«Ничего, — сказал он. — Просто на твоем месте я бы поостерегся кашлять. В этом карасе было две капсулы с динамитом».
— Боже милостивый! — в ужасе произнесла Патрисия. — И что же было дальше?
— А ничего, — опять засмеялся Гриффин. — У этого парня подкосились ноги, и он грохнулся без чувств. Его осторожно перенесли в лазарет, где ему пришлось познакомиться с желудочным зондом. Рыбку вытащили.
— Так был в ней динамит или нет?
— Никто толком не знает. Доктор и медсестра так ничего и не сказали. Но этого парня на следующей неделе забрали из школы, а Роберта вскоре после этого случая мать увезла в Европу. Лично я, зная Роберта, думаю, что динамит был.
Они повернули, и непрерывный грохот драги остался позади. Какие-то люди на палубе помахали им вслед.
— Что они делают с илом? — спросила Патрисия. — Я не вижу никаких труб.
— Саморазгружающаяся драга, — лаконично пояснил Гриффин. — Когда она наполняется, то просто отползает назад и вываливает содержимое на берег.
— Она постоянно работает на канале?
— Нет. Они начали работы на этом участке только в начале месяца. Собираются расчистить канал отсюда и еще на пять миль дальше.
И вот перед ними предстал свободный канал.
Гриффин отошел от штурвала, уселся на кожаное сиденье и, вытянув ноги, закурил.
— Эй! — удивленно воскликнула Патрисия.
Он ухмыльнулся:
— Теперь ты поведешь катер, дорогая. Держись правой стороны и остерегайся регулировщиков. — Он посмотрел на Рено и подмигнул.
Рено почувствовал болезненный укол ревности, но постарался ничем не выдать себя. Гриффин, конечно, неплохой парень, но в его тоне, когда он обращается к Пат, проскальзывает излишняя фамильярность. Впрочем, кто его знает, может быть, он разговаривает в такой манере со всеми девушками.
Мили через полторы после драги они миновали паромную переправу и завод по производству креветок.
— Вон там мой дом, — кивнул Гриффин на причал, у которого были пришвартованы два небольших буксира.
Еще через некоторое время густой лес по берегам стал редеть, и они оказались на широком, с соляными отложениями болоте. Прямо по курсу Рено увидел белую башню маяка. Катер проскочил между каменными стенами башни, и маяк остался позади.
— Далеко мы собираемся плыть? — поинтересовалась Патрисия.
— До морского буя, — ответил Гриффин. — Последний буй, примерно в миле отсюда. — Он встал, прошел вперед и открыл маленькую дверцу в машинное отделение. Шум мотора стал слышен громче. — Не сбейтесь с курса, шкипер! — улыбаясь крикнул он, оглянувшись.
Вскоре он появился на палубе с удочкой и большой катушкой, закрепил катушку, насадил на крючок приманку и принялся разматывать леску.
— Готово, — провозгласил он. — Кто хочет поймать первую макрель?
— Сначала дама, — сказал Рено.
Гриффин взялся за штурвал и убавил обороты двигателя, чтобы уменьшить скорость для ловли «на дорожку». Патрисия устроилась на кормовом сиденье и взяла удочку. Через несколько минут у нее клюнуло, но рыба сорвалась. Следующую ей удалось вытащить — макрель немногим больше фута в длину.
Рено с восхищением наблюдал за ней. В другое время прогулка доставила бы ему несравненно большее удовольствие, нежели теперь, и ему было бы жаль завершать ее, но сейчас его снедало нетерпение поскорее вернуться обратно.
Вытащив сигареты, он предложил Гриффину и поинтересовался:
— Этот лоцман сейчас находится на корабле?
— Да, — ответил Гриффин, вытянув шею и напряженно всматриваясь в даль. Затем он бросил взгляд на часы. — Он должен появиться с минуты на минуту. Сказал, что подойдет к отмели около десяти.
— Разве у лоцманов нет специальной лодки? — с любопытством спросил Рено.
— Есть, но она сейчас в ремонте. Когда ее ставят в док, они просят меня. Я обычно беру один из буксиров, но сегодня я решил опробовать этот катер, благо сегодня спокойно.
Не прошло и двадцати минут, как показался корабль. Патрисия смотала леску, а Гриффин прибавил скорость и развернул катер так, чтобы одновременно с кораблем подойти к бую. Когда оба судна оказались рядом, Рено смог прочитать название: пароход назывался «Серебряный залив».
Рено прищурился, вспоминая, не тот ли это корабль? Нет, вспомнил он, тот, на котором приплыл Консул, назывался «Серебряный колпак».
Однако это, должно быть, та же компания. Похоже, они все там называются «Серебряное что-то».
Катер мягко ткнулся в борт парохода, и вскоре по трапу загремели шаги: это лоцман перешел на носовую палубу катера. Он протиснулся мимо каюты и спустился на заднюю палубу.
Гриффин, небрежно махнув рукой, представил всех друг другу, а сам тем временем переключал скорость и поворачивал руль, чтобы не столкнуться с пароходом.
— Знакомьтесь с моим новым экипажем, кэп! — крикнул он через плечо.
Капитан Шевлин походил на небольшого задиристого петушка с веселыми глазами. Он окинул Патрисию оценивающим взглядом:
— Лучшая палубная команда из всех, какие у тебя были. Я хочу переманить ее на лоцманский катер.
Почти сразу же выяснилось, что Шевлин прирожденный болтун с неисчерпаемым запасом самых ужасных историй. Он уселся поудобнее, сдвинул на затылок потрепанную фетровую шляпу с загнутыми кверху полями и пустился в захватывающее плавание по морю воспоминаний, где нашлось место и тайфунам Индийского океана, и шумным скандалам в портовых районах Ливерпуля, и торпедным атакам во время Первой мировой войны, и романам с восточными танцовщицами… Все это излагалось в весьма пикантных выражениях и было, чувствовалось, сдобрено значительной порцией воображения.
На протяжении пятнадцати миль болтливого капитана прервали лишь дважды. Первый, когда катер проходил мимо причала Гриффина и Хатч, расхохотавшись, обернулся назад.
— Теперь вы понимаете, за что этого человека прозвали Молчаливым Шевлином? — спросил он Рено.
Второй — прервав поток воспоминаний:
— Послушай, кэп, сейчас я собираюсь прямо в город, хочу прикупить кое-что для лодок, это я присмотрел заранее. Ты хочешь остаться на катере или выйти и сесть в автобус?
— Я останусь здесь. — Капитан Шевлин махнул рукой и снова повернулся к Патрисии:
— Так на чем я остановился? А, ну да! Значит, я говорю помощнику: «Спуститесь вниз и скажите…»
Увлекшись рассказом, Рено даже начал забывать свое нетерпение поскорее вернуться. Едва они миновали драгу, навстречу им попался маленький буксир, тянувший за собой две тяжело нагруженные баржи. Одна виляла из стороны в сторону, так что Гриффину, чтобы избежать столкновения, пришлось, маневрируя, отскочить назад и укрыться за драгой.
Капитан Шевлин вскочил на ноги и, сложив руки рупором, заорал, обращаясь к капитану буксира:
— Эй, Эрни, какого черта ты еле плетешься на этом ночном горшке? Ты что, коров на пастбище гонишь, что ли?
Капитан буксира добродушно помахал в ответ:
— Расслабься, кэп! Ты что-то чересчур разгорячился.
Они осторожно выбрались из-за драги и добрались до следующего поворота, за которым в полумиле виднелось шоссе.
— Вечно что-нибудь такое, — ворчливо жаловался капитан Шевлин. — Знаете ли, если человек зарабатывает себе на жизнь, работая лоцманом на этом канале, в то время как с легкостью мог бы стать сводником или одноногим попрошайкой, то он явный мазохист.
Патрисия взглянула на Рено и засмеялась, а капитан покачал головой с мечтательным выражением лица, что, вне всяких сомнений, означало начало следующей истории.
— Это напомнило мне, Хатч, случай, который произошел однажды ночью минувшей весной вот на этом самом месте. Я проводил один из кораблей известной «Серебряной линии», и, клянусь, после такого путешествия вполне можно было очутиться в сумасшедшем доме.
Едва поднявшись на палубу у отмели, я угодил в самую гущу драки. Два стюарда перебрали не то разбавителя для краски, не то компасного спирта, не то еще какой-то дряни и пытались вышибить друг другу мозги на нижней палубе, а бедный помощник капитана бегал вокруг них и пытался разнять.
Ну, наконец они кое-как успокоились, и мы тронулись. И все было бы хорошо, только вот старик сам остался на мостике и оставил там же третьего помощника и второго помощника; и хотел бы оставить и первого вместе с боцманом, но у них хватило мозгов не уходить со своего места, на полубаке. А штурман был из тех, что получают диплом заочно, ни черта не соображал, и всякий раз, когда я говорил ему отпустить штурвал, он намертво зажимал его.
Было темно, как у слепой коровы в желудке, и как раз, когда нам надо было поворачивать направо и входить в следующий створ, полил дождь.
Тут я заметил, что из-за следующего впереди поворота показались ходовые огни, и вспомнил, что примерно в это время здесь должен проходить груженый танкер нефтеперегонного завода. Вы знаете, конечно, что это такое, когда танкер, загруженный под завязку, всю дорогу чуть ли не скребет килем по дну. И конечно, такие махины всегда занимают весь канал.
Ну, оба судна вышли из створа, и мы были всего лишь в шестистах футах друг от друга, быстро сближались. Старик и я, мы почти что висели на мостике по левому борту, стараясь сквозь дождь разглядеть ходовые огни танкера и понять, идет он прямо на нас или нам все-таки удастся как-нибудь разминуться с ним. И вдруг, когда мы находились на этом самом месте, где сейчас плывем, ярдах в ста южнее четырнадцатого буя, прямо под нами раздался жуткий всплеск, такой, словно по крайней мере два человека упали за борт.
Ну, тут, конечно, всем в голову сразу же пришла одна и та же мысль: наверно, эти драчуны опять принялись за свое.
Капитан Уильбер начал размахивать руками и исходить пеной, что твой огнетушитель.
«Кэп, — говорю я, — если вы думаете, что я собираюсь снизить скорость и потерять управление этой посудиной, на борту которой сто пятьдесят тысяч баррелей высококачественного топлива, лишь потому, что ваши пустоголовые парни вздумали бросать друг друга за борт, то вы просто безумец. Пусть идет, как идет».
Когда мы, слава Богу, выпутались из этой истории, Уильбер посылает кого-то вниз узнать, который из них двоих выбросил другого за борт, и будь я проклят, если оба они не остались на судне.
Гриффин обернулся и через плечо посмотрел на Шевлина.
— Как ты сказал, кэп, как назывался тот корабль? — осторожно спросил он.
— Черт возьми, Хатч, не помню! Во всяком случае, это было судно «Серебряной линии».
Рено собирался было закурить, и рука его, державшая спичку, остановилась; он задумчиво уставился на воду, чувствуя какое-то смутное беспокойство. В конце концов он пожал плечами: что бы это ни было, теперь все это осталось в прошлом. Забавный старикан, подумал он, дружелюбно глядя на Шевлина.
— А что же это был за «жуткий» всплеск? — спросила Патрисия.
— Мисс, своим вопросом вы поставили меня в тупик. Но вы еще не дослушали эту историю до конца. Минут через двадцать, где-то в полумиле от старой пристани Консулов, прямо на середине канала непонятно откуда появилась какая-то дурацкая моторка. Она крутилась на одном месте, словно сидящие в ней сами не знали, куда им надо плыть, и я осторожно протискивался мимо них, пытаясь не свалить лес на берегу, как вдруг, будь я проклят, опять раздается этот всплеск прямо под нами и в том же месте!
Гриффин разразился хохотом.
— Шкипер! — крикнул он, обернувшись. — Однажды ты сам начнешь верить во все эти небылицы! И тебе придется жить среди них.
— Святая правда, Хатч! Клянусь!
— Да я не сомневаюсь. Но послушай, я сейчас о другом. — Хочу, чтобы ты мне кое в чем помог. Мне все время чудится какая-то непонятная вибрация. Как будто нарушен баланс руля.
Ты не чувствуешь? Подожди, я увеличу скорость.
Он перевел рычаг вперед. Капитан Шевлин прислушался, склонив голову набок.
— Что до меня, так я ничего такого не слышу.
Гриффин, нахмурившись, покачал головой:
— Может быть. Но в мастерской я заставлю их повторить вибрационный тест. — Вдруг он огляделся. — Эге, вот, оказывается, где мы уже! Нам надо причаливать и выгружать твоих благодарных слушателей. Дядюшка Ремус-мореход.
Глава 15
— Боже милостивый! — в ужасе произнесла Патрисия. — И что же было дальше?
— А ничего, — опять засмеялся Гриффин. — У этого парня подкосились ноги, и он грохнулся без чувств. Его осторожно перенесли в лазарет, где ему пришлось познакомиться с желудочным зондом. Рыбку вытащили.
— Так был в ней динамит или нет?
— Никто толком не знает. Доктор и медсестра так ничего и не сказали. Но этого парня на следующей неделе забрали из школы, а Роберта вскоре после этого случая мать увезла в Европу. Лично я, зная Роберта, думаю, что динамит был.
Они повернули, и непрерывный грохот драги остался позади. Какие-то люди на палубе помахали им вслед.
— Что они делают с илом? — спросила Патрисия. — Я не вижу никаких труб.
— Саморазгружающаяся драга, — лаконично пояснил Гриффин. — Когда она наполняется, то просто отползает назад и вываливает содержимое на берег.
— Она постоянно работает на канале?
— Нет. Они начали работы на этом участке только в начале месяца. Собираются расчистить канал отсюда и еще на пять миль дальше.
И вот перед ними предстал свободный канал.
Гриффин отошел от штурвала, уселся на кожаное сиденье и, вытянув ноги, закурил.
— Эй! — удивленно воскликнула Патрисия.
Он ухмыльнулся:
— Теперь ты поведешь катер, дорогая. Держись правой стороны и остерегайся регулировщиков. — Он посмотрел на Рено и подмигнул.
Рено почувствовал болезненный укол ревности, но постарался ничем не выдать себя. Гриффин, конечно, неплохой парень, но в его тоне, когда он обращается к Пат, проскальзывает излишняя фамильярность. Впрочем, кто его знает, может быть, он разговаривает в такой манере со всеми девушками.
Мили через полторы после драги они миновали паромную переправу и завод по производству креветок.
— Вон там мой дом, — кивнул Гриффин на причал, у которого были пришвартованы два небольших буксира.
Еще через некоторое время густой лес по берегам стал редеть, и они оказались на широком, с соляными отложениями болоте. Прямо по курсу Рено увидел белую башню маяка. Катер проскочил между каменными стенами башни, и маяк остался позади.
— Далеко мы собираемся плыть? — поинтересовалась Патрисия.
— До морского буя, — ответил Гриффин. — Последний буй, примерно в миле отсюда. — Он встал, прошел вперед и открыл маленькую дверцу в машинное отделение. Шум мотора стал слышен громче. — Не сбейтесь с курса, шкипер! — улыбаясь крикнул он, оглянувшись.
Вскоре он появился на палубе с удочкой и большой катушкой, закрепил катушку, насадил на крючок приманку и принялся разматывать леску.
— Готово, — провозгласил он. — Кто хочет поймать первую макрель?
— Сначала дама, — сказал Рено.
Гриффин взялся за штурвал и убавил обороты двигателя, чтобы уменьшить скорость для ловли «на дорожку». Патрисия устроилась на кормовом сиденье и взяла удочку. Через несколько минут у нее клюнуло, но рыба сорвалась. Следующую ей удалось вытащить — макрель немногим больше фута в длину.
Рено с восхищением наблюдал за ней. В другое время прогулка доставила бы ему несравненно большее удовольствие, нежели теперь, и ему было бы жаль завершать ее, но сейчас его снедало нетерпение поскорее вернуться обратно.
Вытащив сигареты, он предложил Гриффину и поинтересовался:
— Этот лоцман сейчас находится на корабле?
— Да, — ответил Гриффин, вытянув шею и напряженно всматриваясь в даль. Затем он бросил взгляд на часы. — Он должен появиться с минуты на минуту. Сказал, что подойдет к отмели около десяти.
— Разве у лоцманов нет специальной лодки? — с любопытством спросил Рено.
— Есть, но она сейчас в ремонте. Когда ее ставят в док, они просят меня. Я обычно беру один из буксиров, но сегодня я решил опробовать этот катер, благо сегодня спокойно.
Не прошло и двадцати минут, как показался корабль. Патрисия смотала леску, а Гриффин прибавил скорость и развернул катер так, чтобы одновременно с кораблем подойти к бую. Когда оба судна оказались рядом, Рено смог прочитать название: пароход назывался «Серебряный залив».
Рено прищурился, вспоминая, не тот ли это корабль? Нет, вспомнил он, тот, на котором приплыл Консул, назывался «Серебряный колпак».
Однако это, должно быть, та же компания. Похоже, они все там называются «Серебряное что-то».
Катер мягко ткнулся в борт парохода, и вскоре по трапу загремели шаги: это лоцман перешел на носовую палубу катера. Он протиснулся мимо каюты и спустился на заднюю палубу.
Гриффин, небрежно махнув рукой, представил всех друг другу, а сам тем временем переключал скорость и поворачивал руль, чтобы не столкнуться с пароходом.
— Знакомьтесь с моим новым экипажем, кэп! — крикнул он через плечо.
Капитан Шевлин походил на небольшого задиристого петушка с веселыми глазами. Он окинул Патрисию оценивающим взглядом:
— Лучшая палубная команда из всех, какие у тебя были. Я хочу переманить ее на лоцманский катер.
Почти сразу же выяснилось, что Шевлин прирожденный болтун с неисчерпаемым запасом самых ужасных историй. Он уселся поудобнее, сдвинул на затылок потрепанную фетровую шляпу с загнутыми кверху полями и пустился в захватывающее плавание по морю воспоминаний, где нашлось место и тайфунам Индийского океана, и шумным скандалам в портовых районах Ливерпуля, и торпедным атакам во время Первой мировой войны, и романам с восточными танцовщицами… Все это излагалось в весьма пикантных выражениях и было, чувствовалось, сдобрено значительной порцией воображения.
На протяжении пятнадцати миль болтливого капитана прервали лишь дважды. Первый, когда катер проходил мимо причала Гриффина и Хатч, расхохотавшись, обернулся назад.
— Теперь вы понимаете, за что этого человека прозвали Молчаливым Шевлином? — спросил он Рено.
Второй — прервав поток воспоминаний:
— Послушай, кэп, сейчас я собираюсь прямо в город, хочу прикупить кое-что для лодок, это я присмотрел заранее. Ты хочешь остаться на катере или выйти и сесть в автобус?
— Я останусь здесь. — Капитан Шевлин махнул рукой и снова повернулся к Патрисии:
— Так на чем я остановился? А, ну да! Значит, я говорю помощнику: «Спуститесь вниз и скажите…»
Увлекшись рассказом, Рено даже начал забывать свое нетерпение поскорее вернуться. Едва они миновали драгу, навстречу им попался маленький буксир, тянувший за собой две тяжело нагруженные баржи. Одна виляла из стороны в сторону, так что Гриффину, чтобы избежать столкновения, пришлось, маневрируя, отскочить назад и укрыться за драгой.
Капитан Шевлин вскочил на ноги и, сложив руки рупором, заорал, обращаясь к капитану буксира:
— Эй, Эрни, какого черта ты еле плетешься на этом ночном горшке? Ты что, коров на пастбище гонишь, что ли?
Капитан буксира добродушно помахал в ответ:
— Расслабься, кэп! Ты что-то чересчур разгорячился.
Они осторожно выбрались из-за драги и добрались до следующего поворота, за которым в полумиле виднелось шоссе.
— Вечно что-нибудь такое, — ворчливо жаловался капитан Шевлин. — Знаете ли, если человек зарабатывает себе на жизнь, работая лоцманом на этом канале, в то время как с легкостью мог бы стать сводником или одноногим попрошайкой, то он явный мазохист.
Патрисия взглянула на Рено и засмеялась, а капитан покачал головой с мечтательным выражением лица, что, вне всяких сомнений, означало начало следующей истории.
— Это напомнило мне, Хатч, случай, который произошел однажды ночью минувшей весной вот на этом самом месте. Я проводил один из кораблей известной «Серебряной линии», и, клянусь, после такого путешествия вполне можно было очутиться в сумасшедшем доме.
Едва поднявшись на палубу у отмели, я угодил в самую гущу драки. Два стюарда перебрали не то разбавителя для краски, не то компасного спирта, не то еще какой-то дряни и пытались вышибить друг другу мозги на нижней палубе, а бедный помощник капитана бегал вокруг них и пытался разнять.
Ну, наконец они кое-как успокоились, и мы тронулись. И все было бы хорошо, только вот старик сам остался на мостике и оставил там же третьего помощника и второго помощника; и хотел бы оставить и первого вместе с боцманом, но у них хватило мозгов не уходить со своего места, на полубаке. А штурман был из тех, что получают диплом заочно, ни черта не соображал, и всякий раз, когда я говорил ему отпустить штурвал, он намертво зажимал его.
Было темно, как у слепой коровы в желудке, и как раз, когда нам надо было поворачивать направо и входить в следующий створ, полил дождь.
Тут я заметил, что из-за следующего впереди поворота показались ходовые огни, и вспомнил, что примерно в это время здесь должен проходить груженый танкер нефтеперегонного завода. Вы знаете, конечно, что это такое, когда танкер, загруженный под завязку, всю дорогу чуть ли не скребет килем по дну. И конечно, такие махины всегда занимают весь канал.
Ну, оба судна вышли из створа, и мы были всего лишь в шестистах футах друг от друга, быстро сближались. Старик и я, мы почти что висели на мостике по левому борту, стараясь сквозь дождь разглядеть ходовые огни танкера и понять, идет он прямо на нас или нам все-таки удастся как-нибудь разминуться с ним. И вдруг, когда мы находились на этом самом месте, где сейчас плывем, ярдах в ста южнее четырнадцатого буя, прямо под нами раздался жуткий всплеск, такой, словно по крайней мере два человека упали за борт.
Ну, тут, конечно, всем в голову сразу же пришла одна и та же мысль: наверно, эти драчуны опять принялись за свое.
Капитан Уильбер начал размахивать руками и исходить пеной, что твой огнетушитель.
«Кэп, — говорю я, — если вы думаете, что я собираюсь снизить скорость и потерять управление этой посудиной, на борту которой сто пятьдесят тысяч баррелей высококачественного топлива, лишь потому, что ваши пустоголовые парни вздумали бросать друг друга за борт, то вы просто безумец. Пусть идет, как идет».
Когда мы, слава Богу, выпутались из этой истории, Уильбер посылает кого-то вниз узнать, который из них двоих выбросил другого за борт, и будь я проклят, если оба они не остались на судне.
Гриффин обернулся и через плечо посмотрел на Шевлина.
— Как ты сказал, кэп, как назывался тот корабль? — осторожно спросил он.
— Черт возьми, Хатч, не помню! Во всяком случае, это было судно «Серебряной линии».
Рено собирался было закурить, и рука его, державшая спичку, остановилась; он задумчиво уставился на воду, чувствуя какое-то смутное беспокойство. В конце концов он пожал плечами: что бы это ни было, теперь все это осталось в прошлом. Забавный старикан, подумал он, дружелюбно глядя на Шевлина.
— А что же это был за «жуткий» всплеск? — спросила Патрисия.
— Мисс, своим вопросом вы поставили меня в тупик. Но вы еще не дослушали эту историю до конца. Минут через двадцать, где-то в полумиле от старой пристани Консулов, прямо на середине канала непонятно откуда появилась какая-то дурацкая моторка. Она крутилась на одном месте, словно сидящие в ней сами не знали, куда им надо плыть, и я осторожно протискивался мимо них, пытаясь не свалить лес на берегу, как вдруг, будь я проклят, опять раздается этот всплеск прямо под нами и в том же месте!
Гриффин разразился хохотом.
— Шкипер! — крикнул он, обернувшись. — Однажды ты сам начнешь верить во все эти небылицы! И тебе придется жить среди них.
— Святая правда, Хатч! Клянусь!
— Да я не сомневаюсь. Но послушай, я сейчас о другом. — Хочу, чтобы ты мне кое в чем помог. Мне все время чудится какая-то непонятная вибрация. Как будто нарушен баланс руля.
Ты не чувствуешь? Подожди, я увеличу скорость.
Он перевел рычаг вперед. Капитан Шевлин прислушался, склонив голову набок.
— Что до меня, так я ничего такого не слышу.
Гриффин, нахмурившись, покачал головой:
— Может быть. Но в мастерской я заставлю их повторить вибрационный тест. — Вдруг он огляделся. — Эге, вот, оказывается, где мы уже! Нам надо причаливать и выгружать твоих благодарных слушателей. Дядюшка Ремус-мореход.
Глава 15
Рено заглушил мотор, и лодка продолжала тихонько двигаться вперед по инерции. Они приближались ко второму разветвлению протоки, к тому месту, откуда накануне слышны были взрывы.
— Дальше пойдем на веслах, — сказал он. — Незачем слишком афишировать наше появление.
Патрисия кивнула, и они поменялись местами. Наступил безмолвный, удушливый полдень, особенно чувствующийся под сводами мрачного леса. Он словно пылал недобрым медным пламенем посередине канала, куда не доходила тень от прибрежных деревьев. Теперь, когда лодка прекратила движение вперед и исчез вызываемый этим движением ветерок, пассажиры катера в полной мере ощутили полдневный зной.
В кемпинге Патрисия переоделась в рубашку и темные брюки. Рено настоял на этом, заметив:
— Белый цвет в лесу виден за километр. А мы не знаем, чего нам ждать. Или кого.
Рено греб мощными равномерными взмахами весел, стараясь держаться ближе к берегу. Если они и перекинулись парой слов в эти минуты, голоса их звучали приглушенно. Нервы были напряжены до предела, даже тишина в этом месте казалась обманчивой, и в любой момент могла быть нарушена.
— У меня все время такое чувство, будто за нами следят, — тихо проговорила Патрисия.
«Или что нас держат под прицелом», — добавил мысленно Рено, но вслух предпочел этого не говорить. С холодным гневом он вспомнил вчерашнюю стрельбу и таинственные взрывы. Но сегодня здесь может быть спокойно, напомнил он себе, чего раньше времени заводиться. Все это было вчера. А сегодня…
Наконец они добрались до того места, где накануне Патрисия спрятала свою лодку. Рено и теперь подвел лодку к берегу и привязал ее под нависшими над водой ветвями. Потом помог девушке выйти на берег, и некоторое время они стояли, скрытые густой листвой, и глядели на заросшее водорослями дно. Вокруг царили мир и покой, а вчерашние события казались просто страшным сном.
Рено пошел вперед. Они обогнули излучину реки и снова вышли к воде в том месте, где Патрисия вытащила Рено, запутавшегося в ветвях поваленного дерева. Он и теперь смотрел на это дерево и думал, что, если бы не Пат, его тело лежало бы сейчас на дне, скрытое темной водой.
— Что случилось? — мягко спросила она, стоя за его спиной.
— Я просто подумал об одной вещи, которую я как-то вычитал о китайцах: если вы спасли кому-то жизнь, этот человек принадлежит вам и вы должны заботиться о нем всю оставшуюся жизнь.
На какой-то момент ее взгляд стал очень грустным, потом в глазах промелькнула едва заметная лукавая улыбка:
— Считайте, вам, Рено, крупно повезло, что мы не в Китае. Только представьте себе — жить на зарплату школьной учительницы…
— И не успел он ответить, как она переменила тему разговора:
— То место, где я нашла зажигалку, примерно в ста ярдах отсюда или что-то около того.
Пошли туда?
— Конечно, — кивнул он.
Теперь она шла впереди; пробираясь сквозь низко свисающие ветви деревьев, они отправились дальше, к следующему повороту канала.
Именно здесь раздались первые выстрелы, и Рено был уверен, что и взрывы прогремели тут же, только чуть подальше.
— Это здесь. — Патрисия замедлила шаги.
Они стояли на маленькой полянке, футах в двадцати от берега. Однако на земле не было заметно ни человеческих следов, ни отпечатков колес машины.
— Вы уверены, что это именно здесь? — переспросил он, оглядываясь по сторонам.
— Да. — Она показала рукой. — Зажигалка лежала прямо вон у той кочки. Я запомнила высохшее дерево, посмотрите, — то, которое наклонилось и почти упало на дуб.
Рено подошел ближе и опустился на корточки, внимательно рассматривая почву. Он даже разглядел, как ему показалось, едва различимый контур зажигалки, недавно лежавшей там. С тех пор как ее уронили, в этих местах прошел дождь.
Но больше он ничего не увидел. Он поднялся и обошел полянку, все так же пристально глядя себе под ноги; затем подошел к берегу, в надежде отыскать какие-нибудь следы, указывающие на то, что здесь из воды вытаскивали лодку.
И опять ничего!
Наконец он вернулся туда, где оставил Патрисию, и молча покачал головой в ответ на ее вопросительный взгляд. Он чувствовал горькое разочарование при мысли о том, что и эта нить, как и все предыдущие, не привела их никуда. Должно быть, Роберт Консул действительно был здесь, но не оставил абсолютно никаких следов, которые указывали бы, куда и зачем он отправился дальше. Рено вытащил сигареты и чиркнул спичкой. Патрисия присела на поваленное рядом дерево, а он опустился на корточки напротив и смотрел, как она, сняв кепку с длинным козырьком, приглаживает волосы.
— Я осмотрела все вокруг, когда вернулась сюда на следующий день, — сказала она уныло. — И ничего больше не нашла. Разве что только дерево, которое кто-то срубил.
— О! — Как он мог позабыть об этом дереве?!
И вновь его озаботила вчерашняя мысль: глупо было рубить его в этом месте — слишком далеко от дороги. — Где же, где то место?
— Там, немного дальше. — Пат повернулась и помахала рукой в направлении лесной чащи. — Отсюда не видно.
— О'кей! Надо еще разок взглянуть на него, прежде чем возвращаться домой, — сказал он без особого внешнего интереса. — Но сейчас давайте пойдем и посмотрим, что там, за поворотом.
Может быть, мы наконец поймем, что они хотели взорвать.
Идти было недалеко — они, срезав угол, пошли туда коротким путем. Почти бессознательно Рено заторопился, увидев впереди, в просветах между деревьями, солнечные блики, играющие на воде.
На берегу, стоя на полянке среди деревьев, они смотрели на ровную и блестящую поверхность воды, где не было заметно ни малейшего движения; это место оказалось таким же пустынным и безлюдным, как и все другие вокруг.
Они переглянулись, Рено покачал головой.
— Это какое-то безумие, — сказал он подавленно. — Сплошное безумие! Уверен, что именно здесь взрывали динамит. Но, Боже праведный, что здесь можно взрывать?
Вдруг Патрисия обернулась к нему и показала на какой-то предмет в воде у самого берега.
— Что там плывет, что-то… белое? Около тростника?
Рено подошел ближе и пригляделся.
— Просто дохлая рыба, — ответил он.
Это и в самом деле была рыба, она плыла брюхом кверху.
— А вот и еще, — сказала Патрисия, показывая чуть левее. — И еще две!
Он посмотрел в другую сторону и сразу же насчитал еще с десяток. Вооружившись длинной палкой, Рено вытащил пару рыбин на берег и перевернул их.
Это были сазаны, они еще не начали разлагаться, и на них не было никаких следов повреждений.
Патрисия подошла к нему и заглянула через плечо.
— Странно, да? — сказала она озадаченно. — Как вы думаете, отчего они погибли?
— Их оглушило, — коротко поставил диагноз Рено.
— О-о! Вы хотите сказать, динамитом?
— Вот именно. Можно больше не гадать, в Каком месте произошли эти взрывы: прямо здесь, под водой.
Она растерянно глядела на воду.
— Но для чего. Пит? Что здесь можно было взрывать?
Тут ему кое-что вспомнилось, и он начал о чем-то догадываться. Рено вновь почувствовал жгучее разочарование.
— Мы зря теряем время, Пат, — устало поднимаясь, сказал он. — Все это не имеет никакого отношения к тому, что мы ищем.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила она.
— Просто эта девушка, Телли, говорила мне что-то насчет того, что Макс Истер — хороший рыбак. Простая банальность: Истер и с ним еще кто-то глушат рыбу и продают ее на рынке. А в меня они стреляли, чтобы отпугнуть от этого места.
— Ну что же, — совсем приуныла Патрисия. — Похоже, можно возвращаться обратно.
— Да, мы снова оказались в тупике.
Когда они вернулись на поляну, где Патрисия нашла зажигалку, она вдруг остановилась.
— Так вы хотите посмотреть на то дерево?
Он пожал плечами. Скорее всего, они и там ничего не найдут. Может быть, его срубили охотники на енотов…
— Ладно, — сказал он безразлично. — Это не займет у нас много времени.
Патрисия шла впереди, показывая дорогу.
Им пришлось пройти скорее четверть мили, чем сотню ярдов, но она безошибочно вывела его через густой лес к нужному месту. Дерево оказалось большим красным дубом, который, обрушившись, сломал верхушки двух дубов поменьше. Его повалили с помощью пилы, но было не похоже, чтобы кто-то пытался распилить его на части.
— Как вы думаете, Пит, что бы это значило? — спросила Патрисия.
Рено обошел вокруг груды веток. Дерево было срублено примерно с месяц назад, так как листья, хотя и засохли, все еще крепко держались на ветвях. Ствол на вид казался вполне жизнеспособным, без единого дупла, и это отвергало версию, что в дереве было пчелиное гнездо, а его срубили, чтобы добраться до дикого меда.
— Не знаю, — пожал плечами Рено. — Я что-то не вижу во всем этом никакого смысла.
Он хотел было обойти дерево с другой стороны, как вдруг внезапно остановился, уставившись на груду листьев. Опустившись на колени, он раздвинул несколько веток и продолжал внимательно разглядывать землю под ними. На его лице появилось озадаченное выражение.
— Что там такое, Пит? — спросила Патрисия, стоя за его спиной.
Он что-то зачерпнул в горсть и протянул ей ладонь.
— Рыхлая почва, — сказал он. — Ее кто-то недавно вскопал, ну, может быть, некоторое время назад, а потом прошел дождь. Посмотрите сюда!
Она сразу же поняла, что Рено имел в виду: верхний пласт тяжелой, черной земли все еще хранил явный след лопаты.
Снова почувствовав волнение, Патрисия присела на землю рядом с ним.
— Здесь что-то выкапывали!
— Выкапывали, — с непонятным выражением на лице повторил он. — Или… закопали.
— Что?..
— Отойди назад, Пат. Я хочу посмотреть, нельзя ли выломать некоторые ветки, чтобы было видно, что под ними.
Она отступила на шаг и с любопытством наблюдала, как Рено предпринимал яростные атаки на дерево. Нужное место находилось недалеко от кроны, поэтому ему удалось отломить большинство веток, изо всех сил резко пригибая их к земле. Оставшиеся были слишком велики, с ними трудно было справиться, и он просто очистил их от более мелких прутьев и пучков листьев. Эта работа отняла немало энергии, Рено уже исходил потом и тяжело дышал от напряжения.
Однако через несколько минут была расчищена довольно большая площадка. Теперь он уже ясно видел то, что искал, — узкий, длинный, с несколько размытыми очертаниями прямоугольник, земля внутри которого заметно просела. Он начинался прямо у ствола дерева, и часть его оказалась на расчищенном от веток участке.
Может быть, мелькнуло на миг в голове, не стоило этого делать в ее присутствии? Но это было всего лишь минутное сожаление, потому что тотчас он вспомнил прицеп. В этих краях улики каким-то образом ухитрялись всегда исчезать…
Рено выпрямился и достал сигареты. Предложив закурить и своей спутнице, он отвел ее в сторону и усадил на бревно.
— Вам, наверное, лучше подождать здесь, — сказал он. — Зрелище может оказаться не из приятных.
— Если вы это вынесете, то и я смогу, — твердо возразила Патрисия.
И он понял, что ему не удастся провести ее: она не хуже него самого знала, что скрывает эта земля.
Рено подобрал одну из только что обломанных веток, вырезал палку около двух футов длиной и обстругал с одного конца так, что он стал плоским, как небольшая лопатка. Не очень удобно, но сойдет за неимением иного.
Патрисия осталась сидеть на месте, совершенно забыв при этом о своей сигарете, которая незаметно выскользнула у нее из пальцев. Рено продолжал атаковать землю с помощью своего импровизированного инструмента. Мягкий грунт поддавался без особого труда. Руками Рено отбрасывал его назад, напоминая при этом отчаянно копающего землю терьера. Прошло еще несколько минут, и яма достигла глубины в один фут. Пот заливал его лицо. Вот он уже продвинулся вниз почти на два фута, низко склонился над ямой, едва не задыхаясь от жары. В очередной раз воткнув палку в грунт, он поддел ком мягкой земли и вдруг остановился, невольно отшатнувшись, чувствуя, как тошнота подступила к горлу.
«Может быть, запах не доносится до нее? — с надеждой подумал Рено. — Ведь никакого ветра.
Но скоро и она почувствует. Надо увести ее отсюда подальше».
Самое правильное было бы отправить ее в кемпинг, чтобы она не мешкая позвонила шерифу.
Что бы ни значил этот запах, дальше делом следует заняться специалистам по идентификации, это он знал наверняка. Тут нужны профессионалы, люди, которые знают свое дело и обладают крепкими нервами.
Рено повернулся и хотел было уже выбраться из зарослей, когда неожиданно до него донесся короткий, полный ужаса крик девушки. Он быстро вскочил на ноги. Патрисия замерла в немом ужасе, прижав руку ко рту, ее глаза расширились от страха.
Примерно в каких-нибудь двадцати футах Макс Истер неожиданно появился из зарослей и холодно смотрел на них, засунув большие пальцы обеих рук за брючный ремень. И за этот самый ремень, как раз под правой рукой, была заткнута черная рукоятка автоматического револьвера 45-го калибра.
Он медленно вытащил револьвер, перехватил его другой рукой и, передернув затвор, дослал патрон в патронник, потом снова заткнул его за пояс.
— Дальше пойдем на веслах, — сказал он. — Незачем слишком афишировать наше появление.
Патрисия кивнула, и они поменялись местами. Наступил безмолвный, удушливый полдень, особенно чувствующийся под сводами мрачного леса. Он словно пылал недобрым медным пламенем посередине канала, куда не доходила тень от прибрежных деревьев. Теперь, когда лодка прекратила движение вперед и исчез вызываемый этим движением ветерок, пассажиры катера в полной мере ощутили полдневный зной.
В кемпинге Патрисия переоделась в рубашку и темные брюки. Рено настоял на этом, заметив:
— Белый цвет в лесу виден за километр. А мы не знаем, чего нам ждать. Или кого.
Рено греб мощными равномерными взмахами весел, стараясь держаться ближе к берегу. Если они и перекинулись парой слов в эти минуты, голоса их звучали приглушенно. Нервы были напряжены до предела, даже тишина в этом месте казалась обманчивой, и в любой момент могла быть нарушена.
— У меня все время такое чувство, будто за нами следят, — тихо проговорила Патрисия.
«Или что нас держат под прицелом», — добавил мысленно Рено, но вслух предпочел этого не говорить. С холодным гневом он вспомнил вчерашнюю стрельбу и таинственные взрывы. Но сегодня здесь может быть спокойно, напомнил он себе, чего раньше времени заводиться. Все это было вчера. А сегодня…
Наконец они добрались до того места, где накануне Патрисия спрятала свою лодку. Рено и теперь подвел лодку к берегу и привязал ее под нависшими над водой ветвями. Потом помог девушке выйти на берег, и некоторое время они стояли, скрытые густой листвой, и глядели на заросшее водорослями дно. Вокруг царили мир и покой, а вчерашние события казались просто страшным сном.
Рено пошел вперед. Они обогнули излучину реки и снова вышли к воде в том месте, где Патрисия вытащила Рено, запутавшегося в ветвях поваленного дерева. Он и теперь смотрел на это дерево и думал, что, если бы не Пат, его тело лежало бы сейчас на дне, скрытое темной водой.
— Что случилось? — мягко спросила она, стоя за его спиной.
— Я просто подумал об одной вещи, которую я как-то вычитал о китайцах: если вы спасли кому-то жизнь, этот человек принадлежит вам и вы должны заботиться о нем всю оставшуюся жизнь.
На какой-то момент ее взгляд стал очень грустным, потом в глазах промелькнула едва заметная лукавая улыбка:
— Считайте, вам, Рено, крупно повезло, что мы не в Китае. Только представьте себе — жить на зарплату школьной учительницы…
— И не успел он ответить, как она переменила тему разговора:
— То место, где я нашла зажигалку, примерно в ста ярдах отсюда или что-то около того.
Пошли туда?
— Конечно, — кивнул он.
Теперь она шла впереди; пробираясь сквозь низко свисающие ветви деревьев, они отправились дальше, к следующему повороту канала.
Именно здесь раздались первые выстрелы, и Рено был уверен, что и взрывы прогремели тут же, только чуть подальше.
— Это здесь. — Патрисия замедлила шаги.
Они стояли на маленькой полянке, футах в двадцати от берега. Однако на земле не было заметно ни человеческих следов, ни отпечатков колес машины.
— Вы уверены, что это именно здесь? — переспросил он, оглядываясь по сторонам.
— Да. — Она показала рукой. — Зажигалка лежала прямо вон у той кочки. Я запомнила высохшее дерево, посмотрите, — то, которое наклонилось и почти упало на дуб.
Рено подошел ближе и опустился на корточки, внимательно рассматривая почву. Он даже разглядел, как ему показалось, едва различимый контур зажигалки, недавно лежавшей там. С тех пор как ее уронили, в этих местах прошел дождь.
Но больше он ничего не увидел. Он поднялся и обошел полянку, все так же пристально глядя себе под ноги; затем подошел к берегу, в надежде отыскать какие-нибудь следы, указывающие на то, что здесь из воды вытаскивали лодку.
И опять ничего!
Наконец он вернулся туда, где оставил Патрисию, и молча покачал головой в ответ на ее вопросительный взгляд. Он чувствовал горькое разочарование при мысли о том, что и эта нить, как и все предыдущие, не привела их никуда. Должно быть, Роберт Консул действительно был здесь, но не оставил абсолютно никаких следов, которые указывали бы, куда и зачем он отправился дальше. Рено вытащил сигареты и чиркнул спичкой. Патрисия присела на поваленное рядом дерево, а он опустился на корточки напротив и смотрел, как она, сняв кепку с длинным козырьком, приглаживает волосы.
— Я осмотрела все вокруг, когда вернулась сюда на следующий день, — сказала она уныло. — И ничего больше не нашла. Разве что только дерево, которое кто-то срубил.
— О! — Как он мог позабыть об этом дереве?!
И вновь его озаботила вчерашняя мысль: глупо было рубить его в этом месте — слишком далеко от дороги. — Где же, где то место?
— Там, немного дальше. — Пат повернулась и помахала рукой в направлении лесной чащи. — Отсюда не видно.
— О'кей! Надо еще разок взглянуть на него, прежде чем возвращаться домой, — сказал он без особого внешнего интереса. — Но сейчас давайте пойдем и посмотрим, что там, за поворотом.
Может быть, мы наконец поймем, что они хотели взорвать.
Идти было недалеко — они, срезав угол, пошли туда коротким путем. Почти бессознательно Рено заторопился, увидев впереди, в просветах между деревьями, солнечные блики, играющие на воде.
На берегу, стоя на полянке среди деревьев, они смотрели на ровную и блестящую поверхность воды, где не было заметно ни малейшего движения; это место оказалось таким же пустынным и безлюдным, как и все другие вокруг.
Они переглянулись, Рено покачал головой.
— Это какое-то безумие, — сказал он подавленно. — Сплошное безумие! Уверен, что именно здесь взрывали динамит. Но, Боже праведный, что здесь можно взрывать?
Вдруг Патрисия обернулась к нему и показала на какой-то предмет в воде у самого берега.
— Что там плывет, что-то… белое? Около тростника?
Рено подошел ближе и пригляделся.
— Просто дохлая рыба, — ответил он.
Это и в самом деле была рыба, она плыла брюхом кверху.
— А вот и еще, — сказала Патрисия, показывая чуть левее. — И еще две!
Он посмотрел в другую сторону и сразу же насчитал еще с десяток. Вооружившись длинной палкой, Рено вытащил пару рыбин на берег и перевернул их.
Это были сазаны, они еще не начали разлагаться, и на них не было никаких следов повреждений.
Патрисия подошла к нему и заглянула через плечо.
— Странно, да? — сказала она озадаченно. — Как вы думаете, отчего они погибли?
— Их оглушило, — коротко поставил диагноз Рено.
— О-о! Вы хотите сказать, динамитом?
— Вот именно. Можно больше не гадать, в Каком месте произошли эти взрывы: прямо здесь, под водой.
Она растерянно глядела на воду.
— Но для чего. Пит? Что здесь можно было взрывать?
Тут ему кое-что вспомнилось, и он начал о чем-то догадываться. Рено вновь почувствовал жгучее разочарование.
— Мы зря теряем время, Пат, — устало поднимаясь, сказал он. — Все это не имеет никакого отношения к тому, что мы ищем.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила она.
— Просто эта девушка, Телли, говорила мне что-то насчет того, что Макс Истер — хороший рыбак. Простая банальность: Истер и с ним еще кто-то глушат рыбу и продают ее на рынке. А в меня они стреляли, чтобы отпугнуть от этого места.
— Ну что же, — совсем приуныла Патрисия. — Похоже, можно возвращаться обратно.
— Да, мы снова оказались в тупике.
Когда они вернулись на поляну, где Патрисия нашла зажигалку, она вдруг остановилась.
— Так вы хотите посмотреть на то дерево?
Он пожал плечами. Скорее всего, они и там ничего не найдут. Может быть, его срубили охотники на енотов…
— Ладно, — сказал он безразлично. — Это не займет у нас много времени.
Патрисия шла впереди, показывая дорогу.
Им пришлось пройти скорее четверть мили, чем сотню ярдов, но она безошибочно вывела его через густой лес к нужному месту. Дерево оказалось большим красным дубом, который, обрушившись, сломал верхушки двух дубов поменьше. Его повалили с помощью пилы, но было не похоже, чтобы кто-то пытался распилить его на части.
— Как вы думаете, Пит, что бы это значило? — спросила Патрисия.
Рено обошел вокруг груды веток. Дерево было срублено примерно с месяц назад, так как листья, хотя и засохли, все еще крепко держались на ветвях. Ствол на вид казался вполне жизнеспособным, без единого дупла, и это отвергало версию, что в дереве было пчелиное гнездо, а его срубили, чтобы добраться до дикого меда.
— Не знаю, — пожал плечами Рено. — Я что-то не вижу во всем этом никакого смысла.
Он хотел было обойти дерево с другой стороны, как вдруг внезапно остановился, уставившись на груду листьев. Опустившись на колени, он раздвинул несколько веток и продолжал внимательно разглядывать землю под ними. На его лице появилось озадаченное выражение.
— Что там такое, Пит? — спросила Патрисия, стоя за его спиной.
Он что-то зачерпнул в горсть и протянул ей ладонь.
— Рыхлая почва, — сказал он. — Ее кто-то недавно вскопал, ну, может быть, некоторое время назад, а потом прошел дождь. Посмотрите сюда!
Она сразу же поняла, что Рено имел в виду: верхний пласт тяжелой, черной земли все еще хранил явный след лопаты.
Снова почувствовав волнение, Патрисия присела на землю рядом с ним.
— Здесь что-то выкапывали!
— Выкапывали, — с непонятным выражением на лице повторил он. — Или… закопали.
— Что?..
— Отойди назад, Пат. Я хочу посмотреть, нельзя ли выломать некоторые ветки, чтобы было видно, что под ними.
Она отступила на шаг и с любопытством наблюдала, как Рено предпринимал яростные атаки на дерево. Нужное место находилось недалеко от кроны, поэтому ему удалось отломить большинство веток, изо всех сил резко пригибая их к земле. Оставшиеся были слишком велики, с ними трудно было справиться, и он просто очистил их от более мелких прутьев и пучков листьев. Эта работа отняла немало энергии, Рено уже исходил потом и тяжело дышал от напряжения.
Однако через несколько минут была расчищена довольно большая площадка. Теперь он уже ясно видел то, что искал, — узкий, длинный, с несколько размытыми очертаниями прямоугольник, земля внутри которого заметно просела. Он начинался прямо у ствола дерева, и часть его оказалась на расчищенном от веток участке.
Может быть, мелькнуло на миг в голове, не стоило этого делать в ее присутствии? Но это было всего лишь минутное сожаление, потому что тотчас он вспомнил прицеп. В этих краях улики каким-то образом ухитрялись всегда исчезать…
Рено выпрямился и достал сигареты. Предложив закурить и своей спутнице, он отвел ее в сторону и усадил на бревно.
— Вам, наверное, лучше подождать здесь, — сказал он. — Зрелище может оказаться не из приятных.
— Если вы это вынесете, то и я смогу, — твердо возразила Патрисия.
И он понял, что ему не удастся провести ее: она не хуже него самого знала, что скрывает эта земля.
Рено подобрал одну из только что обломанных веток, вырезал палку около двух футов длиной и обстругал с одного конца так, что он стал плоским, как небольшая лопатка. Не очень удобно, но сойдет за неимением иного.
Патрисия осталась сидеть на месте, совершенно забыв при этом о своей сигарете, которая незаметно выскользнула у нее из пальцев. Рено продолжал атаковать землю с помощью своего импровизированного инструмента. Мягкий грунт поддавался без особого труда. Руками Рено отбрасывал его назад, напоминая при этом отчаянно копающего землю терьера. Прошло еще несколько минут, и яма достигла глубины в один фут. Пот заливал его лицо. Вот он уже продвинулся вниз почти на два фута, низко склонился над ямой, едва не задыхаясь от жары. В очередной раз воткнув палку в грунт, он поддел ком мягкой земли и вдруг остановился, невольно отшатнувшись, чувствуя, как тошнота подступила к горлу.
«Может быть, запах не доносится до нее? — с надеждой подумал Рено. — Ведь никакого ветра.
Но скоро и она почувствует. Надо увести ее отсюда подальше».
Самое правильное было бы отправить ее в кемпинг, чтобы она не мешкая позвонила шерифу.
Что бы ни значил этот запах, дальше делом следует заняться специалистам по идентификации, это он знал наверняка. Тут нужны профессионалы, люди, которые знают свое дело и обладают крепкими нервами.
Рено повернулся и хотел было уже выбраться из зарослей, когда неожиданно до него донесся короткий, полный ужаса крик девушки. Он быстро вскочил на ноги. Патрисия замерла в немом ужасе, прижав руку ко рту, ее глаза расширились от страха.
Примерно в каких-нибудь двадцати футах Макс Истер неожиданно появился из зарослей и холодно смотрел на них, засунув большие пальцы обеих рук за брючный ремень. И за этот самый ремень, как раз под правой рукой, была заткнута черная рукоятка автоматического револьвера 45-го калибра.
Он медленно вытащил револьвер, перехватил его другой рукой и, передернув затвор, дослал патрон в патронник, потом снова заткнул его за пояс.