Страница:
Итак, развитие банковского дела. Конец двадцатого века. Все хотят он-лайн, оно и понятно. Всем кажется, что в Интернете – большие деньги. Правильно кажется, кстати… Это что? – Гарик не мог поверить своим глазам. – Кофе? И коржик даже? Ну ничего себе – сервис! Зря он “боинги” ругал…
Прихлебывая дармовой кофе, молодой человек даже позволил себе улыбнуться. Летим. Пока целы… Гарик панически боялся высоты, и то, что он решился пересечь океан, безусловно, было самым настоящим подвигом. До сих пор он жил в маленькой деревушке под Миланом, куда его родители приехали из России задолго до его, Гарика, рождения. Конечно, он был в Милане, и конечно, он бывал на море, в горах и все такое, но все эти поездки осуществлялись по земле. Небо – удел птиц…
О чем это он? Ах да – о банках. В какой-то момент все банки планеты начали срочно создавать новое компьютерное обеспечение. Это еще до того, как всемогущий “Майкрософт” слепил из пришедших на смену старому доброму СОМ векторных компонентов свой MS Bank и положил конец безумной трате ресурсов… или так по крайней мере они сейчас говорят… Каждый банк имел несколько проектов, и – что самое забавное – руководили этими проектами отнюдь не программисты. Впрочем, с тех пор мало что изменилось… Менеджер читает в “Таймс” о новой технологии, вызывает народ из компьютерного отдела и спрашивает: а почему, мол, наши факсы не поддерживают мультимедиа? Нехорошо. Надо исправить. Вот вам миллион…
Где взять столько программистов? Да, конечно же, там, где дешевле всего, – в институтах! Гаррик усмехнулся, вспомнив, как его в конце прошлого года вербовали в “Милан Траст”. Почему-то эти дяди и тети из банка полагают, что студенты должны всей толпой… Чуть не уговорили! Но вот именно – чуть. И никто из сильных программистов на это не купился. А в результате малограмотный народ из числа троечников с энтузиазмом принимается за работу и творит такое, что и у лысого волосы дыбом встают. Не страшно, у банка денег много… И появляются на свет программы-уроды, которые ломать – самое большое удовольствие для такого, как он, Гарик.
Одну из таких программ Гарик и взломал, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Если люди кладут в Интернет “ключи от квартиры, где деньги лежат”, не потрудившись даже защитить свою собственность по-человечески, то, значит, они, деньги эти, им не особенно и нужны.
Он был бы очень удивлен, узнав, что защита на той программе таки сработала, правда, с опозданием, и не просто сработала, а вызвала крах всей системы и стерла данные обо всех обращениях к одной довольно крупной банковской сети за последние несколько дней. В тот самый момент, когда малолетний философ развивал свою концепцию вырождения человечества, срочно нанятая бригада студентов из нескольких университетов пыталась вернуть программу в рабочее состояние, восстановить данные и заодно найти причину сбоя. Они могли заниматься этим до второго пришествия – никаких шансов на успех у них не было.
Гарик вез с собой набор инструментов и материалов, которые нельзя было заказать по почте, или слишком долго было заказывать по почте, или просто – которые существовали только у него, Гарика, и более нигде в мире. Остальное он выписал по каталогу на адрес Боба, и не далее как вчера тот начал получать посылки, свертки, ящики и в дополнение – десятки килограммов рекламных буклетов.
Прервав свои размышления для того, чтобы отдать должное обеду – нет, он определенно должен почаще путешествовать! – Гарик вновь вернулся к ним после того, как последняя вилка исчезла в его кармане. Компьютеры, да… Прав, наверное, этот чудак Омата… или Амата – их, японцев, не разберешь… Прав в том смысле, что компьютер принес экономике гораздо больше вреда, чем пользы. Половина молодежи пишет плохие программы, вместо того чтобы заниматься делом, и конца этому не видно… А пока богатый Запад играет в игры, Китай, Россия, Лаос и прочие более реалистично настроенные страны вытесняют их со всех рынков, кроме программного.
Справедливости ради надо заметить, что сам Гарик программы писал редко, предпочитая возиться с “железом”, а если уж брался, то результат неизменно оказывался на высоте.
Глава 11
– Кто додумался подсунуть ребенку сказки Шарля Перро?!
На этот раз Боб был действительно сердит, напрочь позабыв о том, что начал-то все дело он сам со злосчастной “Охотой на Снарка”. Но если, поняв свою ошибку, он мог посоветовать киберам “охоту” пока просто отложить, и беды в этом особой не было, ибо Эй-Ай в произведении ровным счетом ничего не поняли, то со сказками дело обстояло сложнее.
– Чего же здесь непонятного? – переспросил номер третий, единственный из компании, оставшийся на ферме. Боб недолго думая окрестил новоприбывшего Люком, в честь столь же несмышленого в делах житейских персонажа легендарных Звездных Войн. Люк был пытлив и любознателен, а прискорбная привычка четверки обмениваться информацией только усугубляла эту его черту.
– Он ее съел, а они пришли, разрезали ему живот… Единственное, что мне непонятно, это соотношение размеров желудка Волка и размеров Бабушки и Красной Шапочки…
– Чего? – Боб покосился на прислоненный к дереву экран, с которого за беседой наблюдали шестеро – впрочем, нет, уже семеро его знакомых, и горестно вздохнул. Ему никогда не приходилось задумываться над тем, насколько противоречивы эти детские сказки. А что будет, когда они доберутся до полового воспитания!
– Объясняю, – бодро отозвался Люк. – Если использовать в качестве источника информации биологическую энциклопедию Библиотеки Конгресса, то размеры самого крупного представителя волков окажутся недостаточными…
Боб вздохнул. “Дорвавшись” до Интернета, Эй-Ай были теперь подключены к нему постоянно, но толку от этого было немного – они по-прежнему ничего не понимали. Кроме того, вопреки распространенной точке зрения, что компьютер читает быстрее, чем человек, Эй-Ай техникой быстрого чтения не владели. То есть, разумеется, они могли быстро обрабатывать информацию, скажем, пересчитать в тексте все запятые, но вот прочитать и понять это у них получалось ничуть не быстрее, чем у людей, если вообще получалось.
– Они не могли там поместиться, – повторил Люк.
– Пропуская первые пять ответов, пришедших мне в голову, – сказал наконец Боб, – рано тебе еще читать сказки. Ты лучше…
Он задумался. Примитивнее сказок, пожалуй, ничего не найти, но ведь сказки построены на допущениях… Хорошо еще, он не спрашивает, как это волки могут разговаривать…
– Вопрос, – прозвучало из динамика. – Как волк, не обладая разумом, может поддерживать беседу?
Номер второй включился в дискуссию.
Все были согласны. Попытка скормить воспитуемым в лице Люка шедевры мировой литературы провалилась с треском, оставив озадаченных киберпанков чесать в затылке и сокрушенно разводить руками. Что да, то да – Эй-Ай не были детьми.
– Ребенок, – объяснял Боб Люку, когда отделываться общими фразами стало уже невозможно, – учится на сказках, мультфильмах, общении со взрослыми, ну и тому подобное. Понимаешь?
– Профилирование отзыва нейронной сети под действием больших массивов информации, – согласился Эй-Ай. – Насколько я понимаю, нас учили так же, хотя выбор исходных данных был иным.
– Никаких сказок! – хихикнул Али, который вновь “просочился” в Интернет, пока отца не было рядом.
– Никаких сказок. Тактические данные. Я по-прежнему не понимаю, почему нельзя проводить обучение нашей группы тем же способом?
– Да потому, – грустно сказал Боб, – что вы вопросы задаете!
– Вы полагаете, эффективность обучения повысится, если…
– Попробую еще раз, – вздохнул он. – Дети… Нет, не так… Сказки…
– Сказка – ложь, да в ней намек! – подсказал Владимир.
– Это что было?
– Русская народная поговорка.
– Сказать тебе, что сделать с твоими поговорками? – мрачно осведомился Боб. – Достал уже всех. Все равно, кроме тебя, их никто не понимает.
– Ладно, прощаю, – послышалось в ответ из динамика. – Это ты просто устал.
– Да… пожалуй. То есть точно, устал. Ответственность, отец. Тебе в Корее этого не понять… О чем я говорил?
– О том, чем восприятие сказок детьми отличается от того, как их воспринимают киберы, – подсказал Владимир.
– Да… Сказка – это на девяносто процентов ложь. Не бывает говорящих волков, одному волку не съесть бабушку и внучку – ты прав, они там не поместятся, и так далее. Ребенок не замечает этих несоответствий. Он воспринимает их как должное, понимаешь?
– Нет.
– Просто потом, когда он растет и… э… обрабатывает больше информации, он постепенно изменяет свой взгляд на мир и понимает, что сказка содержала вымысел, цель которого – не столько сообщить информацию, сколько подтолкнуть развитие в нужном направлении… Эй, Владимир, я, кажется, въехал в твою народную поговорку!
– Профилирование нейронной сети информацией с высокой зашумленностью, – сказал Люк глубокомысленно. – Не очень эффективно, но иногда другого выхода просто нет…
С тех пор как кто-то подсунул киберам научный текст, объясняющий в общих чертах, как они, точнее, их электронные мозги, устроены, четверке было гораздо легче понимать своих воспитателей. По их мнению. По мнению же самих воспитателей, предлагаемая ими интерпретация была ошибочной в ста случаях из ста, если не чаще.
– Сказка – это не зашумленная информация, – возразил Олаф, странноватый швед, который появлялся он-лайн не часто, но пользовался в среде киберпанков большим авторитетом – за глубокие и разносторонние познания в областях, мало связанных с компьютерами. – Сказка – это информация, описывающая упрощенный мир, законы которого отличаются от законов реального мира, но не настолько, чтобы сделать их несовместимыми.
– Очень сложная концепция… – Люк выглядел озадаченным. – Какой алгоритм используется при создании сказок?
Ответа не последовало, однако Эй-Ай уже успели узнать, что в таких случаях просто следует повторять вопрос достаточно долго. Рано или поздно у кого-нибудь из людей лопнет терпение. И верно, после трех повторений Бобу надоело отмалчиваться.
– Сказки создают люди. Алгоритм неизвестен.
Люк надолго замолчал. Он думал, так же как и Гик, заполнявший в этот момент Бобову декларацию о доходах (хотя идея успешного существования на протяжении десятилетия компании с отрицательным доходом была ему пока непонятна), и стоящий в одном из многочисленных сараев Бобова хозяйства в ожидании ремонта Мак, бывший номер второй – дети собирались зайти за ним, после того как будут ликвидированы последствия падения в водопад, и не имеющий пока имени номер четвертый. То, что можно пользоваться алгоритмом, который тебе неизвестен, безусловно, заслуживало размышлений.
Боб и его друзья тоже размышляли, однако в отличие от неизменно оптимистичных Эй-Ай их мысли были полны сомнений. Ответственность навалилась на хрупкие плечи киберпанков слишком неожиданно.
– Ладно, – прервал затянувшееся молчание Владимир. – Боб, у меня таймер пищит – Гарик сейчас уже на подлете. Ему надо еще два часа, чтобы до тебя добраться…
– Три с половиной.
– Все равно готовь машину.
Боб мысленно застонал. Его машина, “крайслер-универсал”, была предметом одновременной зависти и насмешек всего мира – в электронном смысле слова. “Универсал” в названии означало именно то, что должно было означать, – машина умела плавать и летать. Проблемой было то, что иногда она отказывалась даже ездить…
Вторая группа включала общедоступные автомобили. Концепция принадлежала “Фольксвагену”, с его бессмертным “жуком”, затем она была надолго забыта, а в начале двадцать первого века возрождена компанией “Форд” на базе дешевых материалов и передовых технологий. Кто-то из мудрых сказал, что Запад – это не богатый мир, а мир, где бедность хорошо организована. По крайней мере едва граждане Соединенных Штатов и Европы получили выбор между машиной со всеми удобствами за двадцать пять тысяч экю и базовой “моделью для бедных”, построенной по схеме “городского пузыря”, за пять, как дорогим моделям пришлось очень серьезно потесниться. Домохозяйки, студенты, словом, все “малоимущие” слои населения увидели в инициативе “Форда” свою надежду вырваться из тисков банковских кредитов.
Такие машины водили многие из киберпанков, не питая на их счет особенных иллюзий, но и не особенно страдая.
Третья группа – “нормальные” машины – всегда существовала, и скорее всего положение дел должно было сохраниться. В “городской пузырь” помещаются двое, в “ван” – средних размеров шведская семья. Их давно окрестили “моделями для среднего возраста”.
Следующая группа была наиболее спорной. Сюда входили джипы, вседорожные хаммеры либо “пижонские”, как отзывался о них Боб, “ирокезы”. Спорной же группа была потому, что эти полноприводные машины потребляли много горючего, да к тому же в последнее время к финансовым проблемам их владельцев прибавились настырные представители “зеленых”, полагающие, что хорошо бы поменьше загрязнять воздух.
Машина, которой владел Боб, относилась к этой категории и во многом выходила за ее пределы. Это был объединенный эксперимент армии и компании “Крайслер” по созданию “сверхкрутой тачки”, и они ее создали, что да, то да. Россия, кажется, до сих пор закупала эти машины, так же как и некоторые другие “страны сомнительной демократии”, но на Западе идея определенно провалилась. Провалилась, увы, после того, как находящийся вопреки обыкновению при деньгах Боб купил почти новый экземпляр. Машина называлась “инвейдер”, вторженец то есть. Владимир упорно звал ее оккупантом.
С самого первого дня агрегат барахлил, и Бобу не раз приходилось пересаживаться на мотоцикл. По крайней мере, говорил он, там понятно, кто на ком едет… В данный момент чудо техники было отремонтировано и могло – при известном везении – доехать до аэропорта и вернуться назад. О том, насколько Боб верит в везение подобного рода, свидетельствовал все тот же мотоцикл, привязанный к багажнику на крыше.
Удача никогда не улыбалась Бобу, точнее было бы сказать – она всегда над ним потешалась. Метеорит, пробивший три дня назад крышу его крольчатника, был, конечно, перебором, но, по шкале Боба, даже это было, в общем-то, рутиной. Впрочем, на метеорите он неплохо заработал… Что именно было причиной полосы странных и неизменно унизительных совпадений, преследовавших беднягу с самого рождения, сказать было сложно, но в том, что что-то такое действительно есть и что это не плод его больного от общения с кроликами воображения, Боб имел возможность убедиться, и не раз. Взять хотя бы тот взрыв метана, который произвели Эй-Ай, чтобы выбраться из шахты. Какова вероятность, что он, Боб, оказался возле бочки с компостом в тот самый момент, когда ее раздавило упавшим с неба колесом? То-то…
– Пожелайте мне удачи, – буркнул Боб, садясь за руль. Его друзья, знакомые в целом с положением дел, проводили его сочувственным молчанием. – И присмотрите за Люком, чтобы дров не наломал.
– Мой манипулятор не приспособлен…
Машина фыркнула и неожиданно мягко покатилась по грунтовой дороге, ведущей к шоссе. Разумеется, Боб по-прежнему был в курсе событий, в кармане у него лежал подключенный к Интернету сотовый телефон, а в ухе торчал похожий на рыболовный поплавок наушник.
Гарик сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. О страхе перед полетами он давно позабыл, и причиной тому было приключение, на подходе к которому он в данный момент находился. Таможня. То, что существовало под этим названием в Милане, не сумело бы обнаружить слона в телефонной будке, недаром о них рассказывали анекдоты по всей Италии. Но вот в Нью-Йорке, похоже, дела обстояли иначе, особенно после “обращения президента к мафии”, как уже успели окрестить этот комедийный акт средства массовой информации. Конечно, могло и повезти, но Гарик не собирался рассчитывать на везение, он предпочитал расчет и подготовку. Юноша исповедовал взгляды, представляющие довольно необычное сочетание подходов как сторонников теории хаоса, так и ее противников, полагающих, что должная подготовка гарантирует результат. Хаос, думал Гарик, мы создадим сами. Организуем и подготовим. Мало не покажется.
Аэропорт ему не понравился. После изящных и каких-то возвышенных линий миланского аэропорта это пыльное нагромождение бетонных конструкций казалось просто уродливым. Гарик завертел головой, но, разумеется, никакой статуи Свободы поблизости не углядел. Ну и ладно. Как всегда перед началом очередной “операции”, он чувствовал подъем и легкое чувство, напоминающее опьянение.
Длинный коридор с множеством ответвлений, без окон, с низкими потолками… Изнутри эта штука выглядела еще хуже, чем снаружи. Зато хоть не так жарко… Паспортный контроль… Документы у Гарика были в порядке, он ехал в Колорадо, туристом. Чистая правда, по крайней мере первая часть легенды. Главное, не дать возможность дядям из таможни задаться вопросом, а зачем, собственно, туристу полтонны высокотехнологичного оборудования…
Наконец он достиг таможни. Очень большой зал. Очень много таможенников. Очень много дверей. Не полистай он заблаговременно схемы здешних помещений, никогда бы не нашел нужную… А, вот и она. Значит, туда мы и встанем, чтобы поближе. Ну… начали…
Идея была проста, как и все Гариковы идеи, и была его, Гарика, изобретением и предметом гордости. Нормальному террористу на осуществление подобного замысла потребовалась бы рота помощников, которая бы тут же и полегла. Киберпанк собирался проделать все в одиночку, сведя жертвы среди мирного населения к мокрым штанам и в крайнем случае – нервному тику.
Когда его чемоданы появились на транспортере, Гарик не стал их трогать. Всего чемоданов было восемь, и еще один – девятый – призван был заменить ту самую роту террористов. Разумеется, никто не собирался выкладывать их на ленту транспортера одновременно, и именно поэтому Гарик остался в стороне, предоставив остальным пассажирам толпиться, вставать на цыпочки, заглядывая друг другу через плечо, и высматривать свои сумки и чемоданы. Наконец через пятнадцать минут все его чемоданы крутились на “карусели” одновременно. Пора. К стоящим за стойкой таможенникам к тому времени выстроилась уже изрядная очередь, но это как раз волновало его меньше всего. Гарик провел ладонями по лицу, словно умываясь, а на самом деле – втирая в кожу особый крем, необычайно вонючий и, кажется, все еще засекреченный военными. В Италии – доступный в любом газетном киоске. Студенты использовали этот крем для защиты от полицейского газа, с которым, к сожалению, им приходилось сталкиваться на каждом шагу. Итальянская полиция не любила демонстраций…
Затем юноша вынул из кармана красивый кошелек, кожаный и с тиснением “Валентини”. Кожа была настоящая, а вот подлинность “Валентини” вызывала некоторые сомнения. Гарик нажал на кнопку скрытого в кошельке устройства, спрятал адскую машинку в карман и принялся ждать развития событий.
События не заставили себя долго ждать. Девятый чемодан, окрещенный Гариком “камикадзе”, развалился на две половинки. Первая осталась на ленте транспортера, в то время, как вторая, у которой неожиданно обнаружились колесики, спрыгнула на пол, наградив двух-трех пассажиров, не успевших вовремя уступить ей дорогу, чувствительным ударом тока, и устремилась к выходу. По дороге она развалилась еще на две половинки, а те – еще на две. Теперь стало ясно, что основой для конструкции послужили детские игрушечные вездеходы.
– Эй… – начал было таможенник, выступая из-за стойки. Больше ничего он сказать не успел, его прервал громкий женский визг. Та часть чемодана, которая осталась на транспортере, больше не походила ни на чемодан, ни на его половинку. Громко зажужжал сервомотор, выдвигая из недр агрегата пулемет и суставчатые ноги, затем машина спрыгнула с ленты, и представление началось.
Слезоточивый газ. Первая граната врезалась в потолок и накрыла толпу аккуратным облаком, затем раздалось несколько звонких хлопков, и несколько гранат, рикошетируя от пола, потолка и стен и оставляя за собой молочно-белую едкую взвесь, полетело в разные стороны. Про себя Гарик отметил, что таможенники прошли неплохую подготовку – большинство из них успели выхватить оружие до того, как их глаза закрылись под действием газа.
Ибо это был не обычный полицейский газ, о нет! Гранаты Гарику помогали изготовить на химфаке Миланского политехнического, и эффект должен был оказаться гораздо сильнее, и главное – долговечнее. В детали Гарик не вникал, за исключением того, что, как ему гордо заявил создатель отравы, соседство атома брома и целых двух двойных связей с каким-то “резонансом” должно было сделать эту смесь очень злой, а гидрофобный “хвост” молекулы – и практически неотмываемой.
– Пошли танки… – пробормотал Гарик, и, словно подчиняясь его команде, суставчатые лапы чудовища разогнулись, поднимая пулемет над полуослепшей толпой, и раздался грохот выстрелов и звон бьющегося стекла.
Разумеется, Гарик не собирался кого-либо убивать. Не говоря уже о том, что пулемет этот был стопроцентной липой. Несмотря на то что Россия продолжала снабжать полмира своим оружием, идея возить в самолете, в личном багаже, пулемет была, по мнению киберпанка, пожалуй… преждевременной. Ну… может быть, лет через десять… Пока же жуткого вида изрыгающая огонь труба была надувной, с детской искрилкой внутри. Грохот выстрелов доносился из динамиков, а четыре разбежавшиеся по углам радиоуправляемые игрушки производили звон стекла и большую часть криков и стонов.
Кстати, о криках. Тот первый женский визг тоже был записью, Гарик не собирался полагаться на случай в столь сложном и ответственном деле. Записью было и жужжание сервомоторов – двадцать первый век на дворе! Нитиноловые эффекторы были и проще, и надежней, но вот беда – работали бесшумно. Для психологического же эффекта Гарику требовался шум, и побольше.
– Мой выход…
Чемоданы двигались сами, что, впрочем, не было большой неожиданностью – в середине тридцатых годов двадцать первого века многие чемоданы умели подобные вещи. Правда, далеко не все использовали шокеры, чтобы продираться сквозь толпу, но это было уже мелочью… Гарик миновал таможню, и, подчиняясь радиосигналу, его подручная техника двинулась в следующий зал.
– Resistance is futule! – орали на нескольких языках динамики передвижного стрелкового комплекса; если не по боевым качествам, то по наглости эта машина могла дать сто очков вперед тем, что использовала армия. – You will be assimilated! Welcome to the revolution!!! Да здравствует пиво!!!
– Мы шли под грохот канонады, – пробормотал Гарик строчку из слышанной от родителей песенки, когда последний из его чемоданов был упакован в багажник кибертакси. – То есть, я думал, они хоть посопротивляются немножко… Столько спецэффектов пропало даром…
– Аэропорт Кеннеди, – распорядился он. – А мы увидим статую Свободы? Нет? Так я и думал почему-то…
– Опаньки, – произнес он по-русски. – То есть я хотел сказать – водитель, новости!
Киберводитель повиновался, и юноша услышал именно то, что ожидал, – грохот очередей и визг рикошетов. На губах киберпанка заиграла довольная усмешка. Затем он услышал еще кое-что. Огонь велся не только из пулемета.
Прихлебывая дармовой кофе, молодой человек даже позволил себе улыбнуться. Летим. Пока целы… Гарик панически боялся высоты, и то, что он решился пересечь океан, безусловно, было самым настоящим подвигом. До сих пор он жил в маленькой деревушке под Миланом, куда его родители приехали из России задолго до его, Гарика, рождения. Конечно, он был в Милане, и конечно, он бывал на море, в горах и все такое, но все эти поездки осуществлялись по земле. Небо – удел птиц…
О чем это он? Ах да – о банках. В какой-то момент все банки планеты начали срочно создавать новое компьютерное обеспечение. Это еще до того, как всемогущий “Майкрософт” слепил из пришедших на смену старому доброму СОМ векторных компонентов свой MS Bank и положил конец безумной трате ресурсов… или так по крайней мере они сейчас говорят… Каждый банк имел несколько проектов, и – что самое забавное – руководили этими проектами отнюдь не программисты. Впрочем, с тех пор мало что изменилось… Менеджер читает в “Таймс” о новой технологии, вызывает народ из компьютерного отдела и спрашивает: а почему, мол, наши факсы не поддерживают мультимедиа? Нехорошо. Надо исправить. Вот вам миллион…
Где взять столько программистов? Да, конечно же, там, где дешевле всего, – в институтах! Гаррик усмехнулся, вспомнив, как его в конце прошлого года вербовали в “Милан Траст”. Почему-то эти дяди и тети из банка полагают, что студенты должны всей толпой… Чуть не уговорили! Но вот именно – чуть. И никто из сильных программистов на это не купился. А в результате малограмотный народ из числа троечников с энтузиазмом принимается за работу и творит такое, что и у лысого волосы дыбом встают. Не страшно, у банка денег много… И появляются на свет программы-уроды, которые ломать – самое большое удовольствие для такого, как он, Гарик.
Одну из таких программ Гарик и взломал, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Если люди кладут в Интернет “ключи от квартиры, где деньги лежат”, не потрудившись даже защитить свою собственность по-человечески, то, значит, они, деньги эти, им не особенно и нужны.
Он был бы очень удивлен, узнав, что защита на той программе таки сработала, правда, с опозданием, и не просто сработала, а вызвала крах всей системы и стерла данные обо всех обращениях к одной довольно крупной банковской сети за последние несколько дней. В тот самый момент, когда малолетний философ развивал свою концепцию вырождения человечества, срочно нанятая бригада студентов из нескольких университетов пыталась вернуть программу в рабочее состояние, восстановить данные и заодно найти причину сбоя. Они могли заниматься этим до второго пришествия – никаких шансов на успех у них не было.
Гарик вез с собой набор инструментов и материалов, которые нельзя было заказать по почте, или слишком долго было заказывать по почте, или просто – которые существовали только у него, Гарика, и более нигде в мире. Остальное он выписал по каталогу на адрес Боба, и не далее как вчера тот начал получать посылки, свертки, ящики и в дополнение – десятки килограммов рекламных буклетов.
Прервав свои размышления для того, чтобы отдать должное обеду – нет, он определенно должен почаще путешествовать! – Гарик вновь вернулся к ним после того, как последняя вилка исчезла в его кармане. Компьютеры, да… Прав, наверное, этот чудак Омата… или Амата – их, японцев, не разберешь… Прав в том смысле, что компьютер принес экономике гораздо больше вреда, чем пользы. Половина молодежи пишет плохие программы, вместо того чтобы заниматься делом, и конца этому не видно… А пока богатый Запад играет в игры, Китай, Россия, Лаос и прочие более реалистично настроенные страны вытесняют их со всех рынков, кроме программного.
Справедливости ради надо заметить, что сам Гарик программы писал редко, предпочитая возиться с “железом”, а если уж брался, то результат неизменно оказывался на высоте.
* * *
Полет в Соединенные Штаты Америки, помимо самого факта путешествия по воздуху, не являлся для киберпанка чем-то особо волнующим. Существует Интернет. Хотите узнать, что такое Скалистые горы, залезайте и узнавайте. Хотите посмотреть карту, фото, видео – то же самое. Гарик, например, готовясь к этой поездке, в деталях и очень внимательно изучил схему аэропорта, в который он должен был прибыть. Не маленького, в Колорадо, а большого, в Нью-Йорке, где он собирался совершить первую пересадку. Проблема заключалась в багаже, далеко не все составные части которого были разрешены законом. А даже будь они разрешены – попробуй объясни таможне, зачем ввозить в Америку, скажем, набор плазменных резаков. Проще найти обходной путь, и именно за подобный подход полиция и не любила киберпанков. Впрочем, то, что задумал Гарик, выходило за любые мыслимые рамки, включая рамки Голливуда…
Глава 11
– Вот теперь уж я точно просигналил им “Гэндалъф здесь!”, – мрачно улыбнулся Гэндалъф, снимая с плеча огнемет…
Д.Р. Толкин, “Туда и обратно-2”
– Кто додумался подсунуть ребенку сказки Шарля Перро?!
На этот раз Боб был действительно сердит, напрочь позабыв о том, что начал-то все дело он сам со злосчастной “Охотой на Снарка”. Но если, поняв свою ошибку, он мог посоветовать киберам “охоту” пока просто отложить, и беды в этом особой не было, ибо Эй-Ай в произведении ровным счетом ничего не поняли, то со сказками дело обстояло сложнее.
– Чего же здесь непонятного? – переспросил номер третий, единственный из компании, оставшийся на ферме. Боб недолго думая окрестил новоприбывшего Люком, в честь столь же несмышленого в делах житейских персонажа легендарных Звездных Войн. Люк был пытлив и любознателен, а прискорбная привычка четверки обмениваться информацией только усугубляла эту его черту.
– Он ее съел, а они пришли, разрезали ему живот… Единственное, что мне непонятно, это соотношение размеров желудка Волка и размеров Бабушки и Красной Шапочки…
– Чего? – Боб покосился на прислоненный к дереву экран, с которого за беседой наблюдали шестеро – впрочем, нет, уже семеро его знакомых, и горестно вздохнул. Ему никогда не приходилось задумываться над тем, насколько противоречивы эти детские сказки. А что будет, когда они доберутся до полового воспитания!
– Объясняю, – бодро отозвался Люк. – Если использовать в качестве источника информации биологическую энциклопедию Библиотеки Конгресса, то размеры самого крупного представителя волков окажутся недостаточными…
Боб вздохнул. “Дорвавшись” до Интернета, Эй-Ай были теперь подключены к нему постоянно, но толку от этого было немного – они по-прежнему ничего не понимали. Кроме того, вопреки распространенной точке зрения, что компьютер читает быстрее, чем человек, Эй-Ай техникой быстрого чтения не владели. То есть, разумеется, они могли быстро обрабатывать информацию, скажем, пересчитать в тексте все запятые, но вот прочитать и понять это у них получалось ничуть не быстрее, чем у людей, если вообще получалось.
– Они не могли там поместиться, – повторил Люк.
– Пропуская первые пять ответов, пришедших мне в голову, – сказал наконец Боб, – рано тебе еще читать сказки. Ты лучше…
Он задумался. Примитивнее сказок, пожалуй, ничего не найти, но ведь сказки построены на допущениях… Хорошо еще, он не спрашивает, как это волки могут разговаривать…
– Вопрос, – прозвучало из динамика. – Как волк, не обладая разумом, может поддерживать беседу?
Номер второй включился в дискуссию.
* * *
– Так мы никуда не придем, – получасом позже говорил Владимир. – Они не дети, и учить их так, как мы учим детей, нельзя. Кто со мной не согласен?Все были согласны. Попытка скормить воспитуемым в лице Люка шедевры мировой литературы провалилась с треском, оставив озадаченных киберпанков чесать в затылке и сокрушенно разводить руками. Что да, то да – Эй-Ай не были детьми.
– Ребенок, – объяснял Боб Люку, когда отделываться общими фразами стало уже невозможно, – учится на сказках, мультфильмах, общении со взрослыми, ну и тому подобное. Понимаешь?
– Профилирование отзыва нейронной сети под действием больших массивов информации, – согласился Эй-Ай. – Насколько я понимаю, нас учили так же, хотя выбор исходных данных был иным.
– Никаких сказок! – хихикнул Али, который вновь “просочился” в Интернет, пока отца не было рядом.
– Никаких сказок. Тактические данные. Я по-прежнему не понимаю, почему нельзя проводить обучение нашей группы тем же способом?
– Да потому, – грустно сказал Боб, – что вы вопросы задаете!
– Вы полагаете, эффективность обучения повысится, если…
– Попробую еще раз, – вздохнул он. – Дети… Нет, не так… Сказки…
– Сказка – ложь, да в ней намек! – подсказал Владимир.
– Это что было?
– Русская народная поговорка.
– Сказать тебе, что сделать с твоими поговорками? – мрачно осведомился Боб. – Достал уже всех. Все равно, кроме тебя, их никто не понимает.
– Ладно, прощаю, – послышалось в ответ из динамика. – Это ты просто устал.
– Да… пожалуй. То есть точно, устал. Ответственность, отец. Тебе в Корее этого не понять… О чем я говорил?
– О том, чем восприятие сказок детьми отличается от того, как их воспринимают киберы, – подсказал Владимир.
– Да… Сказка – это на девяносто процентов ложь. Не бывает говорящих волков, одному волку не съесть бабушку и внучку – ты прав, они там не поместятся, и так далее. Ребенок не замечает этих несоответствий. Он воспринимает их как должное, понимаешь?
– Нет.
– Просто потом, когда он растет и… э… обрабатывает больше информации, он постепенно изменяет свой взгляд на мир и понимает, что сказка содержала вымысел, цель которого – не столько сообщить информацию, сколько подтолкнуть развитие в нужном направлении… Эй, Владимир, я, кажется, въехал в твою народную поговорку!
– Профилирование нейронной сети информацией с высокой зашумленностью, – сказал Люк глубокомысленно. – Не очень эффективно, но иногда другого выхода просто нет…
С тех пор как кто-то подсунул киберам научный текст, объясняющий в общих чертах, как они, точнее, их электронные мозги, устроены, четверке было гораздо легче понимать своих воспитателей. По их мнению. По мнению же самих воспитателей, предлагаемая ими интерпретация была ошибочной в ста случаях из ста, если не чаще.
– Сказка – это не зашумленная информация, – возразил Олаф, странноватый швед, который появлялся он-лайн не часто, но пользовался в среде киберпанков большим авторитетом – за глубокие и разносторонние познания в областях, мало связанных с компьютерами. – Сказка – это информация, описывающая упрощенный мир, законы которого отличаются от законов реального мира, но не настолько, чтобы сделать их несовместимыми.
– Очень сложная концепция… – Люк выглядел озадаченным. – Какой алгоритм используется при создании сказок?
Ответа не последовало, однако Эй-Ай уже успели узнать, что в таких случаях просто следует повторять вопрос достаточно долго. Рано или поздно у кого-нибудь из людей лопнет терпение. И верно, после трех повторений Бобу надоело отмалчиваться.
– Сказки создают люди. Алгоритм неизвестен.
Люк надолго замолчал. Он думал, так же как и Гик, заполнявший в этот момент Бобову декларацию о доходах (хотя идея успешного существования на протяжении десятилетия компании с отрицательным доходом была ему пока непонятна), и стоящий в одном из многочисленных сараев Бобова хозяйства в ожидании ремонта Мак, бывший номер второй – дети собирались зайти за ним, после того как будут ликвидированы последствия падения в водопад, и не имеющий пока имени номер четвертый. То, что можно пользоваться алгоритмом, который тебе неизвестен, безусловно, заслуживало размышлений.
Боб и его друзья тоже размышляли, однако в отличие от неизменно оптимистичных Эй-Ай их мысли были полны сомнений. Ответственность навалилась на хрупкие плечи киберпанков слишком неожиданно.
– Ладно, – прервал затянувшееся молчание Владимир. – Боб, у меня таймер пищит – Гарик сейчас уже на подлете. Ему надо еще два часа, чтобы до тебя добраться…
– Три с половиной.
– Все равно готовь машину.
Боб мысленно застонал. Его машина, “крайслер-универсал”, была предметом одновременной зависти и насмешек всего мира – в электронном смысле слова. “Универсал” в названии означало именно то, что должно было означать, – машина умела плавать и летать. Проблемой было то, что иногда она отказывалась даже ездить…
* * *
Развитие автомобильной промышленности издавна происходило по нескольким направлениям. К первому – созданию сверхдорогих и сверхкомфортабельных моделей – Киберпанки относились с презрением и известной долей иронии. Машины эти были дороги, как правило, капризны и совершенно недоступны “компьютерным гикам”.Вторая группа включала общедоступные автомобили. Концепция принадлежала “Фольксвагену”, с его бессмертным “жуком”, затем она была надолго забыта, а в начале двадцать первого века возрождена компанией “Форд” на базе дешевых материалов и передовых технологий. Кто-то из мудрых сказал, что Запад – это не богатый мир, а мир, где бедность хорошо организована. По крайней мере едва граждане Соединенных Штатов и Европы получили выбор между машиной со всеми удобствами за двадцать пять тысяч экю и базовой “моделью для бедных”, построенной по схеме “городского пузыря”, за пять, как дорогим моделям пришлось очень серьезно потесниться. Домохозяйки, студенты, словом, все “малоимущие” слои населения увидели в инициативе “Форда” свою надежду вырваться из тисков банковских кредитов.
Такие машины водили многие из киберпанков, не питая на их счет особенных иллюзий, но и не особенно страдая.
Третья группа – “нормальные” машины – всегда существовала, и скорее всего положение дел должно было сохраниться. В “городской пузырь” помещаются двое, в “ван” – средних размеров шведская семья. Их давно окрестили “моделями для среднего возраста”.
Следующая группа была наиболее спорной. Сюда входили джипы, вседорожные хаммеры либо “пижонские”, как отзывался о них Боб, “ирокезы”. Спорной же группа была потому, что эти полноприводные машины потребляли много горючего, да к тому же в последнее время к финансовым проблемам их владельцев прибавились настырные представители “зеленых”, полагающие, что хорошо бы поменьше загрязнять воздух.
Машина, которой владел Боб, относилась к этой категории и во многом выходила за ее пределы. Это был объединенный эксперимент армии и компании “Крайслер” по созданию “сверхкрутой тачки”, и они ее создали, что да, то да. Россия, кажется, до сих пор закупала эти машины, так же как и некоторые другие “страны сомнительной демократии”, но на Западе идея определенно провалилась. Провалилась, увы, после того, как находящийся вопреки обыкновению при деньгах Боб купил почти новый экземпляр. Машина называлась “инвейдер”, вторженец то есть. Владимир упорно звал ее оккупантом.
С самого первого дня агрегат барахлил, и Бобу не раз приходилось пересаживаться на мотоцикл. По крайней мере, говорил он, там понятно, кто на ком едет… В данный момент чудо техники было отремонтировано и могло – при известном везении – доехать до аэропорта и вернуться назад. О том, насколько Боб верит в везение подобного рода, свидетельствовал все тот же мотоцикл, привязанный к багажнику на крыше.
Удача никогда не улыбалась Бобу, точнее было бы сказать – она всегда над ним потешалась. Метеорит, пробивший три дня назад крышу его крольчатника, был, конечно, перебором, но, по шкале Боба, даже это было, в общем-то, рутиной. Впрочем, на метеорите он неплохо заработал… Что именно было причиной полосы странных и неизменно унизительных совпадений, преследовавших беднягу с самого рождения, сказать было сложно, но в том, что что-то такое действительно есть и что это не плод его больного от общения с кроликами воображения, Боб имел возможность убедиться, и не раз. Взять хотя бы тот взрыв метана, который произвели Эй-Ай, чтобы выбраться из шахты. Какова вероятность, что он, Боб, оказался возле бочки с компостом в тот самый момент, когда ее раздавило упавшим с неба колесом? То-то…
– Пожелайте мне удачи, – буркнул Боб, садясь за руль. Его друзья, знакомые в целом с положением дел, проводили его сочувственным молчанием. – И присмотрите за Люком, чтобы дров не наломал.
– Мой манипулятор не приспособлен…
Машина фыркнула и неожиданно мягко покатилась по грунтовой дороге, ведущей к шоссе. Разумеется, Боб по-прежнему был в курсе событий, в кармане у него лежал подключенный к Интернету сотовый телефон, а в ухе торчал похожий на рыболовный поплавок наушник.
* * *
– Уважаемые пассажиры, – сказал голос в динамиках, – просим вас пристегнуть ремни и привести спинки ваших кресел в вертикальное положение…Гарик сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. О страхе перед полетами он давно позабыл, и причиной тому было приключение, на подходе к которому он в данный момент находился. Таможня. То, что существовало под этим названием в Милане, не сумело бы обнаружить слона в телефонной будке, недаром о них рассказывали анекдоты по всей Италии. Но вот в Нью-Йорке, похоже, дела обстояли иначе, особенно после “обращения президента к мафии”, как уже успели окрестить этот комедийный акт средства массовой информации. Конечно, могло и повезти, но Гарик не собирался рассчитывать на везение, он предпочитал расчет и подготовку. Юноша исповедовал взгляды, представляющие довольно необычное сочетание подходов как сторонников теории хаоса, так и ее противников, полагающих, что должная подготовка гарантирует результат. Хаос, думал Гарик, мы создадим сами. Организуем и подготовим. Мало не покажется.
Аэропорт ему не понравился. После изящных и каких-то возвышенных линий миланского аэропорта это пыльное нагромождение бетонных конструкций казалось просто уродливым. Гарик завертел головой, но, разумеется, никакой статуи Свободы поблизости не углядел. Ну и ладно. Как всегда перед началом очередной “операции”, он чувствовал подъем и легкое чувство, напоминающее опьянение.
Длинный коридор с множеством ответвлений, без окон, с низкими потолками… Изнутри эта штука выглядела еще хуже, чем снаружи. Зато хоть не так жарко… Паспортный контроль… Документы у Гарика были в порядке, он ехал в Колорадо, туристом. Чистая правда, по крайней мере первая часть легенды. Главное, не дать возможность дядям из таможни задаться вопросом, а зачем, собственно, туристу полтонны высокотехнологичного оборудования…
Наконец он достиг таможни. Очень большой зал. Очень много таможенников. Очень много дверей. Не полистай он заблаговременно схемы здешних помещений, никогда бы не нашел нужную… А, вот и она. Значит, туда мы и встанем, чтобы поближе. Ну… начали…
Идея была проста, как и все Гариковы идеи, и была его, Гарика, изобретением и предметом гордости. Нормальному террористу на осуществление подобного замысла потребовалась бы рота помощников, которая бы тут же и полегла. Киберпанк собирался проделать все в одиночку, сведя жертвы среди мирного населения к мокрым штанам и в крайнем случае – нервному тику.
Когда его чемоданы появились на транспортере, Гарик не стал их трогать. Всего чемоданов было восемь, и еще один – девятый – призван был заменить ту самую роту террористов. Разумеется, никто не собирался выкладывать их на ленту транспортера одновременно, и именно поэтому Гарик остался в стороне, предоставив остальным пассажирам толпиться, вставать на цыпочки, заглядывая друг другу через плечо, и высматривать свои сумки и чемоданы. Наконец через пятнадцать минут все его чемоданы крутились на “карусели” одновременно. Пора. К стоящим за стойкой таможенникам к тому времени выстроилась уже изрядная очередь, но это как раз волновало его меньше всего. Гарик провел ладонями по лицу, словно умываясь, а на самом деле – втирая в кожу особый крем, необычайно вонючий и, кажется, все еще засекреченный военными. В Италии – доступный в любом газетном киоске. Студенты использовали этот крем для защиты от полицейского газа, с которым, к сожалению, им приходилось сталкиваться на каждом шагу. Итальянская полиция не любила демонстраций…
Затем юноша вынул из кармана красивый кошелек, кожаный и с тиснением “Валентини”. Кожа была настоящая, а вот подлинность “Валентини” вызывала некоторые сомнения. Гарик нажал на кнопку скрытого в кошельке устройства, спрятал адскую машинку в карман и принялся ждать развития событий.
События не заставили себя долго ждать. Девятый чемодан, окрещенный Гариком “камикадзе”, развалился на две половинки. Первая осталась на ленте транспортера, в то время, как вторая, у которой неожиданно обнаружились колесики, спрыгнула на пол, наградив двух-трех пассажиров, не успевших вовремя уступить ей дорогу, чувствительным ударом тока, и устремилась к выходу. По дороге она развалилась еще на две половинки, а те – еще на две. Теперь стало ясно, что основой для конструкции послужили детские игрушечные вездеходы.
– Эй… – начал было таможенник, выступая из-за стойки. Больше ничего он сказать не успел, его прервал громкий женский визг. Та часть чемодана, которая осталась на транспортере, больше не походила ни на чемодан, ни на его половинку. Громко зажужжал сервомотор, выдвигая из недр агрегата пулемет и суставчатые ноги, затем машина спрыгнула с ленты, и представление началось.
Слезоточивый газ. Первая граната врезалась в потолок и накрыла толпу аккуратным облаком, затем раздалось несколько звонких хлопков, и несколько гранат, рикошетируя от пола, потолка и стен и оставляя за собой молочно-белую едкую взвесь, полетело в разные стороны. Про себя Гарик отметил, что таможенники прошли неплохую подготовку – большинство из них успели выхватить оружие до того, как их глаза закрылись под действием газа.
Ибо это был не обычный полицейский газ, о нет! Гранаты Гарику помогали изготовить на химфаке Миланского политехнического, и эффект должен был оказаться гораздо сильнее, и главное – долговечнее. В детали Гарик не вникал, за исключением того, что, как ему гордо заявил создатель отравы, соседство атома брома и целых двух двойных связей с каким-то “резонансом” должно было сделать эту смесь очень злой, а гидрофобный “хвост” молекулы – и практически неотмываемой.
– Пошли танки… – пробормотал Гарик, и, словно подчиняясь его команде, суставчатые лапы чудовища разогнулись, поднимая пулемет над полуослепшей толпой, и раздался грохот выстрелов и звон бьющегося стекла.
Разумеется, Гарик не собирался кого-либо убивать. Не говоря уже о том, что пулемет этот был стопроцентной липой. Несмотря на то что Россия продолжала снабжать полмира своим оружием, идея возить в самолете, в личном багаже, пулемет была, по мнению киберпанка, пожалуй… преждевременной. Ну… может быть, лет через десять… Пока же жуткого вида изрыгающая огонь труба была надувной, с детской искрилкой внутри. Грохот выстрелов доносился из динамиков, а четыре разбежавшиеся по углам радиоуправляемые игрушки производили звон стекла и большую часть криков и стонов.
Кстати, о криках. Тот первый женский визг тоже был записью, Гарик не собирался полагаться на случай в столь сложном и ответственном деле. Записью было и жужжание сервомоторов – двадцать первый век на дворе! Нитиноловые эффекторы были и проще, и надежней, но вот беда – работали бесшумно. Для психологического же эффекта Гарику требовался шум, и побольше.
– Мой выход…
Чемоданы двигались сами, что, впрочем, не было большой неожиданностью – в середине тридцатых годов двадцать первого века многие чемоданы умели подобные вещи. Правда, далеко не все использовали шокеры, чтобы продираться сквозь толпу, но это было уже мелочью… Гарик миновал таможню, и, подчиняясь радиосигналу, его подручная техника двинулась в следующий зал.
* * *
Боб только и мог, что слушать, раскрыв рот, как службы новостей, стараясь перекричать друг друга, взахлеб рассказывали о группе террористов, захватившей одно из зданий нью-йоркского аэропорта. Гарик обещал “пошуметь”, но не сообщал деталей. Сильнодействующий слезоточивый газ, тяжелый пулемет… Да что он там делает?– Resistance is futule! – орали на нескольких языках динамики передвижного стрелкового комплекса; если не по боевым качествам, то по наглости эта машина могла дать сто очков вперед тем, что использовала армия. – You will be assimilated! Welcome to the revolution!!! Да здравствует пиво!!!
– Мы шли под грохот канонады, – пробормотал Гарик строчку из слышанной от родителей песенки, когда последний из его чемоданов был упакован в багажник кибертакси. – То есть, я думал, они хоть посопротивляются немножко… Столько спецэффектов пропало даром…
– Аэропорт Кеннеди, – распорядился он. – А мы увидим статую Свободы? Нет? Так я и думал почему-то…
* * *
Такси проехало полпути от одного аэропорта до второго, когда Гарик сообразил, что забыл подать своим машинам команду на отключение.– Опаньки, – произнес он по-русски. – То есть я хотел сказать – водитель, новости!
Киберводитель повиновался, и юноша услышал именно то, что ожидал, – грохот очередей и визг рикошетов. На губах киберпанка заиграла довольная усмешка. Затем он услышал еще кое-что. Огонь велся не только из пулемета.