— Вижу, вы все же так и не смогли оставить все как есть? — спросил он голосом, лишенным всяких эмоций. — Почему бы тебе, Рено, не подойти поближе к своей подружке и не сесть рядышком с ней? И брось палку!
Рено уже не раз приходилось встречаться со смертью, и он понял, что Истер не шутит.
Он выпустил палку из рук и медленно подошел к Патрисии. Истер смотрел на них немигающим кошачьим взглядом, не произнеся ни слова.
Рено чувствовал, как пот заливает его лицо и что-то мешает свободно дышать. Не оборачиваясь, он нащупал руку девушки и сжал ее. До него доносилось ее прерывистое дыхание.
— Ладно, твоя взяла! — произнес он наконец. — Кто же это тут, под деревом? Все еще хотите знать это, да?
— Да, — сказал Рено. — И узнаем, как только его откопают.
— Нет, — возразил Истер. — Не думаю, чтобы его когда-нибудь откопали. Но так как теперь вы вряд ли сможете кому-то проболтаться, вам я скажу: его звали Роберт Консул.
Глава 16
Глава 17
Рено уже не раз приходилось встречаться со смертью, и он понял, что Истер не шутит.
Он выпустил палку из рук и медленно подошел к Патрисии. Истер смотрел на них немигающим кошачьим взглядом, не произнеся ни слова.
Рено чувствовал, как пот заливает его лицо и что-то мешает свободно дышать. Не оборачиваясь, он нащупал руку девушки и сжал ее. До него доносилось ее прерывистое дыхание.
— Ладно, твоя взяла! — произнес он наконец. — Кто же это тут, под деревом? Все еще хотите знать это, да?
— Да, — сказал Рено. — И узнаем, как только его откопают.
— Нет, — возразил Истер. — Не думаю, чтобы его когда-нибудь откопали. Но так как теперь вы вряд ли сможете кому-то проболтаться, вам я скажу: его звали Роберт Консул.
Глава 16
Они слишком много узнали за этот день, чтобы сразу во всем разобраться. Сначала до Рено дошло только то, что он наконец настиг Роберта Консула. Вечно ускользающий призрак, который он так долго преследовал, оказалось, был похоронен здесь, под грудой веток упавшего дерева.
Рено сразу получил ответы на все свои вопросы:
Роберт Консул был мертв все это время, а этот гигант с холодными глазами и револьвером за поясом и был тем человеком, который его убил.
— И давно вы увязли во всей этой истории, а? — спросил он.
— Как сказать, — холодно ответил Истер. — Я-то думал, ты будешь умнее и не станешь совать свой нос в чужие дела после того, как исчез прицеп и ты остался с носом в тот вечер.
— Ну да, звучит совсем неплохо, — парировал Рено. — Значит, оставить все как есть, и пусть мою сестру обвиняют в убийстве Макхью?
— Макхью? — В какой-то момент на лице Истера появилось удивленное выражение. — А-а, ты имеешь в виду того парня, которого застрелила эта актриса? А какое он имеет ко всему этому отношение?
Рено смотрел на него, стараясь понять, имеет ли он дело не только с убийцей, но и с сумасшедшим.
— Да никакого! Совсем никакого! Не считая того факта, что вы убили его, потому что он обнаружил, что вы убили Консула.
— Ты, похоже, что-то путаешь, приятель, — спокойно заметил Истер. — Я еще никого не убил. Пока.
— Стало быть, это гномы похоронили здесь Консула и известили вас письмом?
— Нет. Это я похоронил его, И наслаждался каждой минутой этого процесса, и плевал ему в лицо. Только одна вещь доставила бы мне несравненно большее удовольствие — если бы я сам убил его. Но кто-то лишил меня этой чести.
— И вы думаете, кто-то может в это поверить?
— Конечно нет, — просто сказал Истер. — Поэтому я и похоронил его.
— Вы притащили его сюда и при этом не имеете понятия, кто убил его? — Рено многозначительно посмотрел на Истера.
— Теперь ты попал в точку, — кивнул тот. — Немного поздно, но ты узнал все. Надеюсь, ты понял, что я имел в виду, когда говорил, что его никто не откопает? Вас тоже никто не откопает.
Рено бросил быстрый взгляд на Патрисию.
Она слушала молча, ее глаза казались огромными от переполнявшего их ужаса. «Она тоже поняла, — подумал он, — что Истер — сумасшедший: каждую минуту может выхватить свою пушку и угостить нас пулей».
— Послушайте. — Рено совсем отчаялся. — Если вы не убивали Консула, о чем вам беспокоиться?
Истер посмотрел на него с холодным презрением:
— Ну конечно не о чем. Только вот присяжным не понадобится и пяти минут, чтобы вынести свое решение. Здесь каждый знает, что в сорок втором году Консул сбежал с моей женой.
И мало кому известно, что случилось потом.
Он замолчал, и в какой-то момент глаза его ужаснули Рено.
— Он бросил ее через три недели, и она покончила жизнь самоубийством в вонючем дешевом отеле в Новом Орлеане. Повесилась.
На целую минуту воцарилось тяжелое молчание, прежде чем Рено решился сказать:
— Но, черт возьми, это все же не означает…
— О, конечно же нет, — холодно прервал его Истер. — Особенно при тех обстоятельствах, при которых все это произошло. Никто и не подумает, что я имею к этому какое-то отношение.
— И как это произошло?
— Все случилось ночью, месяц с небольшим назад. Я вез полную лодку рыбы к шоссе. Думаю, не надо объяснять, почему я делал это ночью.
Так или иначе, едва стемнело, я пристал к берегу в кустах, недалеко от старой стоянки, и ждал, когда Мелоун приедет на своем грузовике. И как раз в это время я услышал три выстрела, которые донеслись откуда-то издалека с канала. Минут через двадцать показались огни автомобиля, и я подумал, что это Мелоун. Но вскоре понял, что ошибся, однако было уже слишком поздно, и этот парень, инспектор рыбнадзора, увидел меня на дороге. Что хуже всего, у меня за поясом торчал револьвер, и он видел его. Ему хотелось узнать, что я делаю в лесу в такое время, и тут в свете фар его машины мы оба увидели другой автомобиль. Это был «кадиллак», стоявший в старом лагере, а у воды стал заметен пустой лодочный прицеп. Я и не заметил их раньше.
Мне нужно было каким-то образом отделаться от инспектора, пока не приехал Мелоун со своим грузовиком, поэтому сказал ему первое пришедшее в голову, что, мол, сопровождаю рыбака, которому принадлежит «кадиллак». Его это, видимо, удовлетворило, и он быстро убрался.
Минут через тридцать появился Мелоун, мы перегрузили рыбу, и он тоже уехал. Я отправился к своей лодке, которая стояла недалеко от прицепа; и тут же, не доходя до дороги, где стоял «кадиллак», обо что-то споткнулся. Посветив фонариком, я нагнулся и присмотрелся получше.
Это оказался человек, и лежал он в такой позе, словно пытался доползти до машины. Его одежда казалась влажной, и, перевернув его, я увидел, что его рубашка насквозь пропитана кровью и водой. Ему выстрелили в живот. Я осветил лицо и понял, что, если я не смогу сейчас что-нибудь придумать, притом придумать быстро, меня повесят. Это был Роберт Консул.
Рено не мог произнести ни слова. Самое ужасное во всем этом то, думал он, что Истер говорит правду. Отдельные кусочки мозаики начали занимать свои места в общей картине: теперь он знал, зачем вернулся Консул, но сделать уже ничего не мог. Истер же был загнан в угол, и ему не оставалось ничего больше, кроме как убить их обоих.
— Послушайте, — сделал Рено последнюю попытку, — Консула застрелили здесь на канале, и я знаю почему. И могу это доказать. Вас никогда не удивляло, почему он вернулся в эти края, уверенный, что вы расправитесь с ним при первой же возможности?
— Я никогда не пытался понять, почему Роберт Консул делал то, что он делал, — холодно ответил Истер.
— Ну что ж, а я пытался, — бросил Рено. — С тех пор как я услышал это имя, я только этим и занимаюсь. И теперь мне многое стало понятно. Он явился сюда за чем-то, что спрятано на дне канала, и я знаю где. Если бы мы только смогли это достать, полагаю, я доказал бы, что вы не имеете отношения к его смерти.
— Вы что, думаете, я настолько глуп? — желчно вскинулся Истер. — Он, видите ли, докажет, что я не убивал, когда есть свидетель, который видел меня ночью на том самом месте и с револьвером в руках!.. Когда я вытащил прицеп, привез сюда тело и похоронил его и перегнал машину в город и бросил ее там! Оставьте ваши глупые: шутки!
Рено понял, что все уговоры безнадежны. Истер попал в паутину обстоятельств, и чем больше прилагал стараний, чтобы освободиться, тем глубже увязал в них, дойдя наконец до такого предела, что теперь вынужден был убивать. Ситуация оказалась безнадежной и с другой точки зрения: Истер был великаном и был в превосходной физической форме.
Поэтому, если они будут просто сидеть и ждать, быстро подумал Рено, шансов на спасение не останется никаких ни у него, ни у Пат. Но если бы он мог предоставить девушке хотя бы несколько драгоценных секунд, это могло бы спасти ее.
И Вики, тотчас мелькнуло в голове.
Еще не закончив говорить, Рено медленно подобрал под себя ноги и перенес центр тяжести немного вперед. Ему хотелось в последний раз взглянуть на Патрисию, но он не осмеливался и все еще держал ее руку в своей, а теперь дважды стиснул ее. «Вот так, хорошо, — подумал он. — Пора».
Привстав, Рено сконцентрировался и метнулся вперед. И тут же услышал пронзительный крик Пат, а потом, словно в замедленном кино, увидел, как рука Истера дернулась вниз за револьвером.
Мир перестал существовать для Рено, он сосредоточился сейчас в горячем, масленом блеске револьверного дула. Вот он становится все отчетливее, револьвер поворачивается, отлетает назад…
Грохот раздирает барабанные перепонки — это Рено, развернувшись корпусом, со всего размаху ударяет Истера в живот. Оба падают и катятся по земле, зарываясь лицом в грязь и опавшие листья…
Вот Рено вытянул руку, стараясь на ощупь найти револьвер, схватил его, рванул на себя и неожиданно почувствовал, что противник выпустил его из рук. И тут же страшный удар обрушился на его голову, кровь залила лицо.
Они опять покатились по земле, не издавая ни звука: слышно было лишь хриплое, по-животному шумное дыхание. Рено обеими руками схватился за револьвер Истера, изо всех сил стараясь не выпустить его. Потом, сквозь пелену гнева, затмившего ясность взгляда, ему удалось уловить движение Патрисии: она склонилась над ними, замахнулась палкой, и он услышал, как она ударила Истера изо всей силы по запястью.
Рено удалось открыть рот; судорожно глотнув воздуха, закричал: «Беги! Беги отсюда!» Его пальцы выпустили револьвер. Он успел еще заметить, что Истер яростно молотит руками по земле: ему тоже не удалось удержать оружие, оно оказалось где-то под одним из них. Рено скользнул по револьверу рукой, но не сумел завладеть им, поэтому лихорадочно обшаривал Землю вокруг. Вот он!..
Но нет, опять не удалось. Он боролся с Истером, стремясь вырваться из его сильных безжалостных объятий. Привстав на колени, пятился, отступая, а Истер уже навалился на него и схватил за горло.
Рено опрокинулся навзничь, придавленный чудовищным весом великана, чувствуя нестерпимую боль в лодыжке. Всего на какую-то долю секунды огромная голова промелькнула у него перед глазами, и, к счастью, правая рука оказалась свободной.
Превозмогая боль и стиснув зубы, он дотянулся до револьвера, схватил, замахнулся и нанес сокрушительный удар. Потом, привстав, замахнулся еще раз. Истер дернулся и обмяк. Рено оттолкнул его и упал сам на землю рядом, не в силах более переносить боль в вывихнутой лодыжке.
С трудом поднявшись на ноги, он попробовал было наступить на больную левую ногу, но, почувствовав внезапную слабость, опустился на землю.
Тем временем Истер пришел в себя и заворочался, пытаясь подняться. Сквозь непрекращающийся шум в голове Рено подумал: «Нужно отойти подальше. Еще одной схватки я не выдержу. Надо отойти подальше, так, чтобы можно было остановить его с помощью револьвера».
Неожиданно он понял, что говорит вслух, и испугался: уж не лишился ли он рассудка от удара по голове? Но нет. Пришлось перекатиться с боку на бок, потом еще раз, чтобы убедиться, что с головой все в порядке. В какую-то минуту над ним склонилась Патрисия.
— Пит! Пит! С тобой все в порядке?
Он сумел добраться до бревна и, упираясь руками в землю, стал придвигаться к нему. Приподнимая плечи и помогая себе, пока наконец не удалось сесть и выпрямиться, опираясь спиной на бревно. Кровь стекала по его лицу, застилая глаза и мешая ему видеть. Он нетерпеливо отер ее левой рукой. «Теперь я могу остановить его, — думал он. — Я успею дважды продырявить ему кишки, прежде чем он доберется до меня».
Патрисия опустилась на колени рядом, вытирая лицо Рено. Он довольно грубо оттолкнул ее в сторону.
— Отодвинься, Пат! — резко потребовал он. — Со мной все в порядке, не стой, ради Бога, на дороге!
Истер уже настолько пришел в себя, что смог сесть на землю. Он медленно поднялся на ноги, кровь из раны на голове заливала его лицо, а на глаза было страшно смотреть. «Я был дальше, чем он сейчас, — подумал Рено, — и все же справился с ним; но ему понадобилось время, чтобы выхватить револьвер. Он, может быть, не подойдет. Но если осмелится, будет мертв в ту же минуту».
Рено проверил предохранитель и взвел курок.
— Ладно, Истер, — сказал он. — Тебе достаточно сделать лишь один шаг…
Грудь великана тяжело вздымалась, и он слегка потряс головой, чтобы рассеять туман перед глазами. Взгляд его был холоден, он взвешивал шансы.
— Я не Консул, — продолжал Рено. — У тебя нет причин желать мне зла. Но если ты попытаешься, мы покончим с этим в ту же минуту.
— А если нет? — прозвучал шепот.
— Ты можешь сейчас бежать — мне ты не нужен. Тебя поймают, потому что ты слишком заметен, чтобы скрыться, но не думаю, что тебя арестуют за убийство. Если мне повезет, я скажу им, кто истинный убийца Консула.
— А если не повезет?
— Власти все равно узнают, где он скрывается. Я им скажу. Но глупо пытаться убить меня.
Я единственный человек на свете, кто знает об этой грязной истории достаточно, чтобы вытащить тебя. Подумай о себе самом! Тебя обвинят в том, что ты похоронил его и тем самым попытался скрыть убийство, но ты можешь выпутаться, когда станут известны все обстоятельства дела. Поступай как знаешь, но ты должен принять мои условия. Не пытайся приблизиться ко мне. Я вынужден защищаться, и, если понадобится, я убью тебя.
Истер зло посмотрел на револьвер.
— Тебе крепко повезло.
— Знаю! И револьвер все еще у меня в руках. Ну, так как?
Какое-то время, показавшееся вечностью, Истер молча смотрел на них. Надо было ни во что не ставить свою жизнь или просто быть сумасшедшим, вдруг поймал себя на мысли Рено, чтобы на месте Консула явиться сюда, когда тебя разыскивает человек с таким взглядом. Затем великан слегка пожал плечами, повернулся и молча зашагал прямиком через лес к протоке.
— Не спускай с него глаз, Пат, — прошептал Рено. — Пока не потеряешь из виду!
Она отошла немного дальше от Рено и молча смотрела вслед гиганту. Через некоторое время она вернулась.
— Он ушел, Пит, — сказала она. Потом села на траву и глубоко, прерывисто вздохнула.
— Извини, что я накричал на тебя, Пат, — мягко сказал он, — но Истер был чертовски близко, и дело решали секунды.
— Ничего, — ответила она, наклонилась и вытерла его лицо своим носовым платком. — Но нам надо поскорее выбраться отсюда. Твою рану нужно зашивать.
Он засучил штанину и осмотрел болевшую ногу. Лодыжка распухла и почернела, до нее невозможно было дотронуться.
Патрисия хотела что-то сказать, но остановилась на полуслове и прислушалась. Рено тоже услышал — где-то заработал лодочный мотор. Истер, подумал он. Теперь-то он уже не вернется.
Он попытался встать, и лицо его побелело от боли. На ногу невозможно было ступить. Опустившись на бревно, он осмотрелся по сторонам.
— Видишь вон то деревце, Пат? — показал он. — Срежь его у самой земли и принеси сюда.
Она поняла и поспешно принялась за работу.
А когда притащила дерево, он обрубил ножом лишние сучья, снял рубашку, обмотал ею раздваивающуюся верхнюю ветку, чтобы было не так жестко, и опробовал костыль: на него вполне можно было опираться.
— Я спущусь к воде и возьму лодку, — сказала она. — И подгоню ее сюда как можно ближе.
Потом помогу тебе, и с этим костылем ты до нее сможешь дойти.
— Подожди еще немного, — попросил Рено. — Слушай мотор. Я хочу быть вполне уверенным, что он уберется отсюда прежде, чем ты пойдешь за лодкой.
Некоторое время они еще слышали постепенно затихающий вдали звук. Вдруг где-то около поворота он оборвался. Затем заработал вновь через несколько мгновений.
Рено подумал о трех милях пути, отделявших их от кемпинга, и о том, что все теперь зависит от того, смогут ли они достигнуть судоходного канала еще до темноты. С его губ сорвалось ругательство.
— Пит, — удивленно посмотрела на него Патрисия, — в чем дело?
— Истер забрал лодку. Нам с тобой придется идти пешком.
Рено сразу получил ответы на все свои вопросы:
Роберт Консул был мертв все это время, а этот гигант с холодными глазами и револьвером за поясом и был тем человеком, который его убил.
— И давно вы увязли во всей этой истории, а? — спросил он.
— Как сказать, — холодно ответил Истер. — Я-то думал, ты будешь умнее и не станешь совать свой нос в чужие дела после того, как исчез прицеп и ты остался с носом в тот вечер.
— Ну да, звучит совсем неплохо, — парировал Рено. — Значит, оставить все как есть, и пусть мою сестру обвиняют в убийстве Макхью?
— Макхью? — В какой-то момент на лице Истера появилось удивленное выражение. — А-а, ты имеешь в виду того парня, которого застрелила эта актриса? А какое он имеет ко всему этому отношение?
Рено смотрел на него, стараясь понять, имеет ли он дело не только с убийцей, но и с сумасшедшим.
— Да никакого! Совсем никакого! Не считая того факта, что вы убили его, потому что он обнаружил, что вы убили Консула.
— Ты, похоже, что-то путаешь, приятель, — спокойно заметил Истер. — Я еще никого не убил. Пока.
— Стало быть, это гномы похоронили здесь Консула и известили вас письмом?
— Нет. Это я похоронил его, И наслаждался каждой минутой этого процесса, и плевал ему в лицо. Только одна вещь доставила бы мне несравненно большее удовольствие — если бы я сам убил его. Но кто-то лишил меня этой чести.
— И вы думаете, кто-то может в это поверить?
— Конечно нет, — просто сказал Истер. — Поэтому я и похоронил его.
— Вы притащили его сюда и при этом не имеете понятия, кто убил его? — Рено многозначительно посмотрел на Истера.
— Теперь ты попал в точку, — кивнул тот. — Немного поздно, но ты узнал все. Надеюсь, ты понял, что я имел в виду, когда говорил, что его никто не откопает? Вас тоже никто не откопает.
Рено бросил быстрый взгляд на Патрисию.
Она слушала молча, ее глаза казались огромными от переполнявшего их ужаса. «Она тоже поняла, — подумал он, — что Истер — сумасшедший: каждую минуту может выхватить свою пушку и угостить нас пулей».
— Послушайте. — Рено совсем отчаялся. — Если вы не убивали Консула, о чем вам беспокоиться?
Истер посмотрел на него с холодным презрением:
— Ну конечно не о чем. Только вот присяжным не понадобится и пяти минут, чтобы вынести свое решение. Здесь каждый знает, что в сорок втором году Консул сбежал с моей женой.
И мало кому известно, что случилось потом.
Он замолчал, и в какой-то момент глаза его ужаснули Рено.
— Он бросил ее через три недели, и она покончила жизнь самоубийством в вонючем дешевом отеле в Новом Орлеане. Повесилась.
На целую минуту воцарилось тяжелое молчание, прежде чем Рено решился сказать:
— Но, черт возьми, это все же не означает…
— О, конечно же нет, — холодно прервал его Истер. — Особенно при тех обстоятельствах, при которых все это произошло. Никто и не подумает, что я имею к этому какое-то отношение.
— И как это произошло?
— Все случилось ночью, месяц с небольшим назад. Я вез полную лодку рыбы к шоссе. Думаю, не надо объяснять, почему я делал это ночью.
Так или иначе, едва стемнело, я пристал к берегу в кустах, недалеко от старой стоянки, и ждал, когда Мелоун приедет на своем грузовике. И как раз в это время я услышал три выстрела, которые донеслись откуда-то издалека с канала. Минут через двадцать показались огни автомобиля, и я подумал, что это Мелоун. Но вскоре понял, что ошибся, однако было уже слишком поздно, и этот парень, инспектор рыбнадзора, увидел меня на дороге. Что хуже всего, у меня за поясом торчал револьвер, и он видел его. Ему хотелось узнать, что я делаю в лесу в такое время, и тут в свете фар его машины мы оба увидели другой автомобиль. Это был «кадиллак», стоявший в старом лагере, а у воды стал заметен пустой лодочный прицеп. Я и не заметил их раньше.
Мне нужно было каким-то образом отделаться от инспектора, пока не приехал Мелоун со своим грузовиком, поэтому сказал ему первое пришедшее в голову, что, мол, сопровождаю рыбака, которому принадлежит «кадиллак». Его это, видимо, удовлетворило, и он быстро убрался.
Минут через тридцать появился Мелоун, мы перегрузили рыбу, и он тоже уехал. Я отправился к своей лодке, которая стояла недалеко от прицепа; и тут же, не доходя до дороги, где стоял «кадиллак», обо что-то споткнулся. Посветив фонариком, я нагнулся и присмотрелся получше.
Это оказался человек, и лежал он в такой позе, словно пытался доползти до машины. Его одежда казалась влажной, и, перевернув его, я увидел, что его рубашка насквозь пропитана кровью и водой. Ему выстрелили в живот. Я осветил лицо и понял, что, если я не смогу сейчас что-нибудь придумать, притом придумать быстро, меня повесят. Это был Роберт Консул.
Рено не мог произнести ни слова. Самое ужасное во всем этом то, думал он, что Истер говорит правду. Отдельные кусочки мозаики начали занимать свои места в общей картине: теперь он знал, зачем вернулся Консул, но сделать уже ничего не мог. Истер же был загнан в угол, и ему не оставалось ничего больше, кроме как убить их обоих.
— Послушайте, — сделал Рено последнюю попытку, — Консула застрелили здесь на канале, и я знаю почему. И могу это доказать. Вас никогда не удивляло, почему он вернулся в эти края, уверенный, что вы расправитесь с ним при первой же возможности?
— Я никогда не пытался понять, почему Роберт Консул делал то, что он делал, — холодно ответил Истер.
— Ну что ж, а я пытался, — бросил Рено. — С тех пор как я услышал это имя, я только этим и занимаюсь. И теперь мне многое стало понятно. Он явился сюда за чем-то, что спрятано на дне канала, и я знаю где. Если бы мы только смогли это достать, полагаю, я доказал бы, что вы не имеете отношения к его смерти.
— Вы что, думаете, я настолько глуп? — желчно вскинулся Истер. — Он, видите ли, докажет, что я не убивал, когда есть свидетель, который видел меня ночью на том самом месте и с револьвером в руках!.. Когда я вытащил прицеп, привез сюда тело и похоронил его и перегнал машину в город и бросил ее там! Оставьте ваши глупые: шутки!
Рено понял, что все уговоры безнадежны. Истер попал в паутину обстоятельств, и чем больше прилагал стараний, чтобы освободиться, тем глубже увязал в них, дойдя наконец до такого предела, что теперь вынужден был убивать. Ситуация оказалась безнадежной и с другой точки зрения: Истер был великаном и был в превосходной физической форме.
Поэтому, если они будут просто сидеть и ждать, быстро подумал Рено, шансов на спасение не останется никаких ни у него, ни у Пат. Но если бы он мог предоставить девушке хотя бы несколько драгоценных секунд, это могло бы спасти ее.
И Вики, тотчас мелькнуло в голове.
Еще не закончив говорить, Рено медленно подобрал под себя ноги и перенес центр тяжести немного вперед. Ему хотелось в последний раз взглянуть на Патрисию, но он не осмеливался и все еще держал ее руку в своей, а теперь дважды стиснул ее. «Вот так, хорошо, — подумал он. — Пора».
Привстав, Рено сконцентрировался и метнулся вперед. И тут же услышал пронзительный крик Пат, а потом, словно в замедленном кино, увидел, как рука Истера дернулась вниз за револьвером.
Мир перестал существовать для Рено, он сосредоточился сейчас в горячем, масленом блеске револьверного дула. Вот он становится все отчетливее, револьвер поворачивается, отлетает назад…
Грохот раздирает барабанные перепонки — это Рено, развернувшись корпусом, со всего размаху ударяет Истера в живот. Оба падают и катятся по земле, зарываясь лицом в грязь и опавшие листья…
Вот Рено вытянул руку, стараясь на ощупь найти револьвер, схватил его, рванул на себя и неожиданно почувствовал, что противник выпустил его из рук. И тут же страшный удар обрушился на его голову, кровь залила лицо.
Они опять покатились по земле, не издавая ни звука: слышно было лишь хриплое, по-животному шумное дыхание. Рено обеими руками схватился за револьвер Истера, изо всех сил стараясь не выпустить его. Потом, сквозь пелену гнева, затмившего ясность взгляда, ему удалось уловить движение Патрисии: она склонилась над ними, замахнулась палкой, и он услышал, как она ударила Истера изо всей силы по запястью.
Рено удалось открыть рот; судорожно глотнув воздуха, закричал: «Беги! Беги отсюда!» Его пальцы выпустили револьвер. Он успел еще заметить, что Истер яростно молотит руками по земле: ему тоже не удалось удержать оружие, оно оказалось где-то под одним из них. Рено скользнул по револьверу рукой, но не сумел завладеть им, поэтому лихорадочно обшаривал Землю вокруг. Вот он!..
Но нет, опять не удалось. Он боролся с Истером, стремясь вырваться из его сильных безжалостных объятий. Привстав на колени, пятился, отступая, а Истер уже навалился на него и схватил за горло.
Рено опрокинулся навзничь, придавленный чудовищным весом великана, чувствуя нестерпимую боль в лодыжке. Всего на какую-то долю секунды огромная голова промелькнула у него перед глазами, и, к счастью, правая рука оказалась свободной.
Превозмогая боль и стиснув зубы, он дотянулся до револьвера, схватил, замахнулся и нанес сокрушительный удар. Потом, привстав, замахнулся еще раз. Истер дернулся и обмяк. Рено оттолкнул его и упал сам на землю рядом, не в силах более переносить боль в вывихнутой лодыжке.
С трудом поднявшись на ноги, он попробовал было наступить на больную левую ногу, но, почувствовав внезапную слабость, опустился на землю.
Тем временем Истер пришел в себя и заворочался, пытаясь подняться. Сквозь непрекращающийся шум в голове Рено подумал: «Нужно отойти подальше. Еще одной схватки я не выдержу. Надо отойти подальше, так, чтобы можно было остановить его с помощью револьвера».
Неожиданно он понял, что говорит вслух, и испугался: уж не лишился ли он рассудка от удара по голове? Но нет. Пришлось перекатиться с боку на бок, потом еще раз, чтобы убедиться, что с головой все в порядке. В какую-то минуту над ним склонилась Патрисия.
— Пит! Пит! С тобой все в порядке?
Он сумел добраться до бревна и, упираясь руками в землю, стал придвигаться к нему. Приподнимая плечи и помогая себе, пока наконец не удалось сесть и выпрямиться, опираясь спиной на бревно. Кровь стекала по его лицу, застилая глаза и мешая ему видеть. Он нетерпеливо отер ее левой рукой. «Теперь я могу остановить его, — думал он. — Я успею дважды продырявить ему кишки, прежде чем он доберется до меня».
Патрисия опустилась на колени рядом, вытирая лицо Рено. Он довольно грубо оттолкнул ее в сторону.
— Отодвинься, Пат! — резко потребовал он. — Со мной все в порядке, не стой, ради Бога, на дороге!
Истер уже настолько пришел в себя, что смог сесть на землю. Он медленно поднялся на ноги, кровь из раны на голове заливала его лицо, а на глаза было страшно смотреть. «Я был дальше, чем он сейчас, — подумал Рено, — и все же справился с ним; но ему понадобилось время, чтобы выхватить револьвер. Он, может быть, не подойдет. Но если осмелится, будет мертв в ту же минуту».
Рено проверил предохранитель и взвел курок.
— Ладно, Истер, — сказал он. — Тебе достаточно сделать лишь один шаг…
Грудь великана тяжело вздымалась, и он слегка потряс головой, чтобы рассеять туман перед глазами. Взгляд его был холоден, он взвешивал шансы.
— Я не Консул, — продолжал Рено. — У тебя нет причин желать мне зла. Но если ты попытаешься, мы покончим с этим в ту же минуту.
— А если нет? — прозвучал шепот.
— Ты можешь сейчас бежать — мне ты не нужен. Тебя поймают, потому что ты слишком заметен, чтобы скрыться, но не думаю, что тебя арестуют за убийство. Если мне повезет, я скажу им, кто истинный убийца Консула.
— А если не повезет?
— Власти все равно узнают, где он скрывается. Я им скажу. Но глупо пытаться убить меня.
Я единственный человек на свете, кто знает об этой грязной истории достаточно, чтобы вытащить тебя. Подумай о себе самом! Тебя обвинят в том, что ты похоронил его и тем самым попытался скрыть убийство, но ты можешь выпутаться, когда станут известны все обстоятельства дела. Поступай как знаешь, но ты должен принять мои условия. Не пытайся приблизиться ко мне. Я вынужден защищаться, и, если понадобится, я убью тебя.
Истер зло посмотрел на револьвер.
— Тебе крепко повезло.
— Знаю! И револьвер все еще у меня в руках. Ну, так как?
Какое-то время, показавшееся вечностью, Истер молча смотрел на них. Надо было ни во что не ставить свою жизнь или просто быть сумасшедшим, вдруг поймал себя на мысли Рено, чтобы на месте Консула явиться сюда, когда тебя разыскивает человек с таким взглядом. Затем великан слегка пожал плечами, повернулся и молча зашагал прямиком через лес к протоке.
— Не спускай с него глаз, Пат, — прошептал Рено. — Пока не потеряешь из виду!
Она отошла немного дальше от Рено и молча смотрела вслед гиганту. Через некоторое время она вернулась.
— Он ушел, Пит, — сказала она. Потом села на траву и глубоко, прерывисто вздохнула.
— Извини, что я накричал на тебя, Пат, — мягко сказал он, — но Истер был чертовски близко, и дело решали секунды.
— Ничего, — ответила она, наклонилась и вытерла его лицо своим носовым платком. — Но нам надо поскорее выбраться отсюда. Твою рану нужно зашивать.
Он засучил штанину и осмотрел болевшую ногу. Лодыжка распухла и почернела, до нее невозможно было дотронуться.
Патрисия хотела что-то сказать, но остановилась на полуслове и прислушалась. Рено тоже услышал — где-то заработал лодочный мотор. Истер, подумал он. Теперь-то он уже не вернется.
Он попытался встать, и лицо его побелело от боли. На ногу невозможно было ступить. Опустившись на бревно, он осмотрелся по сторонам.
— Видишь вон то деревце, Пат? — показал он. — Срежь его у самой земли и принеси сюда.
Она поняла и поспешно принялась за работу.
А когда притащила дерево, он обрубил ножом лишние сучья, снял рубашку, обмотал ею раздваивающуюся верхнюю ветку, чтобы было не так жестко, и опробовал костыль: на него вполне можно было опираться.
— Я спущусь к воде и возьму лодку, — сказала она. — И подгоню ее сюда как можно ближе.
Потом помогу тебе, и с этим костылем ты до нее сможешь дойти.
— Подожди еще немного, — попросил Рено. — Слушай мотор. Я хочу быть вполне уверенным, что он уберется отсюда прежде, чем ты пойдешь за лодкой.
Некоторое время они еще слышали постепенно затихающий вдали звук. Вдруг где-то около поворота он оборвался. Затем заработал вновь через несколько мгновений.
Рено подумал о трех милях пути, отделявших их от кемпинга, и о том, что все теперь зависит от того, смогут ли они достигнуть судоходного канала еще до темноты. С его губ сорвалось ругательство.
— Пит, — удивленно посмотрела на него Патрисия, — в чем дело?
— Истер забрал лодку. Нам с тобой придется идти пешком.
Глава 17
— Истер стремится выиграть время, — сказала Пат. — Он знал, что у тебя повреждена нога. В распоряжении Истера теперь гораздо больше времени, чтобы скрыться до того, как мы обратимся в полицию и сообщим о… — Она замолчала, выразительно показав рукой на груду веток.
— Возможно, — согласился он. — Но мы ничего не знаем наверняка.
— Подожди, Пит, — быстро заговорила девушка. — Зато я знаю. Ты забыл о лодке, которую оставил здесь вчера? Она должна быть где-то тут. Я могу найти ее.
Он покачал головой:
— Это я и имел в виду. На ней нет мотора и всего одна пара весел. Нам потребуется несколько часов, чтобы вернуться. Он вполне за это время успеет прихватить свою винтовку и будет где-нибудь поджидать нас.
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты думаешь, он так и поступит?
— В том-то все дело. Мы ничего не можем предугадать. Однако не стоит проверять это опытным путем, сунувшись в лодке на такое открытое место. Что ж, будем пробираться через лес.
— А ведь это три мили. — В ее голосе проскользнуло сомнение. — И нам все равно придется перебираться на другой берег, там, дальше.
— Я знаю, но другого выхода нет.
Пат зажгла две сигареты и одну протянула Рено.
— Тебе нужно немного отдохнуть, прежде чем мы отправимся.
— Хорошо, — неохотно согласился он. Ему страстно не терпелось покинуть это место, но он еще чувствовал слабость. Засветло, надо полагать, они еще успеют добраться до судоходного канала, убеждал он себя. Должны успеть!
Девушка молча наблюдала за ним. В ее глазах он прочел немой вопрос. И в самом деле она тотчас спросила:
— Пит, ты и в самом деле знаешь, зачем Роберт Консул вернулся сюда?
Он глубоко затянулся, чувствуя в душе леденящий ужас при мысли, что ему предстоит рассказать ей.
— Да, — ответил он. — Консул явился, чтобы забрать кое-что из судоходного канала. Что-то, что он привез из Италии.
Она опустилась на колени рядом с ним.
— Что именно? — тихо спросила она.
— Понятия не имею, — озабоченно ответил Рено. — Мы и должны это обнаружить. Но я стал догадываться, только когда Истер сказал, где и когда он слышал эти выстрелы. Все сходится. Во-первых, Консул ни за что не хотел менять свои планы и покидать Италию на самолете вместе с миссис Конвей. Тогда и она не понимала, в чем дело, но сейчас я, кажется, догадываюсь: он вез с собой что-то такое, что можно было везти только по воде. Помнишь, как этот болтун-лоцман говорил про всплески, которые он слышал? Он не мог вспомнить название корабля, но это было судно той самой компании «Серебряная линия», и наверняка Консул был на этом самом корабле.
Потом, эта драга. Это тоже был в какой-то степени намек. Если ты помнишь, именно то, что Консул вычитал в уэйнспортской газете, заставило его появиться здесь. Я просмотрел эту газету и не один день ломал голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. И теперь я понял. Маленькая заметка, где говорилось, что городские власти заключили контракт на проведение работ по расчистке канала. Понимаешь? То, что он бросил за борт, все еще оставалось на дне реки, и, если бы он не вернулся и не достал бы эту вещь, драга подцепила бы ее и вынесла в море.
— Но, — прошептала она озадаченно, — почему Конвею понадобилось ждать столько времени? Почему он не вернулся и не забрал эту вещь сразу, как только сошел на берег? Пусть даже это и была контрабанда и он не мог провезти это через таможню?
Рено колебался, ему страшно не хотелось говорить ей.
— Пат, ты помнишь, что сказал лоцман? Он слышал два всплеска. И второй раздался прямо около старой пристани Консулов, как раз там, где взорвался катер. И вспомни, взрыв произошел в самой лодке. Именно здесь и проявился хладнокровный гений Консула. Он рассчитал, что все, кто был вместе с ним, как-то связаны с этим делом, должны вытащить именно второй предмет из тех двух, что он бросил в воду. Мне кажется, теперь я понимаю все. Один из его сообщников оказался слишком догадливым и не захотел участвовать в этом деле. Поэтому Консулу пришлось удирать.
На лице девушки читалось неподдельное горе.
Но она, очевидно, и раньше начала подозревать, что услышит нечто подобное, подумал он, беря ее руку в свою. Она догадывалась, даже если ей не хотелось верить в это: ее брат и Мортон вместе с Консулом были замешаны в этих армейских пропажах.
— Но, — тихо спросила она, — кто же был этим третьим, который не сел в эту лодку?
— Гриффин, — просто ответил он. — Именно Гриффин убил Консула, а потом и Мака.
Патрисия нервно закашлялась, с сомнением посмотрев на Рено.
— Но… Я не понимаю, Пит… Откуда ты знаешь, что это Гриффин?
— Помнишь, как он оборвал разглагольствования Шевлина под дурацким предлогом, что ему надо послушать мотор? Понимаешь, до сих пор Гриффин не знал, где был выброшен настоящий груз. Он только тогда и понял, о чем рассказывает лоцман, и тут же заставил его замолчать, пока мы с тобой еще ни о чем не догадались.
В следующий момент капитан Шевлин сказал бы, что все это случилось в ту же самую ночь, когда произошел взрыв на лодке. Теперь ты понимаешь, Пат?
— Да, — сказала она. Ее тихий голос задрожал от волнения. — Мы должны рассказать все это полиции.
Рено покачал головой:
— Мне очень жаль, Пат, но мы ровным счетом ничего не сможем доказать.
— Что же нам делать?
Он оперся на импровизированный костыль и встал, бледный от боли.
— Мы должны засветло добраться до этого четырнадцатого буя. Если это и в самом деле Гриффин, он будет там.
— Но может быть, все же следует подключить полицию?
— Нет. Они могут спугнуть его. — Он помолчал, потом тихо добавил:
— Пат, мне нужен Гриффин. Полиция получит его уже после меня.
Уже спустились сумерки, когда Рено и Патрисия наконец вышли к главному руслу протоки, неподалеку от кемпинга, и Рено, измученный и истекающий потом, рухнул на землю. Они шли мучительно медленно, с бесконечными остановками на отдых каждые двести или триста ярдов.
Костыль то и дело глубоко увязал в земле, и Рено пришлось обрезать штанины брюк и обмотать ими нижний конец костыля, чтобы получилось что-то вроде подушки. При каждом шаге лодыжку пронзала острая боль, она не отпускала, даже когда он не ступал на больную ногу. И лишь одна мысль билась в голове, заставляя делать все новые и новые шаги: «Мы опоздаем, мы придем слишком поздно».
Теперь они сидели на корточках, под защитой густого кустарника и в свете сгущающихся сумерек смотрели на протоку.
— Все же мы должны переплыть на ту сторону, — прошептала она.
— Я должен переплыть, — поправил он. — А ты, Пат, подождешь меня здесь.
— Но как ты собираешься плыть? Если ты оставишь костыль здесь, ты не сможешь передвигаться на том берегу.
— Я возьму его с собой, — ответил он.
Поднявшись на ноги, он с трудом сделал несколько шагов вдоль берега. Вскоре он нашел то, что искал, — кусок высохшего дерева, когда-то выброшенный на берег наводнением. Опустившись на четвереньки, он покатил его и столкнул в воду. Девушка помогла ему.
— Давай я с тобой, — умоляющим голосом попросила она.
— Нет, — коротко сказал он.
Теперь Рено действовал быстро. Сев на песок у самой воды, он положил костыль вдоль бревна, снял ботинки, связал их между собой с помощью шнурков и перебросил поперек. Затем снял ремень, обмотал его вокруг всей этой конструкции и сверху прикрепил свои часы.
Уже совсем стемнело. Время уходило. Он уже с трудом различал в сгустившейся темноте фигуру девушки. Отцепив револьвер от пояса, он протянул его Пат.
— Жди меня на этом месте, — тихо сказал он. — Сиди тихонько и не кури. Когда увидишь приближающуюся лодку, скорее всего, это буду я, но не верь, пока не услышишь мой голос и не узнаешь его. Если появится Истер, не пытайся отпугнуть его с помощью пистолета. Сразу стреляй.
Рено плыл медленно, отталкиваясь всего одной ногой, но зато мог остановиться и отдохнуть, держась за бревно. Когда он выбрался на берег, нога распухла и болела так, что ему не удалось надеть левый ботинок, и он просто зашвырнул его в сторону, заковыляв вдоль берега. Под деревьями было совсем темно, он то и дело натыкался на них, путался в густой траве и кустарнике.
Несколько раз споткнулся больной ногой, и резкая боль вызвала поток беззвучно посылаемых проклятий.
Гриффин, должно быть, уже ждал здесь. Рено чувствовал безумное желание бросить костыль и бежать бегом. Если только Гриффин найдет то, что искал, и улизнет, они уже никогда и ничего не смогут доказать. У них не было других улик, кроме той, что покоится на дне канала. Рено потерял счет времени и не знал, сколько минут или часов прошло до того момента, как он увидел на берегу огни кемпинга и здание ресторана.
Он продолжал держаться берега, пробираясь за домиками. Вокруг не встретилось ни единой души, когда он, хромая, добрался до пристани и на ощупь пошел к яликам. Он перебрал несколько, прежде чем нашел лодку, в которой были весла. Сесть в нее оказалось тоже делом не легким: ему пришлось заползать на скамью на четвереньках. Опять разболелась голова. Но когда он наконец уселся на сиденье и вытянул ноги, боль в лодыжке несколько поутихла. Он взял весла г оттолкнулся от берега.
Со стороны залива наползали низкие облака, закрывая звезды. Он едва различал темную массу деревьев по обеим берегам реки. Повинуясь сильным и уверенным взмахам весел, лодка обогнула поворот и миновала место, где протока отходила от канала. Тогда он подошел к берегу и тихо окликнул ее по имени.
— Возможно, — согласился он. — Но мы ничего не знаем наверняка.
— Подожди, Пит, — быстро заговорила девушка. — Зато я знаю. Ты забыл о лодке, которую оставил здесь вчера? Она должна быть где-то тут. Я могу найти ее.
Он покачал головой:
— Это я и имел в виду. На ней нет мотора и всего одна пара весел. Нам потребуется несколько часов, чтобы вернуться. Он вполне за это время успеет прихватить свою винтовку и будет где-нибудь поджидать нас.
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты думаешь, он так и поступит?
— В том-то все дело. Мы ничего не можем предугадать. Однако не стоит проверять это опытным путем, сунувшись в лодке на такое открытое место. Что ж, будем пробираться через лес.
— А ведь это три мили. — В ее голосе проскользнуло сомнение. — И нам все равно придется перебираться на другой берег, там, дальше.
— Я знаю, но другого выхода нет.
Пат зажгла две сигареты и одну протянула Рено.
— Тебе нужно немного отдохнуть, прежде чем мы отправимся.
— Хорошо, — неохотно согласился он. Ему страстно не терпелось покинуть это место, но он еще чувствовал слабость. Засветло, надо полагать, они еще успеют добраться до судоходного канала, убеждал он себя. Должны успеть!
Девушка молча наблюдала за ним. В ее глазах он прочел немой вопрос. И в самом деле она тотчас спросила:
— Пит, ты и в самом деле знаешь, зачем Роберт Консул вернулся сюда?
Он глубоко затянулся, чувствуя в душе леденящий ужас при мысли, что ему предстоит рассказать ей.
— Да, — ответил он. — Консул явился, чтобы забрать кое-что из судоходного канала. Что-то, что он привез из Италии.
Она опустилась на колени рядом с ним.
— Что именно? — тихо спросила она.
— Понятия не имею, — озабоченно ответил Рено. — Мы и должны это обнаружить. Но я стал догадываться, только когда Истер сказал, где и когда он слышал эти выстрелы. Все сходится. Во-первых, Консул ни за что не хотел менять свои планы и покидать Италию на самолете вместе с миссис Конвей. Тогда и она не понимала, в чем дело, но сейчас я, кажется, догадываюсь: он вез с собой что-то такое, что можно было везти только по воде. Помнишь, как этот болтун-лоцман говорил про всплески, которые он слышал? Он не мог вспомнить название корабля, но это было судно той самой компании «Серебряная линия», и наверняка Консул был на этом самом корабле.
Потом, эта драга. Это тоже был в какой-то степени намек. Если ты помнишь, именно то, что Консул вычитал в уэйнспортской газете, заставило его появиться здесь. Я просмотрел эту газету и не один день ломал голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. И теперь я понял. Маленькая заметка, где говорилось, что городские власти заключили контракт на проведение работ по расчистке канала. Понимаешь? То, что он бросил за борт, все еще оставалось на дне реки, и, если бы он не вернулся и не достал бы эту вещь, драга подцепила бы ее и вынесла в море.
— Но, — прошептала она озадаченно, — почему Конвею понадобилось ждать столько времени? Почему он не вернулся и не забрал эту вещь сразу, как только сошел на берег? Пусть даже это и была контрабанда и он не мог провезти это через таможню?
Рено колебался, ему страшно не хотелось говорить ей.
— Пат, ты помнишь, что сказал лоцман? Он слышал два всплеска. И второй раздался прямо около старой пристани Консулов, как раз там, где взорвался катер. И вспомни, взрыв произошел в самой лодке. Именно здесь и проявился хладнокровный гений Консула. Он рассчитал, что все, кто был вместе с ним, как-то связаны с этим делом, должны вытащить именно второй предмет из тех двух, что он бросил в воду. Мне кажется, теперь я понимаю все. Один из его сообщников оказался слишком догадливым и не захотел участвовать в этом деле. Поэтому Консулу пришлось удирать.
На лице девушки читалось неподдельное горе.
Но она, очевидно, и раньше начала подозревать, что услышит нечто подобное, подумал он, беря ее руку в свою. Она догадывалась, даже если ей не хотелось верить в это: ее брат и Мортон вместе с Консулом были замешаны в этих армейских пропажах.
— Но, — тихо спросила она, — кто же был этим третьим, который не сел в эту лодку?
— Гриффин, — просто ответил он. — Именно Гриффин убил Консула, а потом и Мака.
Патрисия нервно закашлялась, с сомнением посмотрев на Рено.
— Но… Я не понимаю, Пит… Откуда ты знаешь, что это Гриффин?
— Помнишь, как он оборвал разглагольствования Шевлина под дурацким предлогом, что ему надо послушать мотор? Понимаешь, до сих пор Гриффин не знал, где был выброшен настоящий груз. Он только тогда и понял, о чем рассказывает лоцман, и тут же заставил его замолчать, пока мы с тобой еще ни о чем не догадались.
В следующий момент капитан Шевлин сказал бы, что все это случилось в ту же самую ночь, когда произошел взрыв на лодке. Теперь ты понимаешь, Пат?
— Да, — сказала она. Ее тихий голос задрожал от волнения. — Мы должны рассказать все это полиции.
Рено покачал головой:
— Мне очень жаль, Пат, но мы ровным счетом ничего не сможем доказать.
— Что же нам делать?
Он оперся на импровизированный костыль и встал, бледный от боли.
— Мы должны засветло добраться до этого четырнадцатого буя. Если это и в самом деле Гриффин, он будет там.
— Но может быть, все же следует подключить полицию?
— Нет. Они могут спугнуть его. — Он помолчал, потом тихо добавил:
— Пат, мне нужен Гриффин. Полиция получит его уже после меня.
Уже спустились сумерки, когда Рено и Патрисия наконец вышли к главному руслу протоки, неподалеку от кемпинга, и Рено, измученный и истекающий потом, рухнул на землю. Они шли мучительно медленно, с бесконечными остановками на отдых каждые двести или триста ярдов.
Костыль то и дело глубоко увязал в земле, и Рено пришлось обрезать штанины брюк и обмотать ими нижний конец костыля, чтобы получилось что-то вроде подушки. При каждом шаге лодыжку пронзала острая боль, она не отпускала, даже когда он не ступал на больную ногу. И лишь одна мысль билась в голове, заставляя делать все новые и новые шаги: «Мы опоздаем, мы придем слишком поздно».
Теперь они сидели на корточках, под защитой густого кустарника и в свете сгущающихся сумерек смотрели на протоку.
— Все же мы должны переплыть на ту сторону, — прошептала она.
— Я должен переплыть, — поправил он. — А ты, Пат, подождешь меня здесь.
— Но как ты собираешься плыть? Если ты оставишь костыль здесь, ты не сможешь передвигаться на том берегу.
— Я возьму его с собой, — ответил он.
Поднявшись на ноги, он с трудом сделал несколько шагов вдоль берега. Вскоре он нашел то, что искал, — кусок высохшего дерева, когда-то выброшенный на берег наводнением. Опустившись на четвереньки, он покатил его и столкнул в воду. Девушка помогла ему.
— Давай я с тобой, — умоляющим голосом попросила она.
— Нет, — коротко сказал он.
Теперь Рено действовал быстро. Сев на песок у самой воды, он положил костыль вдоль бревна, снял ботинки, связал их между собой с помощью шнурков и перебросил поперек. Затем снял ремень, обмотал его вокруг всей этой конструкции и сверху прикрепил свои часы.
Уже совсем стемнело. Время уходило. Он уже с трудом различал в сгустившейся темноте фигуру девушки. Отцепив револьвер от пояса, он протянул его Пат.
— Жди меня на этом месте, — тихо сказал он. — Сиди тихонько и не кури. Когда увидишь приближающуюся лодку, скорее всего, это буду я, но не верь, пока не услышишь мой голос и не узнаешь его. Если появится Истер, не пытайся отпугнуть его с помощью пистолета. Сразу стреляй.
Рено плыл медленно, отталкиваясь всего одной ногой, но зато мог остановиться и отдохнуть, держась за бревно. Когда он выбрался на берег, нога распухла и болела так, что ему не удалось надеть левый ботинок, и он просто зашвырнул его в сторону, заковыляв вдоль берега. Под деревьями было совсем темно, он то и дело натыкался на них, путался в густой траве и кустарнике.
Несколько раз споткнулся больной ногой, и резкая боль вызвала поток беззвучно посылаемых проклятий.
Гриффин, должно быть, уже ждал здесь. Рено чувствовал безумное желание бросить костыль и бежать бегом. Если только Гриффин найдет то, что искал, и улизнет, они уже никогда и ничего не смогут доказать. У них не было других улик, кроме той, что покоится на дне канала. Рено потерял счет времени и не знал, сколько минут или часов прошло до того момента, как он увидел на берегу огни кемпинга и здание ресторана.
Он продолжал держаться берега, пробираясь за домиками. Вокруг не встретилось ни единой души, когда он, хромая, добрался до пристани и на ощупь пошел к яликам. Он перебрал несколько, прежде чем нашел лодку, в которой были весла. Сесть в нее оказалось тоже делом не легким: ему пришлось заползать на скамью на четвереньках. Опять разболелась голова. Но когда он наконец уселся на сиденье и вытянул ноги, боль в лодыжке несколько поутихла. Он взял весла г оттолкнулся от берега.
Со стороны залива наползали низкие облака, закрывая звезды. Он едва различал темную массу деревьев по обеим берегам реки. Повинуясь сильным и уверенным взмахам весел, лодка обогнула поворот и миновала место, где протока отходила от канала. Тогда он подошел к берегу и тихо окликнул ее по имени.