Васина Нина. Сервис с летальным исходом

   — Вот и отлично. Идите ложитесь, здесь нужно протереть полы. Оставьте мне местечко посередине, я с детства не люблю спать с краю.
   До кровати я дотащилась с трудом. Покормила маленького, вытащила палец изо рта засыпающей девочки, приготовилась уплыть с ними на речку с дорожкой из лунного серебра, где они топили бы звезды, ели мед… Ничего не вышло. Я не смогла заснуть.
   — Я могу почитать тебе свои стихи, — понял мои осторожные вздохи Коля.
   — Только не это!
   — Ладно. Могу почитать чужие.
   — Коля, если ты еще предложишь мне спеть колыбельную, клянусь, я выгрызу дыру вот здесь, — тычу пальцем ему чуть пониже подмышки, палец упирается в ребро.
   — Зачем? — удивляется Коля.
   — Буду щекотать указательным пальцем твое сердце, пока не заткнешься! Пусти. Я встану.

ОБЫСК

 
   — Что ты ищешь? — не выдержал Коля через двадцать минут.
   Он тоже встал и ходил за мной по квартире, пока я рылась в шкафах, обувных коробках, в полках с посудой.
   — Телефон.
   — А те два, что в кухне и в кабинете, тебя не устраивают?
   — Я ищу мобильник.
   — Можно очень долго искать мобильник и никогда не найти, потому что его нет, — философски заметил Коля.
   — Должен быть, должен! Женщина-убийца сказала, что не могла дозвониться по мобильнику. Валяется где-то выключенный.
   — А что ты будешь с ним делать?
   — Включу.
   Вздохнув, Коля присоединяется ко мне, но не в поисках, а в уборке — он старательно подбирает все, что я разбросала, и укладывает на место.
   Через сорок минут мы с ним досмотрели последний выдвижной ящик стола в кухне.
   — Все! — я взяла чайник и выпила из носика теплой воды. — Остался подвал. Ты со мной?
   Еще через сорок минут мы оба, выдохшиеся и еле живые, сели на складные стулья в мастерской и посмотрели друг на друга.
   — Он должен быть здесь, должен! — от отчаяния у меня заболела голова.
   — Ладно, — кивнул Коля. — Если мы до сих пор не нашли мобильник, значит, либо его больше нет в доме, либо он хитро спрятан. Можно тебе задать два вопроса?
   — Хоть десять, только найди мобильник.
   — Чей телефон мы ищем?
   — Я думаю, телефон Мадлены Сид… Твоей тети Ляли.
   — Допустим. Что ты с ним сделаешь?
   — Включу, посмотрю последние входящие звонки, позвоню оператору связи.
   — А потом?
   — На меня накатила настоящая бессонница, а ты спрашиваешь, что потом?! Отнесу этот мобильник вместе со списком телефонов следователю Поспелову, расскажу о визите дамы с отверткой, это она убила твоего дядюшку, — на каждом новом предположении моих благоразумных поступков я утвердительно киваю головой, — они арестуют эту даму, допросят ее и заставят сознаться в убийстве воришки из поезда, тогда я честно расскажу, что просто забрала из руки трупа под водой чемоданчик. Еще она расскажет о заказе по этому адресу, о деньгах из сейфа, о женщине, оплатившей убийство своего мужа, и так далее, и так далее, надеюсь, она расскажет еще много всего интересного и эти придурки из милиции перестанут следить за мной и прослушивать этот дом, и мы тогда пойдем с тобой спать, и будем просыпаться, только чтобы покормить детей, а все остальное время — спать, обнявшись, пока дети не вырастут и не придут однажды к нам с цветами и не скажут, что уже наступило утро!..
   Я столько всего перечислила, что превратилась в болванчика.
   — Я не знал, что этот телефон так важен, — замечает Коля и решительно встает. — Тогда заводи автомобиль.
   — Зачем?
   — Выведем его из гаража и будем рыть землю.
   — Что рыть?..
   — Мы осмотрели все, что могли. Осталось вскрыть стены — простучать, снять вагонку там, где она есть, разобрать полы, потом — чердак и канализационные стоки. Но начать лучше с гаража.
   — Почему? — я опешила и перешла на шепот.
   — Потому что пол — земляной. Я это давно заметил. Въезд зацементирован, а в самом гараже земляной пол. Это странно, тебе не кажется? Вот ты бы какой себе пол в гараже сделала?
   — Я?..
   Приседаю и ковыряю земляной пол.
   — Не знаю, может быть, это из соображений пожарной безопасности?
   Подняв голову, я вижу Колю уже с лопатой. Широко расставив ноги, он втыкает ее в землю перед собой и зловеще обещает:
   — Мы это сейчас проверим! Вывози машину.
   — Чем тебе мешает автомобиль? Начни рыть с любого угла.
   — Ты не понимаешь. Рыть нужно как раз под машиной.
   Сама затея с копанием мне не очень нравится, но я завожу “Москвич”, Коля открывает ворота. Потом он вычерчивает лопатой прямоугольник открывшейся земли, нацеливается и…
   Лопата сразу же ударилась в металлический люк. Он был засыпан землей сантиметров на восемь. Коля отбросил лопату, и мы с ним, бросившись на колени, начинаем судорожно разгребать землю. Люк оказался слишком большим, приблизительно метр на метр, я уже сомневаюсь, открывать ли?
   — Обязательно открывать! — с азартом кладоискателя настаивает Коля.
   — Не хочу.
   — Как это — “не хочу”?! — не верит он. — А кто только что перерыл весь дом в поисках мобильника?
   — Ты посмотри на этот люк! Толстенный слой железа и еще покрытие какое-то сверху! Ты думаешь, твоя тетя или дядя вырыли такую яму, чтобы запрятать в ней телефон? Нет, под этим люком нас ждут очередные неприятности, я больше не хочу никаких неожиданностей.
   — Давай так договоримся, — предлагает Коля компромисс, — мы новые неприятности трогать не будем, мы только возьмем телефон, если он там окажется.
   — Ладно, открывай.
   Коля поднимает скобку, хватается за нее и тянет. Он минут пять не верит, что не откроет, он тужится и кряхтит, потом предлагает поддеть крышку ломом.
   — Нет! — я категорична. — Осмотрись. Представь, что твоя тетя Ляля вывела автомобиль и должна быстро что-нибудь достать из тайника. Как она откроет люк?
   — Конечно, она его не откроет! — в отчаянии Коля огляделся. — Она… Она будет делать это при помощи механизмов… каких-то… Должно быть, что-то вроде лебедки на электрическом ходу — нажимаешь кнопочку… а это что за катушка?
   Мы осматриваем намертво вделанную в стену катушку с намотанной проволокой на толстом металлическом уголке. Конец проволоки свисает вниз с закрепленным на нем крючком. В радиусе метра от катушки на стене находятся четыре кнопки. Мы включаем их по очереди, третья кнопка дернула катушку, и та начала медленно крутиться, застучав крючком по стене.
   Коля остановил мотор, перевел рычажок, отмотал проволоку и зацепил крючок за скобу.
   Я нажала кнопку, и мы в полной прострации наблюдали, как крышка начала медленно подниматься. Из отверстия пахнуло склепом, Коля взял с полки фонарик.
   — Странно, — успел он удивиться, пока я выключала мотор. — Я где-то уже видел такой ящик!
   Я подошла к краю ямы и сначала не поняла, на что падает луч фонарика. А когда поняла, меня охватила такая тоска, что я села на корточки и завыла.
   — Я уже видел такой же металлический чемодан! — не унимается Коля, откладывает фонарик и спускается в яму. Спускаться в нее удобно — три выступа в отделанной досками стене. Вот он уже стоит в яме по плечи, наружу выступает только голова, вот он наклоняется — теперь и головы не видно-и снизу спрашивает:
   — Что мы будем считать худшими неприятностями — металлический чемодан или автомат?
   — Какой еще автомат?!
   — Вот. С коротким стволом, — выпрямившись, Коля поднимает к моему лицу на вытянутых руках короткоствольный автомат.
   — Немедленно положи обратно! — я перестала выть и перешла на шепот.
   — Там еще коробка с патронами.
   — Не трогай!
   — Тогда я беру чемодан?
   — Ничего не трогай! Вылезай!
   — В чемодане может быть мобильник, больше ему быть негде! — авторитетно заявляет Коля, и я сдаюсь:
   — Ладно. Давай чемодан.

ОТЧАЯНИЕ

   Замки не были заперты — просто отщелкнулись. Телефон лежал сверху.
   — Ну, что я говорил?! — довольный Коля идет крутить ручку лебедки.
   Люк опускается.
   Я застыла на корточках перед открытым чемоданом.
   На внутренней поверхности его крышки нет круга из серебра с монограммой. Это что же, нет и тайника?
   Нет термоса с кислотой, нет тюбиков с подкожным силиконом, нет париков, накладных усов, нет растворителей, масок, линз и косметики.
   В чемодане, аккуратно упакованные, лежат несколько комплектов нижнего белья, дорогой швейцарский шоколад — шесть плиток, флакон спирта и фляжка еще с каким-то спиртным, по запаху — коньяком, зубная щетка, наборчик для ногтей, дезодорант, мыло, ароматические салфетки, пачка “Голуаз”, золотая зажигалка…
   — Давай ты заведешь машину в гараж, и мы пойдем изучать телефон в кухню, — предлагает Коля.
   …зато есть шесть одноразовых шприцев, несколько упаковок резиновых перчаток, нашатырь и камфора, пузырек с аммонием, трубка для клизмы с набором соединителей.
   Колин гипс, уже довольно грязный, мелькает передо мной на ступеньках лестницы — топ-топ, топ-топ…
   И какой из всего этого вывод? Я ложусь спиной на кухонный пол, расслабляюсь и закрываю глаза.
   — Можно активизировать телефон? — спрашивает Коля.
   Конечно, содержимое этого чемодана заставляет думать, что дамочка собралась в дальний путь, причем время отбытия ей неизвестно, как и условия отъезда, поэтому она сделала все, чтобы быстро схватить чемодан и бежать. Вывод напрашивается такой: в этом чемодане, как и в том, который я отобрала у мертвеца, есть тайник. И я его вскрою, чего бы мне это ни стоило, даже если понадобится воспользоваться всем набором электроинструментов из мастерской тенора.
   — Подожди с телефоном, — я поднимаюсь с пола и показываю Коле утолщение в дне чемодана, — видишь, вот здесь — самое интересное, пока не достанем, телефон не трогать.
   — Минуточку! — Коля уходит вниз и возвращается с первым металлическим кофром. — Элементарно! — его распирает от сознания собственной сообразительности. — Такой же чемоданчик? — победно интересуется он и, не дожидаясь ответа, назидательно сообщает:
   — Такой же! Были, правда, паспорта, а теперь нет, — он задумывается. — Но они же были из тайника, да?
   — Из тайника, — киваю я.
   — И как ты открыла тайник?
   — Повернула вот этот кружок. Во втором чемодане кружка нет.
   Коля убедился, что действительно нет.
   — Нужно найти кнопочку или рычаг. — Он трясет чемодан, и в какой-то момент под его рукой, щелкнув, поднимается крышка тайника. — Да он открыт!
   Мы перебираем содержимое. Три паспорта — один заграничный, во всех — фотографии обожаемой им Ляли, разные имена, Мадлена Сидоркина в них отсутствует. Три пачки денег в долларах. Три баночки крема — разные, упаковка таблеток, по-моему, “экстези”, Коле я говорю, что это успокоительное. Несколько браслетов, два кольца…
   — А вот это сюда не вписывается, — Коля протягивает мне кулон на веревочке.
   После изучения паспортов с фотографиями своей возлюбленной он стал грустен.
   Я зажимаю в ладони кусочек черного дерева с изображением Анигуры Всевидящего и рассматриваю веревку, на которой он висит.
   Анигура спас Колю.
   Не знаю, почему Коля полез открывать баночку крема, может быть, хотел вдохнуть знакомый запах или понять, зачем крем запрятали в тайник.
   Я вижу, как он открывает крышку, — еще один поворот, еще… Я вижу его удивленное лицо, понимаю, что здесь что-то не так, сильнее сжимаю в руке деревянного Анигуру, тот впивается мне в ладонь своим третьим глазом — на лбу глаз вырезан с устрашающими шипами, я вскрикиваю и бросаюсь к Коле как раз в тот момент, когда он уже приготовился понюхать содержимое баночки.
   Я успела схватить баночку сверху, вовремя зажав ладонью отверстие, а другой рукой с Анигуру толкнуть Колю в грудь, и он свалился с табуретки, высоко вскинув ноги.
   — Не надо нюхать незнакомые пузырьки и пробовать их содержимое, — заявила я, как только Коля смог приподнять голову. — Это бывает опасно.
   — Не буду, — совершенно беззлобно согласился он. — А что это за морда на веревочке? В первом чемодане была такая? Ты поосторожней с колющими предметами, может быть, он отравлен!
   На моей левой ладони кровь. Анигуру поцарапал третьим глазом как раз место соединения линий жизни и любви.
   Осторожно завинчиваю крышку баночки. На правой ладони остался круг серого пепла, я стараюсь не вдыхать, пока мою руку под краном.
   Рассказываю Коле о Всевидящем Анигуру, Коля не верит, что такой сувенир на Гаити можно купить на каждом шагу.
   — Зачем тогда она запрятала его в тайник?
   Похоже, Коля собирается расковырять Анигуру, что ж, ему будет чем заняться до рассвета: сопротивляемость черного дерева удивительна.
   — Значит, так, — я настроена подвести итог. — Мадлена Сидоркина решила избавиться от мужа, отключила телефон связи со своими подельниками и собралась в дальний путь. В заграничном паспорте с ее фотографией на имя Елены Кнохель указаны двое малолетних детей, есть карта прививок.
   — Что это за подельники? — не понимает Коля.
   — Она была ликвидатором, грамотно избавлялась от ненужных людей, понимаешь? Заниматься этим в одиночку практически невозможно. Видишь чемодан, который я вытащила из воды? У нее были соратницы, коллеги по грязной работе, и одной из этих коллег она заказала мужа.
   Я начинаю ходить по кухне взад-вперед, Коля следит за мной, открыв рот.
   — Никто не знал друг друга в лицо, связь осуществлялась по телефону или по объявлениям в газете…
   — Я не думаю, что Ляля, — перебивает мальчик, — способна на такие шпионские страсти.
   — Включи воображение! — кричу я.
   — Ладно, они перезванивались, и эта тетка, которая приходила сюда недавно, она и была той самой коллегой? Как Ляля собиралась ей заплатить?
   — Назвала шифр сейфа, сказала, чтобы та сама взяла деньги.
   Я приседаю у стола и заглядываю под него. Надеюсь, связь хорошая, и меня отлично слышно.
   — То есть… — Коля задумывается, — в день, когда я сюда приехал… Если бы я не позвонил, дядя Антон не накинулся бы на свою жену, не задушил бы ее, а спокойно жарил рыбу в тот момент, когда к нему пришла убийца с отверткой? А Ляля? Она бы в это время вышла погулять с детьми?
   — При чем тут рыба?
   — В морозилке есть рыба.
   — Постарайся не говорить мне о рыбе некоторое время, ладно? Твой дядя ничего бы не жарил. Он бы тихо лежал где-нибудь без признаков жизни. Потому что… Потому что Ляля была ликвидатором, а прийти в дом должен был чистильщик. Чистильщик не убивает, он подчищает место убийства.
   — Ляля не могла убить своего мужа, — Коля категоричен.
   — Она бы его не убивала. Она бы… усыпила. Да, усыпила, можно и так сказать.
   — Слуша-а-ай, — зевает Коля. — А кто еще был в этой компании, кроме ликвидатора и чистильщика? А то у меня что-то воображение заедает.
   — Еще там мог быть физиономист-гример.
   — Это еще что такое?
   — Если человеку делают новое имя и новую жизнь, у него должно быть измененное лицо. Не всех же они ликвидировали, кому-нибудь инсценировали смерть и меняли внешность, тогда вместо чистильщика в дело вступал гример.
   — Получается какая-то банда секретных агентов. Слушай, я не люблю боевики, не люблю “Секретные материалы” и Джеймса Бонда никогда не мог досмотреть до конца. А представить, что Ляля, носившая в животе Вселенную, может быть агентом ноль-ноль… как там? Ну не могу я это представить! Дай хоть какой-нибудь намек!
   — Намек пришпилил под столом наш гость, который называет себя следователем Поспеловым. — Я показываю пальцем на столешницу. Коля подходит к столу, наклоняется.
   — И что это значит? — не понимает он.
   — В доме пропали бесследно мужчина и женщина, в ванне почти двое суток плавали остатки кислоты, в которой их растворили, а что делают органы? Они присылают электриков, сантехников, кого угодно, но не арестовывают нас и даже не убирают из дома!
   — Почему?.. — Коля ничего не понимает.
   — Потому что слушают! Потому что сами ничего не понимают, натыкали микрофонов и пытаются разгадать, что же здесь произошло!
   — Ты хочешь сказать, что они… Они нас слышат и сейчас? — Коля в ужасе.
   — Очень на это надеюсь!
   — Что, вот в эту самую минуту?.. В три часа ночи? — Он нашел глазами часы на стене. — А если я им кое-что скажу, они услышат? Эй! — Коля наклоняется и кричит под стол:
   — Придурки! Я ее любил, а всех вас видал в гробу!!
   После его истерического и очень громкого крика мы застываем на несколько секунд в тишине, и в это время оглушительно звенит звонок.
   — Это в ворота, — дернувшись, замечает шепотом Коля.

ГОСТЬ

   — Я пойду посмотрю.
   — Нет уж! — меня начало трясти. — Я пойду с тобой!
   — Тогда надень хотя бы куртку. — Коля все еще говорит шепотом и оглядывает меня сверху донизу. После разноцветной пижамы я влезла в чужую ночную рубашку, всю в кружевах и весьма просторную, — вероятно, хозяйка ее носила, когда была на последнем месяце беременности.
   На улицу к воротам мы пошли вместе. Постепенно замедляя шаги.
   У самой решетки стоит высокий мужчина. Весь в белом. То есть абсолютно. На нем длинный белый плащ, белые ботинки, на голове — белая шляпа, а за решетку держатся руки в белых перчатках.
   — Наверное, это к дяде Антону. Прислали кого-то из театра, — цедит сквозь зубы Коля. — Прямо из оперы…
   — Какая опера в три часа ночи?! — возмущаюсь я тихонько.
   — Добрый вечер! — приятным баритоном произносит гость. — Разрешите представиться — Артур. Ничего, что я пришел раньше на три минуты? — Он отцепил левую руку от прутка решетки, сделал ею артистичный полукруг, обнажив запястье и на нем — часы на белом ремешке. — Прийти раньше лучше, чем опоздать. Меня предупредили, что опаздывать нельзя ни на минуту! Ровно в три часа одиннадцать минут. Я проверил, слежки не было. Что же мы стоим? Это Московская, двадцать два?
   — Э-э-э… Да, — киваю я, — кажется, это двадцать два.
   — Ну так в чем же дело? Я сделал клизму накануне и ничего не ел с десяти утра.
   — Чем помочь? — опешил Коля.
   — Мне даны точные инструкции. Если вы откроете ворота, я не опоздаю в гараж к трем пятнадцати.
   — Коля, — говорю я решительно, — открывай ворота.
   — Ты думаешь?..
   — Артур не должен опоздать в гараж к трем пятнадцати. Он сделал клизму и ушел от слежки!
   — Как скажешь.
   Гость проходит в ворота, они с Колей одного роста. Поравнявшись со мной, мужчина некоторое время держится за шляпу, разглядывая мой прикид (под большой мужской курткой — ночная рубашка с рюшками, на ногах — шлепанцы, которые мне выделил Поспелов в дождь) и бритую голову, потом смущенно хмыкает, раздумав приветствовать даму.
   Потоптавшись на газоне, гость идет за Колей к гаражным воротам. Там они топчутся вдвоем, гость уверяет нас, что по инструкции ворота должны быть открыты, а Коля предлагает ему два варианта: сбегать за ключами либо войти в гараж через дом. Гость уже нервничает, то и дело артистично размахивает рукой и таращится на часы. Решено было идти через дом. Коля, хромая, шел первым, за ним — гость, я замыкала шествие, прислушиваясь, не плачет ли маленький.
   В гараже гость осмотрелся. Высоко задирая ноги в белых ботинках, он старается обойти кучи земли, которые после наших поисков тайника оказались как раз у колес автомобиля, и требует открыть багажник.
   — Уже семнадцать минут и тридцать две секунды четвертого! — стеная, заметил он, нетерпеливо топчась на месте и больше всего в этот момент напоминая человека с переполненным мочевым пузырем.
   — Что лежит в багажнике? — шепотом спрашивает меня Коля.
   — Понятия не имею!
   Я вытащила ключи из зажигания и открыла багажник. Пусто!
   Подтянув полы белого плаща под себя, пунктуальный Артур, не обращая внимания на наши разинутые от удивления рты, залез в багажник, сложившись совершенно невероятным образом и при этом все время расправляя плащ.
   — Если вам не трудно, — он посмел еще заискивающе улыбнуться напоследок, подтягивая к себе ступню в белом ботинке, — закройте, пожалуйста, крышку. Благодарю.
   А поскольку мы продолжали стоять изумленными истуканами, вынул откуда-то из рукава пузырек, засыпал в рот пару таблеток и, разгрызая их белейшими зубами, прикрыл над собой крышку сам.
   — А он не задохнется там? — очнулся Коля первым.
   — Не знаю. Может быть, он пришел сюда и залез в багажник, чтобы задохнуться.
   Мы топчемся возле автомобиля, не зная, что делать дальше.
   — Оставить ему свет включенным? — проявляет заботу Коля.
   — Ему в багажнике все равно, горит здесь свет или нет. Пошли наверх, если этот человек добрался сюда в три часа ночи…
   — Сделав предварительно клизму, — подхватывает Коля.
   — И оторвавшись от слежки… Мы идем по лестнице наверх, подбадривая друг друга новой историей о секретных агентах.
   — Значит, только в багажнике этого “Москвича” он может умереть спокойно! — выдает Коля счастливый конец.
   — Почему это умереть?
   — Он только что на наших глазах принял яд.
   — Может быть, и не яд, может быть, лекарство или снотворное. Кто-то же назначил ему время встречи, сказал, что нужно залезть в багажник…
   — Я больше не могу ничего придумать, — сдается Коля. — Я хочу спать. Ты идешь?..
   Качаю головой. Я остаюсь терзать телефон.
   — Да на фиг он тебе нужен! — возмущается мальчик, который не любит спать с краю.
   — Это важно.
   — Если ты права насчет прослушивания, хотя я, конечно, считаю это полным бредом, — скептично замечает он, — то через полчаса сюда должны нагрянуть с обыском взвод спецназовцев и рота секретных агентов. Пошли, поспишь хоть полчаса.
   — Нет. Сначала я займусь телефоном.
   Я остаюсь в кухне одна. Пока перепробовала батарейки из кухонного стола, пока искала зарядное устройство и отвертки, пока возилась с микросхемой пин-кода, подкрался рассвет, а в шесть маленький уже просит есть…

УСЛУГА

 
   “Рота” секретных агентов пришла в восемь.
   Так случилось, что я в это время отсутствовала, и мальчик Коля насладился сполна всеми последствиями наших предположений, слишком громко произнесенных вслух.
   В семь тридцать утра я обнаружила, что в холодильнике кончилось молоко. Остатки хлеба заплесневели, не осталось ни одного яблока, и даже грандиозный запас красной и черной икры, водки и консервированных маслин не мог восполнить отсутствие яиц и манки для девочки.
   — Я поеду в магазин. Рассказывай, где тут у вас магазины.
   — Понятия не имею, — отмахнулся Коля спросонья.
   Пожилой охранник на выезде знал все о магазинах, прачечных, ближайших озерах, автозаправках, оптовых рынках, курсе доллара и погоде на лето. Через пятнадцать минут его поучительного монолога у меня заболело за ушами от сдерживаемых зевков, голова то и дело сама опускалась на руль, очки перекашивались, парик съехал набок. Под конец, распознав машину, он заметил, что обычно я заказываю продукты на дом, это случается раз в неделю, и подробно описал продуктовый фургончик доставки.
   По загородному шоссе я успела проехать не больше трех километров. Меня остановил дорожный патруль. Изучив паспорт Мадлены Сидоркиной и ее просроченные права, представители автоинспекции очень вежливо попросили меня пройти в их машину и проехать — тут недалеко — для выяснения некоторых обстоятельств.
   Мы подъехали к небольшому двухэтажному зданию, я прочла табличку у входа: “13 рота Управления дорожного движения”. На втором этаже в кабинете, пахнувшем краской, сидел за столом следователь Поспелов и меланхолично жевал “Спикере”.
   Он кивнул мне на стул.
   — Я задержана?
   — Ну что вы! Соблюдая строжайшую конспирацию, скрывая свои действия от начальства, я позволил себе воспользоваться дружескими связями моего оперуполномоченного и принять вас в этом кабинете службы ГИБДД. Но задержать вас бы следовало. Вы ездите на чужой машине с чужими правами, — умирая от скуки, пробормотал он, сложил обертку конфеты уголком и стал ковыряться острым кончиком в зубах. — Но это все, конечно, ерунда. Главное, вас не будет в доме при осмотре его федералами.
   Я застыла. Коробка с фугу в тумбочке для обуви!
   — А что, этот садист в противогазе еще не нашел, что искал? — осторожно интересуюсь я, пытаясь изобразить на лице равнодушие.
   — А что он искал? Я вздыхаю.
   — Мне показалось… По крайней мере, так получается со слов Коли, что он искал ту самую коробочку, которую вы принесли.
   — Скажите, пожалуйста-а-а-а!.. — длинный заразительный зевок. — Нет, — трясет после зевка Поспелов головой, — нет, конечно… Сегодня им нужен мужчина, который спит в вашем багажнике. Скажите, пожалуйста, куда вы его везли, и я вас отпущу.
   Черт! Я совершенно забыла о госте в белых одеждах!
   — Я его везла в магазин… То есть я ехала в магазин и забыла о мужчине в багажнике. Ну совершенно выпало из головы, спала всего два часа, у вас что, так не бывает?!
   — Нет! — самодовольно замечает Поспелов. — Не бывает! У меня нет автомобиля.
   Несколько минут тишины, в которой внимательный взгляд следователя шарит по моему лицу, а я отлавливаю своими зрачками его, чтобы смутить пристальным невинным удивлением. Получается. Поспелов смущен, он снимает очки и смотрит перед собой с растерянностью и недоверием плохо видящего человека. Глаза у следователя оказались мутного болотного оттенка, совершенно беззащитные и грустные. Мне стало стыдно. Я встала, оперлась локтями о стол и очутилась лицом на расстоянии предельной близости от беззащитного болота. Еще пара сантиметров, и мы столкнемся носами. От странного оцепенения и тишины внутри моего невыспавшегося тела мне вдруг захотелось стащить опротивевший парик. Что я и сделала. Теперь мы оба равны и беззащитны.