Страница:
Карпий встал, поклонился и ушел, сопровождаемый а,Шартом. Некоторое время стояла полная тишина.
-- Странно, -- сказала наконец Пилли. -- Если Карпий искренен, почему бы ему не сообщить нам нечто такое, что ускорило бы нашу победу и не дало Горгонерру уйти от нас.
-- А что, собственно, ты имеешь в виду? -- спросил Орик. -- Чтобы он придумал нечто подобное нашей затее со спутниками и бетоном?
-- Хотя бы. Не знаю, что именно.
-- Он же ясно сказал, что не испытывает никакой симпатии к Горгонерру, но и от наших начинаний он не в восторге.
-- Ты прав. Я очень устала, -- вздохнув, сказала Пилли.
-- Ну что ты, -- сказал Орик, проведя ладонью по ее волосам. -Успокойся, все будет нормально. Итак, к делу! -- сказал он вдруг снова жестко и резко. -- Я думаю, мы не будем сейчас обсуждать, как уничтожить спутники. Важнее разобраться в ситуации целиком, чтобы не взрывать спутники зря.
-- Если Карпий не обманул нас и защитное наземное оружие реагирует на угрозу начиная с пятисот метров, -- сказал Ир-фа, -- то, вероятно, в роще на расстоянии тысячи метров от ее края по кругу должны стоять наши орудия и роботы.
-- Да. И главное -- синхронность всех действий, -- сказал Орик.
-- А я думаю, -- сказал Ир-фа, -- нам не следует обольщаться даже при идеальной синхронности. Если ликвидировать спутники одновременно с бетонированием, квистор "ослепший" может рвануть в космос: бетон не успеет застыть. А если начать заливку до ликвидации спутников, он взлетит тем более.
-- Значит, -- сказала Пилли, -- надо, чтобы квистор ничего не видел, но и не чувствовал, что "ослеп" фундаментально, так как спутники взорваны. Не надо взрывать их. Вообще.
-- И как тогда? -- спросил Ир-фа. Пилли пожала плечами.
-- Ну, в плане бредовой идеи, -- сказал папа, -- это некая дымовая завеса, это не так пугает, а спутники вам еще пригодятся.
-- Неплохо, -- сказал Ир-фа. -- Однако...
В этот момент с Ир-фа соединился Ар-кут и сказал, что Латор настолько оправился, что свободно говорит, и можно сказать Лате правду: незначительно ранен. Тут же Орик соединился с Карпием и задал вопрос о характере работы самонаводящегося оружия. Оказалось, что в каждой точке орудие одно, но на шарнирном устройстве и стреляет с заданной частотой, вращаясь. Частота вращения -- тоже результат управления с пульта.
-- Минуточку, -- сказала Пилли и кого-то вызвала по коммуникатору. -Привет, -- сказала она. -- Это Пилли.
-- Привет, Пилли, -- ответил мягкий мужской голос.
-- Не известны ли тебе способы введения каких-либо ингредиентов, когда уменьшается время застывания бетона? И уменьшается значительно.
-- Надо подумать.
-- Да, надо, -- сказала Пилли. -- А ты можешь? И быстро.
-- Могу. Я лишь через час уйду в караул к восточному входу.
-- Сделай это побыстрее, ладно? -- сказала Пилли.
-- Сделаю, -- сказал он.
-- Это кто? -- спросил Орик, когда Пилли прервала связь.
-- Это Реник, -- сказала она. -- Суперхимик.
-- А есть ли на Политории дымовые шашки? -- спросил я.
-- А как же, -- сказал Ир-фа, -- и довольно-таки с давних времен. Если их нет в наличии, их можно изготовить.
-- Тогда неплохо бы, -- сказал папа, -- каким-то образом подкинуть в "гнездо" Горгонерра идею, что мы готовим боевую операцию, связанную с сильным пожаром? Район -- роща.
-- Заманчиво, -- сказал Ир-фа. -- Но квистор уж точно знает, стоят ли его войска в ближнем к нему лесу или не стоят.
-- А вы знаете? -- спросил папа.
-- Мы-то? Не уверен. Но узнаем и быстро. Он вышел из комнаты, но скоро вернулся.
-- Я попросил некоторых начальников отрядов, -- сказал он, -- которые ведут бои в лесах, подготовиться к тому, что они могут получить внезапный приказ вести бой таким образом, чтобы противник вынужден был отступать в леса, достаточно близкие к "гнезду".
Тут же раздался звонок в дверь, и Ир-фа впустил в свою маленькую квартирку небольшую толпу: четверо повстанцев с оружием и двое незнакомых политоров со связанными сзади руками.
-- Вот, уль Ир-фа! -- сказал один из повстанцев. -- Пытались заминировать целый квартал, где живут в основном геллы.
Лазутчики стояли с безразличными лицами, тупо глядя в стену.
-- Мы заканчиваем совещание, -- сказал Ир-фа. -- Потом поговорю с ними. Пока отведите их в соседнюю комнату. Двое останьтесь с этой стороны, двое -на улицу, под окна.
Лазутчики перешли в смежную комнату. Тут-то и началась игра, некий театр, не очень смешной, но вполне профессиональный. Ир-фа обозначил его факт простым подмигиванием нам. Затем он заговорил чуть тише, чем обычно, но достаточно громко, чтобы его голос могли слышать лазутчики, слышать с ощущением, что Ир-фа его не случайно понижает.
-- Я полагаю, что этот участок леса наиболее удобен для боя, мы настолько обязаны беречь свои живые силы, что лучше уж пожертвовать участком леса, чем живыми политорами. Оружие оружием, но я предлагаю выкурить их огнем и дымом, поджечь лес!
-- Ветер может поменяться, -- сказал Орик.
-- Конечно, -- сказал Ир-фа. -- Но вы забыли о нескольких мощных ветродуях, которыми мы пользовались на Тилле-один. Их мощность такова, что они "размывали" мягкие песчаные породы.
-- Это мысль, -- сказал Орик. -- Отлично.
-- На этом и закончим, -- сказал Ир-фа. -- Все. Давайте сюда ваших диверсантов, -- добавил он охранникам.
-- Взорвать квартал было вашим единственным заданием?-- спросил Ир-фа, когда диверсанты вошли.
-- Да, -- сказал первый.
-- Вы получили его от Горгонерра?
-- Нет. От начальника разведки отряда.
-- Почему вы это делали днем?
-- Больше народу. И ночью мы выглядели бы подозрительно, а так -- как ремонтники домов.
-- Легко ли вы проникли в город?
-- Да. Мы шли с носилками с глиной.
-- При оружии? -- спросил Ир-фа.
-- Само собой.
-- У вас не спросили документы?.. Какой это был вход?
-- Нет, не спросили. Второй восточный.
-- Можете радоваться, охрана входа получит по заслугам.
-- Да уж, велика радость.
-- Могу обрадовать вас поосновательней -- вы свободны!
-- Свободны?! Это как это?! -- Они выпучили глаза. Может, и задние.
-- А что, собственно? Диверсия вам не удалась, вы указали нам слабое место в охране. -- Чуточку он иронизировал.
-- Но мы же кадровые военные, мы будем стрелять в вас.
-- Мы вас выкурим огнем и дымом! Из леса. Потом всех уничтожим.
-- Ладно шутить! Даже не верится!
-- Я сказал -- идите! Оружие вам, конечно, не вернут.
-- Ага, развяжут руки и расстреляют?
-- Нет. Даю гарантию.
-- Но почему?!
-- Уведите их, -- резко сказал Ир-фа охранникам. Лазутчиков увели, и тут же заработал коммуникатор Пилли.
-- Пилли? Это Реник.
-- Слушаю тебя.
-- Я нашел несколько групп катализаторов. Одни ускоряют процесс застывания в семь-восемь раз...
-- Феноменально!
-- Я составил подробную записку, с которой через полчаса буду у первого восточного. Пришли кого-нибудь.
-- Реник, а во временном отношении, абсолютно -- как выглядит эта скорость застывания массы? Если масса выльется с высоты двадцать- сорок метров, успеет она застыть в воздухе?
-- Нет-нет.
-- А упав на землю через сколько?
-- Это вопрос минут.
-- Отлично. Беги. Огромное спасибо... Уф.
... Пожалуй, это был первый день, когда я видел Ир-фа в такой роли: всегда очень мягкий и тихий, в этот день он вел себя почти жестко и точно. Впервые у меня появилось ощущение о его подлинной роли в восстании на Политории.
-- А что же мы? -- как маленький, грустно сказал папа, когда остальные встали.
-- Вы славно поработали, -- сказал Ир-фа. -- К тому же, уль Владимир, сегодня вы умудрились нарушить приказ Орика и стреляли: на вашем счету крупная фигура -- а,Урк. Отдохните, подумайте еще: в наши разработки могли вкрасться ошибки.
"Опять сиди и не дыши", -- подумал я, когда все направились к выходу. Звонок раздался чуть раньше, чем Ир-фа открыл дверь, и в квартиру влетела, тут же повиснув у Орика на шее... Оли! За ней, улыбаясь, -- Рольт!
-- Папочка! -- завопила Оли. -- Я больше не могла без вас, без тебя, без Пилли, без Ир-фа, -- без всех. Ну, прости, ну, прости! Это я, я уговорила Рольта. Верно, Рольт? Ой, уль Владимир, Митя! Хвала небу -- я оживаю, я оживаю!
8
Оли, Оли вернулась! Я ликовал.
Папа тоже улыбался, но это было лишь проявлением его симпатии к дочери Орика, его же главная, мужская задача -- действовать -- с появлением Оли никак не разрешалась. А я был счастлив. Не только потому, что снова видел ее -- какую-то гибкую, задумчивую, иногда острую на язычок и решительную, но и потому еще, что чувствовал -- она целиком заполнит мое время, время тягостного ожидания. Когда она ворвалась в квартиру, а потом и отцепилась наконец от шеи Орика и стала обнимать всех подряд и меня тоже (даже быстро поцеловала меня в щеку!), я настолько ошалел от радости, которую изо всех сил пытался скрыть, что не очень-то к месту вдруг заорал:
-- А Сириус, Сириус -- где? Где наш котище?
И тогда Рольт, расплывшись в улыбке, вытащил его из-за пазухи.
Когда все разошлись, и Оли из малочисленных продуктов Ир-фа "сообразила" нам завтрак, папа потом отправился "погулять по городу", а я настолько смутился оттого, что мы остались одни, вдвоем, что сразу же затараторил, пытаясь рассказать Оли обо всем, что произошло с того момента, когда она вторично, пусть и наполовину, спасла меня, тяжело ранив а,Грипа, а я оказался в лапах а,Урка. Кое о чем она уже знала по телеку, но слушала внимательно, иногда с загадочной какой-то улыбкой. Когда я рассказал ей, как кончились мои мытарства и я, "сдав" Рольту Реста и Митара, с помощью геллов попал в Тарнфил, я продолжал ей рассказывать кое-что о "положении дел", то есть то, что она по телеку узнать не могла, а знать очень хотела.
Мы сидели не совсем рядом, но, в общем-то, рядом на маленьком диванчике Ир-фа, и Оли слушала меня очень внимательно, лишь изредка перебивая, чтобы что-то уточнить, а когда я закончил, закрыла глаза и молчала целую вечность, и, чтобы не мешать ей, молчал и я. Не знаю уж, почему, не сразу, но я тоже закрыл глаза, машинально теребя ухо Сириуса, а он, лежа на спине, нехотя отбивался от моей руки лапой. В какой-то момент я открыл глаза и несколько секунд смотрел на отрешенное лицо и по-прежнему закрытые глаза Оли, и, хотя губы ее были слегка приоткрыты и абсолютно неподвижны, я услышал вдруг, как она тихо произнесла: "Поцелуй меня", и тут же ее губы оказались рядом, и я поцеловал ее осторожно и долго, чувствуя, как я весь обмираю, а голова моя мягко кружится, кружится, кружится...
Я очнулся, чувствуя, что сижу рядом, слегка выгнувшись и положив голову на спинку дивана; открыв один глаз, я увидел, что Оли сидит точно так же, как и я, -- запрокинутая голова на спинке дивана, -- и почувствовал ее прохладную ладонь на моей влажной ладони. Все это время мы оба слышали отдаленные взрывы и стрельбу, и неожиданно звуки боя стали громче: опять шел основательный бой возле одного из входов в нижний город. Оли резко встала, походила по комнате и наконец сказала:
-- Конечно, мне все понятно -- война, но это будет просто безобразие, если мы с тобой своими глазами не увидим, как будет происходить главная операция.
Я немного помолчал (приходя в себя, но уже хорошо понимая, о чем она говорит) и наконец сказал:
-- Да, это необходимо видеть. Не сидеть же в квартире! Но как это сделать, если нам даже позволят?
-- Позволят, -- сказала она. -- Я буду настаивать.
-- Но сделать-то это как?
-- Машина у нас есть. Мне кажется, что операция начнется в сумерках, чтобы и до появления дыма квистор ничего не мог разглядеть. Мы тоже могли бы прилететь и сесть где-нибудь чуть дальше, чем будут разворачиваться космолеты. Ну и достать сильные подзорные трубы. Вот и все. Жаль Латора.
-- Почему жаль? Ар-кут сказал, у него крепкий организм.
-- Да он, придя в себя окончательно, будет рвать и метать, что война оканчивается без него!
-- А-а, это? -- сказал я. -- Это верно. Он взрывной гелл, смелый до ужаса. Представляешь -- швырять мины-присоски, будучи в нескольких сантиметрах от быстро летящего космолета, -- прямо в него?!
-- Представляю, но очень плохо, -- сказала Оли.
Она глядела на меня в упор, и глаза у нее были немного странные, будто с какой-то пленочкой... Очень странные глаза.
-- Ну что, наговорились? -- таким же странным голосом сказала она. -Наговорились всласть, да? Мы с тобой так часто видимся, да? И так часто бываем вдвоем, одни, да? И я так часто прилетаю к тебе с подводной лодки? Опусти руки. Закрой глаза. Закрыл?
И тут же я стал куда-то уплывать, уплывать: я почувствовал ее руки у себя на шее и губы, коснувшиеся моих, мягкие, чуть влажные... Меня покачивало, я будто тихо взлетел в воздух и плыл, дрожа и покачиваясь, плыл, плыл, долго...
... Это было, ну, страшно, что ли, больно, когда скрип двери оттолкнул нас с Оли друг от друга. Папа влетел, как вихрь, и тут же врубил телек.
-- С улицы услышал, из окна! -- крикнул он. -- Слушайте!
"... Таким образом, города -- Калихар, Ромбис и Лукус целиком находятся в руках повстанцев. Власти города частично погибли в боях, частично взяты в плен. Войска квистора, пытавшиеся вернуть эти города, разбиты, их немногочисленные остатки отступили глубоко в леса и, допустимо, будут стараться примкнуть к остаткам войск близ Тарнфила. Маленькие города в предгорьях, на границе пустыни и по обоим берегам моря -- свободны от войск и властей квистора. По поступившим сведениям военачальники квистории, ранга взятого в плен Патра, во время боев почти все убиты или взяты в плен. Двое -- еще среди войск Горгонерра, пятеро -- в подземном укрытии квистора. Кроме ранее уничтоженных капитаном Рольтом подлодок, остальные в разное время приняли сторону повстанцев, и из их экипажей созданы два мощных отряда, которые приступают к сухопутным военным действиям".
-- Похоже, сынок, -- папа улыбался, как ясное солнышко, -- один, два, ну, три дня -- и мы маханем на Землю, а?! -- Он хохотнул.
Я закивал, папа запел что-то веселое, и я услышал, как Оли, поджав ноги, сидя на диванчике, прошептала: "Да. Скоро вы улетите"; она это именно прошептала, не очень тихо, но и ни к кому не обращаясь, и, хотя мне вполне передалось и настроение диктора по телеку, и папина веселость, я от слов Оли весь сжался, напрягся, и что-то заныло во мне, острое и тоскливое до слез. Не знаю, но к этому ощущению примешивалось и чувство какой-то вины, ведь улетал-то я, я к этому стремился, каждую минуту, каждую секунду, даже если и не думал об этом буквально. Нельзя сказать, что в этот момент я заметался, нет, наоборот, я как-то скис от необыкновенной мешанины таких разных чувств и тоже уселся в угол дивана, дальний от Оли, и замер, тупо глядя в неработающий телек. Я долго сидел молча, не шевелясь и не реагируя на попытки Сириуса поиграть со мной, тогда он с теми же намерениями переметнулся к Оли, и по тому, как она "отреагировала" на его приставания, я понял, что она-то точно спит, уснула. Неизвестно еще, как она спала в ночь перед вылетом с подлодки.
Как это ни странно -- я тоже уснул. Проснулся я не знаю через сколько: брякала посуда, Оли накрывала на стол. Она улыбнулась мне. Я, сонный еще, встал с дивана, подошел к ней и как-то неуклюже коснулся ладонью ее щеки. Мы скромно пообедали, оказалось, что Оли приготовила относительно большой обед в расчете на Ир-фа, Орика и Пилли, но, когда они явились снова вместе с а,Тулом, а,Шартом, Фи-лолом, Рольтом, Ки-олом и еще каким-то огромным, крупнее Рольта, очень загорелым политором, Оли растерялась.
-- И я так и не понимаю, уль Ир-фа, как это могло произойти?! Это же глупость, близкая к самоубийству. -- Он заговорил почти грубо. Ну, этот огромный незнакомый политор.
Совершенно спокойно, даже несколько тихо Ир-фа сказал:
-- Я бы посоветовал вам, уль Сатиф, познакомиться сначала с нашими гостями с Земли.
Наверное, потому, что этот уль Сатиф ощущался мною важной персоной среди повстанцев и при этом был огромен и грубоват, я увидел вдруг на его лице такое смущение, какого, пожалуй, и в жизни-то не видел. Его загорелое, с краснотой лицо, казалось, стало еще более красным, и тут Оли поддала жару:
-- Такой огромный и такой грубый! -- сказала она. -- И со мной ни слова, будто мы и не знакомы.
Он, этот уль Сатиф, умоляюще сложил ладони, прижал их к груди и смотрел, даже как-то съежившись, на нее так, будто еще секунда, и он уменьшится в размерах вдвое.
Мы с папой встали, и уль Сатиф почти нежным голосом сказал:
-- Я очень-очень-очень прошу меня извинить... уль Владимир и... уль Митя. Меня зовут Сатиф, я, я... видел вас по стереовидению, много слышал о вас, но... когда вы прибыли на нашу несчастную Политорию, я уже был в лесах, готовился к боям.
Он положил нам с папой поочередно на плечи свою огромную лапищу, и мы сделали то же самое, мне, правда, больше, чем папе, пришлось при этом встать на цыпочки.
-- Уль Сатиф, -- сказал Орик, как бы представляя нам нового политора, -- как и я -- член оппозиции, то есть -- член правительства, но куда более энергичный, чем я. Это, так сказать, наш огонь, -- добавил он с оттенком иронии.
Знакомство состоялось, и с той же невероятной скоростью этот застенчивый гигант превратился в прежнего резкого политора.
-- Так в чем же дело, уль Ир-фа?! -- вновь сказал он. -- Мы стараемся изо всех сил, проливаем кровь, вы сами, думая о будущем Политории и боясь бегства этой дряни -- квистора в космос, разработали сложнейшую систему консервации "гнезда", и вы не смогли уследить за идиотской телепередачей, телесообщением, которое, конечно же, слышал и квистор, способный тут же удрать от нас, потому что телесообщение -- это крик радости от почти завоеванной победы. А вашей операции еще не было.
Казалось уль Сатиф, хоть на секунду, но выдохся, и тогда я услышал вновь спокойный и тихий голос Ир-фа:
-- Уль Сатиф. Я понимаю ваше негодование, более того, я разделяю его, но я вынужден напомнить вам два обстоятельства. Первое: в повстанческом движении никто не делил посты, они возникли стихийно и, вероятно, справедливо. Не знаю, верно ли я определяю свое место в общем деле, но ваше значительней. Однако это не дает вам права говорить со мной в таком тоне.
-- Но...
-- Второе. Я буду крайне удивлен, если узнаю от вас, что вы не в курсе дела, кто именно отвечает за телепередачи с того момента, как телестудия удерживается нашими войсками. По крайней мере, вы знаете, что это не я и никто из присутствующих.
-- Но, уль Ир-фа.
-- Прошу не перебивать меня. Два уточнения. Сразу же после передачи уль Орик побывал на студии, навел там порядок, и уже было передано сообщение, что информация была не очень точной, и в некоторых районах -- они названы -бои идут с прежним напряжением.
-- Хвала небу! -- сказал уль Сатиф.
-- Во-вторых, -- продолжал Ир-фа, -- по моему распоряжению уже не менее недели десять суперзвездолетов на охраняемом космодроме постоянно находятся в боевой готовности, чтобы в любую секунду взлететь и навязать бой Горгонерру, если он вдруг опередит нас. Это все.
Уль Сатиф был явно смущен. Скорее всего это был политор не столько грубый, сколько "взрывной", впечатлительный и переменчивый.
-- Я прошу извинить меня, уль Ир-фа, -- сказал он тихо. -- Я был неправ. Вероятно, в лесах я несколько поодичал. Простите. Как я понимаю, -добавил он уже другим, деловым и твердым голосом, -- вот-вот появится капитан Карпий? Может быть, если с ним беседовали уль Ки-ол, вы, уль Ир-фа, и уль Орик, передать сейчас эту функцию улю Рольту?
-- Не имею ничего против, -- сказал Ир-фа. Ки-ол и Орик кивнули, и почти сразу же Ир-фа открыл дверь четырем повстанцам, приведшим Карпия. В квартире стало тесно, пришлось распахнуть дверь в смежную комнату и некоторым перебраться туда.
-- Готовы ли вы, уль Карпий, продолжить беседу? -- спросил Рольт.
-- Да, готов, -- сказал Карпий глухо.
-- Вопрос первый: ваша цель -- убедить нас, что вы не шпион. Каким образом получилось так, что вы появились столь поздно, столь близко к концу войны?
-- Уля Горгонерра, -- сказал Карпий, -- чрезвычайно удивило бы мое рвение. Я готовил его согласие на мой выход к вам осторожно, и он согласился, когда посчитал это нужным.
-- Вас не смущает, что вы сказали, что а,Урк у квистора в "гнезде", а он был в Тарнфиле?
-- Нет. Он вполне мог добраться сюда, уйдя оттуда позже меня. Об этом уже говорилось.
-- И так точно "попасть" на мальчика?
-- Все вы разумны. Я не могу доказать, что их встреча -- чистое совпадение, как и вы, что встреча была подготовлена и высчитана а,Урком. Мальчик мог уйти от Ки-лана любым другим путем, не говорить с отцом и не обозначать свой маршрут. Это к вопросу о том, что а,Урк подслушал их разговор.
-- Это верно. Но вид а,Урка -- женское платье, шляпка -- говорит скорее всего о том, что, обладая такими атрибутами, он готовился и, скорее всего, был в Тарнфиле.
-- Разумно. Но трудно доказать, что его не было в "гнезде" и что он готовился не там, а здесь.
-- Скажите, уль Карпий, а почему, собственно, вы, желая убедить нас в том, что вы больше на нашей стороне, чем на стороне Горгонерра, не подготовили для нас какой-либо сюрприз; некое сообщение, которое помогло бы нам в нашей войне: например, выиграть ее быстрее?
-- Не знаю, как быть, -- вяло пожевав губами, сказал Карпий. -- Это не было моим расчетом, я просто хотел покинуть Горгонерра и сделал это, -- но моя неподготовленность к тому, чтобы вы мне доверяли, даже, пожалуй, говорит в мою пользу.
-- Поясните.
-- Приди я к вам с достойным материалом, я бы не только вызвал ваше расположение, но кое-что узнал бы и о ваших планах, а потом... сбежал бы обратно к квистору. Стань я источником ценной информации для вас, вряд ли бы вы меня держали взаперти.
-- Можете быть уверены, что держали бы.
-- То есть?
-- Мы не имеем права на такую роскошь: полностью доверять кому бы то ни было стой стороны. И вам -- тоже.
-- Как ни погляди -- много я вам сказал, мало -- все едино, меня ждет заключение, пусть и роскошное. -- Он усмехнулся.
-- Вы правы, -- сказал Рольт.
-- Но вроде бы и уничтожать меня не за что. Или я ошибаюсь?
-- Не ошибаетесь. Не за что. До войны вы были капитаном суперзвеэдолета. Во время войны -- не воевали против нас.
Не скажу, что Рольт (или Ир-фа и Орик) хитрил с Карпием, но в логике рассуждений он все время оказывался на высоте.
-- Видите ли, уль Карпий, -- сказал Рольт, -- не забывайте, какое сомнение вызывает в нас ваша информация об а,Урке...
-- Ну, уж с этим ни вы, ни я ничего поделать не сможем.
-- А главное -- и это действительно важно, -- продолжал Рольт, -- то, что когда земляне были в космосе, а вы рядом, и на вашем корабле, -- как вы сказали, -- был большой экипаж, и кто-нибудь мог доложить Горгонерру о вашем выборе -- не захватывать землян в плен, и вы бы лишились места... Нет, для нас такое объяснение не является оправдывающим. Если бы Горгонерр не позволил вам впредь водить звездолеты за то, что вы не взяли в плен космоплан "Птиль", то мы -- за то, что вы взяли их в плен, то есть за обратное ваше действие, -- лишим вас звания капитана после окончания войны. Летать в космосе вы не будете.
Все увидели, как низко, на грудь, опустилась голова Карпия.
-- А если бы я раскрыл вам важную тайну Горгонерра, вы бы оставили меня капитаном? -- почти прошептал Карпий.
-- Допустимо.
-- Увы, я не знаю никаких тайн, -- сказал Карпий. -- Но если бы вдруг выложил ее сейчас, это было бы доказательством того, что ранее я хотел ее скрыть.
-- Вы логичны, уль Карпий, -- сухо сказал Рольт.
А дальше произошло нечто такое, что, конечно же, имело какую-то последовательность, длимость, секунды, может быть даже -- десять секунд, но мне показалось, что все это заняло лишь мгновение, короткий миг: цельное одно-стекольное окно Ир-фа разлетелось на куски, что-то маленькое, шарообразное, разрушив стекло и задев плечо а,Тула, упало на пол, слегка дымя, и каким-то непостижимым образом Рольт, сумев крикнуть: "Держите Карпия!" и "Охранники, вниз!", успел, схватив эту штуку, рвануться с ней к окну, каким-то чудом мигом оглядеть улицу, выкрикнуть: "Ложись!" -- и метнуть ее из окна. Раздался взрыв, задребезжали стекла, и казалось, что уже в момент взрыва Рольт сиганул из окна вниз. Все это он проделал с невероятной быстротой.
А, Тул и а,Шарт крепко держали Карпия, ничего не понимая, да и никто ничего не понимал, все молчали, и только уль Сатиф через полминуты, я думаю, громко расхохотался и сказал:
-- А весело у вас тут, ничего не скажешь!
Не успело наше потрясение пройти, как Рольт уже появился, а с ним еще пятеро: четверо охранников Карпия и пятый -- незнакомый окровавленный политор. Его крепко держали Карпиевы охранники, он вырывался, орал, и его с трудом удалось утихомирить. Рольт сказал, что этот бешеный тип настолько, видно, обалдел, что граната в комнате не взорвалась, что бросился бежать так, будто она взорвалась, чем себя и выдал.
-- Нервы не выдержали, -- спокойно сказал Рольт. -- Работа нелегкая. -Эти слова, кажется, доконали лазутчика, он снова стал вырываться и орать в лицо бледного Карпия:
-- Это он! Все он! Это все они! Обыщите его! Обыщите его! Не я один! Думаете, я один?!
Карпий был тщательно обыскан, но ничего обнаружить не удалось, да и этот лазутчик орал, как зарезанный:
-- Не там ищите!
И пришлось, сдерживая его, спросить:
-- А где "там"?! И он провопил:
-- Странно, -- сказала наконец Пилли. -- Если Карпий искренен, почему бы ему не сообщить нам нечто такое, что ускорило бы нашу победу и не дало Горгонерру уйти от нас.
-- А что, собственно, ты имеешь в виду? -- спросил Орик. -- Чтобы он придумал нечто подобное нашей затее со спутниками и бетоном?
-- Хотя бы. Не знаю, что именно.
-- Он же ясно сказал, что не испытывает никакой симпатии к Горгонерру, но и от наших начинаний он не в восторге.
-- Ты прав. Я очень устала, -- вздохнув, сказала Пилли.
-- Ну что ты, -- сказал Орик, проведя ладонью по ее волосам. -Успокойся, все будет нормально. Итак, к делу! -- сказал он вдруг снова жестко и резко. -- Я думаю, мы не будем сейчас обсуждать, как уничтожить спутники. Важнее разобраться в ситуации целиком, чтобы не взрывать спутники зря.
-- Если Карпий не обманул нас и защитное наземное оружие реагирует на угрозу начиная с пятисот метров, -- сказал Ир-фа, -- то, вероятно, в роще на расстоянии тысячи метров от ее края по кругу должны стоять наши орудия и роботы.
-- Да. И главное -- синхронность всех действий, -- сказал Орик.
-- А я думаю, -- сказал Ир-фа, -- нам не следует обольщаться даже при идеальной синхронности. Если ликвидировать спутники одновременно с бетонированием, квистор "ослепший" может рвануть в космос: бетон не успеет застыть. А если начать заливку до ликвидации спутников, он взлетит тем более.
-- Значит, -- сказала Пилли, -- надо, чтобы квистор ничего не видел, но и не чувствовал, что "ослеп" фундаментально, так как спутники взорваны. Не надо взрывать их. Вообще.
-- И как тогда? -- спросил Ир-фа. Пилли пожала плечами.
-- Ну, в плане бредовой идеи, -- сказал папа, -- это некая дымовая завеса, это не так пугает, а спутники вам еще пригодятся.
-- Неплохо, -- сказал Ир-фа. -- Однако...
В этот момент с Ир-фа соединился Ар-кут и сказал, что Латор настолько оправился, что свободно говорит, и можно сказать Лате правду: незначительно ранен. Тут же Орик соединился с Карпием и задал вопрос о характере работы самонаводящегося оружия. Оказалось, что в каждой точке орудие одно, но на шарнирном устройстве и стреляет с заданной частотой, вращаясь. Частота вращения -- тоже результат управления с пульта.
-- Минуточку, -- сказала Пилли и кого-то вызвала по коммуникатору. -Привет, -- сказала она. -- Это Пилли.
-- Привет, Пилли, -- ответил мягкий мужской голос.
-- Не известны ли тебе способы введения каких-либо ингредиентов, когда уменьшается время застывания бетона? И уменьшается значительно.
-- Надо подумать.
-- Да, надо, -- сказала Пилли. -- А ты можешь? И быстро.
-- Могу. Я лишь через час уйду в караул к восточному входу.
-- Сделай это побыстрее, ладно? -- сказала Пилли.
-- Сделаю, -- сказал он.
-- Это кто? -- спросил Орик, когда Пилли прервала связь.
-- Это Реник, -- сказала она. -- Суперхимик.
-- А есть ли на Политории дымовые шашки? -- спросил я.
-- А как же, -- сказал Ир-фа, -- и довольно-таки с давних времен. Если их нет в наличии, их можно изготовить.
-- Тогда неплохо бы, -- сказал папа, -- каким-то образом подкинуть в "гнездо" Горгонерра идею, что мы готовим боевую операцию, связанную с сильным пожаром? Район -- роща.
-- Заманчиво, -- сказал Ир-фа. -- Но квистор уж точно знает, стоят ли его войска в ближнем к нему лесу или не стоят.
-- А вы знаете? -- спросил папа.
-- Мы-то? Не уверен. Но узнаем и быстро. Он вышел из комнаты, но скоро вернулся.
-- Я попросил некоторых начальников отрядов, -- сказал он, -- которые ведут бои в лесах, подготовиться к тому, что они могут получить внезапный приказ вести бой таким образом, чтобы противник вынужден был отступать в леса, достаточно близкие к "гнезду".
Тут же раздался звонок в дверь, и Ир-фа впустил в свою маленькую квартирку небольшую толпу: четверо повстанцев с оружием и двое незнакомых политоров со связанными сзади руками.
-- Вот, уль Ир-фа! -- сказал один из повстанцев. -- Пытались заминировать целый квартал, где живут в основном геллы.
Лазутчики стояли с безразличными лицами, тупо глядя в стену.
-- Мы заканчиваем совещание, -- сказал Ир-фа. -- Потом поговорю с ними. Пока отведите их в соседнюю комнату. Двое останьтесь с этой стороны, двое -на улицу, под окна.
Лазутчики перешли в смежную комнату. Тут-то и началась игра, некий театр, не очень смешной, но вполне профессиональный. Ир-фа обозначил его факт простым подмигиванием нам. Затем он заговорил чуть тише, чем обычно, но достаточно громко, чтобы его голос могли слышать лазутчики, слышать с ощущением, что Ир-фа его не случайно понижает.
-- Я полагаю, что этот участок леса наиболее удобен для боя, мы настолько обязаны беречь свои живые силы, что лучше уж пожертвовать участком леса, чем живыми политорами. Оружие оружием, но я предлагаю выкурить их огнем и дымом, поджечь лес!
-- Ветер может поменяться, -- сказал Орик.
-- Конечно, -- сказал Ир-фа. -- Но вы забыли о нескольких мощных ветродуях, которыми мы пользовались на Тилле-один. Их мощность такова, что они "размывали" мягкие песчаные породы.
-- Это мысль, -- сказал Орик. -- Отлично.
-- На этом и закончим, -- сказал Ир-фа. -- Все. Давайте сюда ваших диверсантов, -- добавил он охранникам.
-- Взорвать квартал было вашим единственным заданием?-- спросил Ир-фа, когда диверсанты вошли.
-- Да, -- сказал первый.
-- Вы получили его от Горгонерра?
-- Нет. От начальника разведки отряда.
-- Почему вы это делали днем?
-- Больше народу. И ночью мы выглядели бы подозрительно, а так -- как ремонтники домов.
-- Легко ли вы проникли в город?
-- Да. Мы шли с носилками с глиной.
-- При оружии? -- спросил Ир-фа.
-- Само собой.
-- У вас не спросили документы?.. Какой это был вход?
-- Нет, не спросили. Второй восточный.
-- Можете радоваться, охрана входа получит по заслугам.
-- Да уж, велика радость.
-- Могу обрадовать вас поосновательней -- вы свободны!
-- Свободны?! Это как это?! -- Они выпучили глаза. Может, и задние.
-- А что, собственно? Диверсия вам не удалась, вы указали нам слабое место в охране. -- Чуточку он иронизировал.
-- Но мы же кадровые военные, мы будем стрелять в вас.
-- Мы вас выкурим огнем и дымом! Из леса. Потом всех уничтожим.
-- Ладно шутить! Даже не верится!
-- Я сказал -- идите! Оружие вам, конечно, не вернут.
-- Ага, развяжут руки и расстреляют?
-- Нет. Даю гарантию.
-- Но почему?!
-- Уведите их, -- резко сказал Ир-фа охранникам. Лазутчиков увели, и тут же заработал коммуникатор Пилли.
-- Пилли? Это Реник.
-- Слушаю тебя.
-- Я нашел несколько групп катализаторов. Одни ускоряют процесс застывания в семь-восемь раз...
-- Феноменально!
-- Я составил подробную записку, с которой через полчаса буду у первого восточного. Пришли кого-нибудь.
-- Реник, а во временном отношении, абсолютно -- как выглядит эта скорость застывания массы? Если масса выльется с высоты двадцать- сорок метров, успеет она застыть в воздухе?
-- Нет-нет.
-- А упав на землю через сколько?
-- Это вопрос минут.
-- Отлично. Беги. Огромное спасибо... Уф.
... Пожалуй, это был первый день, когда я видел Ир-фа в такой роли: всегда очень мягкий и тихий, в этот день он вел себя почти жестко и точно. Впервые у меня появилось ощущение о его подлинной роли в восстании на Политории.
-- А что же мы? -- как маленький, грустно сказал папа, когда остальные встали.
-- Вы славно поработали, -- сказал Ир-фа. -- К тому же, уль Владимир, сегодня вы умудрились нарушить приказ Орика и стреляли: на вашем счету крупная фигура -- а,Урк. Отдохните, подумайте еще: в наши разработки могли вкрасться ошибки.
"Опять сиди и не дыши", -- подумал я, когда все направились к выходу. Звонок раздался чуть раньше, чем Ир-фа открыл дверь, и в квартиру влетела, тут же повиснув у Орика на шее... Оли! За ней, улыбаясь, -- Рольт!
-- Папочка! -- завопила Оли. -- Я больше не могла без вас, без тебя, без Пилли, без Ир-фа, -- без всех. Ну, прости, ну, прости! Это я, я уговорила Рольта. Верно, Рольт? Ой, уль Владимир, Митя! Хвала небу -- я оживаю, я оживаю!
8
Оли, Оли вернулась! Я ликовал.
Папа тоже улыбался, но это было лишь проявлением его симпатии к дочери Орика, его же главная, мужская задача -- действовать -- с появлением Оли никак не разрешалась. А я был счастлив. Не только потому, что снова видел ее -- какую-то гибкую, задумчивую, иногда острую на язычок и решительную, но и потому еще, что чувствовал -- она целиком заполнит мое время, время тягостного ожидания. Когда она ворвалась в квартиру, а потом и отцепилась наконец от шеи Орика и стала обнимать всех подряд и меня тоже (даже быстро поцеловала меня в щеку!), я настолько ошалел от радости, которую изо всех сил пытался скрыть, что не очень-то к месту вдруг заорал:
-- А Сириус, Сириус -- где? Где наш котище?
И тогда Рольт, расплывшись в улыбке, вытащил его из-за пазухи.
Когда все разошлись, и Оли из малочисленных продуктов Ир-фа "сообразила" нам завтрак, папа потом отправился "погулять по городу", а я настолько смутился оттого, что мы остались одни, вдвоем, что сразу же затараторил, пытаясь рассказать Оли обо всем, что произошло с того момента, когда она вторично, пусть и наполовину, спасла меня, тяжело ранив а,Грипа, а я оказался в лапах а,Урка. Кое о чем она уже знала по телеку, но слушала внимательно, иногда с загадочной какой-то улыбкой. Когда я рассказал ей, как кончились мои мытарства и я, "сдав" Рольту Реста и Митара, с помощью геллов попал в Тарнфил, я продолжал ей рассказывать кое-что о "положении дел", то есть то, что она по телеку узнать не могла, а знать очень хотела.
Мы сидели не совсем рядом, но, в общем-то, рядом на маленьком диванчике Ир-фа, и Оли слушала меня очень внимательно, лишь изредка перебивая, чтобы что-то уточнить, а когда я закончил, закрыла глаза и молчала целую вечность, и, чтобы не мешать ей, молчал и я. Не знаю уж, почему, не сразу, но я тоже закрыл глаза, машинально теребя ухо Сириуса, а он, лежа на спине, нехотя отбивался от моей руки лапой. В какой-то момент я открыл глаза и несколько секунд смотрел на отрешенное лицо и по-прежнему закрытые глаза Оли, и, хотя губы ее были слегка приоткрыты и абсолютно неподвижны, я услышал вдруг, как она тихо произнесла: "Поцелуй меня", и тут же ее губы оказались рядом, и я поцеловал ее осторожно и долго, чувствуя, как я весь обмираю, а голова моя мягко кружится, кружится, кружится...
Я очнулся, чувствуя, что сижу рядом, слегка выгнувшись и положив голову на спинку дивана; открыв один глаз, я увидел, что Оли сидит точно так же, как и я, -- запрокинутая голова на спинке дивана, -- и почувствовал ее прохладную ладонь на моей влажной ладони. Все это время мы оба слышали отдаленные взрывы и стрельбу, и неожиданно звуки боя стали громче: опять шел основательный бой возле одного из входов в нижний город. Оли резко встала, походила по комнате и наконец сказала:
-- Конечно, мне все понятно -- война, но это будет просто безобразие, если мы с тобой своими глазами не увидим, как будет происходить главная операция.
Я немного помолчал (приходя в себя, но уже хорошо понимая, о чем она говорит) и наконец сказал:
-- Да, это необходимо видеть. Не сидеть же в квартире! Но как это сделать, если нам даже позволят?
-- Позволят, -- сказала она. -- Я буду настаивать.
-- Но сделать-то это как?
-- Машина у нас есть. Мне кажется, что операция начнется в сумерках, чтобы и до появления дыма квистор ничего не мог разглядеть. Мы тоже могли бы прилететь и сесть где-нибудь чуть дальше, чем будут разворачиваться космолеты. Ну и достать сильные подзорные трубы. Вот и все. Жаль Латора.
-- Почему жаль? Ар-кут сказал, у него крепкий организм.
-- Да он, придя в себя окончательно, будет рвать и метать, что война оканчивается без него!
-- А-а, это? -- сказал я. -- Это верно. Он взрывной гелл, смелый до ужаса. Представляешь -- швырять мины-присоски, будучи в нескольких сантиметрах от быстро летящего космолета, -- прямо в него?!
-- Представляю, но очень плохо, -- сказала Оли.
Она глядела на меня в упор, и глаза у нее были немного странные, будто с какой-то пленочкой... Очень странные глаза.
-- Ну что, наговорились? -- таким же странным голосом сказала она. -Наговорились всласть, да? Мы с тобой так часто видимся, да? И так часто бываем вдвоем, одни, да? И я так часто прилетаю к тебе с подводной лодки? Опусти руки. Закрой глаза. Закрыл?
И тут же я стал куда-то уплывать, уплывать: я почувствовал ее руки у себя на шее и губы, коснувшиеся моих, мягкие, чуть влажные... Меня покачивало, я будто тихо взлетел в воздух и плыл, дрожа и покачиваясь, плыл, плыл, долго...
... Это было, ну, страшно, что ли, больно, когда скрип двери оттолкнул нас с Оли друг от друга. Папа влетел, как вихрь, и тут же врубил телек.
-- С улицы услышал, из окна! -- крикнул он. -- Слушайте!
"... Таким образом, города -- Калихар, Ромбис и Лукус целиком находятся в руках повстанцев. Власти города частично погибли в боях, частично взяты в плен. Войска квистора, пытавшиеся вернуть эти города, разбиты, их немногочисленные остатки отступили глубоко в леса и, допустимо, будут стараться примкнуть к остаткам войск близ Тарнфила. Маленькие города в предгорьях, на границе пустыни и по обоим берегам моря -- свободны от войск и властей квистора. По поступившим сведениям военачальники квистории, ранга взятого в плен Патра, во время боев почти все убиты или взяты в плен. Двое -- еще среди войск Горгонерра, пятеро -- в подземном укрытии квистора. Кроме ранее уничтоженных капитаном Рольтом подлодок, остальные в разное время приняли сторону повстанцев, и из их экипажей созданы два мощных отряда, которые приступают к сухопутным военным действиям".
-- Похоже, сынок, -- папа улыбался, как ясное солнышко, -- один, два, ну, три дня -- и мы маханем на Землю, а?! -- Он хохотнул.
Я закивал, папа запел что-то веселое, и я услышал, как Оли, поджав ноги, сидя на диванчике, прошептала: "Да. Скоро вы улетите"; она это именно прошептала, не очень тихо, но и ни к кому не обращаясь, и, хотя мне вполне передалось и настроение диктора по телеку, и папина веселость, я от слов Оли весь сжался, напрягся, и что-то заныло во мне, острое и тоскливое до слез. Не знаю, но к этому ощущению примешивалось и чувство какой-то вины, ведь улетал-то я, я к этому стремился, каждую минуту, каждую секунду, даже если и не думал об этом буквально. Нельзя сказать, что в этот момент я заметался, нет, наоборот, я как-то скис от необыкновенной мешанины таких разных чувств и тоже уселся в угол дивана, дальний от Оли, и замер, тупо глядя в неработающий телек. Я долго сидел молча, не шевелясь и не реагируя на попытки Сириуса поиграть со мной, тогда он с теми же намерениями переметнулся к Оли, и по тому, как она "отреагировала" на его приставания, я понял, что она-то точно спит, уснула. Неизвестно еще, как она спала в ночь перед вылетом с подлодки.
Как это ни странно -- я тоже уснул. Проснулся я не знаю через сколько: брякала посуда, Оли накрывала на стол. Она улыбнулась мне. Я, сонный еще, встал с дивана, подошел к ней и как-то неуклюже коснулся ладонью ее щеки. Мы скромно пообедали, оказалось, что Оли приготовила относительно большой обед в расчете на Ир-фа, Орика и Пилли, но, когда они явились снова вместе с а,Тулом, а,Шартом, Фи-лолом, Рольтом, Ки-олом и еще каким-то огромным, крупнее Рольта, очень загорелым политором, Оли растерялась.
-- И я так и не понимаю, уль Ир-фа, как это могло произойти?! Это же глупость, близкая к самоубийству. -- Он заговорил почти грубо. Ну, этот огромный незнакомый политор.
Совершенно спокойно, даже несколько тихо Ир-фа сказал:
-- Я бы посоветовал вам, уль Сатиф, познакомиться сначала с нашими гостями с Земли.
Наверное, потому, что этот уль Сатиф ощущался мною важной персоной среди повстанцев и при этом был огромен и грубоват, я увидел вдруг на его лице такое смущение, какого, пожалуй, и в жизни-то не видел. Его загорелое, с краснотой лицо, казалось, стало еще более красным, и тут Оли поддала жару:
-- Такой огромный и такой грубый! -- сказала она. -- И со мной ни слова, будто мы и не знакомы.
Он, этот уль Сатиф, умоляюще сложил ладони, прижал их к груди и смотрел, даже как-то съежившись, на нее так, будто еще секунда, и он уменьшится в размерах вдвое.
Мы с папой встали, и уль Сатиф почти нежным голосом сказал:
-- Я очень-очень-очень прошу меня извинить... уль Владимир и... уль Митя. Меня зовут Сатиф, я, я... видел вас по стереовидению, много слышал о вас, но... когда вы прибыли на нашу несчастную Политорию, я уже был в лесах, готовился к боям.
Он положил нам с папой поочередно на плечи свою огромную лапищу, и мы сделали то же самое, мне, правда, больше, чем папе, пришлось при этом встать на цыпочки.
-- Уль Сатиф, -- сказал Орик, как бы представляя нам нового политора, -- как и я -- член оппозиции, то есть -- член правительства, но куда более энергичный, чем я. Это, так сказать, наш огонь, -- добавил он с оттенком иронии.
Знакомство состоялось, и с той же невероятной скоростью этот застенчивый гигант превратился в прежнего резкого политора.
-- Так в чем же дело, уль Ир-фа?! -- вновь сказал он. -- Мы стараемся изо всех сил, проливаем кровь, вы сами, думая о будущем Политории и боясь бегства этой дряни -- квистора в космос, разработали сложнейшую систему консервации "гнезда", и вы не смогли уследить за идиотской телепередачей, телесообщением, которое, конечно же, слышал и квистор, способный тут же удрать от нас, потому что телесообщение -- это крик радости от почти завоеванной победы. А вашей операции еще не было.
Казалось уль Сатиф, хоть на секунду, но выдохся, и тогда я услышал вновь спокойный и тихий голос Ир-фа:
-- Уль Сатиф. Я понимаю ваше негодование, более того, я разделяю его, но я вынужден напомнить вам два обстоятельства. Первое: в повстанческом движении никто не делил посты, они возникли стихийно и, вероятно, справедливо. Не знаю, верно ли я определяю свое место в общем деле, но ваше значительней. Однако это не дает вам права говорить со мной в таком тоне.
-- Но...
-- Второе. Я буду крайне удивлен, если узнаю от вас, что вы не в курсе дела, кто именно отвечает за телепередачи с того момента, как телестудия удерживается нашими войсками. По крайней мере, вы знаете, что это не я и никто из присутствующих.
-- Но, уль Ир-фа.
-- Прошу не перебивать меня. Два уточнения. Сразу же после передачи уль Орик побывал на студии, навел там порядок, и уже было передано сообщение, что информация была не очень точной, и в некоторых районах -- они названы -бои идут с прежним напряжением.
-- Хвала небу! -- сказал уль Сатиф.
-- Во-вторых, -- продолжал Ир-фа, -- по моему распоряжению уже не менее недели десять суперзвездолетов на охраняемом космодроме постоянно находятся в боевой готовности, чтобы в любую секунду взлететь и навязать бой Горгонерру, если он вдруг опередит нас. Это все.
Уль Сатиф был явно смущен. Скорее всего это был политор не столько грубый, сколько "взрывной", впечатлительный и переменчивый.
-- Я прошу извинить меня, уль Ир-фа, -- сказал он тихо. -- Я был неправ. Вероятно, в лесах я несколько поодичал. Простите. Как я понимаю, -добавил он уже другим, деловым и твердым голосом, -- вот-вот появится капитан Карпий? Может быть, если с ним беседовали уль Ки-ол, вы, уль Ир-фа, и уль Орик, передать сейчас эту функцию улю Рольту?
-- Не имею ничего против, -- сказал Ир-фа. Ки-ол и Орик кивнули, и почти сразу же Ир-фа открыл дверь четырем повстанцам, приведшим Карпия. В квартире стало тесно, пришлось распахнуть дверь в смежную комнату и некоторым перебраться туда.
-- Готовы ли вы, уль Карпий, продолжить беседу? -- спросил Рольт.
-- Да, готов, -- сказал Карпий глухо.
-- Вопрос первый: ваша цель -- убедить нас, что вы не шпион. Каким образом получилось так, что вы появились столь поздно, столь близко к концу войны?
-- Уля Горгонерра, -- сказал Карпий, -- чрезвычайно удивило бы мое рвение. Я готовил его согласие на мой выход к вам осторожно, и он согласился, когда посчитал это нужным.
-- Вас не смущает, что вы сказали, что а,Урк у квистора в "гнезде", а он был в Тарнфиле?
-- Нет. Он вполне мог добраться сюда, уйдя оттуда позже меня. Об этом уже говорилось.
-- И так точно "попасть" на мальчика?
-- Все вы разумны. Я не могу доказать, что их встреча -- чистое совпадение, как и вы, что встреча была подготовлена и высчитана а,Урком. Мальчик мог уйти от Ки-лана любым другим путем, не говорить с отцом и не обозначать свой маршрут. Это к вопросу о том, что а,Урк подслушал их разговор.
-- Это верно. Но вид а,Урка -- женское платье, шляпка -- говорит скорее всего о том, что, обладая такими атрибутами, он готовился и, скорее всего, был в Тарнфиле.
-- Разумно. Но трудно доказать, что его не было в "гнезде" и что он готовился не там, а здесь.
-- Скажите, уль Карпий, а почему, собственно, вы, желая убедить нас в том, что вы больше на нашей стороне, чем на стороне Горгонерра, не подготовили для нас какой-либо сюрприз; некое сообщение, которое помогло бы нам в нашей войне: например, выиграть ее быстрее?
-- Не знаю, как быть, -- вяло пожевав губами, сказал Карпий. -- Это не было моим расчетом, я просто хотел покинуть Горгонерра и сделал это, -- но моя неподготовленность к тому, чтобы вы мне доверяли, даже, пожалуй, говорит в мою пользу.
-- Поясните.
-- Приди я к вам с достойным материалом, я бы не только вызвал ваше расположение, но кое-что узнал бы и о ваших планах, а потом... сбежал бы обратно к квистору. Стань я источником ценной информации для вас, вряд ли бы вы меня держали взаперти.
-- Можете быть уверены, что держали бы.
-- То есть?
-- Мы не имеем права на такую роскошь: полностью доверять кому бы то ни было стой стороны. И вам -- тоже.
-- Как ни погляди -- много я вам сказал, мало -- все едино, меня ждет заключение, пусть и роскошное. -- Он усмехнулся.
-- Вы правы, -- сказал Рольт.
-- Но вроде бы и уничтожать меня не за что. Или я ошибаюсь?
-- Не ошибаетесь. Не за что. До войны вы были капитаном суперзвеэдолета. Во время войны -- не воевали против нас.
Не скажу, что Рольт (или Ир-фа и Орик) хитрил с Карпием, но в логике рассуждений он все время оказывался на высоте.
-- Видите ли, уль Карпий, -- сказал Рольт, -- не забывайте, какое сомнение вызывает в нас ваша информация об а,Урке...
-- Ну, уж с этим ни вы, ни я ничего поделать не сможем.
-- А главное -- и это действительно важно, -- продолжал Рольт, -- то, что когда земляне были в космосе, а вы рядом, и на вашем корабле, -- как вы сказали, -- был большой экипаж, и кто-нибудь мог доложить Горгонерру о вашем выборе -- не захватывать землян в плен, и вы бы лишились места... Нет, для нас такое объяснение не является оправдывающим. Если бы Горгонерр не позволил вам впредь водить звездолеты за то, что вы не взяли в плен космоплан "Птиль", то мы -- за то, что вы взяли их в плен, то есть за обратное ваше действие, -- лишим вас звания капитана после окончания войны. Летать в космосе вы не будете.
Все увидели, как низко, на грудь, опустилась голова Карпия.
-- А если бы я раскрыл вам важную тайну Горгонерра, вы бы оставили меня капитаном? -- почти прошептал Карпий.
-- Допустимо.
-- Увы, я не знаю никаких тайн, -- сказал Карпий. -- Но если бы вдруг выложил ее сейчас, это было бы доказательством того, что ранее я хотел ее скрыть.
-- Вы логичны, уль Карпий, -- сухо сказал Рольт.
А дальше произошло нечто такое, что, конечно же, имело какую-то последовательность, длимость, секунды, может быть даже -- десять секунд, но мне показалось, что все это заняло лишь мгновение, короткий миг: цельное одно-стекольное окно Ир-фа разлетелось на куски, что-то маленькое, шарообразное, разрушив стекло и задев плечо а,Тула, упало на пол, слегка дымя, и каким-то непостижимым образом Рольт, сумев крикнуть: "Держите Карпия!" и "Охранники, вниз!", успел, схватив эту штуку, рвануться с ней к окну, каким-то чудом мигом оглядеть улицу, выкрикнуть: "Ложись!" -- и метнуть ее из окна. Раздался взрыв, задребезжали стекла, и казалось, что уже в момент взрыва Рольт сиганул из окна вниз. Все это он проделал с невероятной быстротой.
А, Тул и а,Шарт крепко держали Карпия, ничего не понимая, да и никто ничего не понимал, все молчали, и только уль Сатиф через полминуты, я думаю, громко расхохотался и сказал:
-- А весело у вас тут, ничего не скажешь!
Не успело наше потрясение пройти, как Рольт уже появился, а с ним еще пятеро: четверо охранников Карпия и пятый -- незнакомый окровавленный политор. Его крепко держали Карпиевы охранники, он вырывался, орал, и его с трудом удалось утихомирить. Рольт сказал, что этот бешеный тип настолько, видно, обалдел, что граната в комнате не взорвалась, что бросился бежать так, будто она взорвалась, чем себя и выдал.
-- Нервы не выдержали, -- спокойно сказал Рольт. -- Работа нелегкая. -Эти слова, кажется, доконали лазутчика, он снова стал вырываться и орать в лицо бледного Карпия:
-- Это он! Все он! Это все они! Обыщите его! Обыщите его! Не я один! Думаете, я один?!
Карпий был тщательно обыскан, но ничего обнаружить не удалось, да и этот лазутчик орал, как зарезанный:
-- Не там ищите!
И пришлось, сдерживая его, спросить:
-- А где "там"?! И он провопил: