Страница:
Вдруг он услышал голос:
– Человек!
Раб вздрогнул. С трудом подняв голову, он огляделся. Костер, разложенный слугами Ксеттоса, горел еле-еле и нещадно чадил, но все же света было достаточно, чтобы понять, что рядом никого нет. Вокруг лежали только мертвые тела. Между тем зов повторился:
– Человек!
Голос не мог исходить извне, глухонемой попросту не услышал бы его. Раб слышал голос в своем сознании.
– Человек! – прозвучало в третий раз. – Я знаю, ты слышишь меня. Это я, Бельфеддор, обращаюсь к тебе. Подойди и взгляни на меня.
Глухонемой в ужасе отшатнулся назад, упав на локти. От дикого страха потемнело в глазах и сдавило горло.
– Подойди ко мне! – жестко потребовал Бельфеддор.
Единственным желанием глухонемого было вскочить на ноги и бежать без оглядки из страшного подземелья. Но властный голос демона притягивал его, да и чисто человеческое любопытство брало верх над страхом: слишком уж необычно было слышать в мозгу чужой голос.
Глухонемой поднялся и осторожно приблизился к телу Бельфеддора. Голова хозяина подземелья лежала чуть поодаль, глаза демона смотрели на человека из-под лохматых бровей, в них все еще не угасла жизнь. Даже без рогатого шлема, спавшего с головы, лицо демона все равно больше напоминало морду свирепого зверя, хотя несомненно это было лицо человека.
– Я скоро умру, – прозвучал голос Бельфеддора. – Но пока еще проводники вечности не унесли меня в мир теней, мы можем заключить взаимовыгодную сделку.
– Тебе нечего мне предложить, – отозвался мысленно раб.
– Напротив, я могу изменить всю твою жизнь. Боги дали тебе при рождении гораздо меньше, чем другим людям. Ты отмечен ущербностью. Я же могу исправить эту несправедливость. Я избавлю тебя от хромоты и кривобокости, наделю даром речи, ты сможешь слышать все звуки этого мира. Я дам тебе огромную силу и безграничную власть над золотом.
Глухонемой задумался. Словам демона о силе и власти над золотом он не придал особого значения. Его обошла стороной хроническая болезнь всех слуг и рабов, что стремились прибрать к рукам любой медный грошик, пока не видит хозяин. Богатство его не соблазняло. Но стать физически равным другим людям… Об этом глухонемой не смел даже мечтать. Возможность стать полноценным действительно могла бы изменить всю его жизнь.
– Думай скорее, – поторопил его Бельфеддор. – Времени в моем распоряжении осталось не слишком много.
– А что ты возьмешь взамен?
– Только то, что ты сам дашь мне.
– Но мне нечего тебе дать. У меня нет ничего. Даже моя жизнь принадлежала моему господину, а сейчас должна перейти по наследству к его племяннице.
– Ты можешь дать мне возможность жить. Я прожил на свете многие сотни лет, но не желаю покидать этот мир. Дай мне возможность жить в твоем теле, и я отплачу тебе за эту услугу сполна. Ты будешь здоров и полон сил, ни один недуг не коснется тебя более. И ты будешь жить долго. Очень долго.
– Ты хочешь поработить мою душу? – насторожился раб.
– О нет, ты не понял. Мы будем вместе жить в твоем теле. Я не властен самолично распоряжаться твоей бренной оболочкой, и уж тем более душой. Если бы я мог вселиться в твое тело без разрешения, я не стал бы тебя спрашивать. Ты останешься самим собой, просто в тебе буду жить еще и я…
Раб снова задумался. Он опасался довериться злобному демону подземелья, что так жестоко расправился с Ксеттосом и его спутниками. Но возможность стать таким же, как все, была слишком уж заманчивой. Вдруг вспомнилась ухмыляющаяся физиономия Омминоса. Коварный изменник должен быть наказан за вероломство, но что может сделать убогий глухонемой раб?..
– Мир теней уже готов принять меня, – резко ворвался в сознание раба голос Бельфеддора. – Решайся!
– Зачем тебе жизнь? – осторожно поинтересовался глухонемой. – Чтобы и дальше сеять смерть? Я не хочу становиться убийцей. Это не для меня.
– Да, я чувствую, что мой образ жизни для тебя не Годится, как и ты для него, – мрачно заметил демон. – В тебе нет ни твердости, ни решительности настоящего воина. Но я уже сказал, что не властен над тобой и твоим телом. Скорее уж мне придется стать твоим рабом. Но я хочу жить и готов смириться с этим. Впусти меня.
– Поклянись, что не сделаешь ничего против моей воли, – потребовал глухонемой.
– Клянусь Светом и Тьмою, Жизнью и Смертью! – не раздумывая поклялся демон. – Я не сделаю ничего против твоей воли, это просто не в моих силах. Открой мне свое сердце! Впусти меня!
– Входи, – разрешил глухонемой.
Тело Бельфеддора охватило сияние. Белесые щупальца призрачного тумана устремились к груди глухонемого и впились в его сердце. Дикая боль пронзила каждую частичку ущербного тела раба, его словно разрывала изнутри грубая жестокая сила. Глухонемой захрипел и рухнул навзничь, его тело забилось в судорогах. В глазах потемнело, невыносимая боль погасила сознание.
Когда глухонемой пришел в себя, сырое дерево в костре уже еле тлело, все подземелье погрузилось во мрак. Но, к собственному удивлению, рабу оказалось достаточно этих еле светящихся угольков, чтобы различать все предметы в темноте подземелья. Глухонемой с большим трудом припомнил все случившееся и совсем не был уверен, что сделка с Бельфеддором не является бредом его воспаленного сознания.
Раб приподнялся и сел.
– Эй, ты здесь? – осторожно окликнул он демона и осекся.
То, что он хотел высказать мысленно, вдруг соскочило с языка. Немой от рождения, он вдруг заговорил. Только сейчас раб осознал, что отчетливо слышит журчание воды, доносившееся издалека, со стороны входа. Это дождевая вода стекала в подземелье. Рядом что-то шуршало, таясь в переплетении корней. Человек, родившийся глухонемым, теперь отчетливо различал все звуки. Он понял, что соглашение с демоном не было плодом больного воображения.
– Где ты? – снова позвал он Бельфеддора.
– Совсем не обязательно орать, чтобы позвать меня, – прозвучал в сознании голос демона. – Если ты будешь обращаться ко мне вслух на людях, все подумают, что ты разговариваешь сам с собой, и тебя сочтут умственно недоразвитым. Впрочем, это не так уж далеко от истины.
– А ты не слишком дружелюбен, – заметил человек. – Мог бы и поблагодарить за то, что я впустил тебя. Как устроился?
– Вполне сносно. Но ты оказался слишком слаб, на мгновение мне показалось, что мы умрем вместе.
Человек ощупал лохмотья, в которые превратилось его одеяние, и удивленно спросил:
– Что случилось с моей одеждой?
– Она оказалась слишком тесна для нас обоих, – пояснил демон. – Разве ты не чувствуешь, что стал гораздо крупнее? Встань, оцени наше новое тело.
Человек послушно поднялся на ноги и расправил плечи. Да, он стал другим – высоким, крепким, сильным.
– Почувствуй мою силу! – произнес демон злобно и торжествующе.
Тело вдруг наполнила жестокая всеподавляющая мощь грозного демона-истребителя, а душу охватил Дикий злобный восторг. Появилось непреодолимое желание крушить все вокруг и уничтожить все живое, что осмелится противостоять его силе. Человек сам испугался неведомого доселе чувства.
– Прекрати немедленно! – потребовал он.
– Как пожелаешь, – отозвался демон с нескрываемым ехидством. – Ты еще слишком слаб душой и не в состоянии выдержать моей силы. Тебя страшит наше могущество. Ты не воин, но когда им станешь, ты перестанешь бояться и тебе понравится наша сила…
– Мне это не нужно, – отрезал человек, слегка уязвленный насмешливым тоном демона. – У тебя самого душа не воина, а убийцы. Я не собираюсь становиться таким, как ты, и не смей толкать меня на этот путь.
– Ничтожный человечек, – злобно прорычал демон. – Ты хочешь, чтобы моя сила пропала? Нам нет равных, мы любого можем поставить на колени и подчинить своей воле. Стоит ли скрывать свою мощь? Отбрось страх и воспользуйся моей силой. Тебе понравится, стоит только попробовать. Это непередаваемое чувство триумфа – осознание того, что ты сильнее. В тот момент, когда ты сломаешь противника, втопчешь его в пыль, ты почувствуешь себя богом. Именно насилие сделало меня… тем, кто я есть.
– Но я – не ты, – ответил человек. – И закончим на этом. Я не стану убийцей.
– Хорошо, на время оставим эту тему, – нехотя согласился демон. – Кстати, пора нам уже познакомиться. Как твое имя?
– У меня его нет.
– Так не пойдет! – свирепо возмутился демон. – У каждого должно быть имя, это отличает его от прочих. И мы не должны быть безымянными.
– В таком случае – я возьму твое, – принял человек простое решение. – Раз уж ты поселился во мне, то теперь я и буду называться Бельфеддором.
– Это мне нравится, – одобрил демон. – Не хотелось бы оставаться забытым. Так куда же мы направимся, дружище Бельфеддор?
– Не знаю, – задумчиво пробормотал новый Бельфеддор. – Наверное, стоит вернуться в Отоммосо. Неплохо бы поквитаться с Омминосом, если он там.
– Кто это?
– Подлый изменник. Он заманил моего господина в ловушку и должен ответить за свое преступление.
– Снесем башку мерзавцу? – кровожадно осведомился демон. – Хотя нет, это слишком мягкое наказание. Подвергнем его пыткам, чтобы он медленно умер в мучениях на наших глазах.
– На это даже не надейся, – отрезал Бельфеддор. – Я не палач, мы предадим негодяя в руки справедливого правосудия.
– Очень скоро ты поймешь, что справедливое правосудие справедливо не для всех, – заметил демон. – Врагов лучше уничтожать самолично, не дожидаясь, пока они попадут в руки палача. Но пока можешь потешить себя своими иллюзиями, спорить с тобой я не стану – вижу, что твое упрямство граничит с глупостью. Лишь одна просьба: возьми мое оружие.
– Зачем оно мне? Я уже сказал, что не собираюсь становиться ни убийцей, ни воином.
– Зато я воин и остаюсь им. Мне дороги эти клинки. Кроме того, путь до Отоммосо далек и опасен. Всякое может случиться. Мне трудно будет защитить нас, если мы будем безоружны. Я посоветовал бы забрать и мои доспехи, но, пожалуй, для них наше новое тело несколько мелковато.
– Ладно, – нехотя согласился Бельфеддор. – Я заберу твои мечи. Но не вздумай втягивать меня в резню, иначе я тебя прогоню.
– Я учту твое пожелание, – мрачно и разочарованно пообещал демон.
Он явно не ожидал, что бывшего убогого раба будет так сложно подчинить своим интересам.
Бельфеддор снял с трупа хозяина подземелья затейливую сбрую с двумя мечами.
– Захвати пригоршню монет, – посоветовал демон. – В дороге пригодится.
Признав совет разумным, Бельфеддор увязал горсть монет в лоскут, оторванный от собственной одежды, подхватил оружие и направился к выходу из подземелья.
Выбравшись на поверхность, он с удивлением увидел, что уже давно рассвело. Сквозь густые кроны деревьев пробивались солнечные лучи.
Совсем рядом качнулись огромные стебли папоротника, послышались шорох и пофыркивание. Бельфеддор припал к земле.
– Ты не слишком отважен, – насмешливо заметил демон. – Хватит валяться в грязи. Это всего лишь гиппарион. Видимо, заблудился. Попробуй позвать его.
Бельфеддор приподнялся и тихонько свистнул. Животное тотчас поспешило на зов человека.
– Да это же старый знакомый! – обрадовался бывший раб.
Он нежно обнял за шею черного, как ночь, гиппариона. Это был Мрак, вороной жеребец Ксеттоса. Видимо, во время ночного нападения гиппарион отвязался и ускакал прочь от лесных варваров.
Жеребец добродушно фыркнул и ткнулся носом в плечо человека. Как ни странно, он тоже узнал бывшего глухонемого калеку даже под новой личиной и, по всей видимости, также обрадовался этой встрече.
– Теперь хоть не придется топать пешком, – удовлетворенно заметил демон. – Залазь на него – и в путь.
Мрак настороженно повел ушами, словно услышал чужой голос.
– Этот конь не принадлежит мне, – ответил Бельфеддор. – Я не имею права садиться на него верхом.
– Ты непроходимо туп! – злобно воскликнул демон. – Если не жалко ног – дело твое, топай пешком.
– И потопаю, – пробурчал Бельфеддор. – Тебя спрашивать не стану.
Взяв Мрака за повод, он повел жеребца за собой.
Осторожно ступая босыми ногами, Бельфеддор вел Мрака в поводу по едва приметной тропе, возвращаясь на лесную дорогу. Сбрую с оружием бывший раб, вопреки протестам демона, не стал надевать, а закрепил на крупе жеребца.
– Впереди много людей, – предупредил демон. – Они вооружены.
Подкравшись к самому краю дороги, Бельфеддор осторожно выглянул из зарослей. По дороге неспешно продвигались два десятка легких кавалеристов, предводительствуемые воином в таких же простых доспехах. Лишь черный плащ, расшитый серебром, да плюмаж из белых перьев на шлеме выдавал в нем командира. За всадниками шагали несколько человек в грубых одеждах, некоторые вели в поводу гиппарионов и волов. Замыкали колонну полсотни солдат-пехотинцев.
– Это ногарские солдаты, – прошептал Бельфеддор. – И с ними люди из каравана Ксеттоса. Пожалуй, стоит присоединиться к ним.
– Это еще зачем? – недовольно поинтересовался Демон. – От солдат лучше держаться подальше.
– Это же не разбойники, – ответил Бельфеддор. – Чего испугался?
– Ты просто дурак, если думаешь, что я способен бояться кого-либо, – злобно произнес демон. – Будь я в своем теле, эти вояки уже все кормили бы воронов. Но ты – не я. Воины пограничных отрядов с подозрением относятся к бродягам, ты же слишком глуп и сам навлечешь неприятности на нашу голову. Раб, он и есть раб.
– Не нравится – можешь искать себе другое тело, – огрызнулся Бельфеддор. – Мне надоели твои придирки. Я иду к людям.
– Хотя бы держи оружие под рукой, – примирительно посоветовал демон.
– Это ни к чему, – отверг Бельфеддор его совет.
Едва всадники поравнялись с ним, Бельфеддор вышел из своего укрытия, потянув за собой Мрака. Гиппарион под одним из всадников всхрапнул и нервно дернулся, испуганно косясь на незнакомца.
Предводитель отряда натянул поводья и вскинул руку. Вся колонна встала. Двое всадников приблизились к Бельфеддору, обнажив клинки.
– Ты, конечно же, все равно все сделаешь по-своему, но я очень сильно сомневаюсь, что эти парни рады нас видеть, – язвительно заметил демон.
– Сомневайся сколько хочешь, тебя никто не спрашивает, – грубо отозвался Бельфеддор.
– Я знал, что ты так скажешь. Ну-ну, посмотрим, чем все это закончится.
– Стой на месте и не шевелись, – грозно приказал один из воинов.
К ним подъехал командир отряда. Он был уже далеко не молод и, судя по всему, большую часть своей жизни провел в кровавых битвах. Его морщинистое и на редкость несимпатичное лицо было иссечено шрамами, обнаженные мускулистые руки также хранили многочисленные следы былых сражений.
– Кто ты такой? – сурово спросил старый воин.
– Я шел с караваном Ксеттоса, благородный господин, – честно ответил Бельфеддор, поклонившись. – Я раб Ксеттоса.
– Какой же ты глупец! – рассердился демон. – Ничего более толкового сказать не мог? Зачем было признаваться, что ты раб? Ты сам лишаешь себя возможности стать свободным человеком и меня толкаешь в рабство.
– Так ты раб? – переспросил воин.
Он смерил Бельфеддора пристальным взглядом. Бельфеддор не заметил в глазах командира отряда презрения, обычного для ногарских аристократов, которым приходится снисходить до беседы с рабом.
– Почему ты здесь в одиночестве? – спросил старый воин. – Где твой Ксеттос?
– Мой хозяин погиб, благородный господин, – ответил Бельфеддор.
Командир кивнул одному из воинов и приказал:
– Приведи кого-нибудь из этих…
Воин немедленно подвел к командиру Октоса, повара Ксеттоса.
– Ты знаешь этого человека? – спросил предводитель отряда, указав на Бельфеддора. – Он утверждает, что шел с вашим караваном.
– Он мне не знаком, – ответил Октос. – Его не было с нами.
– Присмотрись внимательней, Октос, – попросил Бельфеддор.
– Я не знаю, откуда тебе известно мое имя, но я никогда не видел тебя в караване хозяина, – сказал повар, поморщившись. Наемный слуга выказывал явное недовольство, что его заставляют опровергать ложь какого-то раба, судя по всему, беглого. – Не верь этому бродяге, благородный воин. Он, наверное, отбился от разбойников. Его физиономия мне не знакома, но этот жеребец несомненно принадлежал Ксеттосу.
Небрежным движением руки воин отпустил купеческого слугу и, хмуро глядя на Бельфеддора, произнес:
– Почему-то этот толстяк не признал тебя. Значит, ты солгал. Так кто же ты такой?
– Я уже сказал, – глухо ответил Бельфеддор. – Мне нечего добавить.
– Чье это оружие? – спросил воин, указав на мечи хозяина подземелья.
– Мое, – ответил Бельфеддор.
– Вот как? – Воин усмехнулся. – Ты назвался рабом, но рабы не разгуливают с оружием. Кто же ты? Разбойник? Мародер?
Бельфеддор молчал, опустив голову.
– Как тебя зовут? – продолжал спрашивать воин.
– Не вздумай назвать ему наше имя, – поспешно предупредил демон. – Он мог его слышать, а в здешних краях оно не пользуется доброй славой. Ни к чему добавлять себе неприятностей, из-за твоей дурости мы и так уже влипли по уши.
На этот раз Бельфеддор решил последовать совету демона. Их положение действительно было сейчас очень неопределенным.
– Позволь мне не называть себя, благородный господин, – попросил он.
Командир отряда равнодушно пожал плечами.
– Дело твое.
Кивнув воинам, он приказал:
– Связать его!
Двое солдат послушно стянули руки Бельфеддора сыромятным ремнем.
– Тебе нет нужды опасаться меня, благородный господин, – сказал Бельфеддор. – Я не замышляю ничего худого.
– Может быть, – кивнул воин. – Но я не знаю этого наверняка. Ты уже уличен во лжи, при тебе жеребец погибшего хозяина каравана, ты вооружен и отказываешься назвать себя. Так что у меня очень мало оснований доверять тебе. Я капитан Кселлос, мой отряд следует в крепость Паттоко. Я доставлю туда уцелевших людей Ксеттоса, а заодно и тебя. Пусть комендант крепости разбирается, кто ты такой.
Бельфеддора привязали длинной веревкой за руки к седлу одного из всадников. Повод Мрака привязали к луке седла другого всадника – никто из слуг погибшего Ксеттоса не осмелился подойти к злобному жеребцу. Мрак свирепо косился по сторонам, перебирал копытами и издавал странные горловые звуки, похожие на сдавленное рычание. Тем не менее гиппарион не делал решительных попыток освободиться, хотя и доставил солдатам немало хлопот.
Отряд капитана Кселлоса продолжил свой путь.
– Никогда еще я не попадал в положение, столь нелепое и унизительное! – бесновался демон. – Дай мне свободу, и я уничтожу этих людишек, осмелившихся пленить нас!
– Даже не мечтай об этом, – решительно отверг его требование Бельфеддор. – Они не враги, а солдаты императора, хранители законности и порядка. Комендант Паттоко во всем разберется, и нас отпустят.
– Мозгов у тебя не больше, чем у черепахи! – не успокаивался демон. – Твоя рабская сущность проявляется во всем! Я дал тебе сокрушительную силу, а ты все надеешься на милосердие и справедливость каких-то господинчиков. Люди кругом – сплошная мразь, запомни это. Не раздавишь их – они раздавят тебя. Комендант не будет ни в чем разбираться, просто обвинит нас во всех грехах, какие сможет придумать, и отправит на плаху или, что еще хуже, продаст с торгов. Лично я не желаю становиться рабом, да и тебе пора бы уже учиться быть свободным человеком. Да и что ты можешь сказать коменданту? Что носишь в себе меня?
– Не мог бы ты заткнуться или хотя бы поговорить о чем-нибудь более приятном? – недовольно проворчал Бельфеддор.
– Мог бы, да только ничего приятного в нашем положении нет. Если бы я знал, что ты окажешься таким безвольным рохлей и тупицей, лучше отправился бы в мир теней.
– Еще не поздно это сделать, – отозвался Бельфеддор с угрозой: оскорбления демона задели его за живое. – Если не перестанешь меня донимать, прогоню!
Угроза подействовала. Видимо, демон действительно был не властен над телом и волей человека, в которого вселился.
– Ладно, не будем ссориться, – примирительно сказал демон. – В конце концов, мы теперь в одной упряжке.
– Так-то лучше. Скажи, почему Октос не узнал меня?
– А чего ты ожидал? Трудно узнать в здоровом сильном человеке глухонемого калеку.
– А мое лицо? Моя одежда? Я чего-то не понимаю, но вижу, что пока от нашего союза больше неприятностей, чем выгоды.
– Уж кто бы говорил, – проворчал демон.
Отряд капитана Кселлоса без помех продвигался вперед. К полудню лесная дорога вывела людей на широкий наезженный тракт, знакомый Бельфеддору. Именно этим путем Ксеттос обычно водил свои караваны в Хингару.
До самого вечера отряд неспешно продвигался по широкой дороге. С наступлением сумерек лес наконец расступился, впереди лежала бескрайняя степь. Когда совсем стемнело, дорога уперлась в ворота большого постоялого двора.
Не так давно здесь стояли всего лишь большой тростниковый навес и сарай, где путники могли укрыться от непогоды, да загон для скота. Но с некоторых пор это местечко прибрал к рукам предприимчивый толстяк Абатур, бывший родом откуда-то из полуденных земель. Он умело воспользовался удачным расположением местечка на пересечении торговых путей, соединяющих древнюю Наккату с Отоммосо, Хингарой, Каттаном и Акатанией. В короткий срок Абатур превратил простую стоянку в огромный гостиный двор. На месте убогих построек выросли гостиные дома в два поверха [3]с множеством комнат, просторная трапезная, большие загоны, конюшни, склады, амбары и даже торговые лавки. Для спокойствия проезжих гостей и своего собственного Абатур даже обнес свое хозяйство высоким тыном. Когда же некоторое время назад сюда добрались строители Большой Императорской дороги, что пролегала мимо и должна была связать древнюю столицу Ногары Аттоко и новую – Отоммосо, вокруг раскинулся целый город: бараки для рабов, кухни, конюшни, мастерские, солдатские казармы. Здесь всегда было людно и оживленно.
Встретить отряд вышел сам Абатур. Он радушно приветствовал капитана – видимо, был давно с ним знаком. Слуги Абатура занялись размещением караванщиков и солдат Кселлоса. Два воина под присмотром самого капитана привязали Бельфеддора к специальному столбу на охранном дворе, где обычно ночевали узники, сопровождаемые из дальних провинций в столицу. Такие столбы возвышались по всему двору, в стенах блестели массивные бронзовые кольца, к которым приковывали особо опасных преступников.
Сегодня здесь было пустынно, Бельфеддору предстояло коротать ночь в одиночестве.
– Кто твой пленник, дружище? – поинтересовался Абатур, из любопытства увязавшийся за капитаном.
– Какой-то бродяга, – неохотно ответил Кселлос.
– Это его гиппарион? – спросил толстяк, похлопав Мрака по холке.
Гиппарион всхрапнул и обнажил крупные зубы, злобно покосившись на толстяка. Абатур поспешно отдернул руку.
– Отличный жеребец, – восхитился он. – За такого не жалко никаких денег.
– Вот потому-то он и побудет здесь, на охранном дворе, – проворчал капитан. – Не очень-то я доверяю твоим постояльцам.
– Ты меня обижаешь, – оскорбился толстяк. – Я не принимаю у себя конокрадов.
– Тебе-то откуда знать, кто здесь останавливается? – усмехнулся капитан. – В твое заведение каждый день приходят две сотни человек и столько же уходят.
– Это верно, – вздохнул Абатур. – Народу много, за всеми не уследишь. Между прочим, я мог бы купить этого жеребца и избавить тебя от хлопот.
– Не облизывайся. Жеребец принадлежал купцу Ксеттосу и будет отправлен его наследникам.
– А мечи тоже его? – спросил Абатур.
Он вытянул из ножен один из мечей Бельфеддора, по-прежнему привязанных к крупу Мрака.
– О боги! – изумленно воскликнул толстяк. – Взгляни, дружище! Это же сталь! Ты знаешь, сколько стоит такой клинок?!
– Не трогай ничего! – прикрикнул на него Кселлос.
Он отобрал у толстяка меч и задвинул его обратно в ножны.
– Из этого каравана тебе ничего не достанется. Всех людей и все добро Ксеттоса я сдам коменданту Паттоко.
– Что я в тебе ценю больше всего, друг, так это твою неподкупность и верность долгу, – уважительно, хотя и с изрядной долей иронии произнес Абатур. – Ты настоящий солдат.
Воины привязали жеребца к кольцу в стене. Капитан сам проверил надежность узлов на руках пленника и спросил напоследок:
– Чего-нибудь хочешь?
– Если можно, воды, благородный господин, – попросил Бельфеддор.
– Подайте ему воды, – распорядился капитан.
Один из солдат зачерпнул из бочки большим ковшом и поднес его к губам пленника. Опустив голову, Бельфеддор вдруг увидел собственное отражение и в ужасе отпрянул. Факел на стене светил довольно ярко, и бывший раб Ксеттоса смог разглядеть себя вполне отчетливо.
Ему было немногим более двадцати лет, теперь же на Бельфеддора смотрело из воды незнакомое, обросшее щетиной лицо с суровыми, даже грубыми чертами видавшего виды человека неопределенного возраста – с равным успехом ему можно было дать и тридцать лет, и пятьдесят.
– Надо же, – заметил демон несколько удивленно. – Оказывается, мы сильно изменились…
– Мы?! – вскричал Бельфеддор вслух, не сдержавшись. – Это я изменился! Что ты со мной сделал?!
– Человек!
Раб вздрогнул. С трудом подняв голову, он огляделся. Костер, разложенный слугами Ксеттоса, горел еле-еле и нещадно чадил, но все же света было достаточно, чтобы понять, что рядом никого нет. Вокруг лежали только мертвые тела. Между тем зов повторился:
– Человек!
Голос не мог исходить извне, глухонемой попросту не услышал бы его. Раб слышал голос в своем сознании.
– Человек! – прозвучало в третий раз. – Я знаю, ты слышишь меня. Это я, Бельфеддор, обращаюсь к тебе. Подойди и взгляни на меня.
Глухонемой в ужасе отшатнулся назад, упав на локти. От дикого страха потемнело в глазах и сдавило горло.
– Подойди ко мне! – жестко потребовал Бельфеддор.
Единственным желанием глухонемого было вскочить на ноги и бежать без оглядки из страшного подземелья. Но властный голос демона притягивал его, да и чисто человеческое любопытство брало верх над страхом: слишком уж необычно было слышать в мозгу чужой голос.
Глухонемой поднялся и осторожно приблизился к телу Бельфеддора. Голова хозяина подземелья лежала чуть поодаль, глаза демона смотрели на человека из-под лохматых бровей, в них все еще не угасла жизнь. Даже без рогатого шлема, спавшего с головы, лицо демона все равно больше напоминало морду свирепого зверя, хотя несомненно это было лицо человека.
– Я скоро умру, – прозвучал голос Бельфеддора. – Но пока еще проводники вечности не унесли меня в мир теней, мы можем заключить взаимовыгодную сделку.
– Тебе нечего мне предложить, – отозвался мысленно раб.
– Напротив, я могу изменить всю твою жизнь. Боги дали тебе при рождении гораздо меньше, чем другим людям. Ты отмечен ущербностью. Я же могу исправить эту несправедливость. Я избавлю тебя от хромоты и кривобокости, наделю даром речи, ты сможешь слышать все звуки этого мира. Я дам тебе огромную силу и безграничную власть над золотом.
Глухонемой задумался. Словам демона о силе и власти над золотом он не придал особого значения. Его обошла стороной хроническая болезнь всех слуг и рабов, что стремились прибрать к рукам любой медный грошик, пока не видит хозяин. Богатство его не соблазняло. Но стать физически равным другим людям… Об этом глухонемой не смел даже мечтать. Возможность стать полноценным действительно могла бы изменить всю его жизнь.
– Думай скорее, – поторопил его Бельфеддор. – Времени в моем распоряжении осталось не слишком много.
– А что ты возьмешь взамен?
– Только то, что ты сам дашь мне.
– Но мне нечего тебе дать. У меня нет ничего. Даже моя жизнь принадлежала моему господину, а сейчас должна перейти по наследству к его племяннице.
– Ты можешь дать мне возможность жить. Я прожил на свете многие сотни лет, но не желаю покидать этот мир. Дай мне возможность жить в твоем теле, и я отплачу тебе за эту услугу сполна. Ты будешь здоров и полон сил, ни один недуг не коснется тебя более. И ты будешь жить долго. Очень долго.
– Ты хочешь поработить мою душу? – насторожился раб.
– О нет, ты не понял. Мы будем вместе жить в твоем теле. Я не властен самолично распоряжаться твоей бренной оболочкой, и уж тем более душой. Если бы я мог вселиться в твое тело без разрешения, я не стал бы тебя спрашивать. Ты останешься самим собой, просто в тебе буду жить еще и я…
Раб снова задумался. Он опасался довериться злобному демону подземелья, что так жестоко расправился с Ксеттосом и его спутниками. Но возможность стать таким же, как все, была слишком уж заманчивой. Вдруг вспомнилась ухмыляющаяся физиономия Омминоса. Коварный изменник должен быть наказан за вероломство, но что может сделать убогий глухонемой раб?..
– Мир теней уже готов принять меня, – резко ворвался в сознание раба голос Бельфеддора. – Решайся!
– Зачем тебе жизнь? – осторожно поинтересовался глухонемой. – Чтобы и дальше сеять смерть? Я не хочу становиться убийцей. Это не для меня.
– Да, я чувствую, что мой образ жизни для тебя не Годится, как и ты для него, – мрачно заметил демон. – В тебе нет ни твердости, ни решительности настоящего воина. Но я уже сказал, что не властен над тобой и твоим телом. Скорее уж мне придется стать твоим рабом. Но я хочу жить и готов смириться с этим. Впусти меня.
– Поклянись, что не сделаешь ничего против моей воли, – потребовал глухонемой.
– Клянусь Светом и Тьмою, Жизнью и Смертью! – не раздумывая поклялся демон. – Я не сделаю ничего против твоей воли, это просто не в моих силах. Открой мне свое сердце! Впусти меня!
– Входи, – разрешил глухонемой.
Тело Бельфеддора охватило сияние. Белесые щупальца призрачного тумана устремились к груди глухонемого и впились в его сердце. Дикая боль пронзила каждую частичку ущербного тела раба, его словно разрывала изнутри грубая жестокая сила. Глухонемой захрипел и рухнул навзничь, его тело забилось в судорогах. В глазах потемнело, невыносимая боль погасила сознание.
Когда глухонемой пришел в себя, сырое дерево в костре уже еле тлело, все подземелье погрузилось во мрак. Но, к собственному удивлению, рабу оказалось достаточно этих еле светящихся угольков, чтобы различать все предметы в темноте подземелья. Глухонемой с большим трудом припомнил все случившееся и совсем не был уверен, что сделка с Бельфеддором не является бредом его воспаленного сознания.
Раб приподнялся и сел.
– Эй, ты здесь? – осторожно окликнул он демона и осекся.
То, что он хотел высказать мысленно, вдруг соскочило с языка. Немой от рождения, он вдруг заговорил. Только сейчас раб осознал, что отчетливо слышит журчание воды, доносившееся издалека, со стороны входа. Это дождевая вода стекала в подземелье. Рядом что-то шуршало, таясь в переплетении корней. Человек, родившийся глухонемым, теперь отчетливо различал все звуки. Он понял, что соглашение с демоном не было плодом больного воображения.
– Где ты? – снова позвал он Бельфеддора.
– Совсем не обязательно орать, чтобы позвать меня, – прозвучал в сознании голос демона. – Если ты будешь обращаться ко мне вслух на людях, все подумают, что ты разговариваешь сам с собой, и тебя сочтут умственно недоразвитым. Впрочем, это не так уж далеко от истины.
– А ты не слишком дружелюбен, – заметил человек. – Мог бы и поблагодарить за то, что я впустил тебя. Как устроился?
– Вполне сносно. Но ты оказался слишком слаб, на мгновение мне показалось, что мы умрем вместе.
Человек ощупал лохмотья, в которые превратилось его одеяние, и удивленно спросил:
– Что случилось с моей одеждой?
– Она оказалась слишком тесна для нас обоих, – пояснил демон. – Разве ты не чувствуешь, что стал гораздо крупнее? Встань, оцени наше новое тело.
Человек послушно поднялся на ноги и расправил плечи. Да, он стал другим – высоким, крепким, сильным.
– Почувствуй мою силу! – произнес демон злобно и торжествующе.
Тело вдруг наполнила жестокая всеподавляющая мощь грозного демона-истребителя, а душу охватил Дикий злобный восторг. Появилось непреодолимое желание крушить все вокруг и уничтожить все живое, что осмелится противостоять его силе. Человек сам испугался неведомого доселе чувства.
– Прекрати немедленно! – потребовал он.
– Как пожелаешь, – отозвался демон с нескрываемым ехидством. – Ты еще слишком слаб душой и не в состоянии выдержать моей силы. Тебя страшит наше могущество. Ты не воин, но когда им станешь, ты перестанешь бояться и тебе понравится наша сила…
– Мне это не нужно, – отрезал человек, слегка уязвленный насмешливым тоном демона. – У тебя самого душа не воина, а убийцы. Я не собираюсь становиться таким, как ты, и не смей толкать меня на этот путь.
– Ничтожный человечек, – злобно прорычал демон. – Ты хочешь, чтобы моя сила пропала? Нам нет равных, мы любого можем поставить на колени и подчинить своей воле. Стоит ли скрывать свою мощь? Отбрось страх и воспользуйся моей силой. Тебе понравится, стоит только попробовать. Это непередаваемое чувство триумфа – осознание того, что ты сильнее. В тот момент, когда ты сломаешь противника, втопчешь его в пыль, ты почувствуешь себя богом. Именно насилие сделало меня… тем, кто я есть.
– Но я – не ты, – ответил человек. – И закончим на этом. Я не стану убийцей.
– Хорошо, на время оставим эту тему, – нехотя согласился демон. – Кстати, пора нам уже познакомиться. Как твое имя?
– У меня его нет.
– Так не пойдет! – свирепо возмутился демон. – У каждого должно быть имя, это отличает его от прочих. И мы не должны быть безымянными.
– В таком случае – я возьму твое, – принял человек простое решение. – Раз уж ты поселился во мне, то теперь я и буду называться Бельфеддором.
– Это мне нравится, – одобрил демон. – Не хотелось бы оставаться забытым. Так куда же мы направимся, дружище Бельфеддор?
– Не знаю, – задумчиво пробормотал новый Бельфеддор. – Наверное, стоит вернуться в Отоммосо. Неплохо бы поквитаться с Омминосом, если он там.
– Кто это?
– Подлый изменник. Он заманил моего господина в ловушку и должен ответить за свое преступление.
– Снесем башку мерзавцу? – кровожадно осведомился демон. – Хотя нет, это слишком мягкое наказание. Подвергнем его пыткам, чтобы он медленно умер в мучениях на наших глазах.
– На это даже не надейся, – отрезал Бельфеддор. – Я не палач, мы предадим негодяя в руки справедливого правосудия.
– Очень скоро ты поймешь, что справедливое правосудие справедливо не для всех, – заметил демон. – Врагов лучше уничтожать самолично, не дожидаясь, пока они попадут в руки палача. Но пока можешь потешить себя своими иллюзиями, спорить с тобой я не стану – вижу, что твое упрямство граничит с глупостью. Лишь одна просьба: возьми мое оружие.
– Зачем оно мне? Я уже сказал, что не собираюсь становиться ни убийцей, ни воином.
– Зато я воин и остаюсь им. Мне дороги эти клинки. Кроме того, путь до Отоммосо далек и опасен. Всякое может случиться. Мне трудно будет защитить нас, если мы будем безоружны. Я посоветовал бы забрать и мои доспехи, но, пожалуй, для них наше новое тело несколько мелковато.
– Ладно, – нехотя согласился Бельфеддор. – Я заберу твои мечи. Но не вздумай втягивать меня в резню, иначе я тебя прогоню.
– Я учту твое пожелание, – мрачно и разочарованно пообещал демон.
Он явно не ожидал, что бывшего убогого раба будет так сложно подчинить своим интересам.
Бельфеддор снял с трупа хозяина подземелья затейливую сбрую с двумя мечами.
– Захвати пригоршню монет, – посоветовал демон. – В дороге пригодится.
Признав совет разумным, Бельфеддор увязал горсть монет в лоскут, оторванный от собственной одежды, подхватил оружие и направился к выходу из подземелья.
Выбравшись на поверхность, он с удивлением увидел, что уже давно рассвело. Сквозь густые кроны деревьев пробивались солнечные лучи.
Совсем рядом качнулись огромные стебли папоротника, послышались шорох и пофыркивание. Бельфеддор припал к земле.
– Ты не слишком отважен, – насмешливо заметил демон. – Хватит валяться в грязи. Это всего лишь гиппарион. Видимо, заблудился. Попробуй позвать его.
Бельфеддор приподнялся и тихонько свистнул. Животное тотчас поспешило на зов человека.
– Да это же старый знакомый! – обрадовался бывший раб.
Он нежно обнял за шею черного, как ночь, гиппариона. Это был Мрак, вороной жеребец Ксеттоса. Видимо, во время ночного нападения гиппарион отвязался и ускакал прочь от лесных варваров.
Жеребец добродушно фыркнул и ткнулся носом в плечо человека. Как ни странно, он тоже узнал бывшего глухонемого калеку даже под новой личиной и, по всей видимости, также обрадовался этой встрече.
– Теперь хоть не придется топать пешком, – удовлетворенно заметил демон. – Залазь на него – и в путь.
Мрак настороженно повел ушами, словно услышал чужой голос.
– Этот конь не принадлежит мне, – ответил Бельфеддор. – Я не имею права садиться на него верхом.
– Ты непроходимо туп! – злобно воскликнул демон. – Если не жалко ног – дело твое, топай пешком.
– И потопаю, – пробурчал Бельфеддор. – Тебя спрашивать не стану.
Взяв Мрака за повод, он повел жеребца за собой.
* * *
Осторожно ступая босыми ногами, Бельфеддор вел Мрака в поводу по едва приметной тропе, возвращаясь на лесную дорогу. Сбрую с оружием бывший раб, вопреки протестам демона, не стал надевать, а закрепил на крупе жеребца.
– Впереди много людей, – предупредил демон. – Они вооружены.
Подкравшись к самому краю дороги, Бельфеддор осторожно выглянул из зарослей. По дороге неспешно продвигались два десятка легких кавалеристов, предводительствуемые воином в таких же простых доспехах. Лишь черный плащ, расшитый серебром, да плюмаж из белых перьев на шлеме выдавал в нем командира. За всадниками шагали несколько человек в грубых одеждах, некоторые вели в поводу гиппарионов и волов. Замыкали колонну полсотни солдат-пехотинцев.
– Это ногарские солдаты, – прошептал Бельфеддор. – И с ними люди из каравана Ксеттоса. Пожалуй, стоит присоединиться к ним.
– Это еще зачем? – недовольно поинтересовался Демон. – От солдат лучше держаться подальше.
– Это же не разбойники, – ответил Бельфеддор. – Чего испугался?
– Ты просто дурак, если думаешь, что я способен бояться кого-либо, – злобно произнес демон. – Будь я в своем теле, эти вояки уже все кормили бы воронов. Но ты – не я. Воины пограничных отрядов с подозрением относятся к бродягам, ты же слишком глуп и сам навлечешь неприятности на нашу голову. Раб, он и есть раб.
– Не нравится – можешь искать себе другое тело, – огрызнулся Бельфеддор. – Мне надоели твои придирки. Я иду к людям.
– Хотя бы держи оружие под рукой, – примирительно посоветовал демон.
– Это ни к чему, – отверг Бельфеддор его совет.
Едва всадники поравнялись с ним, Бельфеддор вышел из своего укрытия, потянув за собой Мрака. Гиппарион под одним из всадников всхрапнул и нервно дернулся, испуганно косясь на незнакомца.
Предводитель отряда натянул поводья и вскинул руку. Вся колонна встала. Двое всадников приблизились к Бельфеддору, обнажив клинки.
– Ты, конечно же, все равно все сделаешь по-своему, но я очень сильно сомневаюсь, что эти парни рады нас видеть, – язвительно заметил демон.
– Сомневайся сколько хочешь, тебя никто не спрашивает, – грубо отозвался Бельфеддор.
– Я знал, что ты так скажешь. Ну-ну, посмотрим, чем все это закончится.
– Стой на месте и не шевелись, – грозно приказал один из воинов.
К ним подъехал командир отряда. Он был уже далеко не молод и, судя по всему, большую часть своей жизни провел в кровавых битвах. Его морщинистое и на редкость несимпатичное лицо было иссечено шрамами, обнаженные мускулистые руки также хранили многочисленные следы былых сражений.
– Кто ты такой? – сурово спросил старый воин.
– Я шел с караваном Ксеттоса, благородный господин, – честно ответил Бельфеддор, поклонившись. – Я раб Ксеттоса.
– Какой же ты глупец! – рассердился демон. – Ничего более толкового сказать не мог? Зачем было признаваться, что ты раб? Ты сам лишаешь себя возможности стать свободным человеком и меня толкаешь в рабство.
– Так ты раб? – переспросил воин.
Он смерил Бельфеддора пристальным взглядом. Бельфеддор не заметил в глазах командира отряда презрения, обычного для ногарских аристократов, которым приходится снисходить до беседы с рабом.
– Почему ты здесь в одиночестве? – спросил старый воин. – Где твой Ксеттос?
– Мой хозяин погиб, благородный господин, – ответил Бельфеддор.
Командир кивнул одному из воинов и приказал:
– Приведи кого-нибудь из этих…
Воин немедленно подвел к командиру Октоса, повара Ксеттоса.
– Ты знаешь этого человека? – спросил предводитель отряда, указав на Бельфеддора. – Он утверждает, что шел с вашим караваном.
– Он мне не знаком, – ответил Октос. – Его не было с нами.
– Присмотрись внимательней, Октос, – попросил Бельфеддор.
– Я не знаю, откуда тебе известно мое имя, но я никогда не видел тебя в караване хозяина, – сказал повар, поморщившись. Наемный слуга выказывал явное недовольство, что его заставляют опровергать ложь какого-то раба, судя по всему, беглого. – Не верь этому бродяге, благородный воин. Он, наверное, отбился от разбойников. Его физиономия мне не знакома, но этот жеребец несомненно принадлежал Ксеттосу.
Небрежным движением руки воин отпустил купеческого слугу и, хмуро глядя на Бельфеддора, произнес:
– Почему-то этот толстяк не признал тебя. Значит, ты солгал. Так кто же ты такой?
– Я уже сказал, – глухо ответил Бельфеддор. – Мне нечего добавить.
– Чье это оружие? – спросил воин, указав на мечи хозяина подземелья.
– Мое, – ответил Бельфеддор.
– Вот как? – Воин усмехнулся. – Ты назвался рабом, но рабы не разгуливают с оружием. Кто же ты? Разбойник? Мародер?
Бельфеддор молчал, опустив голову.
– Как тебя зовут? – продолжал спрашивать воин.
– Не вздумай назвать ему наше имя, – поспешно предупредил демон. – Он мог его слышать, а в здешних краях оно не пользуется доброй славой. Ни к чему добавлять себе неприятностей, из-за твоей дурости мы и так уже влипли по уши.
На этот раз Бельфеддор решил последовать совету демона. Их положение действительно было сейчас очень неопределенным.
– Позволь мне не называть себя, благородный господин, – попросил он.
Командир отряда равнодушно пожал плечами.
– Дело твое.
Кивнув воинам, он приказал:
– Связать его!
Двое солдат послушно стянули руки Бельфеддора сыромятным ремнем.
– Тебе нет нужды опасаться меня, благородный господин, – сказал Бельфеддор. – Я не замышляю ничего худого.
– Может быть, – кивнул воин. – Но я не знаю этого наверняка. Ты уже уличен во лжи, при тебе жеребец погибшего хозяина каравана, ты вооружен и отказываешься назвать себя. Так что у меня очень мало оснований доверять тебе. Я капитан Кселлос, мой отряд следует в крепость Паттоко. Я доставлю туда уцелевших людей Ксеттоса, а заодно и тебя. Пусть комендант крепости разбирается, кто ты такой.
Бельфеддора привязали длинной веревкой за руки к седлу одного из всадников. Повод Мрака привязали к луке седла другого всадника – никто из слуг погибшего Ксеттоса не осмелился подойти к злобному жеребцу. Мрак свирепо косился по сторонам, перебирал копытами и издавал странные горловые звуки, похожие на сдавленное рычание. Тем не менее гиппарион не делал решительных попыток освободиться, хотя и доставил солдатам немало хлопот.
Отряд капитана Кселлоса продолжил свой путь.
– Никогда еще я не попадал в положение, столь нелепое и унизительное! – бесновался демон. – Дай мне свободу, и я уничтожу этих людишек, осмелившихся пленить нас!
– Даже не мечтай об этом, – решительно отверг его требование Бельфеддор. – Они не враги, а солдаты императора, хранители законности и порядка. Комендант Паттоко во всем разберется, и нас отпустят.
– Мозгов у тебя не больше, чем у черепахи! – не успокаивался демон. – Твоя рабская сущность проявляется во всем! Я дал тебе сокрушительную силу, а ты все надеешься на милосердие и справедливость каких-то господинчиков. Люди кругом – сплошная мразь, запомни это. Не раздавишь их – они раздавят тебя. Комендант не будет ни в чем разбираться, просто обвинит нас во всех грехах, какие сможет придумать, и отправит на плаху или, что еще хуже, продаст с торгов. Лично я не желаю становиться рабом, да и тебе пора бы уже учиться быть свободным человеком. Да и что ты можешь сказать коменданту? Что носишь в себе меня?
– Не мог бы ты заткнуться или хотя бы поговорить о чем-нибудь более приятном? – недовольно проворчал Бельфеддор.
– Мог бы, да только ничего приятного в нашем положении нет. Если бы я знал, что ты окажешься таким безвольным рохлей и тупицей, лучше отправился бы в мир теней.
– Еще не поздно это сделать, – отозвался Бельфеддор с угрозой: оскорбления демона задели его за живое. – Если не перестанешь меня донимать, прогоню!
Угроза подействовала. Видимо, демон действительно был не властен над телом и волей человека, в которого вселился.
– Ладно, не будем ссориться, – примирительно сказал демон. – В конце концов, мы теперь в одной упряжке.
– Так-то лучше. Скажи, почему Октос не узнал меня?
– А чего ты ожидал? Трудно узнать в здоровом сильном человеке глухонемого калеку.
– А мое лицо? Моя одежда? Я чего-то не понимаю, но вижу, что пока от нашего союза больше неприятностей, чем выгоды.
– Уж кто бы говорил, – проворчал демон.
Отряд капитана Кселлоса без помех продвигался вперед. К полудню лесная дорога вывела людей на широкий наезженный тракт, знакомый Бельфеддору. Именно этим путем Ксеттос обычно водил свои караваны в Хингару.
До самого вечера отряд неспешно продвигался по широкой дороге. С наступлением сумерек лес наконец расступился, впереди лежала бескрайняя степь. Когда совсем стемнело, дорога уперлась в ворота большого постоялого двора.
Не так давно здесь стояли всего лишь большой тростниковый навес и сарай, где путники могли укрыться от непогоды, да загон для скота. Но с некоторых пор это местечко прибрал к рукам предприимчивый толстяк Абатур, бывший родом откуда-то из полуденных земель. Он умело воспользовался удачным расположением местечка на пересечении торговых путей, соединяющих древнюю Наккату с Отоммосо, Хингарой, Каттаном и Акатанией. В короткий срок Абатур превратил простую стоянку в огромный гостиный двор. На месте убогих построек выросли гостиные дома в два поверха [3]с множеством комнат, просторная трапезная, большие загоны, конюшни, склады, амбары и даже торговые лавки. Для спокойствия проезжих гостей и своего собственного Абатур даже обнес свое хозяйство высоким тыном. Когда же некоторое время назад сюда добрались строители Большой Императорской дороги, что пролегала мимо и должна была связать древнюю столицу Ногары Аттоко и новую – Отоммосо, вокруг раскинулся целый город: бараки для рабов, кухни, конюшни, мастерские, солдатские казармы. Здесь всегда было людно и оживленно.
Встретить отряд вышел сам Абатур. Он радушно приветствовал капитана – видимо, был давно с ним знаком. Слуги Абатура занялись размещением караванщиков и солдат Кселлоса. Два воина под присмотром самого капитана привязали Бельфеддора к специальному столбу на охранном дворе, где обычно ночевали узники, сопровождаемые из дальних провинций в столицу. Такие столбы возвышались по всему двору, в стенах блестели массивные бронзовые кольца, к которым приковывали особо опасных преступников.
Сегодня здесь было пустынно, Бельфеддору предстояло коротать ночь в одиночестве.
– Кто твой пленник, дружище? – поинтересовался Абатур, из любопытства увязавшийся за капитаном.
– Какой-то бродяга, – неохотно ответил Кселлос.
– Это его гиппарион? – спросил толстяк, похлопав Мрака по холке.
Гиппарион всхрапнул и обнажил крупные зубы, злобно покосившись на толстяка. Абатур поспешно отдернул руку.
– Отличный жеребец, – восхитился он. – За такого не жалко никаких денег.
– Вот потому-то он и побудет здесь, на охранном дворе, – проворчал капитан. – Не очень-то я доверяю твоим постояльцам.
– Ты меня обижаешь, – оскорбился толстяк. – Я не принимаю у себя конокрадов.
– Тебе-то откуда знать, кто здесь останавливается? – усмехнулся капитан. – В твое заведение каждый день приходят две сотни человек и столько же уходят.
– Это верно, – вздохнул Абатур. – Народу много, за всеми не уследишь. Между прочим, я мог бы купить этого жеребца и избавить тебя от хлопот.
– Не облизывайся. Жеребец принадлежал купцу Ксеттосу и будет отправлен его наследникам.
– А мечи тоже его? – спросил Абатур.
Он вытянул из ножен один из мечей Бельфеддора, по-прежнему привязанных к крупу Мрака.
– О боги! – изумленно воскликнул толстяк. – Взгляни, дружище! Это же сталь! Ты знаешь, сколько стоит такой клинок?!
– Не трогай ничего! – прикрикнул на него Кселлос.
Он отобрал у толстяка меч и задвинул его обратно в ножны.
– Из этого каравана тебе ничего не достанется. Всех людей и все добро Ксеттоса я сдам коменданту Паттоко.
– Что я в тебе ценю больше всего, друг, так это твою неподкупность и верность долгу, – уважительно, хотя и с изрядной долей иронии произнес Абатур. – Ты настоящий солдат.
Воины привязали жеребца к кольцу в стене. Капитан сам проверил надежность узлов на руках пленника и спросил напоследок:
– Чего-нибудь хочешь?
– Если можно, воды, благородный господин, – попросил Бельфеддор.
– Подайте ему воды, – распорядился капитан.
Один из солдат зачерпнул из бочки большим ковшом и поднес его к губам пленника. Опустив голову, Бельфеддор вдруг увидел собственное отражение и в ужасе отпрянул. Факел на стене светил довольно ярко, и бывший раб Ксеттоса смог разглядеть себя вполне отчетливо.
Ему было немногим более двадцати лет, теперь же на Бельфеддора смотрело из воды незнакомое, обросшее щетиной лицо с суровыми, даже грубыми чертами видавшего виды человека неопределенного возраста – с равным успехом ему можно было дать и тридцать лет, и пятьдесят.
– Надо же, – заметил демон несколько удивленно. – Оказывается, мы сильно изменились…
– Мы?! – вскричал Бельфеддор вслух, не сдержавшись. – Это я изменился! Что ты со мной сделал?!