Страница:
Рядом с ним стояли Мастер и Ратибор. Алексей дождался, пока мастеровые утихнут и станут ждать его слов.
— Мастера! Все вы уже знаете, что нас ждет впереди. И сейчас ваше умение должно помочь нам защитить наши земли. Наши луки не пробивают больших щитов ящеров. Но мы с вами сделаем такое оружие, которое прошибет их броню. Теперь слушайте особенно внимательно. Первым делом мы сотворим сверхмощные луки. И изготовим их не из дерева, а из железных дуг. Такой лук можно будет натянуть только с помощью устройства, которое мы назовем «механизм». Он не сложный, механизм этот, я вам его покажу, а материал для него и для лука вы уже подберете сами. Таких луков нужно изготовить не менее двух тысяч. Еще мы сделаем почти такой же лук, только раз в семь больше, и крепиться он будет на специальной платформе. — Алексей начал описывать устройство станкового лука. — Таких машин нужно соорудить около трех сотен.
Никто из слушателей не понял слова «машина», но Алексею было не до этого.
— Далее мы соорудим, если успеем, хотя бы сотню боевых устройств, которые назовем «баллиста». По сути, это будет известная вам праща, но только гораздо мощнее. Посредине деревянной рамы-каркаса мы наткнем много скрученных канатов, в которые вставим деревянный рычаг-плечо. На конце рычага на веревках подвесим большую пращу, которая сможет вместить здоровый булыжник. Если резко отпустить метательное плечо, оно ударится о стопорную балку и бросит камень на значительное расстояние и с большой силой. Такие вот «игрушки» мы должны с вами сделать. Самое большее — за две недели. Старшим будет Мастер. — Алексей указал на Крафа. — Ему я дам чертежи и более подробно расскажу об устройстве механизмов. Мастерские устроим прямо здесь. Большинство нужного материала уже доставлено — лес, камни, железо. Что из материала понадобится — только скажите, всё достанем. Я прошу вас работать и днем, и ночью не покладая рук. Времени у нас нет. Если мы не успеем — погибнем все. Но я верю, что вы справитесь.
Алексей в свое время много читал о древней боевой технике своего мира. Хотя в тех источниках была путаница по поводу названий и он так и не выяснил до конца, какое же устройство называется катапультой, а какое — баллистой. Ведь разные исследователи-историки имели на этот счет разные мнения. Но сейчас это меньше всего беспокоило Алексея. Главное, он представлял себе схемы и принципы действия метательных машин. А назови он эти механизмы хоть сковородками или баобабами, главное, что он может объяснить олавичам: станковый лук-катапульта — просто большой лук, а баллиста — огромная праща.
Через три дня, когда вернулся отряд Братуша, под Турачем дымились развернутые прямо на берегу реки временные кузницы, доносился звон кузнечных молотов и перестук столярных топоров. Туда-сюда, с грузом и без, сновали рабочие и подмастерья, таская заготовки, доски и бревна. Повсюду зычно ругались мастера. В одном углу лагеря, куда прибывали подводы из карьера под Бершею и где работали камнетесы, росла гора обтесанных, с острыми гранями камней.
Лагерь мастеров напоминал муравейник, где внешне царил хаос и беспорядок, но на самом деле каждый выполнял свою работу.
Братуш не потерял ни одного человека и привез два кхадских щита.
— Будут они здесь не ранее чем через три недели. Монги еще сопротивляются. Хотя от орды центральных степей уже мало чего осталось, — докладывал командир отряда на совещании, на которое Алексей собрал всех сотников Ратиборова воинства.
— Спасибо, Братуш. Значит, как я себе всё представляю. Завтра к вечеру Краф обещал дать первый арбалет. Далее многое будет зависеть от того, пробьет ли стрела арбалета щит ящеров. Если всё получится… хотя нет, должно получиться. Тысячу лучших стрелков-лучников мы вооружим арбалетами. И они сразу же должны начать тренироваться стрелять из них. Целиться и стрелять из арбалета гораздо легче, чем из лука. Для сражения…
— А зачем тогда изготавливать две тысячи этих… железных луков? — перебил Алексея тысячник Саламат.
— Хороший вопрос, Саламат. Арбалет — это всё же не лук, его заряжать долго. Чтобы время не тратить, задние заряжают — передние стреляют. Я так мыслю, что лучше научить одних хорошо стрелять, а других — быстро заряжать. Кхады двигаются очень быстро, так что времени будет мало. Что думаете?
Похоже, что все были согласны, поэтому Алексей продолжил:
— Для сражения нужно выбрать холмистую местность. Так мы хоть немного замедлим стремительное наступление ящеров. Проблема в том, что нужно заранее пристрелять баллисты… эти большие пращи. И желательно их поставить на некотором возвышении. Еще не помешал бы хоть какой лесок поблизости. Если придется отступать… Поэтому место для битвы с кхадами должны выбрать мы. Вот вопрос, над которым еще предстоит думать: как ящеров привести туда куда нам нужно?
Воины-олавичи принялись высказывать свои соображения по поводу тактического плана Алексея. Весь день они просидели в Тураче, обсуждая предстоящую битву. Несколько раз возникали шумные споры и Ратибору пришлось утихомиривать самых энергичных командиров. А на следующий день Алексей прямо на влажной земле чертил прутиком карту и схемы перемещений. Над ним толпились сотники, внося свои поправки и комментарии.
В процессе этих разработок у Алексея возникала мысль, которую все они как-то упустили.
— Ратибор, сколько сейчас монгов на нашей территории? — Воевода почесал затылок.
— Несколько тысяч… пять или шесть. Будет на кого менять наших пленных. Теперь мы их в Такк погоним.
— Погоди, не горячись. А сколько среди них воинов?
— Ну… мы разоружили где-то больше тысячи.
— Ратибор, нужно вернуть оружие воинам монгов. Они будут биться вместе с нами.
Какое-то мгновение командир переваривал эту мысль, потом холодно, с расстановками, громким басом произнес:
— Никогда! Никогда олавичи не будут сражаться вместе с этими собаками. Да что ты знаешь об этом, чужак? Ты знаешь, сколько горя они принесли нам? Сколько наших братьев, сестер и матерей они обернули на рабов? Вот разобьем этих зубастых и тогда примемся за монгов.
— Не кричи. Я тебя прекрасно понимаю. Но… но ты сейчас думаешь о том, что было, и тобой управляют эмоции. А я думаю о будущем и слушаю голос разума. Ратибор, когда мы сломим строй кхадов, никто быстрее и точнее конницы монгов не сможет их добить. И вообще лишняя тысяча сабель нам не помешает. Ведь на нас двигается более пятнадцати тысяч ящеров. Ты об этом думаешь?
Долго боролся со своими чувствами воевода олавичей, много раз еще Алексей настойчиво возвращался к этому разговору, прежде чем Ратибор скрепя сердце отдал команду собрать всех воинов-монгов и вернуть им оружие.
Потом Алексей вместе с ним и с тысячными ездили осматривать возможные места для битвы. А вечером они вернулись в лагерь мастеровых, где вовсю кипела работа. Их уже ждал Краф. И в руках он держал арбалет, оружие, неизвестное в этом мире ранее.
Наступил очень важный момент, один из ключевых в подготовке к обороне границы.
Алексей сам раньше всего лишь несколько раз стрелял из спортивного арбалета. Сейчас же в его руках был тяжелый боевой арбалет, который ему передал Мастер. И еще неизвестно, правильно ли изготовлено это оружие.
Алексей внимательно осмотрел арбалет. Вроде бы всё, как он говорил. А вот правильно ли он говорил? Он знал параметры, Краф отлично разбирался в железе, и у них получился неплохой рабочий тандем.
Ну что же. Толстая стальная дуга-лук. Они с Мастером рассчитывали мощность дуги около восьмиста килограммов при натяжении. На дуге более чем внушительная толстенная тетива из жил, достаточно крепкая, чтобы согнуть упругую сталь. Ложа метровой длины с бороздой для направления стрелы. Спусковой механизм с курком. Самым сложным было сконструировать устройство для натяжения сей махины.
Хорошо, что под рукой был такой… действительно лучший, из лучших мастеров. Он вытянул из Алексея всё, что тот знал об устройстве «немецкого ворота», самого мощного устройства для натяжения арбалета. И вот этот ворот красуется на арбалете — толстая стальная рейка, имеющая с одной стороны вид гребенки с зубьями. С передней стороны рейка снабжена двумя крюками для зацепления тетивы. По гребенчатой стороне рейки перемещается редуктор, прикрытый железным кожухом. На внешней стороне редуктора длинная рукоять. Такой себе домкрат.
Вращая рукоять, Алексей почти без особых усилий взвел арбалет. И тут же ощутил, как мощь взведенной дуги готова ринуться вперед. Стоит только нажать на курок спускового механизма. Он наложил стрелу и вскинул оружие. Теперь в небо смотрела наполовину стальная стрела-болт весом почти полкилограмма. Если всё правильно, она рванет с места со скоростью почти сто метров в секунду.
Отойдя на два десятка шагов назад, Алексей прицелился в установленный у дерева большой щит ящеров. За ним наблюдали сотни глаз. Стояла полная тишина.
В этой тишине очень громко щелкнул пусковой механизм. А следом глухо звякнул кхадский щит — большой прямоугольный кусок железа с деревянной подкладкой внутри. Никто не двигался, и снова наступила тишина. Лишь Алексей не выдержал и, бегом преодолев расстояние к дереву, остановился у щита. Стрела торчала из щита. Вернее, торчало лишь оперение полуметрового болта. Вся остальная часть прошила железо и вошла в ствол клена, к которому был прислонен щит. Вошла на достаточное расстояние, чтобы поразить того, кто укрывается этим щитом. ЕСТЬ!!!
Многоголосые возбужденные крики подхватили радостный возглас Алексея.
Теперь, начиная с сегодняшнего вечера, стрелковая тысяча каждый день получала на вооружение всё новые арбалеты. И вои осваивали новое для них оружие, всё светлое время суток практикуясь в стрельбе.
Следующие две недели Алексей мотался между лагерем мастеров под Турачем, где готовилось оружие, и холмами невдалеке от Степа, где тренировались воины.
Арбалетчики учились стрелять и маневрировать. С холмов начали пристреливать первые баллисты.
Вместе с Саламатом Алексей наблюдал за учебными конными атаками, когда конница монгов внезапно появлялась из-за холма. Кочевников набралось почти полторы тысячи. Командовал ими Бутак, бывший тысячник одного из туменов нейтральной орды, нынче разбитой и рассеянной по степям. Почти все монги принимали участие в битвах с ящерами, поэтому Бутак давал очень дельные советы.
А как только начинало темнеть, Алексей мчался к Турачу, и они почти до рассвета сидели с Мастером над чертежами.
— …Да нет, станковый лук должен стрелять не только и не столько стрелами… Да, он должен бросать бревно на расстояние полукилометра… Нет, здесь будет стопор. Его отпускаешь — и… — вытягивал Алексей из себя знания о луке-катапульте.
— Мы… — вою было трудно говорить, — мы приведем их сюда через день.
Ну что же. Вроде бы успели. Всё шло по плану, завершались последние приготовления. Поскольку от него уже ничего не зависело, Алексей вернулся в Турач.
В селении еще оставались жители, многие турачцы не захотели оставлять свои жилища. Работы в лагере рядом завершились, и стан мастеровых опустел. Но очень много рабочих и мастеров изъявили желание участвовать в предстоящей битве. Ратибор не возражал. Алексей тоже — ведь ой как будет не хватать рук, когда нужно будет быстро перезаряжать боевые машины.
За эти недели Алексей просто нечеловечески устал. Это он ощутил только сейчас, когда подготовка завершилась и захватчиков они будут встречать во всеоружии.
Да еще и простудился. До этого он не болел ни разу за всё время пребывания здесь. Даже зимой. А тут на тебе: жуткий насморк, кашель, горло распухло. Поэтому Алексей взял себе отгул у Ратибора надень и решил отоспаться.
В доме еще топилось. Алексей по-человечески поужинал — бабка Явора осталась здесь. Она и постелила своему постояльцу забытую им за последнее время постель. Возле теплого очага Алексей ворочался и не мог уснуть. Он заставлял себя отключиться, это было просто необходимо. Но мысли не давали этого сделать, и сон всё не приходил. Он закашлялся и поплотнее завернулся в одеяло. Хотя простуда немного отпустила. Будивой напоил его отваром каких-то корешков, и жар немного спал. Да и дышать стало легче. Интересно, что собой представляют вблизи эти двуногие ящеры?
…Панцирная пехота гномов немного потеснила врага на правом фланге. Но основной удар принял на себя центр, где держали оборону люди и эльфы. Здесь оркам всё же удалось прорвать строй обороняющихся, и в образовавшуюся брешь хлынул поток зеленых клыкастых тварей. Люди отчаянно попытались остановить прорвавшихся, чтобы прикрыть и дать возможность эльфийским лучникам отойти и перестроиться для стрельбы из-за спин мечников. Но поток зеленокожих с кривыми мечами становился всё шире, и вот уже эльфам пришлось отбросить луки и взяться за мечи. А какие из эльфов бойцы в ближнем бою? И вскоре высокие стройные тела в защитных плащах одно за другим стали покрывать траву. Такого же цвета, как их плащи. Мертвые эльфы почти не выделялись на фоне зеленого ковра, и только кровь выдавала, что тут лежат погибшие жители лесов.
Резервный отряд был брошен к месту прорыва и в ожесточенной схватке, потеряв половину воинов, всё же выровнял фронт и отбросил орков. Но какой ценой — в живых осталось едва ли треть лучников и не более половины людей.
…Война! «Война. Война. Война», — пульсировала мысль в голове. Простое, но грозное и ужасное слово. Слово, скрывающее в себе боль и смерть товарищей, разруху и лишения.
Пробивающийся в окошко весенний свет свидетельствовал, что сон завершился. Но почему все эти приготовления к битве воспринимались им словно какая-то игра? Вроде бы собрались с ребятами поиграть в «войнушку». А ведь завтра предстоит сражение. Битва нескольких тысяч людей против многотысячной бронированной лавины нечеловеческих тварей. Неужели сон продолжается?
Алексей протянул руку к очагу, где еще тлели угли (бабка расстаралась). И сразу же отдернул — боль от легкого ожога напомнила, что он таки проснулся.
Вставать не хотелось. Всю ночь в голову лез всяческий бред, в сознании перемешались картины земного и этого миров. Да, завтра предстоит битва. Воины-олавичи уже сегодня наверное, заняли позиции. А ведь ему завтра предстоит командовать этими воинами. Ратибор постепенно сдал свои полномочия чужаку. Нет, официально он оставался командующим, но фактически в завтрашнем бою будет руководить Алексей. Как много от него зависит завтра! Он должен отвечать за жизни своих солдат, посылать их на гибель. А если они проиграют битву? Если не удержат позиции их сметет фаланга ящеров? Кхады вторгнутся в Олавию, неся смерть и разрушение. Господи, во что он ввязался? Ведь сейчас он отвечает за судьбу целого народа. Народа, который принял его к себе и который стал для него родным в этом мире.
«На солнце. Надо немного отвлечься», — заставил он себя подняться. Прихватив по пути гитару, Алексей вышел на улицу и уселся на лавочке под окном. Стараясь успокоиться от осознания той ответственности, которая сейчас давила на его плечи, он бессмысленно тренькал по струнам.
Весеннее солнышко с самого утра пригревало вовсю. Следом за цветами уже пробилась первая трава, воздух был напоен пьянящим ароматом цветущих плодовых деревьев. Жужжали проснувшиеся пчелы, собирая первый нектар в этом году. Из-под щелей в лавке повылезали жучки, сновавшие по ее почерневшей от дождей и снега поверхности.
Рассеянно перебирая струны, Алексей смотрел в бесконечность, думая о своем. А когда его взгляд упал на траву рядом, то он засек медленное и осторожное движение среди пробивающихся зеленых стеблей. Бурая ящерица выползала на солнце отогреваться от зимней спячки. Неспешно выбравшись на кусок трухлявого полена и заняв самое освещенное место, пресмыкающееся замерло, ловя солнечное тепло всем телом.
Алексей долго рассматривал неподвижную ящерицу. «А ведь завтра мы столкнемся в жесткой битве с ее разумными родичами. Вот ведь как. До сих пор не укладывается в голове. В том мире, кроме другого человека, у сапиенса и врагов-то не было. А здесь другая разумная раса угрожает людям». С трудом подавив желание наступить на мирно греющуюся ящерицу тяжелым сапогом, Алексей снова начал тихонько бренчать «А на войне, как на войне».
— Завтракать-то будешь? — прервала его раздумья Яворова бабка. Сам Явор уже был на позициях. Ему удалось напроситься хотя бы помогать заряжать баллисты.
— Уйди, старушка, я в печали… — меланхолично ответил Алексей, проводя рукой по струнам.
Эта фраза его развеселила, о многом напомнив. «Не раскисать. Назад пути нет. Ту-ру-ту-ту!» Он начал напевать.
Тут он заметил, что у него появилась слушательница. Посреди улицы стояла Брайана, поставив возле себя ведро с водой.
— Здравствуй, красавица, — усмехнувшись, обратился к ней Алексей. — А ты что здесь делаешь?
Девушка не ответила на улыбку, продолжая внимательно смотреть на пего.
— Из Степа все ушли. Спой еще.
— А почему ты не вернулась в Идеж?
— Здесь будут раненые. А меня бабушка научила травы разные знать.
— Что же тебе спеть?
В голову Алексею приходило только «На позицию девушка провожала бойца…»
— Да ты присядь рядом, никто твою воду не украдет, — показал он на скамейку возле себя.
Брайана робко присела, и Алексей, лукаво улыбаясь, спел песню Высоцкого «Здесь лапы у елей дрожат на весу». «Интересно, — думал он тем временем, — как она воспринимает слова этой песни?»
Она принадлежала к тому типу женщин, которые были ему по нраву. Лишь немного ниже его самого, с пышной косой и не менее пышными формами тела, эта девушка притягивала взгляд Алексея. Брайана отнюдь не была хрупкой и явно не стала бы звездой подиума в его реальности. Зато ее было за что пощупать.
На ее миловидное лицо с большими грустными глазами было приятно смотреть, хотя сама она сразу же отводила взор, но не заливалась при этом застенчивой краской.
Появление девушки заставило мысли Алексея течь в одном направлении, и это направление было не совсем приемным. Даже наоборот. Раздумья о предстоящей битве улетучились, их место заняла девушка, сидящая рядом.
Он спел еще пару песен.
На звуки его голоса начали собираться другие слушатели. Постепенно сюда сходились жители, ополченцы и вои, которые еще задержались в Тураче и готовились выдвигаться к месту завтрашней битвы. Алексей провел рукой по струнам, из его уст полилась песня бессмертного Виктора:
И, подмигнув сидящей рядом девушке, он запел:
И она сделала это. Но уж очень серьезно, словно прощаясь навсегда. А когда Алексей попробовал привлечь девушку к себе поплотнее, она сразу же зарделась и, схватив свое ведро, убежала.
«А жаль», — подумал Алексей, а вслух произнес:
— Через два часа выдвигаемся!
Когда подошло время, Алексей, плотно пообедав (неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность, да и представится ли?), начал собираться. Меч, «лифчик» с ножами, кинжал. Нет, сначала теплую фуфайку под низ, а на нее невесомую тоненькую кольчужку из паутины подарок Шамы. Сверху еще тонкую простую рубаху и плотные штаны. Шапку на голову, сапоги на ноги — и всё, пора. Словно подтверждая это, Алексей несколько раз подряд оглушительно чихнул. «Вот блин! Опять прихватило».
Он обнял старушку на прощание и вышел на улицу.
Хотя для темноты еще было рано, на улице оказалось сумрачно и пасмурно. Солнце спряталось, вечернее небо начали затягивать тучи.
Его уже ждали. «Точно дождь будет», — зябко поежившись, подумал Алексей, запахивая ворот поплотнее, и дал команду отправляться.
Ночь на позициях прошла неспокойно для Алексея. У него обильно текло из носа и голос был хриплым. Он кутался в теплые одеяла, но никак не мог согреться. По командирскому шатру барабанили крупные капли дождя, от чего его знобило еще больше. Его сосед Ратибор не спал, а где-то всю ночь бегал, отдавая последние распоряжения.
Наступило угрюмое утро. Холодный ночной дождь намочил землю, кое-где в западинах еще блестели лужи. Пронизывающий ветер заставлял бойцов ежиться и натягивать теплые плащи поверх кольчуг.
Высланные вперед разведчики по одному возвращались и докладывали о передвижении кхадов. Братуш с оставшейся в живых едва ли сотней израненных бойцов должен был вот-вот появиться. Наступил тот самый напряженный момент ожидания боя.
Алексей откровенно нервничал. Мало того что его всё еще лихорадило от температуры. А вот уже скоро на них покатится страшная лавина нечеловеческих тварей. И ему было по-настоящему страшно. Алексей уже хорошо изучил себя и знал, что страх сковывает мысли только в эти напряженные моменты ожидания. И дрожь пройдет, как только всё начнется. Но сейчас он боялся.
Чтобы немного себя успокоить в эти тягостные минуты ожидания, он начал вслух декламировать Чуковского:
— Ну что, Ратиборище, готов?
— Я всегда готов, — почти как пионер ответил воевода.
— Да, жаль не успели мы сделать достаточное количество станковых луков. Да и то хорошо, что успели сделать остальное. А если бы эти ящеры вторглись внезапно? Спасибо монгам, подзадержали зубастых. И что ни говори, мы готовы их встречать. Praemonitus praemunitis,note 5 — на латыни произнес Алексей, но воевода всё понял и кивнул.
— Ратибор, ты должен что-то сказать своим воям перед битвой.
— Что тут говорить? Они и так всё знают. Теперь должно говорить оружие.
— Ну… ты должен их вдохновить, что ли…
Закончив свой спешный завтрак, Ратибор вышел на середину позиций и встал на небольшом холме. С широко раскинутыми плечами, на которых поверх неизменной брони из железных колец красовались пластины из мягкой бронзы, хмурый, но уверенный в себе, с твердым взглядом, воевода олавичей стоял перед своими воинами. Свой простой конический шлем Ратибор держал под мышкой, и его слегка рыжеватые волосы развевались на холодном ветру. На фоне черного грозового неба с редкими светлыми окошками тускло блестела рукоять меча с серебряной набивкой, мерцали бронзовые накладки с орнаментом на ножнах боевого ножа-скрамасакса, слегка полыхала бронзовая золоченая пряжка украшенного такими же бляшками ремня.
— Мастера! Все вы уже знаете, что нас ждет впереди. И сейчас ваше умение должно помочь нам защитить наши земли. Наши луки не пробивают больших щитов ящеров. Но мы с вами сделаем такое оружие, которое прошибет их броню. Теперь слушайте особенно внимательно. Первым делом мы сотворим сверхмощные луки. И изготовим их не из дерева, а из железных дуг. Такой лук можно будет натянуть только с помощью устройства, которое мы назовем «механизм». Он не сложный, механизм этот, я вам его покажу, а материал для него и для лука вы уже подберете сами. Таких луков нужно изготовить не менее двух тысяч. Еще мы сделаем почти такой же лук, только раз в семь больше, и крепиться он будет на специальной платформе. — Алексей начал описывать устройство станкового лука. — Таких машин нужно соорудить около трех сотен.
Никто из слушателей не понял слова «машина», но Алексею было не до этого.
— Далее мы соорудим, если успеем, хотя бы сотню боевых устройств, которые назовем «баллиста». По сути, это будет известная вам праща, но только гораздо мощнее. Посредине деревянной рамы-каркаса мы наткнем много скрученных канатов, в которые вставим деревянный рычаг-плечо. На конце рычага на веревках подвесим большую пращу, которая сможет вместить здоровый булыжник. Если резко отпустить метательное плечо, оно ударится о стопорную балку и бросит камень на значительное расстояние и с большой силой. Такие вот «игрушки» мы должны с вами сделать. Самое большее — за две недели. Старшим будет Мастер. — Алексей указал на Крафа. — Ему я дам чертежи и более подробно расскажу об устройстве механизмов. Мастерские устроим прямо здесь. Большинство нужного материала уже доставлено — лес, камни, железо. Что из материала понадобится — только скажите, всё достанем. Я прошу вас работать и днем, и ночью не покладая рук. Времени у нас нет. Если мы не успеем — погибнем все. Но я верю, что вы справитесь.
Алексей в свое время много читал о древней боевой технике своего мира. Хотя в тех источниках была путаница по поводу названий и он так и не выяснил до конца, какое же устройство называется катапультой, а какое — баллистой. Ведь разные исследователи-историки имели на этот счет разные мнения. Но сейчас это меньше всего беспокоило Алексея. Главное, он представлял себе схемы и принципы действия метательных машин. А назови он эти механизмы хоть сковородками или баобабами, главное, что он может объяснить олавичам: станковый лук-катапульта — просто большой лук, а баллиста — огромная праща.
Через три дня, когда вернулся отряд Братуша, под Турачем дымились развернутые прямо на берегу реки временные кузницы, доносился звон кузнечных молотов и перестук столярных топоров. Туда-сюда, с грузом и без, сновали рабочие и подмастерья, таская заготовки, доски и бревна. Повсюду зычно ругались мастера. В одном углу лагеря, куда прибывали подводы из карьера под Бершею и где работали камнетесы, росла гора обтесанных, с острыми гранями камней.
Лагерь мастеров напоминал муравейник, где внешне царил хаос и беспорядок, но на самом деле каждый выполнял свою работу.
Братуш не потерял ни одного человека и привез два кхадских щита.
— Будут они здесь не ранее чем через три недели. Монги еще сопротивляются. Хотя от орды центральных степей уже мало чего осталось, — докладывал командир отряда на совещании, на которое Алексей собрал всех сотников Ратиборова воинства.
— Спасибо, Братуш. Значит, как я себе всё представляю. Завтра к вечеру Краф обещал дать первый арбалет. Далее многое будет зависеть от того, пробьет ли стрела арбалета щит ящеров. Если всё получится… хотя нет, должно получиться. Тысячу лучших стрелков-лучников мы вооружим арбалетами. И они сразу же должны начать тренироваться стрелять из них. Целиться и стрелять из арбалета гораздо легче, чем из лука. Для сражения…
— А зачем тогда изготавливать две тысячи этих… железных луков? — перебил Алексея тысячник Саламат.
— Хороший вопрос, Саламат. Арбалет — это всё же не лук, его заряжать долго. Чтобы время не тратить, задние заряжают — передние стреляют. Я так мыслю, что лучше научить одних хорошо стрелять, а других — быстро заряжать. Кхады двигаются очень быстро, так что времени будет мало. Что думаете?
Похоже, что все были согласны, поэтому Алексей продолжил:
— Для сражения нужно выбрать холмистую местность. Так мы хоть немного замедлим стремительное наступление ящеров. Проблема в том, что нужно заранее пристрелять баллисты… эти большие пращи. И желательно их поставить на некотором возвышении. Еще не помешал бы хоть какой лесок поблизости. Если придется отступать… Поэтому место для битвы с кхадами должны выбрать мы. Вот вопрос, над которым еще предстоит думать: как ящеров привести туда куда нам нужно?
Воины-олавичи принялись высказывать свои соображения по поводу тактического плана Алексея. Весь день они просидели в Тураче, обсуждая предстоящую битву. Несколько раз возникали шумные споры и Ратибору пришлось утихомиривать самых энергичных командиров. А на следующий день Алексей прямо на влажной земле чертил прутиком карту и схемы перемещений. Над ним толпились сотники, внося свои поправки и комментарии.
В процессе этих разработок у Алексея возникала мысль, которую все они как-то упустили.
— Ратибор, сколько сейчас монгов на нашей территории? — Воевода почесал затылок.
— Несколько тысяч… пять или шесть. Будет на кого менять наших пленных. Теперь мы их в Такк погоним.
— Погоди, не горячись. А сколько среди них воинов?
— Ну… мы разоружили где-то больше тысячи.
— Ратибор, нужно вернуть оружие воинам монгов. Они будут биться вместе с нами.
Какое-то мгновение командир переваривал эту мысль, потом холодно, с расстановками, громким басом произнес:
— Никогда! Никогда олавичи не будут сражаться вместе с этими собаками. Да что ты знаешь об этом, чужак? Ты знаешь, сколько горя они принесли нам? Сколько наших братьев, сестер и матерей они обернули на рабов? Вот разобьем этих зубастых и тогда примемся за монгов.
— Не кричи. Я тебя прекрасно понимаю. Но… но ты сейчас думаешь о том, что было, и тобой управляют эмоции. А я думаю о будущем и слушаю голос разума. Ратибор, когда мы сломим строй кхадов, никто быстрее и точнее конницы монгов не сможет их добить. И вообще лишняя тысяча сабель нам не помешает. Ведь на нас двигается более пятнадцати тысяч ящеров. Ты об этом думаешь?
Долго боролся со своими чувствами воевода олавичей, много раз еще Алексей настойчиво возвращался к этому разговору, прежде чем Ратибор скрепя сердце отдал команду собрать всех воинов-монгов и вернуть им оружие.
Потом Алексей вместе с ним и с тысячными ездили осматривать возможные места для битвы. А вечером они вернулись в лагерь мастеровых, где вовсю кипела работа. Их уже ждал Краф. И в руках он держал арбалет, оружие, неизвестное в этом мире ранее.
Наступил очень важный момент, один из ключевых в подготовке к обороне границы.
Алексей сам раньше всего лишь несколько раз стрелял из спортивного арбалета. Сейчас же в его руках был тяжелый боевой арбалет, который ему передал Мастер. И еще неизвестно, правильно ли изготовлено это оружие.
Алексей внимательно осмотрел арбалет. Вроде бы всё, как он говорил. А вот правильно ли он говорил? Он знал параметры, Краф отлично разбирался в железе, и у них получился неплохой рабочий тандем.
Ну что же. Толстая стальная дуга-лук. Они с Мастером рассчитывали мощность дуги около восьмиста килограммов при натяжении. На дуге более чем внушительная толстенная тетива из жил, достаточно крепкая, чтобы согнуть упругую сталь. Ложа метровой длины с бороздой для направления стрелы. Спусковой механизм с курком. Самым сложным было сконструировать устройство для натяжения сей махины.
Хорошо, что под рукой был такой… действительно лучший, из лучших мастеров. Он вытянул из Алексея всё, что тот знал об устройстве «немецкого ворота», самого мощного устройства для натяжения арбалета. И вот этот ворот красуется на арбалете — толстая стальная рейка, имеющая с одной стороны вид гребенки с зубьями. С передней стороны рейка снабжена двумя крюками для зацепления тетивы. По гребенчатой стороне рейки перемещается редуктор, прикрытый железным кожухом. На внешней стороне редуктора длинная рукоять. Такой себе домкрат.
Вращая рукоять, Алексей почти без особых усилий взвел арбалет. И тут же ощутил, как мощь взведенной дуги готова ринуться вперед. Стоит только нажать на курок спускового механизма. Он наложил стрелу и вскинул оружие. Теперь в небо смотрела наполовину стальная стрела-болт весом почти полкилограмма. Если всё правильно, она рванет с места со скоростью почти сто метров в секунду.
Отойдя на два десятка шагов назад, Алексей прицелился в установленный у дерева большой щит ящеров. За ним наблюдали сотни глаз. Стояла полная тишина.
В этой тишине очень громко щелкнул пусковой механизм. А следом глухо звякнул кхадский щит — большой прямоугольный кусок железа с деревянной подкладкой внутри. Никто не двигался, и снова наступила тишина. Лишь Алексей не выдержал и, бегом преодолев расстояние к дереву, остановился у щита. Стрела торчала из щита. Вернее, торчало лишь оперение полуметрового болта. Вся остальная часть прошила железо и вошла в ствол клена, к которому был прислонен щит. Вошла на достаточное расстояние, чтобы поразить того, кто укрывается этим щитом. ЕСТЬ!!!
Многоголосые возбужденные крики подхватили радостный возглас Алексея.
Теперь, начиная с сегодняшнего вечера, стрелковая тысяча каждый день получала на вооружение всё новые арбалеты. И вои осваивали новое для них оружие, всё светлое время суток практикуясь в стрельбе.
Следующие две недели Алексей мотался между лагерем мастеров под Турачем, где готовилось оружие, и холмами невдалеке от Степа, где тренировались воины.
Арбалетчики учились стрелять и маневрировать. С холмов начали пристреливать первые баллисты.
Вместе с Саламатом Алексей наблюдал за учебными конными атаками, когда конница монгов внезапно появлялась из-за холма. Кочевников набралось почти полторы тысячи. Командовал ими Бутак, бывший тысячник одного из туменов нейтральной орды, нынче разбитой и рассеянной по степям. Почти все монги принимали участие в битвах с ящерами, поэтому Бутак давал очень дельные советы.
А как только начинало темнеть, Алексей мчался к Турачу, и они почти до рассвета сидели с Мастером над чертежами.
— …Да нет, станковый лук должен стрелять не только и не столько стрелами… Да, он должен бросать бревно на расстояние полукилометра… Нет, здесь будет стопор. Его отпускаешь — и… — вытягивал Алексей из себя знания о луке-катапульте.
* * *
И вот прискакал раненый гонец от Братуша. Неделю назад пятьсот воев под началом сотника были отправлены навстречу кхадам. Нельзя было допустить, чтобы ящеры oбрушились на земли олавичей в другом месте. И задачей отряда Братуша было привести войско врага туда, где их ждали. Ждали и успели подготовиться к их приему.— Мы… — вою было трудно говорить, — мы приведем их сюда через день.
Ну что же. Вроде бы успели. Всё шло по плану, завершались последние приготовления. Поскольку от него уже ничего не зависело, Алексей вернулся в Турач.
В селении еще оставались жители, многие турачцы не захотели оставлять свои жилища. Работы в лагере рядом завершились, и стан мастеровых опустел. Но очень много рабочих и мастеров изъявили желание участвовать в предстоящей битве. Ратибор не возражал. Алексей тоже — ведь ой как будет не хватать рук, когда нужно будет быстро перезаряжать боевые машины.
За эти недели Алексей просто нечеловечески устал. Это он ощутил только сейчас, когда подготовка завершилась и захватчиков они будут встречать во всеоружии.
Да еще и простудился. До этого он не болел ни разу за всё время пребывания здесь. Даже зимой. А тут на тебе: жуткий насморк, кашель, горло распухло. Поэтому Алексей взял себе отгул у Ратибора надень и решил отоспаться.
В доме еще топилось. Алексей по-человечески поужинал — бабка Явора осталась здесь. Она и постелила своему постояльцу забытую им за последнее время постель. Возле теплого очага Алексей ворочался и не мог уснуть. Он заставлял себя отключиться, это было просто необходимо. Но мысли не давали этого сделать, и сон всё не приходил. Он закашлялся и поплотнее завернулся в одеяло. Хотя простуда немного отпустила. Будивой напоил его отваром каких-то корешков, и жар немного спал. Да и дышать стало легче. Интересно, что собой представляют вблизи эти двуногие ящеры?
…Панцирная пехота гномов немного потеснила врага на правом фланге. Но основной удар принял на себя центр, где держали оборону люди и эльфы. Здесь оркам всё же удалось прорвать строй обороняющихся, и в образовавшуюся брешь хлынул поток зеленых клыкастых тварей. Люди отчаянно попытались остановить прорвавшихся, чтобы прикрыть и дать возможность эльфийским лучникам отойти и перестроиться для стрельбы из-за спин мечников. Но поток зеленокожих с кривыми мечами становился всё шире, и вот уже эльфам пришлось отбросить луки и взяться за мечи. А какие из эльфов бойцы в ближнем бою? И вскоре высокие стройные тела в защитных плащах одно за другим стали покрывать траву. Такого же цвета, как их плащи. Мертвые эльфы почти не выделялись на фоне зеленого ковра, и только кровь выдавала, что тут лежат погибшие жители лесов.
Резервный отряд был брошен к месту прорыва и в ожесточенной схватке, потеряв половину воинов, всё же выровнял фронт и отбросил орков. Но какой ценой — в живых осталось едва ли треть лучников и не более половины людей.
…Война! «Война. Война. Война», — пульсировала мысль в голове. Простое, но грозное и ужасное слово. Слово, скрывающее в себе боль и смерть товарищей, разруху и лишения.
Пробивающийся в окошко весенний свет свидетельствовал, что сон завершился. Но почему все эти приготовления к битве воспринимались им словно какая-то игра? Вроде бы собрались с ребятами поиграть в «войнушку». А ведь завтра предстоит сражение. Битва нескольких тысяч людей против многотысячной бронированной лавины нечеловеческих тварей. Неужели сон продолжается?
Алексей протянул руку к очагу, где еще тлели угли (бабка расстаралась). И сразу же отдернул — боль от легкого ожога напомнила, что он таки проснулся.
Вставать не хотелось. Всю ночь в голову лез всяческий бред, в сознании перемешались картины земного и этого миров. Да, завтра предстоит битва. Воины-олавичи уже сегодня наверное, заняли позиции. А ведь ему завтра предстоит командовать этими воинами. Ратибор постепенно сдал свои полномочия чужаку. Нет, официально он оставался командующим, но фактически в завтрашнем бою будет руководить Алексей. Как много от него зависит завтра! Он должен отвечать за жизни своих солдат, посылать их на гибель. А если они проиграют битву? Если не удержат позиции их сметет фаланга ящеров? Кхады вторгнутся в Олавию, неся смерть и разрушение. Господи, во что он ввязался? Ведь сейчас он отвечает за судьбу целого народа. Народа, который принял его к себе и который стал для него родным в этом мире.
«На солнце. Надо немного отвлечься», — заставил он себя подняться. Прихватив по пути гитару, Алексей вышел на улицу и уселся на лавочке под окном. Стараясь успокоиться от осознания той ответственности, которая сейчас давила на его плечи, он бессмысленно тренькал по струнам.
Весеннее солнышко с самого утра пригревало вовсю. Следом за цветами уже пробилась первая трава, воздух был напоен пьянящим ароматом цветущих плодовых деревьев. Жужжали проснувшиеся пчелы, собирая первый нектар в этом году. Из-под щелей в лавке повылезали жучки, сновавшие по ее почерневшей от дождей и снега поверхности.
Рассеянно перебирая струны, Алексей смотрел в бесконечность, думая о своем. А когда его взгляд упал на траву рядом, то он засек медленное и осторожное движение среди пробивающихся зеленых стеблей. Бурая ящерица выползала на солнце отогреваться от зимней спячки. Неспешно выбравшись на кусок трухлявого полена и заняв самое освещенное место, пресмыкающееся замерло, ловя солнечное тепло всем телом.
Алексей долго рассматривал неподвижную ящерицу. «А ведь завтра мы столкнемся в жесткой битве с ее разумными родичами. Вот ведь как. До сих пор не укладывается в голове. В том мире, кроме другого человека, у сапиенса и врагов-то не было. А здесь другая разумная раса угрожает людям». С трудом подавив желание наступить на мирно греющуюся ящерицу тяжелым сапогом, Алексей снова начал тихонько бренчать «А на войне, как на войне».
— Завтракать-то будешь? — прервала его раздумья Яворова бабка. Сам Явор уже был на позициях. Ему удалось напроситься хотя бы помогать заряжать баллисты.
— Уйди, старушка, я в печали… — меланхолично ответил Алексей, проводя рукой по струнам.
Эта фраза его развеселила, о многом напомнив. «Не раскисать. Назад пути нет. Ту-ру-ту-ту!» Он начал напевать.
Тут он заметил, что у него появилась слушательница. Посреди улицы стояла Брайана, поставив возле себя ведро с водой.
— Здравствуй, красавица, — усмехнувшись, обратился к ней Алексей. — А ты что здесь делаешь?
Девушка не ответила на улыбку, продолжая внимательно смотреть на пего.
— Из Степа все ушли. Спой еще.
— А почему ты не вернулась в Идеж?
— Здесь будут раненые. А меня бабушка научила травы разные знать.
— Что же тебе спеть?
В голову Алексею приходило только «На позицию девушка провожала бойца…»
— Да ты присядь рядом, никто твою воду не украдет, — показал он на скамейку возле себя.
Брайана робко присела, и Алексей, лукаво улыбаясь, спел песню Высоцкого «Здесь лапы у елей дрожат на весу». «Интересно, — думал он тем временем, — как она воспринимает слова этой песни?»
Она принадлежала к тому типу женщин, которые были ему по нраву. Лишь немного ниже его самого, с пышной косой и не менее пышными формами тела, эта девушка притягивала взгляд Алексея. Брайана отнюдь не была хрупкой и явно не стала бы звездой подиума в его реальности. Зато ее было за что пощупать.
На ее миловидное лицо с большими грустными глазами было приятно смотреть, хотя сама она сразу же отводила взор, но не заливалась при этом застенчивой краской.
Появление девушки заставило мысли Алексея течь в одном направлении, и это направление было не совсем приемным. Даже наоборот. Раздумья о предстоящей битве улетучились, их место заняла девушка, сидящая рядом.
Он спел еще пару песен.
На звуки его голоса начали собираться другие слушатели. Постепенно сюда сходились жители, ополченцы и вои, которые еще задержались в Тураче и готовились выдвигаться к месту завтрашней битвы. Алексей провел рукой по струнам, из его уст полилась песня бессмертного Виктора:
Народу становилось всё больше и больше. Почти все, кто оставался в селении, сейчас собрались у Домахиной избы. Олавичи слушали голос чужака, который завтра поведет их в битву.
В сети связок
В горле комом теснится крик,
Но настала пора,
И тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом
Кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы
Об траву вытирали мечи…
Играя, Алексей замечал вокруг суровые и задумчивые лица воинов, поглаживающих бороды, испуганные лица женщин, закусивших губы.
…И как хлопало крыльями
Черное племя ворон,
Как смеялось небо,
А потом прикусило язык.
И дрожала рука
У того, кто остался жив,
И внезапно в вечность
Вдруг превратился миг…
Алексей посмотрел на сидящую рядом Брайану. Она завороженно слушала его, и ее большие (всё-таки серые) глаза следили за движениями пальцев по струнам.
…И горел
Погребальным костром закат,
И волками смотрели
Звезды из облаков,
Как, раскинув руки,
Лежали ушедшие в ночь
И как спали вповалку
Живые, не видя снов…
Все слушатели Алексея притихли и тревожно молчали. «Тьфу ты, нагнал тоску на всех. Надо что-нибудь повеселее напоследок».
…А «жизнь» — только слово,
Есть лишь любовь, и есть смерть…
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать…
И, подмигнув сидящей рядом девушке, он запел:
— Ну что же ты сидишь. Обними меня напоследок, — повернулся он к Брайане, продолжая улыбаться.
…Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю.
Улыбнись, повстречая —
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою!
И она сделала это. Но уж очень серьезно, словно прощаясь навсегда. А когда Алексей попробовал привлечь девушку к себе поплотнее, она сразу же зарделась и, схватив свое ведро, убежала.
«А жаль», — подумал Алексей, а вслух произнес:
— Через два часа выдвигаемся!
Когда подошло время, Алексей, плотно пообедав (неизвестно, когда в следующий раз представится такая возможность, да и представится ли?), начал собираться. Меч, «лифчик» с ножами, кинжал. Нет, сначала теплую фуфайку под низ, а на нее невесомую тоненькую кольчужку из паутины подарок Шамы. Сверху еще тонкую простую рубаху и плотные штаны. Шапку на голову, сапоги на ноги — и всё, пора. Словно подтверждая это, Алексей несколько раз подряд оглушительно чихнул. «Вот блин! Опять прихватило».
Он обнял старушку на прощание и вышел на улицу.
Хотя для темноты еще было рано, на улице оказалось сумрачно и пасмурно. Солнце спряталось, вечернее небо начали затягивать тучи.
Его уже ждали. «Точно дождь будет», — зябко поежившись, подумал Алексей, запахивая ворот поплотнее, и дал команду отправляться.
Ночь на позициях прошла неспокойно для Алексея. У него обильно текло из носа и голос был хриплым. Он кутался в теплые одеяла, но никак не мог согреться. По командирскому шатру барабанили крупные капли дождя, от чего его знобило еще больше. Его сосед Ратибор не спал, а где-то всю ночь бегал, отдавая последние распоряжения.
Наступило угрюмое утро. Холодный ночной дождь намочил землю, кое-где в западинах еще блестели лужи. Пронизывающий ветер заставлял бойцов ежиться и натягивать теплые плащи поверх кольчуг.
Высланные вперед разведчики по одному возвращались и докладывали о передвижении кхадов. Братуш с оставшейся в живых едва ли сотней израненных бойцов должен был вот-вот появиться. Наступил тот самый напряженный момент ожидания боя.
Алексей откровенно нервничал. Мало того что его всё еще лихорадило от температуры. А вот уже скоро на них покатится страшная лавина нечеловеческих тварей. И ему было по-настоящему страшно. Алексей уже хорошо изучил себя и знал, что страх сковывает мысли только в эти напряженные моменты ожидания. И дрожь пройдет, как только всё начнется. Но сейчас он боялся.
Чтобы немного себя успокоить в эти тягостные минуты ожидания, он начал вслух декламировать Чуковского:
Стоящие рядом олавичи удивленно косились на своего предводителя, который бормотал себе под нос какую-то чепуху. Алексей же, вглядываясь вдаль, продолжал читать детский стишок:
Все от страха дрожат, все от страха визжат.
Лишь один Гражданин не визжал, не дрожал —
Это доблестный Ваня Васильчиков.
Он боец, молодец, он герой удалой:
Он без няни гуляет по улицам.
Он сказал: «Ты злодей, пожираешь людей,
Так за это мой меч — твою голову с плеч!» —
И взмахнул своей саблей игрушечной.
По лицам окружающих воев было видно, что они думают о происходящем с Олешой. А думают они, что их фюрер окончательно рехнулся. «Это я молюсь своему богу войны», — с улыбкой объяснил Алексей своим соратникам и понял, что предательская дрожь немного улеглась.
И сказал Крокодил: «Ты меня победил!
Не губи меня, Ваня Васильчиков!
Пожалей ты моих крокодильчиков!
Крокодильчики в Ниле плескаются,
Со слезами меня дожидаются,
Отпусти меня к деточкам, Ванечка,
А за то подарю тебе пряничка».
Прибежал Ратибор, чтобы успеть немного перекусить до начала сражения.
Отвечал ему Ваня Васильчиков:
«Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,
Но тебя, кровожадную гадину,
Я сейчас изрублю, как говядину.
Мне, обжора, жалеть тебя нечего:
Много мяса ты съел человечьего».
— Ну что, Ратиборище, готов?
— Я всегда готов, — почти как пионер ответил воевода.
— Да, жаль не успели мы сделать достаточное количество станковых луков. Да и то хорошо, что успели сделать остальное. А если бы эти ящеры вторглись внезапно? Спасибо монгам, подзадержали зубастых. И что ни говори, мы готовы их встречать. Praemonitus praemunitis,note 5 — на латыни произнес Алексей, но воевода всё понял и кивнул.
— Ратибор, ты должен что-то сказать своим воям перед битвой.
— Что тут говорить? Они и так всё знают. Теперь должно говорить оружие.
— Ну… ты должен их вдохновить, что ли…
Закончив свой спешный завтрак, Ратибор вышел на середину позиций и встал на небольшом холме. С широко раскинутыми плечами, на которых поверх неизменной брони из железных колец красовались пластины из мягкой бронзы, хмурый, но уверенный в себе, с твердым взглядом, воевода олавичей стоял перед своими воинами. Свой простой конический шлем Ратибор держал под мышкой, и его слегка рыжеватые волосы развевались на холодном ветру. На фоне черного грозового неба с редкими светлыми окошками тускло блестела рукоять меча с серебряной набивкой, мерцали бронзовые накладки с орнаментом на ножнах боевого ножа-скрамасакса, слегка полыхала бронзовая золоченая пряжка украшенного такими же бляшками ремня.