Варшавский Илья Иосифович. Под ногами Земля (Сборник)

   Наш экипаж состоял из Геолога, Доктора и меня, исполнявшего обязанности командира, штурмана и бортмеханика. Четвертым членом экипажа был мой старый космический товарищ - спаниель Руслан.
   Мы с трудом сдерживали охватившее нас нетерпение, когда на экране телевизора замелькали облака, скрывавшие поверхность таинственной планеты.
   Кое-что о ней мы уже знали. Ее масса била близка к земной, а период обращения вокруг центрального светила равен времени оборота вокруг собственной оси. Таким образом, она, наподобие Луны, всегда обращена к своему солнцу только одной стороной. Ее атмосфера состоит из 20% кислорода, 70% азота и 10% аргона. Такой состав атмосферы избавлял нас от необходимости работать в скафандрах.
   Каждый из нас строил всевозможные предположения относительно вида и характера хозяев нашего будущего пристанища.
   К сожалению, нас очень быстро постигло разочарование. Корабль три раза на небольшой высоте облетел планету, но ничего похожего на присутствие живых существ обнаружить не удалось. Освещенная сторона планеты представляла собой раскаленную пустыню, а противоположная - сплошной ледник. Даже область вечных сумерек на их границе была лишена какой-либо растительности.
   Оставалось загадкой, каким же образом без растительности мог появиться в атмосфере кислород.
   Во всяком случае, с мечтами о радушном приеме на этой планете приходилось распроститься.
   Наконец, мы выбрали место для посадки в районе с наиболее умеренным климатом.
   Повреждение ускорителя оказалось пустяковым, и мы рассчитывали, что через несколько дней, считая по земному календарю, сможем отправиться в дальнейший рейс.
   Попутно с ремонтными работами мы продолжали изучение планеты.
   Ее почва состояла из базальтов со значительными скоплениями окислов марганца. По видимому, наличие кислорода в атмосфере объяснялось процессами восстановления этих окислов.
   Ни многочисленные пробы, взятые из атмосферы, ни анализы воды горячих и холодных источников, которыми была богата планета, ни исследование различных слоев почвы не обнаруживали ничего такого, что указывало бы на наличие хотя бы самых примитивных форм жизни. Планета была безнадежно мертва.
   Уже все было готово к отлету, но внезапно произошло событие, совершенно изменившее наши планы.
   Мы работали на стартовой площадке, когда услышали яростный лай Руслана Нужно сказать, что Руслан видал виды и вынудить его лаять могло только нечто совершенно необычное.
   Впрочем, то, что мы увидели заставило и меня издать невольное восклицание.
   По направлению к большому ручью, находящемуся примерно в пятидесяти метрах от нашего корабля, двигалась странная процессия.
   Сначала мне показалось, что это пингвины. То же невозмутимое спокойствие, та же важная осанка, такая же ковыляющая походка. Однако это было первым впечатлением Шествовавшие мимо нас существа не были похожи ни на пингвинов, ни на что либо другое, известное человеку.
   Представьте себе животных ростом с кенгуру, передвигавшихся на задних лапах По бокам туловища крохотные трехпалые отростки. Маленькая голова, снабженная двумя глазами и украшенная гребнем наподобие петушиного.
   Одно носовое отверстие, внизу которого болтается тонкая, длинная трубка. Но самым удивительным было то, что эти существа обладали совершенно прозрачной кожей, через которую просвечивала ярко-зеленая кровеносная система.
   Увидев нас, процессия остановилась Руслан с громким лаем бегал вокруг незнакомцев, но лай, по-видимому, не производил на них никакого впечатления.
   Некоторое время они разглядывали нас большими голубыми глазами. Затем, как по команде, повернулись и направились к другому ручью, находящемуся поблизости. Очевидно, мы просто перестали их интересовать. Став на колени, они опустили свои трубки в воду и застыли неподвижно на добрые полчаса.
   Все это совершенно противоречило нашим выводам о необитаемости планеты.
   Ведь эти существа не могли быть ее единственными обитателями хотя бы потому, что нуждались, как все животные, в органической пище. Все живое, что мне когда-либо приходилось видеть в космосе, жило в едином биологическом комплексе, обеспечивающем жизнедеятельность всех его составляющих. Вне такого симбиоза, в самом широком смысле этого слова, невозможны никакие формы жизни. Выходит, что весь этот комплекс мы попросту прозевали.
   Не могу сказать, чтобы чти мысли, мелькавшие у меня, пока я наблюдал обитателей планеты, были очень приятными. Я был командиром экспедиции и отвечал не только за полет, но и за достоверность научных сведений, доставляемых на Землю. Сейчас об отлете нечего было и думать. Старт откладывался до тех пор, пока мы не разгадаем новую загадку.
   Утолив жажду, таинственные существа уселись в кружок. То, чем они занимались, было очень похожим на соревнование ашугов, на котором я однажды присутствовал в Средней Азии. Поочередно каждый из них выходил на середину круга. После этого бесцветный гребень на его голове начинал вспыхивать разноцветными огнями. Остальные в полном безмолвии наблюдали за этой игрой красок. Трудно было удержаться от смеха, наблюдая, с какой важностью они все это проделывали.
   Исчерпав, видимо, всю программу, они поднялись на ноги и гуськом отправились в обратный путь. Мы последовали за ними.
   Я не буду утомлять вас описанием всех наших попыток составить себе ясное представление об этих существах.
   Они жили на освещенной части планеты. Трудно сказать, как они проводили время. Они попросту ничего не делали. Около двухсот часов они лежали под жгучими лучами своего солнца, пока не приходило время отправляться на водопой. У ручья каждый раз повторялась та же сцена, которую мы наблюдали в первый раз.
   Размножались они почкованием. После того как на спине у взрослого животного вырастал потомок, родительская особь умирала. Таким образом, общее количество их на планете всегда оставалось постоянным Они ничем не болели, и за все время нашего пребывания там мы ни разу не наблюдали случаев их преждевременной смерти.
   При всем этом они обладали одной удивительной особенностью: они ничего не ели. Поэтому я их и прозвал неедяками.
   Мы анатомировали несколько умерших неедяк и не обнаружили в их организме ничего похожего на органы пищеварения. За счет чего у них происходил обмен веществ, оставалось для нас загадкой. Не могли же они питаться одной водой.
   Доктор провел исследование обмена на нескольких живых экземплярах.
   Они с неудовольствием, но безропотно переносили взятие проб крови и позволяли надевать на себя маски при газовом анализе. Похоже было на то, что им просто лень сопротивляться.
   Мы уже начинали терять терпение. Навигационные расчеты показывали, что дальнейшая отсрочка старта на Землю приведет к неблагоприятным условиям полета, связанным со значительным расходом горючего, которого у нас было в обрез, но никто из нас не хотел отказаться от надежды разгадать эту новую тайну жизни.
   Наконец настал тот день, когда Доктору удалось свести воедино все добытые им сведения, и неедяки перестали быть для нас загадкой.
   Оказалось, что неедяки не представляют собой единый организм. В их крови находятся бактерии, использующие свет, излучаемый центральным светилом, для расщепления углекислоты и синтеза питательных веществ из азота, углерода и водяного пара. Все необходимое для этого бактерии получают из организма неедяк. Процессы фотосинтеза облегчаются прозрачными кожными покровами неедяк. Размножение бактерий в организме этих удивительных существ происходит только в слабощелочной среде. Когда бактерий становится слишком много, железы внутренней секреции неедяк выделяют гормоны, повышающие кислотность крови, регулируя тем самым концентрацию питательных веществ в организме. Это был удивительный пример симбиоза, доселе неизвестный науке.
   Должен сознаться, что открытие Доктора навело меня на ряд размышлений.
   Ни одно живое существо в космосе не получило от природы так много, как неедяки. Они были избавлены от необходимости добывать себе пищу, забот о потомстве, они не знали, что такое борьба за существование и никогда не болели. Казалось, природой было сделано все, чтобы обеспечить необычайно высокое интеллектуальное развитие этих существ. И вместе с тем они немногим отличались от Руслана. У них не было никакого подобия общества, каждый из них жил сам по себе, не вступая в общение с себе подобными, если не считать бессмысленных забав с гребнями у ручья.
   Откровенно говоря, я начал испытывать отвращение к этим баловням природы и без всякого сожаления покинул странную планету.
   - И вы там больше никогда не бывали? - спросил я.
   - Я туда случайно попал через десять лет, и то, что я там увидел, поразило меня больше, чем открытие, сделанное Доктором. При втором посещении Неедии я обнаружил у неедяк зачатки общественных отношений и даже общественное производство.
   - Что же их к этому вынудило? - недоверчиво спросил Конструктор.
   - Блохи.
   Раздался звук разбиваемого стекла. Конструктор с сожалением смотрел на свои брюки, залитые вином.
   - Мне очень неприятно, - сказал он, поднимая с пола осколки - Кажется, это был ваш любимый бокал из лунного хрусталя, но шутка была столь неожиданной.
   - Я не собирался шутить, - перебил его Космонавт, все было так, как я говорю. Мы были настолько уверены в отсутствии жизни на этой планете, что не приняли необходимых в таких случаях мер по санитарной обработке экипажа.
   По-видимому, несколько блох с Руслана переселились на неедяк и прекрасно там прижились. Я уже говорил о том, что у неедяк очень короткие передние конечности. Если бы они не чесали друг другу спины и не объединили свои усилия при ловле блох, то те бы их просто загрызли.
   Не знаю, кому из неедяк первому удалось обнаружить, что толченая перекись марганца служит прекрасным средством от блох. Во всяком случае я видел там фабрику, производящую этот порошок. Им удалось даже изобрести нечто вроде примитивной мельницы для размола.
   Некоторое время мы молчали. Потом Конструктор сказал:
   - Ну, мне пора идти. Завтра утром старт двенадцатой внегалактической экспедиции. У меня пригласительный билет на торжественную часть. Вы ведь там тоже будете?
   Мы вышли с ним вместе.
   - Ох, уж мне эти космические истории! - вздохнул он, садясь в лифт.

ВНУК

   Они сидели в столовой, а я лежал в кабинете у дедушки на диване и слушал, о чем они говорят.
   Дедушка рассказывал им всякие истории, и это было:очень интересно.
   У меня замечательный дедушка, и все ребята немножко завидуют мне, что я его внук. Его все называют Старым Космонавтом. Он был первым из людей, кто побывал на Марсе, и первым открыл дорогу в Большой космос.
   Сейчас дедушка уже очень старый и не может летать, но все молодые космонавты приходят с ним советоваться. Он главный консультант Комитета по астронавтике.
   Я очень люблю смотреть на дедушкино лицо. Оно все покрыто шрамами и рубцами от ожогов. Он пережил массу приключений там, в космосе. Про него написана целая куча книг, и все они у нас есть.
   Я страшно боюсь, что дедушка может вдруг умереть,- ведь он такой старый.
   Мой папа тоже в космосе. Дедушка говорит, что он вернется, когда я уже буду совсем большим.
   Папа не знает про то, что мама умерла, потому что тем, кто в космосе, нельзя сообщать печальные вести.
   Теперь мы живем вдвоем с дедушкой. Он мне часто рассказывает про то, как он был молодым, и про космос. У него на столе стоит фотография членов экипажа "Метеор". Там они все совсем молодые: и дедушка, и Физик, и Геолог, и Доктор.
   Дедушка очень любил Физика. Когда мы идем гулять, он всегда ведет меня к памятнику Физику, на котором написано:
   ЛЮДИ - ГЕРОЮ КОСМОСА Геолога и Доктора дедушка тоже очень любил. Он говорит, что сначала они не понимали друг друга, а потом подружились на всю жизнь и много лет летали вместе. Сейчас уже их нет в живых.
   Вообще из дедушкиных товарищей остались только Конструктор и Диспетчер.
   Они часто приходят к нам в дом и говорят об очень интересных вещах.
   Вот и тогда они сидели в столовой и дедушка рассказывал про то, как их ждали на Земле через тысячу лет, но "Метеор" попал в ловушку, где со Временем происходят странные вещи, и поэтому они прилетели назад гораздо раньше, когда их никто не ждал, а Конструктор с ним спорил и говорил, что таких вещей со Временем не бывает. Потом дедушка рассказывал им про неедяк, а я лежал в кабинете на диване и слушал, о чем они говорят.
   А потом они ушли, и я заплакал оттого, что я еще такой маленький и ничего не могу.
   Дедушка услышал, как я плачу, и пришел меня утешать. Он говорил, что скоро я вырасту большим и полечу в космос, что к этому времени построят такие корабли, которые будут переносить нас быстрее мысли в глубины Вселенной, и что я открою новые замечательные миры.
   Он меня утешал, а я все плакал и плакал, потому что не мог ему сказать, что больше всего люблю нашу Землю и что очень хочу побыстрее вырасти, чтобы сделать на ней что-нибудь замечательное.
   Я буду врачом и сделаю так, что никто не будет умирать, пока он сам этого не захочет.

ПОД НОГАМИ ЗЕМЛЯ

   Зa последний час полета Эрли Мюллер изрыгнул столько проклятий, что если б их вытянуть в цепочку, ее длина составила бы не меньше нескольких парсеков.
   Впрочем, его легко было понять. Планетарное горючее на исходе, никаких сигналов, разрешающих посадку, а внизу - сплошной лес.
   Мне тоже было несладко, потому что земная ось оказалась ориентированной относительно Солнца совсем не так, как ей бы следовало, и все расчеты посадки, которые заблаговременно произвел анализатор, ни к черту не годились.
   Арсену Циладзе повезло. Он сидел спиной к командиру за своим пультом и не видел взглядов, которые бросал на нас Мюллер.
   - Сейчас, Эрли, - сказал я. - Протяни еще немного. Может быть, мне удастся уточнить угол по Полярной звезде.
   - Хорошо, - сказал Мюллер, - протяну, только одолжи мне до завтра триста тонн горючего. - Он привстал и рванул на себя рычаг пуска тормозного двигателя.
   Я плохо помню, что было дальше, потому что совершенно не переношу вибрации при посадках.
   Когда я снова начал соображать, наш "Поиск" уже покачивался на посадочных амортизаторах.
   - Приехали, - сказал Эрли. Сплошная стена огня бушевала вокруг ракеты.
   Циладзе снял наушники и подошел к командиру.
   - Зря ты так, Эрли. Все-таки где-то должны же быть космодромы.
   - Ладно, - сказал Мюллер, - могло быть хуже, правда, Малыш?
   Я не ответил, потому что у меня началась икота.
   - Выпей воды, - сказал Эрли.
   - Пустяки, это нервное, - сказал я.
   Арсен включил наружное огнетушение. Фонтаны желтой пены вырвались из бортовых сопел, сбивая пламя с горящих веток.
   - Как самочувствие, Малыш? - спросил Эрли. Я снова икнул несколько раз подряд.
   - Перестань икать, - сказал он, - на всю жизнь все равно не наикаешься.
   - Что теперь? - спросил Арсен.
   - Газ. Пять часов. Выдержишь, Толик?
   - Попробую, - сказал я.
   - Лучше подождем. - Мне показалось, что Эрли даже обрадовался предоставившейся возможности оттянуть дезинфекцию. - Ты пока приляг, а мы с Арсеном побреемся.
   Арсен засопел. Предложить Циладзе сбрить бороду - все равно, что просить павлина продать хвост.
   Эрли достал из ящика пульта принадлежности для бритья и кучу всевозможных флаконов. Он всегда с большой торжественностью обставлял эту процедуру.
   Я подумал, что командир нарочно откладывает момент выхода из ракеты, чтобы дать нам возможность подумать о главном. В полете нам было не до этого.
   - Нам торопиться некуда, - сказал он, разглядывая в зеркальце свой подбородок, - нас сорок четыре столетия ждали, подождут еще.
   - Ждали! - сказал Циладзе. - Как бы не так. Нужны мы тут, как кошке насморк.
   "Ага, началось", - подумал я.
   - А ты как считаешь, Малыш?
   - Нужны, - сказал я, - От таких экспонатов не откажется ни одна цивилизация. Сразу - в музей. "А вот, дети, первобытные люди, населявшие нашу планету в двадцать первом веке, а вот примитивные орудия, которыми они пользовались: космический корабль с аннигиляционными двигателями и планетарный робот-разведчик".
   - Так, так. Малыш. Ты про бороду еще скажи.
   - Скажу. "Обратите внимание на слабо развитые височные доли одного из них и вспомните, что я вам рассказывала про эволюцию Хомо Сапиенс".
   "- Глупости! - сказал Эрли. - Человек не меняется с незапамятных времен, и наши потомки в шестьдесят пятом столетии...
   - Человек не меняется, - перебил Арсен, - а человечество, в целом, очень меняется, и техника идет вперед. Страшно представить, что они там понавыдумывали за сорок четыре столетия.
   - Ладно, - сказал Мюллер, - разберемся и в технике. Давай-ка лучше газ.
   Я лежал на койке, повернувшись лицом к переборке. У меня было очень скверно на душе. Я знал, что так и должно быть. В конце концов, мы на это шли. Просто раньше у нас не было времени думать о всяких таких вещах.
   Не будешь же размышлять о судьбах человечества, когда нужно, спасая свою жизнь, бить лазерами гигантских пауков или взрывать плантации кровососущих кактусов. В анабиозной ванне тоже не думают.
   Я повернулся на другой бок.
   - Не спишь, Малыш?
   Эрли лежал на спине. По выражению его лица я понял, что он думает о том же.
   - Не спится. Скажи, Эрли, а мы, в самом деле, не покажемся им чем-то вроде питекантропов?
   - Не думаю. Малыш. Сорок четыре столетия, конечно, очень большой срок, но мы ведь тоже представители эры очень высокой цивилизации. Ты забываешь о преемственности культур. Не казался же Аристотель нашим современникам дикарем.
   Я невольно подумал, какой бы вид имел Аристотель, попади он на наш "Поиск".
   - Ладно, - сказал я, - посмотрим.
   - Посмотрим, - сказал Эрли.
   Вероятно, я уснул, потому что, когда открыл глаза, Эрли возился с пробами воздуха, взятыми из атмосферы, а Арсен копался во внутренностях ПЛАРа.
   - Сними с него вооружение, - сказал Эрли, - тут ему воевать не с кем.
   - Нужно надеяться, - ответил Арсен. Мюллер засосал еще порцию воздуха.
   - Сейчас, мальчики, - сказал он, устанавливая колбу аппарат. - Еще одна биологическая проба, и можно на волю.
   Я первый раз в жизни видел, как у Эрли тряслись руки.
   Наверное, я выглядел не лучше.
   Циладзе снял с ПЛАРа излучатель антипротонов и положил на пол рядом с пулеметом. Лишенный средств поражения, наш Планетарный Разведчик приобрел очень добродушный вид.
   - Робот идет первым, - сказал Мюллер, открывая люк. Перед самым выходом я посмотрел на шкалу электронного календаря земного времени. Было двенадцатое января 6416 года.
   Мы здорово напакостили при посадке. Со всех сторон ракету окружали обгоревшие деревья, покрытые засохшей пеной.
   Было очень жарко.
   Арсен приложил ладонь к глазам и сквозь сжатые пальцы поглядел на Солнце. Для этого ему пришлось упереть бороду прямо в небо.
   - Скажи, Эрли, куда ты сел? - спросил он.
   - Кажется, на Землю, - невозмутимо ответил Эрли.
   - Я понимаю, что не на Луну. Меня интересует широта, на которой мы приземлились.
   Эрли пожал плечами.
   - Спроси у Малыша. Он изумительно рассчитывает посадки.
   Я безропотно проглотил то, что мне причиталось.
   - Где-то между тридцать пятой и тридцать восьмой параллелями, - сказал я.
   Эрли усмехнулся, и я злорадно подумал, что пора брать реванш.
   - Если бы Эрли не торопился так с посадкой, - сказал я небрежным тоном, - то он мог бы получить точные данные относительно нового положения земной оси. Сейчас я могу только сказать, что она очень мало отличается от перпендикуляра к плоскости эклиптики.
   Арсен свистнул.
   - Так, понятно, - сказал Эрли. - Вечное лето. Прости меня, Малыш, это была глупая шутка. Ты действительно великолепный навигатор.
   Не знаю, насколько это было серьезно сказано, но я даже взмок, потому что похвала Эрли для меня важнее всего на свете. Вообще, Эрли такой человек, за которым я бы, не раздумывая, полез в любое пекло. Арсен тоже хороший товарищ и очень смелый, но Эрли мне нравится больше.
   Циладзе растерянно оглянулся вокруг и неожиданно произнес патетическим тоном:
   - Люди, которые были способны это совершить...
   - Знали, что они делают, - оборвал его Мюллер. Эрли терпеть не может, когда кто-нибудь распускает сопли.
   - Интересно все-таки, где эти самые люди, - сказал я.
   Пожарище кончилось, и мы шли по зеленой траве в густом лесу. Не знаю, дышал ли я когда-нибудь таким восхитительным воздухом.
   Внезапно ПЛАР остановился и поднял руку. Впереди была поляна.
   Честное слово, я чуть было не разревелся, когда увидел этих парней и девушек в шортах и пестрых рубашках. Ведь когда я улетал с Земли, мне было всего двенадцать лет, и все эти годы я ни разу не видел своих сверстников.
   Эрли приветственно помахал им рукой. Они заулыбались и тоже помахали нам руками, но мне показалось, что они чем-то озабочены.
   Мы сделали несколько шагов вперед, и на их лицах появилось выражение испуга.
   "Странная церемония встречи", подумал я.
   - Мы экипаж космического корабля "Поиск", - крикнул Эрли. - Вылетели с Земли седьмого марта две тысячи сорок третьего года. Приземлились сегодня ночью в два часа десять минут, неподалеку отсюда.
   Улыбки землян стали еще шире, а расстояние между нами несколько увеличилось.
   Не знаю, сколько бы времени мы провели, обмениваясь улыбками, если бы из леса не появился толстый розовощекий человек верхом на исполинском муравье.
   ПЛАР сделал стойку. У него были свои счеты с насекомыми.
   Муравей тоже присел и угрожающе зашевелил жвалами.
   - Уберите робота! - крикнул розовощекий.
   - Он не вооружен, - ответил Арсен. - Отведите подальше своего муравья!
   - Дело не в муравье, просто я боюсь роботов.
   - ПЛАР, в кабину! - сказал Эрли.
   Кажется, впервые ПЛАР так неохотно выполнял распоряжение.
   Розовощекий подождал, пока он скрылся из вида, слез с муравья и направился к нам.
   Мы вытянулись в струнку. Наконец, настал долгожданный торжественный момент встречи.
   Рапорт Эрли был просто великолепен!
   Розовощекий выслушал его, держа руки по швам и переминаясь с ноги на ногу. У него было такое выражение лица, как будто он мучительно пытался что-то вспомнить.
   - Приветствую вас, покорителей звездных пространств... - неуверенно начал он, - гордых... э... скоколов космоса.
   Я не совсем понимал, кто такие "скоколы", вероятно, он имел в виду соколов. Розовощекий еще несколько секунд беззвучно шевелил губами, но потом, по-видимому, решив, что официальная часть окончена, обнял нас всех по очереди.
   - Трудно передать, ребята, до чего я рад, что вы прилетели!
   Давайте знакомиться, Флавий, историк.
   Право, это было лучше всяких речей!
   С уходом ПЛАРа недоверие к нам исчезло. Нас окружали доброжелательные, веселые люди.
   - Ночью мы вам передавали по всем каналам телепатической связи указания по посадке, - сказала высокая длинноногая девушка, - очевидно, обшивка вашего корабля полностью экранирует телепатическое излучение.
   Арсен бросил многозначительный взгляд на Эрли.
   - Конечно... - сказал он, - экранирует... полностью.
   - С чего мы начнем? - спросил Флавий. - Может быть, вы хотите отдохнуть?
   - Нет, спасибо, - ответил Эрли. - Давайте, прежде всего, решим, куда передать материалы экспедиции. Вероятно, есть какой-нибудь институт изучения космоса?
   Лицо Флавия выражало полную растерянность.
   - Материалы?- переспросил он, обводя взглядом своих соотечественников. - Кто-нибудь тут есть из космологов?
   После небольшого замешательства вперед вышел парнишка лет пятнадцати с носом, усеянным веснушками.
   - "Поиск"? - спросил он, густо покраснев. - Экспедиция на третью планету Тау Кита. Масса равна три четверти земной, расстояние до центрального светила в перигее триста миллионов километров, период обращения вокруг светила три с половиной земных года, сутки равны двум земным, фауна представлена главным образом насекомыми, флора...
   Он еще минут десять бомбардировал нас всевозможными сведениями, а я смотрел на лицо Эрли и думал, как трудно ему сейчас сохранять это спокойное, внимательное выражение.
   - ...Вторая экспедиция к Тау Кита, - продолжал скороговоркой парнишка, - стартовала с Земли на тысячу лет позже "Поиска" и вернулась на тысячу лет раньше. Они летели на более совершенных двигателях. Второй экспедицией был доставлен на Землю вымпел, оставленный на планете экипажем "Поиска".
   Бедняга Эрли! Он отдал "Поиску" все, чем только может пожертвовать житель Земли.
   - Понятно, - сказал он. - У вас сохранились отчеты этой экспедиции?
   Парнишка пожал плечами:
   - Они у меня в наследственной памяти, я ведь из рода космологов.
   Арсен хотел что-то сказать, но передумал и только крякнул, как утка.
   - А сейчас, - спросил Эрли, - на каких кораблях вы летаете?
   По правде сказать, я не понимал, что было смешного в этом вопросе, но юный космолог заржал самым неприличным образом. Можно было подумать, что его спросили, летает ли он на помеле.
   - Нет, - сказал он, наконец справившись с душившими его спазмами, - мы не можем тратить столько энергии. Изучение космоса ведется при помощи корлойдов. Кроме того, всеобщая теория эволюции материи дает возможность создавать аннюлятивные прогнозы для любого участка метагалактики.
   Я взглянул на Эрли. "Не унывай. Малыш, не так все страшно", - казалось, говорил его взгляд.
   - Корлойды, - задумчиво сказал Циладзе, - эти... наверное...