Верн Жюль Габриэль. Матиас Шандор

   Но как спуститься вниз по отвесной стене башни? С помощью лестницы? Но откуда её взять или из чего её сделать? Из простынь? Но у пленников были лишь грубые шерстяные одеяла да жёсткие матрасы, лежавшие на железных койках, ножки которых были вделаны в каменный пол. Побег казался невозможным; но вот граф Шандор заметил, что за окном свисает канат, или, вернее, железный прут, который может облегчить им побег.
   Прут служил проводником громоотводу, стоявшему на крыше башни, стена которой вздымалась над пропастью Буко.
   – Видите этот прут? – спросил своих друзей граф Шандор. – Надо набраться смелости и спуститься по нему вниз.
   – Смелости у нас хватит, – ответил Ладислав Затмар, – но хватит ли сил?
   – Не всё ли равно? – возразил Иштван Батори. – Если у нас не хватит сил, мы умрём на несколько часов раньше – только и всего!
   – Мы не должны умирать, – ответил граф Шандор. – Слушай, что я тебе скажу, Иштван, и вы, Ладислав, слушайте внимательно. Будь у нас верёвка, мы, не долго думая, спустили бы её из окна и соскользнули по ней на землю, правда? А ведь этот железный прут гораздо лучше верёвки, хотя бы потому, что он не гнётся, и спускаться по нему будет гораздо легче. Я не сомневаюсь, что он, как и все проводники громоотводов, прикреплён к стене железными скобами. Эти скобы будут служить нам точками опоры, и мы сможем отдыхать, став на них ногами. Нам нечего бояться, что прут, будет раскачиваться, так как он укреплён. Нам нечего опасаться головокружения, так как на дворе ночь, и мы ничего не увидим внизу. Значит, если мы вылезем в окно, нам надо только побольше выдержки и смелости, – и мы вскоре окажемся на свободе! Быть может, мы рискуем жизнью. Быть может, на спасение у нас только десять шансов из ста – пускай! Ведь когда за нами явится стража, мы потеряем и последний шанс остаться в живых!
   – Это верно, – ответил Затмар.
   – Но куда спускается этот прут? – спросил Батори.
   – Вероятно, в какой-нибудь колодец, – ответил граф Шандор, – но во всяком случае он находится за крепостной стеной, а нам только этого и надо. Я знаю одно: конец этого прута ведёт нас к свободе… быть может!
   Граф Шандор не ошибался, предполагая, что проводник громоотвода прикреплён скобами к стене. Это облегчало спуск беглецам, которые могли становиться на них, как на ступеньки, и не слишком быстро скользить вниз. Но они не знали, что ниже подножия башни, стоявшей над пропастью, прут висел свободно, раскачиваясь над бездной, и что его конец погружался в воды Фойбы, вздувшиеся после недавних дождей. Они надеялись стать на твёрдую почву, а между тем в глубине ущелья нёсся бурный поток, стремительно врывавшийся в пещеру Буко.
   Ну, а если бы они знали, что их ждёт впереди, разве они отказались бы от своей попытки бежать? Нет!
   – Если нам суждено умереть, – сказал бы Матиас Шандор, – то мы умрём лишь после того, как сделаем всё, что в наших силах, чтобы спастись!
   Итак, прежде всего следовало сделать проход в окне. Для этого необходимо было выломать железный переплёт. Но можно ли это сделать, не имея ни клещей, ни плоскозубцев, вообще без всякого инструмента? Ведь у пленников не было даже ножа.
   – Впереди нас ждут большие трудности, – сказал граф Шандор, – но сейчас мы должны совершить невозможное! Итак, за дело!
   С этими словами он бросился к окну, крепко схватил решётку рукой и, сильно тряхнув её, почувствовал, что выломать её будет не так уж трудно.
   Действительно, железные перекладины слегка шатались в своих гнёздах, ибо камень у их оснований весь растрескался и был не очень прочен. Весьма вероятно, что проводник громоотвода был некоторое время повреждён и плохо проводил ток. Быть может, электрические искры искали другой путь, попадали в железный переплёт и тем самым повредили камень, ведь известно, что сила тока почти безгранична. Вот почему образовались трещины вокруг гнёзд, в которые были вставлены концы железных прутьев, и даже самый камень стал пористым, как будто его пробили тысячи электрических искр.
   Иштван Батори в нескольких словах объяснил это явление, когда в свою очередь осмотрел окно.
   Но надо было не объяснять, а приниматься за дело, и как можно скорей. Если бы удалось вырвать из гнёзд крайние перекладины, то переплёт было бы уже не так трудно протолкнуть через окно и сбросить вниз, так как проем окна расширялся к наружной стороне стены. Стук его падения заглушат раскаты грома, который теперь непрерывно гремел в нижних слоях атмосферы.
   – Но не можем же мы ломать камень голыми руками! – заметил Ладислав Затмар.
   – Нет! – ответил граф Шандор. – Нам нужен какой-нибудь кусок железа, хотя бы гвоздь…
   Действительно, это было необходимо. Как ни хрупок был камень вокруг гнёзд, они бы только обломали ногти и раскровянили пальцы, пытаясь его раскрошить.
   Граф Шандор огляделся кругом при слабом свете, проникавшем в камеру из плохо освещённого коридора, сквозь дверной глазок. Он обшарил руками стены, надеясь наткнуться на гвоздь, но ничего не нашёл.
   Тогда ему пришло в голову выломать ножку у одной из железных коек. Все трое принялись за дело, но вскоре Иштван Батори, прервав работу, тихонько окликнул друзей.
   Оказалось, что у его койки выскочил болтик, державший одну из поперечных перекладин, на которые кладут матрас. Теперь, отгибая перекладину вверх и вниз, ему удалось её отломить.
   Через минуту граф Шандор уже держал в руках железную полоску длиной в пять дюймов и шириной в дюйм; он обмотал её конец своим галстуком и, подойдя к окну, принялся обламывать края гнёзд, в которых держались железные прутья.
   Конечно, он не мог работать беззвучно. Но, к счастью, шум заглушали раскаты грома. Когда гром затихал, граф Шандор останавливался, но тут же снова принимался за работу, которая быстро подвигалась вперёд.
   Батори и Затмар стояли возле двери, прислушиваясь к шагам часового, и останавливали графа, когда тюремщик приближался к камере.
   Внезапно Затмар прошептал; "Тшшш…" – и работа сразу прекратилась.
   – В чём дело? – спросил Батори.
   – Слушайте, – ответил Затмар.
   Он оказался в акустическом фокусе, и снова повторилось прежнее явление, открывшее заключённым тайну предательства.
   Вот отрывки фраз, которые им удалось расслышать:
   – Завтра… будете… свободе…
   – Да… выпустят… стража… и…
   – …После казни… Затем… вместе с моим товарищем Зироне… ждёт меня в Сицилии…
   – Вам не придётся долго сидеть в крепости…
   По-видимому, Саркани разговаривал с одним из сторожей. Он назвал имя какого-то Зироне, должно быть, тоже замешанного в этом деле, и Матиас Шандор постарался его запомнить.
   На беду, последнее слово, которое узникам было бы так важно узнать, до них не долетело. Конец последней фразы был заглушён могучим ударом грома, и пока электрический ток пробегал по проводнику громоотвода, на железную перекладину в руке графа Шандора падал фонтан светящихся искр. Если б он не обернул конец перекладины шёлковым галстуком, его, наверно, ударило бы током.
   Итак, последнее слово – название крепости – потонуло в громовом раскате. Узникам не удалось его расслышать. А между тем, если б они знали, в какую крепость их заключили, через какую страну им придётся бежать, насколько это облегчило бы им побег!
   Граф Шандор снова принялся за работу. Камень вокруг трёх гнёзд был уже так раскрошен, что можно было выдернуть перекладины. Теперь он принялся за четвёртое гнездо при свете беспрестанно вспыхивавших молний.
   К половине одиннадцатого работа была закончена. Железный переплёт уже не держался в стене, оставалось только пропихнуть его сквозь амбразуру и сбросить вниз, за крепостную стену. Это узники и сделали, как только Затмар услышал, что шаги часового удалились.
   Пройдя сквозь амбразуру окна, переплёт рухнул вниз и исчез в темноте.
   В эту минуту как раз наступило затишье. Граф Шандор прислушался, думая, что тяжёлая решётка захохочет, упав на землю… Но он ничего не услышал.
   – Должно быть, наша башня стоит на высоком утёсе, над долиной, – заметил Батори.
   – Не всё ли равно, на какой она высоте! – ответил граф Шандор. – Нет никаких сомнений, что прут громоотвода доходит до земли, иначе он не выполнял бы своего назначения. Значит, и мы благополучно доберёмся до земли!
   Граф рассуждал вполне логично, но пришёл к неправильному выводу, ибо конец проводника спускался в воды Фойбы.
   Теперь окно было без решётки. Наступило время бежать.
   – Друзья мои, – сказал Матиас Шандор, – вот как мы будем действовать. Я самый молодой и, кажется, самый сильный из нас. Поэтому я попробую спуститься первым. Если что-нибудь помешает мне добраться до земли, у меня, может быть, хватит сил вернуться обратно. Через две минуты ты, Иштван, выскользнешь из окна и последуешь за мной. Ещё через две минуты вы, Ладислав, проделаете тот же путь. Когда мы спустимся все трое к подножию башни, – увидим, что нам делать дальше.
   – М-ы готовы тебя слушаться, Матиас, – ответил Батори. – Мы будем делать всё, что ты скажешь, и пойдём всюду, куда ты нас поведёшь, но мы не хотим, чтобы ты брал на себя самую опасную задачу.
   – Ваша жизнь нужнее нашей? – добавил Затмар.
   – Наши жизни равны, когда долг велит нам покарать предателей, – ответил граф Шандор. – И если хоть один из нас останется в живых, он и свершит правосудие. Обнимемся, друзья мои!
   Три друга горячо обнялись и, казалось, почерпнули новые силы в этих объятиях.
   Затем Ладислав Затмар стал на страже у дверей камеры, а Матиас Шандор пополз в амбразуру окна. Мгновение спустя он уже висел над бездной. Крепко зажав провод коленями, он скользил вниз, перехватывая руками железный прут и время от времени нащупывая ногой скобу, чтобы опереться на неё.
   Между тем гроза разразилась с неистовой силой. Дождя не было, но ветер бушевал и ревел. Непрестанно сверкали молнии. Огненные зигзаги скрещивались над башней, притягивавшей молнии благодаря своему высокому местоположению. Острый конец громоотвода блестел беловатым светом, раскачиваясь под ударами налетавшего шквала.
   Понятно, какой опасности подвергался человек, висевший на проводнике, по которому то и дело пробегал ток, уходя в воды Фойбы. Когда проводник в полной исправности, человек не так рискует, что его ударит током, ибо металл несравненно лучший проводник, чем человеческое тело. Но когда громоотвод повреждён или образовался разрыв в проводнике, его может убить электрическим током даже без удара молнии^[3].
   Граф Шандор прекрасно понимал, что ему грозит, но им владело чувство более сильное, чем инстинкт самосохранения, и он пренебрёг опасностью. Медленно, осторожно спускался он по пруту среди ослепительных вспышек молний. Нащупав ногой железную скобу, он становился на неё, чтобы минуту передохнуть. Всякий раз, как молния освещала зиявшую под ним пропасть, он тщетно пытался измерить взглядом её глубину.
   Спустившись футов на шестьдесят, Шандор почувствовал под ногами более прочную опору. Узкий карниз шириной всего в несколько дюймов проходил вдоль каменного фундамента. Проводник громоотвода спускался гораздо ниже, но дальше (чего не могли знать беглецы) уже не был прикреплён скобами, а свободно висел над пропастью, раскачиваясь в воздухе; конец его то погружался в реку, то цеплялся за прибрежные камни.
   Граф Шандор остановился, чтобы перевести дух. Он прочно стоял обеими ногами на карнизе, держась рукой за прут. Ему было ясно, что он добрался до фундамента. Но он ещё не мог себе представить, на какой высоте стоит башня над долиной.
   "Должно быть, очень высоко!" – подумал он.
   Большие птицы, ослеплённые яркими молниями, в испуге носились вокруг него, тяжело махая крыльями, но они не улетали кверху, а устремлялись куда-то вниз. Из этого Шандор заключил, что под ним находится глубокое ущелье, быть может, даже пропасть.
   В это время он услышал наверху какой-то шум. При новой вспышке молнии Шандор смутно разглядел тёмную фигуру, отделившуюся от стены.
   То был Иштван Батори. Он вылез из окна и медленно спускался по железному пруту вслед за графом, который ждал его, стоя на каменном выступе. Здесь Батори должен остановиться, пока его спутник будет спускаться ниже.
   Через несколько минут они уже стояли рядом на карнизе.
   Когда раскаты грома на минуту утихли, они могли сказать друг другу несколько слов.
   – А Ладислав? – спросил Шандор.
   – Через минуту он будет здесь.
   – Наверху все спокойно?
   – Да.
   – Хорошо! Я освобожу место для Ладислава, а ты подожди его.
   – Так я и сделаю.
   В этот миг их ослепила необыкновенно яркая молния. Им казалось, что ток, бегущий по проводнику, пронизывает их насквозь и сейчас испепелит.
   – Матиас! Матиас! – вскрикнул Батори вне себя от ужаса.
   – Спокойней!.. Я спускаюсь!.. Следуй за мной, – ответил Шандор.
   И он уже схватился за железный прут, собираясь соскользнуть вниз до первой железной скобы, чтобы дожидаться там своего спутника.
   Вдруг сверху послышались крики. Казалось, они раздаются из окна камеры. Затем громко прозвучали слова:
   – Спасайтесь! Спасайтесь! – То был голос Ладислава Затмара.
   В ту же минуту яркая вспышка прорезала мрак и раздался резкий сухой звук. На этот раз то была не изломанная стрела молнии и не удар грома, а выстрел из ружья, – видимо, стреляли наудачу из какой-нибудь амбразуры в стене башни. Был ли то сигнал, данный сторожам, или пуля предназначалась одному из беглецов, – так или иначе, это значило, что побег обнаружен.
   Действительно, услышав какой-то шум, часовой позвал стражников, и несколько человек вбежало в камеру. Они тотчас же увидели, что двое заключённых исчезли. Заметив выломанную решётку в окне, они поняли, какой беглецы избрали путь. Вот тут-то Затмар, прежде чем ему успели помешать, высунулся в амбразуру окна и предупредил их об опасности.
   – Несчастный! – вскричал Иштван Батори. – Матиас! Неужели мы покинем его!
   Тут снова раздался выстрел, и его звук слился с раскатом грома.
   – Да хранит его бог! – ответил граф Шандор. – А мы должны бежать… хотя бы для того, чтобы отомстить! Идём, Иштван, идём!
   И правда, нельзя было медлить. Окна в нижних этажах башни стали открываться, и засверкали выстрелы. Откуда-то доносились громкие голоса. Быть может, сторожа пробирались по карнизу у подножья башни, чтобы перерезать путь беглецам. Их могли настигнуть и выстрелы из других частей крепости.
   – Идём! – воскликнул Шандор в последний раз.
   Схватившись за прут, он начал быстро спускаться, и Батори последовал за ним.
   Тут только они заметили, что железный прут свободно висит над бездной. Теперь у них не было никаких течек опоры, никаких крюков в стене, где можно была бы остановиться и передохнуть. Беглецы повисли на раскачивающемся пруте, который резал им руки. Они скользили вниз, судорожно сжав колени, не в силах задержаться, а пули свистели вокруг.
   С минуту они стремительно спускались вниз и пролетели добрых восемьдесят футов, спрашивая себя, есть ли дно у этой пропасти. Теперь до них доносился гул ревущего внизу потока, и они поняли, что конец прута опускается в воды какой-то бурной реки. Но что делать? Если бы они даже захотели подняться обратно до выступа в стене, у них не хватило бы сил. К тому же в обоих случаях их ждала смерть, так уж лучше умереть в волнах этой стремнины.
   В эту минуту раздался страшный удар грома, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Хотя молния и не попала прямо в громоотвод на крыше башни, напряжение тока было на этот раз так велико, что прут накалился и обжигал им руки.
   Вскрикнув от боли, Иштван Батори разжал пальцы.
   Матиас Шандор увидел, как товарищ пролетел мимо него, раскинув руки, и чуть-чуть его не задел.
   Но в следующий миг и граф невольно выпустил обжигавший ему руки железный прут и, сорвавшись с высоты сорока футов, полетел в волны Фойбы, бежавшей по дну неведомого ущелья Буко.

7. ПОТОК ФОЙБЫ

   Было около одиннадцати часов вечера. Грозовые тучи разразились бешеным ливнем. К дождю примешивался крупный град, хлеставший по водам Фойбы и по окружающим её скалам. Выстрелы из бойниц крепости прекратились. Зачем теперь тратить пули на беглецов! Фойба быстро расправится с ними и даже вряд ли вернёт мёртвые тела!
   Как только граф Шандор погрузился в поток, его подхватило стремительное течение, увлекая в пещеру Буко. Через несколько мгновений из освещённого молниями ущелья он попал в непроглядную тьму. Рёв воды сменил раскаты грома. В подземную пещеру не проникало снаружи ни луча света, ни единого звука.
   – Помогите! – раздалось во мраке.
   Это крикнул Иштван Батори. Холодная вода привела его в сознание, но он не мог удержаться на поверхности реки и сразу утонул бы, если б сильная рука не подхватила его в тот самый миг, когда он уже погружался в глубину.
   – Я здесь, Иштван!.. Не бойся!
   Граф Шандор плыл, поддерживая одной рукой своего товарища.
   Положение было чрезвычайно опасное. Батори, наполовину парализованный током, еле шевелил руками. Хотя боль от ожогов значительно смягчилась в холодной воде, он не мог плыть из-за охватившей его слабости. Шандор не отпускал его ни на минуту, боясь, что Батори тут же пойдёт ко дну, и графу приходилось бороться за двоих.
   Вдобавок Шандора мучила неизвестность: в каком направлении несётся этот поток, по какой местности протекает, впадает ли в реку или в море? Впрочем, если бы Шандор и знал, что попал в Фойбу, от этого положение его не изменилось бы, ведь никто не ведал, куда она несёт свои бурные воды. В реку у входа в пещеру не раз бросали закупоренные бутылки, но их никогда не находили ни в одной реке на Истрийском полуострове. То ли они разбивались о подводные скалы в тёмной пещере, то ли поток уносил их в какую-нибудь подземную пропасть…
   Между тем течение несло беглецов с головокружительной скоростью, что помогало им держаться на поверхности воды. Иштван Батори лежал почти без чувств на руках Матиаса Шандора, который сознавал, что ему долго не выдержать такого напряжения. К опасности разбиться о подводный камень или о скалистые берега пещеры прибавилась ещё худшая опасность: как бы их не втянуло в один из многих водоворотов, образующихся там, где река, налетая на скалы, делала крутой поворот, изменяя направление течения. Сколько раз Шандор чувствовал, как их с непреодолимой силой всасывает в воронку! Их крутило в воде вместе с потоком, пока не выбрасывало течением из этой вертящейся ловушки, как камень из пращи.
   Так прошло полчаса, и каждую минуту, каждую секунду им грозила гибель. Матиас Шандор, человек несокрушимой силы воли, продолжал бороться. В сущности даже лучше, что его товарищ был почти без чувств. Если бы Батори, повинуясь инстинкту самосохранения, стал отбиваться, Шандору было бы гораздо труднее справиться с ним. Тогда ему пришлось бы либо его бросить, либо погибнуть вместе с другом.
   Однако так не могло долго продолжаться. Шандор уже выбивался из сил. Когда он поддерживал голову Иштвану, его собственная голова порой уходила под воду. Ему становилось всё труднее дышать. Он тяжело переводил дух и по временам начинал задыхаться. Несколько раз он даже выпускал своего товарища, но голова Иштвана тотчас же погружалась в воду, и графу, к счастью, удавалось снова его схватить. И все это посреди стремительно несущегося потока, воды которого, сдавленные тесными берегами, разбивались о скалы с оглушительным грохотом.
   Наконец Шандор почувствовал, что погибает. Тело Батори выскользнуло у него из рук. Напрягая последние силы, он попытался его схватить… но не нашёл и сам опустился под воду.
   Вдруг Шандор ощутил резкий толчок в плечо. Инстинктивно он вытянул руку и ухватился за какие-то корни, висевшие в воде.
   То были корни дерева, плывшего в потоке. Крепко уцепившись за них, Шандор снова вынырнул на поверхность реки. Теперь, держась за корни одной рукой, он начал шарить вокруг другой, отыскивая своего товарища.
   Минуту спустя графу удалось схватить Батори за руку; с невероятным трудом втащил он его на ствол дерева и сам вскарабкался за ним. Теперь им пока не угрожала опасность утонуть, но жизнь их зависела от этого обломка, несущегося по воле волн своенравной реки.
   От напряжения Шандор на минуту потерял сознание. Придя в себя, он прежде всего позаботился, чтобы Батори не мог соскользнуть со ствола. Из предосторожности он сел позади него, поддерживая его голову. Затем стал вглядываться в темноту. Если бы в пещеру проник хоть луч света, он попытался бы разглядеть, куда течёт река. Но казалось, этому туннелю не будет конца.
   Однако положение беглецов всё же немного улучшилось. Дерево было не менее десяти футов длиной, и погруженные в воду корни не давали ему перевернуться. Несмотря на бурное течение, оно устойчиво держалось на поверхности и, казалось, не опрокинется, если избежит слишком сильных толчков. Оно плыло со скоростью не менее трёх лье в час, такова же была и скорость потока.
   Теперь к Шандору вернулось самообладание. Он постарался привести в чувство товарища, голова которого покоилась у него на коленях. Он убедился, что сердце Иштвана бьётся равномерно, но дыхание очень слабо. Наклонившись над ним, он попытался вдохнуть воздух в его лёгкие. Если Иштван не успел захлебнуться, быть может теперь он придёт в себя!
   И правда, вскоре Батори шевельнулся. Дыхание его стало глубже, и он приоткрыл рот. Наконец он пробормотал:
   – Жена!.. Сын!.. Матиас!..
   Вся его жизнь заключалась в этих словах.
   – Иштван, ты слышишь? Ты слышишь меня? – воскликнул Шандор, которому приходилось кричать, чтобы слова его можно было расслышать в грохоте воды, гулко отдававшемся под сводами Буко.
   – Да… да… Я слышу! Говори… говори! Я чувствую твою руку в своей!
   – Иштван, сейчас нам уже не грозит страшная опасность. Мы плывём на обломке дерева… Куда – я не знаю, но во всяком случае у нас есть какая-то опора!
   – Матиас, а где крепость?
   – Мы от неё очень далеко! Там, наверно, думают, что мы погибли в пропасти, и уж теперь не станут нас преследовать. Куда бы ни впадал этот поток, в реку или в море, мы туда приплывём, и приплывём живыми! Не падай духом, Иштван! Я с тобой. А ты отдохни и наберись сил, они тебе скоро понадобятся! Через несколько часов мы будем спасены! Мы будем свободны!
   – А Ладислав? – пробормотал Батори.
   Матиас Шандор промолчал. Что он мог ответить? После того как Ладислав Затмар крикнул в окно о грозившей им опасности, он, очевидно, был схвачен. Теперь товарищи ничем не могли ему помочь!
   Батори вновь опустил голову. Он всё ещё не мог стряхнуть овладевшее им оцепенение. Но Шандор был готов встретить любую опасность и даже покинуть дерево, если оно разобьётся о какую-нибудь преграду, которой невозможно избежать в окружающем их мраке.
   Было, наверно, около двух часов ночи, когда скорость течения, а следовательно, и дерева стала заметно уменьшаться. По-видимому, проход начал расширяться, берега его расступились, и разлившаяся вода замедлила свой бег. Быть может, это означало, что выход из подземного туннеля уже недалеко?
   Однако, в то время как берега расширялись, своды пещеры становились все ниже. Подняв руку, Шандор коснулся неровной поверхности свода, нависшего у него над головой. Иногда он слышал какой-то шорох: это торчащие кверху корни дерева цеплялись за камни свода. Вот почему по временам ствол сильно встряхивало, и он поворачивался, меняя направление. Иногда, зацепившись за свод, он начинал вращаться на месте или сильно раскачиваться, и беглецы боялись сорваться в воду.
   Но вдобавок им угрожала ещё одна опасность, и Шандор пытался хладнокровно обдумать создавшееся положение. Дело в том, что своды пещеры все понижались. Несколько раз графу пришлось резко откинуться назад, чтобы не разбить голову о каменный выступ, который нащупывала его рука. Не придётся ли ему вскоре спрыгнуть с дерева в воду? Сам он ещё, пожалуй, сможет плыть, но как спасти товарища? А если своды подземного туннеля будут и дальше понижаться, можно ли выбраться из него живым? Нет! Сколько раз им удавалось избегнуть смерти, но теперь им грозит неминуемая гибель!
   Несмотря на всё своё мужество, Матиас Шандор почувствовал, что у него сжалось сердце. Он понимал, что приближается роковая минута. Корни дерева всё сильнее тёрлись о каменные своды, и порой ствол совсем погружался в воду.
   – Надо надеяться, – говорил себе Шандор, – что конец пещеры теперь недалеко!
   И он напряжённо всматривался в темноту: не покажется ли впереди свет. Быть может, ночь уже на исходе и снаружи не так темно, как в пещере? Быть может, молнии ещё освещают тёмный небосвод над скалами? Тогда слабый отблеск проник бы и в туннель, который, казалось, уже не мог вместить вздувшиеся воды Фойбы.
   Нет, ничего не видно! Всё та же беспросветная тьма и рёв потока; даже пена его кажется чёрной!
   Внезапно графа очень сильно встряхнуло. Дерево наскочило на громадный каменный выступ, спускавшийся со свода до самой воды. От этого толчка ствол перевернулся. Но Шандор не отпустил его. Одной рукой он судорожно вцепился в корни, а другой – подхватил своего спутника в тот миг, когда течение уже уносило его. После этого он отдался на волю потока, волны которого бились о своды пещеры.