Вельскопф-Генрих Лизелотта. Токей Ито

   Токей Ито узнал своего врага.
   Джекман кивнул Рэду Фоксу.
   — Я рад, — сказал он Токей Ито, — что вожди дакотов прибыли в назначенное время. У меня все материалы для переговоров подготовлены. Я думаю, можно начинать?
   Токей Ито наклонил в знак согласия голову.
   Джекман взял лежащий на столе рядом с картой запечатанный пакет, вскрыл его и осторожно развернул документ.
   — Послание Большого белого Отца из Вашингтона вождям дакотов, — сказал он и начал медленно и отчетливо читать.
   Токей Ито внимательно слушал. После вступления, в котором шла речь о мире, справедливости и доброй воле, следовала деловая часть. Вождь слушал, а глаза его были направлены на развернутую на столе карту, на нанесенные там черные линии. Когда Джекман закончил, индеец не проронил ни слова.
   Полковнику показалось, что индеец ничего не понял.
   — Документ, который я только что прочитал, определяет границы резерваций дакотов, — начал объяснять он. — Вопрос о резервациях и их границах не подлежит обсуждению, они определены окончательно. Вожди дакотов должны подтвердить подписями, что им известно об этом. На наших переговорах речь будет о том, когда и по каким дорогам направятся племена дакотов в отведенные для поселения места. Токей Ито умеет читать карту?
   — Да.
   — Тогда прошу посмотреть! — Джекман склонился над столом, провел пальцем по карте. — Черные линии ограничивают области, которые Большой Отец из Вашингтона выделяет из своих земель…
   — Из наших земель, — поправил его Токей Ито.
   Джекман выпрямился. Жестом выразил недоумение.
   — Большому Отцу из Вашингтона принадлежат все земли от Атлантического до Тихого океана. Но Большой Отец готов выделить немало этих земель племени дакота, если вожди возьмут на себя обязательство соблюдать мир.
   Токей Ито взял в руку свою трубку.
   — Полковник Джекман ошибается. Краснокожим людям принадлежат все земли, начиная от Большой воды, где восходит солнце, и до Большой воды, где оно заходит. Но они готовы оставить Большому Отцу немало этих земель, на которых уже поселились белые люди. Они также готовы, за тем мы и приехали сюда, обсудить с белыми людьми, если это необходимо и если имеется возможность, передать Большому Отцу из Вашингтона и его народу еще некоторые земли, чтобы он мог прокормить своих мужчин, женщин и детей. Однако вождям дакотов надо подумать и о том, чтобы их воинам, их женщинам и их детям также осталось достаточно земель, чтобы они могли жить. Еще несколько зим назад белые люди заверяли нас и клялись, что земли от Найобрэры до верховьев Миссури остаются за нами навечно.
   Наступила пауза. Джекман уставился на стол.
   — Обстоятельства быстро меняются. Открываются месторождения золота, строятся дороги, возникают города… ваша земля становится цивилизованной, — он нервно забарабанил пальцами по столу; наконец ему удалось собраться с мыслями: — То, что ты тут сказал, удивительная смесь бунтарства и здравого смысла.
   Он откинулся назад, со свистом втянул в себя воздух и кивнул вольным всадникам. Двое из них удалились и вскоре вернулись с виски и бокалами. Бокалы расставили на столе, и Джекман собственноручно наполнил их.
   — Выпьем! — сказал он голосом, в котором как будто послышались задор и доверие, что не вязалось с обликом этого человека и только усиливало чувство неловкости. — Нам не следует горячиться. Подкрепимся сперва немного. Огненная вода, как вы, краснокожие, ее называете, еще лучше, чем табак, смягчает сердце. Вы ведь уже давно в дружбе с этой живительной влагой, а?
   И Джекман взялся за бокал, но так как Токей Ито не притронулся к своему, то и полковник не спешил поднимать его.
   — Название «огненная вода» пошло не от краснокожих людей, — холодно ответил Токей Ито. — Белые люди вложили его в наши уста. Воины дакоты обычно называют ее «мини-вакен», что значит «колдовская вода», а у белых людей она еще и «святая».
   Джекман с офицерами засмеялись.
   — Святая вода? — ухватился полковник за нить для продолжения разговора. — Как же это вам пришло в голову?
   — Уши наши слышали, что белые люди пьют такую воду там, где они служат своему великому духу.
   — В церкви… а черт побери, вы имеет в виду вино… — Джекман смутился. — Да, но это все-таки совсем не то, что виски, хотя и от нее можно опьянеть. Так, значит, святая… так, так… но здесь не место для проповедей. Лучше выпьем!
   — Мы не пьем. Мы поклялись не пить. Но пусть это не смущает полковника Джекмана. Мы любим смотреть, как пьют.
   — Такое воздержание тоже не годится. Значит, одна сторона не желает присоединиться. Ну и несговорчивый же вы господин!
   — Благодарим.
   — Общество трезвости дакотов! — натянуто усмехнулся Джекман и недовольно отодвинул бокал, увидев, что его маневр не удался. — Что ж, тогда поговорим иначе! — Полковник положил руки на стол, склонился над ним с показной любезностью. — Мы ведь не чудовища какие-нибудь! Все должно быть урегулировано таким образом, чтобы не ущемлять прав обеих сторон.
   — Полковник Джекман хочет что-то предложить?
   — Ради сохранения мира я согласен рассмотреть сотню вариантов, но надо бы сначала знать, чего, собственно, хочешь ты? Твои люди, кажется, доверяют тебе… а как, собственно, велики твои полномочия? — вдруг заинтересовался Джекман.
   — Так велики, как об этом сказано в говорящей бумаге совета. Мои уши должны выслушать предложения Длинных Ножей, а мой язык должен передать все вождям и старейшинам дакотов.
   — Ах так… хм. Значит, ты не имеешь права подписывать или отклонять наши предложения от лица дакотов?
   — Нет.
   — О-о, значит, мы совершенно напрасно чуть было с тобой из-за этого не поссорились. Нам тогда бессмысленно рассуждать на эту тему. И я должен… я должен заявить, что это, мягко говоря, дерзость, посылать мне человека, не наделенного полномочиями… Да представляете ли вы себе, что такое полковник?
   — Начальник Длинных Ножей, который по поручению Большого Отца и своих старейшин пригласил сюда на форт Татанку Йотанку и Токей Ито. Но если мое лицо им не нравится, то я могу и уйти. — Индеец произнес это совершенно спокойным, обезоруживающим тоном, и это было особенно неприятно Джекману.
   — Ну, не будем больше скрещивать клинки. Мы позвали тебя потому, что твоя слава и твой авторитет среди дакотов исключительно велики. Мы считаем, ты достоин сравнения с Понтиаком. И очень жаль, что такому человеку, как ты, не дали больших полномочии Но ты все-таки вождь рода Большой Медведицы?
   — Военный вождь сыновей Большой Медведицы
   — Хорошо. Сейчас война, и ты — вождь. Ты ведь вправе говорить от имени своего рода?
   — Да, вместе с этими двумя членами совета, которых ты видишь рядом со мной. Мне дано право принимать ваши предложения.
   — Очень хорошо. Это путь, которым мы можем следовать далее. Ты уже довольно определенно высказался о том, что не настаиваешь на определенных местах охоты и готов пойти на уступки. Вы живете сейчас у Лошадиного ручья. Не могли бы вы так же хорошо обосноваться на Уайт-Ривер?
   — Там расположены палатки другого рода дакотов.
   — Возможно. Но это тебя не касается. Ты же сам сказал, что не можешь отвечать за других. Речь идет только о роде Медведицы. Вы могли бы поселиться, ну вот, например, здесь, смотри, здесь вот… и мы бы платили тебе, лично тебе, приличную ренту.
   — Понимает ли полковник Джекман, что он оскорбляет Токей Ито? Полковник Джекман может спросить у своего разведчика Фрэда Кларка, нуждается ли Токей Ито в вашей ренте.
   Полковник недовольно взглянул на Рэда Фокса. Дакота презрительно сжал губы, увидев, какой полный ненависти взгляд бросил на него Фрэд Кларк, — он боялся, что Токей Ито скажет о его торговле оружием. Но дакота замолчал, и Джекман заговорил снова:
   — Ага, ты отказываешься? Однако ты не откажешься от жирных пастбищ для своих воинов? Это не уронит твоей чести?
   — Для каких воинов?
   — Для рода Медведицы. Да и сколько там вас? Ну, тридцать, сорок? С женщинами и детьми не больше сотни, ста пятидесяти?
   — Полковник Джекман, кажется, нас уже пересчитал.
   — Больше и быть не может. Горсточка людей. Но и их надо должным образом разместить! Поищи на карте, что бы ты для них хотел! Между этими черными линиями найдутся неплохие земли, есть даже вполне пригодные кусочки, на которых можно жить!
   — У меня нет полномочий выбирать земли для сыновей Большой Медведицы.
   — Полномочий! Полномочий! Дело не в юридических тонкостях. Многие вожди дакотов уже договорились с нами…
   — С кем?
   — Ну, не со мной лично, однако я могу показать их подписи, если тебя это интересует.
   — Да.
   Джекман раскрыл папку, которая лежала рядом с ним на скамье, и вытащил несколько листов.
   — Пожалуйста! — передал он их Токей Ито. — Тебе, конечно, известны тотемы твоих собратьев, которые не умеют писать.
   Индеец взял листки, перечитал их один за другим, потом негромко перевел содержание своим спутникам. Джекман не обманывал. С полдюжины подписей стояло под договорами о продаже земель дакотов, и среди них подпись одного из верховных вождей о передаче довольно значительной территории.
   Полковник торжествующе усмехнулся:
   — Теперь ты убедился, вождь Токей Ито? Дело идет полным ходом. Тебе следует поторопиться, если не хочешь остаться с носом.
   — Эти люди напились виски, вот и подписали. — Дакота спокойно разорвал листки и швырнул клочья на стол.
   Джекман вскочил:
   — Краснокожая собака! Как ты посмел!
   — Я не допущу измены!
   — Что значит — измена! Эти уважаемые люди заключили с нами договоры по закону. То, что ты сделал, это настоящий бунт, и как бунтовщика я тебя покараю по нашим законам!
   — Мы находимся на земле дакотов, и белые люди не имеют права нас судить, — невозмутимо возразил вождь. — Договоры, которые я разорвал, — незаконны. Предатели, которые их подписали, не имели права делать этого без согласия совета.
   — Придержи язык, краснокожий! — Джекман покраснел как рак. — Вот договор, по которому вам навечно отводится резервация и назначается рента. Заткни глотку и малюй свой тотем!
   — Я не подпишу! Вы оставляете нам худшие, бросовые земли. Охота на бизонов — не легкий труд. Мы готовы поучиться у белых работе полегче, но как свободные люди и на хорошей земле. Мы не пойдем в хлев, где нас будут содержать и кормить, как загнанных кроликов. Я не имею полномочий подписывать, и я не подпишу без решения совета моего племени. Я сказал. Хау!
   Джекман замахал перед ним кулаком:
   — Подписывай, или я тебя арестую!
   Вождь не ответил Джекману. Он посмотрел на Смита.
   Майор Смит поднялся и подошел к торцовой части стола, так что стоявшим здесь Фреду Кларку и двум вольным всадникам пришлось посторониться.
   — Полковник Джекман, прошу несколько слов по этому поводу. На приглашении, посланном вождям дакотов, стоит и моя подпись. В этом письме вождей просили прибыть на переговоры и заверили, что им гарантирована свобода и они могут уйти, когда им заблагорассудится. При этом не было поставлено каких-либо условий или ограничений…
   — Майор Смит, я не спрашиваю вашего мнения. — Джекман был взбешен. — Мне не требуются ваши пояснения! — Полковник снова обратился к Токей Ито. — Ну как? Ты опомнился? Подписывай!
   — Я не подпишу! Мои воины и я оставляем форт.
   — Для начала вы арестованы! Сдайте оружие!
   Двадцать револьверов и винчестеров были при этих словах направлены на индейцев. Дакоты не шелохнулись.
   — Полковник Джекман! — крикнул Смит. — Как вы смеете так поступать? Речь идет о чести нашей нации!
   — Об интересах нашей нации! Замолчите, майор Смит!
   — Я не замолчу! — Майор снял саблю и бросил ее к ногам полковника. — Вот… раз вы тут все негодяи и предатели!
   Джекман захохотал:
   — Вы навсегда сдали вашу саблю, майор! Я вынужден буду возбудить против вас дело. Вы уже однажды выпустили этого дакоту в благодарность за то, что он разграбил наше оружие. Лейтенант Роуч доложил обо всем. Вы, майор, тоже арестованы!
   Смит рухнул на стул, согнулся, закрыл лицо руками.
   Джекман хотел еще что-то сказать, но дакота бросил на него такой взгляд, что наглый карьерист не раскрыл больше рта.
   Не говоря ни слова, индейцы принялись складывать оружие на большой стол. Токей Ито положил ружье поперек карты с черными линиями, потом вынул из-за пояса револьвер, потом — нож. Ни взгляд не выдал его, ни дрогнувшая рука. Джекман напряженно и злобно следил за ним. Но вот его водянистые глаза с нескрываемым любопытством так и впились в рукоятку ножа.
   — Культовый нож, древняя резьба, — сказал он. — Северо-западная культура! Как это попало в руки дакоты?
   Он кивнул своим людям, и те подошли к индейцам с наручниками и ремнями. Рэд Фокс не мог отказать себе в удовольствии собственноручно заковать Токей Ито.
   И тут поднялся майор Смит.
   — Полковник Джекман, — сказал он, с трудом переводя дыхание, — довольно этой игры. Я вижу, что вы силой хотите вырвать у вождя подпись. Не идите дальше, вернитесь к серьезному свободному обсуждению.
   Джекман с досадой бросил нож Токей Ито, который он вертел в руках, обратно на стол.
   — Майор Смит! Я прошу вас прекратить эти разговоры.
   — Пока я жив, я этого не допущу! Это подлость! — Смит подошел к Рэду Фоксу, который надевал Токей Ито наручники. — Прекрати! — схватил он его за руку.
   Рэд Фокс оставил дакоту и ударил Смита кулаком в грудь.
   — Собака! Это меня… — Майор покачнулся, глаза его закатились, губы посинели, он начал оседать на пол.
   Офицеры подскочили к нему, подхватили, опустили на пол.
   — Уотсона! — крикнул кто-то.
   Один из вольных всадников выбежал за фельдшером.
   Рэд Фокс снова подошел к вождю к захлестнул ему петлей ноги. Оба дакоты стояли уже связанные, но ноги им оставили свободными. Их повели. Они в последний раз взглянули в глаза вождя.
   Помещение постепенно пустело. Кроме Рэда Фокса тут остался еще один вольный всадник. Он наклонился и поднял вырезанную в полу крышку. Рэд Фокс схватил вождя, поволок к зияющему темному провалу и сбросил его вниз.
   Подвал был довольно глубок, и Токей Ито сильно ударился о пыльный земляной пол. Чуть брезжило крохотное оконце, выходившее во двор. Попадал свет и через отверстие в полу из комнаты коменданта. Дакота глянул наверх.
   — Лестницу! — раздалось там, и он услышал, как скрипнула дверь и вольный всадник тяжело затопал сапогами.
   Но Рэд Фокс не стал дожидаться его, он спрыгнул вниз. Пыль взвилась у него из-под ног.
   — Ну вот ты и на месте! — сказал он, схватил пленника за руку и потащил к стене: к толстому бревну ее была привернута цепь с железным кольцом.
   Рэд Фокс обхватил концом цепи тело индейца и сомкнул ее замком; цепь не позволяла пленнику отдалиться от стены больше чем на метр. На всякий случай рыжий проверил наручники и кожаные путы на ногах. Все оказалось в порядке.
   — Вот так, Гарри! — произнес он после длительного молчания. — Я наверху, на солнышке, и мне приятно будет сознавать, что ты подыхаешь тут в подземелье. И так будут тянуться дни, недели, месяцы, а если тебя не повесят как сбежавшего разведчика, бунтаря и убийцу, то и годы.
   Рэд Фокс замолк. Дакота внешне оставался спокоен, но внутренне содрогнулся, выслушав своего врага. Месяцы… годы… петля…
   Рэд Фокс снова заговорил, голос его изменился:
   — А нет ли у тебя с собой денег? — спросил он и принялся ощупывать пояс пленника; выражение лица индейца нисколько не менялось. — Ого! — Рэд Фокс нащупал кошелек с монетами, вытряхнув из него блестящие доллары, стал со звоном перебрасывать их с руки на руку, потом сунул к себе в карман.
   Однако уходить он не спешил.
   — Ну, а что у тебя за перья? — продолжал он, снимая головной убор с головы связанного индейца. — Жаль, что ты не захватил торжественного наряда со шлейфом, ты бы выглядел в нем посолиднее. Что ж, будем довольны и этим. Джекман собирает такой хлам. Снесу, порадую его. Он, конечно, жмот, но несколько долларов ему выложить придется. Без меня ему бы и не видать никогда этой штуки…
   Из сказанного дакота заключил, что подозрения его были обоснованны. Пустой подвал тоже свидетельствовал о том, что все было подготовлено заранее. Просто невероятно, чтобы такое помещение никак не использовали.
   Тут с грохотом ухнула вниз лестница, из толстых березовых жердей, и Рэд Фокс поднялся по ней. Он втащил за собой лестницу и закрыл крышку. Токей Ито остался один.
   Было чуть за полдень, и косые лучи солнца падали на пыльный пол подвала. Наверху в доме слышался топот сапог, доносились голоса офицеров, которые хлопотали с фельдшером около Смита. Он все еще не приходил в себя, и его перенесли в соседнюю комнату, уложили на походную кровать.
   Через окно узник видел ноги снующих по двору солдат. Слышалась злобная перебранка. Старые солдаты майора открыто выражали свое возмущение. Едва стало темнеть, в казарме поднялся шум, завязалась потасовка. Потом шум и крики раздавались уже во дворе: кажется, Томасу, Тэо и Адамсу удалось, собравшись с силами, вышвырнуть сторонников Роуча.
   Когда Токей Ито понял, что уже далеко за полночь и гарнизон погрузился в глубокий сон, он свернулся, как еж, и принялся ощупывать путы на ногах. Они были крепко затянуты, кровь застоялась, и ноги ныли все сильнее и сильнее. Токей Ито попробовал ослабить узлы. После долгих и упорных попыток ему это удалось. Совсем развязать узлы он и не стремился, ведь надо было ждать действий Чапы и пока не возбуждать зря подозрений. Но вряд ли его верный друг мог что-нибудь предпринять в эту ночь. Чапа — Курчавый должен был сначала как следует все разузнать и по-настоящему подготовиться, на это могли, пожалуй, потребоваться недели. И Токей Ито решил поспать, ведь сил терять ему было нельзя.
   Проснулся он ранним утром. От колонки доносился шум, грубые шутки, плеск воды: солдаты и вольные всадники умывались. Дакота, как и все его соплеменники, с детских лет был приучен по утрам купаться в реке, плавать, нырять. Ему так нужно было сейчас освежиться, так претила грязь на полу этого подвала — сухая, перемешанная с золой земля…
   Наступило время обеда, и крышка люка поднялась. Показался какой-то неуклюжий вольный всадник. Он развязал узнику ноги, дал воды и солонины.
   — Теперь мне придется таскаться к тебе каждый день, — с упреком в голосе пояснил он.
   Медленно тянулись послеобеденные часы. Токей Ито прислушивался к шумам снаружи, и это было его единственным занятием. То и дело скрипели петли западных ворот. Раздавались громкие голоса, ржали лошади, глухо доносился по земле топот копыт. Когда стемнело и этот шум стих, вождь заставил себя не прислушиваться к голосам прерий, вою волков, шуму реки. Он заснул. Первый день заточения остался позади.
   Монотонно и однообразно потекли дни за днями. Слабые лучи света проникали в его подвал, визжал насос на колонке, скрипели солдатские сапоги. Люди болтали, ругались, кричали, приказывали, пели. Индеец научился различать их по голосам, по звуку шагов. Он легко узнавал Томаса и Тэо. Из их разговоров понял, что они на стороне майора.
   Когда наступал обед, угрюмый охранник приносил солонину.
   Узник установил, что цепь позволяет ему сделать десяток шагов по полуокружности. И он бегал взад и вперед, усаживался, свертывался в клубок, вытягивался, снова вскакивал. Словом, двигался, насколько это было возможно на цепи и в наручниках.
   Потянулись недели, прошел первый месяц. Осталась позади весна, и в подвал пахнуло теплом лета. Хмурый страж больше не заговаривал с ним. А тут вдруг стал оставлять до вечера без еды, забывал приносить воду. Об уборке подвала он уже и думать забыл. Он что-то бормотал себе под нос, сыпал проклятьями, которые, несомненно, свидетельствовали о его скверном настроении, все чаще слышались и бранные слова, на которые белые не скупятся по отношению к индейцам. Он пихал узника, пинал его ногами. Токей Ито все сносил. Он не хотел доставлять белому удовольствия напрасной защитой. Настроение стража внушало ему надежду, что Длинные Ножи терпят в войне поражения и он срывает на нем, беззащитном, свое зло.
   — Я знаю, — сказал он однажды вечером, — почему тебе хочется меня ударить. Ваши генералы потерпели поражение от дакотов.
   — Ах ты паршивый пес… и кто тебе об этом сказал?! — И он замахнулся на узника котелком. — Собака! Краснокожая собака! Как только подумаю, что ваша шайка погубила генерала Кастера с его людьми, так и хочется свернуть тебе шею! Нет-нет, не радуйся раньше времени! Прежде чем кто-нибудь попытается тебя освободить, мы вздернем тебя. Знай это!..
   Вступило в свои права лето. Голоса птиц смолкли, не ржали больше лошади. Все сильнее припахивала солонина, к которой у узника выработалось непреодолимое отвращение. Большая часть гарнизона разъехалась. Неужели Бобер забыл о своем вожде?
   Потом задули горячие ветры. Воздух в подвале стал тяжелым. Пахло гарью. Должно быть, где-то в высохшей степи бушевал огонь.
   Как-то вечером разразилась сильная буря. Она сотрясала частокол и блокгаузы, в один миг сбросила дощатую крышу с башни. Голоса людей заглушало грозное дыхание прерии. Застучали первые капли дождя, и тут же, словно разверзлись небеса, обрушились потоки воды. Двор был мгновенно залит. Вода хлынула через оконце в подвал, перемешалась с пылью.
   Но сколь быстро налетела непогода, так же скоро и миновала. Не более двух минут лил дождь. Улегся и ветер. Умиротворенно булькали падающие с крыши капли. Люди отважились выйти на улицу и шлепали сапогами по воде. Вода со двора сходила: струя, бьющая в подвал, становилась все тоньше и тоньше. Токей Ито вдыхал посвежевший воздух; живительная прохлада проникала теперь и сюда, лаская его измученное оковами тело.
   К вечеру открылась крышка люда. Была опущена лестница, и по ней затопали тяжелые сапоги. Сапоги не его стража. Дакота не сводил взгляда со спускавшегося, пока не появилась белокурая голова. Адамс! Этот человек был ему известен. Смутная надежда затеплилась в душе. Вольный всадник принес воду и солонину.
   — Ну вот, — сказал он, — Томас и Тэо все подготовили. Они мне просто все уши прожужжали, что знают тебя с детства и что нужно тебя освободить. — Он полез к себе в карман. — Вот тебе напильник. Надо распилить звено цепи. Она не толстая, и к полуночи ты справишься. Томас связался с воинами Бобра. Они предпримут ложную атаку и отвлекут охрану. Бобер тем временем проскользнет в западные ворота и через окошко к тебе в подвал. Он поможет выбраться. На сторожевой вышке буду я, в первом дворе у ворот — Тобиас, вахту у лошадей после полуночи несут Томас и Тэо. Я думаю, все будет в порядке. Ты готов?
   — Да. А что со старейшинами совета, которые пришли со мной?
   — Их убили в тот же день. Они оказались настолько неблагоразумны, что пытались сопротивляться.
   — Рэд Фокс здесь?
   — Да. Он спит наверху в комнате коменданта. Это единственная опасность. Но я думаю, нападение отвлечет его. Итак после полуночи. Напильник заберешь с собой.
   Токей Ито посмотрел на блондина:
   — Ради чего ты взялся мне помогать?
   — Ради чего?.. Да тут кругом сплошная подлость…
   — Жив еще Смит?
   — В параличе и впадает в забытье. Его сразил удар. И он как бы под арестом. Дочь с ним. Она тоже теперь бесприютная сирота. Но девочка держится молодцом.
   — Ты ищешь золото, Адамс сын Адамса?
   — Ты же знаешь, я тебе как-то говорил об этом.
   — Да, знаю. Ты думаешь, Токей Ито заплатит тебе за помощь?
   Адамс вспыхнул:
   — Не вздумай еще раз повторить это, дакота!
   — Хорошо. Но знаешь, что ты делаешь? Ты изменяешь белым людям, к которым ты принадлежишь.
   — Можешь называть это как хочешь.
   — Хау. Если мне удастся бежать, я возьму с собой твой напильник, чтобы не выдать тебя.
   Адамс кивнул и удалился, унося миску и кружку.
   Сердце узника забилось сильнее. Он продолжал неподвижно сидеть у бревенчатой стены до тех пор, пока совсем не стемнело и снаружи не установилось спокойствие. Тогда он достал напильник и принялся за работу. Это было нелегкое дело, но времени у него было достаточно. Еще до наступления полуночи звено было распилено. Только ручные оковы он одолеть не смог.
   Токей Ито ждал. В два часа пополуночи снаружи послышался шум. Раздался ружейный выстрел. Это подал сигнал тревоги со сторожевой вышки Адамс. Узник услышал, как захлопала дверь казармы и вольные всадники с проклятьями посыпали наружу. Токей Ито услышал повелевающий рев Рэда Фокса и картавые выкрики Роуча.
   — Хи-юп-юп-хи-яах! — донесся из прерии военный клич дакотов.
   Прогремели новые выстрелы. По крикам во дворе Токей Ито понял, что дакоты пустили в ход зажигательные стрелы и люди тащат бочки с водой.
   Токей Ито подошел к окошку. Он попытался подпрыгнуть и ухватиться за него скованными руками, но не удалось. Надо было ждать помощи Чапы. И верный друг пришел. Он с трудом втиснулся в узенькое оконце и просунул руки. Токей Ито подпрыгнул, чтобы Бобру было легче вытянуть его. Но тут же он почувствовал, что обстановка во дворе меняется.
   По голосу и очертаниям приближающейся фигуры он узнал Рэда Фокса, спешившего к подвалу. Тотчас опустив руки товарища, Токей Ито спрыгнул назад.