкрыском.
   - Подкрыском, - кивнул профессор, - именно подкрыском. Я, знаете ли, не из тех, кто отвергает любую идею, только потому, что она не укладывается в существующие концепции. К сожалению, мы еще очень многого не знаем, особенно там, где речь идет о человеческом мозге. В том числе и телепатические явления остаются пока загадкой. Не думайте, что в этой области подвизаются только шарлатаны. Даже сам Бехтерев отдал много времени, чтобы разобраться во всем этом. К сожалению, до сих пор ни один из научно поставленных опытов не подтвердил наличие телепатической связи.
   - Да, но...
   - Я предвижу все ваши возражения! - перебил профессор. - Я сам их часто высказываю в споре с теми, кто не проявляет достаточной научной объективности в подходе к этому вопросу. Обычно я привожу такой пример: если бы Исааку Ньютону сказали, что есть возможность видеть людей, находящихся на Луне, и даже разговаривать с ними, он бы наверняка привел неопровержимые доказательства того, что это невозможно. Он просто ничего не знал об электромагнитных волнах. Не допускаем ли мы точно такую же ошибку, когда отождествляем биосвязь на расстоянии с электромагнитными колебаниями?
   Может быть, существует иной, еще неизвестный нам вид носителя этой связи?
   Тем более что у насекомых что-то подобное наблюдается. Не правда ли?
   - Конечно! - убежденно сказал Вахромеев.
   Профессор улыбнулся.
   - Вот видите, Дмитрий Степанович, я не догматик. Наука догматизма не терпит. Однако она также не терпит игнорирования уже твердо установленных фактов, которые лежат в самой ее основе. Давайте посмотрим, что это за факты. Природа снабдила все живые существа органами чувств.
   Совокупность этих органов называется первой сигнальной системой. Только человек в процессе эволюции обрел речь. Именно это приобретение, именуемое второй сигнальной системой, поставило его над животным миром и дало возможность пользоваться абстрактными и обобщенными понятиями. Согласны?
   - Согласен.
   - Хорошо! Теперь предположим, что телепатическое общение все же возможно. Спрашивается, что это: свойство, утраченное человеком в процессе эволюции, или, наоборот, приобретенное? Второе предположение мы вынуждены отвергнуть, так как, во-первых, человек, по данным антропологии, не менялся со времен кроманьонца, а во-вторых, именно наличие второй сигнальной системы делает биосвязь на расстоянии ненужной. Вы меня поняли?
   - Понял.
   - Теперь выводы делайте сами. Если и признать возможность телепатии, то она может осуществляться только на базе первой сигнальной системы.
   Всякую возможность телепатического разговора следует исключить даже в общении между людьми. Что же касается ваших воображаемых разговоров с... подкрыском, то это вообще абсурд, потому что животные, как мы уже говорили, не обладают второй сигнальной системой.
   - Но я же с ним говорил! - упрямо сказал Вахромеев.
   - Это плод расстроенного воображения, результат болезненного состояния.
   Чем скорее вы это поймете, тем успешнее пойдет лечение. А сейчас, - он похлопал больного по плечу, - отдохните и подумайте обо всем в спокойной обстановке. До свидания!
   Черный подкрысок закончил сообщение и сейчас вместе с пятью членами Совета почтительно прислушивался к мыслям исполинской белой крысы:
   "Трудно переоценить значение этих опытов. Впервые удалось осуществить связь с двуногими. Может быть, это начало новой эры. Кто бы мог предположить, что взаимопонимание возможно? Теперь все сомнения отпали.