Он подозвал одного из бизантуров, и тот подошел, стуча толстыми негнущимися ногми по бетону.
– Друг кьянт,- обратился к нему Больцен.- Эти люди прилетели с неба на большом корабле. Они хотят показать друзьям кьянтам много интересных вещей. Они приглашают друзей кьянтов к ним на корабль. Хорошо?
Откуда-то из недр грудной клетки послышался урчащий голос.
– Может быть, и хорошо. Но друзья кьянты боятся. Дама Изабель тут же вышла вперед и мягко, но веренно произнесла:.
– Вам нечего бояться. Мы – вполне законная оперная труппа, мы покажем вам спектакль, который, несомненно, доставит друзьям кьянтам большое удовольствие.
– Может быть, хорошо, мы пойдем посмотрим никчемных желтых кьянтов. Может быть, не испугаемся.
Увидев замешательство гостей, Больцен принялся объяснять:
– Нельзя сказать, что они чего-то боятся в буквальном смысле этого слова, просто они не любят вылезать из своих туннелей без особой необходимости. Они испытывают при этом унижение.
– Интересно! Но с чего бы это?
– Это определенные социальные условности. Бизаньтуры выдворяют своих преступников и нонкомформистов в равнину, где те либо дичают, либо сколачиваются в бандитские шайки. Так что, как видите, равнина представляет для кьянтов нежелательное место для прогулок.
– Все понятно,- сказала дама Изабель.- Но наш спектакль состоится внутри корабля, так что им нечего опасаться унижения от того, что их могут наблюдать со стороны равнины.
Больцен повернулся к старцу:
– Ты слышал, что сказал небесный человек? Они
покажут вам интересные вещи, приятный шум, и все это будет не на равнине, а внутри корабля. Ты и твои Друзья только перейдете равнину и заберетесь в корабль. Там и будете смотреть. Хорошо?
– Хорошо. Я пойду и расскажу об этом друзьям кьянтам.
Бернард Бикль остался с комендантом Больценом повспоминать старые деньки, а остальная часть труппы вернулась на "Феб". Корабль к тому времени уже заметно преобразился. Под руководством капитана Гондара в центре пятиугольного пространства, ограниченного трубами и сферами, была воздвигнута мачта. От нее натянули тросы, а на них накинули полотна металлизированной ткани. Все эти сооружения образовали палатку. Сцена была уже открыта, оркестровый колодец организован. Дама Изабель, пришедшая с проверкой, осталась весьма довольна увиденным. И даже не рассердилась, обнаружив в театре Медок Росвайн, которая аккуратно приводила в порядок откидные кресла.
"Хмм,- подумала про себя дама Изабель.- Старается быть полезной, чтобы я ее не высадила".
Она мрачно хмыкнула и поискала глазами Роджера, но того нигде не было.
Вскоре вернулся Бернард Бикль и поспешил поделиться с дамой Изабель новостями.
– У нас с комендантом Больценом произошел весь ма интересный разговор, и мне кажется, я сумел разъяс нить ему нашу точку зрения. В его душе еще копо шатся сомнения, но все же он согласился с тем, что никакого вреда от нашего представления не будет, а, возможно, мы сумеем достичь и каких-то положитель ных результатов.
Дама Изабель усмехнулась:
– А я в этом ни капли не сомневаюсь.
– Он также пригласил меня, вас и капитана Гондара к себе на обед, во время которого он попробует рассказать нам еще что-нибудь о бизантьярах.
– Очень мило с его стороны,- заметила дама Изабель.- Я с удовольствием принимаю приглашение.
– Я так и думал, поэтому сразу принял приглашение от лица всех троих.
Тремя часами позже Сириус уже висел над горизонтом так низко, что его нижний край касался полоски мягкого белого тумана, покрывавшего долину. Вся труппа собралась посмотреть наступление сумерек и стала свидетелем впечатляющего зрелища: Сириус опускался в облака, окрашивая их перламутром в розовые и зеленоватые тона.
После этого Дама Изабель, Бернард Бикль и капитан Гондар отправились на званый обед. А несчасный Роджер, побродив по долине, возвращался тем временем на корабль и совершенно случайно стал невольным свидетелем чужого разговора. Он остановился возле трапа, чтобы взглянуть на закат Сириуса, совершенно не подозревая, что Медок Росвайн и Логан де Апплинг, скрытые от него полотняной перегородкой, сидят на нижней ступеньке.
Роджер узнал слегка хрипловатый голосок Медок Росвайн и застыл как вкопанный.
– Логан, пожалуйста, не надо так больше говорить… ты совершенно не прав.
– Нет, прав! – голос де Апплинга дрожал от переполнявших его эмоций.- Ты не знаешь его так, как я.
– Капитан Гондар был более чем просто добр ко мне; он отнесся ко мне с большим сочувствием и никогда не позволял себе никакого давления на меня, как это делал Роджер Вуд, которого, кстати, мне вообще не хочется вспоминать.
У Роджера покраснели уши, а по лицу пробежали мурашки, как будто его обдало ледяным ветром. Слышать такое было просто невыносимо, но он решил остаться.
– Гондар просто старался завоевать твою симпатию,- возразил де Апплинг.- Он очень тяжелый человек, дорогая…
– Пожалуйста, Логан, не надо меня так называть.
– …он очень эгоцентричный и беспринципный человек. Я-то знаю! Я видел, как он действует.
– Нет, Логан, не надо на него наговаривать. Он помогает мне остаться на корабле, он пообещал, что дама Изабель не высадит меня. Он делает для меня все возможное.
Последовала пауза, во время которой Логан обдумывал сказанное. Роджер тоже задумался, но не о капитане Гондаре с его возможнотями, а о своем, о личном.
Наконец, Логан де Апплинг спокойно заговорил:
– Почему для тебя так важно участие в этом турне?
– Ну… я даже не знаю,- замялась с ответом Медок, и Роджер представил себе, как она передергивает плечиком, склоняет головку и кривит губки.- Полагаю, мне просто так хочется. А ты хочешь, чтобы меня высадили?
– Нет, и ты это прекрасно знаешь. Но обещай мне, что ты никогда не…
– Что "не", Логан? – нежно спросила Медок Росвайн.
– Не позволишь Адольфу Гондару играть с тобой! – яростно воскликнул де Апшшнг.- Меня от одной мысли об этом бросает в холодный пот. Я думаю, что в этом случае я или его убью, или себя, или вообще сделаю что-нибудь ужасное… например, разнесу весь этот проклятый корабль…
– Логан, не надо так переживать. Давай лучше любоваться восхитительным закатом Сириуса. Посмотри, разве это зрелище не великолепно? Так таинственно и необычно! Я никогда не думала, что один заход может настолько отличаться от другого!
Роджер глубоко вздохнул, отошел в сторону и побрел вокруг корабля, пытаясь придти в себя после услышанного.
Дайрус Больцен благодаря, как он сам признался, тому факту, что корабль обеспечения был на планете всего три недели назад, устроил очень приличный обед.
– Хоть мы и расположены близко от Земли, срав нительно близко, конечно, и все равно это очень за брошенная планета. К нам крайне редко заглядывают такие случайные посетители, как вы. А уж со столь амбициозными проектами, как у вас, гак и вообще никого никогда не бывало.
Дама Изабель расценила это заявление как комплимент и поспешила перевести разговор в свое русло.
– Так вы считаете, что мы можем достичь понимания у бизантьяров? – спросила она.- По своему поведению они кажутся очень далекими от людей.
– В каких-то случаях это так, а в каких-то – нет. Иногда меня просто поражает, как близки порой оказываются наши суждения. А иногда я просто недоумеваю, как одни и те же простые вещи можно рассматривать под такими разными углами зрения. Скажу вам больше: если вы хотите, чтобы ваша программа нашла отклик у бизантьяров, то ее надо делать, учитывая их обычаи.
– Естественно,- согласился Бернард Бикль.- Мы к этому готовы. Какие-нибудь у вас есть конкретные предложения и пожелания?
Больцен налил всем присутствующим вина и на некоторое время призадумался.
– Что ж, давайте порассуждаем. В первую очередь важен цвет, они к нему очень чувствительны. Желтый – это цвет бродяг и деклассированных элементов, поэтому все отрицательные персонажи должны быть одеты в желтое, герои и героини – в синее или черное, а второстепенные персонажи должны быть в сером и зеленом. Немаловажен и вопрос секса или любви, романтики – называйте это, как хотите. Дело в том, что у бизантьяров довольно странный способ размножения и три различных сексуальных процесса, причем на два из них способны все особи. Поэтому, если в этой области вы не сделаете некоторых изменений, то возможно сильное непонимание. У них нет такого проявления чувств, как поцелуи или объятия, избранного партнера бизантуры просто опрыскивают липкой жидкостью. Но я сомневаюсь, что вы сможете подогнать соответствующие сцены под такой стандарт.
– Скорее всего – нет,- согласился Бернард Бикль.
– Ну, давайте подумаем еще… насколько я помню "Фиделио"… там ведь некоторые сцены изображены в пещере, не так ли?
– Совершенно верно,- сказала дама Изабель,- почти весь второй акт.
– Вы должны помнить, что пещера для бизантья- ра – это священное жилище. Бунтари, возмутители спо койствия выселяются в долину, где сбиваются в банды. Между прочим, предупредите своих актеров, чтобы они никуда не ходили в одиночку. Бродяги не обязательно должны быть агрессивными, но могут быть слишком непредсказуемыми. Особенно, если у них в руках есть камни.
– Так, так, так,- медленно произнесла дама Изабель.- Полагаю, мы довольно легко можем изменить некоторые сцены, можно даже весь первый акт сыграть в пещере, а начало второго – на открытом воздухе.
– Нечто подобное я и предлагал,- кивнул головой Больцен.
– Что ж, так мы и сделаем,- объявила дама Изабель.- Стоило ли проделывать такой путь, чтобы разочаровать нашу публику?
– Действительно, зачем разочаровывать? – отозвался эхом Бернард Бикль.
Дайрус Больцен продолжил:
– А теперь о костюмах. Вы знаете, как кьянты называют нас на своем языке? Небесные вши. Да-да, именно так. Как я понимаю, они испытывают к нам дружелюбное презрение. В их глазах мы – раса, кото рую надо эксплуатировать, эксцентрики, готовые ме нять сложные металлические предметы на полирован ные камни!
Дама Изабель беспомощно взглянула на Бернарда Бикля, который спокойно разглаживал усы.
– Надеюсь,- растерянно сказала она,- наш спектакль поможет им изменить свою точку зрения.
– И опять-таки… я, правда, не знаю, рискнете ли вы зайти так далеко, но, с точки зрения вашей аудитории, спектакль будет иметь успех лишь в том случае, если они смогут отождествить себя и свою жизнь с тем, что будут показывать актеры.
– Но мы же не можем переписать оперу,- взмолилась дама Изабель,- в таком случае мы будем играть уже не "Фиделио", а непонятно что.
– Я все понимаю и не собираюсь ничего рекомендовать вам, я просто стараюсь снабдить вас информацией, которую вы можете как принять к сведению, так и проигнорировать. Например, если вы оденете ваших актеров, состоящих из "небесных вшей", в костюмы бизантьяров, то достигнете большего внимания.
– Все это очень хорошо,- запротестовала дама Изабель,- но скажите мне, ради Бога, где мы можем сейчас достать такие сложные костюмы? Это же просто невозможно!
– Пожалуй, в этом плане я могу вам помочь,- сказал Дайрус Больцен.
Он опять налил всем вина и принял задумчивый вид. Дама Изебль и Бернард Бикль терпеливо и внимательно следили за ним.
– У меня на складе,- наконец сказал он,- есть какое-то количество дубленых шкур бизантьяров, предназначенных для Британского музея. Они вполне могут подойти вместо костюмов, по крайней мере, мне так кажется. Если хотите, я могу распорядиться, чтобы их привезли вам на корабль. Все, что я прошу, так это поаккуратнее обращаться с ними.
– Вы очень добры,- сказала дама Изабель.- А что думаете по этому поводу вы, мистер Бикль?
Бернард Бикль захлопал глазами.
– Ну… Я определенно согласен с тем, что раз уж мы намерены заинтересовать космические народы му зыкой, именно земной музыкой, то мы должны честно приложить для этого все наши усилия.
Дама Изабель решительно кивнула головой:
– Да, именно это мы и должны сделать.
– Хорошо, я отправлю шкуры к вам на корабль,- заключил Дайрус Больцен.
– И еще один вопрос,- подалась вперед дама Изабель.- Я назначила спектакль на три часа пополудни. Сколько это будет по местному времени?
– Три часа,- повторил Дайрус Больцен.- Наш день тянется двенадцать часов двенадцать минут, так что и полночь, и полдень попадают на три минуты одиннадцатого. Три часа – вполне подходящее время.
– Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы бизантуры пришли на наш спектакль?
– Обещаю сделать все, что в моих силах. И прямо с утра отправлю шкуры к вам на корабль.- Больцен поднял свой бокал вина.- За успех вашего спектакля!
Ночь была темной. Со стороны долины и подножия гор долетали странные звуки: тихие крики, дребезжащие визги, раза два раздавались жалобные свисты. Ни Бернард Бикль, ни капитан Гондар не могли сказать ничего определенного о происхождении этих звуков. Но оба сошлись во мнении, что источник относится к низшим формам жизни планеты.
Никто не отходил от корабля далеко, хотя у многих и возникало трепетное желание отойти на пятьдесят-сто футов от трапа, встать в ночи Сириуса и посмотреть на изменившиеся созвездия, послушать таинственные звуки.
Вскоре после четырех часов небо посветлело, а в пять Сириус, сияющий белый шар, поднялся над горами Трапеции. А через час или два, верный своему слову комендант Больцен прислал джип, нагруженный шкурами бизантьяров.
Гермильда Варм играющая в "Фиделио" роль Леоноры, с отвращением вскрикнула и повернулась к даме Изабель.
– Вы же не можете серьезно полагать, что я натяну на себя такое.
– Это почему же? – спокойно возразила дама Изабель.- Ради нашей аудитории мы пойдем на какие угодно уступки.
Герман Скантлинг, исполняющий партию Пизарро, негодующе всплеснул руками:
– Может, вы мне тогда объясните, как я буду выражать свои чувства четырьмя руками? И которую из двух голов я должен использовать для того, чтобы просунуть туда свою собственную. И что, хотя бы приблизительно, мне делать с этими складками и вырезами сзади?
– Шкуры довольно дурно пахнут,- заметил Отто фон Ширап, поющий в "Фиделио" партию Флорестана.- И вообще, вся эта затея мне кажется довольно странной.
Рот дамы Изабель превратился в узкую полоску.
– По этому поводу не может быть никаких споров. Это ваши костюмы для сегодняшнего спектакля, и я больше не потерплю никакого нарушения субордина ции. В ваших контрактах это' положение определено вполне четко. От вас не могут потребовать рисковать здоровьем, но с небольшими неудобствами вы должны примириться. Так что не надо устраивать никаких истерик, и давайте больше не будем возвращаться к этому разговору,- она повернулась к стоящему невдалеке Роджеру.- Вот тебе, Роджер, случай проявить хоть какое-то участие. Отнеси эти шкуры к мистеру Сцинику в раздевалку и помоги ему подогнать их для участников сегодняшнего представления.
Роджер скорчил недовольную гримасу и подошел к стульям. Гермильда Варм с трудом сдержала гневный вздох:
– Я никогда еще не сталкивалась с таким оскорби тельным обращением.
Проигнорировав ее, дама Изабель отправилась на очередное совещание к Дайрусу Больцену. А артисты принялись обсуждать столь не понравившееся им нововведение…
– Вы слышали о чем-нибудь более фантастичном? – поинтересовался Герман Скантлинг.
Отто фон Ширап отрицательно покачал головой.
– Подождите, мы сообщим об этом безобразии в Гильдию! Все что я могу посоветовать, так это немного потерпеть! Подождите, еще полетят клочья чьей-то шкуры.
– Ну… а сейчас? – спросила Района Токстед, игравшая в сегодняшнем спектакле Марселлину.- Мы что, должны будем это одеть?
– Мы будем судиться,- заявила Джулия Бианколелли, правда, довольно тихо.
Ни Герман Скантлинг, ни Гермильда Варм, ни Отто фон Ширап ничего не ответили. Лишь Района Токстед подвела печальный итог:
– Полагаю, что в турне подобного рода надо быть готовым к любым неожиданностям.
Так прошло утро. В шесть минут одиннадцатого наступил полдень, в час тридцать на флаере прилетел Дайрус Больцен с помощником. На коменданте были габардиновые бриджи, тяжелые сапоги и куртка с капюшоном, на поясе висело оружие. Он пошел к даме Изабель, занятой внесением последних изменений в либретто.
– Извините, но я не смогу присутствовать на ва шем спектакле. Нам предстоит одно очень неприятное занятие. Только что донесли, что банда каких-то неизвестных бродяг направляется в нашу сторону. Их надо остановить, пока они не причинили вреда террасам.
– Какая жалость! – воскликнула дама Изабель.- И это после того, как вы нам так помогли! Кстати, вы убедили местных жителей, чтобы они пришли на представление?
– О да. Они все знают об этом и в три часа будут здесь. Если повезет, то по возвращении я еще успею застать последний акт!
Он вернулся на флаер, который тут же поднялся в воздух и полетел на север.
– Как жаль, что он пропустит оперу, но, полагаю, здесь уж ничем не поможешь,- сказала дама Изабель.- А теперь внимание, это касается всех! Нигде нельзя использовать слово "пещера". Мы заменяем его на слово "пустыня".
– Но какая разница? – поинтересовался Герман Скантлинг.- Мы поем на немецком языке, которого никто из местных жителей даже не слышал.
Дама Изабель заговорила с той мягкостью, которая должна была предупредить ее подчиненных о последствиях:
– Наша главная цель, мистер Скантлинг, лежащая в основе всего, это – правдивость. Если декорации на сцене изображают пустыню, а это уже сделано, и вы будете петь про подземелье, пусть даже на немецком, то это будет звучать очень фальшиво. Я ясно все объяснила?
– Произошла замена,- прорычал басом Отто фон Ширап.- "Пещеры" на "пустыню".
– Вы должны сделать все возможное, чтобы произвести приятное впечатление,- произнесла дама Изабель, и на том назидания закончились.
Приближалось время спектакля. Музыканты уже собрались в оркестровой яме, сэр Генри Риксон занял место дирижера и быстренько пролистал партитуру. В сопровождении недовольных высказываний, выдавленных сквозь зубы проклятий и вздохов отчаяния шкуры бизантьяров были переделаны на костюмы и, насколько это было возможно, подогнаны под участников представления.
Без пяти три дама Изабель вышла наружу и посмотрела на равнину.
– Наша аудитория, определенно, должна уже быть в пути,- сказала она Бернарду Биклю,- надеюсь, никакого непонимания относительно времени у нас не произошло.
– Чертовски жаль, что Больцена так не вовремя вызвали,- заметил Бикль.- Может быть, кьянты ждут, что кто-то должен их сюда привести или что-то в этом роде. По рассказам Больцена, они выбираются на равнину с большой опаской и неохотой.
– Вы правы. Так может быть, вы, Бернард, сходите к пещерам и посмотрите, что там случилось.
Бикль нахмурился, подул себе в усы, и, так и не найдя подходящей отговорки, он покорно направился в сторону поселения. А дама Изобель вернулась за кулисы, чтобы убедиться в том, что все идет своим чередом. Но, зайдя туда, она лишь покачала головой. Где то достоинство, та легкая элегантность, которую она так хотела увидеть? Наверно, глупо было искать это здесь, среди рассерженных теноров, сопрано и басов. Вместо изящества здесь царил бедлам: у некоторых шапка была только на одной голове, другие умудрились засунуть в каждый рукав плаща по две руки, третьи закидывали лишние руки через плечо. Дама Изабель развернулась на каблуках и вышла.
Через четверть часа к ней зашел Роджер и объявил, что вернулся Бернард Бикль вместе с бизантурами.
– Великолепно! – воскликнула дама Изабель.- Род жер, будь так добр, пойди в зал и помоги всем рас сесться. Но помни, чем длиннее у кьянта шарф, тем выше его положение в обществе.
Роджер согласно кивнул и побежал доказывать, что может быть полезным. Появившийся Бернард Бикль доложил:
– Они уже были в дороге, просто шли несколько обходным путем, поэтому, наверное, и задержались. Я притащил их за собой, и вот они здесь!
Дама Изабель Посмотрела сквозь глазок в занавесе и увидела, что действительно почти весь зал заполнен бизантурами. В своем большинстве они выглядели еще более дикими и не похожими на людей, чем вчерашние. Их вид вызывал даже некоторую тревогу. Несколько мгновений дама Изабель колебалась, потом вышла из-за занавеса к рампе и произнесла вступительное слово:
– Леди и джентльмены! Я приветствую вас в сте нах нашего маленького театра. Сейчас вы услышите оперу "Фиделио", которую написал один из самых за мечательных наших композиторов Людвиг ван Бетхо вен. Мы привезли вам эту программу в надежде, что после нее некоторые из вас заинтересуются великой земной музыкой. А сейчас, так как я не уверена, что вы меня хорошо понимаете, я умолкаю, и пусть музы ка скажет сама за себя. Итак, "Фиделио"!
Сэр Генри Риксон взмахнул палочкой, и зал напол- нился музыкой.
Дама Изабель спустилась со сцены и, остановившись у входа в зал, вслушалась в увертюру. Ах, как великолепно звучала она здесь, на Сириусе! Как трогательно этот величественный дух, эта седьмая сущность земной цивилизации пропитывала атмосферу чужой планеты, проникала в души этих загадочных и непритязательных существ! Затронет ли их услышанное, поднимет ли над их каменным существованием, донесет ли до них хотя бы десятую часть красоты и возвышенности земного музыкального наследия? Какая жалость, думала дама Изабель, что она так никогда и не сможет ответить на этот вопрос с уверенностью.
Увертюра закончилась, поднялся занавес, и начался первый акт. Марселлина и Жакинно, одетые в бизан- тьярские шкуры, пели о любви и страсти, стараясь для необычной аудитории. На сцене эти экстравагантные костюмы выглядели совсем не так ужасно, как за кули- сами. В общем, все шло замечательно.
Но тут появился Дайрус Больцен с помощником. Дама Изабель издали махнула им рукой и вышла ветретить их возле трапа.
– Чертовски сожалею, что все так произошло,- запыхавшись, сказал комендант.- У меня не было вре мени предупредить вас, что сегодня они не придут. Они слишком осторожны.
Дама Изабель вопросительно подняла брови:
– Кто не придет? Бизантуры? Но они здесь. У нас сегодня полный зал!
Дайрус Больцен удивленно уставился на нее.
– Они здесь? Не могу в это поверить! Они
никогда не покидают своих пещер, если бандиты подходят к предгорью.
Дама Изабель с улыбкой покачала головой.
– Но они пришли. Они здесь и с большим удоволь ствием наслаждаются музыкой.
Дайрус Больцен подошел ко входу в зал и заглянул внутрь, затем медленно отпрянул назад. Когда он повернулся к даме Изабель, его лицо было пепельно-серым и дергалось.
– Ваша аудитория,- сказал он странно дрожащим голосом,- состоит из бандитов, тех самых, которых и боятся Великие королевские Бизантуры.
– Что? Вы в этом уверены?
– Да. Разве вы не видите, что они все в желтом? И у всех камни, а это значит, что у них бойцовское настроение!
Дама Изабель заломила руки:
– И что же мне делать? Прекратить спектакль?
– Не знаю,- сказал Больцен.- Но замечу, что малейший повод может вывести их из равновесия.
– Но что-то же мы можем предпринять,- прошептала дама Изабель.
– Ни коим образом не раздражайте их. Не создавайте никакого внезапного шума. А также верните лучше ваш сценарий к первоначальному варианту; любое упоминание об их нынешнем положении приведет бандитов в ярость.
Дама Изабель побежала за кулисы.
– Все меняется! – закричала она.- Возвращаемся к первоначальной версии; у нас не та аудитория!
Отто фон Ширап недоверчиво посмотрел на нее.
– Другая аудитория? Что вы хотите этим сказать?
– Это дикари, а может, даже кое-что похуже! При малейшем поводе они могут доставить нам серьезные неприятности!
Отто фон Ширап неуверенно посмотрел на сцену. Там Гермильда Варм пела о жалости Фиделио к несчастной любви Марселлины. Она достала платок, которым привыкла подчеркивать свои жесты; дама Изабель кинулась и вырвала его у нее из рук.
– Он желтый,- прошипела она пораженной при мадонне и убежала со сцены.
Сквозь глазок она посмотрела на аудиторию. Зрители вертелись и ерзали на своих местах, головы дергались и крутились угрожающим образом.
– Где мистер Бикль? – спросила она.
– В зале, объясняет смысл оперы вон тому верзиле с каменной дубиной,- показал пальцем в зал Андрей Сциник.
– Какая чудовищная ситуация! – воскликнула дама Изабель.
Она побежала через весь корабль к сфере А, где находился мостик, и обнаружила там капитана Гейдара, елующегося с Медок Росвайн.
– Капитан Гондар! – крикнула она голосом, напо минающим рев противотуманной сирены океанского лайнера.- Отложите свои личные проблемы, у нас не приятная ситуация, которую срочно надо уладить!
Она, как могла, кратко обрисовала положение вещей.
Капитан Гондар отрывисто кивнул головой и тут же по внутренней связи, объявил команде тревогу. Затем в сопровождении дамы Изабель он поспешил по соединительным трубам к сцене.
Дама Изабель сразу же бросилась к глазку на занавесе. Аудитория явно начинала нервничать. Некоторые из бандитов стояли на своих четырех ногах и раскачивались, махая руками и похлопывая головами. Певцы были сбиты с толку этим оживлением в зале и начали фальшивить. Сэр Генри Риксон энергично дирижировал оркестром, но оживление зрителей нарастало.
– Друг кьянт,- обратился к нему Больцен.- Эти люди прилетели с неба на большом корабле. Они хотят показать друзьям кьянтам много интересных вещей. Они приглашают друзей кьянтов к ним на корабль. Хорошо?
Откуда-то из недр грудной клетки послышался урчащий голос.
– Может быть, и хорошо. Но друзья кьянты боятся. Дама Изабель тут же вышла вперед и мягко, но веренно произнесла:.
– Вам нечего бояться. Мы – вполне законная оперная труппа, мы покажем вам спектакль, который, несомненно, доставит друзьям кьянтам большое удовольствие.
– Может быть, хорошо, мы пойдем посмотрим никчемных желтых кьянтов. Может быть, не испугаемся.
Увидев замешательство гостей, Больцен принялся объяснять:
– Нельзя сказать, что они чего-то боятся в буквальном смысле этого слова, просто они не любят вылезать из своих туннелей без особой необходимости. Они испытывают при этом унижение.
– Интересно! Но с чего бы это?
– Это определенные социальные условности. Бизаньтуры выдворяют своих преступников и нонкомформистов в равнину, где те либо дичают, либо сколачиваются в бандитские шайки. Так что, как видите, равнина представляет для кьянтов нежелательное место для прогулок.
– Все понятно,- сказала дама Изабель.- Но наш спектакль состоится внутри корабля, так что им нечего опасаться унижения от того, что их могут наблюдать со стороны равнины.
Больцен повернулся к старцу:
– Ты слышал, что сказал небесный человек? Они
покажут вам интересные вещи, приятный шум, и все это будет не на равнине, а внутри корабля. Ты и твои Друзья только перейдете равнину и заберетесь в корабль. Там и будете смотреть. Хорошо?
– Хорошо. Я пойду и расскажу об этом друзьям кьянтам.
Бернард Бикль остался с комендантом Больценом повспоминать старые деньки, а остальная часть труппы вернулась на "Феб". Корабль к тому времени уже заметно преобразился. Под руководством капитана Гондара в центре пятиугольного пространства, ограниченного трубами и сферами, была воздвигнута мачта. От нее натянули тросы, а на них накинули полотна металлизированной ткани. Все эти сооружения образовали палатку. Сцена была уже открыта, оркестровый колодец организован. Дама Изабель, пришедшая с проверкой, осталась весьма довольна увиденным. И даже не рассердилась, обнаружив в театре Медок Росвайн, которая аккуратно приводила в порядок откидные кресла.
"Хмм,- подумала про себя дама Изабель.- Старается быть полезной, чтобы я ее не высадила".
Она мрачно хмыкнула и поискала глазами Роджера, но того нигде не было.
Вскоре вернулся Бернард Бикль и поспешил поделиться с дамой Изабель новостями.
– У нас с комендантом Больценом произошел весь ма интересный разговор, и мне кажется, я сумел разъяс нить ему нашу точку зрения. В его душе еще копо шатся сомнения, но все же он согласился с тем, что никакого вреда от нашего представления не будет, а, возможно, мы сумеем достичь и каких-то положитель ных результатов.
Дама Изабель усмехнулась:
– А я в этом ни капли не сомневаюсь.
– Он также пригласил меня, вас и капитана Гондара к себе на обед, во время которого он попробует рассказать нам еще что-нибудь о бизантьярах.
– Очень мило с его стороны,- заметила дама Изабель.- Я с удовольствием принимаю приглашение.
– Я так и думал, поэтому сразу принял приглашение от лица всех троих.
Тремя часами позже Сириус уже висел над горизонтом так низко, что его нижний край касался полоски мягкого белого тумана, покрывавшего долину. Вся труппа собралась посмотреть наступление сумерек и стала свидетелем впечатляющего зрелища: Сириус опускался в облака, окрашивая их перламутром в розовые и зеленоватые тона.
После этого Дама Изабель, Бернард Бикль и капитан Гондар отправились на званый обед. А несчасный Роджер, побродив по долине, возвращался тем временем на корабль и совершенно случайно стал невольным свидетелем чужого разговора. Он остановился возле трапа, чтобы взглянуть на закат Сириуса, совершенно не подозревая, что Медок Росвайн и Логан де Апплинг, скрытые от него полотняной перегородкой, сидят на нижней ступеньке.
Роджер узнал слегка хрипловатый голосок Медок Росвайн и застыл как вкопанный.
– Логан, пожалуйста, не надо так больше говорить… ты совершенно не прав.
– Нет, прав! – голос де Апплинга дрожал от переполнявших его эмоций.- Ты не знаешь его так, как я.
– Капитан Гондар был более чем просто добр ко мне; он отнесся ко мне с большим сочувствием и никогда не позволял себе никакого давления на меня, как это делал Роджер Вуд, которого, кстати, мне вообще не хочется вспоминать.
У Роджера покраснели уши, а по лицу пробежали мурашки, как будто его обдало ледяным ветром. Слышать такое было просто невыносимо, но он решил остаться.
– Гондар просто старался завоевать твою симпатию,- возразил де Апплинг.- Он очень тяжелый человек, дорогая…
– Пожалуйста, Логан, не надо меня так называть.
– …он очень эгоцентричный и беспринципный человек. Я-то знаю! Я видел, как он действует.
– Нет, Логан, не надо на него наговаривать. Он помогает мне остаться на корабле, он пообещал, что дама Изабель не высадит меня. Он делает для меня все возможное.
Последовала пауза, во время которой Логан обдумывал сказанное. Роджер тоже задумался, но не о капитане Гондаре с его возможнотями, а о своем, о личном.
Наконец, Логан де Апплинг спокойно заговорил:
– Почему для тебя так важно участие в этом турне?
– Ну… я даже не знаю,- замялась с ответом Медок, и Роджер представил себе, как она передергивает плечиком, склоняет головку и кривит губки.- Полагаю, мне просто так хочется. А ты хочешь, чтобы меня высадили?
– Нет, и ты это прекрасно знаешь. Но обещай мне, что ты никогда не…
– Что "не", Логан? – нежно спросила Медок Росвайн.
– Не позволишь Адольфу Гондару играть с тобой! – яростно воскликнул де Апшшнг.- Меня от одной мысли об этом бросает в холодный пот. Я думаю, что в этом случае я или его убью, или себя, или вообще сделаю что-нибудь ужасное… например, разнесу весь этот проклятый корабль…
– Логан, не надо так переживать. Давай лучше любоваться восхитительным закатом Сириуса. Посмотри, разве это зрелище не великолепно? Так таинственно и необычно! Я никогда не думала, что один заход может настолько отличаться от другого!
Роджер глубоко вздохнул, отошел в сторону и побрел вокруг корабля, пытаясь придти в себя после услышанного.
***
Дайрус Больцен благодаря, как он сам признался, тому факту, что корабль обеспечения был на планете всего три недели назад, устроил очень приличный обед.
– Хоть мы и расположены близко от Земли, срав нительно близко, конечно, и все равно это очень за брошенная планета. К нам крайне редко заглядывают такие случайные посетители, как вы. А уж со столь амбициозными проектами, как у вас, гак и вообще никого никогда не бывало.
Дама Изабель расценила это заявление как комплимент и поспешила перевести разговор в свое русло.
– Так вы считаете, что мы можем достичь понимания у бизантьяров? – спросила она.- По своему поведению они кажутся очень далекими от людей.
– В каких-то случаях это так, а в каких-то – нет. Иногда меня просто поражает, как близки порой оказываются наши суждения. А иногда я просто недоумеваю, как одни и те же простые вещи можно рассматривать под такими разными углами зрения. Скажу вам больше: если вы хотите, чтобы ваша программа нашла отклик у бизантьяров, то ее надо делать, учитывая их обычаи.
– Естественно,- согласился Бернард Бикль.- Мы к этому готовы. Какие-нибудь у вас есть конкретные предложения и пожелания?
Больцен налил всем присутствующим вина и на некоторое время призадумался.
– Что ж, давайте порассуждаем. В первую очередь важен цвет, они к нему очень чувствительны. Желтый – это цвет бродяг и деклассированных элементов, поэтому все отрицательные персонажи должны быть одеты в желтое, герои и героини – в синее или черное, а второстепенные персонажи должны быть в сером и зеленом. Немаловажен и вопрос секса или любви, романтики – называйте это, как хотите. Дело в том, что у бизантьяров довольно странный способ размножения и три различных сексуальных процесса, причем на два из них способны все особи. Поэтому, если в этой области вы не сделаете некоторых изменений, то возможно сильное непонимание. У них нет такого проявления чувств, как поцелуи или объятия, избранного партнера бизантуры просто опрыскивают липкой жидкостью. Но я сомневаюсь, что вы сможете подогнать соответствующие сцены под такой стандарт.
– Скорее всего – нет,- согласился Бернард Бикль.
– Ну, давайте подумаем еще… насколько я помню "Фиделио"… там ведь некоторые сцены изображены в пещере, не так ли?
– Совершенно верно,- сказала дама Изабель,- почти весь второй акт.
– Вы должны помнить, что пещера для бизантья- ра – это священное жилище. Бунтари, возмутители спо койствия выселяются в долину, где сбиваются в банды. Между прочим, предупредите своих актеров, чтобы они никуда не ходили в одиночку. Бродяги не обязательно должны быть агрессивными, но могут быть слишком непредсказуемыми. Особенно, если у них в руках есть камни.
– Так, так, так,- медленно произнесла дама Изабель.- Полагаю, мы довольно легко можем изменить некоторые сцены, можно даже весь первый акт сыграть в пещере, а начало второго – на открытом воздухе.
– Нечто подобное я и предлагал,- кивнул головой Больцен.
– Что ж, так мы и сделаем,- объявила дама Изабель.- Стоило ли проделывать такой путь, чтобы разочаровать нашу публику?
– Действительно, зачем разочаровывать? – отозвался эхом Бернард Бикль.
Дайрус Больцен продолжил:
– А теперь о костюмах. Вы знаете, как кьянты называют нас на своем языке? Небесные вши. Да-да, именно так. Как я понимаю, они испытывают к нам дружелюбное презрение. В их глазах мы – раса, кото рую надо эксплуатировать, эксцентрики, готовые ме нять сложные металлические предметы на полирован ные камни!
Дама Изабель беспомощно взглянула на Бернарда Бикля, который спокойно разглаживал усы.
– Надеюсь,- растерянно сказала она,- наш спектакль поможет им изменить свою точку зрения.
– И опять-таки… я, правда, не знаю, рискнете ли вы зайти так далеко, но, с точки зрения вашей аудитории, спектакль будет иметь успех лишь в том случае, если они смогут отождествить себя и свою жизнь с тем, что будут показывать актеры.
– Но мы же не можем переписать оперу,- взмолилась дама Изабель,- в таком случае мы будем играть уже не "Фиделио", а непонятно что.
– Я все понимаю и не собираюсь ничего рекомендовать вам, я просто стараюсь снабдить вас информацией, которую вы можете как принять к сведению, так и проигнорировать. Например, если вы оденете ваших актеров, состоящих из "небесных вшей", в костюмы бизантьяров, то достигнете большего внимания.
– Все это очень хорошо,- запротестовала дама Изабель,- но скажите мне, ради Бога, где мы можем сейчас достать такие сложные костюмы? Это же просто невозможно!
– Пожалуй, в этом плане я могу вам помочь,- сказал Дайрус Больцен.
Он опять налил всем вина и принял задумчивый вид. Дама Изебль и Бернард Бикль терпеливо и внимательно следили за ним.
– У меня на складе,- наконец сказал он,- есть какое-то количество дубленых шкур бизантьяров, предназначенных для Британского музея. Они вполне могут подойти вместо костюмов, по крайней мере, мне так кажется. Если хотите, я могу распорядиться, чтобы их привезли вам на корабль. Все, что я прошу, так это поаккуратнее обращаться с ними.
– Вы очень добры,- сказала дама Изабель.- А что думаете по этому поводу вы, мистер Бикль?
Бернард Бикль захлопал глазами.
– Ну… Я определенно согласен с тем, что раз уж мы намерены заинтересовать космические народы му зыкой, именно земной музыкой, то мы должны честно приложить для этого все наши усилия.
Дама Изабель решительно кивнула головой:
– Да, именно это мы и должны сделать.
– Хорошо, я отправлю шкуры к вам на корабль,- заключил Дайрус Больцен.
– И еще один вопрос,- подалась вперед дама Изабель.- Я назначила спектакль на три часа пополудни. Сколько это будет по местному времени?
– Три часа,- повторил Дайрус Больцен.- Наш день тянется двенадцать часов двенадцать минут, так что и полночь, и полдень попадают на три минуты одиннадцатого. Три часа – вполне подходящее время.
– Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы бизантуры пришли на наш спектакль?
– Обещаю сделать все, что в моих силах. И прямо с утра отправлю шкуры к вам на корабль.- Больцен поднял свой бокал вина.- За успех вашего спектакля!
***
Ночь была темной. Со стороны долины и подножия гор долетали странные звуки: тихие крики, дребезжащие визги, раза два раздавались жалобные свисты. Ни Бернард Бикль, ни капитан Гондар не могли сказать ничего определенного о происхождении этих звуков. Но оба сошлись во мнении, что источник относится к низшим формам жизни планеты.
Никто не отходил от корабля далеко, хотя у многих и возникало трепетное желание отойти на пятьдесят-сто футов от трапа, встать в ночи Сириуса и посмотреть на изменившиеся созвездия, послушать таинственные звуки.
Вскоре после четырех часов небо посветлело, а в пять Сириус, сияющий белый шар, поднялся над горами Трапеции. А через час или два, верный своему слову комендант Больцен прислал джип, нагруженный шкурами бизантьяров.
Гермильда Варм играющая в "Фиделио" роль Леоноры, с отвращением вскрикнула и повернулась к даме Изабель.
– Вы же не можете серьезно полагать, что я натяну на себя такое.
– Это почему же? – спокойно возразила дама Изабель.- Ради нашей аудитории мы пойдем на какие угодно уступки.
Герман Скантлинг, исполняющий партию Пизарро, негодующе всплеснул руками:
– Может, вы мне тогда объясните, как я буду выражать свои чувства четырьмя руками? И которую из двух голов я должен использовать для того, чтобы просунуть туда свою собственную. И что, хотя бы приблизительно, мне делать с этими складками и вырезами сзади?
– Шкуры довольно дурно пахнут,- заметил Отто фон Ширап, поющий в "Фиделио" партию Флорестана.- И вообще, вся эта затея мне кажется довольно странной.
Рот дамы Изабель превратился в узкую полоску.
– По этому поводу не может быть никаких споров. Это ваши костюмы для сегодняшнего спектакля, и я больше не потерплю никакого нарушения субордина ции. В ваших контрактах это' положение определено вполне четко. От вас не могут потребовать рисковать здоровьем, но с небольшими неудобствами вы должны примириться. Так что не надо устраивать никаких истерик, и давайте больше не будем возвращаться к этому разговору,- она повернулась к стоящему невдалеке Роджеру.- Вот тебе, Роджер, случай проявить хоть какое-то участие. Отнеси эти шкуры к мистеру Сцинику в раздевалку и помоги ему подогнать их для участников сегодняшнего представления.
Роджер скорчил недовольную гримасу и подошел к стульям. Гермильда Варм с трудом сдержала гневный вздох:
– Я никогда еще не сталкивалась с таким оскорби тельным обращением.
Проигнорировав ее, дама Изабель отправилась на очередное совещание к Дайрусу Больцену. А артисты принялись обсуждать столь не понравившееся им нововведение…
– Вы слышали о чем-нибудь более фантастичном? – поинтересовался Герман Скантлинг.
Отто фон Ширап отрицательно покачал головой.
– Подождите, мы сообщим об этом безобразии в Гильдию! Все что я могу посоветовать, так это немного потерпеть! Подождите, еще полетят клочья чьей-то шкуры.
– Ну… а сейчас? – спросила Района Токстед, игравшая в сегодняшнем спектакле Марселлину.- Мы что, должны будем это одеть?
– Мы будем судиться,- заявила Джулия Бианколелли, правда, довольно тихо.
Ни Герман Скантлинг, ни Гермильда Варм, ни Отто фон Ширап ничего не ответили. Лишь Района Токстед подвела печальный итог:
– Полагаю, что в турне подобного рода надо быть готовым к любым неожиданностям.
Так прошло утро. В шесть минут одиннадцатого наступил полдень, в час тридцать на флаере прилетел Дайрус Больцен с помощником. На коменданте были габардиновые бриджи, тяжелые сапоги и куртка с капюшоном, на поясе висело оружие. Он пошел к даме Изабель, занятой внесением последних изменений в либретто.
– Извините, но я не смогу присутствовать на ва шем спектакле. Нам предстоит одно очень неприятное занятие. Только что донесли, что банда каких-то неизвестных бродяг направляется в нашу сторону. Их надо остановить, пока они не причинили вреда террасам.
– Какая жалость! – воскликнула дама Изабель.- И это после того, как вы нам так помогли! Кстати, вы убедили местных жителей, чтобы они пришли на представление?
– О да. Они все знают об этом и в три часа будут здесь. Если повезет, то по возвращении я еще успею застать последний акт!
Он вернулся на флаер, который тут же поднялся в воздух и полетел на север.
– Как жаль, что он пропустит оперу, но, полагаю, здесь уж ничем не поможешь,- сказала дама Изабель.- А теперь внимание, это касается всех! Нигде нельзя использовать слово "пещера". Мы заменяем его на слово "пустыня".
– Но какая разница? – поинтересовался Герман Скантлинг.- Мы поем на немецком языке, которого никто из местных жителей даже не слышал.
Дама Изабель заговорила с той мягкостью, которая должна была предупредить ее подчиненных о последствиях:
– Наша главная цель, мистер Скантлинг, лежащая в основе всего, это – правдивость. Если декорации на сцене изображают пустыню, а это уже сделано, и вы будете петь про подземелье, пусть даже на немецком, то это будет звучать очень фальшиво. Я ясно все объяснила?
– Произошла замена,- прорычал басом Отто фон Ширап.- "Пещеры" на "пустыню".
– Вы должны сделать все возможное, чтобы произвести приятное впечатление,- произнесла дама Изабель, и на том назидания закончились.
Приближалось время спектакля. Музыканты уже собрались в оркестровой яме, сэр Генри Риксон занял место дирижера и быстренько пролистал партитуру. В сопровождении недовольных высказываний, выдавленных сквозь зубы проклятий и вздохов отчаяния шкуры бизантьяров были переделаны на костюмы и, насколько это было возможно, подогнаны под участников представления.
Без пяти три дама Изабель вышла наружу и посмотрела на равнину.
– Наша аудитория, определенно, должна уже быть в пути,- сказала она Бернарду Биклю,- надеюсь, никакого непонимания относительно времени у нас не произошло.
– Чертовски жаль, что Больцена так не вовремя вызвали,- заметил Бикль.- Может быть, кьянты ждут, что кто-то должен их сюда привести или что-то в этом роде. По рассказам Больцена, они выбираются на равнину с большой опаской и неохотой.
– Вы правы. Так может быть, вы, Бернард, сходите к пещерам и посмотрите, что там случилось.
Бикль нахмурился, подул себе в усы, и, так и не найдя подходящей отговорки, он покорно направился в сторону поселения. А дама Изобель вернулась за кулисы, чтобы убедиться в том, что все идет своим чередом. Но, зайдя туда, она лишь покачала головой. Где то достоинство, та легкая элегантность, которую она так хотела увидеть? Наверно, глупо было искать это здесь, среди рассерженных теноров, сопрано и басов. Вместо изящества здесь царил бедлам: у некоторых шапка была только на одной голове, другие умудрились засунуть в каждый рукав плаща по две руки, третьи закидывали лишние руки через плечо. Дама Изабель развернулась на каблуках и вышла.
Через четверть часа к ней зашел Роджер и объявил, что вернулся Бернард Бикль вместе с бизантурами.
– Великолепно! – воскликнула дама Изабель.- Род жер, будь так добр, пойди в зал и помоги всем рас сесться. Но помни, чем длиннее у кьянта шарф, тем выше его положение в обществе.
Роджер согласно кивнул и побежал доказывать, что может быть полезным. Появившийся Бернард Бикль доложил:
– Они уже были в дороге, просто шли несколько обходным путем, поэтому, наверное, и задержались. Я притащил их за собой, и вот они здесь!
Дама Изабель Посмотрела сквозь глазок в занавесе и увидела, что действительно почти весь зал заполнен бизантурами. В своем большинстве они выглядели еще более дикими и не похожими на людей, чем вчерашние. Их вид вызывал даже некоторую тревогу. Несколько мгновений дама Изабель колебалась, потом вышла из-за занавеса к рампе и произнесла вступительное слово:
– Леди и джентльмены! Я приветствую вас в сте нах нашего маленького театра. Сейчас вы услышите оперу "Фиделио", которую написал один из самых за мечательных наших композиторов Людвиг ван Бетхо вен. Мы привезли вам эту программу в надежде, что после нее некоторые из вас заинтересуются великой земной музыкой. А сейчас, так как я не уверена, что вы меня хорошо понимаете, я умолкаю, и пусть музы ка скажет сама за себя. Итак, "Фиделио"!
Сэр Генри Риксон взмахнул палочкой, и зал напол- нился музыкой.
Дама Изабель спустилась со сцены и, остановившись у входа в зал, вслушалась в увертюру. Ах, как великолепно звучала она здесь, на Сириусе! Как трогательно этот величественный дух, эта седьмая сущность земной цивилизации пропитывала атмосферу чужой планеты, проникала в души этих загадочных и непритязательных существ! Затронет ли их услышанное, поднимет ли над их каменным существованием, донесет ли до них хотя бы десятую часть красоты и возвышенности земного музыкального наследия? Какая жалость, думала дама Изабель, что она так никогда и не сможет ответить на этот вопрос с уверенностью.
Увертюра закончилась, поднялся занавес, и начался первый акт. Марселлина и Жакинно, одетые в бизан- тьярские шкуры, пели о любви и страсти, стараясь для необычной аудитории. На сцене эти экстравагантные костюмы выглядели совсем не так ужасно, как за кули- сами. В общем, все шло замечательно.
Но тут появился Дайрус Больцен с помощником. Дама Изабель издали махнула им рукой и вышла ветретить их возле трапа.
– Чертовски сожалею, что все так произошло,- запыхавшись, сказал комендант.- У меня не было вре мени предупредить вас, что сегодня они не придут. Они слишком осторожны.
Дама Изабель вопросительно подняла брови:
– Кто не придет? Бизантуры? Но они здесь. У нас сегодня полный зал!
Дайрус Больцен удивленно уставился на нее.
– Они здесь? Не могу в это поверить! Они
никогда не покидают своих пещер, если бандиты подходят к предгорью.
Дама Изабель с улыбкой покачала головой.
– Но они пришли. Они здесь и с большим удоволь ствием наслаждаются музыкой.
Дайрус Больцен подошел ко входу в зал и заглянул внутрь, затем медленно отпрянул назад. Когда он повернулся к даме Изабель, его лицо было пепельно-серым и дергалось.
– Ваша аудитория,- сказал он странно дрожащим голосом,- состоит из бандитов, тех самых, которых и боятся Великие королевские Бизантуры.
– Что? Вы в этом уверены?
– Да. Разве вы не видите, что они все в желтом? И у всех камни, а это значит, что у них бойцовское настроение!
Дама Изабель заломила руки:
– И что же мне делать? Прекратить спектакль?
– Не знаю,- сказал Больцен.- Но замечу, что малейший повод может вывести их из равновесия.
– Но что-то же мы можем предпринять,- прошептала дама Изабель.
– Ни коим образом не раздражайте их. Не создавайте никакого внезапного шума. А также верните лучше ваш сценарий к первоначальному варианту; любое упоминание об их нынешнем положении приведет бандитов в ярость.
Дама Изабель побежала за кулисы.
– Все меняется! – закричала она.- Возвращаемся к первоначальной версии; у нас не та аудитория!
Отто фон Ширап недоверчиво посмотрел на нее.
– Другая аудитория? Что вы хотите этим сказать?
– Это дикари, а может, даже кое-что похуже! При малейшем поводе они могут доставить нам серьезные неприятности!
Отто фон Ширап неуверенно посмотрел на сцену. Там Гермильда Варм пела о жалости Фиделио к несчастной любви Марселлины. Она достала платок, которым привыкла подчеркивать свои жесты; дама Изабель кинулась и вырвала его у нее из рук.
– Он желтый,- прошипела она пораженной при мадонне и убежала со сцены.
Сквозь глазок она посмотрела на аудиторию. Зрители вертелись и ерзали на своих местах, головы дергались и крутились угрожающим образом.
– Где мистер Бикль? – спросила она.
– В зале, объясняет смысл оперы вон тому верзиле с каменной дубиной,- показал пальцем в зал Андрей Сциник.
– Какая чудовищная ситуация! – воскликнула дама Изабель.
Она побежала через весь корабль к сфере А, где находился мостик, и обнаружила там капитана Гейдара, елующегося с Медок Росвайн.
– Капитан Гондар! – крикнула она голосом, напо минающим рев противотуманной сирены океанского лайнера.- Отложите свои личные проблемы, у нас не приятная ситуация, которую срочно надо уладить!
Она, как могла, кратко обрисовала положение вещей.
Капитан Гондар отрывисто кивнул головой и тут же по внутренней связи, объявил команде тревогу. Затем в сопровождении дамы Изабель он поспешил по соединительным трубам к сцене.
Дама Изабель сразу же бросилась к глазку на занавесе. Аудитория явно начинала нервничать. Некоторые из бандитов стояли на своих четырех ногах и раскачивались, махая руками и похлопывая головами. Певцы были сбиты с толку этим оживлением в зале и начали фальшивить. Сэр Генри Риксон энергично дирижировал оркестром, но оживление зрителей нарастало.