Владко Владимир Николаевич. Фиолетовая гибель

   - Слушай, какая тебя муха укусила? Что ты делаешь? - возмущенно спросил Фред Стапльтон. - К чему эта иллюминация?
   - Сейчас все узнаешь.
   Бросив еще один взгляд на полыхавший костер, Клайд быстрыми шагами направился к висевшему на дереве умывальнику, взял полотенце, намочил его в ведре с водой и перевязал им голову, закрыв нос и рот. Обернувшись затем к недоумевающему Фреду, он глухо сказал:
   - Не имею ни малейшего желания, чтобы эта дрянь, эта плесень снова действовала на меня.
   - Ты хочешь... Погоди, Клайд!
   Но Клайд уже шел к палатке Джеймса Марчи. Откинув ее полог, он огляделся. На полу стояло несколько блюдечек с фиолетовой плесенью. Она сильно разрослась. Ее узорные, похожие на листья папоротника ветви поднимались на несколько сантиметров над циновкой, покрывавшей нижнюю часть палатки. Эти ветви колебались от дуновения ветра, проникшего сюда вместе с Клайдом Тальботом. Они колебались ритмично, словно по команде, как живые существа. Они отклонялись в сторону от Клайда, мгновение задерживались - все вместе! - и затем так же вместе наклонялись к нему. "Честное слово, они как будто стараются меня напугать,- подумал Клайд.- Да что они и вправду живые, что ли? Только нет, ничего не выйдет, я не собираюсь к ним прикасаться. А запахом меня не возьмешь, да и он тут совсем не такой удушливый, как около метеорита. Хотя черт его знает, может быть, меня оберегает мокрое полотенце?.."
   Во всяком случае долго раздумывать не приходилось. Клайд нагнулся и взял по блюдечку в каждую руку, стараясь держать их так, чтобы колеблющиеся ветви плесени не коснулись его пальцев. Удивительно, но эти ветви все еще колебались! Они буквально нагибались с блюдечка к его рукам, будто стремясь прикоснуться к ним. Клайд почувствовал, что ему хочется бросить блюдечки с отвратительной живой плесенью; ему казалось, что если эти ветви прикоснутся к его рукам, то это будет чем-то ужасным, неотвратимым. Но он должен, должен был сделать то, что задумал!
   Пересиливая себя, Клайд шел к выходу из палатки, держа в руках блюдечки с живой фиолетовой плесенью. Он шел и смотрел, как уже прямо извивались ее узорные листья, стараясь коснуться его рук. Он шел и чувствовал все более и более заметный запах этой плесени, такой же острый и удушливо-сладковатый, как и там, внизу, у реки. И снова ему хотелось кашлять, и снова к горлу подступали спазмы, хотя и не такие сильные, как тогда. Так, дальше, к костру! Теперь удушливый запах уже не страшен, его развеет свежий воздух.
   Клайд не смотрел по сторонам. Все его внимание было привлечено к блюдечкам с плесенью. Он слышал, как Фред Стапльтон говорил что-то, но не понимал, что именно,- кажется, он был чем-то недоволен. Еще несколько шагов, всего несколько шагов!
   Остановившись перед костром, в котором все так же бушевало сильное пламя, Клайд швырнул в него оба блюдечка, прямо в середину костра. Эффект был поразительным!
   На мгновение пламя пригасло, будто недовольное тем, что в нем оказалось. Затем из костра вырвался огромный черный клуб дыма, он почти выстрелил вверх. Это было как взрыв. И тогда пламя сомкнулось вокруг блюдечек с плесенью еще плотнее, заклубилось и закрутилось, приобретая форму извилистых языков, ввинчивавшихся в воздух. Словно бы плесень передала свои очертания пламени, которое повторяло быстрое, колеблющееся движение ее ветвей, только в увеличенном размере. Клайд отступил от извивавшегося пламени, отстраняя руками его языки. Ему казалось, что они также стремятся прикоснучься к нему... Казалось, но, может быть, так оно и было?.. Что он мог знать об этом?..
   Сквозь треск и шипение пламени он услышал:
   - Отойди! Отойди в сторону, Клайд! Да слышишь ты?
   Чья-то рука тянула его за рукав. Это был Фред. Он кричал:
   - Отойди, сумасшедший! Черт его знает, может быть, оно будет взрываться и дальше! Зачем ты это сделал?..
   Невидящими глазами Клайд смотрел то на костер, то на Фреда. То, что тот говорил, не доходило до его сознания. Потом он увидел Мэджи, которая, выйдя из палатки, с испугом смотрела на полыхавший костер. Вероятно, она слышала крики Фреда и не понимала, в чем дело. Впрочем, все это было неважно. Главное было в том, чтобы прикончить губительную фиолетовую плесень, и он сделал это... Нет, еще не все: ведь в палатке Джеймса были три таких блюдечка, а он взял только два!
   Клайд поднял упавшее полотенце. Оно было почти сухое от жара костра. Пламя уже горело ровно, все так же жарко, как и перед тем. Плесень сгорела, сгорела!
   Он побежал к умывальнику, чтобы намочить повязку. Погружая ее в воду в ведре и снова завязывая полотенце, он слышал отчаянные крики Фреда:
   - Да остановись же ты, бешеный! Погоди, я что-то хочу сказать тебе! Это очень важно, понимаешь! Это страшно важно!
   Ничего не могло быть важным по сравнению с уничтожением губительной фиолетовой плесени, думал Клайд, затягивая узел мокрой повязки. Ничего пока не надо говорить, и ничего сейчас не надо отвечать Фреду. Нужно уничтожить всю плесень, всю до конца! Он должен выполнить то, что задумал у тела Коротышки-Джеймса!
   - Клайд, подожди! - кричал Фред.- Ее не надо сжигать целиком, ни в коем случае не надо!
   Его крики были уже ближе. Клайд оглянулся. Фред подбегал к нему. Что, он хочет задержать его? Нет, нет!
   - Постой, Клайд!
   Но он уже мчался к палатке Джеймса, не позволяя Фреду догнать его. Уже около самого входа в нее Клайд, на секунду обернувшись, крикнул:
   - Не вздумай подходить сюда!
   Впрочем, это было лишним. Фред и так остановился в почтительном отдалении от опасной палатки. Он растерянно смотрел, как Клайд вбежал в нее и тотчас выскочил обратно, неся в вытянутой руке оставшееся блюдечко с плесенью. На этот раз все было легче, чем перед тем, он ни на секунду не задерживался в отравленной атмосфере палатки; да и фиолетовая плесень, казалось, вела себя в руке Клайда менее активно, чем раньше. Она, правда, колебалась, но ее ветви как будто даже не пытались коснуться пальцев, которыми он держал блюдечко.
   Издали Клайд слышал, как Фред снова пробовал уговаривать его, но не обращал внимания на его слова, поглощенный лишь тем, чтобы без осложнений донести свою ношу до костра. И тогда будет уже действительно все, повторял он одно и то же, все, все!
   Пламя костра было уже не таким сильным. Его прозрачные языки пробегали по раскаленным огненным углям, в которые превратились наваленные до того сучья и хворост. Ну что ж, подумал Клайд, сейчас будет хорошо видно, как сгорит плесень.
   Быстрым движением он бросил блюдце прямо в центр костра, на пышущие жаром угли - и сразу же отскочил назад, подальше от пламени, но не сводя с него глаз.
   Блюдце ровно опустилось на сразу осевшие, накаленные добела угли в середине костра. На долю секунды эти угли вдруг потемнели, пламя словно бы опасалось прикоснуться к губительной плесени, которая казалась уже не фиолетовой, а, черной. Ее ветви задрожали и свбрались в один пучок, как бы силясь защититься от огня. А затем они раскрылись черной узорчатой короной и взорвались все сразу, мгновенно, закрыв стремительно клубившимся темным дымом середину костра. Этот дым взлетел вверх как траурный факел, осыпаясь потом мельчайшей пылью. Языки жаркого пламени, возникшие сразу после того, как исчез, растворился в воздухе темный дымный факел, и в самом деле были удивительно похожими на извивавшиеся ветви плесени, лишь намного увеличенные.
   Это продолжалось, может быть, всего две-три секунды. А после этого пламя костра вдруг упало, потеряло всякое сходство со странными ветвями плесени. Исчез и темный дым. Исчезло все то, что казалось удивительным и противоестественным в мирной лагерной обстановке. В костре прогорали угли, бледные язычки пламени лишь изредка пробегали по ним. Все стало на место.
   Все, кроме того, что в палатке Клайда лежал мертвый Джеймс Марчи. Все, кроме того, что этому горю нельзя было помочь, нельзя уже было ничего исправить...
   26
   Клайд снял свою повязку и устало сел на траву. Слева от него догорал костер, справа, у кустов, поднималась его палатка, в которой как навязчивое видение был широко открыт полог. Около него неподвижно сидела Мэджи Бейкер, опустив голову на руки.
   Клайд тяжело вздохнул и закурил сигарету.
   Рядом с ним грузно опустился на землю Фред Стапльтон. Он также закурил и, помолчав с минуту, спросил:
   - Значит, ты решил уничтожить эту штуку? - Он кивнул в сторону догоравшего костра.
   - Да, - вяло ответил Клайд.
   После всего того, что было, после отчаянного возбуждения, связанного и с тем, что происходило у реки, и с сжиганием шевелившейся, как живое существо, плесени, ему не хотелось ни отвечать, ни тем более спорить о чемлибо. Глубокая опустошенность овладела им, он чувствовал ее всем существом.
   - Напрасно!
   Клайд чуть пожал плечами:
   - К чему эти ненужные разговоры: ведь все равно я уже сделал это. И рад, что сделал.
   - Я понимаю,- продолжал Фред,- что ты был очень взволнован. Ну возбужден, что ли. Но лучше было бы посоветоваться. Заметь, я ведь тебе сразу же сказал, что ее не нужно уничтожать, это ничего не дает.
   - Выходит, пусть она существовала бы и дальше, так? - нехотя ответил Клайд.- И постоянно угрожала нам? А главное зачем?
   Он удивленно посмотрел на Фреда, который загадочно поджал губы.
   - Кто знает, - сказал он после паузы, - кто знает...
   - Знаешь,- уже раздраженно проговорил Клайд.- Уж если кто-то говорит загадками, так это ты. Что значит твое "кто знает"?
   Фред успокаивающе поднял руку:
   - Потерпи немножко, Клайд, со временем я тебе все расскажу. Ты только не горячись. А когда я сказал, что уничтожение этой, - он выразительно подчеркнул слово "этой", - плесени ничего не дает, то это и на самом деле так...
   - То есть?
   - Очень просто. Ты уничтожил плесень на блюдцах, которую разводил Джеймс. Хорошо, очень хорошо, допустим. Ну, а дальше?
   - Что - дальше?
   - А та, которая осталась? Та самая, которая и была непосредственной причиной смерти Джеймса? В метеорите? Ее-то ведь ты не уничтожил, правда?
   Клайд развел руками:
   - Что же я мог с нею сделать? Если к ней и подойти нельзя... А тут она угрожала нашему существованию...- Он уже отвечал не так решительно. С досадой он бросил окурок сигареты в костер.
   - Вот то-то и оно, - словно не обращая внимания на его слова, сказал Фред Стапльтон. - А раз ты ничего не сделал с главной опасностью, то не надо было начинать и с блюдцами. Тем более, что...
   - Что "тем более"?
   Фред сделал последнюю затяжку и так же размашисто швырнул окурок сигареты в костер, на угли. Он внимательно проследил, как окурок вспыхнул, как его охватило голубоватое пламя, которое почти сразу же и погасло. И задумчиво ответил:
   - Поговорим еще обо всем, успеется... да и Мэджи вот идет сюда, ей это вряд ли интересно.
   Клайд повернул голову направо. Мэджи Бейкер медленными шагами направлялась к ним. На ее вдруг осунувшемся лице не осталось и следов привычной пудры, на губах не было помады. Припухшие веки рассказывали, что она и до сих пор все еще плакала, длинные мокрые ресницы слиплись от слез. Ее синие глаза беспомощно взглянули на. Клайда и снова наполнились влагой, готовой вот-вот брызнуть в отчаянном рыдании. Кусая губы, чтобы удержаться от этого нового приступа, она спросила:
   - Клайд... что же будет теперь?..
   Привстав, он протянул ей обе руки, охваченный искренним сочувствием к этому глубокому горю:
   - Садитесь, Мэджи, отдохните немного!
   Она покорно села на траву, подобрав ноги, спиной к палатке Клайда. И тотчас же резко изменила позу, повернувшись лицом к открытому пологу, за которым неясно виднелось укрытое простыней тело Джеймса Марчи.
   Она прижала к губам мокрый носовой платок:
   - Не могу... не могу... мне кажется, что он вот-вот позовет меня, проснется!..
   Клайд погладил ее руку, безвольно опущенную на траву, пытаясь утешить Мэджи. И почувствовал, что никакие утешения не помогут, да и сам он не способен найти нужные слова, которые успокоили бы девушку. А она продолжала говорить, словно жалуясь ему и изливая в эюм свое отчаяние:
   - Я так хотела верить, что он только без сознания! И когда дыхание не прослушивалось, когда я не могла найти и пульса, тогда я взялась за зеркальце, как за последнюю пробу... и снова ничего не вышло, я поняла, что он мертв! Клайд, ведь я пыталась сделать все, что могла, ведь я медицинская сестра! Но он был уже мертвым, когда вы принесли его оттуда... если бы немного раньше, может быть, все было бы иначе, может быть, его удалось бы привести в сознание. А так... я все время думаю: а вдруг я что-то сделала неправильно, неверно, не смогла привести его в сознание... Клайд, это ужасно, когда такие мысли! Вы не можете этого понять, а я мучаюсь: а вдруг...
   Она закрыла лицо руками словно от непереносимой боли.
   Клайд осторожно прикоснулся к ее волосам:
   - Нет, нет, Мэджи, тут уж ничего нельзя было сделать! Он слишком много лежал там... он упал на землю, наверно, задолго до того, как появился Фред. Ведь правда, Фред, да?
   Фред Стапльтон неопределенно развел руками: вероятно, так, откуда ему знать.
   - Потом Фред побежал к нам,- продолжал Клайд,- а тогда уже примчались мы. И снова была задержка, пока вы, Мэджи, не сказали снова о полотенцах. Что же можно было сделать? Было поздно...
   Мэджи медленно подняла голову. На ее лице появилось выражение недоверчивого опасения, будто она хотела что-то спросить и не решалась сделать это.
   - Что, Мэджи? - ласково спросил Клайд.
   - Ну вот... вы говорите, что было поздно, так? А почему могло быть поздно? Разве кто-нибудь знает, почему он... что погубило его?..
   Клайд переглянулся с Фредом. И нерешительно ответил:
   - Мы думаем, что... что на него губительно подействовал запах этой плесени. Ведь он сам рассказывал нам о насекомых, о мыши... а тут плесень развилась еще больше... и вот...
   Он замолчал. Все это было так непонятно, так странно, построено на предположениях и догадках, невразумительных и, пожалуй, даже неубедительных. "В самом деле, - думал Клайд, - разве мы знаем что-либо о свойствах фиолетовой плесени из метеорита? Даже сам Коротышка говорил о них, как о чем-то неопределенном, нуждающемся в выяснении".
   Фред Стапльтон откашлялся и хмуро сказал:
   - Это как отравляющий газ, вот что. И чем больше плесень растет, тем больше его выделяется.
   - Да, а почему плесень в метеорите больше росла? Ведь Коротышка ничего с ней не делал,- проговорил Клайд с сомнением.- На блюдцах - это я понимаю, там была мутация... с пеплом от трубки... он ее культивировал. А в самом метеорите непонятно!
   - Погоди, погоди, Клайд,- остановил его Фред.- Тут надо сообразить, в чем дело. И ты можешь нам помочь, Мэджи,- обратился он к девушке, устремившей на него беспокойный взгляд.
   - Я?
   - Да, ты, именно ты,- убежденно повторил он.- Ты вчера много разговаривала с Джеймсом. Что он говорил тебе там, в лесу? Ну, насчет своего метеорита и плесени? Ведь он рассказывал тебе об этом, правда?
   Мэджи нерешительно перебирала края носового платка, опустив глаза. Клайд видел, что девушке трудно, что она опасается неосторожно выдать какое-либо доверительное признание Джеймса, о которых сам Коротышка рассказывал вчера ночью ему. Может быть, не нужно лишних вопросов: то, что говорилось вчера, теперь, после гибели Джеймса, связывало Мэджи и настойчивые требования Фреда могли казаться ей оскорблением его памяти...
   - Постой, Фред,- начал было Клайд,- мне кажется, что...
   - Пусть тебе не кажется,- грубо перебил его Фред Стапльтон.- Я не собираюсь спрашивать Мэджи, что ей вообще говорил Джеймс. Это меня не касается и не интересует,- выразительно подчеркнул он.- А вот о метеорите - это другое дело. Здесь все очень важно. Итак, Мэджи, что произошло после того, как я ушел?
   Девушка собралась с духом. Она еще раз посмотрела на Клайда, словно искала его одобрения, и, увидев, что он ободряюще кивнул ей головой, заговорила:
   - Джеймс предложил мне пойти с ним и посмотреть на метеорит. Мы спустились вниз, и он оказался совсем ничем не интересным... как обыкновенный черный камень. Мы поговорили немного о нем и пошли назад. Вот и все.
   Фред неудовлетворенно хмыкнул:
   - Что вы говорили о метеорите? О чем? Мне неважно, показался тебе метеорит интересным или нет, это ты расскажешь кому-нибудь еще...
   - Слушай, Фред...- хотел вмешаться Клайд, видя, что Мэджи вздрогнула, как от неосторожного прикосновения.
   Но Фред Стапльтон не слушал его.
   - Что сказал Джеймс? Что он делал там, у метеорита? Говори все, Мэджи! Черт возьми, разве ты не понимаешь, что каждое слово Коротышки в эту ночь может оказаться очень существенным! Не о себе и о своих впечатлениях рассказывай, а о нем, ясно? Ну?
   И он и Клайд видели, что Мэджи напряженно вспоминает. Она приоткрыла губы, собираясь что-то сказать, и снова нерешительно закрыла их.
   - Ну? - почти угрожающе сказал Фред опять.
   Мэджи испуганно посмотрела на него.
   - Я не знаю, важно ли это,- чуть слышно сказала она.
   - Все важно! Говори! - настаивал Фред.
   - Джеймс почему-то решил закурить там, внизу, у метеорита... Я говорила, что нам уже пора, а он все равно набил трубку и зажег ее. Он сказал, что дым разгонит комаров... хоть их вовсе и не было...
   Фред переглянулся с Клайдом.
   - Дальше! Что было дальше? - спросил он нетерпеливо.
   - Потом Джеймс, не говоря ни слова, побежал к тому дереву, где лежал метеорит. Он... он наклонился над ним, как будто хотел что-то рассмотреть. А потом побежал обратно, ко мне. И сказал, что теперь все в порядке и что мы можем идти домой. И сразу выколотил трубку. А я еще посмеялась над ним насчет комаров, потому что он ведь хотел отгонять их дымом трубки, а тут вдруг и забыл об этом... И тогда мы пошли домой, а о метеорите больше не говорили...
   Она замолчала, взгляд ее заплаканных глаз в нерешительном сомнении был устремлен на ее слушателей: ведь то, что она рассказала, должно быть, не имело решительно никакого значения...
   Но по взволнованному выражению лиц обоих она поняла, что это далеко не так.
   27
   Фред Стапльтон энергично хлопнул себя рукой по колену и выразительно посмотрел на Клайда.
   - Ты понимаешь, в чем тут дело? - торжествующе сказал он. И сейчас же сам ответил на свой вопрос: - Если Джеймс был прав, если действительно плесень из этого проклятого метеорита бешено росла в блюдечках из-за того, что на нее попал пепел от трубки... и у нее началась эта, как ее...
   - Мутация, - подсказал Клайд.
   - Да, мутация. И появился отравляющий запах... Если это так, то выходит, Джеймс решил сделать то же самое и с самим метеоритом! Он насыпал в него пепел, вот что! И вот он, результат, который проявился сразу же, в одну ночь! Понятно что?
   - И сам Джеймс вчера ночью что-то говорил, что он придумал еще какой-то новый эксперимент,- добавил Клайд.- Только он решительно отказывался сказать, в чем там дело, помнишь? Очевидно, он хотел сначала узнать, что получится с новой порцией пепла... Мэджи, вы и в самом деле очень помогли нам своим рассказом,- приветливо обратилея он к девушке, которая с недоумением переводила взгляд то на одного, то на другого, пытаясь уловить смысл их отрывистых фраз.
   - Но я ничего, совсем ничего не понимаю в том, что вы говорите,- жалобно сказала она, поднимая на Клайда печальные глаза.- И почему я помогла, тоже не могу сообразить. Мне кажется, в том, что я сказала, нет ни капельки интересного...
   Фред пренебрежительно фыркнул: о чем еще можно говорить с глупой девчонкой, до которой не доходят самые элементарные вещи! И тут же Фред спохватился: "Черт знает о чем я думаю, когда тело Джеймса, накрытое простыней, лежит там, в палатке!.." Он покосился на открытый полог.
   Под лучами яркого солнца, заливавшего поляну, вход в палатку, остававшийся в тени, зиял как хмурое напоминание о том, что случилось всего только сегодня утром, и о том, чего уже нельзя исправить...
   Фред отвернулся, его сердце сжала боль. "Коротышка, вот до чего довели тебя твои эксперименты,- подумал он.- Ведь так и погубила тебя твоя космическая плесень, фиолетовая плесень, которая убивает все, сначала насекомых, потом маленьких животных, а потом... Потом? Погоди, погоди, я что-то подумал насчет потом...- силился он напомнить себе вдруг ускользнувшую мысль.- Что я подумал потом?.. Что-то очень важное, ей-богу, очень важное. Вот проклятая штука, проскочило что-то в голове и исчезло. А что, никак не могу вспомнить..."
   Он почти не слышал, как Клайд мягко ответил Мэджи:
   - Сейчас я попробую вам все объяснить. Конечно же, вам так трудно понять. Дело вот в чем...
   И он коротко рассказал ей, как Джеймс Марчи случайно заметил, что оброненный им с трубки пепел вызвал усиленный рост космической плесени и как, очевидно, Джеймс решил повторить этот опыт уже со всей оставшейся в метеорите плесенью. Поэтому он и закурил трубку тогда, вечером, а потом посыпал пеплом метеорит,- рассчитывая, что это даст еще больший эффект. Ведь из того, что рассказала Мэджи, выходит, что именно так обстояло дело. Уже ночью Джеймс говорил им, что он сделал еще что-то, но умолчал, о чем шла речь. Он, по всей видимости, хотел проверить утром, какой эффект даст новый эксперимент, и поэтому на рассвете поспешил к метеориту, и вот...
   Мэджи слушала Клайда затаив дыхание, боясь проронить хотя бы слово. Она только теребила свой мокрый носовой платок, ей хотелось разорвать его на куски; она спохватывалась и снова сжимала его, потому что ведь это глупо: маленький кусочек шелка в ее руках не имел никакого отношения к рассказу Клайда, и опять, забыв об этом, теребила его. А потом она вспомнила, что таким же мокрым маленьким носовым платком Джеймс вчера вечером в лесу пробовал вытереть ей слезы, чтобы утешить от рыданий, и от этого новые слезы навернулись на ее глаза, и она едва удержалась от того, чтобы не заплакать, и опустила голову вниз.
   Клайд все еще говорил, а Мэджи думала: милый Джеймс, милый Коротышка, он так трогательно, так робко рассказывал ей вчера о своих чувствах, о том, что он любит ее... "Нет, такого слова не было, но ведь я знаю, - думала Мэджи, - я знаю, что он думал так!" И честное слово, никогда еще и никто не говорил с нею о любви так беспомощно и так убедительно, как милый, ласковый Коротышка, который избегал даже самого слова "люблю", но оно громко звучало в каждой его фразе и даже в молчании, когда он бесповоротно терялся, не зная, что ей ответить. Джеймс, Джеймс, и вот... Она взглянула в сторону палатки, где лежало тело Джеймса Марчи, и еще ниже опустила голову, пряча нахлынувшие рыдания. Но они прорвались снова безудержным плачем, от которого судорожно вздрагивали плечи и перехватывало дыхание.
   - Мэджи, Мэджи, ведь я вовсе не хотел расстраивать вас,растерянно проговорил Клайд, протягивая к ней руку.- Мэджи, успокойтесь, не надо плакать, этим ничему не поможешь... Ай, как плохо, что я расстроил вас, Мэджи!
   - Нет... это не то... не надо, не утешайте меня,- сквозь бурные слезы отвечала она.- Я сама... сама... это пройдет...
   - Оставь ее,- вполголоса сказал Фред, кладя руку на плечо Клайда.- Это как пришло, так и уйдет. Я знаю. Давай займемся лучше одним делом.- И он поднялся, большой и громоздкий.
   - Каким делом?- удивленно спросил Клайд, все же поднимаясь на ноги следом за ним.
   - Пойдем в палатку Джеймса. Думаю, что она уже хорошо проветрилась после того, как ты вынес оттуда и сжег плесень.
   - А зачем? - снова удивился Клайд.
   - Ну хотя бы затем, чтобы посмотреть, все ли в ней в порядке. Тогда переселим туда ее.- Он кивнул головои в сторону Мэджи.- Мне, знаешь ли, не очень нравится сон на открытом воздухе.
   Клайд неодобрительно посмотрел на Фреда, но ничего не сказал. Бросив еще один сочувственный взгляд на продолжавшую плакать Мэджи, он пошел за Фредом к палатке Джеймса.
   Ее полог был все еще открыт, как его оставил Клайд. И воздух был совсем чистый. Фред оказался прав: очевидно, его все время заражала острым удушающим запахом плесень. Перед тем как войти в палатку, Фред Стапльтон обошел ее вокруг и поднял со всех сторон боковые полотнища.
   - Так будет лучше; полная гарантия, что не останется и капли запаха,- сказал он удовлетворенно, увидев, как ветерок продувает насквозь палатку, поднимая и опуская полотнища. Черт его знает, а может быть, там все напиталось вонью?..
   Они осторожно вошли в палатку. Нет, и в ней не оставалось никакого запаха. Все вещи Джеймса были убраны: очевидно, он перенес их к Клайду. На вытоптанном травянистом полу лежала циновка, на которой перед тем были блюдца с плесенью. От них на циновке еще оставались неясные вмятины.
   - Это тоже ни к чему,- уверенно сказал Фред и наклонился было, чтобы взять циновку и выкинуть ее из палатки.
   Но Клайд остановил его:
   - Погоди, давай осмотрим сначала. Мне кажется это странным...
   - Что?
   - Смотри!
   На циновке, около вмятин, сделанных блюдцами с плесенью, не было видно никаких мертвых насекомых, Они исчезли. Но ведь Клайд еще вчера ясно видел неподвижно лежавших мертвых муравьев, бабочку, упавшую у самого блюдца. Тогда они лежали вокруг блюдец с губительной плесенью, образуя как бы концентрические круги. Лежали, вытянув головы и щупальца к плесени. Теперь их не было. Не было и в помине.
   - Да в чем дело? - спросил Фред.
   - Все мертвые насекомые исчезли,- коротко бросил Клайд, показывая на циновку.- Разве ты не видишь?
   - Ничего не понимаю,- раздраженно ответил Фред.- Ну и черт с ними, какое это имеет значение? Возможно, ты сам и растоптал их...
   Клайд отрицательно покачал головой: нет, это было не так. Если бы он их растоптал, то остались бы следы. Кроме того, он только пробежал к циновке, схватил блюдца и унес их. А все остальные мертвые насекомые, в изобилии лежавшие на циновке и на полу? Что произошло с ними? Или их тогда уже не было?