Страница:
королевство), в сопровождении своего слуги, Джина Ги из Гонконга (Китай).
Тотчас же по отплытии парохода Джоз Мерит занял одно из мест на палубе
и удалился оттуда лишь в четыре часа дня, когда раздался колокол,
призывающий к завтраку.
В половине пятого он вернулся на прежнее место и покинул его в семь
часов вечера для обеда; вернулся снова туда же в восемь часов вечера и сидел
с неподвижностью манекена, с распростертыми руками на коленях, не водя
глазами ни вправо, ни влево, держа их постоянно устремленными по направлению
к берегу, до 10 часов вечера. С наступлением десяти часов он встал и
направился в отведенную ему каюту размеренным шагом, который не могла
поколебать судовая качка.
Несмотря на наступившую свежесть, миссис Брэникен, поднявшаяся на
палубу несколько ранее девяти часов вечера, провела на ней часть ночи.
Рой мыслей, всецело поглощавших ее, не давал заснуть. Она задыхалась в
своей каюте, у нее была потребность вдыхать этот бодрящий морской воздух,
насыщенный сильным запахом акации, доносившимся с берега, присутствие
которого ощущается даже в море, на расстоянии пятидесяти миль от берега. Не
думала ли она о встрече с юнгой и вопросах, которые задаст ему, чтобы узнать
у него... Что же, в сущности, узнать?..
Окончив вахту в десять часов вечера и обязанный заступить на следующую
в два часа ночи, Годфрей не был на палубе во время прогулки Долли, и
утомленная женщина вернулась в свою каюту.
"Брисбен" обогнул среди ночи мыс Отуэй, лежащий у оконечности округа
Полфарф. Начиная с этого пункта пароходу предстояло взять курс на
северо-запад, вплоть до параллели острова Дискавери, куда упирается конец
той условной линии, которая проведена по 141 меридиану и которая отделяет
провинции Виктория и Новый Южный Уэльс от юга Южной Австралии. Джоз Мерит с
утра снова появился на палубе, как будто не покидал ее с предыдущего дня.
Что же касается китайца Джина Ги, то тот еще крепко спал. Зах Френ не мог не
разглядывать с некоторым удивлением этого чудака. Каково же было его
удивление, когда, приблизившись к этому длинному и неподвижному джентльмену,
он услышал, что последний обратился к нему лично со следующими словами,
произнесенными жидковатым голосом: - Если не ошибаюсь, вы - боцман Зах Френ?
- Собственной персоной, - отвечал Зах Френ.
- Спутник миссис Брэникен?
- Совершенно верно. Я вижу, это вам известно. - Я знаю... Она
разыскивает своего мужа... пропавшего уже пятнадцать лет назад. Хорошо. Да!
Прекрасно.
- Как? Прекрасно?
- Да... Миссис Брэникен... Прекрасно... И я также разыскиваю.
- Супругу вашу? - Нет!.. Я не женат!.. И это очень хорошо... Если бы
жена моя пропала, я бы не стал ее разыскивать.
- Ну, тогда что же вы разыскиваете? - Разыскиваю... шляпу.
- Вашу шляпу?.. Вы потеряли вашу шляпу?
- Мою шляпу?.. Нет!.. Это шляпа... особая... Вы засвидетельствуете мое
почтение миссис Брэникен?.. Хорошо!.. Да!.. Очень хорошо!..
После этого, плотно сжав губы, Джоз Мерит не проронил более ни одного
слова.
"Он вроде помешанного", - - решил про себя Зах Френ.
И ему показалось пустым делом продолжать заниматься этим джентльменом.
При появлении Долли на палубе боцман подошел к ней, и они оба уселись
против англичанина. Последний оставался неподвижным, наподобие каменного
бога Терма.
Поручив Заху Френу засвидетельствовать свое почтение миссис Брэникен,
он признавал, вероятно, излишним выполнить это лично.
Впрочем, Долли не замечала присутствия этого странного пассажира.
Она вела продолжительную беседу со своим верным спутником по поводу
всех приготовлений к предстоящему путешествию, чтобы заняться ими по
прибытий в Аделаиду; она обращала его внимание на необходимость не терять ни
часа, дабы экспедиция могла достаточно заблаговременно дойти и перейти, если
последнее представится возможным, ту область центральной части страны,
которая превратится несколько позднее в совершенно выгоревшую пустыню под
действием невыносимого зноя тропических лучей.
Помня крепкое сложение Джона, его несокрушимую энергию, Долли выражала
уверенность, что ему удалось выдержать все ужасы плена. Так как она в
течение этого разговора совсем не упоминала о Годфрее, то Зах Френ начал уже
надеяться, что она забыла о мальчике, как вдруг Долли сказала:
- А я еще не видела сегодня этого юнгу. Вы, Зах, видели его?
- Нет, сударыня, - отвечал боцман, которому вопрос этот, видимо, был
неприятен.
- Не могу ли я сделать что-нибудь для этого ребенка? - продолжала
Долли. Она говорила все это, как бы прикрываясь равнодушием, но Зах Френ не
дал себя ввести этим в обман.
- Этого малого? - отвечал он. - Он на хорошем пути. Он выберется на
дорогу. Я уверен, он займет место квартирмейстера уже через несколько лет. С
усердием и при хорошем поведении...
- Все это так, - продолжала Долли, - но он интересует меня... Он
интересует меня до такой степени... Да, притом, Зах, сходство... да!., столь
разительное сходство его с моим Джоном... Кроме того, он ровесник моего
Уайта...
Долли побледнела при последних словах; ее голос прервался, она глядела
так пристально и вопрошающе на Заха Френа, что боцман невольно опустил глаза
под ее взглядом.
После этого она добавила:
- Вы приведите его ко мне сегодня после полудня, Зах. Не забудьте
этого... Я желаю говорить с ним... Завтра мы прибудем в Аделаиду. Мы никогда
более не свидимся, а я желаю знать... прежде чем покинуть "Брисбен". Да, я
желаю знать...
Зах Френ вынужден был обещать Долли, что приведет к ней Годфрея, после
чего она удалилась к себе.
Вплоть до колокола, призывающего к завтраку, боцман продолжал свою
прогулку по палубе, задумчивый и весьма встревоженный. Англичанин, идя в
рубку при первых звуках колокола, столкнулся с ним нос к носу.
- Хорошо! Очень хорошо! - сказал Джоз Мерит. - Засвидетельствовали ли
вы по моей просьбе мое почтение?.. Ее муж исчез... Хорошо!.. Очень хорошо!..
И он направился в столовую занимать выбранное им за обеденным столом
место - само собой разумеется, наиболее удобное, ближе к буфету, что давало
ему возможность первым выбирать лучшие куски с обносимых вокруг стола блюд с
кушаньями.
К трем часам пополудни "Брисбен" показался у входа в Портленд, главный
порт округа Нормандия, в который упирается железная дорога из Мельбурна;
обогнув затем мыс Нельсона, пароход прошел мимо бухты Дискавери и почти
прямо, поднимаясь к северу, проходил на очень близком расстоянии от берега
Южной Австралии.
Как раз в это время Зах Френ предупредил Годфрея о желании миссис
Брэникен переговорить с ним.
- Переговорить со мной? - воскликнул юнга. Сердце так сильно забилось у
него, что он едва удержался за ванты, чтобы не упасть. Затем в сопровождении
боцмана направился в каюту, где его поджидала миссис Брэникен. Долли молча
глядела на него в продолжение некоторого времени. Он стоял перед ней, держа
шапку в руке. Она сидела на диване. У притолоки двери Зах Френ с волнением
наблюдал за ними обоими. Он знал, о чем будет Долли спрашивать Годфрея, но
не знал того, что юнга будет отвечать.
- Дитя мое, - сказала миссис Брэникен, - я желала бы иметь сведения о
вас и вашем семействе. Если я спрашиваю вас, то исключительно потому, что
интересуюсь вашим положением. Желаете ли вы отвечать на мои вопросы?
- Весьма охотно, - отвечал Годфрей дрожащим от волнения голосом.
- Который вам год? - спросила Долли.
- Точно не знаю, но полагаю, что четырнадцать или пятнадцать лет.
- Да... четырнадцать или пятнадцать лет! Когда вы начали плавать?
- Я начал плавать, когда мне было приблизительно восемь лет, в качестве
юнги; и вот уже два года, как плаваю на этом корабле.
- Делали ли вы дальние переходы?
- Да, сударыня, по Тихому океану вплоть до Азии, и по Атлантическому
океану вплоть до Европы,
- Вы англичанин?
- Нет, сударыня, я американец.
- Но вы на службе на английском пароходе?
- Недавно продано в Сидней то судно, на котором я служил ранее. Тогда я
и перешел на "Брисбен" до получения места на американском корабле.
- Хорошо, дитя мое, - отвечала Долли, жестом приглашая Годфрея подойти
ближе к ней.
Годфрей повиновался.
- Я желала бы узнать теперь, где вы родились?
- В Сан-Диего.
- Да!.. В Сан-Диего! - повторила за ним Долли, не выказав при этом
удивления, как будто предчувствуя подобный ответ.
Что же касается Заха Френа, то последний был весьма взволнован всем
тем, что пришлось ему выслушать.
- Да, в Сан-Диего, - продолжал Годфрей. - О, я хорошо знаю вас!... Да,
я знаю вас! Мне доставило большое удовольствие, когда я узнал о вашем
приезде в Сидней... Если бы вы только знали, насколько я интересуюсь всем,
что касается капитана Джона Брэникена!..
Долли взяла юнгу за руку и держала ее несколько минут в своих руках, не
говоря ни слова. Потом она продолжила:
- Как вас зовут?
- Годфрей.
- Годфрей? А как ваша фамилия?
- У меня нет другого имени.
- Кто ваши родители?
- У меня нет родных.
- Нет родных! - отвечала миссис Брэникен. - Где же вы воспитывались?
- В Уайт-Хауз, - отвечал Годфрей, - благодаря вашим заботам. Я часто
видел вас, когда вы навещали детей в приюте. Вы не замечали меня среди самых
маленьких, но я-то хорошо помню вас. Так как я выказывал способности к
морскому делу, то, когда подрос, отправился юнгой, так же как и другие
сироты Уайт-Хауз, и все мы никогда не забудем того, чем обязаны миссис
Брэникен, нашей матери.
- Вашей матери! - воскликнула Долли, которая вздрогнула, как будто
слово это потрясло ее до глубины души.
Она притянула к себе Годфрея...
Она целовала его... Он целовал ее, в свою очередь. Он плакал. Между
ними сразу установилась душевная связь, которая ничуть не удивляла их,
настолько она представлялась им обоим вполне естественной.
Зах Френ между тем, прижавшись в углу, бормотал про себя:
"Бедная женщина!.. Бедная женщина!.. Куда дает она увлечь себя!"
Приподнимаясь со своего места, миссис Брэникен сказала:
- Идите, Годфрей, дитя мое. Я еще увижусь с вами!.. Мне необходимо
остаться одной!
Взглянув еще раз на нее, юнга медленно удалился. Зах Френ намеревался
последовать за ним, но Долли удержала.
- Постойте, Зах.
Продолжая говорить отрывистыми фразами, что указывало на чрезвычайное
ее возбуждение, она сказала:
- Зах, этот ребенок воспитан вместе с найденными детьми в Уайт-Хауз. Он
родился в Сан-Диего... Ему четырнадцать или пятнадцать лет... Он живой
портрет Джона... Это его открытое лицо, его решительное выражение. Подобно
ему, он любит море. Это сын моряка... Это сын Джона... Это мой сын!
Предполагали, что малютка погиб в бухте Сан-Диего... Он не погиб, его
спасли! Те, которые спасли его, не знали его матери. А мать его - это я, я,
безумная... Дитя это - не Годфрей, это Уайт, сын мой. Господу угодно вернуть
мне его ранее, чем соединить меня с его отцом!
Зах Френ слушал миссис Брэникен, не решаясь прерывать ее. Он понимал,
что несчастная не могла говорить иначе. Все обстоятельства сложились так,
что ей представлялись правильными ее заключения. И благородный моряк
чувствовал, как сердце его сжималось, потому что считал своим долгом разбить
ее мечтания. Необходимо было безотлагательно удержать Долли на покатой
плоскости, на которую она ступила и которая неминуемо должна была привести
ее в новую бездну. Он исполнил это, не колеблясь и почти грубо.
- Вы ошибаетесь, миссис Брэникен, - сказал он. - Я не желаю и не вправе
допускать, чтобы вы думали то, чего не существует в действительности.
Сходство это - просто случайность. Ваш маленький Уайт умер, да, он умер, и
Годфрей не ваш сын.
- Уайт умер? - воскликнула миссис Брэникен. - Откуда вы знаете это? Кто
может это утверждать?
- Я, сударыня!
- Вы?
- Восемь дней спустя после катастрофы у стрелки Лома всплыл труп
ребенка и был выброшен на берег. Я нашел его, предупредил Уильяма Эндру. И
он признал маленького Уайта, который и покоится на кладбище в Сан-Диего,
куда мы часто носили цветы на его могилу.
- Уайт, мой маленький Уайт, там, на кладбище! И никто не говорил мне
никогда об этом!
- Нет! - отвечал Зах Френ. - Вы не владели тогда своим рассудком, а
четыре года спустя, когда рассудок вернулся к вам, опасались сказать вам
это. Уильям Эндру имел основания опасаться снова напоминать вам о ваших
горестях, и он предпочел молчать! Сын ваш погиб, и Годфрей не может быть им.
Долли упала на диван. Глаза ее закрылись. Ей показалось, что глубокая
тьма окутала ее внезапно и скрыла яркий свет.
Повинуясь жесту, Зах Френ удалился, оставив ее в одиночестве,
погруженной в скорбь и поглощенной воспоминаниями о прошлом.
На следующий день, 26 августа, миссис Брэникен не выходила еще из своей
каюты, как "Брисбен", пройдя против Бекстерс, между островом Кенгуру и мысом
Жервис, вошел в залив Св. Викентия и бросил якорь в порту Аделаиды.
^TГлава третья - ИСТОРИЧЕСКАЯ ШЛЯПА^U
Из трех столичных городов Австралии Сидней самый старый, Мельбурн
следует за ним, а Аделаида самый молодой. Но хотя последний из этих городов
и самый младший, он все же наиболее красивый из всех трех. Город этот
появился на свет Божий в 1853 году; родительница его, Южная Австралия,
существует политически начиная лишь с 1837 года, а признается официально
независимой лишь с 1856 года.
Весьма возможно также, что Аделаида бесконечно долго будет юной
благодаря своему несравненному климату, самому здоровому на материке, в
местности, где неизвестны ни чахотка, ни лихорадки, ни какие-либо иные
заразные, эпидемические болезни. Изредка и там умирают, но последнее, по
остроумному замечанию Д. Шарнея, может быть признано исключением.
Почва Южной Австралии отличается от почвы соседней области тем, что в
недрах ее нет месторождений золота, зато в ней есть богатые медные рудники.
Открытые лет сорок тому назад, медные рудники в Канунда, Бурра, Валлару и
Мунта привели в эту местность тысячи иммигрантов и обогатили весь округ.
Аделаида находится не на берегу залива Св. Викен-тия. Город этот, как и
Мельбурн, расположен на расстоянии приблизительно двенадцати миль от берега,
на материке, и между городом и портом пролегает рельсовый путь. Ботанический
сад в Аделаиде может с успехом выдержать сравнение с садом в Мельбурне. В
этом саду есть такие оранжереи, подобных которым не найти во всем свете,
плантации роз, которые можно сравнить с парками, чудные тенистые места под
сенью самых красивых экземпляров растительного царства умеренного пояса
вперемежку с разнообразнейшими древесными породами, свойственными
полутропическому поясу.
Ни Сидней, ни Мельбурн не могут сравниться с Аделаидой и по внешней
красоте. Удачно разбитые, широкие улицы города превосходно содержатся. На
некоторых из них возвышаются прекрасные памятники, как, например, на
Кинг-Уильям-стрит. С архитектурной стороны замечательны здания почтамта и
городского совета.
Миссис Брэникен остановилась в гостинице на Кинг-Уильям-стрит, куда ее
проводил Зах Френ. Материнское чувство в ней только что пережило тяжелое
испытание, в продолжение которого она вынуждена была отказаться от последних
своих мечтаний.
Существовало, по-видимому, столько предположений, что Годфрей мог быть
ее сыном, что она тотчас же дала себя увлечь этой мечте.
Но с того момента, как вся надежда ее была разбита, казалось,
бесповоротно, она не пожелала более видеться с юнгой и не говорила с ним. В
памяти ее сохранилось лишь поразительное сходство, которое так живо
воскрешало перед ней образ Джона.
Отныне Долли решила исключительно отдаться задуманному ей делу и без
проволочек организовать все необходимое для предстоящей экспедиции. Она была
намерена обратиться к общему сочувствию. Она сумеет, если потребуется,
употребить все свое состояние для этих новых поисков и деньгами возбудить
сочувствие тех, которые присоединятся к ней.
Она не должна была ощущать недостатка в смельчаках. Эта область Южной
Австралии - родина по преимуществу смелых исследователей. Отсюда направились
самые знаменитые пионеры через неведомые центральные местности. Отсюда родом
Варбуртон, Джон Форрест, Джильс, Стурт, Линдсей, которые обследовали вдоль и
поперек обширный этот край; пройденные ими пути нанесены на географические
карты.
Путь, который предстояло совершить миссис Брэникен, должен был пересечь
все уже пройденные наискось. В 1784 году подполковник Варбуртон пересек
Австралию по 20o с востока на северо-запад; Джон Форрест в том же году
прошел в противоположном направлении от Перта до порта Августа; Жиль в 1876
году, отправившись, в свою очередь, из Перта, дошел до залива Спенсера.
Решено было собрать и личный, и подвижной составы не в самой Аделаиде,
а на крайнем пункте железной дороги, которая тянется к северу, к озеру Эйр.
Пройденные при этом пятьсот миль давали значительный выигрыш во времени и
сбережение сил. Возможно было собрать необходимое количество повозок и
животных, лошадей для охранной стражи, волов для перевозки съестных припасов
и лагерных принадлежностей среди местности, прилегающей к горной области
Флиндерс. Нужно было запастись всем необходимым для экспедиции, считая в ней
сорок человек кроме прислуги и небольшого конвоя.
Что же касается набора участников экспедиции, то Долли намеревалась
закончить все хлопоты по этой части в Аделаиде. Ей оказывал в этом
постоянное и весьма энергичное содействие губернатор Южной Австралии,
который предложил свои услуги. Благодаря ему приняли предложение миссис
Брэникен тридцать человек с прекрасными верховыми лошадьми, хорошо
вооруженные, некоторые из них были туземного происхождения, другие из
европейских колонистов. Она обеспечила им очень крупное денежное
вознаграждение на все время экспедиции и премию в размере ста фунтов
стерлингов каждому из них по окончании экспедиции, независимо от ее исхода.
Они должны были находиться под начальством бывшего офицера окружной стражи
Тома Марикса, сильного и решительного человека, за которого губернатор
вполне ручался. Том Марикс лично тщательно выбирал среди людей, предлагавших
наперебой свои услуги, самых сильных и надежных кандидатов.
Таким образом, возможно было надеяться на преданность этой стражи.
Весь служебный персонал поступал под начальство Заха Френа.
В сущности же, и над Томом Мариксом, и Захом Френом настоящим,
несомненным начальником была миссис Брэникен, душа экспедиции.
Корреспонденты Уильяма Эндру перевели в распоряжение миссис Брэникен
значительные денежные суммы, и она могла не стесняться в расходах.
Закончив приготовления, было решено, что Зах Френ выедет сам не позднее
ЗО-го числа в Фарина-Таун, конечную железнодорожную станцию, где и будет
ожидать миссис Брэникен со всеми остальными членами экспедиции; отъезд
миссис Брэникен из Аделаиды должен был последовать тоже немедля.
- Зах, - сказала она ему. - Вы примете все меры к тому, чтобы наш
караван был готов к выступлению к концу первой же недели сентября. Припасы
будут доставлены вам отсюда по железной дороге, и вы распорядитесь погрузить
их на повозки в Фарина-Таун.
Мы должны обо всем позаботиться заблаговременно, чтобы обеспечить успех
нашей экспедиции.
- Все будет готово, миссис Брэникен, - отвечал боцман. - Когда вы
приедете, вам придется лишь дать сигнал к отправлению.
Нетрудно представить себе, как был занят Зах Френ в последние дни
пребывания в Аделаиде. Но он так усердно работал, что мог взять
железнодорожный билет для переезда в Фарина-Таун уже 29 августа. Двенадцать
часов спустя по приезде на эту станцию он уже телеграфировал миссис Брэникен
о приобретении предметов, необходимых для экспедиции.
Со своей стороны миссис Брэникен, при содействии Тома Марикса,
выполняла принятую на себя задачу, относящуюся к вооружению, снаряжению и
обмундированию людей охраны. Необходим был тщательный подбор лошадей, что,
впрочем, не представляло затруднений, потому что австралийские животные
отличаются своей выносливостью. Не было причин беспокоиться об их корме во
все время передвижения экспедиции по лесам и лугам, так как там всегда можно
найти и корм, и воду. При переходе же по песчаной пустыне их надо было
заменить верблюдами. Начиная с пункта Алис-Спрингс миссис Брэникен и ее
товарищам предстояло вступить в упорную борьбу с теми естественными
затруднениями, благодаря которым всякая экспедиция в Центральной Австралии
подвергается таким опасностям.
Усиленные занятия несколько рассеяли эту энергичную женщину и отчасти
изгладили из ее памяти последние происшествия на "Брисбене". Она как бы
забылась благодаря кипучей деятельности, не оставлявшей ей свободной ни
одной минуты. Оставалось лишь воспоминание о той мечте, которую она лелеяла,
окончательно убитой одним словом Заха Френа. Ей было известно теперь, что
ребенок ее лежит на кладбище в Сан-Диего и ей возможно будет посещать его
могилу. А между тем сходство этого юнги!.. И образы Джона и Годфрея
сливались вместе в ее воображении.
Со времени приезда своего в Аделаиду миссис Брэникен не видела
мальчика. Ей было даже неизвестно, искал ли он случая повстречаться с ней.
Так или иначе Годфрей не появлялся в гостинице на Кинг-Уильям-стрит. И для
чего, в сущности, пришел бы он туда? Долли уединилась в своем номере и не
призывала его более к себе после того разговора. Впрочем, ей известно было,
что "Брисбен" ушел в Мельбурн и вернется обратно в Аделаиду, когда она уже
докинет этот город.
Одновременно с миссис Брэникен и другое лицо с не меньшей
настойчивостью готовилось к такому же путешествию. Личность эта занимала
помещение в одной из гостиниц на Хиндлей-стрит, состоящее из комнаты с
окнами на улицу и другой комнаты, с окнами во двор. В этом помещении
находились странные представители арийской и желтой рас, - англичанин Джоз
Мерит и китаец Джин Ги. Откуда прибыли эти оба типа, выходцы из дальней Азии
и дальней Европы? Куда направлялись они? Что делали они в Мельбурне и для
чего прибыли в Аделаиду? И, наконец, при каких обстоятельствах сошлись эти
господин и слуга: один - наниматель, другой - служащий, с тем чтобы вместе
бродить по свету? Это выяснится из разговора, происходившего вечером 5
сентября, между Джозом Меритом и Джином Ги.
Теперь необходимо познакомить читателя также и с жителем Поднебесной
империи.
Китаец сохранил свой национальный костюм - сорочку "ханшаоль", куртку
"макуаль", халат "хаоль", с боковыми застежками и широкие шаровары с цветным
поясом. Он вполне подходил к имени своему Джин Ги, что означает в буквальном
переводе "ленивый человек". И действительно, он был на редкость ленив и
беспечен как в отношении дела, так равно и к опасностям. Он не сделал бы
десяти шагов, чтобы исполнить приказание, и двадцати шагов, чтобы избежать
опасности. Несомненно было, что Джоз Мерит должен был обладать чрезвычайным
запасом терпения для того, чтобы держать у себя подобного человека в
качестве слуги. В сущности говоря, это обусловлено было привычкой, так как
они путешествовали вместе в продолжение уже пяти-шести лет. Они
повстречались в Сан-Франциско, и господин пригласил слугу на испытание, как
он сначала объявил ему, но, видимо, испытанию этому суждено было
продолжаться вплоть до неизбежной для всех смертных разлуки.
Следует упомянуть при этом, что Джин Ги, выросший в Гонконге, говорил
по-английски как уроженец Манчестера.
Впрочем, Джоз Мерит никогда не раздражался. Хотя он и грозил иногда
подвергнуть Джина Ги самым страшным пыткам, обычным в Поднебесной империи,
где судебному ведомству присвоено наиболее соответствующее название
министерства пыток, тем не менее он не в состоянии был бы лично дать ему
даже щелчок в нос. Когда приказания его оказывались неисполненными, он
ограничивался тем, что исполнял самолично нужное для себя. Этим упрощалось
каждое дело.
Быть может, недалек был уже тот день, когда он лично будет служить
китайцу, и, весьма вероятно, последний склонялся к тому, чтобы признавать,
со своей точки зрения, подобный порядок вещей наиболее соответствующим
принципам справедливости. Тем не менее пока что в ожидании подобной,
счастливой для него, перемены судьбы, Джину Ги приходилось следовать за
своим господином всюду, куда заносила последнего его бродячая фантазия. В
этом Джоз Мерит не допускал никаких уступок. Добровольно или по принуждению,
а слуга обязан был следовать за ним неукоснительно, хотя мог потом по
желанию предаваться полной беспечности в пути. Таким именно образом
совершалось передвижение этих двух существ на протяжении нескольких тысяч
миль по Старому и Новому Свету, и результатом этого постоянного передвижения
было пребывание их обоих в столице Южной Австралии.
- Хорошо! О! Очень хорошо! - сказал в этот вечер Джоз Мерит. - Я
полагаю, что мы приготовились?
Совершенно непонятно было, почему обращался он к Джину Ги с подобным
вопросом, имея в виду, что он должен был сам лично все приготовить. Тем не
менее он никогда не забывал задать этот вопрос ради принципа.
- Все готово десять тысяч раз! - неизменно имел обыкновение отвечать на
подобный вопрос китаец, который никак не мог отвыкнуть от оборотов речи,
принятых среди обитателей Поднебесной.
- Чемоданы?..
- Завязаны.
- Оружие?..
- В исправном состоянии.
- Запасы провизии?
- Вы сами, господин мой Джоз, поместили их на хранение на
Тотчас же по отплытии парохода Джоз Мерит занял одно из мест на палубе
и удалился оттуда лишь в четыре часа дня, когда раздался колокол,
призывающий к завтраку.
В половине пятого он вернулся на прежнее место и покинул его в семь
часов вечера для обеда; вернулся снова туда же в восемь часов вечера и сидел
с неподвижностью манекена, с распростертыми руками на коленях, не водя
глазами ни вправо, ни влево, держа их постоянно устремленными по направлению
к берегу, до 10 часов вечера. С наступлением десяти часов он встал и
направился в отведенную ему каюту размеренным шагом, который не могла
поколебать судовая качка.
Несмотря на наступившую свежесть, миссис Брэникен, поднявшаяся на
палубу несколько ранее девяти часов вечера, провела на ней часть ночи.
Рой мыслей, всецело поглощавших ее, не давал заснуть. Она задыхалась в
своей каюте, у нее была потребность вдыхать этот бодрящий морской воздух,
насыщенный сильным запахом акации, доносившимся с берега, присутствие
которого ощущается даже в море, на расстоянии пятидесяти миль от берега. Не
думала ли она о встрече с юнгой и вопросах, которые задаст ему, чтобы узнать
у него... Что же, в сущности, узнать?..
Окончив вахту в десять часов вечера и обязанный заступить на следующую
в два часа ночи, Годфрей не был на палубе во время прогулки Долли, и
утомленная женщина вернулась в свою каюту.
"Брисбен" обогнул среди ночи мыс Отуэй, лежащий у оконечности округа
Полфарф. Начиная с этого пункта пароходу предстояло взять курс на
северо-запад, вплоть до параллели острова Дискавери, куда упирается конец
той условной линии, которая проведена по 141 меридиану и которая отделяет
провинции Виктория и Новый Южный Уэльс от юга Южной Австралии. Джоз Мерит с
утра снова появился на палубе, как будто не покидал ее с предыдущего дня.
Что же касается китайца Джина Ги, то тот еще крепко спал. Зах Френ не мог не
разглядывать с некоторым удивлением этого чудака. Каково же было его
удивление, когда, приблизившись к этому длинному и неподвижному джентльмену,
он услышал, что последний обратился к нему лично со следующими словами,
произнесенными жидковатым голосом: - Если не ошибаюсь, вы - боцман Зах Френ?
- Собственной персоной, - отвечал Зах Френ.
- Спутник миссис Брэникен?
- Совершенно верно. Я вижу, это вам известно. - Я знаю... Она
разыскивает своего мужа... пропавшего уже пятнадцать лет назад. Хорошо. Да!
Прекрасно.
- Как? Прекрасно?
- Да... Миссис Брэникен... Прекрасно... И я также разыскиваю.
- Супругу вашу? - Нет!.. Я не женат!.. И это очень хорошо... Если бы
жена моя пропала, я бы не стал ее разыскивать.
- Ну, тогда что же вы разыскиваете? - Разыскиваю... шляпу.
- Вашу шляпу?.. Вы потеряли вашу шляпу?
- Мою шляпу?.. Нет!.. Это шляпа... особая... Вы засвидетельствуете мое
почтение миссис Брэникен?.. Хорошо!.. Да!.. Очень хорошо!..
После этого, плотно сжав губы, Джоз Мерит не проронил более ни одного
слова.
"Он вроде помешанного", - - решил про себя Зах Френ.
И ему показалось пустым делом продолжать заниматься этим джентльменом.
При появлении Долли на палубе боцман подошел к ней, и они оба уселись
против англичанина. Последний оставался неподвижным, наподобие каменного
бога Терма.
Поручив Заху Френу засвидетельствовать свое почтение миссис Брэникен,
он признавал, вероятно, излишним выполнить это лично.
Впрочем, Долли не замечала присутствия этого странного пассажира.
Она вела продолжительную беседу со своим верным спутником по поводу
всех приготовлений к предстоящему путешествию, чтобы заняться ими по
прибытий в Аделаиду; она обращала его внимание на необходимость не терять ни
часа, дабы экспедиция могла достаточно заблаговременно дойти и перейти, если
последнее представится возможным, ту область центральной части страны,
которая превратится несколько позднее в совершенно выгоревшую пустыню под
действием невыносимого зноя тропических лучей.
Помня крепкое сложение Джона, его несокрушимую энергию, Долли выражала
уверенность, что ему удалось выдержать все ужасы плена. Так как она в
течение этого разговора совсем не упоминала о Годфрее, то Зах Френ начал уже
надеяться, что она забыла о мальчике, как вдруг Долли сказала:
- А я еще не видела сегодня этого юнгу. Вы, Зах, видели его?
- Нет, сударыня, - отвечал боцман, которому вопрос этот, видимо, был
неприятен.
- Не могу ли я сделать что-нибудь для этого ребенка? - продолжала
Долли. Она говорила все это, как бы прикрываясь равнодушием, но Зах Френ не
дал себя ввести этим в обман.
- Этого малого? - отвечал он. - Он на хорошем пути. Он выберется на
дорогу. Я уверен, он займет место квартирмейстера уже через несколько лет. С
усердием и при хорошем поведении...
- Все это так, - продолжала Долли, - но он интересует меня... Он
интересует меня до такой степени... Да, притом, Зах, сходство... да!., столь
разительное сходство его с моим Джоном... Кроме того, он ровесник моего
Уайта...
Долли побледнела при последних словах; ее голос прервался, она глядела
так пристально и вопрошающе на Заха Френа, что боцман невольно опустил глаза
под ее взглядом.
После этого она добавила:
- Вы приведите его ко мне сегодня после полудня, Зах. Не забудьте
этого... Я желаю говорить с ним... Завтра мы прибудем в Аделаиду. Мы никогда
более не свидимся, а я желаю знать... прежде чем покинуть "Брисбен". Да, я
желаю знать...
Зах Френ вынужден был обещать Долли, что приведет к ней Годфрея, после
чего она удалилась к себе.
Вплоть до колокола, призывающего к завтраку, боцман продолжал свою
прогулку по палубе, задумчивый и весьма встревоженный. Англичанин, идя в
рубку при первых звуках колокола, столкнулся с ним нос к носу.
- Хорошо! Очень хорошо! - сказал Джоз Мерит. - Засвидетельствовали ли
вы по моей просьбе мое почтение?.. Ее муж исчез... Хорошо!.. Очень хорошо!..
И он направился в столовую занимать выбранное им за обеденным столом
место - само собой разумеется, наиболее удобное, ближе к буфету, что давало
ему возможность первым выбирать лучшие куски с обносимых вокруг стола блюд с
кушаньями.
К трем часам пополудни "Брисбен" показался у входа в Портленд, главный
порт округа Нормандия, в который упирается железная дорога из Мельбурна;
обогнув затем мыс Нельсона, пароход прошел мимо бухты Дискавери и почти
прямо, поднимаясь к северу, проходил на очень близком расстоянии от берега
Южной Австралии.
Как раз в это время Зах Френ предупредил Годфрея о желании миссис
Брэникен переговорить с ним.
- Переговорить со мной? - воскликнул юнга. Сердце так сильно забилось у
него, что он едва удержался за ванты, чтобы не упасть. Затем в сопровождении
боцмана направился в каюту, где его поджидала миссис Брэникен. Долли молча
глядела на него в продолжение некоторого времени. Он стоял перед ней, держа
шапку в руке. Она сидела на диване. У притолоки двери Зах Френ с волнением
наблюдал за ними обоими. Он знал, о чем будет Долли спрашивать Годфрея, но
не знал того, что юнга будет отвечать.
- Дитя мое, - сказала миссис Брэникен, - я желала бы иметь сведения о
вас и вашем семействе. Если я спрашиваю вас, то исключительно потому, что
интересуюсь вашим положением. Желаете ли вы отвечать на мои вопросы?
- Весьма охотно, - отвечал Годфрей дрожащим от волнения голосом.
- Который вам год? - спросила Долли.
- Точно не знаю, но полагаю, что четырнадцать или пятнадцать лет.
- Да... четырнадцать или пятнадцать лет! Когда вы начали плавать?
- Я начал плавать, когда мне было приблизительно восемь лет, в качестве
юнги; и вот уже два года, как плаваю на этом корабле.
- Делали ли вы дальние переходы?
- Да, сударыня, по Тихому океану вплоть до Азии, и по Атлантическому
океану вплоть до Европы,
- Вы англичанин?
- Нет, сударыня, я американец.
- Но вы на службе на английском пароходе?
- Недавно продано в Сидней то судно, на котором я служил ранее. Тогда я
и перешел на "Брисбен" до получения места на американском корабле.
- Хорошо, дитя мое, - отвечала Долли, жестом приглашая Годфрея подойти
ближе к ней.
Годфрей повиновался.
- Я желала бы узнать теперь, где вы родились?
- В Сан-Диего.
- Да!.. В Сан-Диего! - повторила за ним Долли, не выказав при этом
удивления, как будто предчувствуя подобный ответ.
Что же касается Заха Френа, то последний был весьма взволнован всем
тем, что пришлось ему выслушать.
- Да, в Сан-Диего, - продолжал Годфрей. - О, я хорошо знаю вас!... Да,
я знаю вас! Мне доставило большое удовольствие, когда я узнал о вашем
приезде в Сидней... Если бы вы только знали, насколько я интересуюсь всем,
что касается капитана Джона Брэникена!..
Долли взяла юнгу за руку и держала ее несколько минут в своих руках, не
говоря ни слова. Потом она продолжила:
- Как вас зовут?
- Годфрей.
- Годфрей? А как ваша фамилия?
- У меня нет другого имени.
- Кто ваши родители?
- У меня нет родных.
- Нет родных! - отвечала миссис Брэникен. - Где же вы воспитывались?
- В Уайт-Хауз, - отвечал Годфрей, - благодаря вашим заботам. Я часто
видел вас, когда вы навещали детей в приюте. Вы не замечали меня среди самых
маленьких, но я-то хорошо помню вас. Так как я выказывал способности к
морскому делу, то, когда подрос, отправился юнгой, так же как и другие
сироты Уайт-Хауз, и все мы никогда не забудем того, чем обязаны миссис
Брэникен, нашей матери.
- Вашей матери! - воскликнула Долли, которая вздрогнула, как будто
слово это потрясло ее до глубины души.
Она притянула к себе Годфрея...
Она целовала его... Он целовал ее, в свою очередь. Он плакал. Между
ними сразу установилась душевная связь, которая ничуть не удивляла их,
настолько она представлялась им обоим вполне естественной.
Зах Френ между тем, прижавшись в углу, бормотал про себя:
"Бедная женщина!.. Бедная женщина!.. Куда дает она увлечь себя!"
Приподнимаясь со своего места, миссис Брэникен сказала:
- Идите, Годфрей, дитя мое. Я еще увижусь с вами!.. Мне необходимо
остаться одной!
Взглянув еще раз на нее, юнга медленно удалился. Зах Френ намеревался
последовать за ним, но Долли удержала.
- Постойте, Зах.
Продолжая говорить отрывистыми фразами, что указывало на чрезвычайное
ее возбуждение, она сказала:
- Зах, этот ребенок воспитан вместе с найденными детьми в Уайт-Хауз. Он
родился в Сан-Диего... Ему четырнадцать или пятнадцать лет... Он живой
портрет Джона... Это его открытое лицо, его решительное выражение. Подобно
ему, он любит море. Это сын моряка... Это сын Джона... Это мой сын!
Предполагали, что малютка погиб в бухте Сан-Диего... Он не погиб, его
спасли! Те, которые спасли его, не знали его матери. А мать его - это я, я,
безумная... Дитя это - не Годфрей, это Уайт, сын мой. Господу угодно вернуть
мне его ранее, чем соединить меня с его отцом!
Зах Френ слушал миссис Брэникен, не решаясь прерывать ее. Он понимал,
что несчастная не могла говорить иначе. Все обстоятельства сложились так,
что ей представлялись правильными ее заключения. И благородный моряк
чувствовал, как сердце его сжималось, потому что считал своим долгом разбить
ее мечтания. Необходимо было безотлагательно удержать Долли на покатой
плоскости, на которую она ступила и которая неминуемо должна была привести
ее в новую бездну. Он исполнил это, не колеблясь и почти грубо.
- Вы ошибаетесь, миссис Брэникен, - сказал он. - Я не желаю и не вправе
допускать, чтобы вы думали то, чего не существует в действительности.
Сходство это - просто случайность. Ваш маленький Уайт умер, да, он умер, и
Годфрей не ваш сын.
- Уайт умер? - воскликнула миссис Брэникен. - Откуда вы знаете это? Кто
может это утверждать?
- Я, сударыня!
- Вы?
- Восемь дней спустя после катастрофы у стрелки Лома всплыл труп
ребенка и был выброшен на берег. Я нашел его, предупредил Уильяма Эндру. И
он признал маленького Уайта, который и покоится на кладбище в Сан-Диего,
куда мы часто носили цветы на его могилу.
- Уайт, мой маленький Уайт, там, на кладбище! И никто не говорил мне
никогда об этом!
- Нет! - отвечал Зах Френ. - Вы не владели тогда своим рассудком, а
четыре года спустя, когда рассудок вернулся к вам, опасались сказать вам
это. Уильям Эндру имел основания опасаться снова напоминать вам о ваших
горестях, и он предпочел молчать! Сын ваш погиб, и Годфрей не может быть им.
Долли упала на диван. Глаза ее закрылись. Ей показалось, что глубокая
тьма окутала ее внезапно и скрыла яркий свет.
Повинуясь жесту, Зах Френ удалился, оставив ее в одиночестве,
погруженной в скорбь и поглощенной воспоминаниями о прошлом.
На следующий день, 26 августа, миссис Брэникен не выходила еще из своей
каюты, как "Брисбен", пройдя против Бекстерс, между островом Кенгуру и мысом
Жервис, вошел в залив Св. Викентия и бросил якорь в порту Аделаиды.
^TГлава третья - ИСТОРИЧЕСКАЯ ШЛЯПА^U
Из трех столичных городов Австралии Сидней самый старый, Мельбурн
следует за ним, а Аделаида самый молодой. Но хотя последний из этих городов
и самый младший, он все же наиболее красивый из всех трех. Город этот
появился на свет Божий в 1853 году; родительница его, Южная Австралия,
существует политически начиная лишь с 1837 года, а признается официально
независимой лишь с 1856 года.
Весьма возможно также, что Аделаида бесконечно долго будет юной
благодаря своему несравненному климату, самому здоровому на материке, в
местности, где неизвестны ни чахотка, ни лихорадки, ни какие-либо иные
заразные, эпидемические болезни. Изредка и там умирают, но последнее, по
остроумному замечанию Д. Шарнея, может быть признано исключением.
Почва Южной Австралии отличается от почвы соседней области тем, что в
недрах ее нет месторождений золота, зато в ней есть богатые медные рудники.
Открытые лет сорок тому назад, медные рудники в Канунда, Бурра, Валлару и
Мунта привели в эту местность тысячи иммигрантов и обогатили весь округ.
Аделаида находится не на берегу залива Св. Викен-тия. Город этот, как и
Мельбурн, расположен на расстоянии приблизительно двенадцати миль от берега,
на материке, и между городом и портом пролегает рельсовый путь. Ботанический
сад в Аделаиде может с успехом выдержать сравнение с садом в Мельбурне. В
этом саду есть такие оранжереи, подобных которым не найти во всем свете,
плантации роз, которые можно сравнить с парками, чудные тенистые места под
сенью самых красивых экземпляров растительного царства умеренного пояса
вперемежку с разнообразнейшими древесными породами, свойственными
полутропическому поясу.
Ни Сидней, ни Мельбурн не могут сравниться с Аделаидой и по внешней
красоте. Удачно разбитые, широкие улицы города превосходно содержатся. На
некоторых из них возвышаются прекрасные памятники, как, например, на
Кинг-Уильям-стрит. С архитектурной стороны замечательны здания почтамта и
городского совета.
Миссис Брэникен остановилась в гостинице на Кинг-Уильям-стрит, куда ее
проводил Зах Френ. Материнское чувство в ней только что пережило тяжелое
испытание, в продолжение которого она вынуждена была отказаться от последних
своих мечтаний.
Существовало, по-видимому, столько предположений, что Годфрей мог быть
ее сыном, что она тотчас же дала себя увлечь этой мечте.
Но с того момента, как вся надежда ее была разбита, казалось,
бесповоротно, она не пожелала более видеться с юнгой и не говорила с ним. В
памяти ее сохранилось лишь поразительное сходство, которое так живо
воскрешало перед ней образ Джона.
Отныне Долли решила исключительно отдаться задуманному ей делу и без
проволочек организовать все необходимое для предстоящей экспедиции. Она была
намерена обратиться к общему сочувствию. Она сумеет, если потребуется,
употребить все свое состояние для этих новых поисков и деньгами возбудить
сочувствие тех, которые присоединятся к ней.
Она не должна была ощущать недостатка в смельчаках. Эта область Южной
Австралии - родина по преимуществу смелых исследователей. Отсюда направились
самые знаменитые пионеры через неведомые центральные местности. Отсюда родом
Варбуртон, Джон Форрест, Джильс, Стурт, Линдсей, которые обследовали вдоль и
поперек обширный этот край; пройденные ими пути нанесены на географические
карты.
Путь, который предстояло совершить миссис Брэникен, должен был пересечь
все уже пройденные наискось. В 1784 году подполковник Варбуртон пересек
Австралию по 20o с востока на северо-запад; Джон Форрест в том же году
прошел в противоположном направлении от Перта до порта Августа; Жиль в 1876
году, отправившись, в свою очередь, из Перта, дошел до залива Спенсера.
Решено было собрать и личный, и подвижной составы не в самой Аделаиде,
а на крайнем пункте железной дороги, которая тянется к северу, к озеру Эйр.
Пройденные при этом пятьсот миль давали значительный выигрыш во времени и
сбережение сил. Возможно было собрать необходимое количество повозок и
животных, лошадей для охранной стражи, волов для перевозки съестных припасов
и лагерных принадлежностей среди местности, прилегающей к горной области
Флиндерс. Нужно было запастись всем необходимым для экспедиции, считая в ней
сорок человек кроме прислуги и небольшого конвоя.
Что же касается набора участников экспедиции, то Долли намеревалась
закончить все хлопоты по этой части в Аделаиде. Ей оказывал в этом
постоянное и весьма энергичное содействие губернатор Южной Австралии,
который предложил свои услуги. Благодаря ему приняли предложение миссис
Брэникен тридцать человек с прекрасными верховыми лошадьми, хорошо
вооруженные, некоторые из них были туземного происхождения, другие из
европейских колонистов. Она обеспечила им очень крупное денежное
вознаграждение на все время экспедиции и премию в размере ста фунтов
стерлингов каждому из них по окончании экспедиции, независимо от ее исхода.
Они должны были находиться под начальством бывшего офицера окружной стражи
Тома Марикса, сильного и решительного человека, за которого губернатор
вполне ручался. Том Марикс лично тщательно выбирал среди людей, предлагавших
наперебой свои услуги, самых сильных и надежных кандидатов.
Таким образом, возможно было надеяться на преданность этой стражи.
Весь служебный персонал поступал под начальство Заха Френа.
В сущности же, и над Томом Мариксом, и Захом Френом настоящим,
несомненным начальником была миссис Брэникен, душа экспедиции.
Корреспонденты Уильяма Эндру перевели в распоряжение миссис Брэникен
значительные денежные суммы, и она могла не стесняться в расходах.
Закончив приготовления, было решено, что Зах Френ выедет сам не позднее
ЗО-го числа в Фарина-Таун, конечную железнодорожную станцию, где и будет
ожидать миссис Брэникен со всеми остальными членами экспедиции; отъезд
миссис Брэникен из Аделаиды должен был последовать тоже немедля.
- Зах, - сказала она ему. - Вы примете все меры к тому, чтобы наш
караван был готов к выступлению к концу первой же недели сентября. Припасы
будут доставлены вам отсюда по железной дороге, и вы распорядитесь погрузить
их на повозки в Фарина-Таун.
Мы должны обо всем позаботиться заблаговременно, чтобы обеспечить успех
нашей экспедиции.
- Все будет готово, миссис Брэникен, - отвечал боцман. - Когда вы
приедете, вам придется лишь дать сигнал к отправлению.
Нетрудно представить себе, как был занят Зах Френ в последние дни
пребывания в Аделаиде. Но он так усердно работал, что мог взять
железнодорожный билет для переезда в Фарина-Таун уже 29 августа. Двенадцать
часов спустя по приезде на эту станцию он уже телеграфировал миссис Брэникен
о приобретении предметов, необходимых для экспедиции.
Со своей стороны миссис Брэникен, при содействии Тома Марикса,
выполняла принятую на себя задачу, относящуюся к вооружению, снаряжению и
обмундированию людей охраны. Необходим был тщательный подбор лошадей, что,
впрочем, не представляло затруднений, потому что австралийские животные
отличаются своей выносливостью. Не было причин беспокоиться об их корме во
все время передвижения экспедиции по лесам и лугам, так как там всегда можно
найти и корм, и воду. При переходе же по песчаной пустыне их надо было
заменить верблюдами. Начиная с пункта Алис-Спрингс миссис Брэникен и ее
товарищам предстояло вступить в упорную борьбу с теми естественными
затруднениями, благодаря которым всякая экспедиция в Центральной Австралии
подвергается таким опасностям.
Усиленные занятия несколько рассеяли эту энергичную женщину и отчасти
изгладили из ее памяти последние происшествия на "Брисбене". Она как бы
забылась благодаря кипучей деятельности, не оставлявшей ей свободной ни
одной минуты. Оставалось лишь воспоминание о той мечте, которую она лелеяла,
окончательно убитой одним словом Заха Френа. Ей было известно теперь, что
ребенок ее лежит на кладбище в Сан-Диего и ей возможно будет посещать его
могилу. А между тем сходство этого юнги!.. И образы Джона и Годфрея
сливались вместе в ее воображении.
Со времени приезда своего в Аделаиду миссис Брэникен не видела
мальчика. Ей было даже неизвестно, искал ли он случая повстречаться с ней.
Так или иначе Годфрей не появлялся в гостинице на Кинг-Уильям-стрит. И для
чего, в сущности, пришел бы он туда? Долли уединилась в своем номере и не
призывала его более к себе после того разговора. Впрочем, ей известно было,
что "Брисбен" ушел в Мельбурн и вернется обратно в Аделаиду, когда она уже
докинет этот город.
Одновременно с миссис Брэникен и другое лицо с не меньшей
настойчивостью готовилось к такому же путешествию. Личность эта занимала
помещение в одной из гостиниц на Хиндлей-стрит, состоящее из комнаты с
окнами на улицу и другой комнаты, с окнами во двор. В этом помещении
находились странные представители арийской и желтой рас, - англичанин Джоз
Мерит и китаец Джин Ги. Откуда прибыли эти оба типа, выходцы из дальней Азии
и дальней Европы? Куда направлялись они? Что делали они в Мельбурне и для
чего прибыли в Аделаиду? И, наконец, при каких обстоятельствах сошлись эти
господин и слуга: один - наниматель, другой - служащий, с тем чтобы вместе
бродить по свету? Это выяснится из разговора, происходившего вечером 5
сентября, между Джозом Меритом и Джином Ги.
Теперь необходимо познакомить читателя также и с жителем Поднебесной
империи.
Китаец сохранил свой национальный костюм - сорочку "ханшаоль", куртку
"макуаль", халат "хаоль", с боковыми застежками и широкие шаровары с цветным
поясом. Он вполне подходил к имени своему Джин Ги, что означает в буквальном
переводе "ленивый человек". И действительно, он был на редкость ленив и
беспечен как в отношении дела, так равно и к опасностям. Он не сделал бы
десяти шагов, чтобы исполнить приказание, и двадцати шагов, чтобы избежать
опасности. Несомненно было, что Джоз Мерит должен был обладать чрезвычайным
запасом терпения для того, чтобы держать у себя подобного человека в
качестве слуги. В сущности говоря, это обусловлено было привычкой, так как
они путешествовали вместе в продолжение уже пяти-шести лет. Они
повстречались в Сан-Франциско, и господин пригласил слугу на испытание, как
он сначала объявил ему, но, видимо, испытанию этому суждено было
продолжаться вплоть до неизбежной для всех смертных разлуки.
Следует упомянуть при этом, что Джин Ги, выросший в Гонконге, говорил
по-английски как уроженец Манчестера.
Впрочем, Джоз Мерит никогда не раздражался. Хотя он и грозил иногда
подвергнуть Джина Ги самым страшным пыткам, обычным в Поднебесной империи,
где судебному ведомству присвоено наиболее соответствующее название
министерства пыток, тем не менее он не в состоянии был бы лично дать ему
даже щелчок в нос. Когда приказания его оказывались неисполненными, он
ограничивался тем, что исполнял самолично нужное для себя. Этим упрощалось
каждое дело.
Быть может, недалек был уже тот день, когда он лично будет служить
китайцу, и, весьма вероятно, последний склонялся к тому, чтобы признавать,
со своей точки зрения, подобный порядок вещей наиболее соответствующим
принципам справедливости. Тем не менее пока что в ожидании подобной,
счастливой для него, перемены судьбы, Джину Ги приходилось следовать за
своим господином всюду, куда заносила последнего его бродячая фантазия. В
этом Джоз Мерит не допускал никаких уступок. Добровольно или по принуждению,
а слуга обязан был следовать за ним неукоснительно, хотя мог потом по
желанию предаваться полной беспечности в пути. Таким именно образом
совершалось передвижение этих двух существ на протяжении нескольких тысяч
миль по Старому и Новому Свету, и результатом этого постоянного передвижения
было пребывание их обоих в столице Южной Австралии.
- Хорошо! О! Очень хорошо! - сказал в этот вечер Джоз Мерит. - Я
полагаю, что мы приготовились?
Совершенно непонятно было, почему обращался он к Джину Ги с подобным
вопросом, имея в виду, что он должен был сам лично все приготовить. Тем не
менее он никогда не забывал задать этот вопрос ради принципа.
- Все готово десять тысяч раз! - неизменно имел обыкновение отвечать на
подобный вопрос китаец, который никак не мог отвыкнуть от оборотов речи,
принятых среди обитателей Поднебесной.
- Чемоданы?..
- Завязаны.
- Оружие?..
- В исправном состоянии.
- Запасы провизии?
- Вы сами, господин мой Джоз, поместили их на хранение на