Страница:
Тут им представилась возможность в первый раз спокойно рассмотреть друг друга. Молодому вождю показалось, что его верховный вождь за прошедшие четыре года, что они не виделись, почти не постарел. Но все же он изменился. В обычном для его лица выражении отваги затаилась какая-то горечь. Уголки рта опустились, складки, сбегавшие вниз от крыльев носа, стали глубже. Глаза, которые индеец от солнца, ветра и пыли обычно прикрывает опущенными веками, были у Тачунка Витко широко раскрыты. И этим открытым взглядом встречал он теперь младшего — Токей Ито. Верховный вождь принялся объяснять то, на что предшествующей ночью не было времени.
— Уайтчичуны решили все их клятвы и договоры сломать, — сказал он. — Они лжецы. Но мы будем защищать нашу прерию и наши права.
— И вы захватите форт?
— Мы не будем захватывать форта. Но как только пройдет весенняя охота, трава станет темно-зеленой и пригреет солнце, мы соберем наших вождей и наших воинов в прерии севернее Хе запа(Блэк Хилс) на реке, которая впадает в реку Желтых Камней. Ты приглашен принять участие в советах и спроси своих людей, готовы ли они бороться, если Длинные Ножи не оставят нас в покое.
— Только сначала мы захватим снаряжение и покончим с фортом Смита. Я должен отомстить за убийство отца.
— Я знаю, что и это тебя заботит, мой младший брат. Татанка Йотанка и я, мы бы дали тебе шестьдесят воинов, которые помогли бы вам захватить обоз. Но я выступаю на Розенбуд против генерала Крука, а остальные наши люди еще не выкурили военную трубку. Прошла зима, и во многих палатках голодают женщины и дети, воины хотят сперва поохотиться.
— Я понимаю. Что слышно от других племен?
— Шайены, которые еще свободны, будут бороться вместе с нами. Абсароки и сиксики не будут нападать на нас с тыла. Но и только. Многие из них изменники и служат Длинным Ножам.
Молодой военный вождь опустил глаза, ведь сам он тоже служил врагам в качестве разведчика. И Тачунка Витко, наверное, подумал о том же, потому что спросил:
— Я слышал о разведчике Тобиасе, который служит у Смита. Есть у него какое-нибудь другое имя?
— Шеф Де Люп.
— Ах, Шеф Де Люп! Пусть наблюдает.
Разговор был окончен. Они поднялись, огляделись: это были места, где их собирались поселить. Поскакав дальше, они избегали находящихся здесь стойбищ, которые уже покорились судьбе. Они пересекали следы конных подразделений и отрядов милиции — вольных всадников, но не были замечены ни теми, ни другими.
На следующее утро дакоты достигли большой фактории Сент Пьер, расположенной на Миссури много севернее форта Рэндол. Здесь еще распоряжались торговцы, а не военные. Не теряя времени, прибывшие привязали коней у лавки, куда собрался зайти молодой вождь. Вошел за ним без колебаний и Тачунка Витко: в простой одежде вряд ли кто-нибудь тут мог его узнать. В большом торговом помещении, несмотря на ранний час, было уже немало индейцев и белых охотников; они меняли на оружие, порох, свинец и виски добытые зимой меха.
Владелец лавки, маленький человек с лисьей мордочкой, тотчас заприметил молодого вождя и оповестил об этом собравшихся:
— Гарри-Токей Ито!
Молодой вождь и не пытался скрываться. Борьба в районе Найобрэры была локальной, а до Сент Пьера доходили лишь анекдоты. Однако и их было достаточно, для того чтобы обеспечить молодому вождю беспрепятственный проход к хозяину. Тачунка Витко и его спутники на всякий случай держались позади.
— Что желает великий вождь купить в моей скромной давке? Я надеюсь, он будет сегодня так же доволен, как и два лета назад?
— Магазинное ружье.
— Великолепно! Само собой разумеется! Пожалуйста… — Торговец вытащил на прилавок ружье далеко не нового образца.
— Магазинное ружье.
— Заряжающееся с дула не подходит? Имеются у меня и заряжающиеся с казенной части… пожалуйста… сию минуту…
— Магазинное ружье.
— Подержанное оружие в отличном состоянии, могу отдать даже за меха… не пожелаете ли расплатиться мехами?..
— Магазинное ружье.
— О да, полковник Коди, которого зовут Буффало Биллом… у него магазинное ружье, я знаю, знаю! Но требует хорошего ухода, много хлопот. И в армии себя не оправдало. Я бы не советовал, нет. Вот отличное охотничье…
Слушатели начали ухмыляться. Только Тачунка Витко и его спутники сохраняли серьезность. Маленький человечек запыхался.
— Собственно, теперь не разрешается… я думаю, не всякому приятно видеть у индейца магазинное ружье, ведь они на вооружении армии… я думаю только для охоты, не так ли?..
— Магазинное ружье.
Молодой дакота твердил это не изменяющимся от нетерпения или гнева голосом. Маленький человек вытер со лба пот.
— Для охоты на бизонов, не так ли? Для бизоньей охоты? — Тут говорящий совсем разволновался и прошепелявил: — И это практически все, что я…
— Магазинное ружье.
— О дьявольщина! Видит бог, я готов сделать все, что в моих силах, но ведь великий вождь хочет получить оружие прямо сейчас? И в этом случае лучше всего…
Стоящие вокруг хохотали. Тачунка Витко оставался серьезным. Молодой вождь развязал маленький кожаный мешочек, половина подкладки которого была зеленой, половина — красной, и, выложив на прилавок доллары, не произнес при этом ни слова.
— Ах так, вождь предпочитает долларами… значит, нужно до зарезу… понимаю, понимаю…
Дакота молчал.
— Мы заказывали одно ружье для управляющего факторией. Но я не знаю, имею ли я право отдать его. Законный товар приходится так долго ждать! Пусть вождь добавит еще доллар!
Молодой дакота постучал пальцами по столу и громко сказал:
— Магазинное ружье и триста патронов. У меня мало времени. — Дакота не спускал взгляда с человека с лисьим лицом. А тот казался совсем безвольным и огорченным.
— Ну что ж, так — так так! Но я терплю убыток, большой убыток! Как я только это перенесу. Это прямо-таки подарок великому вождю!
Он пошел в соседнее помещение и вернулся с оружием и боеприпасами. Это была настоящая винтовка, и тут дакота впервые заволновался. Он взял ружье, прикинул на руку, как плотник — топор или каменщик — мастерок. Оружие было для вождя и его охотничьего народа обычным и привычным рабочим инструментом. Дакота заряжал его, разряжал, снова заряжал и наконец сказал:
— Ты даришь мне оружие и боеприпасы, я дарю тебе доллары. Хау. Шесть патронов мне полагается для пробных выстрелов.
Не дожидаясь согласия торговца, он вышел с заряженной винтовкой из лавки. Тачунка Витко и его спутники сомкнулись вокруг дакоты. Индеец быстро перебежал двор и через открытые ворота — наружу. Он остановился на лугу.
— Во что мне стрелять?
— В березу, — предложил Тачунка Витко.
— Дупло наверху, черное пятно под ним, — сказал дакота.
Прогремели пробные выстрелы. Один из воинов побежал к дереву. Точность попадания из непривычного еще оружия поразила Тачунка Витко, хотя он и видел несколько лет назад достойный легенды выстрел Токей Ито из лука.
Из фактории выбежал торговец:
— Мои деньги! — кричал он.
— Вот твои деньги. — И дакота вручил ему причитавшееся.
— Великий вождь! — продолжал маленький человек. — Сумма верна. Я ведь знаю тебя уже больше двух лет, поэтому постарался поладить. Ну и еще по случаю предстоящей разлуки. Как-то теперь все будет?
— Что будет? — спросил вождь, продолжая возиться с оружием.
— Моя лавка будет разорена! Покупатели ведь у меня больше индейцы. Сент Пьер не один десяток лет известен индейцам восточнее и западнее Миссисипи. И вот теперь всему конец!
— Почему?
— Потому что вы отправитесь в резервацию! Там вы станете подопечными: вас будут содержать как идиотов! Вы уже не сможете охотиться и продавать меха. У вас просто не будет необходимости посещать факторию! Вы превратитесь в голодное стадо…
— В голодное стадо? — переспросил дакота.
— Да! Разве тебе не известно положение в резервациях? Земли для ведения хозяйства мало. Скудные пайки, которые выделяет Большой Отец, до вас не дойдут. А вот с чем вы там хорошо познакомитесь, это, благодарю покорно, с коррупцией, которая ныне распространена повсеместно.
— Почему ты не скажешь об этом Большому Отцу в Вашингтоне?
— Отец — он действительно Большой, Вашингтон — далеко, а я — слишком уж маленький человек. — И торговец побежал назад в лавку, чтобы не упустить сделок.
Индейцы молчали. Они раздумывали о том, что слышали уже не в первый раз. Не проронив ни слова, все вместе пошли они к лошадям. Тачунка Витко первым вскочил на мустанга. Теперь началась большая борьба. Она ширилась. И дакоты должны были выдержать ее. Оба вождя были готовы защищать свободу своего народа.
Воины попрощались. Тачунка Витко со спутниками поскакал на северо-запад, молодой военный вождь двинулся на юго-запад к своим. Почти без отдыха проделывали обратный путь Токей Ито и его Буланый. Всадник прибыл к отряду, который ждал его в прерии, западнее маленького, находящегося под командованием Смита форта. Серп убывающего месяца был тонкий и острый, ночь — темной. Сам Четанзапа, предводитель группы союза Красных Оленей, не верил, что его вождь сможет обернуться за такой малый срок. Токей Ито оставил Буланого пастись и присоединился к воинам, расположившимся в поросшей травой долине.
Незаметно скользил взгляд молодого вождя с человека на человека. Каждого он знал с детства: Четанзапу, который был старше его на четыре года, Острие Копья — сына Чотанки, сына Антилопы, Ихазапу, да и всех остальных. С тех пор как Гарри-Токей Ито два года назад возвратился в свое племя, эти люди верили ему и подчинялись. Он руководил ими во многих дерзких налетах и последний раз в нападении, жертвой которого стал лейтенант Варнер. За два прошедших года род Медведицы под его началом не потерял ни одного воина. Самое трудное он брал на себя. Но операция, которую задумал молодой вождь, была все-таки значительнее, чем все совершенное или до сих пор.
Четанзапа, самый худой и высокий из всех, придвинулся к вождю, и в наступившей ночи они приступили к обсуждению плана. По сообщениям разведчиков, обоз со снаряжением и сопровождающая его команда были в пути. Люди рода Медведицы должны были напасть на обоз, прежде чем он достигнет форта. Захваченное оружие они хотели немедленно пустить в дело и пробиться в свои исконные места охоты. Вторая задача была не легче первой.
КЭТ В ПРЕРИИ
— Уайтчичуны решили все их клятвы и договоры сломать, — сказал он. — Они лжецы. Но мы будем защищать нашу прерию и наши права.
— И вы захватите форт?
— Мы не будем захватывать форта. Но как только пройдет весенняя охота, трава станет темно-зеленой и пригреет солнце, мы соберем наших вождей и наших воинов в прерии севернее Хе запа(Блэк Хилс) на реке, которая впадает в реку Желтых Камней. Ты приглашен принять участие в советах и спроси своих людей, готовы ли они бороться, если Длинные Ножи не оставят нас в покое.
— Только сначала мы захватим снаряжение и покончим с фортом Смита. Я должен отомстить за убийство отца.
— Я знаю, что и это тебя заботит, мой младший брат. Татанка Йотанка и я, мы бы дали тебе шестьдесят воинов, которые помогли бы вам захватить обоз. Но я выступаю на Розенбуд против генерала Крука, а остальные наши люди еще не выкурили военную трубку. Прошла зима, и во многих палатках голодают женщины и дети, воины хотят сперва поохотиться.
— Я понимаю. Что слышно от других племен?
— Шайены, которые еще свободны, будут бороться вместе с нами. Абсароки и сиксики не будут нападать на нас с тыла. Но и только. Многие из них изменники и служат Длинным Ножам.
Молодой военный вождь опустил глаза, ведь сам он тоже служил врагам в качестве разведчика. И Тачунка Витко, наверное, подумал о том же, потому что спросил:
— Я слышал о разведчике Тобиасе, который служит у Смита. Есть у него какое-нибудь другое имя?
— Шеф Де Люп.
— Ах, Шеф Де Люп! Пусть наблюдает.
Разговор был окончен. Они поднялись, огляделись: это были места, где их собирались поселить. Поскакав дальше, они избегали находящихся здесь стойбищ, которые уже покорились судьбе. Они пересекали следы конных подразделений и отрядов милиции — вольных всадников, но не были замечены ни теми, ни другими.
На следующее утро дакоты достигли большой фактории Сент Пьер, расположенной на Миссури много севернее форта Рэндол. Здесь еще распоряжались торговцы, а не военные. Не теряя времени, прибывшие привязали коней у лавки, куда собрался зайти молодой вождь. Вошел за ним без колебаний и Тачунка Витко: в простой одежде вряд ли кто-нибудь тут мог его узнать. В большом торговом помещении, несмотря на ранний час, было уже немало индейцев и белых охотников; они меняли на оружие, порох, свинец и виски добытые зимой меха.
Владелец лавки, маленький человек с лисьей мордочкой, тотчас заприметил молодого вождя и оповестил об этом собравшихся:
— Гарри-Токей Ито!
Молодой вождь и не пытался скрываться. Борьба в районе Найобрэры была локальной, а до Сент Пьера доходили лишь анекдоты. Однако и их было достаточно, для того чтобы обеспечить молодому вождю беспрепятственный проход к хозяину. Тачунка Витко и его спутники на всякий случай держались позади.
— Что желает великий вождь купить в моей скромной давке? Я надеюсь, он будет сегодня так же доволен, как и два лета назад?
— Магазинное ружье.
— Великолепно! Само собой разумеется! Пожалуйста… — Торговец вытащил на прилавок ружье далеко не нового образца.
— Магазинное ружье.
— Заряжающееся с дула не подходит? Имеются у меня и заряжающиеся с казенной части… пожалуйста… сию минуту…
— Магазинное ружье.
— Подержанное оружие в отличном состоянии, могу отдать даже за меха… не пожелаете ли расплатиться мехами?..
— Магазинное ружье.
— О да, полковник Коди, которого зовут Буффало Биллом… у него магазинное ружье, я знаю, знаю! Но требует хорошего ухода, много хлопот. И в армии себя не оправдало. Я бы не советовал, нет. Вот отличное охотничье…
Слушатели начали ухмыляться. Только Тачунка Витко и его спутники сохраняли серьезность. Маленький человечек запыхался.
— Собственно, теперь не разрешается… я думаю, не всякому приятно видеть у индейца магазинное ружье, ведь они на вооружении армии… я думаю только для охоты, не так ли?..
— Магазинное ружье.
Молодой дакота твердил это не изменяющимся от нетерпения или гнева голосом. Маленький человек вытер со лба пот.
— Для охоты на бизонов, не так ли? Для бизоньей охоты? — Тут говорящий совсем разволновался и прошепелявил: — И это практически все, что я…
— Магазинное ружье.
— О дьявольщина! Видит бог, я готов сделать все, что в моих силах, но ведь великий вождь хочет получить оружие прямо сейчас? И в этом случае лучше всего…
Стоящие вокруг хохотали. Тачунка Витко оставался серьезным. Молодой вождь развязал маленький кожаный мешочек, половина подкладки которого была зеленой, половина — красной, и, выложив на прилавок доллары, не произнес при этом ни слова.
— Ах так, вождь предпочитает долларами… значит, нужно до зарезу… понимаю, понимаю…
Дакота молчал.
— Мы заказывали одно ружье для управляющего факторией. Но я не знаю, имею ли я право отдать его. Законный товар приходится так долго ждать! Пусть вождь добавит еще доллар!
Молодой дакота постучал пальцами по столу и громко сказал:
— Магазинное ружье и триста патронов. У меня мало времени. — Дакота не спускал взгляда с человека с лисьим лицом. А тот казался совсем безвольным и огорченным.
— Ну что ж, так — так так! Но я терплю убыток, большой убыток! Как я только это перенесу. Это прямо-таки подарок великому вождю!
Он пошел в соседнее помещение и вернулся с оружием и боеприпасами. Это была настоящая винтовка, и тут дакота впервые заволновался. Он взял ружье, прикинул на руку, как плотник — топор или каменщик — мастерок. Оружие было для вождя и его охотничьего народа обычным и привычным рабочим инструментом. Дакота заряжал его, разряжал, снова заряжал и наконец сказал:
— Ты даришь мне оружие и боеприпасы, я дарю тебе доллары. Хау. Шесть патронов мне полагается для пробных выстрелов.
Не дожидаясь согласия торговца, он вышел с заряженной винтовкой из лавки. Тачунка Витко и его спутники сомкнулись вокруг дакоты. Индеец быстро перебежал двор и через открытые ворота — наружу. Он остановился на лугу.
— Во что мне стрелять?
— В березу, — предложил Тачунка Витко.
— Дупло наверху, черное пятно под ним, — сказал дакота.
Прогремели пробные выстрелы. Один из воинов побежал к дереву. Точность попадания из непривычного еще оружия поразила Тачунка Витко, хотя он и видел несколько лет назад достойный легенды выстрел Токей Ито из лука.
Из фактории выбежал торговец:
— Мои деньги! — кричал он.
— Вот твои деньги. — И дакота вручил ему причитавшееся.
— Великий вождь! — продолжал маленький человек. — Сумма верна. Я ведь знаю тебя уже больше двух лет, поэтому постарался поладить. Ну и еще по случаю предстоящей разлуки. Как-то теперь все будет?
— Что будет? — спросил вождь, продолжая возиться с оружием.
— Моя лавка будет разорена! Покупатели ведь у меня больше индейцы. Сент Пьер не один десяток лет известен индейцам восточнее и западнее Миссисипи. И вот теперь всему конец!
— Почему?
— Потому что вы отправитесь в резервацию! Там вы станете подопечными: вас будут содержать как идиотов! Вы уже не сможете охотиться и продавать меха. У вас просто не будет необходимости посещать факторию! Вы превратитесь в голодное стадо…
— В голодное стадо? — переспросил дакота.
— Да! Разве тебе не известно положение в резервациях? Земли для ведения хозяйства мало. Скудные пайки, которые выделяет Большой Отец, до вас не дойдут. А вот с чем вы там хорошо познакомитесь, это, благодарю покорно, с коррупцией, которая ныне распространена повсеместно.
— Почему ты не скажешь об этом Большому Отцу в Вашингтоне?
— Отец — он действительно Большой, Вашингтон — далеко, а я — слишком уж маленький человек. — И торговец побежал назад в лавку, чтобы не упустить сделок.
Индейцы молчали. Они раздумывали о том, что слышали уже не в первый раз. Не проронив ни слова, все вместе пошли они к лошадям. Тачунка Витко первым вскочил на мустанга. Теперь началась большая борьба. Она ширилась. И дакоты должны были выдержать ее. Оба вождя были готовы защищать свободу своего народа.
Воины попрощались. Тачунка Витко со спутниками поскакал на северо-запад, молодой военный вождь двинулся на юго-запад к своим. Почти без отдыха проделывали обратный путь Токей Ито и его Буланый. Всадник прибыл к отряду, который ждал его в прерии, западнее маленького, находящегося под командованием Смита форта. Серп убывающего месяца был тонкий и острый, ночь — темной. Сам Четанзапа, предводитель группы союза Красных Оленей, не верил, что его вождь сможет обернуться за такой малый срок. Токей Ито оставил Буланого пастись и присоединился к воинам, расположившимся в поросшей травой долине.
Незаметно скользил взгляд молодого вождя с человека на человека. Каждого он знал с детства: Четанзапу, который был старше его на четыре года, Острие Копья — сына Чотанки, сына Антилопы, Ихазапу, да и всех остальных. С тех пор как Гарри-Токей Ито два года назад возвратился в свое племя, эти люди верили ему и подчинялись. Он руководил ими во многих дерзких налетах и последний раз в нападении, жертвой которого стал лейтенант Варнер. За два прошедших года род Медведицы под его началом не потерял ни одного воина. Самое трудное он брал на себя. Но операция, которую задумал молодой вождь, была все-таки значительнее, чем все совершенное или до сих пор.
Четанзапа, самый худой и высокий из всех, придвинулся к вождю, и в наступившей ночи они приступили к обсуждению плана. По сообщениям разведчиков, обоз со снаряжением и сопровождающая его команда были в пути. Люди рода Медведицы должны были напасть на обоз, прежде чем он достигнет форта. Захваченное оружие они хотели немедленно пустить в дело и пробиться в свои исконные места охоты. Вторая задача была не легче первой.
КЭТ В ПРЕРИИ
Монотонно топали мулы шести упряжек. Глухо стучали по мягкой, поросшей травой земле колеса. Сопровождающие колонну всадники то вытягивались в цепочку, то снова сбивались в кучу. Топот копыт, громыхание фургонов складывались в ночную музыку, напоминающую рокот барабанов.
В фургоне было тесно от ящиков с боеприпасами. Движения Кэт сковывала длинная широкая юбка, которую она носила по моде того времени. Она чувствовала, что попала в среду, для которой не подготовлена. Девушке захотелось услышать спокойный человеческий голос. Она пробралась вперед к месту возницы и постучала по плечу сидевшего рядом с возницей человека:
— Том!
— Что, мисс?
— Том, сколько времени? И где мы, собственно?
— Должно быть, часов десять вечера, маленькая мисс. А где мы — так недалеко уже от Найобрэры!
— Надеюсь, скоро приедем в форт?
— Завтра, мисс Кэт, завтра мы прибудем туда. Не лучше ли вам пока поспать? И держите голову выше, а сердце там, где ему полагается быть!
— Я постараюсь, чтобы отец и жених не краснели за меня!
— Мало стараться, надо еще и суметь!
Кэт не придала значения этому замечанию, подумав, что уж она-то достаточно подготовлена ко всяким невзгодам.
Кэт родилась на ферме в Миннесоте и рано потеряла мать. Скоро, во время крупного восстания индейцев в 1862 году, она потеряла и бабушку. Девочке пришлось поселиться в городе у своей тетки. Вышивание, игра на рояле, умение красиво писать, правила хорошего тона — вот навыки, которые Кэт приобрела у тетушки Бетти и которые здесь, в прерии, были ей совершенно ни к чему.
Однако когда отец, который в последние годы подолгу находился на пограничных постах, приезжал погостить, он, к ужасу тетушки, учил свою ночь править лошадьми и стрелять. В сегодняшней обстановке это было гораздо полезнее, хотя с четверкой мулов Кэт дело иметь не приходилось, да и в людей целиться ей еще не случалось. Но что толку раздумывать? Сама она влезла в это дело, самой надо и справляться. Менять своего решения она не собиралась: жизнь у тетушки Бетти, каждодневные заботы о капризной пожилой даме были невыносимы.
Раздался свист. Возница натянул поводья, заскрипели тормоза, и длинный ряд фургонов остановился. Был объявлен привал.
Кэт с помощью Тома вышла из фургона и направилась вперед мимо упряжки к голове колонны. До нее долетал негромкий говор мужчин, сидящих на земле.
— Хэлло! — крикнула девушка, недовольная, что на нее не обращают внимания.
— Кэт! — отозвался Роуч и подошел к ней. — Чертова езда! Как тебе это нравится? — спросил молодой лейтенант. — Будет что вспомнить, когда станем бабушками и дедушками!
Кэт не сразу ответила. В городе она отличалась бойкостью, поражавшей молодых офицеров, здесь же — незнакомая обстановка, темнота — все это сковывало ее.
— Н-не знаю… — сказала она и, оглянувшись, увидела высокого человека в шляпе с отвисшими полями — это был Беззубый Бен. Он только что объявил об остановке. Его голоса, похожего на хрюканье, не узнать было невозможно. Он командовал вольными всадниками, приданными небольшому подразделению драгун. — А что думаете вы, Бен? — спросила девушка.
— Всякое мне думается, маленькая мисс, всякое, но ничего такого, что вам было бы приятно услышать.
— Как я понимаю, нам предстоит двигаться всю ночь, — сказала девушка, надеясь услышать в ответ что-нибудь разумное.
— Вы умеете расспрашивать, маленькая мисс. Дело в том, что в письме, которое доставил в форт вашему отцу Генри, майору предложено выслать нам навстречу несколько человек. И эти парни с Найобрэры уже давно бы должны нас встретить. Я не понимаю, куда они подевались. А все, чего я не понимаю, заставляет меня сомневаться. Поэтому-то я предлагаю поспешить.
— Не городи ты чертовщину, не наводи панику! — вмешался лейтенант. — Нам абсолютно нечего бояться!
— Т-с-с! Тихо! — шикнул вольный всадник и прислушался, потом бросился в траву, приложил ухо к земле. — Да. — поднявшись, сказал он. — Слышен далекий топот копыт.
Кэт, однако, никакого топота не различала. Кто это? Друзья? Враги?
Бен подошел к лейтенанту Роучу.
— Провалиться мне сквозь землю, если тут не разъезжает этот сброд. Знаешь ты, кто гоняется здесь за золотоискателями, будто они чумные? Род Медведицы, вот кто. Это — банда убийц, и главарь у них — наш бывший скаут — Гарри.
— Заткнись-ка ты, Бен! Хватит фантазировать! Надо решать, что делать, — торопливо сказал обеспокоенный Роуч.
— Что делать? Только то, лейтенант, что мы и намеревались. Не следует резко менять тактику. Будем ехать почти до полуночи. Потом станем ночным лагерем. До полуночи краснокожие не нападут. Они всегда выжидают двух-трех часов ночи, когда наш брат усталый и сонный.
— Хорошо, поедем. Чем ближе мы станем лагерем к посту на Найобрэре, тем лучше.
Защелкали кнуты по спинам мулов, покатились большие колеса по клочковатой траве — вереница фургонов снова пришла в движение. Точно так же, как и до привала, подумала девушка, — и все же совсем иначе. Теперь она чувствовала близость реальной опасности. Теперь еще более чужими казались ей эти люди, грубой натуре которых она не доверяла. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она отыскала свой кожаный пояс с кобурой, вытащила револьвер и проверила заряд. Со странным чувством спрятала она обратно оружие.
Она присела на корточки у переднего проема в брезенте, где ее старый друг — седобородый Том — сидел рядом с ездовым. Широкая спина Тома казалась ей надежной защитой и от ночного ветра, и от любой опасности.
— То-ом, — тихонько позвала она.
— Не бойтесь, мисс.
— То-ом, хоть бы поскорее прошла эта ночь! Это ведь у нас последний переезд. Завтра мы должны прибыть в форт.
— Ну конечно! Завтра вы уже будете сидеть у своего отца в блокгаузе, за толстыми стенами. За такими стенами, что не всякая пуля пробьет. У старого блокгауза, по крайней мере, такие.
— Что значит у «старого блокгауза»? Вы знаете форт?
— «Знаю» — это слишком сильно сказано. О новом блокгаузе я только слыхал. Но о старом блокгаузе, который построил Беззубый Бен, наш сомнительный спутник, о старом блокгаузе, в котором он был и хозяином гостиницы, и кабатчиком, и торговцем, об этом старом блокгаузе я кое-что знаю.
— Расскажите мне о нем! Пожалуйста, Том, — принялась упрашивать Кэт. — Если я буду думать, как выглядит форт, мне будет не так страшно, да и время за разговорами пройдет быстрее. А спать я все равно не могу.
— Да, нам, конечно, следует побеседовать. Но о старом блокгаузе… нет, лучше не стоит.
— Почему же?
— Потому что… потому что это жутко.
— Но, может быть, вы расскажете тогда что-нибудь из своего прошлого?
— Вы это серьезно, маленькая мисс? Что ж, могу, если вам угодно послушать о старой развалине. Вот разъезжаю я по прерии за грошовое жалованье, рискуя своей жизнью, и ни кола у меня, ни двора. Но вот повстречай я вас два года назад, в тот вечер, когда был брошен злой жребий, да, да, повстречай я вас тогда, и многое бы могло быть иначе… Вы бы тогда открыли дверь, мисс, дверь в мою лавку…
— Вашу лавку? Разве вы не всегда разъезжали по прерии?
— В молодости я был разведчиком на строительстве железной дороги. Однажды индейцы рода Большой Медведицы даже захватили меня в плен. Только я потом жил у них как свой… Пережил я песчаные и снежные бури. И я был сыт всем этим по горло. Я вернулся в город и открыл небольшую лавку. И вы могли бы ко мне как-нибудь заглянуть, пожалуй, даже с вашей противной тетушкой Бетти. И, может быть, вы спросили бы какое-нибудь индейское одеяло или вышитый кожаный пояс, какие настоящие леди покупают как диковинку. И если бы я вас увидел тогда, я вспомнил бы, конечно, о своей дочери, которая немножко похожа на вас. И тогда я бы ни за что на свете не отправился снова в прерию, которая мне ненавистна. Тогда я бы на склоне лет уж не стал золотоискателем, и Рэд Фокс не заманил бы меня в блокгауз… В этот проклятый дом!
— Почему проклятый? — снова разволновалась Кэт. — И кто такой Рэд Фокс?
— Проклятый… хм, придется рассказать вам эту историю. А Рэд Фокс, или Джим, или Фред, или как бы он там еще не называл себя в своей разбойничьей жизни… д-да… кто же он собственно? Если бы я это знал! Так вот он-то, к моему несчастью, и появился тогда у меня. Это было два года назад, пасмурным зимним вечером. Жена моя тогда уже умерла, дочь вышла замуж, и я один сидел в своей лавке. Покупателей было мало, дело шло плохо, а у меня как раз кончился табак, и я поругивался про себя, поминая всех чертей и святых. И тут дверь вдруг распахнулась — говорю вам это, Кэт, как мне старому дураку тогда показалось, — и он-то, нечистый, ко мне и явился. Рыжеволосый, со сверкающими плазами, с желтыми оскаленными зубами! Большой, сильный! Похлопал меня по плечу и наговорил всякого такого, чем бедного человека легко свести с ума. Что вот-де найдем золото, сразу разбогатеем… Короче, я сказал «да»и продал свою лавку. К исходу зимы, вот в такое же время, как сейчас, кажется даже в этот же самый день, только два года назад, мы все оказались в проклятом блокгаузе…
Том шлепнул себя ладонью по губам и оборвал рассказ.
— … вы все встретились в блокгаузе! — подхватила Кэт конец фразы. — И тут вы?.. — Она была теперь настроена решительнее, ей хотелось уже узнать все до конца.
Захваченный врасплох Том продолжал:
— Я и некий Джордж, и известный вам Билл Петушиный Боец, которого зовут также Кровавый Билл, и вечно грязный Малютка Джозеф, который едет в качестве охраны в фургоне перед нами, и белокурый Адам Адамсон — нет, его нет здесь, в нашей колонне. Этот был, пожалуй, лучший из нас. Он, должно быть, и теперь еще служит на форту вольным всадником. Бедняга, он хотел найти золото, чтобы отец не потерял ферму, которую у него захотела забрать Земельная компания. Все мы хотели с помощью Рэда Фокса стать богачами. Разные, разные мы были люди. Были, а многих уже и нет в живых. Месть висит над нами…
— Что за месть? — прошептала девушка.
— Месть Гарри-Токей Ито. Отца его тогда убили за то, что он не захотел вести нас к золоту. Джим Красный Лис снял с него скальп, а тело убитого мы бросили на съедение рыбам.
— И вы были при том? — испуганно спросила девушка.
— Да, да, я при том был, был еще Бен, Билл Петушиный Боец, Малютка Джозеф, Адам Адамсон…
— И вы не помешали убийству?
— Не будьте ребенком, мисс Кэт!
— Какое же наказание понес Рэд Фокс?
— Этот-то? Да его никто и не собирался ловить да судить. Им может заняться только Гарри — Токей Ито — сын убитого. Но вряд ли теперь появится в районе Платта или Найобрэры.
— И вот вы все едете опять в этот проклятый дом? — Кэт почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.
— Эх, лучше бы я вам не рассказывал, маленькая мисс. Не для ваших это ушей. Но ведь и верно, мы, кто до сих пор еще жив, снова собрались вместе.
Молодой возница, от которого и слова-то трудно было добиться, тут уж не выдержал:
— Это мне надо было знать, прежде чем отправлять в путь! Тогда-то уж вы бы ехали без меня! Этот Пит Куцый Нос оказался хитрее нас всех. Скрылся куда-то и остался на форту Рэндол.
Кэт задумалась. Она пыталась представить себе форт, индейца Токей Ито, который мстил белым за отца.
Ночной ветер становился холоднее и резче. Усталость овладевала людьми и животными. Глаза у Кэт стали слипаться, хотя полночь еще не наступила. С каким-то странным чувством она опять извлекла из кожаной кобуры револьвер, осмотрела еще раз и прицелилась, как бы стреляя по врагу. Хватит ли у нее хладнокровия, чтобы в нужный момент точно прицелиться? И что за мысль — убивать людей! Но люди ли индейцы? Нет, они просто враги, мстительные враги, сказала сама себе Кэт, повторив таким образом то, что ей твердили с детства.
Бен и Роуч галопом пронеслись вдоль колонны фургонов:
— Не спать! Погоняй! Погоняй! Погоняй!
Резвее защелкали кнуты, и мулы перешли на суетливый галоп. Роуч проскакал мимо фургона, в котором ехала Кэт, даже не оглянувшись. Однако Бен сменил галоп на рысь, нагнулся к проему в брезенте, увидел в руке девушки револьвер.
— О-о! — произнес он. — А ведь мисс, пожалуй, готова к схватке? И если уж женщины настолько героические, то нам, мужчинам, надо и подавно…
Пять выстрелов прогрохотали один за другим.
Речь Бена оборвалась на полуслове, он выпустил поводья, опрокинулся назад и упал с коня. Не издав ни звука, свалился возница. Поднялась беспорядочная стрельба. Кэт видела, как падали едущие впереди. Двое повисли ногами в стременах, и лошади уволокли их. Раздавались громкие вопли, непривычные боевые кличи, дикая ругань драгун. Упряжки, оставшись без ездовых, шарахались из стороны в сторону. Первый фургон опрокинулся. Драгуны и вольные всадники ударились в беспорядочное бегство. Враги кинулись преследовать. Белыми уже никто не командовал.
Фургон, в котором сидела девушка, продолжал движение. Том завладел вожжами и, благополучно миновав опрокинутый фургон, принялся хлестать животных. Кэт забилась в солому.
Запряженная четверкой легкая фура, кажется, выскочила из схватки. Шум борьбы оставался где-то позади. Стрельба продолжалась, но уже вдалеке. Девушка вздохнула. Более всего она полагалась на Тома, который уверенной рукой правил фурой.
— Кэт! — как раз крикнул он. — Скорей ко мне, на козлы!
Том еще подогнал мулов. Мулы продолжали нестись галопом, и фуру швыряло из стороны в сторону так, что она каждую минуту могла опрокинуться. Девушка с трудом вскарабкалась на доску и села рядом со стариком.
— Кэт, бери вожжи! Поезжай без остановок! Только прямо и прямо, так ты и приедешь к своему отцу. Держись же! Эта дорога — твоя жизнь!
Кэт взяла вожжи.
— Что с тобой? Куда ты? Подожди? Я долго не смогу.
— Надо, Кэт? — Старик запнулся, кровь хлынула у него из горла. — Вот что со мной! На мулов смотри, не на меня!
Кэт увидела, что в боку у него торчит стерла. Тело старика обмякло, и он свалился в траву.
Кэт словно окаменела на трясущейся доске. Вперед, только вперед! Мулы не сбавляли хода. Они тоже были испуганы, и страх подгонял их.
Фургон не останавливался. Крутились колеса, шуршали под ними остатки снега, летели брызги от луж. Понемногу девушка обретала уверенность. Успокоились и мулы и перешли на рысь. Кэт было не совладать с длинным кнутом, да и руки были заняты вожжами. Животные бежали теперь, как им хотелось.
Девушка задумалась. Лощина должна вывести к берегу реки. Стоит достичь Найобрэры, и можно увидеть форт. Там — спасение. Спасение? А что, если отец уже убит индейцами, теми… что напали на колонну. И не был ли во главе их тот самый смертельный враг, о котором люди вспоминали в ночной час?
И тут она услышала топот копыт! Лошади приближались, догоняя фургон. Друзья? Враги? Или все еще носятся вокруг лошади, потерявшие всадников? Стук копыт замер. Больше девушку никто не беспокоил, а времени прошло уже немало. Небо начинало светлеть. Но вот снова стучат копыта. Девушка вздрогнула. Не отпустить ли ей вожжи и не взяться ли за револьвер?
В фургоне было тесно от ящиков с боеприпасами. Движения Кэт сковывала длинная широкая юбка, которую она носила по моде того времени. Она чувствовала, что попала в среду, для которой не подготовлена. Девушке захотелось услышать спокойный человеческий голос. Она пробралась вперед к месту возницы и постучала по плечу сидевшего рядом с возницей человека:
— Том!
— Что, мисс?
— Том, сколько времени? И где мы, собственно?
— Должно быть, часов десять вечера, маленькая мисс. А где мы — так недалеко уже от Найобрэры!
— Надеюсь, скоро приедем в форт?
— Завтра, мисс Кэт, завтра мы прибудем туда. Не лучше ли вам пока поспать? И держите голову выше, а сердце там, где ему полагается быть!
— Я постараюсь, чтобы отец и жених не краснели за меня!
— Мало стараться, надо еще и суметь!
Кэт не придала значения этому замечанию, подумав, что уж она-то достаточно подготовлена ко всяким невзгодам.
Кэт родилась на ферме в Миннесоте и рано потеряла мать. Скоро, во время крупного восстания индейцев в 1862 году, она потеряла и бабушку. Девочке пришлось поселиться в городе у своей тетки. Вышивание, игра на рояле, умение красиво писать, правила хорошего тона — вот навыки, которые Кэт приобрела у тетушки Бетти и которые здесь, в прерии, были ей совершенно ни к чему.
Однако когда отец, который в последние годы подолгу находился на пограничных постах, приезжал погостить, он, к ужасу тетушки, учил свою ночь править лошадьми и стрелять. В сегодняшней обстановке это было гораздо полезнее, хотя с четверкой мулов Кэт дело иметь не приходилось, да и в людей целиться ей еще не случалось. Но что толку раздумывать? Сама она влезла в это дело, самой надо и справляться. Менять своего решения она не собиралась: жизнь у тетушки Бетти, каждодневные заботы о капризной пожилой даме были невыносимы.
Раздался свист. Возница натянул поводья, заскрипели тормоза, и длинный ряд фургонов остановился. Был объявлен привал.
Кэт с помощью Тома вышла из фургона и направилась вперед мимо упряжки к голове колонны. До нее долетал негромкий говор мужчин, сидящих на земле.
— Хэлло! — крикнула девушка, недовольная, что на нее не обращают внимания.
— Кэт! — отозвался Роуч и подошел к ней. — Чертова езда! Как тебе это нравится? — спросил молодой лейтенант. — Будет что вспомнить, когда станем бабушками и дедушками!
Кэт не сразу ответила. В городе она отличалась бойкостью, поражавшей молодых офицеров, здесь же — незнакомая обстановка, темнота — все это сковывало ее.
— Н-не знаю… — сказала она и, оглянувшись, увидела высокого человека в шляпе с отвисшими полями — это был Беззубый Бен. Он только что объявил об остановке. Его голоса, похожего на хрюканье, не узнать было невозможно. Он командовал вольными всадниками, приданными небольшому подразделению драгун. — А что думаете вы, Бен? — спросила девушка.
— Всякое мне думается, маленькая мисс, всякое, но ничего такого, что вам было бы приятно услышать.
— Как я понимаю, нам предстоит двигаться всю ночь, — сказала девушка, надеясь услышать в ответ что-нибудь разумное.
— Вы умеете расспрашивать, маленькая мисс. Дело в том, что в письме, которое доставил в форт вашему отцу Генри, майору предложено выслать нам навстречу несколько человек. И эти парни с Найобрэры уже давно бы должны нас встретить. Я не понимаю, куда они подевались. А все, чего я не понимаю, заставляет меня сомневаться. Поэтому-то я предлагаю поспешить.
— Не городи ты чертовщину, не наводи панику! — вмешался лейтенант. — Нам абсолютно нечего бояться!
— Т-с-с! Тихо! — шикнул вольный всадник и прислушался, потом бросился в траву, приложил ухо к земле. — Да. — поднявшись, сказал он. — Слышен далекий топот копыт.
Кэт, однако, никакого топота не различала. Кто это? Друзья? Враги?
Бен подошел к лейтенанту Роучу.
— Провалиться мне сквозь землю, если тут не разъезжает этот сброд. Знаешь ты, кто гоняется здесь за золотоискателями, будто они чумные? Род Медведицы, вот кто. Это — банда убийц, и главарь у них — наш бывший скаут — Гарри.
— Заткнись-ка ты, Бен! Хватит фантазировать! Надо решать, что делать, — торопливо сказал обеспокоенный Роуч.
— Что делать? Только то, лейтенант, что мы и намеревались. Не следует резко менять тактику. Будем ехать почти до полуночи. Потом станем ночным лагерем. До полуночи краснокожие не нападут. Они всегда выжидают двух-трех часов ночи, когда наш брат усталый и сонный.
— Хорошо, поедем. Чем ближе мы станем лагерем к посту на Найобрэре, тем лучше.
Защелкали кнуты по спинам мулов, покатились большие колеса по клочковатой траве — вереница фургонов снова пришла в движение. Точно так же, как и до привала, подумала девушка, — и все же совсем иначе. Теперь она чувствовала близость реальной опасности. Теперь еще более чужими казались ей эти люди, грубой натуре которых она не доверяла. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она отыскала свой кожаный пояс с кобурой, вытащила револьвер и проверила заряд. Со странным чувством спрятала она обратно оружие.
Она присела на корточки у переднего проема в брезенте, где ее старый друг — седобородый Том — сидел рядом с ездовым. Широкая спина Тома казалась ей надежной защитой и от ночного ветра, и от любой опасности.
— То-ом, — тихонько позвала она.
— Не бойтесь, мисс.
— То-ом, хоть бы поскорее прошла эта ночь! Это ведь у нас последний переезд. Завтра мы должны прибыть в форт.
— Ну конечно! Завтра вы уже будете сидеть у своего отца в блокгаузе, за толстыми стенами. За такими стенами, что не всякая пуля пробьет. У старого блокгауза, по крайней мере, такие.
— Что значит у «старого блокгауза»? Вы знаете форт?
— «Знаю» — это слишком сильно сказано. О новом блокгаузе я только слыхал. Но о старом блокгаузе, который построил Беззубый Бен, наш сомнительный спутник, о старом блокгаузе, в котором он был и хозяином гостиницы, и кабатчиком, и торговцем, об этом старом блокгаузе я кое-что знаю.
— Расскажите мне о нем! Пожалуйста, Том, — принялась упрашивать Кэт. — Если я буду думать, как выглядит форт, мне будет не так страшно, да и время за разговорами пройдет быстрее. А спать я все равно не могу.
— Да, нам, конечно, следует побеседовать. Но о старом блокгаузе… нет, лучше не стоит.
— Почему же?
— Потому что… потому что это жутко.
— Но, может быть, вы расскажете тогда что-нибудь из своего прошлого?
— Вы это серьезно, маленькая мисс? Что ж, могу, если вам угодно послушать о старой развалине. Вот разъезжаю я по прерии за грошовое жалованье, рискуя своей жизнью, и ни кола у меня, ни двора. Но вот повстречай я вас два года назад, в тот вечер, когда был брошен злой жребий, да, да, повстречай я вас тогда, и многое бы могло быть иначе… Вы бы тогда открыли дверь, мисс, дверь в мою лавку…
— Вашу лавку? Разве вы не всегда разъезжали по прерии?
— В молодости я был разведчиком на строительстве железной дороги. Однажды индейцы рода Большой Медведицы даже захватили меня в плен. Только я потом жил у них как свой… Пережил я песчаные и снежные бури. И я был сыт всем этим по горло. Я вернулся в город и открыл небольшую лавку. И вы могли бы ко мне как-нибудь заглянуть, пожалуй, даже с вашей противной тетушкой Бетти. И, может быть, вы спросили бы какое-нибудь индейское одеяло или вышитый кожаный пояс, какие настоящие леди покупают как диковинку. И если бы я вас увидел тогда, я вспомнил бы, конечно, о своей дочери, которая немножко похожа на вас. И тогда я бы ни за что на свете не отправился снова в прерию, которая мне ненавистна. Тогда я бы на склоне лет уж не стал золотоискателем, и Рэд Фокс не заманил бы меня в блокгауз… В этот проклятый дом!
— Почему проклятый? — снова разволновалась Кэт. — И кто такой Рэд Фокс?
— Проклятый… хм, придется рассказать вам эту историю. А Рэд Фокс, или Джим, или Фред, или как бы он там еще не называл себя в своей разбойничьей жизни… д-да… кто же он собственно? Если бы я это знал! Так вот он-то, к моему несчастью, и появился тогда у меня. Это было два года назад, пасмурным зимним вечером. Жена моя тогда уже умерла, дочь вышла замуж, и я один сидел в своей лавке. Покупателей было мало, дело шло плохо, а у меня как раз кончился табак, и я поругивался про себя, поминая всех чертей и святых. И тут дверь вдруг распахнулась — говорю вам это, Кэт, как мне старому дураку тогда показалось, — и он-то, нечистый, ко мне и явился. Рыжеволосый, со сверкающими плазами, с желтыми оскаленными зубами! Большой, сильный! Похлопал меня по плечу и наговорил всякого такого, чем бедного человека легко свести с ума. Что вот-де найдем золото, сразу разбогатеем… Короче, я сказал «да»и продал свою лавку. К исходу зимы, вот в такое же время, как сейчас, кажется даже в этот же самый день, только два года назад, мы все оказались в проклятом блокгаузе…
Том шлепнул себя ладонью по губам и оборвал рассказ.
— … вы все встретились в блокгаузе! — подхватила Кэт конец фразы. — И тут вы?.. — Она была теперь настроена решительнее, ей хотелось уже узнать все до конца.
Захваченный врасплох Том продолжал:
— Я и некий Джордж, и известный вам Билл Петушиный Боец, которого зовут также Кровавый Билл, и вечно грязный Малютка Джозеф, который едет в качестве охраны в фургоне перед нами, и белокурый Адам Адамсон — нет, его нет здесь, в нашей колонне. Этот был, пожалуй, лучший из нас. Он, должно быть, и теперь еще служит на форту вольным всадником. Бедняга, он хотел найти золото, чтобы отец не потерял ферму, которую у него захотела забрать Земельная компания. Все мы хотели с помощью Рэда Фокса стать богачами. Разные, разные мы были люди. Были, а многих уже и нет в живых. Месть висит над нами…
— Что за месть? — прошептала девушка.
— Месть Гарри-Токей Ито. Отца его тогда убили за то, что он не захотел вести нас к золоту. Джим Красный Лис снял с него скальп, а тело убитого мы бросили на съедение рыбам.
— И вы были при том? — испуганно спросила девушка.
— Да, да, я при том был, был еще Бен, Билл Петушиный Боец, Малютка Джозеф, Адам Адамсон…
— И вы не помешали убийству?
— Не будьте ребенком, мисс Кэт!
— Какое же наказание понес Рэд Фокс?
— Этот-то? Да его никто и не собирался ловить да судить. Им может заняться только Гарри — Токей Ито — сын убитого. Но вряд ли теперь появится в районе Платта или Найобрэры.
— И вот вы все едете опять в этот проклятый дом? — Кэт почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.
— Эх, лучше бы я вам не рассказывал, маленькая мисс. Не для ваших это ушей. Но ведь и верно, мы, кто до сих пор еще жив, снова собрались вместе.
Молодой возница, от которого и слова-то трудно было добиться, тут уж не выдержал:
— Это мне надо было знать, прежде чем отправлять в путь! Тогда-то уж вы бы ехали без меня! Этот Пит Куцый Нос оказался хитрее нас всех. Скрылся куда-то и остался на форту Рэндол.
Кэт задумалась. Она пыталась представить себе форт, индейца Токей Ито, который мстил белым за отца.
Ночной ветер становился холоднее и резче. Усталость овладевала людьми и животными. Глаза у Кэт стали слипаться, хотя полночь еще не наступила. С каким-то странным чувством она опять извлекла из кожаной кобуры револьвер, осмотрела еще раз и прицелилась, как бы стреляя по врагу. Хватит ли у нее хладнокровия, чтобы в нужный момент точно прицелиться? И что за мысль — убивать людей! Но люди ли индейцы? Нет, они просто враги, мстительные враги, сказала сама себе Кэт, повторив таким образом то, что ей твердили с детства.
Бен и Роуч галопом пронеслись вдоль колонны фургонов:
— Не спать! Погоняй! Погоняй! Погоняй!
Резвее защелкали кнуты, и мулы перешли на суетливый галоп. Роуч проскакал мимо фургона, в котором ехала Кэт, даже не оглянувшись. Однако Бен сменил галоп на рысь, нагнулся к проему в брезенте, увидел в руке девушки револьвер.
— О-о! — произнес он. — А ведь мисс, пожалуй, готова к схватке? И если уж женщины настолько героические, то нам, мужчинам, надо и подавно…
Пять выстрелов прогрохотали один за другим.
Речь Бена оборвалась на полуслове, он выпустил поводья, опрокинулся назад и упал с коня. Не издав ни звука, свалился возница. Поднялась беспорядочная стрельба. Кэт видела, как падали едущие впереди. Двое повисли ногами в стременах, и лошади уволокли их. Раздавались громкие вопли, непривычные боевые кличи, дикая ругань драгун. Упряжки, оставшись без ездовых, шарахались из стороны в сторону. Первый фургон опрокинулся. Драгуны и вольные всадники ударились в беспорядочное бегство. Враги кинулись преследовать. Белыми уже никто не командовал.
Фургон, в котором сидела девушка, продолжал движение. Том завладел вожжами и, благополучно миновав опрокинутый фургон, принялся хлестать животных. Кэт забилась в солому.
Запряженная четверкой легкая фура, кажется, выскочила из схватки. Шум борьбы оставался где-то позади. Стрельба продолжалась, но уже вдалеке. Девушка вздохнула. Более всего она полагалась на Тома, который уверенной рукой правил фурой.
— Кэт! — как раз крикнул он. — Скорей ко мне, на козлы!
Том еще подогнал мулов. Мулы продолжали нестись галопом, и фуру швыряло из стороны в сторону так, что она каждую минуту могла опрокинуться. Девушка с трудом вскарабкалась на доску и села рядом со стариком.
— Кэт, бери вожжи! Поезжай без остановок! Только прямо и прямо, так ты и приедешь к своему отцу. Держись же! Эта дорога — твоя жизнь!
Кэт взяла вожжи.
— Что с тобой? Куда ты? Подожди? Я долго не смогу.
— Надо, Кэт? — Старик запнулся, кровь хлынула у него из горла. — Вот что со мной! На мулов смотри, не на меня!
Кэт увидела, что в боку у него торчит стерла. Тело старика обмякло, и он свалился в траву.
Кэт словно окаменела на трясущейся доске. Вперед, только вперед! Мулы не сбавляли хода. Они тоже были испуганы, и страх подгонял их.
Фургон не останавливался. Крутились колеса, шуршали под ними остатки снега, летели брызги от луж. Понемногу девушка обретала уверенность. Успокоились и мулы и перешли на рысь. Кэт было не совладать с длинным кнутом, да и руки были заняты вожжами. Животные бежали теперь, как им хотелось.
Девушка задумалась. Лощина должна вывести к берегу реки. Стоит достичь Найобрэры, и можно увидеть форт. Там — спасение. Спасение? А что, если отец уже убит индейцами, теми… что напали на колонну. И не был ли во главе их тот самый смертельный враг, о котором люди вспоминали в ночной час?
И тут она услышала топот копыт! Лошади приближались, догоняя фургон. Друзья? Враги? Или все еще носятся вокруг лошади, потерявшие всадников? Стук копыт замер. Больше девушку никто не беспокоил, а времени прошло уже немало. Небо начинало светлеть. Но вот снова стучат копыта. Девушка вздрогнула. Не отпустить ли ей вожжи и не взяться ли за револьвер?