Джек Холбрук Вэнс
Космическая опера
Джек ВЭНС
КОСМИЧЕСКАЯ ОПЕРА
Перевод с английского С. Буренина. OCR Олег Черняков
Глава первая
Сидя в театре Палладиум, в глубине ложи своей тетки, Роджер Вул налил себе очередной, уже третий по счету бокал шампанского. Его тетя, дама Изабель Грейс, занятая двумя своими гостями, не заметила этого, и Роджер опустился на место, испытывая удовлетворение.
Оставалось пять минут до поднятия занавеса! Казалось, воздух был насыщен золотым светом и тяжел от великолепного предвкушения. После триумфа по всему свету Девятая труппа Рлару прибыла, наконец, в Палладиум. Все знали об ее исключительной программе, подобной которой на Земле еще никогда не видели; правда, некоторые считали ее очаровательной и задумчивой, другие – что она представляет собой низкопробный декаданс.
Росту популярности и интереса к Девятой труппе способствовали споры, сопровождавшие ее по всему миру: действительно ли труппа является порождением далекой планеты, или же это просто обман, задуманный предприимчивой кучкой музыкантов? Повсюду и критики, и знатоки разделились во мнении. Да и сама музыка была очень сумбурной: с одной стороны, она казалась совершенно чуждой и необычной, а с другой – в ней постоянно проскакивали темы, напоминающие земные музыкальные произведения. Роджер Вул не потрудился придти к какому-нибудь определенному суждению; а вот позиция дамы Изабель Грейс, секретаря-казначея Оперной Лиги, была далеко не безразличной: только благодаря ее спонсорству Адольф Гондар смог войти в мировые оперные театры и студии. В данный момент дама Изабель была полностью поглощена разговором со своими гостями. Это были Джозеф Льюис Торп, музыкальный критик из "Транс-атлантпик Тайме", и Эльджин Сиборо, театральный редактор "Галактик Ревью". Оба прославились своими циничными статьями относительно Девятой труппы, хотя ни тот, ни другой еще не удосужились посетить ни одного концерта. Однако дама Изабель настояла, чтобы они исправили это упущение.
Поднялся занавес, и перед зрителями предстала пустая сцена, на которую вышел импрессарио Адольф Гондар. Это был высокий темный мужчина с нахмуренным лбом, сверлящими черными глазами и безвольным подбородком – в общем, не тот тип, чтобы вызвать доверие, а значит, и не тот человек, которому слишком просто удалось бы кого-то уговорить. Он сказал вступительное слово и покинул сцену. После нескольких минут томительного ожидания на сцене появились музыканты Девятой труппы, поднялись на возвышение вдоль края сцены, почти небрежно взяли инструменты и начали играть. Музыка была утонченной и мелодичной, и в этот вечер казалась почти веселой.
Постепенно остальная часть труппы заняла место у рампы, чтобы сыграть небольшую оперетку, настолько легкую, что она казалась импровизацией, и в то же время все было точно рассчитано во времени – и получилось очень изысканным в смысле блеска и вкуса. Что можно сказать про сюжет? Действие на сцене никак не подходило для этого слова; возможно, сюжета просто и не было. Роджер наслаждался представлением и дивился поднятому вокруг него ажиотажу. Актеры казались не совсем людьми, но чувства, присущие человеку, передавали довольно близко. Они были гибкими и хрупкими, и некоторым почему-то представлялось, что их внутренние органы отличались от органов земных людей по строению и расположению. Мужчины были стройные и мускулистые, с поразительно белой кожей, со сверкающими черными глазами и такими же черными лоснящимися волосами. Женщины были мягче, с восхитительными фигурами, с пикантными маленькими личиками, наполовину скрытыми локонами черных волос. Они весело проплывали в танце от одного края сцены к другому, пели мелодичными тоненькими голосами, меняли костюмы с поразительной быстротой; мужчины же или стояли неподвижно, поворачивая лица в разные стороны, или кружились по сцене в соответствии с определенными, но мало понятными канонами. Другая часть труппы в это время была занята музыкальным сопровождением. Изящная полифония иногда казалась случайными звуками, затем, когда уже подозрение перерождалось в уверенность, заканчивалась восхитительными аккордами, которые объясняли всю предыдущую тему и расставляли все по своим местам.
"Приятно, хотя и загадочно",- подумал Роджер Вул, наливая себе еще один бокал шампанского. Бутылка звякнула о лед, и дама Изабель бросила в его сторону гневный взгляд. Роджер с особой осторожностью поставил бутылку на место.
Но вот наступил антракт. Дама Изабель отвернулась от Джозефа Льюиса Торпа и повернулась к Эльджину Сиборо, чопорно взглянув на него с победоносным триумфом.
– Ваши сомнения и заблуждения рассеялись, я пра вильно поняла?
Джозеф Льюис Торп прочистил горло и взглянул на Эльджина Сиборо.
– Своего рода виртуозы. Да, это действительно так.
– В том, что мы здесь видим искусную, милую и довольно хорошо сыгранную группу, нет никаких сомнений. Я бы сказал, новый свежий талант,- ответил Эльджин Сиборо.- Свежо по-настоящему.
– Да, справедливое замечание,- вмешался Торп. Дама Изабель нахмурила брови.
– Так, значит, вы согласны, что Адольф Гондар и Девятая труппа – это не фальсификация?
Джозеф Льюис Торп натянуто усмехнулся.
– Милая леди, я могу только повторить, что нахожу их поведение далеким от того, чтобы способствовать распространению подобного мнения. Но почему они отказываются от всяческих интервью прессе? Почему бы не позволить осмотреть этих людей какому-нибудь этнологу? Все эти обстоятельства отнюдь не способствуют тому, чтобы поверить утверждениям мистера Гондара.
– Вы хотите сказать, что мистер Гондар вводит меня в заблуждение? В конце концов все турне было под моим наблюдением; я контролировала всю финансовую сторону и сомневаюсь, что вы можете обвинить меня в недобросовестности.
– Моя милая леди, я даже и не пытаюсь намекнуть на нечто подобное,- возразил Торп,- Вы, так сказать, известны своей бескомпромиссностью!
– Возможно, Адольф Гондар великолепный парень,- поддакнул Сиборо,- если не брать во внимание его попытки напустить тумана.
– Именно,- согласился Торп.- А собственно кто такой Гондар?
Дама Изабель поджала губы, а Роджер с восхищением наблюдал за происходящим.
– Мистер Гондар,- членораздельно заявила она,- очень тонкий и проницательный человек. Вообще-то, он космический капитан, посетивший не одну дюжину дальних миров. И побывав на одной из планет под названием Рлару, он сумел уговорить местную Девя тую труппу совершить турне на Землю. Вот и все. Я не могу понять ваш скептицизм, особенно после всех моих заверений.
Сиборо от души рассмеялся.
– Наша профессия обязывает нас быть скептиками. Вы слышали когда-нибудь про доверчивых критиков?
– Мои сомнения частично основываются на теории музыки, а частично – на знании галактики на уровне образованного человека,- заметил Торп.- Мне трудно поверить, что чужая раса может осмысленно использовать принятые на Земле музыкальные идиомы, к тому же я никогда не слышал о планете Рлару, которая, очевидно, должна обладать довольно высокоразвитой цивилизацией.
– Ах, вот оно что,- прищурившись, сказала дама Изабель, и эта реплика заставила Роджера непроизвольно вздрогнуть,- Так вы хотите сказать, что это обычные земные музыканты, выряженные под инопланетян?
– Я не могу утверждать этого,- пожал плечами Сиборо.- Мы видим представление, которое просто великолепно, но это вполне можно отнести к умелой режиссуре. Эти артисты продемонстрировали нам характеры, которые никак нельзя назвать далекими от земных. Если бы вы представили их, как выпускной класс Театральной Кайквокской академии из Землеграда на планете Порселон, то у меня не зародилось бы ни капли сомнения.
– Глупец,- заявила дама Изабель с таким видом, что было ясно: это решение окончательное и бесповоротное.
Сиборо засопел и заерзал в кресле. Торп нервно рассмеялся.
– Вы несправедливы! Ужасно несправедливы! Мы просто обычные смертные, желающие получше разгля деть темную лошадку! Бернард Бикль, который, веро ятно, знает…
Дама Изабель издала звук, выражающий высшую степень раздражения.
– Не смейте упоминать при мне этого имени! – огрызнулась она.- Это просто самоуверенный позер, к тому же абсолютно поверхностный.
– Но он, можно сказать, мировая знаменитость сравнительного музыковедения,- холодно заметил Сиборо.- Что бы вы ни говорили, но в этой области он неоспоримый авторитет.
Дама Изабель вздохнула.
– Иного я от вас и не ожидала.
И в этот момент снова поднялся занавес.
Во втором отделении Девятая труппа представляла костюмированное шоу. В нарядах из розовых и голубых, зеленых и синих, желтых и сиреневых кружев являли, представляли собой некий гибрид между феями и арлекинами. Как и прежде, складывалось впечат ление, что нет никакого определенного сюжета, ника ких заранее установленных па. Музыка напоминал: щебетанье: игривая, с проблесками сладострастья, вре менами акцентированная хриплым воем сирены или трубным завыванием раковины. Актеры порхали с од ной стороны сцены на другую, туда-сюда. Что это? Пава на? Сельский праздник? Демонстрировались явно бес смысленные движения, реверансы, фривольные прыж ки и легкий галоп, продолжавшиеся без какого-либо развития и изменения; и вдруг интуитивно почувство валось, что это вовсе не какой-нибудь фарс, не веселое развлечение, а представление чего-то мрачного и ужас ного: разрывающего сердце печального воспоминания Свет померк почти до темноты. Вспышки зеленовато голубого света высветили артистов Девятой труппы застывших в вопросительно-выжидательных позах, Kaк будто они сами были поражены той проблемой, кото рую изобразили. И тут на глазах изумленной публию занавес упал, и музыка прекратилась.
– Искусно,- пробормотал Торп,- но слишком ру диментарно.
– Я заметил некое отсутствие дисциплины,- за явил Себоро.- Достойная похвалы пышность, попыт ка оторваться от традиционных форм, но, как вы ска зал и, рудиментарно.
– До свиданья, мадам Грейс,- сказал Торп.- Боль шое спасибо за приглашение. До свиданья, сэр.
Последнее адресовалось Роджеру. Эльджин Сиборо эхом повторил сказанное коллегой и оба удалились.
Дама Изабель встала.
– Парочка фигляров. Пойдемте, Роджер.
– Думаю, на этом я вас покину,- заметил Роджер.-У меня назначена встреча.
– Ничего подобного. Вы отвезете меня на званьи ужин к Лиллиан Монтигль.
Роджер Вуд легко согласился. Он в большой степени зависел от щедрости своей тетки, и поэтому счита. целесообразным оказывать ей мелкие услуги. Они по кинули ложу, вышли на крышу, где из посадочное колодца был подан маленький скромный воздушный экипаж Роджера модели Герлингфосс. Дама Изабель, отказавшись от протянутой Роджером руки, грузно уселась на переднее сиденье.
Лиллиан Монтигль жила за рекой в старинном дворце, перестроенном в соответствии с современными стандартами. Ее финансовое состояние было сравнимо с состоянием дамы Изабель. Лиллиан была известна своим пристрастием к изысканным развлечениям, но сегодняшний ужин был относительно неформальным. То ли не подумав, то ли легкомысленно желая насолить подруге, она пригласила в этот вечер Бернарда Бикля, выдающегося музыковеда, космического путешественника, лектора, который должен был стать сегодня гвоздем программы.
Когда ему представили даму Изабель, та едва заметно поджала губы и не стала упоминать о своей связи с Адорльфом Гондаром и Девятой труппой Рлару.
Но, конечно же, была затронута и эта тема; сама Лиллиан Монтигль, бросив косой озорной взгляд в сторону дамы Изабель, спросила мистера Бикля, не присутствовал ли он на представлении, которое наделало столько шума.
Бернард Бикль, улыбнувшись, покачал головой. Это был приятный мужчина, среднего возраста, с легким шармом во внешности, с бросающейся в глаза щетинкой усов.
– Я видел небольшой кусочек по телевизору, но не обратил на это особого внимания. Большинство людей на Земле стремятся к чему-то новому, модному и проходящему. Это только на руку Адольфу Гондару: если дураки и бездельники хотят ему платить, то чего же ему отказываться от денег?
– Милый мой мистер Бикль,- запротестовала Лиллиан Монтигль,- вы говорите так, будто сомневаетесь в подлинности этой труппы!
Бернард Бикль спокойно улыбнулся.
– Скажу вам больше, я никогда не слышал о такой планете, как Рлару, или как там это произносится. А, как вы знаете, я достаточно попутешествовал по космосу.
Молодая леди на другом конце стола подалась вперед.
– Но мистер Бикль! Думаю, вы чудовищно неспра ведливы! Вы даже не были ни на одном представлении! А я была и потрясена увиденным до глубины души.
Бернард Бикль пожал плечами.
– Адольф Гондар, кем бы он ни был, фантастиче ски хороший шоумен.
Дама Изабель откашлялась. Роджер расслабился, сидя на стуле: действительно, а чего ему переживать или напрягаться? Что будет, того уже не избежать; благодаря своему возрасту, полу и командной позиции дама Изабель никогда не теряла достоинства, и оппозиция, как правило, моментально отступала.
– Должна вам заметить, что Адольф Гондар – совершенный дилетант в области шоубизнеса,- возразила она.- Зато он, вероятно, очень компетентный космический капитан, ведь это его основная профессия.
– Да? – вопросительно изогнул одну бровь Бернард, Бикль.- Это, конечно, придает определенную яркость его заверениям. А что касается меня…- он поднял свой бокал с вином, внимательно изучая его красный блеск,-…отложим в сторону скромность, я очень близок к вершинам того, что называют сравнительным музыковедением, символическим благозвучием или же просто музыковедением. И я не желаю, чтобы меня надувал какой-то таинственный мистер Гондар. Его музыка понятна, и это выдает его с ног до головы. Музыка – это как язык, вы не поймете ее, пока не выучите, точнее говоря, с ней просто надо родиться.
– Вот видите,- прошептал кто-то.
Дама Изабель резко повернула голову, чтобы посмотреть на наглеца. Затем ледяным тоном заявила:
– Значит, вы отказываетесь верить в то, что об ладающие чувствами разумные существа одного мира могут понять артистические усилия, включая сюда и музыку, таких же чувствующих разумных существ – из другого?
Бернард Бикль понял, что столкнулся с еще той мегерой, и решил ретироваться.
– Нет, конечно же. Вовсе нет. Мне припомнился один курьезный случай на четвертой планете Капеллы, представляющей малюсенький жалкий мирок, кстати, если кто захочет его посетить, то не советую! Во всяком случае, я присоединился к минералогической партии, совершавшей поход в глубь страны. Однажды мы расположились на ночь лагерем недалеко от местного племени: Бидрачат Дендисапс, как если известно?…- он оглядел стол.- Нет? Ну, в общем, это довольно милые существа, около пяти футов ростом с густым черным мехом. У них две маленькие ножки, а что там под шерстью, одному Богу известно. Короче говоря, как только мы разбили лагерь, около тридцати этих самых капсов пришли нас навестить. Мы выложили серу, которую они использовали примерно так же, как мы соль, а ради смеха я включил свой портативный магнитофон, знаете, такой маленький "Доу-декс" с долгоиграющими кассетами. Прочный маленький приборчик, правда, с не очень широкой полосой, но нельзя же получить все сразу. Капсы, скажу вам, прямо-таки впали в какой-то транс. Они сидели, уставившись на эту маленькую коробочку, целых три часа и не пошевелили за это время ни единым мускулом. Они даже позабыли про свою серу,- при воспоминании об этом Бикль улыбнулся.
Вдоль стола пробежал шепоток удивления. Ли л лиан Монтигль сказала:
– Действительно, это очень трогательно. Возможно, они впервые услышали хорошую музыку!
– Ну… а эти капсы проявили какое-нибудь понимание или хотя бы одобрение услышанного? – спросил кто-то.
Бернард Бикль рассмеялся.
– Давайте скажем так. Я уверен, что они не уловили никакого смысла в Брандербургских концертах. Но они с таким же вниманием слушали и сюиту из "Щелкунчи ка", так что в поверхностности их никак не обвинишь.
Дама Изабель нахмурилась.
– Я не уверена, что полностью уловила смысл сказанного. Все-таки вы признаете универсальность музыки?
– Ну, в каком-то смысле, если выполняются определенные условия. Музыка – это средство общения… эмоционального общения, в этом нет никакого сомнения и все это связано с основами символики. Вы меня понимаете?
– Естественно,- отрезала дама Изабель.- Я – секретарь-казначей Оперной лиги; если бы я ничего не понимала в музыке, я вряд ли долго продержалась бы на этом месте.
– В самом деле? Я не знал о вашем… скажем так, околопрофессиональном положении.
Дама Изабель резко кивнула головой. А Бикль продолжил:
– Так вот, что я хочу сказать. Музыкальная симво лика проста и сложна одновременно. Медленный ти хий ритмичный звук является хорошим успокаиваю щим. Серия резких, отрывистых, пронзительных зву ков в форме стаккато, наоборот, всегда возбуждает. Это абстракция первого уровня. Когда мы рассматриваем аккорды, обращение аккордов, созвучия, мелодические структуры, то мы имеем дело с объектами, у которых символическое значение в отношении условности име ет более высокую степень. Даже среди разнообразия земной музыки нет согласования относительно этих значений. В символических же образах музыки других миров галактики мы можем рассматривать только воз можные соответствия. Вполне вероятно, что посред ством окультуривания или параллельного развития…- он поднял руку, так как кто-то из присутствующих хихикнул.-…Не стоит так рано выражать свой скеп тицизм! Диатоническая гамма – это отнюдь не какой- то каприз и не случайное открытие! Она основана на фундаментальных гармонических соответствиях. На пример, начнем с любой произвольно взятой ноты. Для простоты выберем "до", которую используем в каче стве базового тона, тоники. Даже детское ухо услышит "до", которое находится на октаву выше или ниже, так как инстинктивно почувствует явное созвучие. Частот ное соответствие в данном случае будет 2:1. Почти та ким же базовым будет созвучие с частотным соответстви ем 3:2. В данном случае, это будет нота "соль", так на зываемая доминанта. Какая же нота займет для "соль" то же место, которое "соль" занимает для "до"? Это будет нота "ре". А если тоникой выбрать "ре", то доминантой в данном случае будет "ля". А выбрав "ля", мы получим в качестве доминанты "ми". Двенадцать нот связаны между собой подобным образом и в конце концов мы окажемся опять очень близки к ноте "до". Теперь сдвиньте все это на равное число октав, выверите их, и вы получите знакомый вам диатонический звукоряд. Ничего сверхъестественного, обычная механическая процедура. И что из всего этого получается? А вывод очень прост: не будет ничего удивительного, если среди какой-то совершенно незнакомой расы, на какой-нибудь неведомой планете, мы обнаружим подобные нашим музыкальные инструменты, основанные на уже знакомых нам "до", "ре", "ми", "фа", "соль", "ля", "си", "до".
– Ха, ха! – воскликнула дама Изабель,- Это имен но то, что я и говорю тем глупцам, которые придира ются к Адольфу Гондару и Девятой труппе.
Бернард Бикль с улыбкой покачал головой.
– В этом нет ничего общего! Согласие с тем, что такие вещи, как шарнир, блок или теорема Пифагора являются универсальными понятиями, никак не влияет на скользкий случай с Адольфом Гондаром. Нет…- он подчеркнуто вскинул руку,-…не надо обвинять меня в противоречии. Я просто с трудом могу поверить в то, что музыкальные символы и соответствия чужой расы, каковой по утверждению является Девятая труппа Рлару, способны оказаться близки к нашим настолько, что смогут эмоционально воздействовать на нас. Разумно?
– Очень разумно,- ответила дама Изабель,- настолько разумно, что никак не скрывает ужасных брешей в вашей логической цепи. Факт остается фактом: я лично спонсирую мистера Гондара; я полностью контролирую всю финансовую сторону этих гастролей, и я не из тех женщин, из которых можно делать дуру.
Бернард Бикль рассмеялся.
– Ну, в таком случае мне придется переосмыслить мои рассуждения и попробовать найти эту "ужасную брешь" в моей логике.
– А я предлагаю вам просто посетить один из спектаклей,- сказала дама Изабель.- Если хотите, можете, присоединиться ко мне в моей ложе на завтрашнем представлении.
– Я посмотрю, что у меня запланировано на завтра, и если отыщется такая возможность, то обязательно приму приглашение,- мрачно ответил музыковед.
Но Бернарду Биклю так и не удалось насладиться! выступлением Девятой труппы из роскошной ложи да мы Изабель. В эту ночь Девятая труппа исчезла – исчезла полностью, не оставив ни следа, ни намека, словно растворившись в воздухе.
Оставалось пять минут до поднятия занавеса! Казалось, воздух был насыщен золотым светом и тяжел от великолепного предвкушения. После триумфа по всему свету Девятая труппа Рлару прибыла, наконец, в Палладиум. Все знали об ее исключительной программе, подобной которой на Земле еще никогда не видели; правда, некоторые считали ее очаровательной и задумчивой, другие – что она представляет собой низкопробный декаданс.
Росту популярности и интереса к Девятой труппе способствовали споры, сопровождавшие ее по всему миру: действительно ли труппа является порождением далекой планеты, или же это просто обман, задуманный предприимчивой кучкой музыкантов? Повсюду и критики, и знатоки разделились во мнении. Да и сама музыка была очень сумбурной: с одной стороны, она казалась совершенно чуждой и необычной, а с другой – в ней постоянно проскакивали темы, напоминающие земные музыкальные произведения. Роджер Вул не потрудился придти к какому-нибудь определенному суждению; а вот позиция дамы Изабель Грейс, секретаря-казначея Оперной Лиги, была далеко не безразличной: только благодаря ее спонсорству Адольф Гондар смог войти в мировые оперные театры и студии. В данный момент дама Изабель была полностью поглощена разговором со своими гостями. Это были Джозеф Льюис Торп, музыкальный критик из "Транс-атлантпик Тайме", и Эльджин Сиборо, театральный редактор "Галактик Ревью". Оба прославились своими циничными статьями относительно Девятой труппы, хотя ни тот, ни другой еще не удосужились посетить ни одного концерта. Однако дама Изабель настояла, чтобы они исправили это упущение.
Поднялся занавес, и перед зрителями предстала пустая сцена, на которую вышел импрессарио Адольф Гондар. Это был высокий темный мужчина с нахмуренным лбом, сверлящими черными глазами и безвольным подбородком – в общем, не тот тип, чтобы вызвать доверие, а значит, и не тот человек, которому слишком просто удалось бы кого-то уговорить. Он сказал вступительное слово и покинул сцену. После нескольких минут томительного ожидания на сцене появились музыканты Девятой труппы, поднялись на возвышение вдоль края сцены, почти небрежно взяли инструменты и начали играть. Музыка была утонченной и мелодичной, и в этот вечер казалась почти веселой.
Постепенно остальная часть труппы заняла место у рампы, чтобы сыграть небольшую оперетку, настолько легкую, что она казалась импровизацией, и в то же время все было точно рассчитано во времени – и получилось очень изысканным в смысле блеска и вкуса. Что можно сказать про сюжет? Действие на сцене никак не подходило для этого слова; возможно, сюжета просто и не было. Роджер наслаждался представлением и дивился поднятому вокруг него ажиотажу. Актеры казались не совсем людьми, но чувства, присущие человеку, передавали довольно близко. Они были гибкими и хрупкими, и некоторым почему-то представлялось, что их внутренние органы отличались от органов земных людей по строению и расположению. Мужчины были стройные и мускулистые, с поразительно белой кожей, со сверкающими черными глазами и такими же черными лоснящимися волосами. Женщины были мягче, с восхитительными фигурами, с пикантными маленькими личиками, наполовину скрытыми локонами черных волос. Они весело проплывали в танце от одного края сцены к другому, пели мелодичными тоненькими голосами, меняли костюмы с поразительной быстротой; мужчины же или стояли неподвижно, поворачивая лица в разные стороны, или кружились по сцене в соответствии с определенными, но мало понятными канонами. Другая часть труппы в это время была занята музыкальным сопровождением. Изящная полифония иногда казалась случайными звуками, затем, когда уже подозрение перерождалось в уверенность, заканчивалась восхитительными аккордами, которые объясняли всю предыдущую тему и расставляли все по своим местам.
"Приятно, хотя и загадочно",- подумал Роджер Вул, наливая себе еще один бокал шампанского. Бутылка звякнула о лед, и дама Изабель бросила в его сторону гневный взгляд. Роджер с особой осторожностью поставил бутылку на место.
Но вот наступил антракт. Дама Изабель отвернулась от Джозефа Льюиса Торпа и повернулась к Эльджину Сиборо, чопорно взглянув на него с победоносным триумфом.
– Ваши сомнения и заблуждения рассеялись, я пра вильно поняла?
Джозеф Льюис Торп прочистил горло и взглянул на Эльджина Сиборо.
– Своего рода виртуозы. Да, это действительно так.
– В том, что мы здесь видим искусную, милую и довольно хорошо сыгранную группу, нет никаких сомнений. Я бы сказал, новый свежий талант,- ответил Эльджин Сиборо.- Свежо по-настоящему.
– Да, справедливое замечание,- вмешался Торп. Дама Изабель нахмурила брови.
– Так, значит, вы согласны, что Адольф Гондар и Девятая труппа – это не фальсификация?
Джозеф Льюис Торп натянуто усмехнулся.
– Милая леди, я могу только повторить, что нахожу их поведение далеким от того, чтобы способствовать распространению подобного мнения. Но почему они отказываются от всяческих интервью прессе? Почему бы не позволить осмотреть этих людей какому-нибудь этнологу? Все эти обстоятельства отнюдь не способствуют тому, чтобы поверить утверждениям мистера Гондара.
– Вы хотите сказать, что мистер Гондар вводит меня в заблуждение? В конце концов все турне было под моим наблюдением; я контролировала всю финансовую сторону и сомневаюсь, что вы можете обвинить меня в недобросовестности.
– Моя милая леди, я даже и не пытаюсь намекнуть на нечто подобное,- возразил Торп,- Вы, так сказать, известны своей бескомпромиссностью!
– Возможно, Адольф Гондар великолепный парень,- поддакнул Сиборо,- если не брать во внимание его попытки напустить тумана.
– Именно,- согласился Торп.- А собственно кто такой Гондар?
Дама Изабель поджала губы, а Роджер с восхищением наблюдал за происходящим.
– Мистер Гондар,- членораздельно заявила она,- очень тонкий и проницательный человек. Вообще-то, он космический капитан, посетивший не одну дюжину дальних миров. И побывав на одной из планет под названием Рлару, он сумел уговорить местную Девя тую труппу совершить турне на Землю. Вот и все. Я не могу понять ваш скептицизм, особенно после всех моих заверений.
Сиборо от души рассмеялся.
– Наша профессия обязывает нас быть скептиками. Вы слышали когда-нибудь про доверчивых критиков?
– Мои сомнения частично основываются на теории музыки, а частично – на знании галактики на уровне образованного человека,- заметил Торп.- Мне трудно поверить, что чужая раса может осмысленно использовать принятые на Земле музыкальные идиомы, к тому же я никогда не слышал о планете Рлару, которая, очевидно, должна обладать довольно высокоразвитой цивилизацией.
– Ах, вот оно что,- прищурившись, сказала дама Изабель, и эта реплика заставила Роджера непроизвольно вздрогнуть,- Так вы хотите сказать, что это обычные земные музыканты, выряженные под инопланетян?
– Я не могу утверждать этого,- пожал плечами Сиборо.- Мы видим представление, которое просто великолепно, но это вполне можно отнести к умелой режиссуре. Эти артисты продемонстрировали нам характеры, которые никак нельзя назвать далекими от земных. Если бы вы представили их, как выпускной класс Театральной Кайквокской академии из Землеграда на планете Порселон, то у меня не зародилось бы ни капли сомнения.
– Глупец,- заявила дама Изабель с таким видом, что было ясно: это решение окончательное и бесповоротное.
Сиборо засопел и заерзал в кресле. Торп нервно рассмеялся.
– Вы несправедливы! Ужасно несправедливы! Мы просто обычные смертные, желающие получше разгля деть темную лошадку! Бернард Бикль, который, веро ятно, знает…
Дама Изабель издала звук, выражающий высшую степень раздражения.
– Не смейте упоминать при мне этого имени! – огрызнулась она.- Это просто самоуверенный позер, к тому же абсолютно поверхностный.
– Но он, можно сказать, мировая знаменитость сравнительного музыковедения,- холодно заметил Сиборо.- Что бы вы ни говорили, но в этой области он неоспоримый авторитет.
Дама Изабель вздохнула.
– Иного я от вас и не ожидала.
И в этот момент снова поднялся занавес.
Во втором отделении Девятая труппа представляла костюмированное шоу. В нарядах из розовых и голубых, зеленых и синих, желтых и сиреневых кружев являли, представляли собой некий гибрид между феями и арлекинами. Как и прежде, складывалось впечат ление, что нет никакого определенного сюжета, ника ких заранее установленных па. Музыка напоминал: щебетанье: игривая, с проблесками сладострастья, вре менами акцентированная хриплым воем сирены или трубным завыванием раковины. Актеры порхали с од ной стороны сцены на другую, туда-сюда. Что это? Пава на? Сельский праздник? Демонстрировались явно бес смысленные движения, реверансы, фривольные прыж ки и легкий галоп, продолжавшиеся без какого-либо развития и изменения; и вдруг интуитивно почувство валось, что это вовсе не какой-нибудь фарс, не веселое развлечение, а представление чего-то мрачного и ужас ного: разрывающего сердце печального воспоминания Свет померк почти до темноты. Вспышки зеленовато голубого света высветили артистов Девятой труппы застывших в вопросительно-выжидательных позах, Kaк будто они сами были поражены той проблемой, кото рую изобразили. И тут на глазах изумленной публию занавес упал, и музыка прекратилась.
– Искусно,- пробормотал Торп,- но слишком ру диментарно.
– Я заметил некое отсутствие дисциплины,- за явил Себоро.- Достойная похвалы пышность, попыт ка оторваться от традиционных форм, но, как вы ска зал и, рудиментарно.
– До свиданья, мадам Грейс,- сказал Торп.- Боль шое спасибо за приглашение. До свиданья, сэр.
Последнее адресовалось Роджеру. Эльджин Сиборо эхом повторил сказанное коллегой и оба удалились.
Дама Изабель встала.
– Парочка фигляров. Пойдемте, Роджер.
– Думаю, на этом я вас покину,- заметил Роджер.-У меня назначена встреча.
– Ничего подобного. Вы отвезете меня на званьи ужин к Лиллиан Монтигль.
Роджер Вуд легко согласился. Он в большой степени зависел от щедрости своей тетки, и поэтому счита. целесообразным оказывать ей мелкие услуги. Они по кинули ложу, вышли на крышу, где из посадочное колодца был подан маленький скромный воздушный экипаж Роджера модели Герлингфосс. Дама Изабель, отказавшись от протянутой Роджером руки, грузно уселась на переднее сиденье.
Лиллиан Монтигль жила за рекой в старинном дворце, перестроенном в соответствии с современными стандартами. Ее финансовое состояние было сравнимо с состоянием дамы Изабель. Лиллиан была известна своим пристрастием к изысканным развлечениям, но сегодняшний ужин был относительно неформальным. То ли не подумав, то ли легкомысленно желая насолить подруге, она пригласила в этот вечер Бернарда Бикля, выдающегося музыковеда, космического путешественника, лектора, который должен был стать сегодня гвоздем программы.
Когда ему представили даму Изабель, та едва заметно поджала губы и не стала упоминать о своей связи с Адорльфом Гондаром и Девятой труппой Рлару.
Но, конечно же, была затронута и эта тема; сама Лиллиан Монтигль, бросив косой озорной взгляд в сторону дамы Изабель, спросила мистера Бикля, не присутствовал ли он на представлении, которое наделало столько шума.
Бернард Бикль, улыбнувшись, покачал головой. Это был приятный мужчина, среднего возраста, с легким шармом во внешности, с бросающейся в глаза щетинкой усов.
– Я видел небольшой кусочек по телевизору, но не обратил на это особого внимания. Большинство людей на Земле стремятся к чему-то новому, модному и проходящему. Это только на руку Адольфу Гондару: если дураки и бездельники хотят ему платить, то чего же ему отказываться от денег?
– Милый мой мистер Бикль,- запротестовала Лиллиан Монтигль,- вы говорите так, будто сомневаетесь в подлинности этой труппы!
Бернард Бикль спокойно улыбнулся.
– Скажу вам больше, я никогда не слышал о такой планете, как Рлару, или как там это произносится. А, как вы знаете, я достаточно попутешествовал по космосу.
Молодая леди на другом конце стола подалась вперед.
– Но мистер Бикль! Думаю, вы чудовищно неспра ведливы! Вы даже не были ни на одном представлении! А я была и потрясена увиденным до глубины души.
Бернард Бикль пожал плечами.
– Адольф Гондар, кем бы он ни был, фантастиче ски хороший шоумен.
Дама Изабель откашлялась. Роджер расслабился, сидя на стуле: действительно, а чего ему переживать или напрягаться? Что будет, того уже не избежать; благодаря своему возрасту, полу и командной позиции дама Изабель никогда не теряла достоинства, и оппозиция, как правило, моментально отступала.
– Должна вам заметить, что Адольф Гондар – совершенный дилетант в области шоубизнеса,- возразила она.- Зато он, вероятно, очень компетентный космический капитан, ведь это его основная профессия.
– Да? – вопросительно изогнул одну бровь Бернард, Бикль.- Это, конечно, придает определенную яркость его заверениям. А что касается меня…- он поднял свой бокал с вином, внимательно изучая его красный блеск,-…отложим в сторону скромность, я очень близок к вершинам того, что называют сравнительным музыковедением, символическим благозвучием или же просто музыковедением. И я не желаю, чтобы меня надувал какой-то таинственный мистер Гондар. Его музыка понятна, и это выдает его с ног до головы. Музыка – это как язык, вы не поймете ее, пока не выучите, точнее говоря, с ней просто надо родиться.
– Вот видите,- прошептал кто-то.
Дама Изабель резко повернула голову, чтобы посмотреть на наглеца. Затем ледяным тоном заявила:
– Значит, вы отказываетесь верить в то, что об ладающие чувствами разумные существа одного мира могут понять артистические усилия, включая сюда и музыку, таких же чувствующих разумных существ – из другого?
Бернард Бикль понял, что столкнулся с еще той мегерой, и решил ретироваться.
– Нет, конечно же. Вовсе нет. Мне припомнился один курьезный случай на четвертой планете Капеллы, представляющей малюсенький жалкий мирок, кстати, если кто захочет его посетить, то не советую! Во всяком случае, я присоединился к минералогической партии, совершавшей поход в глубь страны. Однажды мы расположились на ночь лагерем недалеко от местного племени: Бидрачат Дендисапс, как если известно?…- он оглядел стол.- Нет? Ну, в общем, это довольно милые существа, около пяти футов ростом с густым черным мехом. У них две маленькие ножки, а что там под шерстью, одному Богу известно. Короче говоря, как только мы разбили лагерь, около тридцати этих самых капсов пришли нас навестить. Мы выложили серу, которую они использовали примерно так же, как мы соль, а ради смеха я включил свой портативный магнитофон, знаете, такой маленький "Доу-декс" с долгоиграющими кассетами. Прочный маленький приборчик, правда, с не очень широкой полосой, но нельзя же получить все сразу. Капсы, скажу вам, прямо-таки впали в какой-то транс. Они сидели, уставившись на эту маленькую коробочку, целых три часа и не пошевелили за это время ни единым мускулом. Они даже позабыли про свою серу,- при воспоминании об этом Бикль улыбнулся.
Вдоль стола пробежал шепоток удивления. Ли л лиан Монтигль сказала:
– Действительно, это очень трогательно. Возможно, они впервые услышали хорошую музыку!
– Ну… а эти капсы проявили какое-нибудь понимание или хотя бы одобрение услышанного? – спросил кто-то.
Бернард Бикль рассмеялся.
– Давайте скажем так. Я уверен, что они не уловили никакого смысла в Брандербургских концертах. Но они с таким же вниманием слушали и сюиту из "Щелкунчи ка", так что в поверхностности их никак не обвинишь.
Дама Изабель нахмурилась.
– Я не уверена, что полностью уловила смысл сказанного. Все-таки вы признаете универсальность музыки?
– Ну, в каком-то смысле, если выполняются определенные условия. Музыка – это средство общения… эмоционального общения, в этом нет никакого сомнения и все это связано с основами символики. Вы меня понимаете?
– Естественно,- отрезала дама Изабель.- Я – секретарь-казначей Оперной лиги; если бы я ничего не понимала в музыке, я вряд ли долго продержалась бы на этом месте.
– В самом деле? Я не знал о вашем… скажем так, околопрофессиональном положении.
Дама Изабель резко кивнула головой. А Бикль продолжил:
– Так вот, что я хочу сказать. Музыкальная симво лика проста и сложна одновременно. Медленный ти хий ритмичный звук является хорошим успокаиваю щим. Серия резких, отрывистых, пронзительных зву ков в форме стаккато, наоборот, всегда возбуждает. Это абстракция первого уровня. Когда мы рассматриваем аккорды, обращение аккордов, созвучия, мелодические структуры, то мы имеем дело с объектами, у которых символическое значение в отношении условности име ет более высокую степень. Даже среди разнообразия земной музыки нет согласования относительно этих значений. В символических же образах музыки других миров галактики мы можем рассматривать только воз можные соответствия. Вполне вероятно, что посред ством окультуривания или параллельного развития…- он поднял руку, так как кто-то из присутствующих хихикнул.-…Не стоит так рано выражать свой скеп тицизм! Диатоническая гамма – это отнюдь не какой- то каприз и не случайное открытие! Она основана на фундаментальных гармонических соответствиях. На пример, начнем с любой произвольно взятой ноты. Для простоты выберем "до", которую используем в каче стве базового тона, тоники. Даже детское ухо услышит "до", которое находится на октаву выше или ниже, так как инстинктивно почувствует явное созвучие. Частот ное соответствие в данном случае будет 2:1. Почти та ким же базовым будет созвучие с частотным соответстви ем 3:2. В данном случае, это будет нота "соль", так на зываемая доминанта. Какая же нота займет для "соль" то же место, которое "соль" занимает для "до"? Это будет нота "ре". А если тоникой выбрать "ре", то доминантой в данном случае будет "ля". А выбрав "ля", мы получим в качестве доминанты "ми". Двенадцать нот связаны между собой подобным образом и в конце концов мы окажемся опять очень близки к ноте "до". Теперь сдвиньте все это на равное число октав, выверите их, и вы получите знакомый вам диатонический звукоряд. Ничего сверхъестественного, обычная механическая процедура. И что из всего этого получается? А вывод очень прост: не будет ничего удивительного, если среди какой-то совершенно незнакомой расы, на какой-нибудь неведомой планете, мы обнаружим подобные нашим музыкальные инструменты, основанные на уже знакомых нам "до", "ре", "ми", "фа", "соль", "ля", "си", "до".
– Ха, ха! – воскликнула дама Изабель,- Это имен но то, что я и говорю тем глупцам, которые придира ются к Адольфу Гондару и Девятой труппе.
Бернард Бикль с улыбкой покачал головой.
– В этом нет ничего общего! Согласие с тем, что такие вещи, как шарнир, блок или теорема Пифагора являются универсальными понятиями, никак не влияет на скользкий случай с Адольфом Гондаром. Нет…- он подчеркнуто вскинул руку,-…не надо обвинять меня в противоречии. Я просто с трудом могу поверить в то, что музыкальные символы и соответствия чужой расы, каковой по утверждению является Девятая труппа Рлару, способны оказаться близки к нашим настолько, что смогут эмоционально воздействовать на нас. Разумно?
– Очень разумно,- ответила дама Изабель,- настолько разумно, что никак не скрывает ужасных брешей в вашей логической цепи. Факт остается фактом: я лично спонсирую мистера Гондара; я полностью контролирую всю финансовую сторону этих гастролей, и я не из тех женщин, из которых можно делать дуру.
Бернард Бикль рассмеялся.
– Ну, в таком случае мне придется переосмыслить мои рассуждения и попробовать найти эту "ужасную брешь" в моей логике.
– А я предлагаю вам просто посетить один из спектаклей,- сказала дама Изабель.- Если хотите, можете, присоединиться ко мне в моей ложе на завтрашнем представлении.
– Я посмотрю, что у меня запланировано на завтра, и если отыщется такая возможность, то обязательно приму приглашение,- мрачно ответил музыковед.
***
Но Бернарду Биклю так и не удалось насладиться! выступлением Девятой труппы из роскошной ложи да мы Изабель. В эту ночь Девятая труппа исчезла – исчезла полностью, не оставив ни следа, ни намека, словно растворившись в воздухе.
Глава вторая
После того, как Роджер Вул отвез даму Изабель в ее прекрасный старый дом Беллоу, стоящий в одноименной долине, он решил заночевать там, так как вечер был уже потерян, и возвращаться домой, в город, не имело никакого смысла. Таким образом, он находился в комнате, когда дворецкий Холкер поставил на стол для завтрака видеотелефон, пробормотав:
– Мистер Гондар, мадам. Срочное сообщение.
– Спасибо, Холкер. Дама Изабель нажала кнопку, и на экране появилось ицо Гейдара. Его глаза были злее, чем обычно, лицо имело отсутствующее выражение без всякого следа тех богатых эмоций, которые свойственны всем импресарио.
– Да, Адольф? – сказала дама Изабель.- Какие у тебя затруднения?
– Очень простые,- ответил Гондар.- Девятая труппа исчезла.
– Исчезла, говоришь,- и дама Изабель одарила Гондара долгим задумчивым взглядом, заставившим Роджера подумать о том, что замечание Бернарда Бикля оказалось более весомым, чем это пыталась изобразить его тетя.- И при каких именно обстоятельствах?
– После сегодняшнего представления я проводил всю труппу на базу отдыха театра. Они поели и начали спокойно устраиваться на ночь, хотя, должен отметить, что мне они показались несколько возбужденными. Можно сказать, какими-то озорными. Накануне я пообещал им экскурсию: поездку на яхте мистера Сейверино, и поэтому решил, что причиной их возбуждения является именно это… А утром их здесь просто не оказалось. Швейцар клянется, что никого на улицу не выпускал, а дежурный по базе божится, что ни один воздушный экипаж в течение ночи на базу не прибывал и с базы не отлетал.
– Это очень серьезно,- заметила дама Изабель.- В данном случае замешана моя личная репутация. Должна заметить, что такой поворот дела меня совершенно не утраивает.
– Не устраивает? – взревел Гондар.- С чего бы это? Вы получили все до последнего пенса из того, что мы заработали за последние три месяца. Уж вам-то нет никаких оснований жаловаться.
– Похоже, оправдались мои худшие предположения. Насколько вы знаете, в отношении труппы проскакивали некие цинические замечания. Я, естественно, не обращала на них никакого внимания, но теперь мне очень интересно узнать, как и почему исчезли гастролеры.
Мрачное выражение лица Гондара совершенно не изменилось.
– Я бы с большим удовольствием разорвал наши отношения,- заявил Гондар.- Все, что для этого требуется, так это вернуть мои деньги.
– И не подумаю,- ответила дама Изабель.- Я настаивала на существующих условиях, имея в виду именно такое развитие событий; предпологая нечто подобное, я рассчитывала вернуть потраченные мною деньги. На данный момент я совершенно не удовлетворена сложившейся ситуацией. К тому же, вы мне почти ничего не рассказали о Рлару, и прежде чем я выдам хоть какие-то средства, я должна быть абсолютно уверена в своей позиции.
Гондар недовольно кивнул головой.
– Вы будете дома сегодня утром?
– Перед лицом сложившихся обстоятельств, да.
– Тогда я приеду через полчаса,- экран видеотелефона потух. Дама Изабель повернулась к Роджеру и недовольно фыркнула:
– Иногда мне кажется, что весь наш мир состойт из подделок и грязи.
Роджер поднялся из-за стола.
– Так как у меня…
– Сядь, Роджер. Ты мне потребуешься здесь. Роджер покорно сел обратно.
Вскоре Холкер объявил о прибытии Адольфа Гейдара. На импресарио был строгий темно-синий костюм белыми кантами и алыми клиньями на бедрах и темно синяя свободная фуражка с кокардой космонавта. В ру ках он держал небольшой дипломат, который при вхо де отставил в сторону.
– Хотите кофе? – спросила дама Изабель.- Ил вы предпочитаете чай?
– Спасибо, ни того, ни другого.
Он кинул взгляд в сторону Роджера, подошел к стол и встал напротив дамы Изабель, одетой этим утром элегантное милое платье из кружев и синего атласа.
– Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Гондар. Гондар придвинул к столу стул и, усевшись на него сразу приступил к делу.
– Думаю, что мне стоило бы получить свои деньги,- сказал он.- Я выполнил все условия…
– Вот именно это я и хотела бы обсудить,- строго произнесла дама Изабель.- В нашем договоре гарантируется отсутствие "подлогов, неточностей и подта совки фактов". Я старательно соблюдала все эти уело вия.
– Равно как и я!
– Вы были не слишком-то откровенны. Вы раздули вокруг себя ужасную таинственность и скрыли от меня существенные факты, так что я вправе считать наше соглашение недействительным.
Гондар остолбенел от неожиданности.
– Что вы этим хотите сказать?
– Я расторгаю наш договор и отказываюсь выдать заработанные труппой деньги.
– Мистер Гондар, мадам. Срочное сообщение.
– Спасибо, Холкер. Дама Изабель нажала кнопку, и на экране появилось ицо Гейдара. Его глаза были злее, чем обычно, лицо имело отсутствующее выражение без всякого следа тех богатых эмоций, которые свойственны всем импресарио.
– Да, Адольф? – сказала дама Изабель.- Какие у тебя затруднения?
– Очень простые,- ответил Гондар.- Девятая труппа исчезла.
– Исчезла, говоришь,- и дама Изабель одарила Гондара долгим задумчивым взглядом, заставившим Роджера подумать о том, что замечание Бернарда Бикля оказалось более весомым, чем это пыталась изобразить его тетя.- И при каких именно обстоятельствах?
– После сегодняшнего представления я проводил всю труппу на базу отдыха театра. Они поели и начали спокойно устраиваться на ночь, хотя, должен отметить, что мне они показались несколько возбужденными. Можно сказать, какими-то озорными. Накануне я пообещал им экскурсию: поездку на яхте мистера Сейверино, и поэтому решил, что причиной их возбуждения является именно это… А утром их здесь просто не оказалось. Швейцар клянется, что никого на улицу не выпускал, а дежурный по базе божится, что ни один воздушный экипаж в течение ночи на базу не прибывал и с базы не отлетал.
– Это очень серьезно,- заметила дама Изабель.- В данном случае замешана моя личная репутация. Должна заметить, что такой поворот дела меня совершенно не утраивает.
– Не устраивает? – взревел Гондар.- С чего бы это? Вы получили все до последнего пенса из того, что мы заработали за последние три месяца. Уж вам-то нет никаких оснований жаловаться.
– Похоже, оправдались мои худшие предположения. Насколько вы знаете, в отношении труппы проскакивали некие цинические замечания. Я, естественно, не обращала на них никакого внимания, но теперь мне очень интересно узнать, как и почему исчезли гастролеры.
Мрачное выражение лица Гондара совершенно не изменилось.
– Я бы с большим удовольствием разорвал наши отношения,- заявил Гондар.- Все, что для этого требуется, так это вернуть мои деньги.
– И не подумаю,- ответила дама Изабель.- Я настаивала на существующих условиях, имея в виду именно такое развитие событий; предпологая нечто подобное, я рассчитывала вернуть потраченные мною деньги. На данный момент я совершенно не удовлетворена сложившейся ситуацией. К тому же, вы мне почти ничего не рассказали о Рлару, и прежде чем я выдам хоть какие-то средства, я должна быть абсолютно уверена в своей позиции.
Гондар недовольно кивнул головой.
– Вы будете дома сегодня утром?
– Перед лицом сложившихся обстоятельств, да.
– Тогда я приеду через полчаса,- экран видеотелефона потух. Дама Изабель повернулась к Роджеру и недовольно фыркнула:
– Иногда мне кажется, что весь наш мир состойт из подделок и грязи.
Роджер поднялся из-за стола.
– Так как у меня…
– Сядь, Роджер. Ты мне потребуешься здесь. Роджер покорно сел обратно.
Вскоре Холкер объявил о прибытии Адольфа Гейдара. На импресарио был строгий темно-синий костюм белыми кантами и алыми клиньями на бедрах и темно синяя свободная фуражка с кокардой космонавта. В ру ках он держал небольшой дипломат, который при вхо де отставил в сторону.
– Хотите кофе? – спросила дама Изабель.- Ил вы предпочитаете чай?
– Спасибо, ни того, ни другого.
Он кинул взгляд в сторону Роджера, подошел к стол и встал напротив дамы Изабель, одетой этим утром элегантное милое платье из кружев и синего атласа.
– Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Гондар. Гондар придвинул к столу стул и, усевшись на него сразу приступил к делу.
– Думаю, что мне стоило бы получить свои деньги,- сказал он.- Я выполнил все условия…
– Вот именно это я и хотела бы обсудить,- строго произнесла дама Изабель.- В нашем договоре гарантируется отсутствие "подлогов, неточностей и подта совки фактов". Я старательно соблюдала все эти уело вия.
– Равно как и я!
– Вы были не слишком-то откровенны. Вы раздули вокруг себя ужасную таинственность и скрыли от меня существенные факты, так что я вправе считать наше соглашение недействительным.
Гондар остолбенел от неожиданности.
– Что вы этим хотите сказать?
– Я расторгаю наш договор и отказываюсь выдать заработанные труппой деньги.