Страница:
Тело рванулось было, но кровь захлестала из ран, силы окончательно покинули полупокойника.
В раздвоении тела и души наблюдал за происходящим Хок. Пульс еще бился. Он различал голоса наклонившихся к нему убийц.
– Считай, мертвец. Через час готов будет точно. Пусть умрет в муках.
– Может, для верности еще разок рубануть мечом?
– Ну-ну! Хватит!
– Какую награду отвезем его преосвященству? – спросил Грифит, улыбка играла на тонких губах. – Голову? А может, ухо?
– Не стоит! Все это засмердит, пока мы довезем до Морлея. А потом, возить трупы – занятие не для священнослужителей!
Врат Андрус стащил с умирающего Гарета тунику и с треском оторвал пришитый герб. Он взмахнул куском черной ткани с изображением ястреба и радостно закричал:
– Вот этот подарочек будет в самый раз!
– А что, если вернуться за его девчонкой на постоялый двор? Я не гордый, могу попользоваться и шлюхой Хока!
Чуть теплящаяся в теле Гарета жизнь восторжествовала. О, Роза! Святой Боже! Только не это! От слабости его губы не шевелились. Он молился про себя: «Прошу тебя, Господи, помоги ей на дороге в Тангейт».
– Нет времени, – бросил Грифит. – Его преосвященство ждет нас.
Гарет услышал удаляющийся топот копыт. Убийцы были уверены, что он уже мертв.
Суматошно затрещала сорока. Ветер зашуршал в сухих зарослях вереска.
С глухим стоном сознание Хока вернулось в тело, и он скрылся в бархатной темноте беспамятства.
В полдень ее тень вытянулась и побежала перед ней. Ржавые листья болотных растений под низким осенним солнцем алели, словно политые кровью.
Рядом с дорогой вилась тропа. Что-то темное виднелось в траве. Роза бросилась со всех ног, надеясь на лучшее и замирая от ужаса предчувствия.
Она подбежала к Гарету и опустилась рядом на колени. Громкие рыдания вырвались из ее горла при виде истерзанного окровавленного тела. Но она взяла себя в руки. Гарет сейчас нуждается в ее помощи, он может погибнуть, если она станет медлить. Дамские истерики ему не помогут.
– Гарет! – тихо позвала она.
Смочив край плаща вином из фляжки, Роза приложила ткань к холодному лбу раненого.
Она собрала лоскуты изорванной туники.
– Негодяи! Подлецы! Козлиное отродье! – ругалась Роза вполголоса.
Им казалось, что, забрав герб с изображением ястреба, они унесут с собой и его жизнь! Но молодость и могучее здоровье ее возлюбленного не так легко победить! Пульс медленно и слабо, но все же бился.
Обливаясь слезами и прикусив нижнюю губу, Роза промыла вином многочисленные раны и перевязала их, как могла, носовым платком и своим шарфом.
Она попробовала поднять мужа, но тело было тяжелым и малоподвижным. Приподняв его голову, она положила ее к себе на колени. Даже при свете вечернего заходящего солнца лицо Гарета было мертвенно-бледным. Слезы отчаяния лились по щекам Розы ручьем.
Вдруг веки раненого дрогнули, и он открыл глаза.
– Слава тебе, господи! О, Пресвятая Дева, благодарю тебя! – прошептала девушка.
– Ты?.. – слабый голос сорвался. – Роза?..
– Я здесь, дорогой мой!
– Но я же… оставил тебя…
– Я знаю, и знаю почему. Ты такой благородный, Гарет! Но зря ты не взял меня с собой! Вот и пришлось тебе одному встретиться с врагами.
Он покачал головой. Дрожь пробежала по его телу.
– Тебе холодно, милый? Я заверну тебя в тунику. Она разорвана, но все-таки согреет хоть немного.
Роза стала укутывать мужа лохмотьями и вдруг ощутила что-то под пальцами за подкладкой туники.
– Что это? – не то у возлюбленного, не то у себя спросила Роза.
Из потайного кармашка выкатилось и упало на траву…
– Мое кольцо! – воскликнула Роза.
Не веря своим глазам, она покачала головой и взглянула на Гарета. В широко открытых глазах стоял немой вопрос.
ГЛАВА 7
В раздвоении тела и души наблюдал за происходящим Хок. Пульс еще бился. Он различал голоса наклонившихся к нему убийц.
– Считай, мертвец. Через час готов будет точно. Пусть умрет в муках.
– Может, для верности еще разок рубануть мечом?
– Ну-ну! Хватит!
– Какую награду отвезем его преосвященству? – спросил Грифит, улыбка играла на тонких губах. – Голову? А может, ухо?
– Не стоит! Все это засмердит, пока мы довезем до Морлея. А потом, возить трупы – занятие не для священнослужителей!
Врат Андрус стащил с умирающего Гарета тунику и с треском оторвал пришитый герб. Он взмахнул куском черной ткани с изображением ястреба и радостно закричал:
– Вот этот подарочек будет в самый раз!
– А что, если вернуться за его девчонкой на постоялый двор? Я не гордый, могу попользоваться и шлюхой Хока!
Чуть теплящаяся в теле Гарета жизнь восторжествовала. О, Роза! Святой Боже! Только не это! От слабости его губы не шевелились. Он молился про себя: «Прошу тебя, Господи, помоги ей на дороге в Тангейт».
– Нет времени, – бросил Грифит. – Его преосвященство ждет нас.
Гарет услышал удаляющийся топот копыт. Убийцы были уверены, что он уже мертв.
Суматошно затрещала сорока. Ветер зашуршал в сухих зарослях вереска.
С глухим стоном сознание Хока вернулось в тело, и он скрылся в бархатной темноте беспамятства.
* * *
Роза одна брели вдоль разбитой дороги. Холодок страха пробирал до костей. Где-то впереди по разбитой колее шел Гарет, преследуемый убийцами, жаждущими его крови.В полдень ее тень вытянулась и побежала перед ней. Ржавые листья болотных растений под низким осенним солнцем алели, словно политые кровью.
Рядом с дорогой вилась тропа. Что-то темное виднелось в траве. Роза бросилась со всех ног, надеясь на лучшее и замирая от ужаса предчувствия.
Она подбежала к Гарету и опустилась рядом на колени. Громкие рыдания вырвались из ее горла при виде истерзанного окровавленного тела. Но она взяла себя в руки. Гарет сейчас нуждается в ее помощи, он может погибнуть, если она станет медлить. Дамские истерики ему не помогут.
– Гарет! – тихо позвала она.
Смочив край плаща вином из фляжки, Роза приложила ткань к холодному лбу раненого.
Она собрала лоскуты изорванной туники.
– Негодяи! Подлецы! Козлиное отродье! – ругалась Роза вполголоса.
Им казалось, что, забрав герб с изображением ястреба, они унесут с собой и его жизнь! Но молодость и могучее здоровье ее возлюбленного не так легко победить! Пульс медленно и слабо, но все же бился.
Обливаясь слезами и прикусив нижнюю губу, Роза промыла вином многочисленные раны и перевязала их, как могла, носовым платком и своим шарфом.
Она попробовала поднять мужа, но тело было тяжелым и малоподвижным. Приподняв его голову, она положила ее к себе на колени. Даже при свете вечернего заходящего солнца лицо Гарета было мертвенно-бледным. Слезы отчаяния лились по щекам Розы ручьем.
Вдруг веки раненого дрогнули, и он открыл глаза.
– Слава тебе, господи! О, Пресвятая Дева, благодарю тебя! – прошептала девушка.
– Ты?.. – слабый голос сорвался. – Роза?..
– Я здесь, дорогой мой!
– Но я же… оставил тебя…
– Я знаю, и знаю почему. Ты такой благородный, Гарет! Но зря ты не взял меня с собой! Вот и пришлось тебе одному встретиться с врагами.
Он покачал головой. Дрожь пробежала по его телу.
– Тебе холодно, милый? Я заверну тебя в тунику. Она разорвана, но все-таки согреет хоть немного.
Роза стала укутывать мужа лохмотьями и вдруг ощутила что-то под пальцами за подкладкой туники.
– Что это? – не то у возлюбленного, не то у себя спросила Роза.
Из потайного кармашка выкатилось и упало на траву…
– Мое кольцо! – воскликнула Роза.
Не веря своим глазам, она покачала головой и взглянула на Гарета. В широко открытых глазах стоял немой вопрос.
ГЛАВА 7
Голос Розы дрожал:
– Я ничего не понимаю, Гарет. Как кольцо оказалось у тебя?
Его лицо исказилось от боли.
– Я…
– Ты украл его у меня!
Ее глаза от гнева вспыхнули, но их выражение стало мягче, когда она увидели, как он страдает.
– Я же говорила тебе, Гарет, что в Браервуде у меня есть гораздо более ценные вещи, чем это кольцо. Если бы ты сказал, что они нужны тебе, я бы отдала их не задумываясь.
Все так, но поведение Гарета выглядит несколько странно: скорее он сам возьмет, чем попросит!
Хок прошептал, звуки выходили со свистом:
– Я взял кольцо не для себя.
Когда кольцо скользнуло по указательному пальцу Розы на свое место, она вздохнула с облегчением, ощутив на руке привычную тяжесть.
– Я знаю, – сказала она. – Конечно же, ты взял не для себя! Для Мастерсона. Все, что ты делаешь, – это для поместья, – она строго посмотрела на Гарета. – Вот теперь, дорогой муженек, ты не можешь не позволить мне поговорить с королем!
Гарет с ужасом представил, что в таком случае предстоит увидеть этим дивным фиалковым глазам, что предстоит пережить этой поборнице за чужие права! Ну доберется она до короля, как того желает. А выстоит ли под градом насмешек придворных? Вдруг ее тоже приговорят к церковному проклятию? Он не должен допустить этого.
Хок застонал, его голова качнулась на ее коленях. Силы понемногу возвращались к нему. Лучше сейчас пожестче обойтись с Розой, чтобы она перестала раз и навсегда заблуждаться на его счет.
– Мне нужно только это кольцо и не нужны твои другие золотые украшения, – его слова звучали жестко, со злостью. – Кроме этого кольца, ничего другого мне не надо!
Гарет увидел, как потемнело лицо Розы. Она и в гневе была хороша.
– Глупо с твоей стороны, Роза, доверять мне безоглядно. Надо было прислушаться к тем, кто предупреждал тебя о моей дурной репутации.
Она покачала головой, как будто отгоняя от себя горькую правду, внезапно обрушившуюся на нее. Гарет сказал, что доверять ему безоглядно было глупо! Как же она была слепа! Он жестокий и бессердечный человек! Лицо Розы вспыхнуло. Она никогда не скрывала своей любви к нему, а он… он надругался над ее чистыми чувствами!
Голос был холоден и бесстрастен:
– Значит, ты приехал за мной в монастырь святой Агаты вовсе не из любви ко мне?
– Нет, не из любви, – Гарета мучила боль ран меньше душевной боли. – Роза, я никогда не говорил тебе, что люблю… никогда…
– Но ты позволил мне поверить в это! На самом же деле ты забрал меня из монастыря ради кольца, символа владения Браервудом?
Он кивнул, его лицо приобрело землистый оттенок.
– Я не хотел огорчать тебя, Роза. Ты стала жертвой моей слабости.
С болот подул промозглый ветер. Волосы Розы развевались, глаза горели, как у колдуньи.
– Я не хочу быть жертвой, Гарет! Теперь я знаю, кто ты на самом деле. Я ненавижу тебя! И всегда буду ненавидеть! Слышишь? Всегда!
Она поднялась во весь рост и посмотрела на него сверху вниз.
– Сейчас я уйду, а ты останешься, и мне совершенно безразлично, выживешь ли ты и положишь свою жизнь во славу доблестного города Мастерсона или же умрешь здесь, где вороны склюют тебя, как падаль.
Его глаза потемнели от нестерпимой боли. Он смотрел вслед удаляющейся, маленькой фигурке. Роза уходила, а вместе с ней его покидала и последняя надежда. Темный силуэт исчез в золотистом мареве, истаяла и надежда, как облачко пыли под башмачком.
Роза сжала кулаки. Кольцо снова было на се пальце. Она уж и не чаяла обрести его вновь. Гарет не мог бы придумать ничего, что доставило бы ей больше боли. В одно мгновение он превратил ее из влюбленной доверчивой девушки в женщину, умеющую ненавидеть. В душе росла тоска, черная и тяжелая, как булыжник, которым в городах мостят дороги. Ей было все равно, куда идти, только бы поскорее убежать от того места, где её любовь превратилась в пепелище!
Гарет предал ее, на всю жизнь, лишив радости и светлых чувств, оставив лишь черную ненависть. Но в ее душе, однако, не угасало беспокойство – как он там? Она оставила его умирать у дороги, как собаку.
Роза замедлила шаги. Надо вернуться. Она оставила раненного человека одного. Если сейчас она ему не поможет, то до последнего часа ее будет преследовать бледное лицо Гарета, искаженное болью. Да, он посмеялся над ее доверчивостью, но это еще не причина обрекать его на медленную смерть в одиночестве! В памяти Розы возникло доброе некрасивое лицо сестры Маргарет. Монахиня учила доброте и жертвенности.
Роза пошла назад той же дорогой. Она решила помочь Гарету. В корзине, которую дали им с собой в дорогу в Тангейте, еще оставалось немного еды. Возможно, пища подкрепит раненого и он сможет добраться до Мастерсона. На всякий случай Роза сняла кольцо с пальца и спрятала его в плаще. Как бы слаб Гарет не был, вдруг он снова попробует отобрать кольцо?
Он лежал в той же позе, в какой она его оставила. Здоровый глаз смотрел на закат, а пересеченный шрамом совсем закрылся.
Роза опустилась на колени, развязала сверток, достала хлеб и кусок сыра.
– Я не дам тебе умереть, – сказала она ровным голосом, лишенным всяких эмоций. – Ешь, а там посмотрим, сможешь ли ты идти.
Гарет был тронут и смущен ее возвращением. Он ожидал от нее только презрения и безразличия.
В тишине послышался стук копыт. Ужас охватил Розу. Кто это? Люди де Ваннэ? Приспешники Морлейского епископа? Они вернулись удостовериться, мертв ли Хок? Она почувствовала страх и неотвратимость рока. Гарет был совершенно беспомощен, любой негодяй мог сотворить всякое бесчинство.
Роза увидела, что к ним приближается всего один всадник. Рыцарь скакал с востока, железный шлем золотило заходящее солнце.
Она дотронулась до плеча Гарета и спросила шепотом:
– Кто это?
Сердце у нее от страха выскакивало из груди.
Из последних сил Гарет приподнялся на локте и вздохнул с облегчением:
– Это Седрик, один из моих рыцарей.
Седрик подъехал и спешился.
– Милорд, мы впятером ищем вас по всем дорогам. Счастье, что я нашел вас так скоро, – он заметил, что Гарет ранен. – Кто?..
– Люди Талворка. Два священнослужителя и рыцарь.
– Серьезные раны, милорд?
– Ничего. Заживут. Какие новости, Седрик?
– Мы получили весточку от Джайлса. Он сейчас в Морлее. Джайлс подозревает, что епископ задумал взять Мастерсон приступом. Город может выдержать недельную осаду, но не более.
Гарет прикрыл глаза.
– Мы должны продержаться.
Седрик отвел взгляд.
– Милорд, есть еще одно сообщение.
Гарет нахмурился, его удивило замешательство Седрика.
– Говори, в чем дело!
– Ваши рыцари требуют, чтобы им заплатили, милорд. Они отказываются выполнять свои обязанности, пока не получат денег. Некоторые поговаривают об уходе.
Гарет откинулся на спину и вздохнул обреченно. Перед ним возник образ Мастерсона – родного города. Он принадлежал роду Хоков более сотни лет, и ни разу за это время нога врага не ступала за крепостную стену.
Его угнетало, что город может оказаться захваченным бесчестными и растленными священнослужителями Морлёйской епархии. К тому же, он никак не мог избавиться от навязчивой мысли: возможно, сейчас, после всего, что произошло, он изловчится заработать деньги. Гарет знаком подозвал Седрика, и когда тот приблизился, пробормотал ему прямо в ухо:
– Девушку… хватай!
Роза не успела сообразить, что происходит, как оказалась в крепких руках Седрика. Безо всяких раздумий и лишних вопросов он связал запястья девушки тонким кожаным ремешком, конец которого прикрепил к седлу.
Роза была взбешена и посылала на голову Гарета все известные ей проклятия. Не обращая внимания на ее ругательства, Седрик и Гарет недолго совещались вполголоса. Роза заметила, что Седрик через плечо посматривает ей на руки, и возблагодарила Бога, что догадалась заблаговременно спрятать кольцо в надежное место.
– Я силой заставлю девчонку отдать мне кольцо, и пускай тогда идет на все четыре стороны!
– Нет! – ответил Гарет. – Мы не должны ее отпускать, – Он с трудом изобразил улыбку. – Она моя жена, приятель.
Седрик уставился на Розу с изумлением, но вопросов задавать не стал. Гарет взял с него слово, что он никому не расскажет об этом браке, после чего Седрик помог хозяину сесть в седло.
Они тронулись в путь. Седрик шел впереди коня, а сзади плелась Роза. Ее испепеляющий взгляд, полный злобы, был направлен Гарету в спину: она надеялась растопить взглядом ледяной панцирь, в который, по ее разумению, было заключено его сердце.
Всего за несколько часов все мечты девушки рассыпались в прах. Ей открылось, каким на самом деле был человек, которого – еще недавно! – она так любила. С некогда оберегаемой и лелеемой леди муж теперь обращался как с какой-то преступницей. У нее ничего не осталось: ни слез, ни бранных слов. Только чёрная ненависть тяжелым гнетом лежала на душе.
Воспаленный мозг кипел от кошмарных дум и догадок. Ненароком она взглянула на потайное место в дорожном плаще, куда спрятала кольцо. Зачем оно понадобилось Гарету? Оно довольно массивное, но в нем не так уж много золота – его явно не хватит для спасения Мастерсона!
И вдруг ее озарило – Акасия! Страстное желание сделать свою дочь хозяйкой Браервуда заставило эту женщину нанять Гарета. Без сомнения, она пообещала ему крупную сумму за то, чтобы он украл кольцо.
– Сколько, Гарет? – опросила Роза, вложив в вопрос как можно больше яда. – Сколько тебе пообещала моя мачеха за то, что ты выкрадешь у меня кольцо?
Он промолчал, только спина его вздрогнула так, словно Роза с размаху вонзила ему в спину кинжал.
Это стало подтверждением догадки Розы.
Они прошли к конюшне через внутренний двор. Полуголодные неухоженные лошади содержались на тощих подстилках из сена. Парень в кургузой куртке с торчащими во все стороны волосами помог Седрику снять хозяина с лошади. Он удивленно уставился на Розу, но когда та в ответ выразительно глянула на него, отвел глаза в сторону.
Ее руки были по-прежнему стянуты ремешком. Седрик не собирался отпускать пленницу. Он молча покинул конюшню. Гарет зашел в пустое стойло своего коня, зверски растерзанного монахами. В глубоком горе он забыл обо всех и всем – как тогда, на поляне.
Это был шанс. Связанными руками Роза нащупала в подкладке плаща кольцо и перепрятала его в углубление под камнем в углу конюшни. Пусть кольцо полежит здесь.
В первый раз после ее пленения Гарет взглянул на жену.
– Тебе отведут комнату в южной башне.
Она фыркнула.
– Разумеется, ты меня собираешься держать взаперти?
– Да.
– Я пленница?
– Нет, я буду относиться к тебе иначе, Роза, – Хок развязал ей руки, осторожно погладил запястья и заметил, что кольца нет. – Отдай мне кольцо!
Теперь, когда ее руки были свободны, она могла это сделать: Роза с размаха ударила Гарета по щеке – и сама втайне удивилась своему поступку.
– Я никогда не отдам тебе кольца! – закричала она. – Никогда! Никогда!
Это слово, как клятву, повторяла она снова и снова – и когда в сопровождении камеристки и двух охранников шла к южной башне, и когда поднималась по крутой лестнице в комнату, которую ей отвели. Теперь кольцо стало не только символом родного Браервуда, но и самой жизни. Она никогда никому его не отдаст. Мужчины расточительны и легкомысленны. Они приходят ненадолго и вскоре уходят, как грибной дождь в летний день, а Браервуд – это навсегда, на всю жизнь!
Кейт, камеристка, открыла кованую железную дверь и провела Розу в комнату.
– Покои леди Мэри, упокой Бог ее душу! – объявила Кейт, на бледных губах появилась скорбная улыбка.
Роза с удивлением посмотрела на камеристку.
– Что-нибудь не так, миледи? – поинтересовалась Кейт.
– Нет, все в порядке, но… Мэри… это имя моей матушки!
– Так звали и любимую сестру лорда Хока, – уголки губ камеристки печально опустились, она тяжело вздохнула. – Как здесь было хорошо прежде! К нам даже заезжал король со своей свитой! Замковый двор напоминал сад. И город процветал в те времена. Я прислуживала леди Мэри. Она меня любила. Ах, как она была добра! Учила меня благородным манерам и умению вести беседу. Никогда она не наказывала меня, даже голоса не повышала, – Кейт снова горько вздохнула. – Сейчас все изменилось. Эта комната – одна из немногих, в которых поддерживается порядок. Я сама ее убираю в память о леди Мэри.
Камеристка вышла, пообещав, что скоро принесут ужин и воду для умывания. Кованая дверь тяжело закрылась, раздался звенящий звук, эхом прокатившийся по всей башне. И снова наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в камине.
Роза окинула взглядом комнату. Это действительно была уютная и хорошо убранная спальня. Белые каменные стены сияли свежестью. Дубовая мебель была навощена и натерта до блеска. По покрывалу и занавесу кровати, сшитым из красивой плотной восточной ткани, раскинулись вышитые птички, цветы и зверюшки.
Но уют комнаты не сумел улучшить настроение гостьи замка. Она здесь пленница! Клетка, пусть и позолоченная, – все же клетка!
Роза ходила из угла в угол хорошо обставленной темницы. Подошла она к высокому узкому окну и выглянула вовсе не из праздного любопытства. Внизу яркими точками горели ночные костры. От высоты у девушки занялся дух и закружилась голова. О побеге нечего и думать!
Вернулась Кейт. На подносе были разложены сухие фрукты, орехи, несколько ломтиков мяса и кусок сыра, стояла и большая глиняная кружка домашнего вина. Двое слуг внесли ванну, с любопытством поглядывая на гостью.
– Вот кувшин, – сказала камеристка, указывая на принадлежности для умывания в углу. – Там же вы найдете полотенце. В шкафу на плечиках висят платья. Я приду утром.
Дверь за ней закрылась. Вновь отвратительный металлический звук разрезал тишину ночи. Роза услышала, как снаружи крючок падает в петлю, ее заперли.
Камин едва тлел. Огонь и не согревал, и не освещал расшумевшееся собрание. На столах, между деревянными подносами с кусками грубого черного хлеба, стояли толстые глиняные миски с мясом и вареными бобами. Молодые служанки сбились с ног, бегая от бочонков с вином и темным элем к столу, чтобы наполнять быстро пустевшие кружки. Стоял ровный шум застолья.
Появление хозяина толпа встретила хриплым приветствием. Гарет успел умыться и переодеться. На нем была серая домотканая туника, шею окружала цепь с отполированными гранитными камнями. На бледном лице застыла холодная маска боли.
Ему бы полежать в постели, немного отдохнуть, дать ранам затихнуть, но последние события и собравшаяся среди ночи толпа требовали, чтобы он вышел. Им нужен был здоровый хозяин, который мог бы повести их в бой, а не слабый израненный лорд за пологом в спальне.
Гарет прошел к своему месту во главе стола, сел на стул с высокой спинкой и оглядел собравшихся.
Когда цирюльник осматривал его раны, он предложил сменить повязки, но Гарет отказался наотрез. Ему хотелось, чтобы на теле остались, как память, повязки Розы. Это, наверное, последнее, что она сделала для него из любви. Теперь же любви к нему в ее душе не было.
С трудом сделал Гарет большой глоток вина из кубка. Есть он не хотел совсем. Острым взглядом оглядев зал, он отметил, как убоги его рыцари и люди. Неурожаи последних лет нанесли поместью тяжелый урон.
Хок обратился к своим рыцарям.
– Славные мужи Мастерсона! – произнес он громко, стараясь не обращать внимания, что каждое сказанное слово резкой болью отзывается в ранах.
Голоса толпы ответили ему нестройно, в разнобой.
– Вы слышали, какое послание прислал Джайлс? – продолжил Гарет. – Через несколько дней нам придется схватиться с людьми епископа Морлейского. Но на этот раз к ним, скорее всего, присоединятся рыцари лорда Алейна де Ваннэ.
– Еще один ваш враг, милорд? – спросил кто-то.
– Да, мой старый знакомый.
– В таком случае нам всем просто не на что надеяться. Видимо, придется сдаться, милорд.
Лицо Гарета побагровело, он стиснул ножку кубка. Он знал, куда клонят рыцари: не платишь, не будем защищать Мастерсон!
Господи, пусть судьба будет милостива! Пусть хотя бы удастся спасти город от разграбления! Нельзя допустить этого!
Хок выпрямил спину и расправил плечи. Никто не должен заметить, с каким трудом ему дается каждое слово и каждый жест.
– Бесчестные мародеры Морлея не осилят Мастерсона!
Оруженосец Гарета Полус и несколько молодых рыцарей поддержали высказывание лорда восторженными криками. Они любили своего хозяина, восхищались его мощью, преклонялись перед боевыми шрамами отважного война.
Но рыцарей постарше, обремененных семьями, раздражала его безудержная отвага. Им надоело совершать подвиги, не получая вознаграждения. Один из них поднялся и смело обратился к Гарету.
– Ваши призывы к храбрости нам ни к чему, милорд! Призывами нельзя питаться!
– Верно! – поддержали остальные.
Хоку были хорошо известны страдания бедных людей. Он знал, как поступить.
– Очень скоро я заплачу вам за все. Вы получите деньги, заготовите припасы на зиму, и все будут довольны.
Он подал знак Полусу, и тот принес ему небольшой запертый сундук. Ключом, который висел у юноши на поясе, он его отпер. Содержимое сундука открылось взглядам рыцарей. Серебряные и золотые монеты тускло блестели в полумраке зала.
Дождавшись тишины, Гарет сказал:
– Это только малая часть того, что я заработал в Йорке. Утром управляющий раздаст вам деньги. К сожалению, здесь не так уж много, но я обещаю скоро воздать вам за ваши заслуги сполна.
Про себя Гарет добавил: «… если смогу заставить мою жену отдать мне кольцо».
Рыцарь, только что жаловавшийся Гарету на бедность, высоко поднял глиняную кружку:
– Наш хозяин никогда слов на ветер не бросает! За здоровье лорда Хока!
– За здоровье лорда! – раздалось со всех сторон.
Кто-то закричал:
– Пусть защитит нас Господь от негодяев Морлея и де Ваннэ!
Гарет сидел напряженно, застыв на стуле, похожем на трон. Он позволил себе лишь слабую улыбку. Среди всех, кто гомонил вокруг, было всего несколько по-настоящему преданных ему людей. Остальные, лишь очаровавшись блеском монет и обещаниями, снова встали под его знамена. Все-таки люди еще верили ему, и никак нельзя подорвать их доверие!
Настроение собравшихся в зале заметно улучшилось. Голоса оживились, кое-где стали даже раздаваться взрывы хохота.
Он поднял дух рыцарей, но чувство вины точило Гарета, словно червь. Он пообещал им золото Пэдвика.
Ему представилось, как Роза мечется сейчас в башне, в покоях Мэри и кипит от злости и ненависти к нему. Он бы рад отпустить ее, но слишком многое поставлено на карту. Только бы она уступила и отдала кольцо!
Днем во дворе сновали люди. Лучники упражнялись в стрельбе, рыцари оттачивали на чучелах удары копьями и мечом. Среди них по чрезвычайно широким плечам и пылающей шапке рыжих волос она узнала Седрика. Роза не забыла его обещания найти ее и схватить в случае побега.
Воины Гарета были на удивление хорошо вооружены и обучены. Лучники использовали в качестве цели черепа коров. Они в них метали стрелы на полном скаку. Рыцари теперь отрабатывали приемы боя с пиками. Безжалостно поражали мишени всадники. Тут же мастеровые готовили из серы и негашеной извести взрывчатую смесь.
Наблюдая за приготовлениями, Роза убеждалась: битва состоится, станут умирать люди, гореть дома. Она слышала, такие осады порой длятся неделями. А что же будет с ней?
К концу третьего дня громкие приветственные возгласы во дворе замка привлекли ее к окну. Воины, как обычно, упражнялись, но кто-то их воодушевил. Из замка вышел Гарет, и теперь он благосклонно принимал знаки внимания. «Его рать встречает хозяина, как наследного принца», – с обидой отметила Роза. Рыцари радостно устремились ему навстречу.
«Конечно! – со злостью думала Роза. – Им ведь пообещали заплатить! Вот они ему почести и оказывают! А денежки-то он собирается получить от Акасии за то, что отберет у нее, беззащитной девушки, кольцо. Благородный рыцарь!»
Гарет с достоинством принимал воодушевленный прием, ничем не выдавая, что всего три дня назад был крайне тяжело ранен.
Часа два воины Мастерсона демонстрировали перед хозяином свое мастерство. Он внимательно смотрел, иногда делал замечания, иногда советовал, но чаще подбадривал похвалой.
– Правда, это они здорово придумали, затеяв показной смотр?
От неожиданности Роза вздрогнула.
– Я ничего не понимаю, Гарет. Как кольцо оказалось у тебя?
Его лицо исказилось от боли.
– Я…
– Ты украл его у меня!
Ее глаза от гнева вспыхнули, но их выражение стало мягче, когда она увидели, как он страдает.
– Я же говорила тебе, Гарет, что в Браервуде у меня есть гораздо более ценные вещи, чем это кольцо. Если бы ты сказал, что они нужны тебе, я бы отдала их не задумываясь.
Все так, но поведение Гарета выглядит несколько странно: скорее он сам возьмет, чем попросит!
Хок прошептал, звуки выходили со свистом:
– Я взял кольцо не для себя.
Когда кольцо скользнуло по указательному пальцу Розы на свое место, она вздохнула с облегчением, ощутив на руке привычную тяжесть.
– Я знаю, – сказала она. – Конечно же, ты взял не для себя! Для Мастерсона. Все, что ты делаешь, – это для поместья, – она строго посмотрела на Гарета. – Вот теперь, дорогой муженек, ты не можешь не позволить мне поговорить с королем!
Гарет с ужасом представил, что в таком случае предстоит увидеть этим дивным фиалковым глазам, что предстоит пережить этой поборнице за чужие права! Ну доберется она до короля, как того желает. А выстоит ли под градом насмешек придворных? Вдруг ее тоже приговорят к церковному проклятию? Он не должен допустить этого.
Хок застонал, его голова качнулась на ее коленях. Силы понемногу возвращались к нему. Лучше сейчас пожестче обойтись с Розой, чтобы она перестала раз и навсегда заблуждаться на его счет.
– Мне нужно только это кольцо и не нужны твои другие золотые украшения, – его слова звучали жестко, со злостью. – Кроме этого кольца, ничего другого мне не надо!
Гарет увидел, как потемнело лицо Розы. Она и в гневе была хороша.
– Глупо с твоей стороны, Роза, доверять мне безоглядно. Надо было прислушаться к тем, кто предупреждал тебя о моей дурной репутации.
Она покачала головой, как будто отгоняя от себя горькую правду, внезапно обрушившуюся на нее. Гарет сказал, что доверять ему безоглядно было глупо! Как же она была слепа! Он жестокий и бессердечный человек! Лицо Розы вспыхнуло. Она никогда не скрывала своей любви к нему, а он… он надругался над ее чистыми чувствами!
Голос был холоден и бесстрастен:
– Значит, ты приехал за мной в монастырь святой Агаты вовсе не из любви ко мне?
– Нет, не из любви, – Гарета мучила боль ран меньше душевной боли. – Роза, я никогда не говорил тебе, что люблю… никогда…
– Но ты позволил мне поверить в это! На самом же деле ты забрал меня из монастыря ради кольца, символа владения Браервудом?
Он кивнул, его лицо приобрело землистый оттенок.
– Я не хотел огорчать тебя, Роза. Ты стала жертвой моей слабости.
С болот подул промозглый ветер. Волосы Розы развевались, глаза горели, как у колдуньи.
– Я не хочу быть жертвой, Гарет! Теперь я знаю, кто ты на самом деле. Я ненавижу тебя! И всегда буду ненавидеть! Слышишь? Всегда!
Она поднялась во весь рост и посмотрела на него сверху вниз.
– Сейчас я уйду, а ты останешься, и мне совершенно безразлично, выживешь ли ты и положишь свою жизнь во славу доблестного города Мастерсона или же умрешь здесь, где вороны склюют тебя, как падаль.
Его глаза потемнели от нестерпимой боли. Он смотрел вслед удаляющейся, маленькой фигурке. Роза уходила, а вместе с ней его покидала и последняя надежда. Темный силуэт исчез в золотистом мареве, истаяла и надежда, как облачко пыли под башмачком.
Роза сжала кулаки. Кольцо снова было на се пальце. Она уж и не чаяла обрести его вновь. Гарет не мог бы придумать ничего, что доставило бы ей больше боли. В одно мгновение он превратил ее из влюбленной доверчивой девушки в женщину, умеющую ненавидеть. В душе росла тоска, черная и тяжелая, как булыжник, которым в городах мостят дороги. Ей было все равно, куда идти, только бы поскорее убежать от того места, где её любовь превратилась в пепелище!
Гарет предал ее, на всю жизнь, лишив радости и светлых чувств, оставив лишь черную ненависть. Но в ее душе, однако, не угасало беспокойство – как он там? Она оставила его умирать у дороги, как собаку.
Роза замедлила шаги. Надо вернуться. Она оставила раненного человека одного. Если сейчас она ему не поможет, то до последнего часа ее будет преследовать бледное лицо Гарета, искаженное болью. Да, он посмеялся над ее доверчивостью, но это еще не причина обрекать его на медленную смерть в одиночестве! В памяти Розы возникло доброе некрасивое лицо сестры Маргарет. Монахиня учила доброте и жертвенности.
Роза пошла назад той же дорогой. Она решила помочь Гарету. В корзине, которую дали им с собой в дорогу в Тангейте, еще оставалось немного еды. Возможно, пища подкрепит раненого и он сможет добраться до Мастерсона. На всякий случай Роза сняла кольцо с пальца и спрятала его в плаще. Как бы слаб Гарет не был, вдруг он снова попробует отобрать кольцо?
Он лежал в той же позе, в какой она его оставила. Здоровый глаз смотрел на закат, а пересеченный шрамом совсем закрылся.
Роза опустилась на колени, развязала сверток, достала хлеб и кусок сыра.
– Я не дам тебе умереть, – сказала она ровным голосом, лишенным всяких эмоций. – Ешь, а там посмотрим, сможешь ли ты идти.
Гарет был тронут и смущен ее возвращением. Он ожидал от нее только презрения и безразличия.
В тишине послышался стук копыт. Ужас охватил Розу. Кто это? Люди де Ваннэ? Приспешники Морлейского епископа? Они вернулись удостовериться, мертв ли Хок? Она почувствовала страх и неотвратимость рока. Гарет был совершенно беспомощен, любой негодяй мог сотворить всякое бесчинство.
Роза увидела, что к ним приближается всего один всадник. Рыцарь скакал с востока, железный шлем золотило заходящее солнце.
Она дотронулась до плеча Гарета и спросила шепотом:
– Кто это?
Сердце у нее от страха выскакивало из груди.
Из последних сил Гарет приподнялся на локте и вздохнул с облегчением:
– Это Седрик, один из моих рыцарей.
Седрик подъехал и спешился.
– Милорд, мы впятером ищем вас по всем дорогам. Счастье, что я нашел вас так скоро, – он заметил, что Гарет ранен. – Кто?..
– Люди Талворка. Два священнослужителя и рыцарь.
– Серьезные раны, милорд?
– Ничего. Заживут. Какие новости, Седрик?
– Мы получили весточку от Джайлса. Он сейчас в Морлее. Джайлс подозревает, что епископ задумал взять Мастерсон приступом. Город может выдержать недельную осаду, но не более.
Гарет прикрыл глаза.
– Мы должны продержаться.
Седрик отвел взгляд.
– Милорд, есть еще одно сообщение.
Гарет нахмурился, его удивило замешательство Седрика.
– Говори, в чем дело!
– Ваши рыцари требуют, чтобы им заплатили, милорд. Они отказываются выполнять свои обязанности, пока не получат денег. Некоторые поговаривают об уходе.
Гарет откинулся на спину и вздохнул обреченно. Перед ним возник образ Мастерсона – родного города. Он принадлежал роду Хоков более сотни лет, и ни разу за это время нога врага не ступала за крепостную стену.
Его угнетало, что город может оказаться захваченным бесчестными и растленными священнослужителями Морлёйской епархии. К тому же, он никак не мог избавиться от навязчивой мысли: возможно, сейчас, после всего, что произошло, он изловчится заработать деньги. Гарет знаком подозвал Седрика, и когда тот приблизился, пробормотал ему прямо в ухо:
– Девушку… хватай!
Роза не успела сообразить, что происходит, как оказалась в крепких руках Седрика. Безо всяких раздумий и лишних вопросов он связал запястья девушки тонким кожаным ремешком, конец которого прикрепил к седлу.
Роза была взбешена и посылала на голову Гарета все известные ей проклятия. Не обращая внимания на ее ругательства, Седрик и Гарет недолго совещались вполголоса. Роза заметила, что Седрик через плечо посматривает ей на руки, и возблагодарила Бога, что догадалась заблаговременно спрятать кольцо в надежное место.
– Я силой заставлю девчонку отдать мне кольцо, и пускай тогда идет на все четыре стороны!
– Нет! – ответил Гарет. – Мы не должны ее отпускать, – Он с трудом изобразил улыбку. – Она моя жена, приятель.
Седрик уставился на Розу с изумлением, но вопросов задавать не стал. Гарет взял с него слово, что он никому не расскажет об этом браке, после чего Седрик помог хозяину сесть в седло.
Они тронулись в путь. Седрик шел впереди коня, а сзади плелась Роза. Ее испепеляющий взгляд, полный злобы, был направлен Гарету в спину: она надеялась растопить взглядом ледяной панцирь, в который, по ее разумению, было заключено его сердце.
Всего за несколько часов все мечты девушки рассыпались в прах. Ей открылось, каким на самом деле был человек, которого – еще недавно! – она так любила. С некогда оберегаемой и лелеемой леди муж теперь обращался как с какой-то преступницей. У нее ничего не осталось: ни слез, ни бранных слов. Только чёрная ненависть тяжелым гнетом лежала на душе.
Воспаленный мозг кипел от кошмарных дум и догадок. Ненароком она взглянула на потайное место в дорожном плаще, куда спрятала кольцо. Зачем оно понадобилось Гарету? Оно довольно массивное, но в нем не так уж много золота – его явно не хватит для спасения Мастерсона!
И вдруг ее озарило – Акасия! Страстное желание сделать свою дочь хозяйкой Браервуда заставило эту женщину нанять Гарета. Без сомнения, она пообещала ему крупную сумму за то, чтобы он украл кольцо.
– Сколько, Гарет? – опросила Роза, вложив в вопрос как можно больше яда. – Сколько тебе пообещала моя мачеха за то, что ты выкрадешь у меня кольцо?
Он промолчал, только спина его вздрогнула так, словно Роза с размаху вонзила ему в спину кинжал.
Это стало подтверждением догадки Розы.
* * *
Была уже ночь, когда трое несчастных измученных путников вошли в город. Стражник на главной башне молча пропустил их через ворота, бросив вслед раненному хозяину презрительный взгляд.Они прошли к конюшне через внутренний двор. Полуголодные неухоженные лошади содержались на тощих подстилках из сена. Парень в кургузой куртке с торчащими во все стороны волосами помог Седрику снять хозяина с лошади. Он удивленно уставился на Розу, но когда та в ответ выразительно глянула на него, отвел глаза в сторону.
Ее руки были по-прежнему стянуты ремешком. Седрик не собирался отпускать пленницу. Он молча покинул конюшню. Гарет зашел в пустое стойло своего коня, зверски растерзанного монахами. В глубоком горе он забыл обо всех и всем – как тогда, на поляне.
Это был шанс. Связанными руками Роза нащупала в подкладке плаща кольцо и перепрятала его в углубление под камнем в углу конюшни. Пусть кольцо полежит здесь.
В первый раз после ее пленения Гарет взглянул на жену.
– Тебе отведут комнату в южной башне.
Она фыркнула.
– Разумеется, ты меня собираешься держать взаперти?
– Да.
– Я пленница?
– Нет, я буду относиться к тебе иначе, Роза, – Хок развязал ей руки, осторожно погладил запястья и заметил, что кольца нет. – Отдай мне кольцо!
Теперь, когда ее руки были свободны, она могла это сделать: Роза с размаха ударила Гарета по щеке – и сама втайне удивилась своему поступку.
– Я никогда не отдам тебе кольца! – закричала она. – Никогда! Никогда!
Это слово, как клятву, повторяла она снова и снова – и когда в сопровождении камеристки и двух охранников шла к южной башне, и когда поднималась по крутой лестнице в комнату, которую ей отвели. Теперь кольцо стало не только символом родного Браервуда, но и самой жизни. Она никогда никому его не отдаст. Мужчины расточительны и легкомысленны. Они приходят ненадолго и вскоре уходят, как грибной дождь в летний день, а Браервуд – это навсегда, на всю жизнь!
Кейт, камеристка, открыла кованую железную дверь и провела Розу в комнату.
– Покои леди Мэри, упокой Бог ее душу! – объявила Кейт, на бледных губах появилась скорбная улыбка.
Роза с удивлением посмотрела на камеристку.
– Что-нибудь не так, миледи? – поинтересовалась Кейт.
– Нет, все в порядке, но… Мэри… это имя моей матушки!
– Так звали и любимую сестру лорда Хока, – уголки губ камеристки печально опустились, она тяжело вздохнула. – Как здесь было хорошо прежде! К нам даже заезжал король со своей свитой! Замковый двор напоминал сад. И город процветал в те времена. Я прислуживала леди Мэри. Она меня любила. Ах, как она была добра! Учила меня благородным манерам и умению вести беседу. Никогда она не наказывала меня, даже голоса не повышала, – Кейт снова горько вздохнула. – Сейчас все изменилось. Эта комната – одна из немногих, в которых поддерживается порядок. Я сама ее убираю в память о леди Мэри.
Камеристка вышла, пообещав, что скоро принесут ужин и воду для умывания. Кованая дверь тяжело закрылась, раздался звенящий звук, эхом прокатившийся по всей башне. И снова наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в камине.
Роза окинула взглядом комнату. Это действительно была уютная и хорошо убранная спальня. Белые каменные стены сияли свежестью. Дубовая мебель была навощена и натерта до блеска. По покрывалу и занавесу кровати, сшитым из красивой плотной восточной ткани, раскинулись вышитые птички, цветы и зверюшки.
Но уют комнаты не сумел улучшить настроение гостьи замка. Она здесь пленница! Клетка, пусть и позолоченная, – все же клетка!
Роза ходила из угла в угол хорошо обставленной темницы. Подошла она к высокому узкому окну и выглянула вовсе не из праздного любопытства. Внизу яркими точками горели ночные костры. От высоты у девушки занялся дух и закружилась голова. О побеге нечего и думать!
Вернулась Кейт. На подносе были разложены сухие фрукты, орехи, несколько ломтиков мяса и кусок сыра, стояла и большая глиняная кружка домашнего вина. Двое слуг внесли ванну, с любопытством поглядывая на гостью.
– Вот кувшин, – сказала камеристка, указывая на принадлежности для умывания в углу. – Там же вы найдете полотенце. В шкафу на плечиках висят платья. Я приду утром.
Дверь за ней закрылась. Вновь отвратительный металлический звук разрезал тишину ночи. Роза услышала, как снаружи крючок падает в петлю, ее заперли.
* * *
В парадном зале замка творилось что-то невообразимое. За длинными столами собрались рыцари в оборванной одежде и обшарпанная нечесаная дворня. По грязному полу, усеянному объедками, с рычанием и лаем носилась свора гончих.Камин едва тлел. Огонь и не согревал, и не освещал расшумевшееся собрание. На столах, между деревянными подносами с кусками грубого черного хлеба, стояли толстые глиняные миски с мясом и вареными бобами. Молодые служанки сбились с ног, бегая от бочонков с вином и темным элем к столу, чтобы наполнять быстро пустевшие кружки. Стоял ровный шум застолья.
Появление хозяина толпа встретила хриплым приветствием. Гарет успел умыться и переодеться. На нем была серая домотканая туника, шею окружала цепь с отполированными гранитными камнями. На бледном лице застыла холодная маска боли.
Ему бы полежать в постели, немного отдохнуть, дать ранам затихнуть, но последние события и собравшаяся среди ночи толпа требовали, чтобы он вышел. Им нужен был здоровый хозяин, который мог бы повести их в бой, а не слабый израненный лорд за пологом в спальне.
Гарет прошел к своему месту во главе стола, сел на стул с высокой спинкой и оглядел собравшихся.
Когда цирюльник осматривал его раны, он предложил сменить повязки, но Гарет отказался наотрез. Ему хотелось, чтобы на теле остались, как память, повязки Розы. Это, наверное, последнее, что она сделала для него из любви. Теперь же любви к нему в ее душе не было.
С трудом сделал Гарет большой глоток вина из кубка. Есть он не хотел совсем. Острым взглядом оглядев зал, он отметил, как убоги его рыцари и люди. Неурожаи последних лет нанесли поместью тяжелый урон.
Хок обратился к своим рыцарям.
– Славные мужи Мастерсона! – произнес он громко, стараясь не обращать внимания, что каждое сказанное слово резкой болью отзывается в ранах.
Голоса толпы ответили ему нестройно, в разнобой.
– Вы слышали, какое послание прислал Джайлс? – продолжил Гарет. – Через несколько дней нам придется схватиться с людьми епископа Морлейского. Но на этот раз к ним, скорее всего, присоединятся рыцари лорда Алейна де Ваннэ.
– Еще один ваш враг, милорд? – спросил кто-то.
– Да, мой старый знакомый.
– В таком случае нам всем просто не на что надеяться. Видимо, придется сдаться, милорд.
Лицо Гарета побагровело, он стиснул ножку кубка. Он знал, куда клонят рыцари: не платишь, не будем защищать Мастерсон!
Господи, пусть судьба будет милостива! Пусть хотя бы удастся спасти город от разграбления! Нельзя допустить этого!
Хок выпрямил спину и расправил плечи. Никто не должен заметить, с каким трудом ему дается каждое слово и каждый жест.
– Бесчестные мародеры Морлея не осилят Мастерсона!
Оруженосец Гарета Полус и несколько молодых рыцарей поддержали высказывание лорда восторженными криками. Они любили своего хозяина, восхищались его мощью, преклонялись перед боевыми шрамами отважного война.
Но рыцарей постарше, обремененных семьями, раздражала его безудержная отвага. Им надоело совершать подвиги, не получая вознаграждения. Один из них поднялся и смело обратился к Гарету.
– Ваши призывы к храбрости нам ни к чему, милорд! Призывами нельзя питаться!
– Верно! – поддержали остальные.
Хоку были хорошо известны страдания бедных людей. Он знал, как поступить.
– Очень скоро я заплачу вам за все. Вы получите деньги, заготовите припасы на зиму, и все будут довольны.
Он подал знак Полусу, и тот принес ему небольшой запертый сундук. Ключом, который висел у юноши на поясе, он его отпер. Содержимое сундука открылось взглядам рыцарей. Серебряные и золотые монеты тускло блестели в полумраке зала.
Дождавшись тишины, Гарет сказал:
– Это только малая часть того, что я заработал в Йорке. Утром управляющий раздаст вам деньги. К сожалению, здесь не так уж много, но я обещаю скоро воздать вам за ваши заслуги сполна.
Про себя Гарет добавил: «… если смогу заставить мою жену отдать мне кольцо».
Рыцарь, только что жаловавшийся Гарету на бедность, высоко поднял глиняную кружку:
– Наш хозяин никогда слов на ветер не бросает! За здоровье лорда Хока!
– За здоровье лорда! – раздалось со всех сторон.
Кто-то закричал:
– Пусть защитит нас Господь от негодяев Морлея и де Ваннэ!
Гарет сидел напряженно, застыв на стуле, похожем на трон. Он позволил себе лишь слабую улыбку. Среди всех, кто гомонил вокруг, было всего несколько по-настоящему преданных ему людей. Остальные, лишь очаровавшись блеском монет и обещаниями, снова встали под его знамена. Все-таки люди еще верили ему, и никак нельзя подорвать их доверие!
Настроение собравшихся в зале заметно улучшилось. Голоса оживились, кое-где стали даже раздаваться взрывы хохота.
Он поднял дух рыцарей, но чувство вины точило Гарета, словно червь. Он пообещал им золото Пэдвика.
Ему представилось, как Роза мечется сейчас в башне, в покоях Мэри и кипит от злости и ненависти к нему. Он бы рад отпустить ее, но слишком многое поставлено на карту. Только бы она уступила и отдала кольцо!
* * *
И день прошел, и ночь миновала, Роза все это время провела взаперти, в спальне наверху башни, которую все в замке называли башней Мэри. Она почти обезумела от тоски. Девушка ходила кругами по крошечной комнате или безучастно смотрела в окно на город и дорогу, уводившую из ненавистного Мастерсона. Остаться в монастыре святой Агаты было для нее сущим наказанием, но жизнь в заточении, в полном одиночестве и бездействии была еще ужасней.Днем во дворе сновали люди. Лучники упражнялись в стрельбе, рыцари оттачивали на чучелах удары копьями и мечом. Среди них по чрезвычайно широким плечам и пылающей шапке рыжих волос она узнала Седрика. Роза не забыла его обещания найти ее и схватить в случае побега.
Воины Гарета были на удивление хорошо вооружены и обучены. Лучники использовали в качестве цели черепа коров. Они в них метали стрелы на полном скаку. Рыцари теперь отрабатывали приемы боя с пиками. Безжалостно поражали мишени всадники. Тут же мастеровые готовили из серы и негашеной извести взрывчатую смесь.
Наблюдая за приготовлениями, Роза убеждалась: битва состоится, станут умирать люди, гореть дома. Она слышала, такие осады порой длятся неделями. А что же будет с ней?
К концу третьего дня громкие приветственные возгласы во дворе замка привлекли ее к окну. Воины, как обычно, упражнялись, но кто-то их воодушевил. Из замка вышел Гарет, и теперь он благосклонно принимал знаки внимания. «Его рать встречает хозяина, как наследного принца», – с обидой отметила Роза. Рыцари радостно устремились ему навстречу.
«Конечно! – со злостью думала Роза. – Им ведь пообещали заплатить! Вот они ему почести и оказывают! А денежки-то он собирается получить от Акасии за то, что отберет у нее, беззащитной девушки, кольцо. Благородный рыцарь!»
Гарет с достоинством принимал воодушевленный прием, ничем не выдавая, что всего три дня назад был крайне тяжело ранен.
Часа два воины Мастерсона демонстрировали перед хозяином свое мастерство. Он внимательно смотрел, иногда делал замечания, иногда советовал, но чаще подбадривал похвалой.
– Правда, это они здорово придумали, затеяв показной смотр?
От неожиданности Роза вздрогнула.