Страница:
– Отлично, милорд, – оценила она, – Не думаю, что мне доводилось пробовать когда-либо нечто подобное.
– Думаю, не доводилось. Это вино Потсдамского купажа. Когда микробиологи заново разрабатывали наши сельскохозяйственные культуры, они случайно создали новый сорт винограда, который может расти только на Потсдаме. Вино получается замечательное. Я лично полагаю, это одно из самых удачных их достижений.
– В самом деле, милорд, – снова оценивающе пригубив вино, Хонор откинулась на спинку стула и скрестила ноги.
Нимиц вспрыгнул к ней на колени и устроился поудобнее, а она, склонив голову набок, с легкой улыбкой посмотрела на Рабенштранге.
– Однако, милорд, я все же сомневаюсь, что вы пригласили меня на борт вашего корабля лишь затем, чтобы предложить отведать сокровища вашего винного погреба.
– Конечно нет, – согласился Рабенштранге, откидываясь на спинку кресла. Он поставил локти на ручки кресла, с довольным видом держа в ладонях свой бокал, и улыбнулся ей в ответ, – Как я уже сказал, мне хотелось, чтобы коммандер Хаузер смог поделиться с вами нашими собственными данными по ситуации в Конфедерации. Я попросил его подготовить диск, на котором собрать все наши донесения за последние несколько стандартных месяцев. Но если быть совершенно откровенным, миледи, то я пригласил вас, потому что хотел встретиться с вами лично.
– Встретиться со мной, милорд? Я могу спросить зачем?
– Конечно, – Рабенштранге улыбнулся еще шире, его глаза вспыхнули, и Хонор ощутила новую, более сильную волну поистине дьявольского восхищения, – Полагаю, сначала я должен признаться, что во мне все еще сидит озорной мальчишка, – обезоруживающе сказал он – и одна из моих целей – поразить вас обширностью наших разведданных относительно Звездного Королевства вообще и вас в частности, – Хонор удивленно подняла тонкую бровь, и он рассмеялся, – За долгие годы, миледи, мы, андерманцы, очень хорошо усвоили одну истину: неразумно держать в неведении потенциального союзника – да и врага – относительно способностей нашей разведки. Если люди, с которыми вам приходится иметь дело, понимают, что вы знаете больше, чем они думают, это значительно упрощает жизнь.
Хонор не смогла удержаться от смеха. Рядом с ней сидел человек, с удовольствием играющий в некую игру. В его настроении, несомненно, ощущалось легкое высокомерие, сознание своего высокого положения в имперской иерархии, но вместе с тем он отказывался воспринимать себя чересчур серьезно. Она понимала, что под видимой беззаботностью в нем скрыт железный характер, и знала, что он, как и сама она, предан своему долгу, но это не означало, что он не может получать от этого удовольствие. Без сомнения, он был чрезвычайно опасной личностью и при этом невероятно азартной, на редкость азартной, Хонор почти не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.
– Считайте, что вы меня поразили, милорд, – криво усмехнувшись, ответила она Рабенштранге, – Уверяю вас, что мое следующее донесение Адмиралтейству представит способности вашей разведки в наилучшем виде.
– Превосходно! Ну вот, я уже выполнил добрую половину моей миссии, – Капитан Гунтерман покачал головой, словно пеняя, как наставник своему капризному подопечному, но Рабенштранге не обратил на это ни малейшего внимания и продолжал: – А еще я очень хотел познакомиться с вами, потому что знаю, что вы сделали для своей королевы. У вас блестящая карьера, миледи. Наши аналитики ожидают, что в ближайшие годы вы проявите себя еще лучше, и я думаю, что офицерам, находящимся на службе, никогда не помешает изучить характер друг друга, исходя из личных наблюдений.
А в этих словах Хонор почувствовала слабое, но вполне отчетливое предостережение. Радушие Рабенштранге ни в коей мере не уменьшилось, но Хонор поняла глубинный смысл фразы. Она не совсем разделяла оценку ее собственной значимости для КФМ, но соглашалась с андерманцем в главном. Независимо от роли – союзник ты или враг – знание человеческой личности, скрывающейся за именем любого офицера, неоценимо для любого командующего.
– И последнее – по списку, но не по значению, миледи. Вы собираетесь вести вашу эскадру в Силезию… – Теперь Рабенштранге, став совершенно серьезным, выпрямился на стуле, – В империи отлично понимают, какая критическая ситуация там сложилась, а сокращение обычного уровня военного присутствия вашего королевства, равно как и характер вашей миссии, явно свидетельствуют о том, насколько ваш флот занят войной против Народной Республики. Мой кузен хочет, чтобы я разъяснил вам (а через вас и вашему Адмиралтейству), что наши военные полностью поддерживают позицию наших дипломатов в отношении Конфедерации.
– И какова же эта позиция, милорд? – вежливо спросила Хонор, когда он сделал паузу.
– Как и ваше королевство, империя имеет серьезные интересы в Силезии, – спокойно ответил Рабенштранге. – Нет сомнения, что вас ввели в курс дела, да и я знаю, что вы прежде служили в том регионе, так что мне не надо скрывать тот факт, что мы рассматриваем большую часть пространства Конфедерации как жизненно важную для нашей собственной безопасности зону. Некоторые группировки в правительстве и во флоте всегда были сторонниками политики более активных силовых действий в регионе – скажем, оккупации, – а нынешний рост пиратской активности подбросил им аргументов. То, что силезское правительство находится в еще большем смятении, чем обычно, тоже играет им на руку. Тем не менее его величество приказал нам не предпринимать никаких действий там без предварительной консультации с вашим правительством. Он полностью сознает тяжелое положение вашего флота и также угрозу, которую Народная Республика представляет для Силезии, а следовательно, и для империи. Император не намерен скомпрометировать себя каким-либо действием, которое могло бы… отвлечь ваш флот от нынешней концентрации сил на фронте.
– Понимаю, – Хонор постаралась скрыть вздох облегчения.
Заявления Рабенштранге находились в полном соответствии с анализами министерства иностранных дел и Разведуправления Флота, но одно дело – мнение аналитиков, и совершенно другое – прямое официальное заявление. К тому же высокое положение Рабенштранге в имперской иерархии и во флоте делало его исключительно авторитетным оратором, а Андерманская империя славилась тем, что говорила то, что думала. Она могла порой просто отмалчиваться (один из самых эффективных способов до поры до времени скрывать свои замыслы), но когда она действительно заявляла о своих намерениях, это заявление не было пустым звуком.
Конечно, в некоторых щекотливых вопросах Рабенштранге явно не договаривал. Он не сказал, что империя намерена отказаться от своих перспективных целей в Силезии, подчеркнув только, что они не будут нагнетать ситуацию, пока Звездное Королевство сражается с хевенитами за само свое существование. Может, и был какой-то намек на то, что империя ожидает некоторой послевоенной свободы действий в обмен на нынешнюю сдержанность, однако Рабенштранге не упомянул об этом вслух. К счастью, эти вопросы лежали далеко за пределами компетенции Хонор.
– Я ценю вашу искренность, милорд, и, конечно, передам ваши слова моему командованию.
– Благодарю вас, миледи. Однако ко всем моим заверениям хочу добавить, что его величество желает поддержать вашу операцию. Наш торговый флот намного меньше вашего, но во избежание любого намека на вызывающее поведение мы несколько уменьшили наше присутствие в пространстве Конфедерации. В настоящее время мы ограничиваем количество эскортов для собственного судоходства и будем держать легковооруженные силы только в самых важных центральных системах. Естественно, ваш больший по размерам торговый флот подвергается большей опасности, чем наш, да и слишком далеко друг от друга раскиданы ваши корабли. Его величество поручил мне сказать, что в тех районах, где мы сохраняем присутствие Императорского Флота, нашим капитанам приказано обеспечивать защиту ваших судов, как своих собственных. Если ваше Адмиралтейство в свете этих приказов пожелает провести перегруппировку имеющихся формирований, мы будем присматривать за вашим тылом, пока вы будете заняты передислокацией. Мы также намерены зорко следить за тем, чтобы не допустить со стороны Народной Республики… э-э… раздувания огня. Если это случится, мы будем готовы оказать дипломатическое давление на действующее правительство Республики, чтобы оно отозвало свои подразделения. Естественно, мы не обещаем выйти за рамки дипломатических мер до тех пор, пока какой-нибудь хевенитский военный корабль не нападет на наше торговое судно, но мы сделаем все, что в наших силах.
Хонор прищурилась, услышав совершенно неожиданное великодушное предложение. Оно было оправданно, поскольку андерманцы также страдали от пиратов или любых других налетчиков в Силезии, как и Звездное Королевство, но последнее заявление почти равнялось неофициальному предложению о союзничестве.
– Я, конечно, передам выше по инстанциям и это заявление, – сказала она, и Рабенштранге кивнул.
– Наконец, миледи, что касается действий вашей собственной эскадры. Если я правильно понимаю, вам предоставлен широкий выбор опознавательных кодов для кораблей?
– Да, это так, милорд, – насторожившись, ответила Хонор.
Перенастройка опознавательного радиомаяка на военном корабле была сродни старой уловке с подъемом чужого флага. Она была признана законной военной хитростью большинством звездных наций и разрешена полудюжиной межзвездных соглашений, но Андерманская империя никогда их формально не принимала. Империя официально заявляла, что считает использование ее собственных опознавательных кодов кем-то еще враждебным и противоправным действием… что не удержало Разведуправление Флота от того, чтобы снабдить Хонор несколькими полными наборами андерманских кодов.
– Я так и думал, – пробормотал Рабенштранге, – и, конечно, рейдер действует в особых, более жестких условиях, чем обычный боевой корабль, – Он кивнул как бы самому себе, затем продолжил: – Его величество желает, чтобы я обеспечил вас опознавательным кодом, который позволит любому императорскому военному кораблю распознавать ваши суда. Тот же самый опознавательный код для вашей идентификации будет и у командующих наших космических станций, расположенных в Силезии. У нас их гораздо меньше, чем у вашего флота, но те, что имеются, будут готовы пополнить ваши запасы, обеспечить вас данными разведки, техническим обслуживанием и текущим ремонтом. По возможности они также предложат прямую военную поддержку, если придется иметь дело с доморощенными рейдерами. Кроме того, его величество попросил меня сообщить вам, что в настоящий момент наш флот будет… э-э… смотреть в другую сторону, если кому-то на ваших судах придется вдруг использовать андерманские коды.
– Милорд, – искренне сказала Хонор, – я и не рассчитывала на такую щедрую поддержку со стороны императора. Вы, вероятно, понимаете, насколько ценной может оказаться такая помощь, особенно для рейдеров. Уверяю вас, я отдаю себе отчет в ее значимости, и от своего имени, и от имени моей королевы я буду признательна, если вы передадите благодарность нашего королевства его величеству за подобное великодушие.
– Непременно, – ответил Рабенштранге и с грустной улыбкой снова откинулся на спинку стула, – Правда заключается в том, миледи, что ни одно из наших государств не хочет, чтобы ситуация в Силезии вышла из-под контроля. Без сомнения, в перспективе Конфедерация для нас – самое большее яблоко раздора. Лично я считаю, что если противостояние выльется когда-нибудь в открытые военные действия, это будет катастрофой для обеих наших стран. К сожалению, никто не может предсказать, к чему борьба амбиций и вполне законные требования безопасности могут привести межзвездные правительства, а я, как и вы, нахожусь на службе короне. Однако именно сейчас, в этот самый момент, здравый смысл говорит о том, что для выживания в борьбе с Народной Республикой Звездное Королевство Мантикора и Андерманская империя должны остаться дружественными державами. Его величество предпринял изложенные мною действия как самые веские аргументы, имеющиеся в его распоряжении, с помощью которых он может ясно заявить о своей позиции. Тот факт, что это позволяет мне оказать поддержку и помощь офицеру, чьи подвиги и боевые заслуги я уважаю, – просто благоприятный побочный эффект выполнения обязательств по этой позиции.
– Благодарю вас, милорд, – спокойно ответила Хонор.
– Не стоит благодарности, – Рабенштранге сделал еще один глоток вина, вздохнул и резко поднялся, – Ну, все! Хватит формальностей, миледи. Я пригласил вас на ужин, и мой повар особенно постарался в честь вашего визита. Если вы и, конечно, ваши гвардейцы, – добавил он с внезапной улыбкой, – составите компанию капитану Гунтерману, коммандеру Шенингер, коммандеру Хаузеру и мне, то мы сможем – как цивилизованные люди – насладиться плодами его усилий. А после этого будет достаточно времени для нудных военных совещаний.
Глава 12
– Думаю, не доводилось. Это вино Потсдамского купажа. Когда микробиологи заново разрабатывали наши сельскохозяйственные культуры, они случайно создали новый сорт винограда, который может расти только на Потсдаме. Вино получается замечательное. Я лично полагаю, это одно из самых удачных их достижений.
– В самом деле, милорд, – снова оценивающе пригубив вино, Хонор откинулась на спинку стула и скрестила ноги.
Нимиц вспрыгнул к ней на колени и устроился поудобнее, а она, склонив голову набок, с легкой улыбкой посмотрела на Рабенштранге.
– Однако, милорд, я все же сомневаюсь, что вы пригласили меня на борт вашего корабля лишь затем, чтобы предложить отведать сокровища вашего винного погреба.
– Конечно нет, – согласился Рабенштранге, откидываясь на спинку кресла. Он поставил локти на ручки кресла, с довольным видом держа в ладонях свой бокал, и улыбнулся ей в ответ, – Как я уже сказал, мне хотелось, чтобы коммандер Хаузер смог поделиться с вами нашими собственными данными по ситуации в Конфедерации. Я попросил его подготовить диск, на котором собрать все наши донесения за последние несколько стандартных месяцев. Но если быть совершенно откровенным, миледи, то я пригласил вас, потому что хотел встретиться с вами лично.
– Встретиться со мной, милорд? Я могу спросить зачем?
– Конечно, – Рабенштранге улыбнулся еще шире, его глаза вспыхнули, и Хонор ощутила новую, более сильную волну поистине дьявольского восхищения, – Полагаю, сначала я должен признаться, что во мне все еще сидит озорной мальчишка, – обезоруживающе сказал он – и одна из моих целей – поразить вас обширностью наших разведданных относительно Звездного Королевства вообще и вас в частности, – Хонор удивленно подняла тонкую бровь, и он рассмеялся, – За долгие годы, миледи, мы, андерманцы, очень хорошо усвоили одну истину: неразумно держать в неведении потенциального союзника – да и врага – относительно способностей нашей разведки. Если люди, с которыми вам приходится иметь дело, понимают, что вы знаете больше, чем они думают, это значительно упрощает жизнь.
Хонор не смогла удержаться от смеха. Рядом с ней сидел человек, с удовольствием играющий в некую игру. В его настроении, несомненно, ощущалось легкое высокомерие, сознание своего высокого положения в имперской иерархии, но вместе с тем он отказывался воспринимать себя чересчур серьезно. Она понимала, что под видимой беззаботностью в нем скрыт железный характер, и знала, что он, как и сама она, предан своему долгу, но это не означало, что он не может получать от этого удовольствие. Без сомнения, он был чрезвычайно опасной личностью и при этом невероятно азартной, на редкость азартной, Хонор почти не приходилось сталкиваться с чем-то подобным.
– Считайте, что вы меня поразили, милорд, – криво усмехнувшись, ответила она Рабенштранге, – Уверяю вас, что мое следующее донесение Адмиралтейству представит способности вашей разведки в наилучшем виде.
– Превосходно! Ну вот, я уже выполнил добрую половину моей миссии, – Капитан Гунтерман покачал головой, словно пеняя, как наставник своему капризному подопечному, но Рабенштранге не обратил на это ни малейшего внимания и продолжал: – А еще я очень хотел познакомиться с вами, потому что знаю, что вы сделали для своей королевы. У вас блестящая карьера, миледи. Наши аналитики ожидают, что в ближайшие годы вы проявите себя еще лучше, и я думаю, что офицерам, находящимся на службе, никогда не помешает изучить характер друг друга, исходя из личных наблюдений.
А в этих словах Хонор почувствовала слабое, но вполне отчетливое предостережение. Радушие Рабенштранге ни в коей мере не уменьшилось, но Хонор поняла глубинный смысл фразы. Она не совсем разделяла оценку ее собственной значимости для КФМ, но соглашалась с андерманцем в главном. Независимо от роли – союзник ты или враг – знание человеческой личности, скрывающейся за именем любого офицера, неоценимо для любого командующего.
– И последнее – по списку, но не по значению, миледи. Вы собираетесь вести вашу эскадру в Силезию… – Теперь Рабенштранге, став совершенно серьезным, выпрямился на стуле, – В империи отлично понимают, какая критическая ситуация там сложилась, а сокращение обычного уровня военного присутствия вашего королевства, равно как и характер вашей миссии, явно свидетельствуют о том, насколько ваш флот занят войной против Народной Республики. Мой кузен хочет, чтобы я разъяснил вам (а через вас и вашему Адмиралтейству), что наши военные полностью поддерживают позицию наших дипломатов в отношении Конфедерации.
– И какова же эта позиция, милорд? – вежливо спросила Хонор, когда он сделал паузу.
– Как и ваше королевство, империя имеет серьезные интересы в Силезии, – спокойно ответил Рабенштранге. – Нет сомнения, что вас ввели в курс дела, да и я знаю, что вы прежде служили в том регионе, так что мне не надо скрывать тот факт, что мы рассматриваем большую часть пространства Конфедерации как жизненно важную для нашей собственной безопасности зону. Некоторые группировки в правительстве и во флоте всегда были сторонниками политики более активных силовых действий в регионе – скажем, оккупации, – а нынешний рост пиратской активности подбросил им аргументов. То, что силезское правительство находится в еще большем смятении, чем обычно, тоже играет им на руку. Тем не менее его величество приказал нам не предпринимать никаких действий там без предварительной консультации с вашим правительством. Он полностью сознает тяжелое положение вашего флота и также угрозу, которую Народная Республика представляет для Силезии, а следовательно, и для империи. Император не намерен скомпрометировать себя каким-либо действием, которое могло бы… отвлечь ваш флот от нынешней концентрации сил на фронте.
– Понимаю, – Хонор постаралась скрыть вздох облегчения.
Заявления Рабенштранге находились в полном соответствии с анализами министерства иностранных дел и Разведуправления Флота, но одно дело – мнение аналитиков, и совершенно другое – прямое официальное заявление. К тому же высокое положение Рабенштранге в имперской иерархии и во флоте делало его исключительно авторитетным оратором, а Андерманская империя славилась тем, что говорила то, что думала. Она могла порой просто отмалчиваться (один из самых эффективных способов до поры до времени скрывать свои замыслы), но когда она действительно заявляла о своих намерениях, это заявление не было пустым звуком.
Конечно, в некоторых щекотливых вопросах Рабенштранге явно не договаривал. Он не сказал, что империя намерена отказаться от своих перспективных целей в Силезии, подчеркнув только, что они не будут нагнетать ситуацию, пока Звездное Королевство сражается с хевенитами за само свое существование. Может, и был какой-то намек на то, что империя ожидает некоторой послевоенной свободы действий в обмен на нынешнюю сдержанность, однако Рабенштранге не упомянул об этом вслух. К счастью, эти вопросы лежали далеко за пределами компетенции Хонор.
– Я ценю вашу искренность, милорд, и, конечно, передам ваши слова моему командованию.
– Благодарю вас, миледи. Однако ко всем моим заверениям хочу добавить, что его величество желает поддержать вашу операцию. Наш торговый флот намного меньше вашего, но во избежание любого намека на вызывающее поведение мы несколько уменьшили наше присутствие в пространстве Конфедерации. В настоящее время мы ограничиваем количество эскортов для собственного судоходства и будем держать легковооруженные силы только в самых важных центральных системах. Естественно, ваш больший по размерам торговый флот подвергается большей опасности, чем наш, да и слишком далеко друг от друга раскиданы ваши корабли. Его величество поручил мне сказать, что в тех районах, где мы сохраняем присутствие Императорского Флота, нашим капитанам приказано обеспечивать защиту ваших судов, как своих собственных. Если ваше Адмиралтейство в свете этих приказов пожелает провести перегруппировку имеющихся формирований, мы будем присматривать за вашим тылом, пока вы будете заняты передислокацией. Мы также намерены зорко следить за тем, чтобы не допустить со стороны Народной Республики… э-э… раздувания огня. Если это случится, мы будем готовы оказать дипломатическое давление на действующее правительство Республики, чтобы оно отозвало свои подразделения. Естественно, мы не обещаем выйти за рамки дипломатических мер до тех пор, пока какой-нибудь хевенитский военный корабль не нападет на наше торговое судно, но мы сделаем все, что в наших силах.
Хонор прищурилась, услышав совершенно неожиданное великодушное предложение. Оно было оправданно, поскольку андерманцы также страдали от пиратов или любых других налетчиков в Силезии, как и Звездное Королевство, но последнее заявление почти равнялось неофициальному предложению о союзничестве.
– Я, конечно, передам выше по инстанциям и это заявление, – сказала она, и Рабенштранге кивнул.
– Наконец, миледи, что касается действий вашей собственной эскадры. Если я правильно понимаю, вам предоставлен широкий выбор опознавательных кодов для кораблей?
– Да, это так, милорд, – насторожившись, ответила Хонор.
Перенастройка опознавательного радиомаяка на военном корабле была сродни старой уловке с подъемом чужого флага. Она была признана законной военной хитростью большинством звездных наций и разрешена полудюжиной межзвездных соглашений, но Андерманская империя никогда их формально не принимала. Империя официально заявляла, что считает использование ее собственных опознавательных кодов кем-то еще враждебным и противоправным действием… что не удержало Разведуправление Флота от того, чтобы снабдить Хонор несколькими полными наборами андерманских кодов.
– Я так и думал, – пробормотал Рабенштранге, – и, конечно, рейдер действует в особых, более жестких условиях, чем обычный боевой корабль, – Он кивнул как бы самому себе, затем продолжил: – Его величество желает, чтобы я обеспечил вас опознавательным кодом, который позволит любому императорскому военному кораблю распознавать ваши суда. Тот же самый опознавательный код для вашей идентификации будет и у командующих наших космических станций, расположенных в Силезии. У нас их гораздо меньше, чем у вашего флота, но те, что имеются, будут готовы пополнить ваши запасы, обеспечить вас данными разведки, техническим обслуживанием и текущим ремонтом. По возможности они также предложат прямую военную поддержку, если придется иметь дело с доморощенными рейдерами. Кроме того, его величество попросил меня сообщить вам, что в настоящий момент наш флот будет… э-э… смотреть в другую сторону, если кому-то на ваших судах придется вдруг использовать андерманские коды.
– Милорд, – искренне сказала Хонор, – я и не рассчитывала на такую щедрую поддержку со стороны императора. Вы, вероятно, понимаете, насколько ценной может оказаться такая помощь, особенно для рейдеров. Уверяю вас, я отдаю себе отчет в ее значимости, и от своего имени, и от имени моей королевы я буду признательна, если вы передадите благодарность нашего королевства его величеству за подобное великодушие.
– Непременно, – ответил Рабенштранге и с грустной улыбкой снова откинулся на спинку стула, – Правда заключается в том, миледи, что ни одно из наших государств не хочет, чтобы ситуация в Силезии вышла из-под контроля. Без сомнения, в перспективе Конфедерация для нас – самое большее яблоко раздора. Лично я считаю, что если противостояние выльется когда-нибудь в открытые военные действия, это будет катастрофой для обеих наших стран. К сожалению, никто не может предсказать, к чему борьба амбиций и вполне законные требования безопасности могут привести межзвездные правительства, а я, как и вы, нахожусь на службе короне. Однако именно сейчас, в этот самый момент, здравый смысл говорит о том, что для выживания в борьбе с Народной Республикой Звездное Королевство Мантикора и Андерманская империя должны остаться дружественными державами. Его величество предпринял изложенные мною действия как самые веские аргументы, имеющиеся в его распоряжении, с помощью которых он может ясно заявить о своей позиции. Тот факт, что это позволяет мне оказать поддержку и помощь офицеру, чьи подвиги и боевые заслуги я уважаю, – просто благоприятный побочный эффект выполнения обязательств по этой позиции.
– Благодарю вас, милорд, – спокойно ответила Хонор.
– Не стоит благодарности, – Рабенштранге сделал еще один глоток вина, вздохнул и резко поднялся, – Ну, все! Хватит формальностей, миледи. Я пригласил вас на ужин, и мой повар особенно постарался в честь вашего визита. Если вы и, конечно, ваши гвардейцы, – добавил он с внезапной улыбкой, – составите компанию капитану Гунтерману, коммандеру Шенингер, коммандеру Хаузеру и мне, то мы сможем – как цивилизованные люди – насладиться плодами его усилий. А после этого будет достаточно времени для нудных военных совещаний.
Глава 12
– У Вас есть свободная минута, мэм?
Хонор, работавшая в центральном посту, оторвала взгляд от экрана компьютера. В проеме открытой двери стояли Раф Кардонес и лейтенант-коммандер Чу. Кардонес держал под мышкой планшет, а на плече главного инженера, дергая ушами и подрагивая усами, восседала его древесная кошка. По утомленному лицу Чу можно было понять, что он проводит фактически все свободное от сна время в аппаратной. Это означало, в свою очередь, что его кошка редко бывала на капитанском мостике. Теперь она с интересом поглядывала по сторонам красивыми зелеными глазами, и Нимиц, сидевший на спинке командирского кресла, тотчас навострил уши. Хонор жестом пригласила их войти и спрятала улыбку, почувствовав, что Нимиц приветствует Саманту. Древесные коты были совершенно равнодушны к человеческой сексуальности, и Хонор успокоилась, обнаружив, что даже при ее необычной связи с Нимицем любовные переживания кота не влияют на ее собственные гормоны. Конечно, при этом она воспринимала все, что чувствовали кот и Саманта, и ей вдруг стало интересно, что испытывал Нимиц, когда то же самое происходило между ней и Полом Тэнкерсли.
Хонор указала на стулья и, пока Кардонес и Чу усаживались, закрыла дверь. Кардонес положил на стол свой планшет, и она слегка улыбнулась, когда старпом, вздохнув, откинулся на спинку стула.
– Почему-то мне кажется, что вы оба что-то задумали, – вопросительно сказала она.
Кардонес коротко ухмыльнулся.
– Вероятно, потому что это правда, – ответил он. – Я…
Он замолчал, потому что Нимиц стек с кресла Хонор и, мягко ступая, молча пошел по столу. Саманта спрыгнула с плеча Чу навстречу Нимицу, и обе кошки сели лицом к лицу. Они внимательно глядели в глаза друг другу, почти соприкасаясь носами и помахивая кончиками пушистых хвостов.
Кардонес, пристально вглядевшись в них, через несколько секунд покачал головой.
– Приятно видеть, что хоть у кого-то все хорошо, – сказал он и, подняв бровь, повернулся к Чу, – У нее в каждом порту есть кот?
– Нет, – в низком голосе инженера, несмотря на очевидную усталость, слышались веселые нотки, – Она не настолько испорчена. Но она действительно умеет ладить с мужчинами, не правда ли?
Оба кота сосредоточились друг на друге, не обращая внимания на людей. Хонор слышала их низкое, почти инфразвуковое мурлыканье. Исходившее от обоих тихое урчание, сливаясь, превращалось в странную замысловатую мелодию. Чу бросил на Хонор изумленный, почти извиняющийся взгляд, а она в ответ беспомощно пожала плечами. В естественной среде молодые древесные коты часто устанавливали временные отношения, но взрослые особи были моногамны и выбирали себе пару на всю жизнь. Однако тот, кто приручал человека, почти не имел шансов найти постоянного партнера, и Хонор часто задавалась вопросом: происходит ли это потому, что избранные ими узы отдаляют их от собратьев, или же коты ставят на первое место отношения с людьми, потому что – так или иначе – отличаются от своих товарищей. Но она уже была свидетелем процесса ухаживания у древесных котов. Происходящее сейчас выглядело довольно серьезно и могло иметь… интересные последствия. Одинокие древесные коты были практически бесплодны, но состоявшиеся пары – это уже совершенно особый случай.
Однако что толку рассуждать. Все, что происходило между Самантой и Нимицем, касалось только их двоих. Именно эту истину не в состоянии понять большинство людей, которые упорно считают древесных котов простыми домашними животными. Это неправильное представление, вероятно, возникло из-за того, что люди почти всегда были ведущими партнерами в отношениях с древесными котами, но такое положение сложилось лишь потому, что коты, приручившие людей, приняли решение жить в человеческом обществе и признали необходимость соблюдать социальные правила – хотя некоторые из них и ставили шестилапых сфинксианцев в тупик. Коты полагались на людей не только в плане руководства поведением в обществе: они знали, что не могут полностью понять чудеса технической мысли человечества, которые были подчас смертельными. Но тот, кого принял древесный кот, знал, что они являются особыми личностями, с такими же правами и потребностью в личной свободе, как любой человек. Инициаторами возникновения эмпатического контакта всегда были коты, и бывали случаи, когда они разрывали узы, если человек пытался превратить кота в некую собственность. Это происходило очень редко, потому что древесные коты почти никогда не ошибались в выборе людей, но все-таки случалось.
Кардонес еще несколько секунд смотрел на кошек, улыбаясь и не вполне понимая значения того, что видит и слышит, затем прокашлялся и снова обратился к Хонор. Его улыбка исчезла, когда он положил руку на свой планшет.
– У нас с Гарри проблема, мэм.
– Какая же? – спокойно спросила Хонор.
– Эффективная работа команды, мэм, – ответил Чу, – Особенно инженерно-технической службы. Именно в этом мы все еще не соответствуем должному уровню.
– Ясно.
Хонор установила спинку кресла вертикально и покрутила в руке перо. Их так называемый «конвой» лишь месяц назад вышел из Нового Берлина и на следующей неделе должен был прибыть в Саксонию. Долгий путь предоставил ей достаточно времени, чтобы ознакомиться с новой командой. На самом деле она и без Чу знала, что эффективность работы его подразделения оставляет желать лучшего. Конечно, не только у него были проблемы, но именно его служба дольше всех остальных не могла довести свою подготовку до необходимого уровня. Однако Хонор стало легче оттого, что он сам завел об этом разговор. Она хотела, чтобы Кардонес дал Чу время, чтобы тот попробовал самостоятельно уладить дела в своем подразделении, но ей было любопытно посмотреть, как инженер отреагирует на отсутствие официального давления сверху. Некоторые офицеры попытались бы сделать вид, что проблемы не существует – до тех пор, пока старпом или капитан не вызвали бы их на ковер, и Хонор рада была увидеть, что Чу не пошел по этому пути.
– И вы знаете, почему это происходит? – спросила она, выдержав паузу.
Чу провел рукой по своим коротко остриженным волосам.
– Знаю, мэм. Проблема в том, что я не знаю, что мне с этим делать.
– Объясните, коммандер, – попросила Хонор, и он нахмурился.
– В сущности, вопрос сводится к тому, кому следует руководить, – начал он, затем делал паузу и глубоко вздохнул, – Прежде чем продолжить, мэм, я попрошу вас понять, что я не оправдываюсь. Если у вас есть какой-нибудь совет или предложение, я буду рад их услышать, но я понимаю, на ком лежит ответственность за работу инженерно-технической службы.
Он спокойно выдерживал взгляд Хонор до тех пор, пока она не кивнула, затем продолжил:
– Я сказал уже, что действительно нуждаюсь в совете, потому что, вообще-то говоря, я первый раз командую целым подразделением. Я хочу попытаться кое-что изменить в нем, но я не вполне уверен, что стоит это делать, не обсудив сначала с вами. И если я произведу такие изменения, боюсь, как бы это не оказалось противоречащим существующим правилам.
Хонор снова кивнула. Нимиц был слишком занят Самантой, и Хонор не могла проверить настроение инженера, но она и не нуждалась в подтверждении кота, чтобы удостовериться в искренности Чу. Подобно многим ее офицерам, он был слишком молод для своей должности и, как уже сам сказал, первый раз нес полную ответственность за свое подразделение. Чу ясно сознавал свою неопытность, и Хонор подозревала, что на самом деле он хочет, чтобы она не решила за него его проблемы, а сказала, что любая его идея будет одобрена.
– Итак, – заговорил он уже более спокойным тоном, – Как и во всех наших подразделениях, у меня много новичков, да и сам размер судна осложняет нам жизнь. Первый энергоблок убрали в центр корпуса, а второй оставили на прежнем месте, и мне требуется почти пятнадцать минут только для того, чтобы добраться от одного генератора до другого, а от них ужас как долго добираться до главного гипергенератора, импеллерных узлов и центральной системы аварийного контроля. В течение первых нескольких недель я потратил чертовски много времени, пытаясь, как челнок, сновать взад и вперед между раскиданными далеко друг от друга рабочими секциями, и мои помощники брали с меня пример. Я вполне уверен, что в первую очередь это было вызвано тем, что большинство моих людей – новобранцы, и если возникала какая-то проблема, я хотел им всем помочь. К сожалению, единственным моим реальным достижением оказалось то, что я пытался находиться во многих местах одновременно. Я был «бегущей мишенью», и когда неприятность действительно неожиданно возникала, я почти всегда оказывался не в том месте.
Он пожал плечами и, криво усмехнувшись, потер бровь.
– Но об этом мы уже позаботились. Я провел дополнительные линии связи к первому энергоблоку, и в нем мы поставили репитеры главных пультов управления вторым энергоблоком, а также гипергенератором. Это позволит мне лично контролировать их и при необходимости даст возможность видеть состояние всех блоков одновременно.
Хонор снова кивнула. Она знала, что Чу производил какие-то изменения, но не сознавала, что они были столь обширны. Однако она одобрила их и про себя отметила инициативу инженера. Люди, которые изо всех сил пытаются решить проблемы, вместо того чтобы сидеть сложа руки, к сожалению, встречаются не так уж часто.
– Больше всего меня сейчас беспокоит то, что я не вижу результата, которого ожидал от нововведений. Отчасти этого следовало ожидать, имея такое количество новобранцев, которые еще только знакомятся с рабочими местами. И я полагаю, потребуется еще больше времени, чтобы убрать у них из мозгов всякую школярскую чушь, потому что у нас слишком мало опытных наставников для их обучения. Но другое объяснение – это личности «опытных» людей. Честно говоря, меня крайне беспокоят несколько неприятных типов, мэм.
Хонор уже не опиралась на спинку кресла и, подавшись вперед, сложила на столе руки. До сих пор (благодаря, конечно, Салли МакБрайд) на «Пилигриме» было не так уж много проблем с дисциплиной к которым Хонор была почти готова. Боцман не из тех, кто согласится терпеть вздорные выходки, и Хонор была практически уверена, что некоторые проблемы с персоналом Салли уладила с помощью средств, не предусмотренных уставом. Как капитан «Пилигрима» Хонор мирилась с этим, но, похоже, у Чу не все шло гладко. И она виновато подумала, что сознательно пошла на то, чтобы с лихвой обеспечить офицеров своего корабля потенциальными возмутителями спокойствия.
– У меня почти дюжина воистину «тяжелых случаев», – сказал Чу, – Двое из них составляют особую проблему. У них есть знания и опыт, необходимые для работы, но они просто смутьяны. Они сидят без дела, если никто ежеминутно не стоит у них над душой, и заставляют новичков вести себя точно так же. Я не могу понизить их в звании, потому что ниже просто некуда – они и так докатились до самого дна.
– Вы хотите списать их с корабля? – спокойно спросила Хонор.
– Мэм, ничего лучшего и пожелать нельзя, – искренне сказал Чу, – но я думаю, что это было бы неправильным шагом. Что я должен сделать – так это выщипать им все перья и воткнуть в их ленивые задницы. А потом убедиться, что все в подробностях знают о том, что я с ними сделал.
– Понятно, – Хонор согласно кивнула, довольная ответом Чу.
– Но это еще не все. Некоторые из моих старшин не справляются со своими обязанностями. Мои трудновоспитуемые очень осторожны, они не пытаются нагадить в тот момент, когда поблизости находится офицер, но записи в вахтенном журнале говорят о том, что они устраивают одну неприятность за другой, когда нас там нет. Хуже всего обстоят дела в первом импеллерном отсеке: начальник первой вахты не имеет решимости осадить нарушителей спокойствия без поддержки офицера, и в третьей вахте сложилась почти такая же скверная ситуация… – инженер сделал паузу и покачал головой. – В некотором смысле, я понимаю, чего боятся упомянутые начальники, – признался он, – Инженерно-техническая служба может быть очень опасным местом, и, если говорить честно, я думаю, что те двое, о которых я говорил, способны устроить «несчастный случай» почти любому, кто наложит на них взыскание.
Хонор, работавшая в центральном посту, оторвала взгляд от экрана компьютера. В проеме открытой двери стояли Раф Кардонес и лейтенант-коммандер Чу. Кардонес держал под мышкой планшет, а на плече главного инженера, дергая ушами и подрагивая усами, восседала его древесная кошка. По утомленному лицу Чу можно было понять, что он проводит фактически все свободное от сна время в аппаратной. Это означало, в свою очередь, что его кошка редко бывала на капитанском мостике. Теперь она с интересом поглядывала по сторонам красивыми зелеными глазами, и Нимиц, сидевший на спинке командирского кресла, тотчас навострил уши. Хонор жестом пригласила их войти и спрятала улыбку, почувствовав, что Нимиц приветствует Саманту. Древесные коты были совершенно равнодушны к человеческой сексуальности, и Хонор успокоилась, обнаружив, что даже при ее необычной связи с Нимицем любовные переживания кота не влияют на ее собственные гормоны. Конечно, при этом она воспринимала все, что чувствовали кот и Саманта, и ей вдруг стало интересно, что испытывал Нимиц, когда то же самое происходило между ней и Полом Тэнкерсли.
Хонор указала на стулья и, пока Кардонес и Чу усаживались, закрыла дверь. Кардонес положил на стол свой планшет, и она слегка улыбнулась, когда старпом, вздохнув, откинулся на спинку стула.
– Почему-то мне кажется, что вы оба что-то задумали, – вопросительно сказала она.
Кардонес коротко ухмыльнулся.
– Вероятно, потому что это правда, – ответил он. – Я…
Он замолчал, потому что Нимиц стек с кресла Хонор и, мягко ступая, молча пошел по столу. Саманта спрыгнула с плеча Чу навстречу Нимицу, и обе кошки сели лицом к лицу. Они внимательно глядели в глаза друг другу, почти соприкасаясь носами и помахивая кончиками пушистых хвостов.
Кардонес, пристально вглядевшись в них, через несколько секунд покачал головой.
– Приятно видеть, что хоть у кого-то все хорошо, – сказал он и, подняв бровь, повернулся к Чу, – У нее в каждом порту есть кот?
– Нет, – в низком голосе инженера, несмотря на очевидную усталость, слышались веселые нотки, – Она не настолько испорчена. Но она действительно умеет ладить с мужчинами, не правда ли?
Оба кота сосредоточились друг на друге, не обращая внимания на людей. Хонор слышала их низкое, почти инфразвуковое мурлыканье. Исходившее от обоих тихое урчание, сливаясь, превращалось в странную замысловатую мелодию. Чу бросил на Хонор изумленный, почти извиняющийся взгляд, а она в ответ беспомощно пожала плечами. В естественной среде молодые древесные коты часто устанавливали временные отношения, но взрослые особи были моногамны и выбирали себе пару на всю жизнь. Однако тот, кто приручал человека, почти не имел шансов найти постоянного партнера, и Хонор часто задавалась вопросом: происходит ли это потому, что избранные ими узы отдаляют их от собратьев, или же коты ставят на первое место отношения с людьми, потому что – так или иначе – отличаются от своих товарищей. Но она уже была свидетелем процесса ухаживания у древесных котов. Происходящее сейчас выглядело довольно серьезно и могло иметь… интересные последствия. Одинокие древесные коты были практически бесплодны, но состоявшиеся пары – это уже совершенно особый случай.
Однако что толку рассуждать. Все, что происходило между Самантой и Нимицем, касалось только их двоих. Именно эту истину не в состоянии понять большинство людей, которые упорно считают древесных котов простыми домашними животными. Это неправильное представление, вероятно, возникло из-за того, что люди почти всегда были ведущими партнерами в отношениях с древесными котами, но такое положение сложилось лишь потому, что коты, приручившие людей, приняли решение жить в человеческом обществе и признали необходимость соблюдать социальные правила – хотя некоторые из них и ставили шестилапых сфинксианцев в тупик. Коты полагались на людей не только в плане руководства поведением в обществе: они знали, что не могут полностью понять чудеса технической мысли человечества, которые были подчас смертельными. Но тот, кого принял древесный кот, знал, что они являются особыми личностями, с такими же правами и потребностью в личной свободе, как любой человек. Инициаторами возникновения эмпатического контакта всегда были коты, и бывали случаи, когда они разрывали узы, если человек пытался превратить кота в некую собственность. Это происходило очень редко, потому что древесные коты почти никогда не ошибались в выборе людей, но все-таки случалось.
Кардонес еще несколько секунд смотрел на кошек, улыбаясь и не вполне понимая значения того, что видит и слышит, затем прокашлялся и снова обратился к Хонор. Его улыбка исчезла, когда он положил руку на свой планшет.
– У нас с Гарри проблема, мэм.
– Какая же? – спокойно спросила Хонор.
– Эффективная работа команды, мэм, – ответил Чу, – Особенно инженерно-технической службы. Именно в этом мы все еще не соответствуем должному уровню.
– Ясно.
Хонор установила спинку кресла вертикально и покрутила в руке перо. Их так называемый «конвой» лишь месяц назад вышел из Нового Берлина и на следующей неделе должен был прибыть в Саксонию. Долгий путь предоставил ей достаточно времени, чтобы ознакомиться с новой командой. На самом деле она и без Чу знала, что эффективность работы его подразделения оставляет желать лучшего. Конечно, не только у него были проблемы, но именно его служба дольше всех остальных не могла довести свою подготовку до необходимого уровня. Однако Хонор стало легче оттого, что он сам завел об этом разговор. Она хотела, чтобы Кардонес дал Чу время, чтобы тот попробовал самостоятельно уладить дела в своем подразделении, но ей было любопытно посмотреть, как инженер отреагирует на отсутствие официального давления сверху. Некоторые офицеры попытались бы сделать вид, что проблемы не существует – до тех пор, пока старпом или капитан не вызвали бы их на ковер, и Хонор рада была увидеть, что Чу не пошел по этому пути.
– И вы знаете, почему это происходит? – спросила она, выдержав паузу.
Чу провел рукой по своим коротко остриженным волосам.
– Знаю, мэм. Проблема в том, что я не знаю, что мне с этим делать.
– Объясните, коммандер, – попросила Хонор, и он нахмурился.
– В сущности, вопрос сводится к тому, кому следует руководить, – начал он, затем делал паузу и глубоко вздохнул, – Прежде чем продолжить, мэм, я попрошу вас понять, что я не оправдываюсь. Если у вас есть какой-нибудь совет или предложение, я буду рад их услышать, но я понимаю, на ком лежит ответственность за работу инженерно-технической службы.
Он спокойно выдерживал взгляд Хонор до тех пор, пока она не кивнула, затем продолжил:
– Я сказал уже, что действительно нуждаюсь в совете, потому что, вообще-то говоря, я первый раз командую целым подразделением. Я хочу попытаться кое-что изменить в нем, но я не вполне уверен, что стоит это делать, не обсудив сначала с вами. И если я произведу такие изменения, боюсь, как бы это не оказалось противоречащим существующим правилам.
Хонор снова кивнула. Нимиц был слишком занят Самантой, и Хонор не могла проверить настроение инженера, но она и не нуждалась в подтверждении кота, чтобы удостовериться в искренности Чу. Подобно многим ее офицерам, он был слишком молод для своей должности и, как уже сам сказал, первый раз нес полную ответственность за свое подразделение. Чу ясно сознавал свою неопытность, и Хонор подозревала, что на самом деле он хочет, чтобы она не решила за него его проблемы, а сказала, что любая его идея будет одобрена.
– Итак, – заговорил он уже более спокойным тоном, – Как и во всех наших подразделениях, у меня много новичков, да и сам размер судна осложняет нам жизнь. Первый энергоблок убрали в центр корпуса, а второй оставили на прежнем месте, и мне требуется почти пятнадцать минут только для того, чтобы добраться от одного генератора до другого, а от них ужас как долго добираться до главного гипергенератора, импеллерных узлов и центральной системы аварийного контроля. В течение первых нескольких недель я потратил чертовски много времени, пытаясь, как челнок, сновать взад и вперед между раскиданными далеко друг от друга рабочими секциями, и мои помощники брали с меня пример. Я вполне уверен, что в первую очередь это было вызвано тем, что большинство моих людей – новобранцы, и если возникала какая-то проблема, я хотел им всем помочь. К сожалению, единственным моим реальным достижением оказалось то, что я пытался находиться во многих местах одновременно. Я был «бегущей мишенью», и когда неприятность действительно неожиданно возникала, я почти всегда оказывался не в том месте.
Он пожал плечами и, криво усмехнувшись, потер бровь.
– Но об этом мы уже позаботились. Я провел дополнительные линии связи к первому энергоблоку, и в нем мы поставили репитеры главных пультов управления вторым энергоблоком, а также гипергенератором. Это позволит мне лично контролировать их и при необходимости даст возможность видеть состояние всех блоков одновременно.
Хонор снова кивнула. Она знала, что Чу производил какие-то изменения, но не сознавала, что они были столь обширны. Однако она одобрила их и про себя отметила инициативу инженера. Люди, которые изо всех сил пытаются решить проблемы, вместо того чтобы сидеть сложа руки, к сожалению, встречаются не так уж часто.
– Больше всего меня сейчас беспокоит то, что я не вижу результата, которого ожидал от нововведений. Отчасти этого следовало ожидать, имея такое количество новобранцев, которые еще только знакомятся с рабочими местами. И я полагаю, потребуется еще больше времени, чтобы убрать у них из мозгов всякую школярскую чушь, потому что у нас слишком мало опытных наставников для их обучения. Но другое объяснение – это личности «опытных» людей. Честно говоря, меня крайне беспокоят несколько неприятных типов, мэм.
Хонор уже не опиралась на спинку кресла и, подавшись вперед, сложила на столе руки. До сих пор (благодаря, конечно, Салли МакБрайд) на «Пилигриме» было не так уж много проблем с дисциплиной к которым Хонор была почти готова. Боцман не из тех, кто согласится терпеть вздорные выходки, и Хонор была практически уверена, что некоторые проблемы с персоналом Салли уладила с помощью средств, не предусмотренных уставом. Как капитан «Пилигрима» Хонор мирилась с этим, но, похоже, у Чу не все шло гладко. И она виновато подумала, что сознательно пошла на то, чтобы с лихвой обеспечить офицеров своего корабля потенциальными возмутителями спокойствия.
– У меня почти дюжина воистину «тяжелых случаев», – сказал Чу, – Двое из них составляют особую проблему. У них есть знания и опыт, необходимые для работы, но они просто смутьяны. Они сидят без дела, если никто ежеминутно не стоит у них над душой, и заставляют новичков вести себя точно так же. Я не могу понизить их в звании, потому что ниже просто некуда – они и так докатились до самого дна.
– Вы хотите списать их с корабля? – спокойно спросила Хонор.
– Мэм, ничего лучшего и пожелать нельзя, – искренне сказал Чу, – но я думаю, что это было бы неправильным шагом. Что я должен сделать – так это выщипать им все перья и воткнуть в их ленивые задницы. А потом убедиться, что все в подробностях знают о том, что я с ними сделал.
– Понятно, – Хонор согласно кивнула, довольная ответом Чу.
– Но это еще не все. Некоторые из моих старшин не справляются со своими обязанностями. Мои трудновоспитуемые очень осторожны, они не пытаются нагадить в тот момент, когда поблизости находится офицер, но записи в вахтенном журнале говорят о том, что они устраивают одну неприятность за другой, когда нас там нет. Хуже всего обстоят дела в первом импеллерном отсеке: начальник первой вахты не имеет решимости осадить нарушителей спокойствия без поддержки офицера, и в третьей вахте сложилась почти такая же скверная ситуация… – инженер сделал паузу и покачал головой. – В некотором смысле, я понимаю, чего боятся упомянутые начальники, – признался он, – Инженерно-техническая служба может быть очень опасным местом, и, если говорить честно, я думаю, что те двое, о которых я говорил, способны устроить «несчастный случай» почти любому, кто наложит на них взыскание.