Вельскопф-Генрих Лизелотта. Топ и Гарри

   — Не споткнись на тысяче вопросов, старый Абрахам, как молодой жеребенок, который путается в своих четырех ногах. Прежде всего — кто они: великий воин сиксиков, его зовут Мудрый Змей, а с ним — Топотаупа и Гарри.
   — Вот так имена! Чем они платят?
   — Спроси у них. Сначала скажи-ка: нет ли у тебя хорошего ружья на продажу?
   — Ружья? Я не продаю дряни. Мои ружья не купить индейцам, да и тебе, горе-охотнику, они не по карману.
   — Ну, об этом — потом. У нас есть время. Можно переночевать у тебя?
   — Мой дом — большой. Вы мои друзья. Складывайте здесь капканы и шкуры, а утром мы еще поговорим о вашей дурацкой затее. Располагайтесь в соседнем доме, а мне надо заняться своими делами.
   Чернобородый в соседней комнате проворно отбежал от двери, и, когда старик вошел, он безразлично стоял у стола с керосиновой лампой.
   Абрахам плотно прикрыл за собой дверь.
   — Ты ведь все слышал, Фред, — сказал он и пошел к полке.
   — Верно, я все слышал. Дурацкая история.
   — Мало сказать — дураки. Надо их взять в руки. Притащили обратно капканы! Да их в сумасшедший дом упрятать надо!
   — Уж вечер. Не выпить ли с ними?
   — Я не возражаю, если ты платишь. Ты, кажется, при деньгах?
   — Ну, ну… посмотрим…
   Фред подошел к двери, прислушался, потом открыл ее и вошел в помещение. Близнецы и тот, кого они называли Адамсоном, в это время направлялись к выходу. Видимо, они хотели взглянуть на коней, прежде чем уйти в соседний дом на ночлег.
   — М-м-м! — произнес Фред, и это должно было означать что-то вроде приветствия. Он вышел вместе с ними во двор, обнесенный палисадом, и, украдкой разглядывая всех троих, пришел к выводу, что легче всего, пожалуй, завести знакомство с Томасом. Лицо Томаса было необыкновенно подвижным, он непрестанно ворочал глазами, и даже кончик его носа шевелился, когда он говорил.
   — Добрый вечер, — сказал Фред после того, как его нечленораздельное приветствие не встретило возражений. — Можно вопросец?
   — Разведчики, лесные бродяги, охотники и прочий честной люд ко всему готовы, — ответил Томас.
   — Не выпьем ли мы вместе? Только и всего!
   — Виски дорого. Старый Абрахам, конечно, душа-человек, однако и живоглот порядочный.
   — Он мне кое-что должен. На четыре кружки хватит.
   — Иди ты один, Томас, — предложил Адамсон, — тогда каждому достанется по паре. Мы с Тэо останемся у лошадей.
   — Ты правильно решил, Адамсон. Конечно, это самое лучшее. Присмотри за Тэо и за моей лошадью. Я пойду выпью с черной бородой. Я объясню этому юнцу, чем отличаются прерии от Нью-Йорка, бобер — от бизона и индеец — от мерзавца.
   — Но не напивайся, — предупредил Тэо.
   — Две кружки меня не свалят с ног, малыш, — подмигнул он.
   Томас пошел за Фредом через темный по вечернему двор к третьему блокгаузу, в котором находился бар. Свободных мест тут хватало, и Фред с Томом заняли стол в уголке.
   Когда выпили по кружке и закурили трубки, Томас заговорил:
   — Ну, молодой человек, что у тебя за заботы? Тебе повезло, что ты пригласил опытного и честного охотника, который много знает и не обманет тебя!
   Фред чуть опустил веки и молча смотрел в свою пустую кружку. Его ироническую улыбку скрывала густая борода.
   — Мне повезло… мне повезло… Один вопрос!
   — Давай же.
   — Сначала наполним кружки. Э-э!
   Подошел высокий парень, наполнил им кружки и мелом поставил на столе еще два кола.
   Томас давно не пил спиртного и скоро почувствовал себя словно в покачивающейся колыбели. Он добродушно посматривал на своего соседа.
   — Итак, мои вопрос, — снова сказал чернобородый. — Топотаупа или Матотаупа, с которым ты сюда приехал, хочет купить ружье?
   — Абрахам рассказал?
   — Да.
   — Уж не хочешь ли ты его опередить?
   — Отчего бы нет.
   — Пожалуй, мы с тобой поладим. Ты кажешься мне настоящим парнем. С Топотаупой или… как ты сказал?
   — Матотаупа.
   — Да, да, так всегда его называет Гарри, но я ломаю язык на этом имени. Скажем просто — Топ. Итак, с Топом ты можешь совершить любую сделку, он джентльмен, гран-сеньор.
   — Что?
   — Гран-сеньор! Не сомневайся. Как тебя зовут-то?
   — Фред.
   — Не сомневайся, Фред. А слово это я слышал в Канаде, и оно означает: высокий человек, стоящий. Но ты же ничего не соображаешь, совсем как Тэо. Ты пойми, что можешь хорошо продать свое ружье Топу. Оно у тебя выглядит совсем неплохо.
   — Посмотрю. А что это Топ притащил сюда своего мальчишку? Я-то думал, он оставил его у сиксиков.
   — Ха! Да ты знаешь обоих! Это же превосходно. Да, они живут у черноногих. А мальчишку он притащил, чтобы купить ему ружье. У него еще есть деньги, у Топа. Может быть, зимой заработал или сумасшедший художник ему подарил. Как только купим ружье, Гарри уедет с Мудрым Змеем обратно.
   — А Топ — нет?
   Когда чернобородый спросил об этом, ему стоило огромного усилия не выдать своего волнения и спокойно продолжать разговор. Его трясло, как на холодном ветру, но Том ничего не замечал.
   — Нет, Топ не поедет назад к черноногим. Он хочет Таченку взять за горло.
   — Таченку? А не Тачунку Витко?
   — Вот, вот, именно его.
   — Топ многого захотел.
   — Это я тоже ему говорил. Но Топ — твердолобый. Вопит все время, что Таченка его оскорбил и он должен отомстить ему.
   — Жаль.
   — Почему жаль?
   — Сегодня надо уезжать. А когда вернусь, Топа уже не застану.
   — Почему не застанешь? Мудрый Змей и Гарри уедут к черноногим, как только купим ружье. А Топ решил сначала переодеться, чтобы его не узнали, а потом поедет с нами на ферму к Адамсону. Мы с Тэо хотим помочь Топу, потому что он нас, бедных бродяг, замечательно принимал у себя.
   Фред сухо засмеялся.
   — Хм, и переодетым оказаться на земле дакота?.. Здорово придумано. Ты мне нравишься. Орлиный Нос. Я поговорю со старым Абрахамом. Утром у вас будет ружье. Оно должно быть недорогим?
   — Наверное. По мне, так лучше бы подешевле. Топ все равно отберет у Тачунки двустволку, которую тот уволок у Гарри.
   Фред с силой стукнул кулаком по столу.
   — Вот простофиля Гарри, не сумел сохранить такую вещь, снова остался без ружья!
   — Что значит снова?
   — Старая история, расскажу потом.
   — Ха! Да вы давно знакомы? То-то обрадуются Топ и Гарри. Вот так случай!
   — Что значит случай? Известно же, что они собирались жить у сиксиков, а это недалеко. Но с Гарри мне не придется повидаться, надо уезжать. Топа я увижу, когда вернусь. А вернусь скоро.
   — Я им расскажу…
   — Нет, не расскажешь. Ты будешь молчать! Понятно?!
   — Совсем ничего не понимаю. Чего ты кипятишься?
   Фред вытер рот и дернул себя за бороду. Потом рассмеялся.
   — Хочу удивить Топа! Вот глаза-то раскроет, когда увидит меня. Ты не должен мешать, Томас.
   — Ах так, ах так, ну понимаю. Значит, старые друзья. Но ты поговоришь с Абрахамом о ружье?
   — Сделаю.
   — Ну ладно, я не помешаю вашей дружеской встрече.
   — Я вижу, ты, Орлиный Нос, полюбил Топа и Гарри.
   — Замечательные ребята, замечательные ребята.
   — Если ты действительно их хороший друг…
   — Ну, конечно же, конечно. Что у тебя еще на сердце, молодой человек?
   — И ты будешь нем, как снежная пустыня?
   — Как Северный полюс.
   — И Адамсону ничего не скажешь об этом?
   — Ничего.
   — Собственно, это глупая история.
   — Могу себе представить. Топ и Гарри — дакота, и они — злейшие враги дакота, видно в этом дело?!
   — Это еще ничего.
   — Что-нибудь с Тачункой. Это тоже плохо.
   — Да, но…
   — Говори же ты наконец! Нельзя ли еще по кружечке?
   — Давай.
   Кружки были снова наполнены, и парень добавил еще две черточки на столе. Томас, как и Фред, выпил виски залпом.
   — Итак?.. — Томас был падок на новости.
   — Матотаупа прикончил тут одного, и теперь его ищут. Но держи язык за зубами, говорю я тебе.
   — Топ?.. Укокошил? Когда же? Такой джентльмен и… Нет, тут была причина, если он так поступил.
   — Белого он убил. Уважаемого человека. В Миннеаполисе. Больше я тебе не могу ничего сказать. По следам Топа рыщут.
   — Больше ничего не скажешь? Эх Топ, Топ! Бедный чертяка!.. Такой гран-сеньор и джентльмен! Но Топ не родился убийцей!
   — А кто говорит. Но полиция!..
   — Бог мой! Вот дуралей. Хорошо, что мы Топа переоденем.
   — Верно. Но держи язык за зубами, говорю я тебе. Иначе ты мне больше не друг.
   — Я молчу, молчу. Кто же хочет несчастья таким людям, как Топ и Гарри. — Томас стукнул своей кружкой по столу. — Нет, нет. И этакое случилось! Бедный мальчик! Но не повесят же они его отца?! Мир плох, скажу я тебе, плох мир…
   — Я тоже так думаю. Все дерьмо, чертовщина.
   — Это так, мой юный друг, это так.
   — Ну, не поддавайся отчаянию, Орлиный Нос. Иди-ка спать, пока еще стоишь на ногах. А мне надо уезжать. Но Абрахаму о ружье я скажу.
   Фред поднялся, заплатил за шесть кружек и пошел. Парень стер пометки. Томас печально посмотрел вслед уходящему охотнику.
   — Вот чертяка! — пробормотал он и поплелся к коням, которые были привязаны у другого блокгауза.
   Тэо спал у коней.
   — Тэо!
   — Да.
   — Мир плох!
   — А ты пьян.
   — Я пьян.
   — Идем спать.
   — Да, пошли. Адамсон уже храпит.
   Бородатые близнецы побрели к дому. Большое помещение служило спальней. Близнецы завернулись в свои одеяла, и Томас, перегруженный тяжкими раздумьями, тут же заснул.
   Индейцы всю ночь оставались у коней в прерии. Они заметили, что ночью одинокий всадник покинул факторию и направился на восток. Но у них не было причин тревожиться из-за этого.
   Едва наступило утро, как Матотаупа, Харка и Мудрый Змей проснулись. Они позавтракали. С наступлением рассвета они продолжали наблюдать за факторией и за индейцами, расположившимися у озера. Теперь они хорошо различили, что большинство было из племени ассинибойнов — врагов сиксиков. Впрочем, ассинибойны не были друзьями и своих ближайших родственников — дакота. Но с последними были в мире. Несколько в стороне, ниже по течению ручья, расположились четверо дакота, из них двое — вожди.
   Прошло немного времени, и из палисада вышел Томас. Он помахал рукой. Индейцы поняли, что надо ехать к блокгаузу. Они сели на коней и подъехали к воротам.
   — Доброе утро! — крикнул Томас. — Итак, вы здесь. Ружье тоже здесь. Но старая железка… Возможно, сам Адам стрелял из него в яблоко еще в раю, когда Ева что-то там сделала… Проклятье, я вечно путаю все истории. Во всяком случае, эта штука стреляет. Можете взглянуть.
   Индейцы приветствовали Тэо, с достоинством познакомились с Адамсоном. Потом все вместе отправились в первый блокгауз и подошли к прилавку. Только Тэо остался снаружи у мустангов индейцев.
   Старый Абрахам их ждал.
   — Вот вам ружье! — крикнул он и положил на прилавок. — Это, я вам скажу, ружье! Оно по вашим деньгам. Вот этому мальчишке?
   Харка посмотрел на ружье, не подходя близко.
   — Шомпольное ружье, — презрительно заметил он. — Заряжается с дула.
   — Но зато дешевое.
   — Слишком дешевое.
   — Ты уж, парень, очень требовательный. Оно же стреляет.
   — Мой лук лучше.
   Мудрый Змей подошел ближе и попросил старого Абрахама и Томаса объяснить устройство ружья. Потом он попросил, чтобы кто-нибудь сделал пробный выстрел. Абрахам вышел с ружьем во двор и выстрелил в указанный Харкой сучок, в одном из бревен палисада.
   Цель была поражена.
   Матотаупа заметил, что сиксику очень хочется заполучить ружье. Он открыл мешочек, висящий на поясе, и заплатил указанную небольшую цену монетами. Потом кивнул Абрахаму и пошел с ним в блокгауз. Там он взял некоторое количество боеприпасов, заплатил за них и после этого передал ружье Мудрому Змею.
   — Это твое. Ты тот, кто первым приветствовал нас, и тот, кто пригласил нас в палатки сиксиков.
   Мудрый Змей принял подарок. По глазам было видно, что он доволен. Он попросил еще раз объяснить, как нужно обращаться с ружьем, и во дворе сделал первый выстрел. Отдача в плечо его несколько испугала, и цель была поражена не очень хорошо, но с ружьем он освоился. Остального можно было достичь тренировкой.
   — Парень, парень, — обратился Томас к Харке, — ты все же сглупил, что не взял ружья. Но с другой стороны, это хорошо: Мудрый Змей меня и Тэо принял у себя в палатке, и там было как в раю. Он заслужил это ружье. Матотаупа, ты-джентльмен. Это я говорил и буду говорить всегда, пока я жив.
   Вмешался Абрахам:
   — Купите ситцевые рубахи. Купите отличные одеяла. Подходите, господа. Товары прима!
   Абрахам ушел в заднее помещение, чтобы вынести вещи, которые, по его мнению, могли подойти индейцам.
   Когда прибывшие остались одни, они заговорили.
   — Не покупайте у него этой дряни, — энергично сказал Адамсон. — Для чего в лесу и в прериях ситцевые рубашки? И разве согревают эти тряпичные одеяла? Во время дождя промокнешь до костей, зимой не согреешься и при первом случае разорвешь. Ни жителям прерий, ни индейцам такие вещи ни к чему. Эти новомодные товары изобрели для того, чтобы торговцы обманывали индейцев и наживались.
   Мудрый Змей согласился. Но Томас, зная, что Матотаупа хочет переодеться, возразил:
   — Нет необходимости расставаться с кожаными вещами, но свежая зеленая рубашка…
   В это время появился Абрахам.
   — … зеленая рубашка, черные брюки и это красивейшее одеяло. Ну как, Топ?
   Матотаупа был не очень доволен.
   — Вот эту. Эта рубашка лучше, — сказал он. — Коричневая, зеленая, белая… человек будет, как пятнистая лошадь, и его издалека трудно увидеть. Штаны должны быть коричневые, а одеяло вот это — черное, белое, зеленое.
   После долгих пререканий между Томасом и Абрахамом Матотаупа по достаточно умеренной цене получил желаемое.
   Как только покупка состоялась, Мудрый Змей посмотрел на Матотаупу и решительно сказал:
   — Я еду к нашим палаткам.
   Харка поднял голову и взглянул на отца. Он знал, что ему предстоит разлука с Матотаупой, и, несмотря на то, что все было заранее предусмотрено, момент расставания был нелегким.
   За время изгнания они с отцом очень привыкли друг к другу. Но Харка давно приучился стойко переносить всякую боль. Теперь, не выказывая беспокойства, он стоял перед мужчинами и ждал окончательного решения отца.
   — Мой сын Харка пойдет с тобой к палаткам, — сказал отец сиксику.
   Этим было сказано все, что должно было быть сказано. Матотаупа и Харка распрощались только взглядами. Мальчик подошел к Тэо, взял у него своего мустанга и мустанга Мудрого Змея. Они сели на коней и, миновав ворота, подняли их в галоп.
   Оставшиеся провожали их взглядами, но всадники не обернулись. Они исчезли в холмистой прерии. Стук копыт стих вдали.
   Все направились к блокгаузу, чтобы продолжать свои дела. Матотаупа последним вошел в дом. Он дольше всех смотрел вслед уезжающим и теперь, хоть и оставался среди людей, почувствовал вокруг себя пустоту. Он очень хорошо понял, что Харка — единственный человек, с которым они были как бы одним целым. Они принадлежали друг другу. Матотаупа пытался подавить в себе чувство одиночества, и внешне ему удалось казаться невозмутимым.
   Войдя в блокгауз, он не слышал начала разговора трех белых и ухватил только середину фразы.
   — … надо заканчивать, Томас, с капканами и мехами, — говорил обычно молчаливый Тэо. — Абрахам становится невыносимым.
   — Добрейший был человек, но с тех пор, как стал хозяином фактории, превратился в настоящего живоглота. Я ему это дело растолкую. Пошли. Мы это сразу сделаем. А куда ты всю эту дрянь сложил?
   — Там, в лавке, в углу.
   — Пошли.
   Томас и Тэо направились в первый блокгауз. Матотаупа с Адамсоном остались снаружи. Фермер Матотаупе понравился. Он был еще не стар, но, видимо, много работал и немало пережил. Его продубленная непогодами кожа была коричневой, руки тощие, но мускулистые; шевелюра и борода — с проседью, хотя Матотаупа давал фермеру не больше тридцати пяти лет. Но и Адамсон, наверное, заметил в косах Матотаупы пряди седых волос. Они были ровесники. Индеец, однако, был почти на голову выше довольно рослого белого.
   Оба молча стояли рядом и прислушивались к спору в лавке, который шел на все более и более высоких тонах. Старый Абрахам на чем свет стоит поносил бобровые шкуры, доставленные Томасом и Тэо; близнецы же на все лады корили алчность старого Абрахама, да еще в пользу меховой компании.
   — Тут не до смеха, — громко ворчал Абрахам. — Я знаю ваши повадки. Вы нежитесь в прериях, как бизоны на солнце. Жарите себе грудинку и так, между прочим, ловите бобров. Вот это жизнь! Потом тащите сюда капканы. Это от лени! В сумасшедший дом вас! В сумасшедший дом!
   — Кто это стал бесчестным плутом — ты или мы? Мы невинны, как ангелы. Индейцы нас не душат процентами и процентами с процентов, а угощают по-королевски — жареным мясом. Разве мы не приносили много раз тебе отличные бобровые шкуры? За что же ты хочешь отправить нас в сумасшедший дом?
   Адамсон, который вместе с Матотаупой все слышал, сделал нетерпеливый жест рукой.
   — Болтовня продлится не меньше двух часов — и потом они сойдутся. Земледельцу нельзя тратить на пустяки столько времени, как торговцам и охотникам. Мне надо беречь время. Послушай, у меня к тебе просьба.
   — Мой белый брат может говорить.
   — Я тут заключил договор с двумя вождями дакота на землю, которую уже обрабатываю. Мы с ними во всем сошлись. Эти двое здесь. Они там, на берегу озера. Я должен получить тотем или как там это у вас называют. Хорошо, если бы ты взглянул на договор о продаже и купле. Ты же письмо индейцев лучше разберешь, чем я.
   — Я посмотрю тотем. Как зовут людей, с которыми мой белый брат здесь встречается? К какому костру советов дакота они принадлежат?
   — Тетон-дакота. А вот имя… имя… я позабыл. И я обещал им, что выступлю против всякого, кто вторгнется на их землю. Я иду к ним. Пойдем со мной?
   — Я останусь у коней. Ты принеси тотем, чтобы я мог его посмотреть.
   — Жди. Я скоро вернусь.
   Адамсон вышел через ворота и направился по берегу озера к южной его оконечности, туда, где из него вытекал ручей. Матотаупа следил за ним, пока он не скрылся среди зелени. Уже через несколько минут Адамсон снова появился и поспешил назад к блокгаузу. Он подошел к Матотаупе, держа в руках свернутую в трубку кожу, которую передал ему. Матотаупа стал рассматривать картинное письмо. На лбу индейца залегли глубокие складки. Наконец он вернул договор.
   — Хорошо.
   — Итак, ты думаешь, что с этим я могу начинать?
   — Хау. В глазах всех дакота это будет охранять тебя, твою жену, детей, землю, на которой ты живешь, и твой скот. Ты будешь стоять на стороне дакота, они будут стоять на твоей стороне.
   — Верно. Те двое сказали, что договор утвердил их очень большой вождь. Имя его я не помню, но, кажется, Та… Ту… Ты… Не можешь сказать его мне по тотемному знаку?
   — Хау. Тачунка Витко?
   — Да, да. Так его и называли. Тачунка Витко, Тачунка Витко. А он пользуется влиянием?
   — Хау.
   — Ну, значит, все в порядке. На слово индейцев можно положиться, как и на мое слово. — Адамсон совершенно успокоился. — Наконец-то под ногами земля. Моя земля! Но ее нужно не раз и не два вспахать. У меня есть сын. Он года на два моложе твоего Гарри, но уже помощник. Его зовут Адамс, Адамсон, как и моего отца, и отца моего отца, и его деда. Наверное, нас так зовут с тех пор, как библейского Адама изгнали из рая и он стал обрабатывать землю. Теперь можно сына с бабушкой взять сюда. Работа нелегка, но Адамсоны всегда были трудолюбивы. У меня хорошая жена, работает, как мужчина. — Адамсон легко вздохнул. — Да, снова собственная земля.
   — Ты потерял свою землю?
   — Из-за ростовщиков, которые отняли ее у меня на родине. Но тут совсем другая земля, первозданная земля! Здесь выгодно. работать. И мы снова добьемся успеха. Что ты думаешь о Томасе и Тэо?
   — Хорошие парни.
   — Да, это верно. Только Томас много болтает. От этого ему надо отучиться. Вечером за кружкой пива и мне по душе веселое слово, но на работе мужчине не следует зря разевать рот.
   В блокгаузе все еще продолжалась словесная перепалка.
   — Пошли, — сказал Адамсон Матотаупе. — Пойдем к нашим коням и позавтракаем. Мне придется подождать, пока завершится эта сделка с мехами. А там снимемся и поедем. Торговля — это потеря времени и обман. Не для земледельца.
   Индеец присел вместе с Адамсоном в палисаде у коней. Фермер достал шпик и отрезал большой кусок. Индеец не стал есть свинину и, поблагодарив, достал свои запасы.
   — Томас говорил, что ты поедешь с нами на ферму. Так ведь? — спросил Адамсон, проглатывая последний кусок.
   — Нет, я не поеду с вами.
   — Нет? Я думал, что ты тоже едешь через Миссури.
   — Хау. Но я еду один.
   — Как хочешь. Одному в глуши худо. Поехал бы с нами, я был бы рад тебе.
   — Я не хочу оскорбить своего белого брата, но ехать с вами на ферму не могу. Тачунка Витко взял тебя под защиту, Адам, Адамсон. Тебя, твою жену и детей, твою землю. Тебе же будет нехорошо, если ты, приняв тотем Тачунки Витко, пригласишь к себе его смертельного врага.
   — Эх, черт возьми, щекотливый вопрос! Это что ж, вражда действительно так сильна?
   — Хау.
   — Очень жаль. Но ты прав. Благодарю тебя за заботу обо мне.
   Адамсон кончил завтракать, и как раз в это время из лавки вышли Томас и Тэо. У них были довольные лица, а сзади показался старый Абрахам.
   — Непутевые олухи, — кричал он. — Притащили мне капканы! Да еще груду дрянных шкурок, а я теперь сиди в дураках. Больше никаких с вами дел! Никогда! Прощайте!
   — До свидания, старикан!
   Оба подошли к Адамсону и Матотаупе.
   — Что скажете? Не прошло и пяти минут, а дело сделано. А меха, что мы принесли, все же первоклассные.
   — Ну, теперь-то мы можем ехать? — проворчал Адамсон.
   — Как угодно. Но Топ еще не одет.
   — Он не едет с нами.
   — Почему?
   Матотаупа ответил сам.
   — Наши пути расходятся, но мы остаемся друзьями, — сказал он так решительно, что у Томаса застрял в горле следующий вопрос. — Прощайте.
   Адамсон и близнецы сели на коней, а Томас все покачивал головой. Фермер еще раз кивнул индейцу.
   Матотаупа смотрел на отъезжающих через открытые ворота; они поехали берегом озера и скоро растворились в утренней дымке прерий. Он остался совсем один.
   Пока Матотаупа решил ничего не предпринимать. Он шагом направился к холму, на котором ночевал вместе с Харкой и Мудрым Змеем. Там он стреножил Пегого и лег на вершине в траву. Отсюда было хорошо видно факторию и индейцев, расположившихся на берегу озера. Он решил дожидаться отъезда дакота, с которыми вел переговоры Адамс.
   Пока он лежал на холме, его мысли текли, как поток, по которому ветер гнал против течения волны. Он хотел бы не сомневаться в своем решении, но события последнего времени и то, что он слышал вокруг, заставили его задуматься. Ведь он собрался взять Харку в дорогу отмщения Тачунке Витко. Ему казалось естественным, что Харка поедет с ним, Харка, который делил с отцом все превратности жизни в изгнании. Но когда Горящая Вода бросил на Матотаупу удивленный взгляд, отец впервые засомневался, имеет ли он право согласиться с желанием сына участвовать в этом опасном предприятии. Ведь Тачунка Витко уже однажды похитил мальчика и намерен был воспитать его у верховных вождей и великих жрецов дакота… А попав на земли дакота, Матотаупа мог в любой момент расстаться с жизнью. Горящая Вода был прав. Задуманное Матотаупой предприятие совсем не подходило для мальчика. В палатках сиксиков мальчик будет в безопасности, и, даже если Матотаупу убьют, он и без отца вырастет, станет великим воином и вождем.
   Эта уверенность успокоила Матотаупу. Из видений, проносящихся перед ним, исчезла картина расставания, такая тяжелая для отца и сына. Матотаупа уже думал о предстоящей осени, о встрече с Харкой, о дне, когда он принесет в палатки сиксиков скальп Тачунки Витко, двустволку, приведет свою дочь Уинону. Матотаупа подумал о том, с какой радостью встретит его сын — Харка — Твердый Как Камень.
   Солнце стояло уже высоко на небе, когда на востоке показался одинокий всадник. Это было необычно: в этих местах редко кто разъезжал в одиночестве. Приближающаяся фигура становилась все отчетливее. Интерес Матотаупы рос. Это оказался белый. Шляпа с полями скрывала его лицо, и была хорошо видна только черная борода. Рослый, ладный парень, он остановился, достигнув ворот фактории, и посмотрел по сторонам. Матотаупа продолжал следить за ним. Казалось, всадник раздумывал, въезжать ли ему. Облик чернобородого все больше и больше привлекал внимание Матотаупы. Он пытался припомнить, где же видел этого охотника или ковбоя. О, если бы услышать его голос, вот тогда бы он вспомнил! Матотаупа сел на Пегого и шагом направился к открытым воротам.
   Бородатый всадник в широкополой шляпе оглянулся на подъезжавшего Матотаупу. Казалось, он на мгновение замер от неожиданности, затем дал шпоры своему серому коню и галопом поскакал навстречу индейцу. Он остановил коня рядом с Матотаупой, скинул шляпу и крикнул таким знакомым индейцу голосом:
   — Мой краснокожий брат!
   Матотаупа был рад, что всадник не назвал его по имени: это могли услышать дакота, расположившиеся у озера. И Матотаупа обошелся без имени. Он только воскликнул:
   — Мой белый брат!
   — Да, это я. И меня зовут Фред. Понял ты, Фред!
   — Мой брат Фред.
   — Мой брат Топ! Поехали. Остановимся ненадолго тут, на фактории.
   Они въехали во двор и у второго блокгауза привязали коней. Фред сразу же вошел в дом для приезжих. Матотаупа за ним. Сейчас, утром, здесь было пусто. Пахло потом и табаком. Вещи ночлежников фактории лежали у постелей. Фред уселся посреди помещения лицом к двери.