Варшавский Илья Иосифович. Под ногами Земля (Сборник)

   - Ну, как выработка? - спросил он.
   Рустан махнул рукой.
   - Ну ее в болото! Осточертело мне все до тошноты!
   - Романтик! - презрительно сказала буфетчица. - Я их здесь за четыре года повидала, этих романтиков. Начитались фантастики, а тут, как увидят сильфию, по месяцу ходят с выпученными глазами. Ты чего ждал, когда вербовался?
   - Не знал же я...
   - Ах, не знал?! Теперь будешь знать! И чего им только нужно? Сиди в мягком кресле да командуй четыре часа в сутки. Постоял бы на моем месте за стойкой. А то - телекинетика! Подумаешь, работа! Я тоже с удовольствием кормила бы вас телекинетически.
   - Ничего, привыкнет, - сказал Граве.
   - Пойми, Граве, - Рустан с трудом подбирал слова, - вот говорят, я лентяй. Может быть, и лентяй, не знаю. Только... не по душе мне эта работа... Я ведь старый шахтер. Мне приходилось и отбойным молотком и даже кайлом... но ведь это... совсем другое дело.
   - Чудак! - сказал Граве. - Тебе что, приятней махать кайлом, чем водить антропоид?
   - Приятней. Там настоящая работа и устаешь как-то по-человечески, а тут форменный... - он осекся, бросив взгляд на буфетчицу.
   - Нужно тренироваться, - сказал Граве. - Когда освоишься, поймешь, что за машиной тебе с твоим кайлом не угнаться.
   - Может быть, но ведь кайлом я чувствую породу. Она же разная, порода здесь твердая, а там мягкая. Работаешь, а сам соображаешь, где рубить, а где сама отвалится. - Рустан вздохнул, взглянул на часы.
   - Ладно, хватит трепать языком. Налей мне кофе.
   Оставалось двадцать минут. Если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось идти на вахту!
   За два часа температура внутри кабины упала ниже нуля.
   Рустан включил отопление и набрал номер ремонтной.
   - Да? - на этот раз голос был мужской.
   - Я Ишимбаев с седьмого участка. Как там мой дружок?
   - Какой дружок?
   - Ну, антропоид. Диспетчер приказал...
   - Ах, это вы, Ишимбаев?! Я уже пишу на вас докладную. Безобразие!
   - Погодите, не орите в трубку. Мне сказали" что меньше двух часов...
   - Я спрашиваю, где ваш антропоид?
   - Как где? У вас. Вы должны были принять его на кольцевой галерее.
   Волна пси тридцать шесть.
   - Мы обшарили на этой волне половину галереи. Нет там вашего антропоида.
   - Нет?.. Подождите, я выясню. - Рустан положил трубку.
   Дело принимало совсем скверный оборот. За такие вещи по головке не погладят. Ведь если разобраться, он не должен был уходить из кабины, не получив подтверждения от ремонтной. Антропоид с нарушенной ориентацией мог забрести куда угодно, даже провалиться в одну из вертикальных скважин, и тогда...
   Лоб Ишимбаева покрылся каплями пота.
   "Ух!" Он представил себе полчища потревоженных сильфий, атакующих верхний ярус. Говорят, так уже было. Мчащаяся лавина сметала на своем пути стальные переборки бараков, ломала ходы сообщения, и если бы не лазеры...
   Рустан рванул вниз телекинетический колпак...
   Он выжал все, что мог дать усилитель обратной связи, так, что видеодиски обжигали веки, но глаза ничего не различали, кроме радужных кругов, вращающихся в темноте.
   Оставалось последнее средство.
   Рустан открыл колпак, вырвал балластное сопротивление второго контура и закоротил провода. Теперь ко всем его прегрешениям еще добавилось нарушение параграфа двенадцатого Правил телекинетического управления.
   Он невольно вскрикнул, когда его век коснулся горячий металл.
   Запахло паленым. И все же, срывая с обожженных век диски, он на мгновение увидел перед собой в горизонтальном развороте координатора кусок обвалившейся породы с характерными следами фрез.
   Антропоид лежал где-то во втором ярусе, очевидно придавленный рухнувшим сводом.
   На выход в зону нужно было брать специальное разрешение, но за этот день Ишимбаев совершил уже столько подвигов, что еще одно нарушение Устава, по существу, ничего не меняло.
   Он натянул маску, надел пояс с аккумуляторами, включил фонарь и взял стоящий в углу отбойный молоток.
   "Меркаптан!"
   Маленький флакон с омерзительно пахнущей жидкостью, отравлявшей воздух в кабине. Несколько дней назад, завтракая, он, помнится, отпихнул его ногой в угол.
   Став на четвереньки, Рустан обшарил каждый сантиметр пола.
   Флакон исчез. Как будто его никогда и не было.
   Выходить без защитного запаха в зону было рискованно, но для того чтобы просить меркаптан на соседнем участке, пришлось бы...
   Рустан махнул рукой и сорвал пломбу с бронированной двери.
   ...Все это выглядело совсем иначе, чем на экране. Розовые наросты на мерцающих голубых стенках шевелили тысячами маленьких лепестков.
   Рустан ткнул пальцем в один из них и отдернул руку. Палец свело судорогой.
   Он вскинул молоток на плечо и зашагал вдоль галереи.
   Ноги выше щиколоток уходили в мягкий грунт, просеянный сортировщиками.
   Рустан поравнялся с ящиками, куда сортировщики складывали добытые трофеи.
   В одном из них - беспорядочно наваленные кости. Рядом - почти полностью сохранившийся скелет странного существа с выгнутым дугой спинным хребтом, треугольным черепом и длинными десятипалыми конечностями.
   "Интересно, что они тут жрали?" - подумал Рустан.
   Во втором ящике, в углу, он нашел один-единственный шарик веноцета вся добыча за сегодняшний день.
   Дойдя до поперечной галереи, Рустан вспомнил сильфию и пожалел, что нет меркаптана.
   - Волосатая гадина! - громко сказал он, чтобы подбодрить себя - Вошь вонючая!
   "Адина, - повторило эхо искаженные маской слова, - ошь... ючая!"
   Здесь кончались следы работы его антропоида. Идти по твердому грунту стало легче.
   Сначала он увидел сортировщиков, беспорядочно метавшихся по галерее.
   Руки антропоида с включенными фрезами торчали из-под придавившей его глыбы. Судя по всему, потеряв ориентацию, он пытался пробиться сквозь стену галереи.
   Глыба была слишком тяжела, чтобы сдвинуть руками. Ишимбаев подключил провода молотка к поясу с аккумуляторами и, определив на глаз направление слоев, расколол ее на две части.
   "Выключи фрезы, вставай!"
   По-видимому, рассказы о водителях, умеющих командовать антропоидами без телекинетического усилителя, были, мягко выражаясь, преувеличением.
   "Вставай!" - Он присел на корточки, подхватил антропоида под мышки и, крякнув от натуги, поставил на ноги.
   Антропоид развернулся на месте и с вытянутыми на высоте плеч руками пошел на Ишимбаева.
   "Повернись кругом!"
   Вращающиеся с грозным воем фрезы приблизились к лицу Рустана. Он присел.
   Антропоид тоже согнул ноги в коленях. Рустан еле успел отскочить.
   "Выключи фрезы, болван!"
   Чуть уловимые следы пси-излучения влекли искалеченный мозг антропоида к его водителю.
   Рустан побежал...
   Притаясь за углом поперечной галереи, он прислушивался к неторопливому, мерному стуку стальных подошв.
   Дойдя до поворота, антропоид на мгновение остановился, как бы к чему-то прислушиваясь, и решительно повернул налево. Сортировщики послушно плелись сзади.
   Смертоносные фрезы были вновь нацелены в грудь Ишимбаева.
   Ширина коридора не превышала одного метра, и шагавший вразвалку антропоид задевал плечами за стены, поднимая клубы голубоватой пыли.
   "Стой, тебе говорят!"
   Яркий свет приближающегося прожектора слепил глаза...
   Рустан бежал, чувствуя сквозь поглотитель маски невыносимое зловоние.
   Галерея начала описывать полукруг, круто спускаясь вниз.
   Это была западня. Там, в первом ярусе, среди зарослей белых колючек таилось нечто более страшное, чем фрезы обезумевшего антропоида.
   Ответвляющийся вправо узкий проход походил на трещину в породе.
   Неизвестно, вел ли он куда-нибудь, но выбора не было.
   Теперь только оставалось ждать, как поведет себя дальше антропоид.
   Проход был для него слишком узок...
   Стальное подобие человека топталось у входа, стараясь поймать Рустана в луч прожектора.
   "Худо, - подумал Рустан, прикрыв глаза от слепящего света, - совсем худо получается, нужно уходить!"
   Фрезы антропоида врезались в стены, расширяя проход. Сортировщики, уловив привычный сигнал, принялись откатывать грунт.
   "Все, каюк!" Дальше можно было двигаться только ползком.
   Скрежет фрез неумолимо приближался.
   - Стой, чертово отродье! - Дрожа от ярости, он двинулся навстречу антропоиду.
   Поток нестерпимо яркого света бил по обожженным векам, резал воспаленные глаза.
   - Врешь, ублюдок!
   В пучке прожектора перед Рустаном черной тенью возник кусок нависшей породы.
   - Врешь! - Он прикинул расстояние от антропоида и поднял отбойный молоток...
   Сейчас все решали секунды. Нужно было обрушить многотонную громаду в тот момент, когда прозрачный колпак окажется под ней.
   Фрезы легко врезались в породу, срезая ровные толстые пласты.
   Антропоид продвигался вперед с точностью часового механизма. У машины было одно неоспоримое преимущество: она не знала усталости.
   - Врешь, тут головой работать нужно!..
   Последним, что осталось в памяти Рустана, были горящие зеленым светом фасеточные глаза и дрогнувший свод над головой.
   Рустан очнулся и застонал. От удара по темени все кружилось перед глазами. Он поднес руку к голове. Под пальцами был большой мягкий отек.
   Он встал на четвереньки и пополз туда, где под рухнувшим пластом, в свете фонаря, поблескивала нелепо дергавшаяся ступня антропоида.
   Между обломками породы и сводом было достаточно пространства, чтобы ползком выбраться в галерею.
   Рустан выпрямился. Там, впереди, голубоватым светом мерцали стены лабиринта.
   "Ну и лежи тут, - подумал он, взбираясь наверх, - а я пойду".
   Рустан последний раз взглянул вниз, и неожиданно вид шевелящейся ноги вызвал у него жалость.
   - Ну, чего дрыгаешь, дурак? - сказал он, соскакивая обратно. - Ладно, не брошу!
   Напряжение в аккумуляторах село, и нужно было тщательно выбирать направление слоев, по которым колоть пласт.
   - Видишь, брат, в нашем деле голова требуется, а ты только дрыгать и можешь.
   Он с трудом ворочал огромные куски породы.
   - Это что? - сказал он, пыхтя от натуги. - Это разве обвал? Вот у нас в шахте один раз... - Сейчас руки антропоида были свободны. Рустан с опаской поглядел на фрезы. Они не вращались. Очевидно, их заклинило.
   - Ну, вставай!
   Он поднял антропоида, но тот был совсем плох. Шарнирные ноги все время выплясывали какой-то танец.
   - Перепугался ты, что ли?
   Рустан прислонил антропоида к стене и принялся за расчистку прохода.
   Места было совсем мало, приходилось оттаскивать самые большие куски назад.
   От усталости у него тряслись руки.
   - Эх, как неладно получилось! - Хрупкие панцири сортировщиков были раздавлены в лепешку. Рустан отпихнул их ногой.
   - Пошли! - Он обнял антропоида за плечи и, подталкивая, повел вперед...
   - Вот, получайте свое добро!
   Антропоид шлепнулся на пол. Он лежал лицом вниз, по-прежнему дергая ногами.
   Мастер ремонтной нагнулся и выключил у него блок питания.
   - Где вы его так?! - спросил он, осматривая изуродованный колпак с наполовину вытекшей жидкостью.
   - Нашел в главной галерее. Сам себя завалил. Безобразие! Не могли его вовремя принять! Зачем вас только тут держат!
   - Да... - Мастер вскрыл покореженную заднюю панель. - Дней на десять работы, раньше не управимся.
   - Дней на десять? - переспросил Рустан, - Ну что ж, доложите диспетчеру, - добавил он, радостно ухмыльнувшись.
   Десяти суток было вполне достаточно, чтобы договориться с Землей о замене Рустана Ишимбаева и его возвращении на шахту.

КУРСАНТ ПЛОШКИН

   Капитан Чигин взглянул на старинный морской хронометр, висевший на стене рядом с электронными часами. Кажется, пора!
   Он подошел к двери и повернул на два оборота ключ. Так спокойней.
   Затем из левого ящика стола были извлечены спиртовка, два маленьких серебряных чайника и две коробочки, украшенные изображениями драконов.
   Конечно, открытый огонь на космолете - нарушение правил, но чай - это чай, и ни один истинный ценитель не будет пользоваться для его приготовления какими-то дурацкими плитками на медленных нейтронах. Что ж, капитан Чигин может позволить себе эту вольность. Пятьдесят лет службы в космосе тоже дают какие-то права. Космический устав - прекрасная вещь, на космолете должна быть железная дисциплина, иначе это будет не корабль, а кабак, но нельзя же подходить с одной меркой к желторотому курсанту и старому космическому волку Чигину. Сначала прослужите столько, сколько капитан Чигин, а потом и права вам дадут особые. Вот так-с.
   Чай тоже нужно уметь готовить. Это вам не какая-нибудь бурда, которой потчуют на космодромах, а напиток высшего класса, эликсир бодрости.
   Сначала нужно ополоснуть чайник водой и поставить его на огонь.
   Когда из носика пойдет легкий парок, засыпать первую порцию чая и поставить чайник на батарею. Пусть постоит минут десять. Тем временем вскипит вода во втором чайнике. Только не забудьте положить в холодную воду немного зеленого листа.
   Что, никогда не слышали? Ну это оттого, что вы, батенька, не знаете, что такое настоящий чай. Именно зеленый лист. От него все качества.
   Попробуйте, и ничего другого пить не захотите. Теперь вылейте зеленый навар в первый чайник и снова - на огонь. Только сейчас уж следите, чтобы не закипел, а то все пропало. Отлично! Можно снимать и покрыть колпаком. Минут пять - и чай готов. Пить его нужно из маленькой фарфоровой чашки. Сахар? Ну кто же пьет настоящий чай с сахаром?! В крайнем случае чуть-чуть соли.
   Капитан вдохнул волшебный аромат, отпил маленький глоток и медленно проглотил, блаженно зажмурясь.
   Отставив чашку, он достал из стола кожаную папку, послюнил похожий на сосиску палец и бережно перелистал сшитые вместе пожелтевшие от времени страницы.
   Ага, вот!
   "Я, капитан парохода "Жулан", вследствие скудного питания и неполного штата кочегаров вынужден прекратить рейс, распустить команду и передать пароход местным властям.
   В настоящее время нахожусь в городе Коломбо, что на острове Цейлон, и с первым пароходом нашей компании вернусь в пределы Российской империи, что явствует из изложенного".
   Капитан слегка откинулся назад в кресле, чтобы полюбоваться ровными строчками рондо.
   - "Что явствует из изложенного"! - со смаком повторил он, поднося чашку ко рту. - Стиль-то какой! "Явствует из изложенного"!
   Рука капитана потянулась к чайнику, но в этот момент кто-то осторожно постучал в дверь. Капитан поморщился, сунул спиртовку обратно в ящик, подошел к двери и повернул ключ.
   - Можно к вам, мастер? - В дверях стоял старший помощник.
   Чигин довольно ухмыльнулся. Обращение "мастер", как и звание "капитан", было заимствовано им из старинных книг и отлично прижилось. Попробуйте найдите хоть еще одного космонавта, к которому обращаются подобным образом!
   Капитан - это для посторонних. Ближайшим помощникам разрешается маленькая фамильярность. "Мастер"... право, неплохо звучит!
   - Входите, чиф. Может быть, чашечку чаю?
   Старпом вздохнул. Он терпеть не мог любимый напиток капитана, но отказаться - значило смертельно обидеть старика.
   - Спасибо, с удовольствием!
   Чигин достал из шкафчика вторую чашку.
   - Какие новости?
   - Радиограмма с подкидыша. Идет к нам с курсантами. Двенадцать человек.
   - Какой курс?
   - Все первокурсники. Двенадцать козерогов.
   - Примите к правому борту.
   - Есть!
   - Что еще?
   - На подкидыше - доктор. Радирует, что все в порядке, медикаменты получены.
   - Так.
   Капитан задумался. Опять первый курс. Щенки. На перегрузках будут лежать трупами, потом, в невесомости, заблюют весь корабль. Пробный рейс, так называемое "окосмичивание кадров". Капитан терпеть не мог этого выражения.
   Окосмичивание! Чушь это, а не окосмичивание! Подумаешь, старт с постоянной орбиты, удлиненный эллипс вокруг Марса и возвращение на орбиту. Дать бы им настоящий взлет и еще посадочку на Венере, вот тогда бы узнали, что такое "окосмичивание". Половина бы подала заявление об отчислении из училища. Но что поделаешь, если планетолет "Альдебаран" уже давно переведен в класс 4-Е без права посадки на планеты. Еще года два его будут использовать в качестве учебной базы, а затем...
   - Спасибо, мастер, чай у вас действительно великолепный.
   - Подождите.
   Старший помощник снова сел.
   - Вот что, - капитан расстегнул воротник кителя, - вы уж займитесь сами с курсантами. Главное, чтобы они сразу включились в работу. Ничто так не разлагает молодежь, как безделье. Никаких поблажек на всякие там недомогания и прочее. Железная дисциплина и работа излечивают все хворобы.
   - Будем разбивать на вахты?
   - Обязательно. По четыре человека. Из каждой вахты двоих - боцману.
   Пусть с ними не миндальничает.
   - А остальных?
   - В штурманской рубке и в машине. По очереди, каждые сутки. Во вторую половину рейса произведете перемену без выходных.
   - Чепуха все это, - сказал старший помощник, - все равно курорт.
   - Вот вы и позаботьтесь, чтобы не было курорта, погоняйте как следует.
   - Автоматика, тут особенно не погоняешь, времена не те.
   - Не те, - согласился капитан. - Вот спросите у этих козерогов, чего их понесло в училище, и они вам непременно наплетут про романтику космоса, а какая теперь романтика? Вот раньше...
   - В наше время, - кивнул старший помощник.
   Капитан хлопнул рукой по столу.
   - Да я не о том! Вот, скажем, мой прадед, он был капитаном парохода.
   - Чего?
   - Парохода. Плавал по морям.
   - Зачем? - лицо помощника выражало полное недоумение.
   - Ну, перевозили разные грузы.
   - Странно. Кому могло прийти в голову таскать грузы морем, среди всех этих нефтяных вышек?
   Капитан пожал плечами.
   - Вероятно, их тогда было меньше.
   - Все равно анахронизм.
   - Романтика, - задумчиво сказал капитан. - Тогда люди были другие.
   Вот послушайте.
   Он открыл папку.
   "Названный Сергей Малков, списанный мною, капитаном парохода "Жулан", в Кардиффский морской госпиталь, направляется в пределы Российской империи, удовлетворенный денежным довольствием по день прибытия, что подтверждается подлинной подписью моей руки и приложением Большой Гербовой Печати Российского Генерального Консульства в городе Лондоне".
   - Н-да, - сказал помощник.
   - Это мой прадед, капитан парохода "Жулан", - самодовольно сказал Чигин.
   - Папка и хронометр - наши семейные реликвии.
   - Плавал по морю! - хмыкнул помощник. - Что ни говорите, анахронизм!
   Капитан нахмурился.
   - Ничего вы не смыслите, чиф. Это вам не космолетом командовать.
   Тут кое-что еще требовалось. Отвага, мастерство. А парусный флот? Какие люди там были?! "Травить правый бом-брам-брас!" Как это вам нравится?!
   - А что это значит?
   - Ну, команда такая, - неуверенно сказал капитан.
   - Не понимаю я этого, - развел руками помощник, - не понимаю, и все тут!
   Что за бом-брам?
   - Я теперь тоже многого не понимаю. Раньше вот так все знал, - выставил капитан растопыренную пятерню, - а теперь, извините, не понимаю. В позапрошлом году направили на двухмесячные курсы изучать эти новые звездолеты. Лекции читал такой, лопоухий. Прослушал я первую и спрашиваю: "А почему он у вас все-таки летит?" - "Вот же, - говорит,- формула". А и я говорю: "На формулах, молодой человек, летать не привык. На всем, говорю, - летал: и на ионолетах и на аннигиляционных, а вот на формулах не приходилось".
   - Так он не летит, - ухмыльнулся помощник, - это пространство свертывается.
   Красная шея капитана приобрела малиновый оттенок - признак, предвещавший начало шторма.
   - Глупости! - сказал он, вставая с кресла. - Пространство - это миф, пустота, и сложить его невозможно. Это все равно что сожрать дырку от бублика, а бублик оставить. Нет уж, вы мне подавайте такой корабль, чтобы и старт и посадки - все было, а от формул увольте, благодарю покорно!
   - Разрешите идти? - благоразумно спросил помощник.
   - Идите, а я отдохну немного.
   Капитан сполоснул под краном оба чайника, убрал коробочки с чаем и, взглянув на хронометр, откинул полог койки.
   Баркентина под всеми парусами шла бакштаг, ловко лавируя среди нефтяных вышек.
   Соленые брызги обдавали загорелое лицо капитана Чигина, наблюдавшего в подзорную трубу приближающийся берег.
   Ветер крепчал.
   - Убрать фок-марсель и грот-стаксель! - скомандовал капитан.
   - Есть убрать фок-марсель и грот-стаксель! - проворные курсанты рассыпались по реям.
   - Прямо к носу - коралловый риф! - крикнул впередсмотрящий.
   Капитан взглянул вперед. Белые валы прибоя яростно бились о предательский риф, до которого оставалось не более двух кабельтовых. Решение нужно было принимать немедленно.
   - Свистать всех наверх!
   - Есть свистать всех наверх! - козырнул боцман.
   - Рубить ванты, рубить топинанты, мачты за борт!
   Подвахтенные с топорами кинулись к такелажу.
   - Капитан, тонем! - крикнул молодой курсант, указывая на приближающийся вал, покрытый белой пеной.
   - Черт побери, поздно! - капитан окинул последним взглядом баркентину.
   Отличное судно, но разве может оно противостоять мощи прибоя?! Прощайте, братцы! Благодарю за отличную службу!
   Удар! Треск ломающейся обшивки, крики тонущих курсантов, рев прибоя.
   Огромный вал захлестывает с головой, переворачивает, слепит, душит.
   Больше нет сил!
   Капитан опускается на дно. Но что это? Звуки фанфар, грохот барабанов, дикие крики. К нему плывет толпа голых зеленых людей.
   - Ага, попался, Индюк! - орет плывущий впереди старик с длинной зеленой бородой.
   "Откуда они знают мое прозвище?" - думает Чигин.
   - Попался, попался! - орут зеленомордые. - Напиши формулу свернутого пространства и станешь у нас вождем. Не напишешь - смерть!
   - Смерть Индюку!
   - Фу, дьявол! - капитан поднял голову с подушки. - Ведь приснится же такое!
   Он перевернулся на спину, пытаясь понять, откуда идет этот шум.
   Внезапная догадка заставила его вскочить с койки.
   "Курсантский кубрик! Ну ладно, голубчики, сейчас получите космическое крещение!"
   Капитан спустился в курсантский отсек и застыл в дверях.
   Великий Ти-Ка-Ту, что там творилось! Пиршество было в самом разгаре.
   Весь запас продовольствия, выданный сердобольными мамашами бедным деткам на долгий космический рейс, уничтожался ими с непостижимой скоростью.
   Завтра эти детки будут лежать на койках, держась за животики и ни один не выйдет на вахту. А сейчас - горящие, возбужденные лица, рты, перемазанные вареньем, орущие под аккомпанемент электронной гармошки разухабистую песню, ту самую идиотскую песню о бравых парнях в космосе, которую так ненавидел капитан Чигин.
   Капитанские ноздри подозрительно втянули воздух. Нет, до этого еще, кажется, не дошло, но все же...
   Так закончим этот рейс мы, И в заоблачном порту Нас погладит по головке Всемогущий Ти-Ка-Ту.
   И в награду за страданья Даст нам сыр и колбасу, Сказку нам расскажет няня С третьим глазом на носу, - самозабвенно вопил веснушчатый юнец, свесив ноги с койки.
   Гнев капитана медленно зрел, как плод под лучами осеннего солнца.
   Сладок запах женской кожи, А под кожею - труха, Нас они целуют, что же, Пусть целуют, ха-ха-ха!
   Это уже было больше, чем мог выдержать даже командир учебного космолета.
   - Отставить!!!
   Шум мгновенно стих.
   - Братцы, Индюк! - произнес чей-то голос сверху.
   Капитан сжал кулаки. Опять это прозвище, будь оно проклято!
   Откуда они только узнают?!
   - Старшина, ко мне!
   Вперед выступил тощий парнишка.
   - Ты старшина?
   - Я.
   - Так вот что, голубчик, - с обманчивой мягкостью сказал капитан, во-первых, когда в кубрик входит капитан, ты обязан подать команду "Смирно!". Понял?
   - Понял.
   - А ну, подай.
   - Смирно! - пискнул парнишка.
   Капитан поморщился.
   - Не так, громче!
   - Смирно!!
   - Не так.
   - Смирно!!!
   Чигин оглядел вытянувшихся в струнку курсантов.
   - Вольно!
   - Вольно! - неожиданным басом крикнул старшина. Кто-то прыснул от смеха.
   - Это во-первых, - повторил капитан, - Во-вторых, на койках в кубриках не сидеть, для этого есть банки.
   - Что есть? - переспросил голос сверху.
   - Банки.
   - А что это такое?
   - Так называются на корабле скамейки.
   - А...
   - В-третьих, все продукты сдать на камбуз. Тут нянек нет, клистиры вам ставить некому.
   Капитан мог поклясться, что ясно слышал, как кто-то у него за спиной произнес слово "дубина". Он резко повернулся, но в дверях никого не было.
   Очевидно, он просто ослышался.
   - Гармошку сдадите старпому.
   Тихий ропот пронесся по кубрику.
   - Простите, капитан, - робко сказал старшина, - нельзя ли...
   - Нельзя! - оборвал его Чигин. - Не положено. Вернетесь на Землю, получите свою гармошку, а здесь вы будете работать. Понятно?
   - Понятно, - произнес чей-то голос. - Все понятно!
   - Вот и отлично! Запомните, что безделья на корабле я не потерплю.
   Капитан оглядел хмурые мальчишеские лица и повернулся к двери.
   - Смирно! - крикнул старшина.
   - Вольно!
   Вот так всегда. Немного твердости с самого начала - и эти козероги становятся шелковыми. Нет, что ни говори, а командование учебным кораблем не зря доверили старине Чигину. Тут прежде всего нужна опытная рука. Это вам не формулы писать, судари мои!
   Взявшись за поручни, капитан поглядел через плечо. Курсанты складывали продукты в большой чемодан.
   В тот самый момент, когда правая нога владыки "Альдебарана" твердо встала на первую ступеньку трапа, на его голову обрушился сокрушительный удар. Спрыгнувшая сверху фигура попыталась было прошмыгнуть между ногами капитана, но тут же была схвачена за шиворот.