Вельскопф-Генрих Лизелотта. Токей Ито

   По старому индейскому обычаю возвратившихся охотников старейшины и жрецы встречали у костров совета. В трепещущем свете пламени перед Тобиасом расплывались лица почтенных людей племени, старых и очень старых мужчин в богатой одежде.
   Всадники остановились. Токей Ито поднял руку в знак того, что хочет говорить, и воцарилась тишина.
   — Вожди и воины дакоты! Добрый дух послал нам бизонов; наши стрелы были метки. Убито двести бизонов. Завтра, когда взойдет солнце, женщины и девушки доставят мясо. Голод не придет в наши палатки!
   Разведчик тоже не смог удержаться от буйного проявления радости. Голос Тобиаса влился в общий восторженный гул.
   Участники охоты начали расходиться. Одни направились к своим палаткам, другие повели животных на пастбище, находившееся на берегу ручья. Подбежали мальчики, чтобы увести лошадей. Тобиас с трудом сполз с коня и едва стоял на ногах. Он вздрогнул, когда с ним заговорил дакота и пригласил быть гостем его палатки. Токей Ито протянул раненому руку и повел к себе в типи. На ее кожаных стенках были нарисованы большие четырехугольники — магические знаки, охраняющие от злых духов. Темный волкодав обнюхал Тобиаса, и разведчик с дакотой вошли в жилище.
   По мягким одеялам и шкурам, устилающим пол, вождь провел Тобиаса мимо очага, неподалеку от которого разведчик скорее упал, чем сел.
   Вождь накинул на себя одеяло из бизоньей шкуры и вышел из типи. Пропылившись в скачке на охоте, он решил искупаться в ручье, протекавшем возле самой палатки. Журчание воды вызвало у разведчика представление о прохладе, освежающей покрытое потом тело. Тобиас сразу же ощутил на коже едкую пыль и ему захотелось, по примеру вождя, окунуться в ручей. Но он был ранен и беспомощен.
   Ожидая возвращения вождя, Шеф Де Люп продолжал осмотр типи. Прямые еловые жерди, установленные по кругу, сходились кверху. Жерди были старые, и, наверное, они видели, как рос Токей Ито и его отец, а может быть, даже и дед. На жерди были натянуты тяжелые бизоньи шкуры, нижние края которых прикреплялись к маленьким, вбитым в землю колышкам. Эти плотные шкуры тщательно выделывались в течение двух лет. Они не боялись влаги и хорошо защищали от непогоды. К вершине палатки поднимались тонкие струйки дыма и пар из котла. Ветровой клапан, привязанный снаружи к двум жердям, не давал дыму задерживаться, и воздух в типи был всегда свежий и чистый.
   Разведчик откинулся на плетеный мат, свисавший с треножника. Эту подставку для головы и спины обычно использовали для сна. Тобиас, много лет спавший на холодной земле, нашел это нехитрое приспособление особенно приятным в его горестном положении.
   Кроме Тобиаса в типи находились еще старая и молодая индианки. Обе тихо сидели в глубине палатки. Только старая однажды подошла к очагу, чтобы снять сварившееся собачье мясо и установить вертел, на котором было нанизано мясо бизона.
   Полог типи открылся. Вернулся с купанья Токей Ито. Он тотчас побеспокоился о госте. Тобиас не привык, чтобы кто-то уделял ему внимание; с удивлением и благодарностью воспринял он хлопоты хозяина. Токей Ито помог ему снять разорванную рубашку и старые коричневые бархатные штаны, велел женщинам подать плошку медвежьего жира, который хорошо очищает кожу от пота и пыли. Он осторожно осмотрел рану гостя.
   — Заживет, — сказал он, — но придется не меньше месяца пролежать в палатке. Не хочет ли гость спать?
   Разведчик жестом отклонил предложение: он был слишком горд, чтобы признаться в своем бессилии.
   — Тогда прошу Шефа Де Люпа принять участие в ужине, на который я пригласил нескольких гостей.
   Вождь помог Тобиасу сесть поближе к огню, потом взял искусно разрисованную красками бизонью шкуру и набросил ее на разведчика так, чтобы она закрывала левое плечо, а правая рука оставалась свободной. Шкура была раскроена как накидка и хорошо прилегала к телу. Тобиас успел рассмотреть и рисунки. На них изображались подвиги Токей Ито на охоте, на поле брани. Раненый едва мог пошевелить рукой, и вождь сам стал приводить в порядок его волосы. Он пригладил черные пряди щеточкой из игл дикобраза, а чтобы волосы не спадали на лоб, вместо зеленого платка повязал их змеиной кожей.
   Пока вождь, отойдя в глубину палатки, надевал праздничный наряд, к огню вышла молодая индианка и разложила вокруг очага пестрые циновки. Гость украдкой посматривал на ловкие движения девушки. На ней было длинное кожаное платье с круглым вырезом вокруг шеи. Рукава и подол завершались бахромой. На поясе висел нож в ножнах и мешочки для всякой мелочи. На индианке были вышитые кожаные штаны, опускавшиеся до мокасин. Длинные, шелковистые, иссиня-черные косы были закинуты за плечи. Пробор выкрашен ярко-красной краской. Тобиас слышал, что у Токей Ито есть сестра по имени Уинона. Она выглядела еще слишком юной, чтобы быть замужем, и Тобиас не особенно удивлялся, что вождь тоже как будто не женат. По обычаю свободных дакотов, воин только по достижении двадцати трех лет мог выбрать девушку племени для своей палатки.
   Разложив плетеные циновки по кругу, девушка поставила для каждого гостя по большой глиняной миске и по две маленьких чашки, из темного плотного дерева. К деревянным чашкам она положила по ложке, вырезанной из рога горного барана. Снова появилась у огня и старая индианка. Она наполнила деревянные чашки: одну — желтоватым жиром, — приготовленным мозгом из костей бизона, другую — темным порошком, это было хорошо высушенное и растертое мясо бизона — пеммикан. Большие глиняные миски остались пусты. Девушка принесла еще десять кожаных мешочков с табаком. Для улучшения свойств табака в них было положено по кусочку бобрового жира. Девять мешочков она положила у мисок, а один — отдельно. Потом, как и старая женщина, она тоже отошла в сторонку. Обе молча ожидали распоряжений хозяина.
   Токей Ито надел мокасины из козлиной кожи, легины и длинную, красиво вышитую куртку из кожи лося. Из оружия при нем остался только нож с резной рукояткой. Он взял обеими руками головной убор из орлиных перьев с длинным шлейфом, также из перьев орла, и надел на голову. В этом торжественном уборе вождя не было ни одного пера, которое бы не имело своего значения, каждое было связано с каким-либо подвигом своего владельца. Многочисленные пучочки пуха у основания перьев обозначали убитых врагов; вырезы на опахалах и рисунки на них объясняли знатокам, сколько раз Токей Ито ранил своих известных врагов и сколько раз был ранен сам. Перья были очень красивые и одинакового размера. И эта корона из перьев орла была отделана белым мехом горностая.
   Токей Ито подошел к огню, и Тобиас с восхищением посмотрел на него. Он видел воина на фоне висящих на шестах палатки трофеев, которые свидетельствовали об охотничьих и военных подвигах вождя и его отца: бизоньи черепа и рога, огромная с головой шкура серого медведя, ожерелья из когтей и зубов медведя, палицы с гибкой и жесткой рукоятками, луки и разрисованные колчаны, круглый толстый щит из семи слоев кожи с холки бизона — такой не пробивала даже ружейная пуля. Не было только огнестрельного оружия. Добытое оружие вождь, скорее всего, распределил между воинами, а свое собственное, которое брал на охоту, видимо, было убрано.
   Все было готово для встречи гостей, и Токей Ито отправился, чтобы препроводить в свою типи некоторых пользующихся особым уважением людей. Он вернулся, ведя под руку старика, согнувшегося под бременем лет. Белый как лунь старец был жрецом стойбища, к нему относились с суеверным благоговением, и на совете вождей он был наиболее авторитетным человеком. Рядом со старцем шел дакота, выражение лица которого свидетельствовало о незаурядном уме у большой силе воли. На плечах — накидка из разрисованной бизоньей шкуры. И опять же шлейф из орлиных перьев и украшение из рогов бизона, которого удостаивались лишь немногие воины и вожди, отличавшиеся особенной доблестью и мудростью. Рога на маленькой горностаевой шапочке по размеру были меньше настоящих. Бизоньи рога, распиленные поперек на небольшие кусочки, были подвижно соединены между собой. Они шевелились при каждом движении головы. Шлейф из перьев был прикреплен сзади к горностаевой шапочке. Тобиас догадался, что перед ним Ситтинг Булл, самый влиятельный вождь и жрец племени дакота. Итак, он тоже здесь, а не в Блэк Хилсе!
   Токей Ито проводил обоих гостей на почетные места. За ними вошли в палатку остальные приглашенные и расположились у огня. Был здесь и посланник племени пауни — на его чисто выбритом, лоснящемся черепе шевелился клочок волос; был и богато разодетый абсарока — великолепно густые волосы его были распущены и искусно удлинены так, что доставали до земли.
   Хозяин сел вместе с гостями. Старуха принесла ему длинную трубку, украшенную резными фигурками. Токей Ито набил ее накрошенными листьями ивы с небольшим количеством бобрового жира. Для жителей прерий это было жалкое подобие табака, который они когда-то возделывали на плодородных, давно захваченных белыми землях. Чтобы раскурить трубку, вождь не воспользовался пламенем очага, а, как предписывает обычай, применил огниво. Оно состояло из круглой палочки твердого дерева и дощечки с углублением из дерева более мягкого. В углубление была насыпана древесная мука. Ловко вращая палочку в углублении дощечки, вождь извлек огонь так же быстро, как это делали белые при помощи кремня, кресала и трута. Сделав две глубокие затяжки, вождь передал трубку соседу, и она, обойдя всех по кругу, снова вернулась к нему. Можно было приступать к ужину.
   Ужин начался с жертвоприношения: Токей Ито бросил в огонь кусочек мяса. Затем он снял с вертела бизонью грудинку и собственноручно поделил между гостями. Те положили большие куски мяса в глиняные миски, достали свои ножи, начали резать мясо и есть. Тобиас тоже с удовольствием принялся за горячее, которого не видел уже несколько дней. Вместо хлеба или картошки мясо заедали костным мозгом и мясным порошком из деревянных чашек. Таким образом, весь ужин состоял из приготовленного различными способами мяса. Почвы плоскогорья, над которыми бушевали ветры, не давали иной пищи.
   Сам хозяин, по обыкновению индейцев, ничего не ел. Все внимание он уделял гостям. Когда бизонья грудинка была съедена, настал главный момент ужина — подали жирное собачье мясо, которое появлялось только в особо торжественных случаях.
   Гости еще ели, а Токей Ито снова набил и раскурил длинную трубку и в заключение трапезы еще раз пустил ее по кругу. Затем каждый взял приготовленный ему мешочек с табаком и закурил свою трубку. Гости устроились поудобнее и протянули к огню ноги. Женщины убрали миски, и мужчины начали свой разговор.
   В центре внимания были происшествия на бизоньей охоте. Все присутствующие с нетерпением ждали рассказа Токей Ито о приключении с вожаком бизонов. Но молодой вождь попросил сначала рассказать об этом Тобиаса. Рассказчик не утаил, что спасался от быка бегством. Когда же он заговорил о том, как вступил в борьбу Токей Ито, и живо и красочно изобразил необыкновенную схватку и ее исход, то не только вызвал восхищение поступком вождя, но и расположил к себе слушателей.
   После Тобиаса принялись рассказывать другие гости. И воскресали сотни воспоминаний о смелых, а подчас и забавных охотничьих приключениях. Увлекательные охотничьи истории доставляли индейцам не меньше удовольствия, чем белым. Только белые, рассказывая о подобных вещах, был не прочь прихвастнуть, индейцы же придерживались правды, даже если она была и не в их пользу.
   Постепенно разговор переходил на более серьезные темы, и Тобиас заметил, что взгляд Ситтинг Булла все чаще и чаще останавливался на нем. Наконец верховный жрец сделал глубокую затяжку и обратился к посланцу Длинных Ножей:
   — Мой младший брат привез говорящую бумагу?
   Разведчику стало ясно, что Токей Ито сообщил обо всем Ситтинг Буллу. Почтительное обращение «младший брат» говорило ему о том, что влиятельнейший человек племени дакотов готов вести разговор. Честь, оказанная Тобиасу, позволяла ему чувствовать себя равным среди присутствующих.
   — Мои глаза счастливы видеть главу отважного племени дакотов! Я прошу вождей выслушать послание Длинных Ножей!
   — Вожди дакотов завтра в палатке совета расскажут об этом послании своим воинам, — с достоинством ответил Ситтинг Булл и взял протянутое Тобиасом письмо. — К какому племени принадлежат отцы Вождя Волков?
   — Мои отцы и братья из племени ленапов, которых белые люди называют делаварами.
   — Где живет это большое и могущественное племя ленапов? Наши старейшие воины слыхали от своих отцов, а те — от своих, что храброе племя ленапов живет там, где восходит солнце, на берегу Большой воды. Мудрейший вождь ленапов по имени Таменунд подписал с уайтчичунами договор на вечные времена.
   — Это правда. Мы заключили договор с одним белым вождем. — Делавар запыхтел своей трубкой. — Но белых приходило все больше и больше, и все люди, которые ничего не знали об этом договоре, и нашим вождям приходилось заключать все новые и новые договоры. Так моих отцов оттеснили с берегов Делавэра до реки Саскуэханна, от Саскуэханны до Аллеганских гор, от Аллеган до реки Огайо, потом от Огайо к Иллинойсу, от Иллинойса к Миссисипи и, наконец, от Миссисипи к Миссури! Так они были обречены на скитания. Они странствовали летом, странствовали и зимой, когда женщины и дети гибли от холода и голода!
   Тобиас говорил с возрастающей болью, и его со вниманием слушали — ведь также поступали и с дакотами: несмотря на все клятвенные заверения, им, среди жесточайшей зимы, было приказано с женщинами и детьми тащиться за сотни миль в резервацию.
   — Мои отцы, — продолжал делавар, и возможность впервые за многие годы говорить с людьми, которые понимают его, казалось, придавала ему сил, — мои отцы пошли на зов вождя Текумзе, который созвал воинов многих свободных племен. С ним пошли и храбрейшие из дакотов. Все вместе они сражались в битве при Типпекану. Дакоты знают, как мы убитым белым набивали землей рты, чтобы они наконец насытились нашей землей. Но они не насытились. Наши мужчины, женщины и дети скитаются и умирают, а оставшиеся в живых топят свое горе в колдовской воде. Кое-кто из моего племени поселился в резервациях. А Белый Отец и состоящие у него на службе стражники предписывают, как им жить.
   Его слушали не перебивая. Когда делавар закончил некоторое время длилось молчание. И это молчание было данью самоотверженной, но безуспешной борьбе великого и благородного народа.
   — Наш брат Шеф Де Люп принадлежит к сыновьям ленапов, родившимся в резервации? — спросил Ситтинг Булл.
   — Да, это так, мне было четырнадцать лет, когда я убежал оттуда и поступил на службу к белым: я любил прерии.
   — Шеф Де Люп убежал из резервации. Советует ли он племени дакота подчиниться приказу и идти в резервацию?
   Лицо делавара снова стало бесстрастным.
   — Я не могу давать советов великим вождям. Я не знаю даже, что посоветовать своим людям. Нам не победить Длинных Ножей. Татанка Йотанка хочет войны? — Тобиас намеренно назвал Ситтинга Булла его настоящим именем, как его называли дакоты.
   — Нам не нужно ничего, кроме наших прерий и верности договорам.
   — Белые вожди готовы вести переговоры.
   — Кто же хочет с нами встретиться?
   — Полковник Джекман. Место встречи — дом Сэмюэля Смита на реке Миниатанка-вакпала.
   — Большой Отец из Вашингтона не прибудет сам на переговоры с Татанкой Йотанкой?
   — Это невозможно.
   — Тогда и Татанка Йотанка не переступит порога дома Длинных Ножей. Зачем двум вождям дакотов говорить с одним вождем Длинных Ножей? Прибудет полковник Джекман, хорошо, прибудет и один вождь дакотов… — Татанка Йотанка сделал ударение на последних словах и посмотрел на Токей Ито, который молча слушал его. Седовласый старец с колючим взглядом тоже посмотрел на молодого вождя.
   Токей Ито не спешил с ответом.
   — От Длинных Ножей можно ждать предательства, — тихо проговорил он после продолжительной паузы. — Как ты сам говоришь, Татанка Йотанка, случается, что они хватают вождей, которые прибывают на переговоры.
   Делавар потупил взор и подумал о Рэде Фоксе, который доставил послание Джекмана в блокгауз. Не его ли имел в виду Токей Ито? Тобиас разделял сомнения, высказанные молодым вождем, и ничего не возразил. Он смотрел то на одного, то на другого вождя и с нетерпением ждал, чем все это кончится.
   Юный Токей Ито, военный вождь немногочисленного рода, с каждым днем укреплял свое положение, и не было сомнений, что сила и отвага не оставят сына изгнанника. И все же здесь, под этим пологом, таилась и ненависть к человеку, от руки которого пал родной брат и много смелых воинов.
   Тобиас наблюдал на одним из молчаливых гостей, которого ему представили под именем Шонкавакан; он, по-видимому, был своего рода помощником старого жреца, из-за чего, наверное, и получил приглашение на торжественный ужин. Делавара пугали полные ненависти взгляды, которые тот время от времени тайно бросал на вождя. Да и выражение лица старого Хавандшиты было отнюдь не дружелюбным.
   Молчание тянулось мучительно долго.
   — Так не отправится ли Токей Ито… — медленно произнес Татанка Йотанка, возобновляя разговор, — не отправится ли он на переговоры в дом белого вождя Сэмюэля Смита? Вожди и воины дакота думают, пусть прежде чем поднят томагавк войны, говорят языки. Они надеются на разум и опыт Токей Ито: он годами юн, а делами мудр.
   Военный вождь вопрошающе посмотрел на седовласого жреца своего стойбища. Но тот угрюмо молчал.
   — Токей Ито выполнит решение совета вождей и старейшин, — коротко и решительно ответил вождь. Он, по-видимому, не хотел больше касаться этой темы, и окружающие отнеслись к этому нежеланию с пониманием.
   Было за полночь, когда мужчины распрощались и оставили типи.
   Татанка Йотанка и посланцы племен были гостями старого жреца, первого по значению человека стойбища, Токей Ито и Хавандшита проводили их к нему.
   Когда вождь вернулся, кроме Шефа Де Люпа и женщин он застал еще в своей палатке Чапу — Курчавого и Четанзапу. Делавар заметил, как просветлело лицо вождя, когда он их увидел.
   Токей Ито подошел к Чапе и положил ему на плечо руку:
   — Как дела моего брата, храбрейшего из дакотов? Достаточно ли обилен был мой ужин? Наполнил ли мой брат как следует свой желудок, чтобы перенести голодные дни, которые готовят ему женщины его палатки?
   Любитель пошутить — худощавый воин рассмеялся, но Чапа — Курчавый кисло поморщился:
   — Друг моего детства, — ответил он вождю, — зачем после этого приятного ужина ты хочешь уколоть мое сердце, зачем твой язык говорит об этих женщинах — несчастье моей жизни?
   — Удивительно! — вмешался неженатый Тобиас. — Зачем же хитрый воин привел к себе в палатку женщин, которые ему не нравятся? И ведь никогда не поздно прогнать их!
   Худощавый опять усмехнулся, а Чапа посмотрел на делавара глазами загнанного оленя.
   — Привел в свою палатку?… О Шеф Де Люп, я не привел ни одной женщины в свою палатку, хотя глаза мои видели уже двадцать четыре зимы. Всех этих женщин я получил вместе с палаткой, в которой вырос: это мать и три ее дочери, потерявшие в битвах мужей, и три дочери этих дочерей, которых еще никто из воинов не пожелал взять себе в жены.
   — Так, значит, в палатке Чапы — Курчавого много рабочих рук! — сказал Тобиас.
   Чапа исподлобья посмотрел на него.
   — Шефу Де Люпу нужна работящая жена? Я могу предложить!
   Делавар был женоненавистником и только покачал головой.
   — Да, я бы тоже не посоветовал, — сознался Чапа — Курчавый. — Остер томагавк Токей Ито, но еще острее языки, которые хозяйничают в моей палатке!
   Токей Ито угостил еще своих друзей Четанзапу — Черного Сокола и Чапу — Бобра, и оба тоже покинули типи.
   Делавар и Токей Ито остались одни. Вождь попросил сестру подать ему миску мяса — надо же было и ему поесть, — а делавар закурил свою трубку. Женщины прикрыли огонь и приготовили постели. Измученный и утомленный Тобиас опустился на одеяла и шкуры, постеленные ему сестрой вождя. Его раненая спина от продолжительного напряжения разболелась. Вождь завернулся в старую потертую бизонью шкуру и улегся у стенки палатки. Полотнище в этом месте было не закреплено и поднято на рогульки, так что свежий ночной воздух проникал в палатку.
   Вернулся волкодав — Охитика. Пес свернулся в клубок и улегся прямо под голову своему хозяину.
   Делавар смотрел на спящего вождя. Он возмущался в душе, что молодого вождя хотят направить для переговоров к людям, намерения которых не внушают ни малейшего доверия.
   В весенней ночи звучал незатейливый повторяющийся мотив флейты.
   Это была любовная песня молодого воина. Сестра вождя Уинона оставалась к ней равнодушной. Зато песня, словно голос пробуждающейся от зимнего сна суровой степи, волновала сердце делавара. Угрюмый разведчик Тобиас уже давно не обращал никакого внимания на женщин. Но с именем Вождь Волков, с воспоминаниями о гордом племени делаваров и в нем проснулись теплые человеческие чувства, вызванные очарованием истинной дочери прерий. Безотчетное расположение к девушке невольно усиливало и симпатию делавара к ее брату, спасшему ему жизнь.
   Шеф Де Люп так и не заснул в эту ночь. Не спал он и когда первые проблески рассвета проникли в палатку. Молодой вождь поднялся и поспешил на обычное купанье. До делавара доносились крики и смех пловцов. Дети прерий любили повеселиться, и если об этом не знали белые, то лишь потому, что слишком мало поводов для веселья давали они своим собратьям и слишком много — для огорченья и ненависти. Женщины убрали в палатке и приготовили гостю на завтрак пеммикан. Уинона созвала чуть ли не дюжину собак: черных, белых, коричневых, пегих, маленьких и больших. Веревками из бизоньих кишок она стала привязывать на спины неспокойных псов куски кожи. Собак индейцы использовали и как вьючных животных, и сегодня им предстояло помочь в доставке охотничьей добычи. Привели лошадей, и на площадке стойбища собрались женщины и девушки. Под предводительством сестры вождя они отправились в путь. Предстояло освежевать и разделать туши бизонов, мясо, кости и шкуры — доставить в стойбище, Шеф Де Люп смотрел вслед отъезжающим, пока они не скрылись из виду. Токей Ито вернулся с купанья, надел свой торжественный наряд и головной убор из перьев орла, чтобы отправиться в палатку совета для участия в совещании о посольстве к Джекману. Когда он ушел, старая индианка, догадываясь, что гостю до смерти хочется спать, опустила полог палатки.
   Шеф Де Люп проснулся, когда уже наступил вечер. Токей Ито вернулся в палатку. Татанка Йотанка сам сопровождал его, а когда стал прощаться у очага с молодым вождем, сказал:
   — Собрание совета решило направить на форт для переговоров с полковником Джекманом Токей Ито. Мы хотим не войны, а мира. Но я еще не встречал человека из Вашингтона, который бы говорил правду. Так пусть же Токей Ито сопровождает несколько вооруженных воинов! Я сказал, хау!
   Токей Ито вручил делавару письмо с согласием на встречу, написанное языком картинок на коже. Впервые Шеф Де Люп порадовался, что его ранил бизон: при всем своем желании он еще не мог доставить послание в блокгауз и ни сам он, ни Токей Ито не были заинтересованы в посылке другого гонца.
   Едва зажглись звезды, вернулись женщины с охотничьей добычей. Тюки с мясом, неочищенные шкуры, кости, потроха — все было сложено на площадке стойбища и оставлено под охраной от ненасытных собак.
   Утром женщины принялись за работу. Шкуры очищали от остатков мяса и растягивали для просушки, мясо частью заворачивали в кожу, чтобы закопать потом в холодную землю, частью разрезали на длинные веревки из бизоньих кишок для сушки на ветру. Заготовка мяса впрок, разделка шкур на годные для шитья одежды, для изготовления щитов, для постройки типи, сортировка костей — все это делалось по решению собрания совета. Мелкую дичь каждый мог использовать в своей палатке как угодно, но о такой добыче каждый раз принималось решение совета племени. Бизоны — священные животные, основа существования охотничьего племени и свободно живущие индейцы не убивали их больше, чем было необходимо.
   Когда добыча была подготовлена для дальней перевозки, приставшие к роду Медведицы воины — около семидесяти дакотов, с десяток пауни и пятеро абсарока — вместе с несколькими сопровождающими их женщинами принялись навьючивать лошадей.
   На исходе дня Тобиас был в глубоком раздумье, когда в типи вошла девочка. Стройненькая девчушка, лет, пожалуй, восьми, уже расстающаяся с детством. Она не была красивой, но ум светился в ее живых глазах. Не обращая внимания на делавара, она, словно у себя дома, принялась искать что-то в свертке выкроенных для охотничьей куртки кож. Потом стала проворно и старательно шить. Быстро замелькало в ее руках костяное шило, заскользила сквозь отверстия в коже длинная жила, применяемая вместо нитки. Девочка отвлеклась от работы, лишь когда около палатки появился мальчик с луком и стрелами в руках.
   — Хапеда! — крикнула она. — Ты снова долго приглаживал свои волосы, и косы у тебя отлично заплетены. А вот метки ли были твои стрелы? Не смеялись ли над тобой Молодые Собаки?