Страница:
Казалось, Ленин обращается к каждому из нас: "...рабочие, вы проявили чудеса пролетарского, народного героизма в гражданской войне против царизма, вы должны проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во втором этапе революции"{32}.
Поздно вечером в бывшей бильярдной, где шло обсуждение, появился В. И. Невский. Сказал, что, как ему объяснили в редакции "Правды", письмо Ильича по чисто тактическим соображениям напечатано о некоторыми сокращениями.
- Думается, агитаторам Нарвской заставы полезно познакомиться с оригиналом письма без пропусков и купюр.
Владимир Иванович стал читать, по два-три раза повторяя пропущенные в газете места.
Ленин предстал перед нами в несколько ином, новом свете: остро, беспощадно высмеивающий известных в то время политических лидеров. Несколько слов, одно-два предложения - и портрет готов.
Львов и Гучков - "вчерашние пособники Столыпина-вешателя", Милюков и кадеты, сидящие "больше для украшения, для вывески, для сладеньких профессорских речей; "трудовик" Керенский, играющий роль "балалайки" для обмана рабочих и крестьян".
Срывая маску за маской, Ильич призывал "раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение"{33}.
- Какой же мы должны делать вывод? - подвел итоги В. И. Невский. - Еще теснее сплотиться, еще организованней, настойчивей готовиться к грядущим схваткам.
Письмо Ленина стало основным документом в деятельности большевиков Нарвской заставы, дало направление работе тогда еще не очень опытных пропагандистов и агитаторов. Оно непосредственно сказалось и на нашем, как говорил Иван Газа, "главном деле". Райком партии выделил группу, на которую возлагалась задача организации и вооружения отрядов и дружин. В нее, кроме Н. Войцеховского, И. Газы, вошли члены райкома И. Голованов, Н. Богданов, Т. Барановский, И. Смолин, В. Мещерский. Руководителем группы, а затем и командиром нашей районной дружины стал С. М. Корчагин, член Петросовета и Петергофского районного Совета. Это был замечательный товарищ. Человек сугубо штатский, Корчагин с большим интересом и живостью стал вникать в детали обучения красногвардейцев военному делу.
Приведу такой пример. Задумал Степан Матвеевич изучить пулемет "максим". Две недели я лично занимался с ним. Наш командир оказался прилежным учеником. Корчагин старательно изучил все части "максима", зная их взаимодействие, свободно разбирал и собирал пулемет. Стрелял он сам метко, кучно, не торопясь, а на занятиях приговаривал:
- Не тот удал, кто пальнул да не попал, а тот удал, кто метко бьет и всегда попадает.
Душой дела, неутомимым изобретателем по добыванию оружия стал Смолин, модельщик завода, член райкома партии. Кажется, не было ни одного склада и батальона в Измайловском, Павловском, Петроградском полках, где бы мы с ним не побывали и откуда бы не возвращались с "добычей".
Прибыло нашего полку - инструкторов. Мы подбирали их из рабочих, хорошо знающих военное дело. Отлично зарекомендовали себя Игнат Судаков, георгиевский кавалер из шрапнельной мастерской, Виктор Семенов из пушечной, Павел Успенский с завода "Розенкранц" и другие. Ряды наши пополнялись и за счет солдат, унтер-офицеров Петроградского, Измайловского, Павловского полков.
В мартовские дни мы читали не только работу Ильича, но и статьи других деятелей партии большевиков, решения Петербургского комитета РСДРП (б), слушали речи, выступления членов ЦК и ПК на собраниях, активах. Не все они совпадали с ленинским курсом. Не все поняли новую стратегическую линию и тактику вождя.
Все это затрудняло работу нам, молодым, малоопытным агитаторам. Мы порою сами во многом не разбирались, запутывались, попадали впросак. Нелегко было бороться с представителями соглашательских партий, часто козыряющих на митингах статьями лидеров нашей партии. Мое положение было относительно лучшим. Рядом был Барановский - дядя Тимофей. С особо трудными вопросами я всегда обращался к нему.
На митингах и на собраниях спорили не только с меньшевиками и эсерами горячие дискуссии велись и среди большевиков. Мне вспоминается актив, проведенный, кажется, 24 марта. На нем выступало много ораторов - Невский, Косиор, Барановский, Егоров, представитель Петербургского комитета. В этих выступлениях не было четкой линии, единства взглядов на политику, тактику нашей партии. Больше того, кое-кто из выступавших предлагал провести, и как можно скорее, объединительные собрания с целью слияния большевиков с меньшевиками. Вот до чего договаривались в те дни.
30 марта поздно вечером на районном активе, где, кроме членов райкома, райсовета, были агитаторы и боевики-дружинники, с докладами о ходе и решениях Всероссийского совещания партийных работников выступили В. И. Невский и С. В. Косиор. Из их докладов нам стало понятно, что и на Всероссийском совещании выступала группа, которая придерживалась оборонческих взглядов и высказывалась за доверие Временному правительству.
После актива мы, дружинники, агитаторы, долго не расходились. Что делать? Где, у кого найти ответы на вопросы, которые нам завтра зададут рабочие, красногвардейцы, солдаты?
Скорей бы приехал Ильич...
Инструктажи
"О каком ты, паря, втором этапе?.." Слухи. Советы Ильича. Портной из Нью-Йорка. Урок фехтования. "Мелочи". Всегда учиться.
Обстановка в апреле и после приезда Ленина оставалась сложной. Даже отдельных большевиков, о чем уже шла речь, тезисы смутили остротой постановки вопросов, проблем. Не рано ли говорить о социалистической революции? Хватит ли у нас сил на второй этап?
Вспоминается беседа по Апрельским тезисам, которую я проводил в одной из рот Волынского полка. Солдаты вначале слушали внимательно. Вдруг поднимается с нар пожилой ефрейтор.
- О каком ты, паря, втором ятапе революции толкуешь? Мы и в первом-то ни хрена не разобрались, что к чему не знаем. Кто теперь у власти-то? Временное правительство или Советы? А если, как ты говоришь, двоевластие, то это уж совсем плохо, порядка не жди...
Я постарался объяснить. При этом, понятно, привел высказывания Ленина.
- Ленин, говоришь? - снова начал ефрейтор. - А кто он, этот Ленин? Как он прибыл в Россию через Германию, когда мы с ней воюем? Почему Вильгельм его пропустил - говорят, денег ему много дали?
- Хватит тебе... - зашумели солдаты, - пристал как репей. Ты, брат, обратились они ко мне, - на него не гляди. Валяй дальше.
Но ефрейтора не так просто было угомонить.
На мои слова, что не за горами день, когда немецкие братья - такие же, как и мы, рабочие, крестьяне - выбросят своего Вильгельма на свалку, как мы - Николая, он тут же бросил реплику:
- А если немцы, дурья голова, будут наступать, что делать с твоими братьями-то?
Удар был рассчитан точно. Солдаты приумолкли в ожидании.
Я ответил, помню, что-то не очень вразумительное: сказалась нехватка знаний, пропагандистского умения. Но и более опытным тогда приходилось туго.
* * *
Что ни собрание - схватка. На одном из них - в бывшем особняке Кшесинской, где присутствовали и мы, актив "Военки" - военной организации Петербургского комитета, - против Ильича выступили Каменев, Багдатьев и другие. Не оставив камня на камне от доводов своих противников, Владимир Ильич в ответ развернул свою программу действий, которую партия потом выполняла в точности.
Развернула атаку против Апрельских тезисов буржуазная и мелкобуржуазная печать.
Враги не гнушались ничем. Пошли в ход ложь, клевета, дезинформация. Лидеры соглашательских партий все более открыто и настойчиво распространяли провокационные слухи, связанные с возвращением Ленина через Германию.
Слухи ползли и ползли. Кампания травли буржуазными и мелкобуржуазными газетами большевиков и их вождя усиливалась. В связи с этим 13 апреля было созвано в помещении статистического отдела Союза городов (Невский проспект, д. 3) совещание ответственных представителей "Военки" и членов ЦК РСДРП (б). Среди приглашенных на это совещание были и мы, группа агитаторов "Военки".
Начал инструктаж Невский, затем подошел Ленин. Заслушав доклады о положении дел в частях гарнизона, Ильич стал инструктировать участников совещания, как в зависимости от конкретных обстоятельств, условий, настроения в частях вести работу среди солдатских масс.
Помню, молодой агитатор из рабочих начал жаловаться: трудно, дескать, выступать в гвардейских частях и экипажах, где много грамотных меньшевиков и эсеров. К тому же на каждый митинг они вызывают из Петросовета своих лидеров, опытнейших ораторов. "Разве, - сетовал он, - нам справиться с такими зубрами?"
Владимир Ильич улыбнулся: мол, и не с такими справлялись. Посоветовал примерно следующее. Если видишь, что на митинге преобладают сильные ораторы соглашательских партий, - не выступай, а готовь сам или через солдат из сочувствующих вопросы. Задавать их можно как в момент выступления, так и в прениях. Спрашивай о главном, о том, что больше всего волнует солдата: когда закончится война, как ее можно закончить? Тебе скажут: "Войну мы должны вести в интересах революции и в силу союзнических договоров". А ты снова вопрос: "Обязаны ли мы выполнять секретные договоры, заключенные царем, и в чьих интересах ведется теперь война?" На это соглашателю отвечать нечем. Не давая ему опомниться, задавай третий: "Кому должна принадлежать земля и когда она будет передана трудовому крестьянству?" Ответ наверняка будет стандартным: "Земельный вопрос решит Учредительное собрание". А будет оно созвано... после войны.
Солдаты после такого разговора крепко задумаются. От соглашателей они правды не услышат. А если ты к тому же сумеешь кратко, ясно, доходчиво изложить взгляды нашей партии, то есть объяснить, как большевики предлагают решать эти вопросы, массы будут на твоей стороне.
Это был исключительно полезный, особенно для нас, молодых пропагандистов, инструктаж.
Советы Ильича мы с большим успехом применяли в борьбе с соглашателями на солдатских митингах и собраниях.
Несколько забегая вперед, расскажу еще об одном - уж очень запомнился инструктаже.
В конце мая в Нарвско-Петергофский районный комитет в качестве агитатора прибыл молодой человек - худощавый, в очках, в сером костюме, летком осеннем пальто. Несколько лет провел в эмиграции, за океаном. Портняжил в Нью-Йорке. Заговорил. Голос глуховатый. И говорит вроде о вещах обычных, сто раз слышанных. Разруха... Министры-социалисты на словах какие великаны, какие храбрецы: "Обложить имущество беспощадным налогом - до 100 процентов прибыли", "ввести трудовую повинность для господ акционеров, банкиров и заводчиков".
Голос полон сарказма. Не собирается ли господин Скобелев выполнить эту контрреволюционную программу под ручку с министрами-капиталистами, не трогая чиновничий аппарат старого режима? Какое трогательное единство козлищ и волков. Глуховатый голос вдруг наливается медью. И откуда у этого человека такая сила, откуда у недавнего эмигранта такое понимание текущего момента?
Володарский. Его имя за несколько дней становится одним из самых популярных на рабочих предприятиях Питера.
Отовсюду шли заявки-требования: "Дайте нам Володарского". И, всюду успевая, Володарский одновременно продолжал работу в агитаторской группе. Нас, молодых, начинающих, он, тоже молодой, двадцатишестилетний, но опытный, закаленный в словесных баталиях боец, обучал искусству пропаганды, искусству полемики с политическим противником.
На инструктаже, о котором пойдет рассказ ниже, Володарский вновь применил свой излюбленный метод учебы агитаторов: изображая противника, заставлял отбивать свои "меньшевистские" или "эсеровские" выпады.
Это напоминало фехтование, поединок на шпагах. Со всех сторон сыпались на Володарского язвительные реплики, удары-молнии. Он отвечал ударом на удар в радовался каждому удачному нашему слову.
- Никогда не обороняйтесь! Всегда нападайте. Не щадите противника. Добивайте его фактами, разящей шуткой, смехом. Не тяните канитель. Говорите просто, не как тургеневский Аркадий, а как Базаров{34}.
Учитесь разговаривать со всяким, везде, по любому поводу. Милюков-Дарданелльский за продолжение войны до победного конца?! Напомните: в шестнадцатом кадет Милюков пел с трибуны Государственной думы совсем другую песню: "Лучше поражение, чем революция".
Как только пролетариат возьмет инициативу в свои руки, Милюковы снова готовы будут открыть фронт войскам кайзера: лишь бы задушить нашу, рабочую революцию.
Отсюда вывод - наш классовый урок. Пока власть в руках капитала, мы пораженцы; разгромив контрреволюцию в тылу, отдав землю крестьянам, установив свой контроль на заводах, овладев властью для доведения революции до полной победы, рабочие и крестьянская беднота обретут наконец свое отечество, зажгут ряды свои таким подъемом, таким геройством, что их армия не вздрогнет перед любым противником, станет несокрушимой, победоносной.
Острого слова Володарского - любимца питерских пролетариев - меньшевики и эсеры боялись, как огня. При одном его появлении они терялись.
Володарский очищал факты от словесной шелухи. О сложнейших явлениях революции говорил - что всегда изумляло - понятно и просто. А нас учил не проходить мимо самых обыденных вещей, мелочей жизни...
Мостовая за Нарвской - грязь непролазная. Тротуар - деревянные полусгнившие дощечки. В переулках и того нет - хоть плавай по грязи.
Почему за Нарвской рабочей заставой - одно, а на Невском - другое? Один - князь, другой - в грязь? Чем не тема для разговора? Кто виноват? Будут ли болеть министры-капиталисты за мостовые и фонари на рабочих окраинах? Станет ли терпеть такое пролетариат, взяв власть в свои руки?
Такие инструктажи подстегивали мысль, заставляли браться за газеты, журналы.
- Кто полагается только на нюх, интуицию, на хорошо подвешенный язык, говорил нам Володарский, - кто не учится сам, тот вряд ли успешно сумеет учить других.
В июне Володарский перешел на работу в Петербургский комитет большевиков. Наша группа часто сопровождала его. В огромном помещении цирка "Модерн", в казармах, в шумных заводских цехах - всюду звучал его голос.
Буржуазные газеты признавали: речи Володарского способны даже враждебную аудиторию превратить в друзей большевиков, "оборонцев" - в "пораженцев".
Такой была сила суровой большевистской правды. Володарский... Один из многих солдат ленинской гвардии. Ему суждено было умереть не в глубокой старости. 20 июня 1918 года предательская эсеровская пуля сразила пламенного трибуна революции по дороге на митинг.
Более шестидесяти лет прошло с тех пор. Я счастлив, что все эти годы оставался и остаюсь в строю партийных агитаторов, пропагандистов. Благодарю судьбу за те первые инструктажи, за то, что в начале пути у меня были такие учителя.
"Военка" и наша группа
Военная организация большевиков. По рекомендации Мехоношина. Мои. обязанности. Солдатский клуб "Правда". Группа по охране. "На знак священного союза..." В одну из белых ночей. Нескончаемый поток. На Всероссийской конференции.
- "Айда в "Военку".
- "Военка" предлагает...
- Что на это скажет "Военка"?
Подобные реплики, разговоры звучали ежедневно в любой из частей Петроградского гарнизона. Авторитет "Военки" - военной организации Петербургского{35}, а затем Центрального комитетов РСДРП (б) был в те дни огромным.
История первых шагов питерской "Военки" такова.
Активная работа еще не оформленной официально, по уже действующей военной организации большевиков в частях Петроградского гарнизона началась на второй день после свержения самодержавия.
Возникла опасность, что Родзянко и другие буржуазные лидеры, воспользовавшись авторитетом, который окружал их имена в первые дни революции, попытаются превратить армию в оплот буржуазии. Солдаты в то же время, желая получить директивы от Совета, обращались к каждому, но не могли ничего толком добиться. 28 февраля с тревожным сообщением о контрреволюционных шагах, уже предпринимаемых офицерами в отдельных подразделениях, в Таврический дворец на дневное заседание Совета пришли солдатские делегаты. Их даже в зал не хотели пустить. Они ворвались туда силой - я слышал эту историю от Успенского - и заставили себя выслушать.
Тяга солдат к большевикам заметно усиливалась. Солдаты записывались в районные, заводские партийные организации. Стали возникать солдатские комитеты и большевистские ячейки в самих частях. Солдаты и матросы активно участвовали в создании выборных демократических органов, посылали своих представителей в Советы.
1 марта произошло событие огромной важности. Объединенное заседание рабочей и солдатской секций Совета при участии большевиков разработало (это была крупная победа нашей партии) приказ № 1 Петроградского Совета{36}, обязательный для всех частей гарнизона. Я хорошо помню этот приказ, преградивший в послефевральские дни путь реакции, контрреволюционным элементам к оружию. Приказ предписывал войскам подчиняться только Петроградскому Совету и своим полковым комитетам. Оружие отныне должно было находиться в распоряжении солдатских комитетов и не подлежало выдаче офицерам даже по их требованию. Солдатам предоставлялись гражданские права, которыми они могли пользоваться вне службы и строя.
Приказ № 1 (солдаты отлично понимали, кто был его инициатором) еще выше поднял авторитет большевиков. Зарождающаяся связь крепла. В начале марта при Петербургском комитете партии создается во главе с Н. И. Подвойским, одним из опытнейших организаторов военной и боевой работы, Военная комиссия - ядро будущей "Военки". В конце марта состоялось собрание большевиков гарнизона (97 представителей от 48 воинских частей). Оно учредило, вместо Военной комиссии, постоянно действующий аппарат - Военную организацию - с целью "объединения всех партийных сил гарнизона и мобилизации солдатских масс на борьбу под знаменем большевиков"{37}.
В работе Учредительного собрания от Гренадерского полка принимал участие мой хороший знакомый по февральским событиям солдат Костя Мехоношин{38}.
От него за несколько дней до приезда Владимира Ильича я узнал о существовании "Военки".
- Пойдешь, Василий, к товарищу Невскому. Скажешь - от Мехоношина. Разговор о тебе уже был, Владимир Иванович молодых любит и запрягать умеет. Работу найдет.
Я пошел к товарищу Невскому, и судьба моя решилась за пять минут. Потом мы частенько беседовали с Владимиром Ивановичем подолгу, как говорится, по душам. Но первый разговор был коротким и стремительным.
- Путиловец? Служил в дисциплинарном батальоне? О твоих инструкторских занятиях за Нарвской заставой наслышан. Что ж, для начала - неплохо. Завтра пораньше явись за инструкцией.
И началась моя жизнь в активе "Военки". Инструкции я получал от В. И. Невского, М. С. Кедрова, Н. И. Подвойского и почти ежедневно - от своего "крестного" К. А. Мехоношина.
Он учил: "Заварил кашу - не жалей масла, начал дело - доводи до конца". И если кто (а такое случалось) жаловался, что обязанностей, нагрузок многовато, Мехоношин в ответ только посмеивался: "Одно дело делай, да и от другого не бегай".
Мне он поручил отвечать за хранение и выдачу газет, прежде всего "Правды" и "Солдатской правды".
Три шкафа для газет - они стояли в малом банкетном зале дворца Кшесинской (теперь музей Октябрьской революции) - были в моем ведении. Ключи от них я передавал только двоим: своему заместителю Л. Федорову или М. Сулимовой.
- Главное наше дело на данном этапе, - говорили нам, рядовым активистам, руководители "Военки", - большевистская агитация и пропаганда среди солдат и матросов.
И это было так. Успех революции если не полностью, то в значительной степени зависел от того, на чьей стороне будут армия и флот. Вот почему партия и ее военные организации рассматривали борьбу за армию, за серошинельную крестьянскую массу, как важную часть своей деятельности, нацеленную также на укрепление союза рабочих, крестьян и солдат.
Каждый день выдвигал новые задачи. На пути к их решению рождались новые формы организационной и пропагандистской работы. Так было с солдатским клубом "Правда". Солдаты тогда редко посещали рабочие собрания. Агитаторов для работы в казармах не хватало. Тогда и возникла счастливая идея политического клуба для солдат. Он создавался на моих глазах. Я был на его открытии в бывшем банкетном зале дворца Кшесинской. В зал, куда еще совсем недавно допускались лишь сливки буржуазного общества, пришли солдаты, фронтовики - в грубых обмотках, в пропахших порохом и потом шинелях. Н. И. Подвойский поздравил всех нас с открытием клуба, названного, как он сказал, "Правдой" в честь главной газеты большевиков, и предложил спеть "Интернационал". Как пели солдаты? Это надо было увидеть, услышать. В этом зале особый, грозный, радостный смысл приобретали слова:
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим.
Кто был ничем, тот станет всем!
Клуб превзошел все надежды его организаторов. Уже в первые дни он завоевал большие в прочные симпатии. Солдаты из всех частей гарнизона приходили туда, как к себе домой, где можно и отдохнуть, послушать хорошую песню, а главное - набраться ума-разума, других послушать и самим поговорить, поспорить о текущем моменте, о войне, земле.
Охотно приходили в клуб и товарищи, приезжавшие с фронта. Возвращались они в свои части, как правило, большевистскими агитаторами...
Солдатский клуб, как потом говорил Н. И. Подвойский - один из его организаторов и первый председатель, "явился горнилом, где солдатские массы обрабатывались довольно быстро, где разбирались наши разногласия с эсерами и меньшевиками, где создавались все новые и новые сторонники большевизма"{39}.
У клуба "Правда" вскоре в Петрограде и в других городах появились близнецы: младшие братья и сестры - солдатские клубы под всевозможными названиями. Через курсы агитаторов, работавших при клубах, прошли тысячи солдат, матросов. Многие из них впоследствии стали политработниками, комиссарами. При клубе в апреле открылись курсы агитаторов. Полный курс лекций на этих курсах удалось прослушать и мне. Я стал чаще выступать с беседами перед солдатами Измайловского, Петроградского, Литовского, Павловского и Волынского полков, перед матросами флотского экипажа. Не всегда нам удавалось проникнуть в казармы, где буржуазия в одной упряжке с меньшевиками, эсерами, широко используя печать, развернула бешеную кампанию против большевиков, В. И. Ленина. Но мы всегда находили выход, используя для митингов площади, скверы, вокзалы, солдатские клубы, театры, даже цирк.
Мне приходилось выступать вместе с Иваном Газой, Григорием Самодедом, Василием Алексеевым - рабочими Путиловского завода. Любил такие вот агитационные дуэты с моими приятелями еще довоенных лет - обуховцем Михаилом Викторовым, с Павлом Успенским.
С приездом Ленина в Петроград "Военка" обрела как бы новые крылья. Третьего апреля 7 тысяч революционных солдат по призыву военной организации встречали вождя революции.
Владимир Ильич принял живейшее участие в работе "Военки". Без колебания шел он по ее просьбе на солдатские митинги (рассказ об этом впереди) - туда, где царила особенно накаленная атмосфера, смело вступал в острую полемику со своими противниками и неизменно одерживал победу.
Для политического просвещения солдат его речи, само появление на митинге имели значение огромное, исключительное. Ленин неустанно направлял деятельность членов военной организации. По его просьбе на работу среди солдат направлялись члены ЦК и опытные ораторы, пропагандисты. "Военка" сосредоточивала всю свою агитационно-пропагандистскую работу в войсках вокруг пяти основных пунктов.
Речь шла, во-первых, о характере войны, о скорейшем заключении мира без аннексий и контрибуций; во-вторых, о природе власти Временного правительства и необходимости его замены пролетарской диктатурой в форме власти Советов; в-третьих, о передаче помещичьих земель трудовому крестьянству; в-четвертых, рабочий контроль над производством и распределением продукции; в-пятых, о международной революции и боевом объединении пролетариата и III Интернационала.
Связывая решение этих вопросов с победой социалистической революции, партия вовлекала солдат и матросов в борьбу за власть Советов. Прежде всего, указывал Ленин, большевики должны довести до сознания солдат и матросов, всех трудящихся ясное понимание того, что война неотделима от капитала и что мира не будет до тех пор, пока у власти находится буржуазия. "Что касается оборонческих настроений широких народных масс, - говорилось в резолюции VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) "О войне", - то наша партия будет бороться с этими настроениями неустанным разъяснением той истины, что бессознательно-доверчивое отношение к правительству капиталистов есть в данный момент одна из главных помех к быстрому окончанию войны"{40}.
Большое значение партия придавала вопросу братания солдат на фронте, которое помогало укреплению идей интернациональной солидарности. Ленин охарактеризовал братание как революционную инициативу масс, как одно из звеньев по пути к социалистической революции. Он призывал не ограничивать братание общими словами о мире, а переходить к обсуждению ясной политической программы, к обсуждению вопроса, как кончить войну, как свергнуть иго капиталистов, начавших войну и затягивающих ее ныне.
Поздно вечером в бывшей бильярдной, где шло обсуждение, появился В. И. Невский. Сказал, что, как ему объяснили в редакции "Правды", письмо Ильича по чисто тактическим соображениям напечатано о некоторыми сокращениями.
- Думается, агитаторам Нарвской заставы полезно познакомиться с оригиналом письма без пропусков и купюр.
Владимир Иванович стал читать, по два-три раза повторяя пропущенные в газете места.
Ленин предстал перед нами в несколько ином, новом свете: остро, беспощадно высмеивающий известных в то время политических лидеров. Несколько слов, одно-два предложения - и портрет готов.
Львов и Гучков - "вчерашние пособники Столыпина-вешателя", Милюков и кадеты, сидящие "больше для украшения, для вывески, для сладеньких профессорских речей; "трудовик" Керенский, играющий роль "балалайки" для обмана рабочих и крестьян".
Срывая маску за маской, Ильич призывал "раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение"{33}.
- Какой же мы должны делать вывод? - подвел итоги В. И. Невский. - Еще теснее сплотиться, еще организованней, настойчивей готовиться к грядущим схваткам.
Письмо Ленина стало основным документом в деятельности большевиков Нарвской заставы, дало направление работе тогда еще не очень опытных пропагандистов и агитаторов. Оно непосредственно сказалось и на нашем, как говорил Иван Газа, "главном деле". Райком партии выделил группу, на которую возлагалась задача организации и вооружения отрядов и дружин. В нее, кроме Н. Войцеховского, И. Газы, вошли члены райкома И. Голованов, Н. Богданов, Т. Барановский, И. Смолин, В. Мещерский. Руководителем группы, а затем и командиром нашей районной дружины стал С. М. Корчагин, член Петросовета и Петергофского районного Совета. Это был замечательный товарищ. Человек сугубо штатский, Корчагин с большим интересом и живостью стал вникать в детали обучения красногвардейцев военному делу.
Приведу такой пример. Задумал Степан Матвеевич изучить пулемет "максим". Две недели я лично занимался с ним. Наш командир оказался прилежным учеником. Корчагин старательно изучил все части "максима", зная их взаимодействие, свободно разбирал и собирал пулемет. Стрелял он сам метко, кучно, не торопясь, а на занятиях приговаривал:
- Не тот удал, кто пальнул да не попал, а тот удал, кто метко бьет и всегда попадает.
Душой дела, неутомимым изобретателем по добыванию оружия стал Смолин, модельщик завода, член райкома партии. Кажется, не было ни одного склада и батальона в Измайловском, Павловском, Петроградском полках, где бы мы с ним не побывали и откуда бы не возвращались с "добычей".
Прибыло нашего полку - инструкторов. Мы подбирали их из рабочих, хорошо знающих военное дело. Отлично зарекомендовали себя Игнат Судаков, георгиевский кавалер из шрапнельной мастерской, Виктор Семенов из пушечной, Павел Успенский с завода "Розенкранц" и другие. Ряды наши пополнялись и за счет солдат, унтер-офицеров Петроградского, Измайловского, Павловского полков.
В мартовские дни мы читали не только работу Ильича, но и статьи других деятелей партии большевиков, решения Петербургского комитета РСДРП (б), слушали речи, выступления членов ЦК и ПК на собраниях, активах. Не все они совпадали с ленинским курсом. Не все поняли новую стратегическую линию и тактику вождя.
Все это затрудняло работу нам, молодым, малоопытным агитаторам. Мы порою сами во многом не разбирались, запутывались, попадали впросак. Нелегко было бороться с представителями соглашательских партий, часто козыряющих на митингах статьями лидеров нашей партии. Мое положение было относительно лучшим. Рядом был Барановский - дядя Тимофей. С особо трудными вопросами я всегда обращался к нему.
На митингах и на собраниях спорили не только с меньшевиками и эсерами горячие дискуссии велись и среди большевиков. Мне вспоминается актив, проведенный, кажется, 24 марта. На нем выступало много ораторов - Невский, Косиор, Барановский, Егоров, представитель Петербургского комитета. В этих выступлениях не было четкой линии, единства взглядов на политику, тактику нашей партии. Больше того, кое-кто из выступавших предлагал провести, и как можно скорее, объединительные собрания с целью слияния большевиков с меньшевиками. Вот до чего договаривались в те дни.
30 марта поздно вечером на районном активе, где, кроме членов райкома, райсовета, были агитаторы и боевики-дружинники, с докладами о ходе и решениях Всероссийского совещания партийных работников выступили В. И. Невский и С. В. Косиор. Из их докладов нам стало понятно, что и на Всероссийском совещании выступала группа, которая придерживалась оборонческих взглядов и высказывалась за доверие Временному правительству.
После актива мы, дружинники, агитаторы, долго не расходились. Что делать? Где, у кого найти ответы на вопросы, которые нам завтра зададут рабочие, красногвардейцы, солдаты?
Скорей бы приехал Ильич...
Инструктажи
"О каком ты, паря, втором этапе?.." Слухи. Советы Ильича. Портной из Нью-Йорка. Урок фехтования. "Мелочи". Всегда учиться.
Обстановка в апреле и после приезда Ленина оставалась сложной. Даже отдельных большевиков, о чем уже шла речь, тезисы смутили остротой постановки вопросов, проблем. Не рано ли говорить о социалистической революции? Хватит ли у нас сил на второй этап?
Вспоминается беседа по Апрельским тезисам, которую я проводил в одной из рот Волынского полка. Солдаты вначале слушали внимательно. Вдруг поднимается с нар пожилой ефрейтор.
- О каком ты, паря, втором ятапе революции толкуешь? Мы и в первом-то ни хрена не разобрались, что к чему не знаем. Кто теперь у власти-то? Временное правительство или Советы? А если, как ты говоришь, двоевластие, то это уж совсем плохо, порядка не жди...
Я постарался объяснить. При этом, понятно, привел высказывания Ленина.
- Ленин, говоришь? - снова начал ефрейтор. - А кто он, этот Ленин? Как он прибыл в Россию через Германию, когда мы с ней воюем? Почему Вильгельм его пропустил - говорят, денег ему много дали?
- Хватит тебе... - зашумели солдаты, - пристал как репей. Ты, брат, обратились они ко мне, - на него не гляди. Валяй дальше.
Но ефрейтора не так просто было угомонить.
На мои слова, что не за горами день, когда немецкие братья - такие же, как и мы, рабочие, крестьяне - выбросят своего Вильгельма на свалку, как мы - Николая, он тут же бросил реплику:
- А если немцы, дурья голова, будут наступать, что делать с твоими братьями-то?
Удар был рассчитан точно. Солдаты приумолкли в ожидании.
Я ответил, помню, что-то не очень вразумительное: сказалась нехватка знаний, пропагандистского умения. Но и более опытным тогда приходилось туго.
* * *
Что ни собрание - схватка. На одном из них - в бывшем особняке Кшесинской, где присутствовали и мы, актив "Военки" - военной организации Петербургского комитета, - против Ильича выступили Каменев, Багдатьев и другие. Не оставив камня на камне от доводов своих противников, Владимир Ильич в ответ развернул свою программу действий, которую партия потом выполняла в точности.
Развернула атаку против Апрельских тезисов буржуазная и мелкобуржуазная печать.
Враги не гнушались ничем. Пошли в ход ложь, клевета, дезинформация. Лидеры соглашательских партий все более открыто и настойчиво распространяли провокационные слухи, связанные с возвращением Ленина через Германию.
Слухи ползли и ползли. Кампания травли буржуазными и мелкобуржуазными газетами большевиков и их вождя усиливалась. В связи с этим 13 апреля было созвано в помещении статистического отдела Союза городов (Невский проспект, д. 3) совещание ответственных представителей "Военки" и членов ЦК РСДРП (б). Среди приглашенных на это совещание были и мы, группа агитаторов "Военки".
Начал инструктаж Невский, затем подошел Ленин. Заслушав доклады о положении дел в частях гарнизона, Ильич стал инструктировать участников совещания, как в зависимости от конкретных обстоятельств, условий, настроения в частях вести работу среди солдатских масс.
Помню, молодой агитатор из рабочих начал жаловаться: трудно, дескать, выступать в гвардейских частях и экипажах, где много грамотных меньшевиков и эсеров. К тому же на каждый митинг они вызывают из Петросовета своих лидеров, опытнейших ораторов. "Разве, - сетовал он, - нам справиться с такими зубрами?"
Владимир Ильич улыбнулся: мол, и не с такими справлялись. Посоветовал примерно следующее. Если видишь, что на митинге преобладают сильные ораторы соглашательских партий, - не выступай, а готовь сам или через солдат из сочувствующих вопросы. Задавать их можно как в момент выступления, так и в прениях. Спрашивай о главном, о том, что больше всего волнует солдата: когда закончится война, как ее можно закончить? Тебе скажут: "Войну мы должны вести в интересах революции и в силу союзнических договоров". А ты снова вопрос: "Обязаны ли мы выполнять секретные договоры, заключенные царем, и в чьих интересах ведется теперь война?" На это соглашателю отвечать нечем. Не давая ему опомниться, задавай третий: "Кому должна принадлежать земля и когда она будет передана трудовому крестьянству?" Ответ наверняка будет стандартным: "Земельный вопрос решит Учредительное собрание". А будет оно созвано... после войны.
Солдаты после такого разговора крепко задумаются. От соглашателей они правды не услышат. А если ты к тому же сумеешь кратко, ясно, доходчиво изложить взгляды нашей партии, то есть объяснить, как большевики предлагают решать эти вопросы, массы будут на твоей стороне.
Это был исключительно полезный, особенно для нас, молодых пропагандистов, инструктаж.
Советы Ильича мы с большим успехом применяли в борьбе с соглашателями на солдатских митингах и собраниях.
Несколько забегая вперед, расскажу еще об одном - уж очень запомнился инструктаже.
В конце мая в Нарвско-Петергофский районный комитет в качестве агитатора прибыл молодой человек - худощавый, в очках, в сером костюме, летком осеннем пальто. Несколько лет провел в эмиграции, за океаном. Портняжил в Нью-Йорке. Заговорил. Голос глуховатый. И говорит вроде о вещах обычных, сто раз слышанных. Разруха... Министры-социалисты на словах какие великаны, какие храбрецы: "Обложить имущество беспощадным налогом - до 100 процентов прибыли", "ввести трудовую повинность для господ акционеров, банкиров и заводчиков".
Голос полон сарказма. Не собирается ли господин Скобелев выполнить эту контрреволюционную программу под ручку с министрами-капиталистами, не трогая чиновничий аппарат старого режима? Какое трогательное единство козлищ и волков. Глуховатый голос вдруг наливается медью. И откуда у этого человека такая сила, откуда у недавнего эмигранта такое понимание текущего момента?
Володарский. Его имя за несколько дней становится одним из самых популярных на рабочих предприятиях Питера.
Отовсюду шли заявки-требования: "Дайте нам Володарского". И, всюду успевая, Володарский одновременно продолжал работу в агитаторской группе. Нас, молодых, начинающих, он, тоже молодой, двадцатишестилетний, но опытный, закаленный в словесных баталиях боец, обучал искусству пропаганды, искусству полемики с политическим противником.
На инструктаже, о котором пойдет рассказ ниже, Володарский вновь применил свой излюбленный метод учебы агитаторов: изображая противника, заставлял отбивать свои "меньшевистские" или "эсеровские" выпады.
Это напоминало фехтование, поединок на шпагах. Со всех сторон сыпались на Володарского язвительные реплики, удары-молнии. Он отвечал ударом на удар в радовался каждому удачному нашему слову.
- Никогда не обороняйтесь! Всегда нападайте. Не щадите противника. Добивайте его фактами, разящей шуткой, смехом. Не тяните канитель. Говорите просто, не как тургеневский Аркадий, а как Базаров{34}.
Учитесь разговаривать со всяким, везде, по любому поводу. Милюков-Дарданелльский за продолжение войны до победного конца?! Напомните: в шестнадцатом кадет Милюков пел с трибуны Государственной думы совсем другую песню: "Лучше поражение, чем революция".
Как только пролетариат возьмет инициативу в свои руки, Милюковы снова готовы будут открыть фронт войскам кайзера: лишь бы задушить нашу, рабочую революцию.
Отсюда вывод - наш классовый урок. Пока власть в руках капитала, мы пораженцы; разгромив контрреволюцию в тылу, отдав землю крестьянам, установив свой контроль на заводах, овладев властью для доведения революции до полной победы, рабочие и крестьянская беднота обретут наконец свое отечество, зажгут ряды свои таким подъемом, таким геройством, что их армия не вздрогнет перед любым противником, станет несокрушимой, победоносной.
Острого слова Володарского - любимца питерских пролетариев - меньшевики и эсеры боялись, как огня. При одном его появлении они терялись.
Володарский очищал факты от словесной шелухи. О сложнейших явлениях революции говорил - что всегда изумляло - понятно и просто. А нас учил не проходить мимо самых обыденных вещей, мелочей жизни...
Мостовая за Нарвской - грязь непролазная. Тротуар - деревянные полусгнившие дощечки. В переулках и того нет - хоть плавай по грязи.
Почему за Нарвской рабочей заставой - одно, а на Невском - другое? Один - князь, другой - в грязь? Чем не тема для разговора? Кто виноват? Будут ли болеть министры-капиталисты за мостовые и фонари на рабочих окраинах? Станет ли терпеть такое пролетариат, взяв власть в свои руки?
Такие инструктажи подстегивали мысль, заставляли браться за газеты, журналы.
- Кто полагается только на нюх, интуицию, на хорошо подвешенный язык, говорил нам Володарский, - кто не учится сам, тот вряд ли успешно сумеет учить других.
В июне Володарский перешел на работу в Петербургский комитет большевиков. Наша группа часто сопровождала его. В огромном помещении цирка "Модерн", в казармах, в шумных заводских цехах - всюду звучал его голос.
Буржуазные газеты признавали: речи Володарского способны даже враждебную аудиторию превратить в друзей большевиков, "оборонцев" - в "пораженцев".
Такой была сила суровой большевистской правды. Володарский... Один из многих солдат ленинской гвардии. Ему суждено было умереть не в глубокой старости. 20 июня 1918 года предательская эсеровская пуля сразила пламенного трибуна революции по дороге на митинг.
Более шестидесяти лет прошло с тех пор. Я счастлив, что все эти годы оставался и остаюсь в строю партийных агитаторов, пропагандистов. Благодарю судьбу за те первые инструктажи, за то, что в начале пути у меня были такие учителя.
"Военка" и наша группа
Военная организация большевиков. По рекомендации Мехоношина. Мои. обязанности. Солдатский клуб "Правда". Группа по охране. "На знак священного союза..." В одну из белых ночей. Нескончаемый поток. На Всероссийской конференции.
- "Айда в "Военку".
- "Военка" предлагает...
- Что на это скажет "Военка"?
Подобные реплики, разговоры звучали ежедневно в любой из частей Петроградского гарнизона. Авторитет "Военки" - военной организации Петербургского{35}, а затем Центрального комитетов РСДРП (б) был в те дни огромным.
История первых шагов питерской "Военки" такова.
Активная работа еще не оформленной официально, по уже действующей военной организации большевиков в частях Петроградского гарнизона началась на второй день после свержения самодержавия.
Возникла опасность, что Родзянко и другие буржуазные лидеры, воспользовавшись авторитетом, который окружал их имена в первые дни революции, попытаются превратить армию в оплот буржуазии. Солдаты в то же время, желая получить директивы от Совета, обращались к каждому, но не могли ничего толком добиться. 28 февраля с тревожным сообщением о контрреволюционных шагах, уже предпринимаемых офицерами в отдельных подразделениях, в Таврический дворец на дневное заседание Совета пришли солдатские делегаты. Их даже в зал не хотели пустить. Они ворвались туда силой - я слышал эту историю от Успенского - и заставили себя выслушать.
Тяга солдат к большевикам заметно усиливалась. Солдаты записывались в районные, заводские партийные организации. Стали возникать солдатские комитеты и большевистские ячейки в самих частях. Солдаты и матросы активно участвовали в создании выборных демократических органов, посылали своих представителей в Советы.
1 марта произошло событие огромной важности. Объединенное заседание рабочей и солдатской секций Совета при участии большевиков разработало (это была крупная победа нашей партии) приказ № 1 Петроградского Совета{36}, обязательный для всех частей гарнизона. Я хорошо помню этот приказ, преградивший в послефевральские дни путь реакции, контрреволюционным элементам к оружию. Приказ предписывал войскам подчиняться только Петроградскому Совету и своим полковым комитетам. Оружие отныне должно было находиться в распоряжении солдатских комитетов и не подлежало выдаче офицерам даже по их требованию. Солдатам предоставлялись гражданские права, которыми они могли пользоваться вне службы и строя.
Приказ № 1 (солдаты отлично понимали, кто был его инициатором) еще выше поднял авторитет большевиков. Зарождающаяся связь крепла. В начале марта при Петербургском комитете партии создается во главе с Н. И. Подвойским, одним из опытнейших организаторов военной и боевой работы, Военная комиссия - ядро будущей "Военки". В конце марта состоялось собрание большевиков гарнизона (97 представителей от 48 воинских частей). Оно учредило, вместо Военной комиссии, постоянно действующий аппарат - Военную организацию - с целью "объединения всех партийных сил гарнизона и мобилизации солдатских масс на борьбу под знаменем большевиков"{37}.
В работе Учредительного собрания от Гренадерского полка принимал участие мой хороший знакомый по февральским событиям солдат Костя Мехоношин{38}.
От него за несколько дней до приезда Владимира Ильича я узнал о существовании "Военки".
- Пойдешь, Василий, к товарищу Невскому. Скажешь - от Мехоношина. Разговор о тебе уже был, Владимир Иванович молодых любит и запрягать умеет. Работу найдет.
Я пошел к товарищу Невскому, и судьба моя решилась за пять минут. Потом мы частенько беседовали с Владимиром Ивановичем подолгу, как говорится, по душам. Но первый разговор был коротким и стремительным.
- Путиловец? Служил в дисциплинарном батальоне? О твоих инструкторских занятиях за Нарвской заставой наслышан. Что ж, для начала - неплохо. Завтра пораньше явись за инструкцией.
И началась моя жизнь в активе "Военки". Инструкции я получал от В. И. Невского, М. С. Кедрова, Н. И. Подвойского и почти ежедневно - от своего "крестного" К. А. Мехоношина.
Он учил: "Заварил кашу - не жалей масла, начал дело - доводи до конца". И если кто (а такое случалось) жаловался, что обязанностей, нагрузок многовато, Мехоношин в ответ только посмеивался: "Одно дело делай, да и от другого не бегай".
Мне он поручил отвечать за хранение и выдачу газет, прежде всего "Правды" и "Солдатской правды".
Три шкафа для газет - они стояли в малом банкетном зале дворца Кшесинской (теперь музей Октябрьской революции) - были в моем ведении. Ключи от них я передавал только двоим: своему заместителю Л. Федорову или М. Сулимовой.
- Главное наше дело на данном этапе, - говорили нам, рядовым активистам, руководители "Военки", - большевистская агитация и пропаганда среди солдат и матросов.
И это было так. Успех революции если не полностью, то в значительной степени зависел от того, на чьей стороне будут армия и флот. Вот почему партия и ее военные организации рассматривали борьбу за армию, за серошинельную крестьянскую массу, как важную часть своей деятельности, нацеленную также на укрепление союза рабочих, крестьян и солдат.
Каждый день выдвигал новые задачи. На пути к их решению рождались новые формы организационной и пропагандистской работы. Так было с солдатским клубом "Правда". Солдаты тогда редко посещали рабочие собрания. Агитаторов для работы в казармах не хватало. Тогда и возникла счастливая идея политического клуба для солдат. Он создавался на моих глазах. Я был на его открытии в бывшем банкетном зале дворца Кшесинской. В зал, куда еще совсем недавно допускались лишь сливки буржуазного общества, пришли солдаты, фронтовики - в грубых обмотках, в пропахших порохом и потом шинелях. Н. И. Подвойский поздравил всех нас с открытием клуба, названного, как он сказал, "Правдой" в честь главной газеты большевиков, и предложил спеть "Интернационал". Как пели солдаты? Это надо было увидеть, услышать. В этом зале особый, грозный, радостный смысл приобретали слова:
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим.
Кто был ничем, тот станет всем!
Клуб превзошел все надежды его организаторов. Уже в первые дни он завоевал большие в прочные симпатии. Солдаты из всех частей гарнизона приходили туда, как к себе домой, где можно и отдохнуть, послушать хорошую песню, а главное - набраться ума-разума, других послушать и самим поговорить, поспорить о текущем моменте, о войне, земле.
Охотно приходили в клуб и товарищи, приезжавшие с фронта. Возвращались они в свои части, как правило, большевистскими агитаторами...
Солдатский клуб, как потом говорил Н. И. Подвойский - один из его организаторов и первый председатель, "явился горнилом, где солдатские массы обрабатывались довольно быстро, где разбирались наши разногласия с эсерами и меньшевиками, где создавались все новые и новые сторонники большевизма"{39}.
У клуба "Правда" вскоре в Петрограде и в других городах появились близнецы: младшие братья и сестры - солдатские клубы под всевозможными названиями. Через курсы агитаторов, работавших при клубах, прошли тысячи солдат, матросов. Многие из них впоследствии стали политработниками, комиссарами. При клубе в апреле открылись курсы агитаторов. Полный курс лекций на этих курсах удалось прослушать и мне. Я стал чаще выступать с беседами перед солдатами Измайловского, Петроградского, Литовского, Павловского и Волынского полков, перед матросами флотского экипажа. Не всегда нам удавалось проникнуть в казармы, где буржуазия в одной упряжке с меньшевиками, эсерами, широко используя печать, развернула бешеную кампанию против большевиков, В. И. Ленина. Но мы всегда находили выход, используя для митингов площади, скверы, вокзалы, солдатские клубы, театры, даже цирк.
Мне приходилось выступать вместе с Иваном Газой, Григорием Самодедом, Василием Алексеевым - рабочими Путиловского завода. Любил такие вот агитационные дуэты с моими приятелями еще довоенных лет - обуховцем Михаилом Викторовым, с Павлом Успенским.
С приездом Ленина в Петроград "Военка" обрела как бы новые крылья. Третьего апреля 7 тысяч революционных солдат по призыву военной организации встречали вождя революции.
Владимир Ильич принял живейшее участие в работе "Военки". Без колебания шел он по ее просьбе на солдатские митинги (рассказ об этом впереди) - туда, где царила особенно накаленная атмосфера, смело вступал в острую полемику со своими противниками и неизменно одерживал победу.
Для политического просвещения солдат его речи, само появление на митинге имели значение огромное, исключительное. Ленин неустанно направлял деятельность членов военной организации. По его просьбе на работу среди солдат направлялись члены ЦК и опытные ораторы, пропагандисты. "Военка" сосредоточивала всю свою агитационно-пропагандистскую работу в войсках вокруг пяти основных пунктов.
Речь шла, во-первых, о характере войны, о скорейшем заключении мира без аннексий и контрибуций; во-вторых, о природе власти Временного правительства и необходимости его замены пролетарской диктатурой в форме власти Советов; в-третьих, о передаче помещичьих земель трудовому крестьянству; в-четвертых, рабочий контроль над производством и распределением продукции; в-пятых, о международной революции и боевом объединении пролетариата и III Интернационала.
Связывая решение этих вопросов с победой социалистической революции, партия вовлекала солдат и матросов в борьбу за власть Советов. Прежде всего, указывал Ленин, большевики должны довести до сознания солдат и матросов, всех трудящихся ясное понимание того, что война неотделима от капитала и что мира не будет до тех пор, пока у власти находится буржуазия. "Что касается оборонческих настроений широких народных масс, - говорилось в резолюции VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) "О войне", - то наша партия будет бороться с этими настроениями неустанным разъяснением той истины, что бессознательно-доверчивое отношение к правительству капиталистов есть в данный момент одна из главных помех к быстрому окончанию войны"{40}.
Большое значение партия придавала вопросу братания солдат на фронте, которое помогало укреплению идей интернациональной солидарности. Ленин охарактеризовал братание как революционную инициативу масс, как одно из звеньев по пути к социалистической революции. Он призывал не ограничивать братание общими словами о мире, а переходить к обсуждению ясной политической программы, к обсуждению вопроса, как кончить войну, как свергнуть иго капиталистов, начавших войну и затягивающих ее ныне.