Страница:
Великий и Таинственный, заговори же!
Большое Солнце, ты светишь Месяцу,
Большая Медведица, наша мать, говори!
Я твой сын,
Я стал стар,
И ты прячешься от меня.
Приходи и говори,
И не серди больше твоего сына…
В глазах у меня становится темно,
Мои руки слабеют,
Но я все же сохраняю твои тайны…
Приди же ко мне снова,
Как мы вернулись
В твои леса и горы!
Мертвые, восстаньте,
Я слышу мычание бизонов!
Вернитесь, мертвые и бизоны…
Удары барабана, в ритме которых вел разговор жрец, замедлились.
Хавандшита поднял взгляд. Глаза его сверкнули в зеленом свете рогов и рук. Молча стояли мужчины друг против друга, воля против воли.
Наконец жрец заговорил:
— Зачем ты пришел ко мне, Токей Ито, сын Матотаупы?
— Меня позвал твой барабан.
— Это сделали духи.
— Что они говорят тебе?
Хавандшита ответил не сразу. В палатке стало зловеще тихо.
Наконец жрец снова зашевелил губами:
— Большая Медведица молчит, она сердится.
— На кого?
Жрец вытянул шею и поднял сухую светящуюся руку:
— На тебя!
— Чего ты требуешь?
— Сыновья нуждаются в слове своей Матери. Принеси его нам!
— Где мне ее найти?
— Во тьме горы, под землей… живет она. — Казалось, Хавандшита и сам страшился того, что говорил.
— Когда ты посылаешь меня?
— На восьмую ночь… без оружия.
— Я пойду. Твой барабан теперь замолкнет?
— Он будет молчать, пока не вернутся мертвые и бизоны.
Жрец поднял деревянный жезл, одна сторона его была черная, другая светилась. Он произвел им таинственные движения. Токей Ито бесстрашно оставался на месте до тех пор, пока жрец не положил жезл на землю. Тоща вождь оставил палатку. Он отправил к себе в типи. Барабан молчал.
— Мертвые и бизоны никогда не вернутся, — произнес про себя Токей Ито, и этого не слышало ни одно ухо. Никто не узнал, что было сказано в палатке жреца.
Когда Хапеда и Часке проснулись, они и не догадались, что после ночи проспали еще целый день и уже снова наступил вечер. Они увидели улыбающуюся Уинону.
— Пора, пора вставать. И так проспали день.
— Ох! — пробурчал, сердясь на самого себя, Хапеда.
Выкупавшись в реке и причесавшись, мальчики подсели к своему отцу Четанзапе и Унчиде. В типи снова было сумеречно. Унчида положила около себя деревянные чурки и выстругивала палочки для стрел. Хапеда и Часке достали свои ножи и принялись помогать. Наконечники к стрелам из кости и камня должны были сделать мужчины.
— Завтра поставьте силки и наловите ворон, — сказала Унчида. — Нужны перья для стрел.
Мальчики кивнули и продолжали усердно строгать до тех пор, пока еще хоть что-то было видно.
Раздались грузные шаги, и послышалось падение чего-то тяжелого. Хапеда и Часке бросились наружу. Мальчики приветствовали делавара, который убил оленя и притащил его к палатке.
На следующий день мальчики наловили силками ворон. Часке удалось подстрелить ястреба, которого Хапеда заметил еще в походе, — хищник нацелился было на добычу, но тут-то и настигла его стрела молодого дакоты. Часке был страшно горд, а Монгшонша решила сделать ему украшение на голову из перьев ястреба. В этот же день братья добыли еще трех зайцев, внеся таким образом и свою долю в запасы продовольствия.
Воин Острие Копья обнаружил в прерии, неподалеку от лагеря, следы бизонов, и было решено, что вождь и несколько воинов предстоящей ночью отправятся на охоту. Охотиться ночью приходилось, чтобы не обнаружить себя. Хапеда и Часке получили разрешение отца и Токей Ито сопровождать воинов с санями, чтобы помочь доставить убитых животных. Ничего не значило, что внешне они спокойно восприняли это, в глубине души они ликовали. Уинона приготовила им сани. Полозьями служили гладко выскобленные ребра бизонов, концы которых были заделаны в расщепленную деревянную плаху. В сани запрягли Охитику и еще одного серого волкодава. При мерцающем свете звезд вышли на простор заснеженной равнины. Мальчикам приходилось сдерживать свою упряжку, чтобы не опередить мужчин, ступающих на снежных лыжах. Вскоре напали на следы бизонов. Охотники установили, что животных было не более четырех. Животные глубоко проваливались в рыхлом снегу и далеко уйти не могли. Через три часа воины настигли их и обложили лежку. Едва проснувшихся бизонов уложили стрелами и копьями. Тут же на месте воины сняли с них шкуры и разрубили туши на куски. Сани мальчиков были нагружены.
— Завтра мы еще задержимся здесь, — сказал вождь, — нашим женам и дочерям нужно подготовить и упаковать мясо. Но когда солнце закатится второй раз, мы двинемся дальше. У нас хорошая добыча, и мяса нам теперь хватит, чтобы добраться до прерий у Илистой воды(Миссури).
Утренний туман еще окутывал заснеженную землю, когда мальчики со своими санями достигли опушки леса. Под первыми же деревьями Молодые Собаки радостно приветствовали своих вожаков — Хапеду и Часке. Мальчики свалили бизонье мясо и предоставили своим товарищам тащить его к палаткам. Они выпрягли собак и, подняв сани на головы, поспешили к матери Монгшонше, чтобы рассказать ей об охоте. Но радость ее оказалась не столь велика, как ожидали мальчики. Она на миг оторвалась от работы и серьезно посмотрела на них.
— Наши разведчики обнаружили врагов, — сказала она. — По ту сторону этих гор появились золотоискатели. Они убили медведя, подстрелили второго. — Монгшонша с опаской посмотрела мимо голых деревьев куда-то в заснеженный простор. — Нам надо уходить, и, видно, многие из нас погибнут в этих снегах. — Мать снова склонилась над своей работой.
— Мы будем бороться и со снегами и с Длинными Ножами! — решительно заявили мальчики. — Мы не вернемся в резервацию!
Они шмыгнули в типи. Мальчики были одни в полутьме. Даже Четанзапы не было на его обычном месте. Раненый в последние дни чувствовал себя лучше. Снаружи послышался голос Уиноны:
— Грозовая Тучка! Куда же ты?
В тот же миг поднялся полог типи и стрелой влетела девочка. Она прикрыла за собой вход и в нерешительности остановилась, видимо нс ожидая встретить здесь мальчиков.
— Унчиды у вас нет? — спросила она, теребя концы своих длинных кос и накручивая их на палец. — Ах, это так ужасно, — прошептала она.
— Почему ужасно? — спросил Хапеда.
Грозовая Тучка доверчиво подошла ближе и наклонилась к сидящим на земле мальчикам.
— Потому что она видела такой сон… она говорила такие страшные вещи… — прошептала девочка.
— Что же она сказала, эта Пятнистая Бизониха? — спросил Часке и бросил на Хапеду взгляд, призывающий к молчанию: не иначе старуху посетил опять злой дух.
— Да, Пятнистая Бизониха. Вы же знаете, как это ужасно, когда в нее вселяется этот дух… — Девочка вздрогнула всем телом. — Она была права и тогда, когда говорила, что победят Длинные Ножи… а я ей не верила… Теперь злой дух сказал ей, что завтра ночью из пещеры выйдет Медведица… Она выйдет в полночь… Медведица… Разве вы не слышали?
— Нет, — ответили мальчики.
— Там наверху, в горе, есть пещера, в которой спит старая Медведица, Великая и Таинственная. Она живет еще с тех пор, когда люди и звери были братьями и сестрами и говорили на одном языке. У нее был сын — огромный и самый сильный медведь на земле между Великими водами. Он жил в заколдованной типи, а когда однажды вечером к нему пришла прекрасная женщина, он превратился в человека. Он стал сильнейшим воином и мудрейшим жрецом. Это был предок нашего вождя Токей Ито!
— О? — изумились в один голос Хапеда и Часке.
— Да-да! — подтвердила девочка. — И Медведица еще жива. Она старая, и пока наши вожди сильны, смелы и отважны, она будет спать в своей пещере. Но если они изменят предкам, она выйдет и задушит их своими огромными лапами… — Девочка запнулась, видимо представив себе это ужасное зрелище. — Тут и сама Медведица умрет. Так говорил Хавандшита моей старой матери… Старуха оскорбила Токей Ито, — нашептывала она побледневшим мальчикам. — Сказала, что мы все изменяем великому племени дакота, покидая страну отцов, и что придет Медведица и задушит Токей Ито, а на нас обрушатся несчастья…
Хапеда вскочил.
— Прикуси язык! — крикнул он осипшим от гнева голосом. — Не смей больше произносить таких слов!
— Но ведь это же так и есть!.. — еще быстрее прошептала девочка и выскользнула из типи.
Хапеда и Часке сжали губы, потупились. Казалось, небо вдруг заволокло темными тучами. Измена великому племени дакота… это был страшный упрек.
Мальчики вышли из палатки. Они направились в глубину леса и уселись прямо в снег. Оба долго молчали.
— Сегодня ночью должна прийти Медведица, — наконец еле выговорил Хапеда.
— После полуночи, — чуть слышно подтвердил Часке.
— После полуночи… — повторил Хапеда, раздумывая, как выразить то, что он чувствует, как рассказать, что он задумал совершить.
— Ты… — вдруг начал Часке, точно очнувшись, и Хапеда обрадовался, что первый шаг сделан, — ты слышал, что сказал злой дух? Но то, что он сказал, никогда не должно произойти. Токей Ито не должен умереть!
— Нет, этому не бывать! — решительно заявил Хапеда.
— Никто, кроме нас и маленькой девочки, еще не знает об этом, — продолжал Часке. — И нам самим надо решить, что делать.
— Хау! Мы должны что-то сделать! Скажи же, что?
— Разве ты сам не знаешь, Хапеда?
— Я знаю, но я хочу слышать, знаешь ли это ты?
— Я знаю, — подтвердил Часке.
— Да! — сказал Хапеда. — Совершенно ясно, что Медведица выйдет. Дух и о Длинных Ножах сказал правду. Но Медведица не должна убить Токей Ито. Токей Ито предстоит вести нас через Илистую воду. Никто, кроме него, не сможет найти дорогу на новые земли!
— Хау! За него должен умереть другой!
— Я тоже так думаю. — Хапеда заговорил медленнее. — Вакантанка, Великий и Таинственный, позволил воинам приносить себя в жертву за другого. И… Хотя мы только дети… а он вождь…
Мальчики поднесли ко рту руки, как бы обращаясь к Великому и Таинственному, и пустились в гору, в ночной неприютный лес. А если бы они оглянулись, то увидели бы Унчиду, которая, прислонившись к дереву, печально смотрела им вслед.
Было новолуние. Хлопали крыльями совы, трещали от мороза ветки. Чем выше поднимались мальчики, тем круче становился склон, а у подножия горы журчала вода и точно звала их назад, под защиту палаток. Скрипел под маленькими ногами снег. Кусты и ветки деревьев хлестали их по лицу. Они так спешили, что несмотря на лютую стужу обливались потом. Покрытый лесом склон становился все круче и круче. Было не до разговоров и не до размышлений. И так они карабкались, пока, запыхавшись, не уткнулись в отвесную скалу. С середины ее смотрело на них черным оком отверстие пещеры.
Вначале каменная стена, поднимающаяся над вершинами деревьев, была еще как-то преодолима. Но дальше, примерно на два человеческих роста до входа в пещеру, становилась совершенно гладкой и слегка нависала.
— Сначала вскарабкаемся туда, — решил Хапеда, — а потом я встану тебе на плечи. Мы должны обязательно забраться внутрь пещеры, чтобы она встретила нас и не могла обойти. — Хапеда даже сам удивился спокойствию, с которым произнес эти слова.
Выступы скалы и сплетение кустарников вначале служили достаточно надежной опорой для ловких рук и ног. А когда мальчики добрались до трудного участка, Часке выбрал наиболее подходящий выступ и Хапеда посторонился, чтобы дать ему возможность потверже встать. Затем Хапеда залез другу на плечи, но все равно не смог дотянуться до входа в пещеру.
— Я приподниму тебя, — предложил Часке.
Он подставил Хапеде руки, а когда тот встал на его ладони, поднял. Хапеда достал на этот раз выступ у входа в пещеру. Он крепко ухватился за него и повис, а Часке вскарабкался по нему наверх. За ним и Хапеда подтянулся рывком, оперся на руки и тоже пополз во тьму пещеры.
Камень был влажным, и пахло сыростью. Снаружи было холоднее: казалось, пещера дышит теплом, как человек. Диковинные каменные горбы и столбы как будто вырастали из пола. Мальчики пошарили вокруг руками, и оказалось, что такие же столбы спускались и сверху. Это было что-то необыкновенное. Хапеда опустился на корточки и прислушался. Пещера не только дышала, у нее был и свой голос. Далекое журчание, нежное и обольстительное, как прекрасная песня неведомого чудовища, заманивающего свою жертву, доносилось из темноты.
— Может быть, это просто вода? — негромко сказал Хапеда и в испуге замолк: голос его прозвучал необычно гулко.
Часке не ответил. Братья теснее прижались друг к другу и некоторое время посидели так.
— Теперь пойдем туда, вглубь. Я хочу узнать — вода это или нет? — еле слышно прошептал Часке.
Хапеда поднялся, и друзья, поддерживая друг друга, двинулись вперед. Дно пещеры постепенно понижалось, и мальчики шли все глубже и глубже внутрь горы. Их окружала кромешная тьма. Звонкое журчание усиливалось. Оно становилось все громче и громче и наконец превратилось в оглушительный шум.
— Вода! — крикнул Часке во весь голос.
Мальчики остановились. Они нагнулись и погрузили руки в быстрый поток. По-видимому, он врывался в пещеру справа и исчезал слева, срываясь в бездну. Осторожно ступая, мальчики отважились перейти стремительный поток. Теперь пол пещеры круто поднимался перед ними и им пришлось помогать себе руками. Темная галерея, казалось, не имела конца. Но вот подъем стал отложе. Шум потока не был так оглушителен.
— Остановимся! — тихо сказал Хапеда, и голос его опять прозвучал отчетливо и громко: видимо, пещера стала выше и шире.
Продолжая двигаться ощупью, мальчики установили, что находятся у выхода в большой зал. Они обошли его, ведя руками по стенам, и обнаружили, что сюда ведут еще три галереи. Они вернулись к первой, найдя ее по замеченным на ощупь камням.
— Остановимся тут, где галерея сливается с залом. Здесь Медведица непременно пройдет, если захочет выйти, — прошептал Хапеда.
— Хау.
Мальчики присели. Тишина и темнота снова давили на них. Карабкаться было легче, чем неподвижно сидеть и ждать.
— А если она совсем не придет? — наконец спросил Часке.
Хапеда не ответил. Он уже привыкал к мысли, что у них ничего не получится, и настолько смирился с ней, что невольно вздрогнул, будто его коснулась вражеская рука, когда на фоне еле-еле слышного далекого шума воды раздался новый незнакомый звук. Может быть, он ослышался? Мальчик прислушался и почувствовал, как на его плечо опустилась рука Часке.
— Она!
Друзья поднялись и встали перед входом в галерею. Она не пройдет!
По другую сторону зала в одной из галерей, которые пронизывали гору, что-то тихо пошлепывало по камню. Мальчикам было знакомо это шлепанье громадных медвежьих ступней. Медленно, очень медленно приближались эти звуки. Временами они затихали, потом снова слышалось шарканье по шероховатым влажным камням. Она шла. Сомнений быть не могло.
Мальчики стояли неподвижно.
А в это время, когда мальчики готовились пожертвовать собою, чтобы спасти своего вождя, Токей Ито сидел в палатке со своими молодыми друзьями Чапой и Четанзапой. Он сказал им, что должно произойти в эту восьмую ночь, которая уже наступила. Он был готов без оружия идти внутрь горы. Слово, которое он дал жрецу, было нерушимо.
Вождь вынул из своих волос три орлиных пера. Он снял ожерелье из когтей медведя, и на груди его стали видны старые глубокие шрамы. На нем остался только пояс. Слева от себя он положил факел. Стройный, он сидел и задумчиво смотрел куда-то мимо своих друзей.
— Ты воин, Токей Ито, — сказал Четанзапа, — не падай духом!
— … падать духом… нет. В жизни еще и не такое бывает.
Друзья не произносили больше ни слова. Они знали, что пришлось перенести Токей Ито, знали Токей Ито — борца. И вот груз показался ему слишком тяжел, и как раз в момент, когда было затеяно важнейшее дело, и он, Токей Ито, был необходим для его осуществления. Чапа и Четанзапа не знали, что и посоветовать. И хотя они были воинами, они были беспомощны, как дети. С тайны горной пещеры когда-то начались несчастья, здесь, казалось им, они и должны закончиться…
Токей Ито поднялся, взял факел и покинул палатку.
Все становище было на ногах: известие о том, что вождь отправился принести себя в жертву, проникло во все палатки. Молча стояли люди. Уинона оглянулась вокруг. Унчиды не было. Позади всех стоял жрец. Тобиас смотрел на него с неприязнью.
Размеренными шагами, ни на кого не глядя, прошел вождь мимо братьев по племени. В левой руке у него был опущенный факел. Чапе и Четанзапе не удалось больше встретиться взглядами с Токей Ито, и они потупили взоры.
Но вот палатки и люди остались позади. Молодой вождь двинулся к пещере тем же путем, что и мальчики. Навстречу ему из-за дерева вышла Унчида.
Токей Ито попытался уклониться от встречи, но Унчида оказалась как раз у него на пути.
— Токей Ито, сын мой!
Вождь не ответил, он ждал, не выражая нетерпения, как этого и требовал обычай.
— Токей Ито… ты видишь следы мальчиков?
Молчание вождя значило теперь, что он не ждал этого вопроса.
— Да, — наконец произнес он.
— Хапеда и Часке пошли в пещеру, чтобы принести себя в жертву. Они хотят умереть за тебя!
Токей Ито поднял голову, молча кивнул, собрался с силами и пустился вверх по склону.
Мальчики в пещере продолжали стоять на том же самом месте. Из темноты донеслось тихое, но грозное рычание. Друзья широко раскрыли глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Но ничего не было видно. И тут они расслышали еще какой-то звук, который никак не могли объяснить. Похоже, кто-то топтался около Медведицы.
Снова послышалось рычание. Многократное эхо делало его ужасным. И снова шаркающие шаги тяжелых лап. Невообразимо огромны, должно быть, эти лапы. Слышно было, как когти царапали землю.
Мальчики многое знали о медведях. При нападении медведь обычно поднимается на задние лапы. Он валит жертву, сжимает в страшных объятиях, душит. Если пытаться бежать, он настигнет ударом лапы, раздирая острыми когтями мясо до костей…
Мальчики стояли молча, они выпрямились и словно оцепенели. С трепетом прислушивались они, как зверь будто точил о камни свои огромные когти. И снова различили братья какой-то посторонний, совершенно непонятный звук. Что-то шевелилось около чудовища. Запахло медведем. И не только медведем, еще и кровью. Может быть, зверь только что» пообедал»и морда у него в крови?
Ноги Хапеды стыли в мокрых мокасинах, а по спине струился горячий пот. Он уже потерял счет времени. Времени в пещере не существовало. Здесь не сверкали звезды и не восходило солнце, не распевали по утрам птицы. Может быть, мужчины в лагере давно проснулись и по зорьке отправились с луками и стрелами на охоту? Может быть, Молодые Собаки уже весело резвятся и брызгаются в шумном потоке? А Грозовая Тучка, единственная, кто бы мог кое о чем догадаться, может быть, еще безмятежно спит под теплой бизоньей шкурой?..
Какое-то время было тихо. Только изредка раздавалось царапанье и хриплое урчание. Это урчание было похоже на стоны. Потом урчание стало громче, и снова послышались шаркающие шаги. Хапеда выпустил руку Часке и обнял брата за плечи. То же сделал и Часке. Мальчики стояли теперь плотно прижавшись друг к другу. Если Она придет, пусть берет их вместе, обоих сразу.
И вдруг непонятный запах ударил им в нос. Во влажном воздухе пещеры запахло гарью?.. Удивительно!
Медведица остановилась. Если бы хоть увидеть ее! В темноте так страшно… Пахло медведем, пахло кровью и все сильнее и сильнее пахло гарью, паленой шкурой.
Забрезжил слабый-слабый свет. На мокрых камнях заблестели желтые отблески пламени. Своды огромного зала раскрылись перед глазами мальчиков, они увидели Большую Медведицу.
Ужас охватил их. Они не могли отвести взгляда от когтей по два пальца толщиной. А их — пять на каждой огромной темной лапе. Зверь был необычайной величины: широкая грудь, громадная голова и такая толстая шея, что Хапеда не мог бы, наверное, обхватить ее и двумя руками. Животное грозно наклонило голову. В длинной оскаленной пасти торчали острые зубы, сверкали на редкость маленькие глаза. Зверь начал приседать на задние лапы и приподнимал передние, готовясь к нападению…
Вдруг сильная рука схватила Хапеду сзади и бросила навзничь. С Часке произошло то же самое. Ноги в легких мокасинах перешагнули через них…
Поднявшись, мальчики увидели перед собой мужчину, ставшего у самого входа в зал. В левой руке он держал ярко вспыхнувший факел, который только что поднял с земли. Это была толстая палка, на конце которой горели защемленные в ней куски бизоньей шкуры. Мужчина был худощав и высок.
— Токей Ито!
Одним прыжком вождь оказался в зале. Он проскользнул под страшными лапами поднявшейся Медведицы и с факелом в руке встал рядом с ней. Даже подняв руки, он едва ли смог бы достать до ее головы. У Токей Ито не было в руках оружия. Он даже не притронулся к резной рукоятке ножа, что торчала из кожаных ножен. Вождь отошел на несколько шагов и, не спуская глаз с урчащего чудовища, воткнул факел в расщелину камня.
Медведица попыталась двинуться за ним. Она потопталась на задних лапах, махая в воздухе передними, потом опустилась на все четыре и медленно потащилась. За ней оставался кровавый след. И тут-то мальчики увидели, что около Медведицы топчется медвежонок. Он нерешительно озирался по сторонам. Ему было не более двух месяцев, и он еще не привык самостоятельно следовать за матерью. Медведица с медвежонком была особенно опасна.
Мальчики не смели ни вскрикнуть, ни шелохнуться. Все должно произойти, как хочет великий дух.
Вождь стоял, освещенный факелом, и чудовище было уже рядом с ним. Но вот Токей Ито подался вперед, посмотрел прямо в маленькие глаза Медведицы, издал какой-то необыкновенный звук, и Медведица ответила ему злым и недоверчивым ворчанием. Под ней растекалась лужица крови: видно, она была тяжело ранена.
Вождь опустил руки и стал покачивать плечами, как медведь, идущий на задних лапах; снова с его уст полились необычные, то низкие, то высокие звуки, какие мальчикам приходилось слышать при исполнении танца Медведя.
Вождь присел, и чудовище придвинулось к нему. Что это, Медведица говорит с ним?
Коричневая громадина повернулась, подползла к барахтающемуся медвежонку. Но тут силы оставили ее, она легла и начала лизать малыша. Потом, склонив голову набок, она посмотрела на вождя, который снова тихо заворчал по-медвежьи. Тщетно попыталась она в последний раз выпрямиться, цепляясь за влажные камни. Струйка крови потекла из ее рта.
Вождь спокойно подошел к зверю. Силой воли и глубоким знанием жизни и повадок медведей он поборол дикий инстинкт зверя. Он присел на корточки, и Медведица доверчиво прислонилась к нему. Медвежонок тыкался в нее мордочкой и скулил. Тогда мать приподнялась и подтолкнула его к человеку, который понимал ее язык. Огромные лапы ее вытянулись, голова упала набок.
Вождь встал; он провел рукой по мягкой шкуре животного, исследуя многочисленные места с запекшейся кровью на боках, спине и груди: Большая Медведица была мертва.
— В нее попало пятнадцать пуль, — вполголоса сказал он, обращаясь к мальчикам, и все же эхо повторило его слова. — Это те, что ищут золото, смертельно ранили ее, и она пришла сюда, чтобы спасти своего детеныша.
Вождь достал трубку, раскурил ее и вознес дымок к небу и земле, потом затянулся сам — это был обряд скорби. Когда трубка была выкурена, его взгляд снова обратился к мальчикам.
— Вы хотели пожертвовать собой за меня?
Они молчали, и это молчание означало «да».
— Вы, Хапеда и Часке, вели себя, как настоящие воины, — сказал он. — Вы сделали даже больше, чем сделали бы некоторые мужчины.
Токей Ито присел рядом с мальчиками у мертвой медведицы. Он привлек к себе медвежонка и взял на руки барахтающегося и царапающегося зверька.
— Мы у истоков нашего рода, прародительницей которого была Большая Медведица, — сказал он, — ив то же время мы у его конца. Мы — изгнанники у тела Медведицы, но она оставила нам свое дитя, и это — новая жизнь. Понимаете меня?
— Хау! — ответили мальчики в один голос.
— Мы идем с палатками рода Большой Медведицы на земли Севера, в Канаду, — продолжал вождь. — И чтобы жить там, мы должны научиться всему, что знают белые люди.
— Женской работе!.. — презрительно возразили побратимы.
— Да, Хапеда, женской работой белые нас и победили. Тебе надо еще сначала подумать, сын Четанзапы, о том, заслуживают ли женщины и звери презрения? Наши предки думали иначе. Они верили, что наш род ведет начало от зверя и Великой Таинственной женщины, которая знала секреты мира. Унчиде и Уиноне до сих пор известны многие травы, и они лечат раны воинов не хуже, чем Хавандшита. И вы же знаете, кто первый нашел в себе мужество покинуть резервацию? Наши женщины и девушки!
Мальчики смущенно опустили головы.
— Поэтому вам не следует презирать работу уайтчичунов, которую вы насмешливо называете женской. Белые люди многое знают, иначе бы они не победили нас. Они делают таинственное железо: одни добывают его, другие — плавят, третьи — куют; они делают из железа плуги, которыми разрыхляют твердую землю, и она приносит плоды, и много людей кормится на небольшом участке. Они разводят бизонов, и им не надо охотиться на них.
Большое Солнце, ты светишь Месяцу,
Большая Медведица, наша мать, говори!
Я твой сын,
Я стал стар,
И ты прячешься от меня.
Приходи и говори,
И не серди больше твоего сына…
В глазах у меня становится темно,
Мои руки слабеют,
Но я все же сохраняю твои тайны…
Приди же ко мне снова,
Как мы вернулись
В твои леса и горы!
Мертвые, восстаньте,
Я слышу мычание бизонов!
Вернитесь, мертвые и бизоны…
Удары барабана, в ритме которых вел разговор жрец, замедлились.
Хавандшита поднял взгляд. Глаза его сверкнули в зеленом свете рогов и рук. Молча стояли мужчины друг против друга, воля против воли.
Наконец жрец заговорил:
— Зачем ты пришел ко мне, Токей Ито, сын Матотаупы?
— Меня позвал твой барабан.
— Это сделали духи.
— Что они говорят тебе?
Хавандшита ответил не сразу. В палатке стало зловеще тихо.
Наконец жрец снова зашевелил губами:
— Большая Медведица молчит, она сердится.
— На кого?
Жрец вытянул шею и поднял сухую светящуюся руку:
— На тебя!
— Чего ты требуешь?
— Сыновья нуждаются в слове своей Матери. Принеси его нам!
— Где мне ее найти?
— Во тьме горы, под землей… живет она. — Казалось, Хавандшита и сам страшился того, что говорил.
— Когда ты посылаешь меня?
— На восьмую ночь… без оружия.
— Я пойду. Твой барабан теперь замолкнет?
— Он будет молчать, пока не вернутся мертвые и бизоны.
Жрец поднял деревянный жезл, одна сторона его была черная, другая светилась. Он произвел им таинственные движения. Токей Ито бесстрашно оставался на месте до тех пор, пока жрец не положил жезл на землю. Тоща вождь оставил палатку. Он отправил к себе в типи. Барабан молчал.
— Мертвые и бизоны никогда не вернутся, — произнес про себя Токей Ито, и этого не слышало ни одно ухо. Никто не узнал, что было сказано в палатке жреца.
Когда Хапеда и Часке проснулись, они и не догадались, что после ночи проспали еще целый день и уже снова наступил вечер. Они увидели улыбающуюся Уинону.
— Пора, пора вставать. И так проспали день.
— Ох! — пробурчал, сердясь на самого себя, Хапеда.
Выкупавшись в реке и причесавшись, мальчики подсели к своему отцу Четанзапе и Унчиде. В типи снова было сумеречно. Унчида положила около себя деревянные чурки и выстругивала палочки для стрел. Хапеда и Часке достали свои ножи и принялись помогать. Наконечники к стрелам из кости и камня должны были сделать мужчины.
— Завтра поставьте силки и наловите ворон, — сказала Унчида. — Нужны перья для стрел.
Мальчики кивнули и продолжали усердно строгать до тех пор, пока еще хоть что-то было видно.
Раздались грузные шаги, и послышалось падение чего-то тяжелого. Хапеда и Часке бросились наружу. Мальчики приветствовали делавара, который убил оленя и притащил его к палатке.
На следующий день мальчики наловили силками ворон. Часке удалось подстрелить ястреба, которого Хапеда заметил еще в походе, — хищник нацелился было на добычу, но тут-то и настигла его стрела молодого дакоты. Часке был страшно горд, а Монгшонша решила сделать ему украшение на голову из перьев ястреба. В этот же день братья добыли еще трех зайцев, внеся таким образом и свою долю в запасы продовольствия.
Воин Острие Копья обнаружил в прерии, неподалеку от лагеря, следы бизонов, и было решено, что вождь и несколько воинов предстоящей ночью отправятся на охоту. Охотиться ночью приходилось, чтобы не обнаружить себя. Хапеда и Часке получили разрешение отца и Токей Ито сопровождать воинов с санями, чтобы помочь доставить убитых животных. Ничего не значило, что внешне они спокойно восприняли это, в глубине души они ликовали. Уинона приготовила им сани. Полозьями служили гладко выскобленные ребра бизонов, концы которых были заделаны в расщепленную деревянную плаху. В сани запрягли Охитику и еще одного серого волкодава. При мерцающем свете звезд вышли на простор заснеженной равнины. Мальчикам приходилось сдерживать свою упряжку, чтобы не опередить мужчин, ступающих на снежных лыжах. Вскоре напали на следы бизонов. Охотники установили, что животных было не более четырех. Животные глубоко проваливались в рыхлом снегу и далеко уйти не могли. Через три часа воины настигли их и обложили лежку. Едва проснувшихся бизонов уложили стрелами и копьями. Тут же на месте воины сняли с них шкуры и разрубили туши на куски. Сани мальчиков были нагружены.
— Завтра мы еще задержимся здесь, — сказал вождь, — нашим женам и дочерям нужно подготовить и упаковать мясо. Но когда солнце закатится второй раз, мы двинемся дальше. У нас хорошая добыча, и мяса нам теперь хватит, чтобы добраться до прерий у Илистой воды(Миссури).
Утренний туман еще окутывал заснеженную землю, когда мальчики со своими санями достигли опушки леса. Под первыми же деревьями Молодые Собаки радостно приветствовали своих вожаков — Хапеду и Часке. Мальчики свалили бизонье мясо и предоставили своим товарищам тащить его к палаткам. Они выпрягли собак и, подняв сани на головы, поспешили к матери Монгшонше, чтобы рассказать ей об охоте. Но радость ее оказалась не столь велика, как ожидали мальчики. Она на миг оторвалась от работы и серьезно посмотрела на них.
— Наши разведчики обнаружили врагов, — сказала она. — По ту сторону этих гор появились золотоискатели. Они убили медведя, подстрелили второго. — Монгшонша с опаской посмотрела мимо голых деревьев куда-то в заснеженный простор. — Нам надо уходить, и, видно, многие из нас погибнут в этих снегах. — Мать снова склонилась над своей работой.
— Мы будем бороться и со снегами и с Длинными Ножами! — решительно заявили мальчики. — Мы не вернемся в резервацию!
Они шмыгнули в типи. Мальчики были одни в полутьме. Даже Четанзапы не было на его обычном месте. Раненый в последние дни чувствовал себя лучше. Снаружи послышался голос Уиноны:
— Грозовая Тучка! Куда же ты?
В тот же миг поднялся полог типи и стрелой влетела девочка. Она прикрыла за собой вход и в нерешительности остановилась, видимо нс ожидая встретить здесь мальчиков.
— Унчиды у вас нет? — спросила она, теребя концы своих длинных кос и накручивая их на палец. — Ах, это так ужасно, — прошептала она.
— Почему ужасно? — спросил Хапеда.
Грозовая Тучка доверчиво подошла ближе и наклонилась к сидящим на земле мальчикам.
— Потому что она видела такой сон… она говорила такие страшные вещи… — прошептала девочка.
— Что же она сказала, эта Пятнистая Бизониха? — спросил Часке и бросил на Хапеду взгляд, призывающий к молчанию: не иначе старуху посетил опять злой дух.
— Да, Пятнистая Бизониха. Вы же знаете, как это ужасно, когда в нее вселяется этот дух… — Девочка вздрогнула всем телом. — Она была права и тогда, когда говорила, что победят Длинные Ножи… а я ей не верила… Теперь злой дух сказал ей, что завтра ночью из пещеры выйдет Медведица… Она выйдет в полночь… Медведица… Разве вы не слышали?
— Нет, — ответили мальчики.
— Там наверху, в горе, есть пещера, в которой спит старая Медведица, Великая и Таинственная. Она живет еще с тех пор, когда люди и звери были братьями и сестрами и говорили на одном языке. У нее был сын — огромный и самый сильный медведь на земле между Великими водами. Он жил в заколдованной типи, а когда однажды вечером к нему пришла прекрасная женщина, он превратился в человека. Он стал сильнейшим воином и мудрейшим жрецом. Это был предок нашего вождя Токей Ито!
— О? — изумились в один голос Хапеда и Часке.
— Да-да! — подтвердила девочка. — И Медведица еще жива. Она старая, и пока наши вожди сильны, смелы и отважны, она будет спать в своей пещере. Но если они изменят предкам, она выйдет и задушит их своими огромными лапами… — Девочка запнулась, видимо представив себе это ужасное зрелище. — Тут и сама Медведица умрет. Так говорил Хавандшита моей старой матери… Старуха оскорбила Токей Ито, — нашептывала она побледневшим мальчикам. — Сказала, что мы все изменяем великому племени дакота, покидая страну отцов, и что придет Медведица и задушит Токей Ито, а на нас обрушатся несчастья…
Хапеда вскочил.
— Прикуси язык! — крикнул он осипшим от гнева голосом. — Не смей больше произносить таких слов!
— Но ведь это же так и есть!.. — еще быстрее прошептала девочка и выскользнула из типи.
Хапеда и Часке сжали губы, потупились. Казалось, небо вдруг заволокло темными тучами. Измена великому племени дакота… это был страшный упрек.
Мальчики вышли из палатки. Они направились в глубину леса и уселись прямо в снег. Оба долго молчали.
— Сегодня ночью должна прийти Медведица, — наконец еле выговорил Хапеда.
— После полуночи, — чуть слышно подтвердил Часке.
— После полуночи… — повторил Хапеда, раздумывая, как выразить то, что он чувствует, как рассказать, что он задумал совершить.
— Ты… — вдруг начал Часке, точно очнувшись, и Хапеда обрадовался, что первый шаг сделан, — ты слышал, что сказал злой дух? Но то, что он сказал, никогда не должно произойти. Токей Ито не должен умереть!
— Нет, этому не бывать! — решительно заявил Хапеда.
— Никто, кроме нас и маленькой девочки, еще не знает об этом, — продолжал Часке. — И нам самим надо решить, что делать.
— Хау! Мы должны что-то сделать! Скажи же, что?
— Разве ты сам не знаешь, Хапеда?
— Я знаю, но я хочу слышать, знаешь ли это ты?
— Я знаю, — подтвердил Часке.
— Да! — сказал Хапеда. — Совершенно ясно, что Медведица выйдет. Дух и о Длинных Ножах сказал правду. Но Медведица не должна убить Токей Ито. Токей Ито предстоит вести нас через Илистую воду. Никто, кроме него, не сможет найти дорогу на новые земли!
— Хау! За него должен умереть другой!
— Я тоже так думаю. — Хапеда заговорил медленнее. — Вакантанка, Великий и Таинственный, позволил воинам приносить себя в жертву за другого. И… Хотя мы только дети… а он вождь…
Мальчики поднесли ко рту руки, как бы обращаясь к Великому и Таинственному, и пустились в гору, в ночной неприютный лес. А если бы они оглянулись, то увидели бы Унчиду, которая, прислонившись к дереву, печально смотрела им вслед.
Было новолуние. Хлопали крыльями совы, трещали от мороза ветки. Чем выше поднимались мальчики, тем круче становился склон, а у подножия горы журчала вода и точно звала их назад, под защиту палаток. Скрипел под маленькими ногами снег. Кусты и ветки деревьев хлестали их по лицу. Они так спешили, что несмотря на лютую стужу обливались потом. Покрытый лесом склон становился все круче и круче. Было не до разговоров и не до размышлений. И так они карабкались, пока, запыхавшись, не уткнулись в отвесную скалу. С середины ее смотрело на них черным оком отверстие пещеры.
Вначале каменная стена, поднимающаяся над вершинами деревьев, была еще как-то преодолима. Но дальше, примерно на два человеческих роста до входа в пещеру, становилась совершенно гладкой и слегка нависала.
— Сначала вскарабкаемся туда, — решил Хапеда, — а потом я встану тебе на плечи. Мы должны обязательно забраться внутрь пещеры, чтобы она встретила нас и не могла обойти. — Хапеда даже сам удивился спокойствию, с которым произнес эти слова.
Выступы скалы и сплетение кустарников вначале служили достаточно надежной опорой для ловких рук и ног. А когда мальчики добрались до трудного участка, Часке выбрал наиболее подходящий выступ и Хапеда посторонился, чтобы дать ему возможность потверже встать. Затем Хапеда залез другу на плечи, но все равно не смог дотянуться до входа в пещеру.
— Я приподниму тебя, — предложил Часке.
Он подставил Хапеде руки, а когда тот встал на его ладони, поднял. Хапеда достал на этот раз выступ у входа в пещеру. Он крепко ухватился за него и повис, а Часке вскарабкался по нему наверх. За ним и Хапеда подтянулся рывком, оперся на руки и тоже пополз во тьму пещеры.
Камень был влажным, и пахло сыростью. Снаружи было холоднее: казалось, пещера дышит теплом, как человек. Диковинные каменные горбы и столбы как будто вырастали из пола. Мальчики пошарили вокруг руками, и оказалось, что такие же столбы спускались и сверху. Это было что-то необыкновенное. Хапеда опустился на корточки и прислушался. Пещера не только дышала, у нее был и свой голос. Далекое журчание, нежное и обольстительное, как прекрасная песня неведомого чудовища, заманивающего свою жертву, доносилось из темноты.
— Может быть, это просто вода? — негромко сказал Хапеда и в испуге замолк: голос его прозвучал необычно гулко.
Часке не ответил. Братья теснее прижались друг к другу и некоторое время посидели так.
— Теперь пойдем туда, вглубь. Я хочу узнать — вода это или нет? — еле слышно прошептал Часке.
Хапеда поднялся, и друзья, поддерживая друг друга, двинулись вперед. Дно пещеры постепенно понижалось, и мальчики шли все глубже и глубже внутрь горы. Их окружала кромешная тьма. Звонкое журчание усиливалось. Оно становилось все громче и громче и наконец превратилось в оглушительный шум.
— Вода! — крикнул Часке во весь голос.
Мальчики остановились. Они нагнулись и погрузили руки в быстрый поток. По-видимому, он врывался в пещеру справа и исчезал слева, срываясь в бездну. Осторожно ступая, мальчики отважились перейти стремительный поток. Теперь пол пещеры круто поднимался перед ними и им пришлось помогать себе руками. Темная галерея, казалось, не имела конца. Но вот подъем стал отложе. Шум потока не был так оглушителен.
— Остановимся! — тихо сказал Хапеда, и голос его опять прозвучал отчетливо и громко: видимо, пещера стала выше и шире.
Продолжая двигаться ощупью, мальчики установили, что находятся у выхода в большой зал. Они обошли его, ведя руками по стенам, и обнаружили, что сюда ведут еще три галереи. Они вернулись к первой, найдя ее по замеченным на ощупь камням.
— Остановимся тут, где галерея сливается с залом. Здесь Медведица непременно пройдет, если захочет выйти, — прошептал Хапеда.
— Хау.
Мальчики присели. Тишина и темнота снова давили на них. Карабкаться было легче, чем неподвижно сидеть и ждать.
— А если она совсем не придет? — наконец спросил Часке.
Хапеда не ответил. Он уже привыкал к мысли, что у них ничего не получится, и настолько смирился с ней, что невольно вздрогнул, будто его коснулась вражеская рука, когда на фоне еле-еле слышного далекого шума воды раздался новый незнакомый звук. Может быть, он ослышался? Мальчик прислушался и почувствовал, как на его плечо опустилась рука Часке.
— Она!
Друзья поднялись и встали перед входом в галерею. Она не пройдет!
По другую сторону зала в одной из галерей, которые пронизывали гору, что-то тихо пошлепывало по камню. Мальчикам было знакомо это шлепанье громадных медвежьих ступней. Медленно, очень медленно приближались эти звуки. Временами они затихали, потом снова слышалось шарканье по шероховатым влажным камням. Она шла. Сомнений быть не могло.
Мальчики стояли неподвижно.
А в это время, когда мальчики готовились пожертвовать собою, чтобы спасти своего вождя, Токей Ито сидел в палатке со своими молодыми друзьями Чапой и Четанзапой. Он сказал им, что должно произойти в эту восьмую ночь, которая уже наступила. Он был готов без оружия идти внутрь горы. Слово, которое он дал жрецу, было нерушимо.
Вождь вынул из своих волос три орлиных пера. Он снял ожерелье из когтей медведя, и на груди его стали видны старые глубокие шрамы. На нем остался только пояс. Слева от себя он положил факел. Стройный, он сидел и задумчиво смотрел куда-то мимо своих друзей.
— Ты воин, Токей Ито, — сказал Четанзапа, — не падай духом!
— … падать духом… нет. В жизни еще и не такое бывает.
Друзья не произносили больше ни слова. Они знали, что пришлось перенести Токей Ито, знали Токей Ито — борца. И вот груз показался ему слишком тяжел, и как раз в момент, когда было затеяно важнейшее дело, и он, Токей Ито, был необходим для его осуществления. Чапа и Четанзапа не знали, что и посоветовать. И хотя они были воинами, они были беспомощны, как дети. С тайны горной пещеры когда-то начались несчастья, здесь, казалось им, они и должны закончиться…
Токей Ито поднялся, взял факел и покинул палатку.
Все становище было на ногах: известие о том, что вождь отправился принести себя в жертву, проникло во все палатки. Молча стояли люди. Уинона оглянулась вокруг. Унчиды не было. Позади всех стоял жрец. Тобиас смотрел на него с неприязнью.
Размеренными шагами, ни на кого не глядя, прошел вождь мимо братьев по племени. В левой руке у него был опущенный факел. Чапе и Четанзапе не удалось больше встретиться взглядами с Токей Ито, и они потупили взоры.
Но вот палатки и люди остались позади. Молодой вождь двинулся к пещере тем же путем, что и мальчики. Навстречу ему из-за дерева вышла Унчида.
Токей Ито попытался уклониться от встречи, но Унчида оказалась как раз у него на пути.
— Токей Ито, сын мой!
Вождь не ответил, он ждал, не выражая нетерпения, как этого и требовал обычай.
— Токей Ито… ты видишь следы мальчиков?
Молчание вождя значило теперь, что он не ждал этого вопроса.
— Да, — наконец произнес он.
— Хапеда и Часке пошли в пещеру, чтобы принести себя в жертву. Они хотят умереть за тебя!
Токей Ито поднял голову, молча кивнул, собрался с силами и пустился вверх по склону.
Мальчики в пещере продолжали стоять на том же самом месте. Из темноты донеслось тихое, но грозное рычание. Друзья широко раскрыли глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Но ничего не было видно. И тут они расслышали еще какой-то звук, который никак не могли объяснить. Похоже, кто-то топтался около Медведицы.
Снова послышалось рычание. Многократное эхо делало его ужасным. И снова шаркающие шаги тяжелых лап. Невообразимо огромны, должно быть, эти лапы. Слышно было, как когти царапали землю.
Мальчики многое знали о медведях. При нападении медведь обычно поднимается на задние лапы. Он валит жертву, сжимает в страшных объятиях, душит. Если пытаться бежать, он настигнет ударом лапы, раздирая острыми когтями мясо до костей…
Мальчики стояли молча, они выпрямились и словно оцепенели. С трепетом прислушивались они, как зверь будто точил о камни свои огромные когти. И снова различили братья какой-то посторонний, совершенно непонятный звук. Что-то шевелилось около чудовища. Запахло медведем. И не только медведем, еще и кровью. Может быть, зверь только что» пообедал»и морда у него в крови?
Ноги Хапеды стыли в мокрых мокасинах, а по спине струился горячий пот. Он уже потерял счет времени. Времени в пещере не существовало. Здесь не сверкали звезды и не восходило солнце, не распевали по утрам птицы. Может быть, мужчины в лагере давно проснулись и по зорьке отправились с луками и стрелами на охоту? Может быть, Молодые Собаки уже весело резвятся и брызгаются в шумном потоке? А Грозовая Тучка, единственная, кто бы мог кое о чем догадаться, может быть, еще безмятежно спит под теплой бизоньей шкурой?..
Какое-то время было тихо. Только изредка раздавалось царапанье и хриплое урчание. Это урчание было похоже на стоны. Потом урчание стало громче, и снова послышались шаркающие шаги. Хапеда выпустил руку Часке и обнял брата за плечи. То же сделал и Часке. Мальчики стояли теперь плотно прижавшись друг к другу. Если Она придет, пусть берет их вместе, обоих сразу.
И вдруг непонятный запах ударил им в нос. Во влажном воздухе пещеры запахло гарью?.. Удивительно!
Медведица остановилась. Если бы хоть увидеть ее! В темноте так страшно… Пахло медведем, пахло кровью и все сильнее и сильнее пахло гарью, паленой шкурой.
Забрезжил слабый-слабый свет. На мокрых камнях заблестели желтые отблески пламени. Своды огромного зала раскрылись перед глазами мальчиков, они увидели Большую Медведицу.
Ужас охватил их. Они не могли отвести взгляда от когтей по два пальца толщиной. А их — пять на каждой огромной темной лапе. Зверь был необычайной величины: широкая грудь, громадная голова и такая толстая шея, что Хапеда не мог бы, наверное, обхватить ее и двумя руками. Животное грозно наклонило голову. В длинной оскаленной пасти торчали острые зубы, сверкали на редкость маленькие глаза. Зверь начал приседать на задние лапы и приподнимал передние, готовясь к нападению…
Вдруг сильная рука схватила Хапеду сзади и бросила навзничь. С Часке произошло то же самое. Ноги в легких мокасинах перешагнули через них…
Поднявшись, мальчики увидели перед собой мужчину, ставшего у самого входа в зал. В левой руке он держал ярко вспыхнувший факел, который только что поднял с земли. Это была толстая палка, на конце которой горели защемленные в ней куски бизоньей шкуры. Мужчина был худощав и высок.
— Токей Ито!
Одним прыжком вождь оказался в зале. Он проскользнул под страшными лапами поднявшейся Медведицы и с факелом в руке встал рядом с ней. Даже подняв руки, он едва ли смог бы достать до ее головы. У Токей Ито не было в руках оружия. Он даже не притронулся к резной рукоятке ножа, что торчала из кожаных ножен. Вождь отошел на несколько шагов и, не спуская глаз с урчащего чудовища, воткнул факел в расщелину камня.
Медведица попыталась двинуться за ним. Она потопталась на задних лапах, махая в воздухе передними, потом опустилась на все четыре и медленно потащилась. За ней оставался кровавый след. И тут-то мальчики увидели, что около Медведицы топчется медвежонок. Он нерешительно озирался по сторонам. Ему было не более двух месяцев, и он еще не привык самостоятельно следовать за матерью. Медведица с медвежонком была особенно опасна.
Мальчики не смели ни вскрикнуть, ни шелохнуться. Все должно произойти, как хочет великий дух.
Вождь стоял, освещенный факелом, и чудовище было уже рядом с ним. Но вот Токей Ито подался вперед, посмотрел прямо в маленькие глаза Медведицы, издал какой-то необыкновенный звук, и Медведица ответила ему злым и недоверчивым ворчанием. Под ней растекалась лужица крови: видно, она была тяжело ранена.
Вождь опустил руки и стал покачивать плечами, как медведь, идущий на задних лапах; снова с его уст полились необычные, то низкие, то высокие звуки, какие мальчикам приходилось слышать при исполнении танца Медведя.
Вождь присел, и чудовище придвинулось к нему. Что это, Медведица говорит с ним?
Коричневая громадина повернулась, подползла к барахтающемуся медвежонку. Но тут силы оставили ее, она легла и начала лизать малыша. Потом, склонив голову набок, она посмотрела на вождя, который снова тихо заворчал по-медвежьи. Тщетно попыталась она в последний раз выпрямиться, цепляясь за влажные камни. Струйка крови потекла из ее рта.
Вождь спокойно подошел к зверю. Силой воли и глубоким знанием жизни и повадок медведей он поборол дикий инстинкт зверя. Он присел на корточки, и Медведица доверчиво прислонилась к нему. Медвежонок тыкался в нее мордочкой и скулил. Тогда мать приподнялась и подтолкнула его к человеку, который понимал ее язык. Огромные лапы ее вытянулись, голова упала набок.
Вождь встал; он провел рукой по мягкой шкуре животного, исследуя многочисленные места с запекшейся кровью на боках, спине и груди: Большая Медведица была мертва.
— В нее попало пятнадцать пуль, — вполголоса сказал он, обращаясь к мальчикам, и все же эхо повторило его слова. — Это те, что ищут золото, смертельно ранили ее, и она пришла сюда, чтобы спасти своего детеныша.
Вождь достал трубку, раскурил ее и вознес дымок к небу и земле, потом затянулся сам — это был обряд скорби. Когда трубка была выкурена, его взгляд снова обратился к мальчикам.
— Вы хотели пожертвовать собой за меня?
Они молчали, и это молчание означало «да».
— Вы, Хапеда и Часке, вели себя, как настоящие воины, — сказал он. — Вы сделали даже больше, чем сделали бы некоторые мужчины.
Токей Ито присел рядом с мальчиками у мертвой медведицы. Он привлек к себе медвежонка и взял на руки барахтающегося и царапающегося зверька.
— Мы у истоков нашего рода, прародительницей которого была Большая Медведица, — сказал он, — ив то же время мы у его конца. Мы — изгнанники у тела Медведицы, но она оставила нам свое дитя, и это — новая жизнь. Понимаете меня?
— Хау! — ответили мальчики в один голос.
— Мы идем с палатками рода Большой Медведицы на земли Севера, в Канаду, — продолжал вождь. — И чтобы жить там, мы должны научиться всему, что знают белые люди.
— Женской работе!.. — презрительно возразили побратимы.
— Да, Хапеда, женской работой белые нас и победили. Тебе надо еще сначала подумать, сын Четанзапы, о том, заслуживают ли женщины и звери презрения? Наши предки думали иначе. Они верили, что наш род ведет начало от зверя и Великой Таинственной женщины, которая знала секреты мира. Унчиде и Уиноне до сих пор известны многие травы, и они лечат раны воинов не хуже, чем Хавандшита. И вы же знаете, кто первый нашел в себе мужество покинуть резервацию? Наши женщины и девушки!
Мальчики смущенно опустили головы.
— Поэтому вам не следует презирать работу уайтчичунов, которую вы насмешливо называете женской. Белые люди многое знают, иначе бы они не победили нас. Они делают таинственное железо: одни добывают его, другие — плавят, третьи — куют; они делают из железа плуги, которыми разрыхляют твердую землю, и она приносит плоды, и много людей кормится на небольшом участке. Они разводят бизонов, и им не надо охотиться на них.