-- Что это -- "дураки"?
   -- Непереводимые слова. -- Папа покрутил пальцем у виска.
   -- А это что значит? -- спросил Седоволосый, повторяя папин жест у виска.
   -- Просто жест.
   -- А что есть "жест"?
   -- Жест -- это движение.
   -- Как по орбите?
   -- Нет. Жест, движение, производимое человеком.
   -- Ясно. Надо полагать, вы капитан этого корабля? А он... этот ре-бе-нок?..
   -- Старший помощник и мой сын.
   -- Объясните слово "сын".
   -- Муж, жена понятно? -- спросил папа.
   -- Тоже нет.
   -- Женщина, мужчина, любовь?
   -- Да, да, конечно. "Муж", "жена"... "сын"...
   -- Так. А теперь пора сказать, почему вы испугались кота?
   -- На нашей планете водятся такие. Есть и очень крупные. Но все с ядовитыми зубами. Их зовут "кольво". Ваш этот -- с ядовитыми зубами?
   -- Да, -- сказал папа. -- Но действия кольво зависит от нашей команды. И далее. Мы выяснили, что никто из нас не собирается говорить противоположной стороне название, тем более координаты, своей планеты. Что вы намерены делать с нами дальше? Мы пленники?
   -- Вовсе нет.
   -- Тогда почему вы "затянули" нас к себе? В себя!
   -- Мы потрясены! Мы не знали, что есть другие, населенные очень разумными существами планеты и политоры на них.
   -- По нашему -- это люди? Мы тоже не знали и тоже потрясены. И я посылал вам сигналы, -- сказал папа.
   -- Мы их не понимали. И ваши огни незнакомы.
   -- А что бы вы сделали, если бы ваш корабль был много меньше и вы бы не могли "втянуть" нас в себя?
   -- Не знаю, -- сказал Седоволосый. -- Может быть, мы сблизились бы с вами, чтобы как-то дать понять, что мы предлагаем вам, например, сесть на какую-нибудь, не нашу, планету.
   -- Для чего?
   -- Как "для чего?"! -- воскликнул Седоволосый. -- Мы же никогда, да и вы тоже, не сталкивались с другими очень разумными политорами... людьми, -я правильно запомнил?
   -- Но и теперь есть возможность сесть на какую-нибудь чужую, не вашу планету, установить еще больший контакт и попрощаться.
   Это было заявление, которое требовало четкого ответа.
   Ответ Седоволосого был похож на тот, про который когда-то на Земле говорили: лапшу вешать на уши.
   -- Это правильная мысль, -- улыбаясь, сказал он, -- но по пути к нашей планете уже нет соседних планет, отклониться трудно: топливо. Мы летим прямо к себе. А вы -- гости.
   Эта "лапша" обладала качеством почти точного ответа.
   -- Можно тогда обойтись без планеты-посредника и просто выпустить нас. Прошу вас учесть, -- сказал папа, -- что я и мой сын считаем себя в противном случае пленниками.
   -- Это очень огорчает нас!
   -- Но тем не менее вы запомните нашу точку зрения! -- сказал папа. -Что вы намерены сделать с нами сейчас, теперь?
   -- Это как вам угодно. Но как хозяева... нам было бы приятно пригласить вас с собой. Вы бы узнали нашу пищу, а потом -- отдельная каюта, сон...
   -- Но они возьмут с собой кота! -- нервно и впервые подал голос Лысый.
   -- Да, -- сказал папа. -- Но бояться нечего, раз мы рядом. Мы должны обсудить ваше предложение, должны остаться одни.
   -- Конечно, конечно. Вы свободные... люди. Не берите с собой ничего особенного, завтра мы прилетаем.
   Капитан корабля политоров и его помощник открыли люк и спустились вниз. Папа "вежливо" включил наш прожектор, потом "глазки", закрыл (и на замки тоже) люк, и вскоре мы увидели какую-то, вроде гоночной, машину, но без колес, вероятно, на воздушной подушке, на которой эти двое быстро "уплыли" в глубь грузового отсека, и где-то там, вдали, раскрылась и закрылась за ними стена, тоже действующая по принципу диафрагмы фотоаппарата.
   -- Ты... что... ничего не видел?! -- почти крикнул я, когда немного прошла оторопь.
   -- А что?! -- Папа заметно напрягся.
   -- У этого, у Лысого, когда они повернулись и ушли, -- глаз на затылке! Представляешь -- глаз, третий!
   -- Нет, я ничего не заметил, -- сказал папа, явно сбитый с толку. -- А как же тогда глаз капитана? Он же волосатый.
   -- Понятия не имею, -- сказал я.
   -- Ну и бог с ним, с глазом, -- вяло как-то сказал папа и тут же снова напрягся: -- Давай, Митяй, отключи быстренько свою присоску (сам он при этом отодрал свою), неизвестно, вдруг эта штука записывающая. Теперь быстро иди сюда.
   Мы оба подошли к пульту управления.
   -- Шляпы они, -- сказал он. -- Помнишь, как они управляли нашей скоростью, когда уже втянули нас в себя? Так что у них эта цивилизация, по крайней мере техническая, такая, что нам и не снилось. Но кое-что они прошляпили. Ты помнишь наш курс, каким мы шли до встречи с ними?
   -- Помню.
   -- Точно?
   -- Как дважды два. -- Я назвал курс почему-то шепотом.
   -- А погляди на него теперь.
   -- Абсолютно другой!
   -- И он держится давно: забрав нас, они, вероятно, сразу легли на свой курс...
   -- Похоже.
   -- Так вот: на наших приборах и есть их курс, путь к их планете. Если они чего-то боятся, то тут-то они и прошляпили. Первое: запомни, как и я, этот курс намертво. Второе: никогда, ни под каким видом, что бы там ни случилось, -- ты его не знаешь! Это приказ. Понял? Или эта их небрежность объяснима, -- уже задумчиво сказал он. -- Две пылинки внутри их цивилизации. Сдули нас -- и нас нет, удар, укол, ихний лазер какой-нибудь -- и мы уйдем в пустоту... Не знаю, правильно или нет я поступил?..
   -- А что такое?
   -- Видишь ли, когда мы оба поняли, что это корабль чужой и при этом -не стремится нас уничтожить, может, все же следовало дать сигнал на Землю, где мы и что с нами... Но у меня не было гарантии, что они не перехватят сигнал.
   -- Мама, -- сказал я тихо. -- Как быть с мамой? Папаня обнял меня за плечи.
   -- Это -- как гвоздь раскаленный сидит во мне, -- сказал он. -- Наши сигналы принимал Славин на пульте главного космодрома и передавал их потом на Каспий-один, маме. Но я, не знаю уж почему, под-подсознание, что ли, какое-то сработало, договорился с ним, что если сигналы от нас прекратятся, он должен регулярно ей звонить, что у нас все нормально. Но все же мы улетели на три недели всего, и когда они кончатся и мама вернется с Каспия, -- вот тогда что делать? Пора начинать думать, как связаться с Землей. И ты думай. Сейчас это необходимость номер один.
   -- Понимаю, -- сказал я. -- Это дико сложно! А третий глаз!
   -- Да, -- сказал он. -- Третий глаз. Как только они появятся, я сразу же сброшу с приборов координаты их планеты, чем позже, тем лучше, больше будет уверенности, что это точно их курс, этих трехглазых. -- Потом: -Беспокоят меня эти их "плееры". Зачем они им? Что -- нас ждали?
   -- Ты хочешь сказать, что иная (не для нас, а для них) цивилизация существует, отсюда и "плееры"?
   -- Верно. Не обязательно наша!
   Два главных политора были точны: за минуту до истечения названного часа в свете прожекторов "Птиля" открылась дальняя "диафрагма", и к "Птилю" покатила их машинка. Папа быстренько снял показания курса корабля на приборной доске и выключил прожектора, чтобы не слепить передние глаза наших "хозяев". После уже Седоволосый и его старпом поблагодарили за это и особенно за то, как мы "усмирили" нашего Сириуса. Папа успел сделать для него намордничек, ошейник и поводок. Оба они были просто потрясены, узнав, что у нас на затылке нет глаза, после мы закрыли люк "Птиля" и "покатили" на их машине. Открылась перед нами и сразу же закрылась эта их стена-диафрагма. Лысый остановил машину; мы были в ярко освещенном, полукруглой формы зале, где, правда, никого не было, а за десятком прозрачных дверец уходили веером вдаль длинные коридоры. Пока мы шли по одному из них, спускались на скоростном лифте, снова шли, потом поднимались и даже мчались на лифте горизонтальном, по просьбе Седоволосого мы "обменялись" именами. Капитана звали Карпий, старпома -- Ол-ку. Ну, а нас так: папу -- Мунлайт, а меня -Сан, это я успел встрять и таким вот образом назвать нас, затемнить правду, от балдежа, что ли, от нервов -- не знаю, папе уже поздно было что-то переиначивать. Карпий, улыбаясь, прощебетал, что мы, наверное, любим все красивое, если одного из нас зовут Лунный Свет, а другого -- Солнце: эти их хитрые машинки умудрились даже сделать перевод с английского.
   -- А Карпий и Ол-ку -- ничего другого не значат?
   -- Нет. Аппарат передал вам только звучание, но не перевод, так как его и нет. Это просто звукосочетания. Имена.
   -- А почему у вас просто имя, -- не унимался я, -- а у Ол-ку через черточку?
   -- Видите ли, у нас за сотни веков образовались... династии разной старости, так? Мой род очень-очень древний, и все мужские имена моих прямых предков и потомков начинаются со знака "К", имена прямых предков и потомков менее древних родов могут быть разными, начинаться с любого знака, но обязательно через... черточку.
   Весь разговор велся на ходу, и то, что спросил папа, он спросил, когда мы уже сидели за гладким элипсовидным столом, в каюте капитана Карпия:
   -- А что значит у вас понятие род? Как определить его древность, или его начало, если он менее древний?
   -- Видите ли, -- сказал Карпий, -- есть такие роды, как мой, что его древность и проследить почти невозможно.
   -- А как проследить возникновение менее древнего рода?
   -- Как бы это сказать, -- похоже, Карпий даже нахмурился. -- У каждого политора, мужчины или женщины, формально есть какой-то биологический род, но он как бы не в счет, если... Словом, есть или был какой-то политор, просто политор, ничем не примечательный, и вдруг он нечто совершает: раньше, например, -- убил из лука на охоте сто ядовитых кольво (я поглядел на Сириуса, и, честное слово, он глядел на Карпия) или загрыз тысячу врагов... это в древности, конечно, а позднее, например, -- открыл звезду или редкий металл, окончил с отличием Высшую школу наук, технициум. Или просто -деловой политор и скопил определенное богатство... Есть свод положений, когда проявивший себя политор считается зачинателем рода. Род Ол-ку, например, тоже достаточно древний.
   -- А может род начаться с политора, который стал старшим помощником?
   -- Нет, -- сказал Ол-ку.
   -- А если капитаном?
   -- Тогда да, -- сказал Ол-ку. -- Это высокая должность. Не всякого, правда, корабля.
   -- А что совершил ваш предок, Ол-ку? -- спросил папа.
   -- Он был богат, имел сто рабов и рабынь, личную подводную машину. А у вас там есть рыбы?
   -- Нет, -- сказал папа. -- Были, но давно.
   -- А когда он имел личную подводную машину? -- спросил я.
   Ол-ку защебетал сразу, но машинка сделала паузу, каким-то образом, я думаю, пересчитывая политорское летосчисление на понятие "год". По словам Ол-ку, его предок имел подлодку пятьсот лет назад. Мы с папой переглянулись.
   -- Но они существовали и раньше, подводные машины?
   -- Да, конечно, -- сказал Карпий. -- Были и раньше.
   -- А если у политора, ну... нет никакого древнего рода -- как это узнать?
   -- По имени, -- сказал Карпий. -- Если имя, как у меня, -- род очень древний, если с черточкой -- менее древний, а если никакой -- имя любое, но без черточки и перед ним стоит "а", потом... запятая, а потом само имя. Например: а, Олку.
   -- А женщина не может начинать род? -- спросил папа.
   -- Конечно нет, -- сказал, смеясь, Ол-ку.
   -- Но она может родиться внутри рода. Даже древнейшего.
   -- Да, конечно, но это не будет ясно по ее имени.
   Все это время, пока мы калякали с политорами, все мы попивали из высоких бокалов что-то розовенькое, вроде морса.
   -- А скажите, -- спросил я у Карпия. -- Ваш вот род очень древний, и у вас такое вот имя без черточки. У Ол-ку есть черточка -- род менее древний. А как узнать, какой древности род, если еще менее древний, чем у Ол-ку, а черточка есть.
   -- Тогда, если бы, например, род Ол-ку был менее древним, его имя звучало как Оол-ку или Ооол-ку...
   -- Или Оооооооооол-ку, -- сказал я и засмеялся. -- Да?
   -- Совершенно верно, -- сказал Ол-ку. -- Но наш язык произносит это "ооооооооо... л" гораздо быстрее.
   -- Извините, -- сказал Карпию папа. -- Мы, люди, очень любопытны и любим шутить...
   -- Мы тоже любим шутить! -- воскликнул Карпий. Но именно ему я почему-то не поверил, что именно он любит шутить.
   -- Вот мой сын уже нашутился, сколько мог, -- сказал папа. -- Я вовсе не Мунлайт, а он никакой не Сан. Я -- Владимир, он -- Дмитрий, его можно звать просто Митя, так короче.
   -- О! -- сказал Карпий. -- Вла-ди-мир, Ми-тя.
   -- Мне почему-то кажется, -- сказал я, -- что у ваших женщин на затылке нет глаза.
   -- Дмитрий! -- строго сказал папа. Но эти уже хохотали вовсю, на свой политорский лад: тю-тю-тю, чирик-чирик!
   -- И очень хорошо, -- сказал Карпий, -- чем меньше они видят, тем меньше знают. А вы, Митя, очень точно отгадали.
   -- И ваш корабль вовсе не пассажирский, -- сказал я.
   Карпий ответил, что да, не пассажирский, хотя, конечно же, может быть и таким, а их полет был чисто деловым, чисто деловым, залетели на пару пустых планет. Потом совершенно неожиданно появились двое политоров, оба золотокожие, с горбинкой на носу, высокие и красивые, в голубых, а не синих, как у Карпия и Ол-ку, костюмах; в руках обоих были подносы с едой, -- стало быть, официанты. Чего-то я плохо помню этот ужин: какие-то вроде травки салатики, кубики, почти безвкусные, которые быстро таяли во рту, густые, как томатный сок, напитки, что-то еще -- все чужое, вкуса то неопределенного, то совершенно незнакомого, но, в общем, терпимого. Сириус -- то ли был сыт, то ли еще чего -- есть не стал.
   -- Среди политоров есть еще так называемые геллы, а также -- моро, -сказал Карпий.
   -- Это разные народы вашей планеты?
   -- А что значит "народы"?
   Папа пояснил, что на нашей планете очень разные народы и многие говорят на разных языках.
   -- О, у нас не так, не совсем так, -- сказал Карпий. -- У нас планета относительно невелика, ее занимают только политоры, и язык у всех общий. Исключение составляют моро -- это древнее, дикое племя, несколько племен, они упорно живут вне всякой цивилизации, в основном -- охотой, прячутся в далеких скалах и лесах, их не очень много и у них свой язык.
   -- А геллы? -- спросил папа.
   -- Геллы -- это политоры и говорят с нами на одном языке...
   -- Но их вы почему-то отделяете от себя?
   -- Да, они особые. Но лучше о них не говорить, лучше их увидеть!
   -- Но они тоже могут относиться к древнему или очень древнейшему роду? -- спросил папа.
   -- О нет. Их это совершенно не интересует. Вполне вежливо папа снял эту тему.
   -- А эти аппараты, ну, с помощью которых говорим мы с вами сейчас, созданы для разговоров с моро?
   -- Частично. Мы почти не сталкиваемся.
   -- Но не для нас же вы их изготовили? -- сказал папа.
   -- Как вам сказать, если вы не знаете других цивилизаций, то мы немного знаем.
   -- Немного?!! Ничего себе! -- Я опешил.
   -- Да, пару ближних планет. Аппараты созданы для общения с их жителями. Цивилизованными их не назовешь. Они выполняют для нас там, у себя, разного рода работы. Впрочем...
   -- Когда мы прилетаем? -- спросил папа.
   -- После этой ночи.
   -- Тогда, -- папа встал. Я -- тоже. -- Благодарим за ужин. Тотчас же появился еще один политор.
   -- А, Рук покажет вам вашу комнату. Желаю вам всех удобств и долгой жизни.
   Мы поклонились и пошли за а, Руком.
   Каюта оказалась почему-то круглой, но уютной. Несмотря на все события, я чувствовал, что клюю носом.
   -- Что-то странное у них происходит, -- сказал папа.
   -- "Странное" на чей взгляд?
   -- На наш. А на их -- что-то обычное, но они, кажется, понимают, что, возможно, не совсем обычное вообще. Спи.
   -- Ага, -- сказал я, снимая с Сириуса все причиндалы и засовывая его к себе под одеяло. -- Спокойной ночи.
   -- Все, -- прошептал папа.
   -- У тебя блочок для сигнализации с "Птиля" с собой? Вдруг...
   -- Да, -- шепнул он. -- Спи.
   8
   Мы проснулись, когда было уже светло; какая-то быстрая улыбка, еще сонная, что ли, пробежала между нами и испарилась: лицо папы стало снова жестким, суровым. Все случившееся разом навалилось на нас.
   Я потыкал кнопки, подергал ручки телека -- он засветился, и мы увидели лицо улыбающегося Карпия. Изображение было -- стерео, надо же! Но это был коммуникатор, а не телек.
   -- ... Надеюсь, спалось хорошо, сейчас принесут завтрак. Тихо вошел а, Рук с завтраком на подносе, едва заметно приветливо кивнул и поставил завтрак на стол.
   -- Долгой жизни, -- сказал он.
   -- Спасибо, -- сказал папа. -- Кто у вас, кроме вас, есть на Политории? Мать, отец?
   -- Я, жена, сын, -- а, Рук улыбнулся.
   -- А что они делают?
   -- Я -- тут, жена учит детей искусству планирования, сын... маленький, еще не планирует. Живем в столице, в Тарнфиле.
   -- А что, собственно, ваши дети планируют? -- В голосе папы было удивление.
   -- О! Вы сами увидите! -- И он быстро удалился.
   Опять мы поели какой-то красненькой травки с соусом, кубиков вроде вчерашних, но другого вкуса, куриного, что ли, попили густого сока. Морса этого.
   С низким поклоном и традиционным -- "долгой жизни" появился Карпий, но один, без Ол-ку, и сказав: "Почти прилетели", жестом предложил нам следовать за собой, покосившись на Сириуса, но тот уже был в наморднике и на поводке.
   В коридоре мы бодро тронулись за Карпием, полкоридора скоро перешел в движущуюся панель, мы ехали не только прямо, но и делали повороты, кругом сновали политоры, мчались быстро в обе стороны, почти бежали, несмотря на движущиеся панели, все они были в синих формах экипажа корабля, и каждый делал нам короткий поклон головой, причем было ощущение, что один их глаз по долгу службы глядел на Карпия, а второй -- на нас, более любопытный; я обернулся -- те, которые проскочили нас, не оборачивались, им это было не нужно -- третий глаз на затылке прекрасно нас видел. Представляю, что было бы с нами в школе, если бы наши педагоги, что-то чертя или пиша на доске, могли при этом смотреть на нас, не оборачиваясь. Бр-р!
   В очередной раз наша панель повернула и у стены ушла в пол; мы сделали несколько шагов вправо к огромному иллюминатору и замерли: шла медленная посадка, и вся их столица Тарнфил и природа вокруг города были сносно видны под лучами солнца. По границам космодрома и редким строениям я понял, что мы, конечно же, на окраинах Тарнфила. Сам город был виден чуть хуже в утренней дымке, но и так было ясно, что строения вблизи космодрома были не специальными сооружениями, а просто домами: такие же точно были и вдали, в самом городе. Разобраться толком в этих домах я сейчас не мог, одно лишь было ясно (оказалось потом, что я не ошибся): дом -- это большей или меньшей длины относительно тонкая, сужающаяся кверху башня, и на башню, как на пику, были "нанизаны" большие шары, два, три, восемь шаров, каждый, казалось, чем выше, был меньше в диаметре предыдущего.
   -- Дома? -- спросил папа у Карпия.
   -- Да, -- сказал он. -- Так просторнее в городе, не правда ли? Внизу... как... парк. Так мы строим уже лет триста. Мы любим простор, аккуратность...
   -- А дома с одним шаром? -- спросил папа. -- Я вижу их тоже много вдали.
   -- Это личные дома. Или солидные конторы, фирмы.
   -- А политоры не очень древних родов имеют личные дома?
   -- О, почти нет, редко, -- сказал, улыбаясь, Карпий. -- Они живут в домах, где несколько шаров.
   -- А политоры без рода, где они?
   -- Под землей. У нас под землей превосходные дома, кондиционеры, улицы -- вообще прекрасные города под землей. О! Я вижу политоров, которые пришли встречать вас. Толпы!!!
   -- Я думаю, вас бы у нас встречали тоже с большим волнением, если бы мы захватили ваш корабль, -- вежливо сказал папа. Карпий рассмеялся. Непростая штучка был этот Карпий, я думаю.
   -- Помашите политорам, -- сказал он и сам поднял руку.
   -- Еще далеко.
   -- Нас уже давно снимают и передают в эфир камеры корабля. Вы сейчас прекрасно видны на большом наземном стереоэкране.
   Папа поднял руку и помахал ею, я тоже стал махать, а потом поднял вверх, на уровень своего лица, Сириуса -- пусть видят. Карпий нажал какую-то кнопку, и сразу же коридор наполнился ужасающим "чириканьем", голосами огромной толпы.
   -- Что, вы полагаете, будет первым делом, когда мы сядем? -- спросил папа.
   -- Ну, короткая встреча... в правительственном дворце.
   -- Серьезный диалог?
   -- Ну нет. Неофициальная встреча. Конференция -- позже.
   -- Два слова о вашем правительстве. Оно у вас одно?
   -- Да. Я понял, что на вашей планете их много, -- сказал Карпий, и папа кивнул. -- Наше состоит из десяти человек. Во главе его... царь.
   -- Ца-арь?! -- сказал пана. -- Поищите еще какое-нибудь слово...
   -- Тогда -- Великий Премьер. Или... я пытаюсь, чтобы аппарат произнес синхронный перевод звуков... или квистор. Господин Горгонерр. Или уль, уль Горгонерр.
   Внезапно я почувствовал малюсенький, очень мягкий толчок -- мы сели, это было неожиданно, корабль был огромным.
   -- Прибыли! -- улыбаясь, сказал Карпий и, обняв нас за плечи, пока мы были еще видны операторам с космоплана, развернул нас, и мы покатили на бегущей панели, как оказалось, уже к выходу. По дороге нам встретился улыбающийся Ол-ку.
   -- Это вы сажали корабль? -- спросил папа. Ол-ку кивнул. -Превосходно! -- сказал папа и пожал Ол-ку руку. (Позже оказалось, что политоры, здороваясь, кладут свою правую руку на левое плечо другого.)
   Двое красавцев-политоров, стоя по обеим сторонам выходного люка, распахнули его, и Карпий, так и обнимая нас с папой за плечи (Сириуса я держал на руках), вывел нас на просторную площадку высокой лестницы. Под ногами у нас был ковер, который, струясь по лестнице, уходил по земле далеко вперед, где у высокой решетки стояло несколько политоров, которые, как только мы начали спускаться вниз (Карпий перестал нас обнимать), тронулись нам навстречу, причем один из них шел явно впереди остальных; уль Горгонерр, подумал я, ихний царь...
   Медленно мы сближались, а толпа прямо ревела; Сириус пару раз вякнул, чуть задрожал, но вырываться не стал, успокоился.
   Наконец мы встретились, остановились. Горгонерр, седоватый, с короткой стрижкой, в белом костюме, очень красивый, сделал нам с папой глубокий поклон (мы -- чуть менее глубокий), Карпий поднял высоко над головой руки, сжатые вместе, уль Горгонерр сделал то же самое.
   -- Великий Премьер! -- сказал Карпий. -- Позвольте доложить. Полет прошел нормально. Перед вами -- два инопланетянина, они оказались рядом с нами в космосе, наши языки чрезвычайно не схожи, контакты сигнализацией тоже были невозможны, и мы удачным маневром приняли их, как гостей, на наш лайнер. Предоставляю наших гостей в ваше распоряжение (снова сжатые руки вверх). Доложил капитан корабля Карпий.
   -- Благодарю вас, уль Карпий, -- быстро сказал "царь" Горгонерр, сделал шаг нам навстречу, быстро, продолжая мягко улыбаться, положил руку на плечо папе, а потом и мне, вовсе не боясь Сириуса в наморднике. -- Уль Горгонерр, -- сказал он.
   -- Владимир, -- сказал папа. Я сказал:
   -- Дмитрий.
   Горгонерр познакомил нас с людьми из своего окружения, и каждый клал нам руку на наше левое плечо; как отвечать, мы еще не знали, но догадывались, что руку протягивать не следует.
   Приглашающий жест Горгонерра, и все тронулись к выходу, загремел оркестр (музыку мне просто не передать! о-со-ба-я), откуда-то выскочили люди с аппаратурой -- нечто похожее на фотоаппараты, на кино- и телекамеры, распахнулись двери первой и второй решеток, встречающие нас политоры закричали на нашем языке не поймешь что -- гром голосов! -- и образовали проход для нас. Мы шли с папой, кивая налево и направо, Сириус вел себя спокойно, за проемом второй решетки мы увидели множество красно-белых машинок на воздушной подушке (по ярко-желтым шлемам я предположил, что это их полиция, что ли), тут же стояла большая на воздушной же подушке машина, куда мы залезли с папой и Сириусом, следом Горгонерр и его шатия-братия, и мы тронулись в сопровождении окруживших нас полицейских, и я еще раз почувствовал себя очень как-то странно, видя впереди себя разрезы на задней стенке шлемов полицейских, откуда сверкали их глаза, точнее глаз. Не знаю, как папу, меня все это ошеломило, и я только потом, когда мы уже мягко "подплывали", вероятно, к дому правительства, увидел, что Карпия с нами нет, в машину он и не садился, наверное, мы уже были в совсем иных, высших, сферах, куда он был, как бы это сказать, не вхож, разве что еще с борта корабля, в полете, сообщил своему Горгонерру все, что можно было сообщить о нас и о Сириусе.
   9
   Квистория была одним всего большим шаром на огромной игле, окруженной очень высокой ажурной металлической стеной, "проходная", охрана и прочее. Главный зал, тоже круглый, был без окон, с искусственным освещением. Огромный стол, стаканы, какая-то голубая вода в высоких бутылках... Нас усадили. Стоя, уль Горгонерр сказал:
   -- Я, квистор Политории, и в моем лице вся планета Политория приветствует наших гостей из космоса, представителей неизвестной нам, иной цивилизации! Полагаю, что я потрясен не менее других политоров. Мне известно, что капитан Карпий сообщил вам о двух ближних планетах, с которыми мы поддерживаем деловые отношения, но эти планеты, в отличие, как мне представляется, от вашей, очень далеки от понятия "цивилизация". Планеты эти лишь много-много сотен лет своим существованием дразнили наше воображение. Мы всегда надеялись, что где-то в просторах Галактики есть разумные, высокоорганизованные существа. Несколько сотен лет наши сигналы не получали ответа, но вот -- вы здесь. И ваш облик, и ваш интерес к нам (сами вы о себе рассказывали улю Карпию очень мало) говорят о том, как мы близки и, возможно, равны по уровню развития. Еще раз приветствую вас -- наших гостей! Великие предположения материализовались, чудо свершилось. Вы -- тут!
   Мы не хотим сразу обременять вас сложным и долгим заседанием, поэтому сообщу вам кратко и сжато о наших планах и надеждах и о ваших возможностях.
   Далее шел перечень: уютный особняк для нас, стереовидение, коммуникаторы связи (и прямой канал с ним лично), машина, молодая женщина, которая будет нам готовить, личный гид (младший, член правительства), прогулки по городу -- по земле и под ней, любые магазины и любые товары (бесплатно) -- большая честь для фирм и правительства. Нижайшая просьба: энное количество пресс-конференций, бесед и встреч, разумеется, и таких, где будет удовлетворяться наш интерес к Политории. К нашим услугам -- другие города планеты, дикая природа (путешествия)...