Вебер Дэвид Марк. Меж двух огней (Хонор Харрингтон - 6)

   - А не широко ты раскрываешь свой дурацкий рот? - зло сказал он. - Надо бы тебе его заткнуть!
   - Я просто сказал то, что думаю, Штайлман. - Обри старался говорить спокойно, внимательно наблюдая за громилой. - Конечно, все остальные тоже думают об этом, не так ли? И когда Шоуфорт или Каултер расколются, а они расколются, Штайлман, - все узнают, что так все и было. А еще они узнают, что большому ублюдку Рэнди Штайлману не хватило духу самому разделаться женщиной. В чем дело, Штайлман? Испугался, что она надерет тебе задницу, как боцман когда-то?
   Штайлман уже не был бледным. От гнева он побелел как бумага, им овладело страстное желание уничтожить этого несносного маленького поганца. Он был слишком разгневан, чтобы думать о множестве свидетелей вокруг. Но даже если он и отдавал себе в этом отчет, возможно это уже не имело для него значения. Его ярость была слишком глубока, слишком горяча для того, чтобы вспомнить, что он планировал поймать Обри наедине. Что он собирался выждать время и заставить мерзавца хныкать и ползать на коленях. Теперь он хотел только одного - стереть его в порошок, но ему и в голову не приходило, что его умышленно подстрекали к драке.
   Ал Стеннис с ужасом наблюдал за происходящим. В отличие от Штайлмана, он еще мог соображать - и понимал, что произойдет, если Штайлман нападет первым. Обри не произвел ни одного угрожающего движения, даже словами не выразил никакой угрозы. Если Штайлман изобьет его перед всеми этими свидетелями, да еще после предупреждений, которые он получил, он отправится на гауптвахту и останется там до конца операции, а это могло легко привести к провалу всего плана побега, особенно теперь, когда Шоуфорт и Каултер уже под подозрением. Стеннис понимал это, но ничего не мог поделать. Он просто сидел с отвисшей челюстью и смотрел, как их план разваливается на куски.
   Рэнди Штайлман взревел от ярости и, зверски скривившись, ринулся вперед. Его пальцы потянулись к горлу Обри, чтобы разорвать, задушить... как вдруг он вскрикнул от боли, поскольку точно рассчитанный удар ногой пришелся ему прямо в живот. Он отлетел назад, опрокинув два пустых стула, и упал на колени. Справился с дыханием и впился взглядом в худенького старшину, не в силах поверить в то, что произошло. Потом он замахал руками, отшвырнул от себя стулья и снова ринулся на Обри, на этот раз прямо с колен.
   Молниеносный удар Вундермана угодил Штайлману в лицо еще до того, как тот поднялся. Энерготехник снова упал, взвыв от боли, потому что у него сломался нос и вылетели два передних зуба. Он выплюнул зубы и кровь, посмотрел на них в удивлении и ярости, а Илюшин, не выдержав, тоже взревел и рванулся к Обри. Но это движение закончилось так же внезапно, как и началось: он замер, задыхаясь от боли, поскольку его шею охватил стальной зажим. Одну его руку завели за спину так, что она тыльной стороной ладони оказалась прижатой к его же лопатке, чье-то колено уперлось ему в спину, и глубокий, холодный голос загремел у него над ухом.
   - А ты держись подальше от них, дорогой, - мягко, почти нежно сказал Горацио Харкнесс, - или я сломаю твою долбаную спину, понял?
   Илюшин побледнел, выгибаясь от боли в локте и плече. Как и Штайлман, он был хулиганом и садистом, но не кретином... и он знал репутацию Харкнесса.
   Никто не обратил внимания на Илюшина с Харкнессом. Все глаза были устремлены на Штайлмана и Обри. Энерготехник снова поднялся на ноги. Лицо его было испачкано кровью из носа и разбитого рта. Он встряхнулся и провёл тыльной стороной ладони по подбородку.
   - Сейчас ты подохнешь, сопляк! - свирепо сказал он. - Я оторву тебе голову и сломаю тебе шею!
   - Валяй, - сказал Обри.
   Он чувствовал, что сердце его бешено колотится, глаза заливал пот. Он боялся, поскольку знал, как ужасно все это может закончиться, но он уже был неподвластен своему страху. Он использовал свой страх как учили его Харкнесс и ганни Хэллоуэлл: позволяя обострить реакции, но не разрешая управлять собой. Он был сосредоточен так, как никогда не светило Рэнди Штайлману, и ждал следующей атаки противника.
   На этот раз Штайлман подступал более осторожно. Держа сжатый правый кулак у корпуса, левую руку он вытянул, собираясь схватить и притянуть Обри поближе.
   Но несмотря на то, что уже произошло, осторожность была слишком тонкой уздой для его гнева. Он не знал, не понимал, насколько изменился Обри, и его ум не поспевал за эмоциями. Он уже пострадал, но он был уверен в своей физической силе и даже не представлял себе что может проиграть. Этого просто не могло быть. Сопляку всего лишь повезло, вот и все, и Штайлман помнил как он запугал Обри во время их первой встречи, а во второй раз жестоко избил его, когда подкараулил одного. Штайлман знал (не думал, а именно знал), что может разнести этого маленького ублюдка в клочья, и где-то глубоко в его глотке родился свирепый рык, предвещающий расправу.
   Обри не стал мешать его атаке, но у него самого уже не было ни страха, ни сомнений. Он помнил все, чему научил его Хэллоуэлл, и понимал, что, если он позволит, Штайлман сотрет его в порошок, несмотря на полученные травмы. Но он также помнил, как Хэллоуэлл велел ему действовать, и когда он шагнул навстречу противнику, его глаза были холодны. Правая рука его, словно рапира, слегка отвела наружу и вниз левую руку Штайлмана - и тут огромный кулак энерготехника полетел ему в голову, грозя сокрушительным ударом. Огромная мощь была в том кулаке, но левая рука Обри мягко проскользнула под запястьем Штайлмана, отклонив удар в сторону, а правая продолжала двигаться вперед, и Штайлман уже не мог ни остановиться, ни увернуться. Пальцы Обри обхватили его затылок, последовал резкий рывок, и энерготехник по инерции полетел лицом вниз - на подставленное колено Обри.
   Штайлман откатился назад, вопя от боли, и закрыл лицо руками. Раздались четкие шаги, в столовой внезапно появились два морских пехотинца с черными нарукавными повязками корабельной полиции, но поднятая рука Салли МакБрайд остановила их. Не сказав ни слова, оба тотчас остановились, и глаза их засветились от удовольствия, когда они поняли, что происходит.
   Руки Штайлмана все еще закрывали лицо, сделав его слепым и уязвимым. Обри припал на колено и ужасным апперкотом ударил его в пах. Удар шел издалека, от правой икры Обри, и звук, который издал Штайлман на этот раз, не был криком. Это был звук животной агонии. Штайлмана согнуло вперед, он отнял руки от лица и схватился за пах, и тогда Обри ребром левой ладони, как топором, ударил в его правую скулу. Голова Штайлмана резко дернулась в сторону, глаза широко открылись от недоверия и ужасной боли, и он взвыл еще раз, когда точно рассчитанный удар ногой обрушился на его правое колено.
   Коленная чашечка тотчас сломалась, и Штайлман грохнулся на палубу, громко и пронзительно крича, его нога согнулась назад под невозможным углом. Он даже не дотронулся до маленького ублюдка! Даже сквозь агонию эта мысль, как яд, сжигала его мозг. Сопляк не только побил его, он уничтожил его, и сделал это с невероятной легкостью!
   - Это за меня и за Джинджер Льюис, - сказал Обри Вундерман, отступив от человека, которого когда-то боялся.
   МакБрайд наконец подала знак морским пехотинцам приступить к делу.
   - Я надеюсь, козел, что тебе понравилось, - закончил Обри холодно сквозь мучительные рыдания энерготехника. - Как мне, например.
   Глава 35
   Вундерман ждал, когда его вызовут к капитану; рядом с ним стояла капрал морской пехоты с бледным лицом. Обри хорошо знал ее - они с капралом Слэттери часто боролись в спарринге, но ее официальное выражение лица ничего не говорило ему о его судьбе. Единственной хорошей новостью, помимо той, что Джинджер очень быстро оправлялась после сурового испытания, было то, что его ожидал "всего лишь" Капитанский суд, а не официальный трибунал. Самое тяжелое наказание, которое мог назначить Капитанский суд, - заключение на гауптвахту на срок до сорока пяти дней за правонарушение и понижение в должности максимум на три ранга. Конечно, не считая лишения статуса исполняющего обязанности старшины. Капитан могла сделать это в любой удобный для нее момент и попросту ободрать с него все выслуженные лычки.
   Так скорее всего и будет, подумал Обри. Драка на борту судна была серьезным нарушением, но флот давно научился справляться с ними "в своем кругу", не привлекая "тяжелую артиллерию". Другое дело - нанесение телесных повреждений члену своей команды, а колено Рэнди Штайлмана требовало хирургической операции для восстановления. А это уже тянет на трибунал, долгое тюремное заключение или даже увольнение с лишением всех прав и привилегий.
   С нашивками уж точно придется распроститься. Это было самое лучшее, на что он мог надеяться... но дело того стоило. Теперь, когда прошел накал эмоций после драки, воспоминание о том, как хрустнуло колено Штайлмана, вызывало у Обри весьма неприятные ощущения. Его даже замутило. Несмотря на все, чему научили его главстаршина Харкнесс и ганни Хэллоуэлл, до его сознания действительно не доходил тот факт, что он может причинить кому-то такой вред. Все же потрясение и неприятные ощущения никак не могли подавить холодное удовлетворение. Штайлман крепко задолжал ему - и не только ему.
   Но он все же не испытывал радости в ожидании встречи со шкипером.
   * * *
   Хонор Харрингтон прямо и строго сидела за своим рабочим столом. Начальник дисциплинарной комиссии привел и поставил перед ней Рэнди Штайлмана. Энерготехник был в униформе, а не в своем обычном рабочем комбинезоне, но вид его был ужасен. Покалеченная нога в гипсе при каждом неуклюжем шаге широко вымахивала в сторону, а глаза смотрели сквозь узкие фиолетовые щели по обе стороны багровой бесформенной шишки, которая некогда была его носом. Между такими же раздутыми губами виднелись обломки зубов, а скула была сплошь покрыта багрово-синим синяком. Хонор не раз видела следы физического насилия, но ей редко попадались люди, избитые так жестоко, как стоящий перед ней человек, и она не позволила своим каменно-бесстрастным глазам выдать чувство удовлетворения.
   - Головной убор снять! - гаркнул Томас.
   Штайлман, стянув с головы берет, с трудом изобразил некое подобие стойки "смирно". Он пытался придать себе вызывающий вид, но Хонор заметила страх на его лице и понурые плечи. И это не только потому, что его избили, подумала она и перевела взгляд на Салли МакБрайд.
   - Обвинения? - спросила она.
   МакБрайд сделала вид, что очень внимательно изучает экран планшета.
   - Заключенный обвиняется по статье тридцать четвертой, - сказала она решительным голосом. - Брань, оскорбления и угрозы в адрес члена своей команды. По статье тридцать пятой - нападение на члена своей команды, по статье девятнадцатой... - ее голос стал холоднее - преступный сговор с целью дезертировать во время войны, и по статье девяностой - преступный сговор с целью совершения убийства.
   Глаза Штайлмана вспыхнули, когда он услышал третье обвинение, и потемнели, когда прозвучало четвертое. Хонор посмотрела на Рафа Кардонеса:
   - Вы произвели расследование по поводу этих обвинений, мистер Кардонес?
   - Так точно, капитан, - официальным тоном ответил старпом. - Я опросил всех свидетелей инцидента в столовой, и все показания поддерживают первые два обвинения. Исходя из новых свидетельских показаний техника-электронщика Шоуфорт и техника систем жизнеобеспечения Стенниса, а также улик, найденных в каюте заключенного и в аварийно-спасательной капсуле сто восемьдесят четыре, я полагаю, что для поддержки двух последних обвинений также имеется убедительное основание.
   - Ваши предложения?
   - Отбывание наказания на борту судна по первым двум обвинениям, а по возвращении на первую же космическую станцию флота созвать официальный трибунал по поводу двух последних, - сказал Кардонес.
   Хонор заметила, как побледнел Штайлман. По девятнадцатой или девяностой статье его могут расстрелять - и он знал это. Хонор считала, что от расстрела он может отвертеться, поскольку на самом деле ему не удалось ни дезертировать, ни убить Джинджер Льюис, - но даже в самом лучшем случае Рэнди Штайлман состарится задолго до того, как выйдет из тюрьмы.
   Было принято разрешать обвиняемому сказать речь в свою защиту, но на этот раз в предоставлении последнего слова не было никакого смысла, и все присутствующие в капитанской каюте понимали это. Кроме того, - холодно подумала Хонор, - ей не хочется, чтобы слова этого человека загрязняли воздух, которым ей приходилось дышать.
   - Очень хорошо, - сказала она и кивнула Томасу.
   - Заключенный, смирр-наа! - рявкнул уоррент-офицер. Штайлман постарался расправить плечи.
   - По статье тридцать четвертой - сорок пять суток строгого тюремного заключения на основном рационе, - холодно сказала Хонор. - По статье тридцать пятой - сорок пять суток строгого тюремного заключения на основном рационе. Приговоры исполняются путем сложения сроков. По обвинению в совершении преступлений, предусмотренных статьями девятнадцатой и девяностой, заключенный будет находиться в тюремном заключении до тех пор, пока не будет передан под стражу на первой же космической станции флота для проведения суда военного трибунала. Проследите за этим, начальник дисциплинарной комиссии.
   - Слушаюсь, мэм!
   Штайлман обмяк, хотел что-то сказать, но ему так и не удалось выговорить ни слова.
   - Заключенный, головной убор надеть! - рявкнул Томас.
   Штайлман дернулся и трясущимися руками натянул берет на голову.
   - Кругом! - рубанул Томас.
   Энерготехник повернулся и, не сказав ни слова, неуклюже потащился к выходу, волоча ногу.
   Дверь открылась, и Обри с тревогой взглянул на появившегося в дверном проеме начальника дисциплинарной комиссии Томаса. Его лицо было бесстрастным, как и у капрала Слэттери. Он повелительно дернул головой, и Обри поднялся. Прошел за Томасом до конца коридора и глубоко вздохнул, когда показалась дверь в каюту капитана. Одетый в зеленую униформу охранник, повернув в его сторону голову, спокойно осмотрел обоих и нажал кнопку. Обри прошел в открывшуюся дверь и встал перед столом капитана.
   - Головной убор снять! - скомандовал Томас. Обри стащил свой берет, спрятал его под мышкой и встав по стойке "смирно", отсалютовал, как на параде.
   - Обвинения? - спросила леди Харрингтон боцмана резким официальным тоном.
   - Заключенный обвиняется по статье тридцать шестой - драка с членом своей команды при отягчающих обстоятельствах, - так же резко сказала боцман.
   - Ясно.
   Капитан некоторое время разглядывала Обри холодными карими глазами.
   - Это очень серьезное нарушение, - сказала она и повернулась к коммандеру Кардонесу.
   - Вы провели расследование по поводу обвинения, мистер Кардонес?
   - Так точно, капитан. Я опросил всех свидетелей инцидента. Все они сходятся во мнении, что заключенный намеренно искал ссоры с энерготехником третьего разряда Штайлманом и обвинил его в попытке убить главстаршину Льюис. За этим последовала драка, в ходе которой Штайлман первым попытался нанести удар. Исполняющий обязанности старшины Вундерман защищался и по ходу драки методично избил энерготехника Штайлмана, выбив несколько зубов, сломав ему нос, челюсть и коленную чашечку, причем для восстановления последней требуется хирургическое вмешательство.
   - Насколько я понимаю, это и есть "отягчающие обстоятельства"? спросила капитан.
   - Да, мэм. Особенно колено. Все свидетели единодушно заявляют, что энерготехник Штайлман уже был практически выведен из строя и что пинок по колену был специально предназначен для того воздействия, которое он и произвел.
   - Ясно.
   Капитан снова обратила на Обри пристальный, как у василиска, взгляд и откинулась на спинку кресла. Древесный кот на насесте над ее столом тоже очень внимательно, навострив уши, рассматривал юношу зелеными глазами. Капитан наставила на Обри палец.
   - Вы действительно искали ссоры с энерготехником Штайлманом?
   - Да, мэм, искал, - ответил Обри как можно отчетливее.
   - Вы допускали когда-нибудь оскорбления или угрозы в его адрес?
   - Нет, мэм, - сказал Обри и задумался. - М-м, ну разве что в самом конце, мэм. Я действительно назвал его "козлом", - признался он и густо покраснел.
   Губы капитана на мгновение дрогнули, но Обри сказал себе, что это, должно быть, ему показалось.
   - Ясно. И вы намеренно сломали ему нос, челюсть, зубы и колено?
   - Большую часть из перечисленного - чисто случайно, мэм. Кроме колена... - Обри стоял очень прямо, пристально глядя в точку на пять сантиметров выше ее головы. - Я полагаю, что я действительно сделал это нарочно, мэм, - спокойно сказал он.
   - Ясно, - повторила Хонор и посмотрела на старпома. - Каковы ваши рекомендации, мистер Кардонес?
   - Это очень серьезное признание, капитан, - сказал коммандер. - Мы не можем допустить, чтобы наши люди сплошь и рядом преднамеренно ломали друг другу кости. С другой стороны, заключенный впервые допустил нарушение, так что я думаю, что ему может быть оказано некоторое снисхождение.
   Капитан глубокомысленно кивнула и в полной тишине целую минуту пристально разглядывала Обри. Он старался стоять совершенно неподвижно в ожидании момента, когда она объявит его участь.
   - Старпом прав, Вундерман, - сказала она наконец. - Самозащита от нападения - это одно, а преднамеренная провокация драки с членом экипажа и нанесение тяжелой травмы - уже совсем другое дело. Вы согласны?
   - Так точно, мэм, - решительно сказал Обри.
   - Я рада, что вы согласны, Вундерман. Я надеюсь, что это послужит вам уроком и вы никогда больше не предстанете ни передо мной, ни перед любым другим капитаном, по подобному обвинению.
   Она подождала, пока до него дойдет смысл сказанного, затем решительно продолжила:
   - Вы готовы отвечать за последствия?
   - Так точно, мэм, - снова сказал Обри.
   - Очень хорошо. По статье тридцать пятой, с учетом отягчающих обстоятельств, заключенный приговаривается к заключению в каюте сроком на одни сутки и штрафу в размере недельного жалованья. Дело объявляется закрытым.
   Обри заморгал и вытаращил глаза на капитана, не в силах поверить. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но какой-то еле заметный огонек блеснул в глазах, которые так и остались холодными. Он не знал, полагается ли что-то говорить, но тут ему на помощь пришел начальник дисциплинарной комиссии.
   - Заключенный, головной убор надеть! - рявкнул он, и спина Обри автоматически выпрямилась, а руки рванулись к голове. - Кру-гом! скомандовал Томас.
   Обри повернулся и покорно вышел, чтобы отбыть заключение в каюте.
   * * *
   - Вы видели лицо Вундермана? - спросил Кардонес, когда ушла боцман.
   Хонор улыбнулась.
   - Я думаю, что он ожидал, что на него рухнет планета, - ответила она.
   - И ведь могла бы, - усмехнулся Кардонес. - Я бы сказал, что именно вы внушили ему страх Божий - а то и не совсем Божий, шкипер!
   - На него столько всего навалилось, что это уже не так пугает его. И с коленом он все-таки перестарался. С другой стороны, Штайлман понес совершенно заслуженное наказание, и я рада, что именно Вундерман выдал ему сполна. Ему надо было научиться постоять за себя.
   - И он действительно научился. Но я думаю, у него не будет больше никаких неприятностей, после того как он отметелил Штайлмана.
   - Правильно. И если бы, благодаря ему, Штайлмана не оказался под арестом, Шоуфорт и Стеннис, возможно, не раскололись бы о задуманном дезертирстве или о диверсии Каултера с ДДД Льюис, - сказала Хонор намного более серьезным тоном. - В целом, я думаю, что он всем нам оказал услугу.
   - Точно, - подтвердил Кардонес. - Мне только жаль,что все это так долго тянулось и что за это время Льюис чуть не убили.
   Хонор медленно кивнула, откинулась на спинку кресла и забросила ноги на стол, а Нимиц спустился вниз и устроился у нее на коленях. Кот излучал одобрение, она тихо рассмеялась и потрепала его за уши.
   - Ну, что же, с этим покончено. Я полагаю, пришло время решать, что мы будем делать дальше.
   - Да, мэм.
   Хонор глубокомысленно потерла кончик носа. Как оказалось, на ядерных зарядах таймера не было, а наземные войска ударились в панику, едва узнали о дезертирстве своего вожака и о том, что случилось с их бывшими сподвижниками на борту ремонтного судна. Когда боты "Пилигрима" выгрузили батальон морских пехотинцев в боевой броне, а затем снова поднялся в небо, чтобы обеспечить поддержку с воздуха, все войска на планете начали сдаваться.
   Хонор мрачно думала о том, что, в конечном счете, ничего хорошего для них из этого не вышло. Сайдморское планетарное правительство (или то, что осталось от него после долгих, диких месяцев оккупации Варнике) выбралось из подполья, когда осознало, что кошмар закончился. Президент планеты попала в число первых заложников, расстрелянных головорезами Варнике, но вице-президент и два члена кабинета избежали плена. Хонор высадилась на планету, чтобы приветствовать всех троих, и была поражена: в их глазах постоянно мелькал мучительный страх затравленной дичи. Тем не менее правительство начало действовать. А самое замечательное - на Сайдморе существовала смертная казнь.
   Хонор все еще была слегка шокирована тем холодным удовлетворением, которое она ощутила, сообщая Варнике, что он будет передан на Сайдмор для судебного разбирательства. Вице-президент Гутиэрес пообещал Виктории, что его суд будет безупречно честным и справедливым, и у Хонор не было причин сомневаться. Улик имелось предостаточно, и она была уверена, что Гутиэрес гарантирует вожаку пиратов справедливое повешение. Множество его подчиненных, вероятно, вскоре присоединятся к своему предводителю, но мысль об этом ее нисколько не беспокоила.
   Ее беспокоили те четыре корабля Варнике, которые все еще разгуливали на свободе. Один из них - легкий крейсер, а три других - всего лишь эсминцы, но системе Марш нечем было от них защититься. А поскольку пираты не знают, что их база уничтожена, они, в конечном счете, непременно вернутся сюда. Согласно захваченным на планете записям, они курсировали по отдельности, так что можно было ожидать, что они и возвращаться будут поодиночке, но любой из них - пожелай его капитан отомстить Сайдмору - мог уничтожить все города и поселения на планете, а до прихода обещанной коммодором Бломом эскадры АИФ оставалось еще несколько недель.
   - Я думаю, что нам придется оставить здесь отряд из нескольких ЛАКов, решила она наконец.
   - Для обороны системы?
   - Да. - Она снова потерла нос. - Мы оставим Джекки Армон как старшего офицера и дадим ей Первую эскадрилью. Шесть канонерок должны справиться со всеми оставшимися судами Варнике, особенно если захватят их врасплох, да еще под командой Джекки.
   - Это половина наших вспомогательных подвижных боевых единиц, шкип, уточнил Кардонес. - И они не приспособлены к передвижению в гиперпространстве. Они будут торчать здесь, пока мы не вернемся и не заберем их.
   - Я знаю, но до Нового Берлина добираться долго, и мы не можем оставить Марш без защиты. - Она задумалась еще на некоторое время, затем кивнула. Полагаю, мы оставим им еще несколько дюжин ракетных кассет. Мы можем перестроить систему контроля за ведением огня так, чтобы каждый ЛАК мог управлять одновременно парой кассет, а затем вывести их на орбиту Сайдмора. Если кто-то из сирот Варнике захочет потягаться с такой огневой мощью, здесь он и останется.
   - Идея мне нравится, - немного подумав, сказал Кардонес и усмехнулся. Конечно, люди, которые недавно загружали эти кассеты, могут слегка расстроиться, когда мы отдадим приказ снова выгрузить их.
   - Я думаю, они переживут, - ответила Хонор, улыбаясь в ответ. - Кроме того, я объясню, что цель у нас благая. - Напоследок она еще раз потерла нос и кивнула. - Еще один момент. Я думаю оставить Джекки письменные распоряжения о передаче кораблей пиратов вице-президенту Гутиэресу, если она сможет захватить их неповрежденными. Их не так много, но местному населению придется полагаться на свои силы, и парочки кораблей вполне должно хватить, чтобы отпугнуть любого нормального пирата.
   - А кем они укомплектуют их экипажи? - с сомнением спросил Кардонес, и Хонор пожала плечами.
   - У них есть несколько сотен собственных опытных астронавтов, а те, кого Варнике использовал в качестве рабской силы, будут торчать здесь, пока какое-нибудь судно с достаточно емкой системой жизнеобеспечения не вернет их на родину. Джекки и ее люди могут преподать им краткий учебный курс по обращению с системами вооружения. Кроме того, я порекомендую Адмиралтейству основать здесь космическую станцию флота.
   - Вот как? - Кардонес удивленно поднял брови, и она снова пожала плечами.
   - Подумай сам, в этом есть смысл. Конфедерация никогда не хотела предоставлять нам право базирования в их пространстве. Глупо с их стороны, так как именно мы обычно держали пиратов в рамках, но, я думаю, их упрямство вызвано отчасти раздражением от того, что мы им нужны. И потом, некоторым из их губернаторов очень не нравится, что мы крутимся у них под ногами и мешаем устраивать свои делишки. Но у Марша есть все основания быть нам благодарными, и они только что на собственном ужасном опыте убедились, к чему может привести неспособность защитить себя. При этом система находится на расстоянии всего пятнадцати световых лет от Саксонии. Там у нас нет станции, в отличие от андерманцев, и если бы мы устроили базу здесь и держали бы на станции несколько крейсеров, мы бы могли изменить к лучшему ситуацию с охраной наших торговых караванов... а заодно приглядывать за андерманцами в Саксонии.