Вольф Сергей. Где ты, Маленький 'Птиль'

   -- Его жена погибла в той же космокатастрофе, что и мои родители, -как сквозь тугую пелену, как сквозь ватный занавес, услышал я голос Пилли, засыпая.
   Горгонерр, конечно, сработал умно: моя встреча с детьми на следующий день была организована с помпой, бездна цветов, фотографов, кино- и телеоператоров... И детишки были всех "сословий", были и геллы. И вся эта толпа вполне помещалась в зале, потому что зал -- в этом и заключался "ход" Горгонерра и шик -- был залом Дома правительства; зал-цирк, на "арене" -стол, за которым сидел сам квистор, папа, Орик и я. Расчет квистора был точным: впервые в истории планеты дети собрались в Дом правительства для встречи с пареньком тринадцати лет. Конечно, этот паренек не то чтобы открыл новую звезду или новый принцип движения в космосе, но был инопланетянином, живущим не поймешь где и оказавшимся здесь впервые с тех пор, как политоры перестали быть птицами. Два момента делали тему прилета инопланетян особой: уж очень они были похожи на политоров, а этот, помладше (не жаба, не осьминог с блестящим мозгом), проявил себя прежде всего как истинный политор: спас политорскую девочку от зубов страшной криспы. Чужое существо (я) сделалось (да еще при похожести) абсолютно своим, близким... Поначалу политорские дети вели себя как нормальные дети, то есть шумели и задавали вопросы все вместе, а уль Горгонерр (думаю, специально), как добрая няня, хлопал ладонью по столу, призывая всех к порядку. И милые детишки осознали наконец, что ими командует не строгий добрый учитель, а добрейший Глава Правительства.
   -- А когда вы улетаете? Зачем вообще? Оставайтесь!
   -- Через семь дней. Жалко, конечно.
   -- Вот ужас-то, так быстро? Нет, правда, зачем?!
   -- Земля нас ждет. Мама ждет!
   -- А нельзя ей сообщить, что вы у нас задержитесь?
   -- Нельзя. Сигналы не доходят -- Земля очень-очень далеко.
   -- А ваша мама двухглазая, как и наши?
   -- Ага. В точности. Очень строгая.
   -- А как это вы не напугались криспы? Это же чудовище!
   -- Не знаю. В тот момент я ничего не боялся. Я просто действовал, как было нужно. Это не храбрость. Так было нужно.
   -- Это ваш папа научил вас такой скромности? Или вы сами?
   -- Нет, -- сказал папа. -- Я ничему его не учил. Митя вел себя по ситуации, как и вы бы себя вели.
   -- Вы бы хотели, чтобы сделали искусственную криспу, все повторили под водой и отсняли на пленку? На память.
   -- Не-а. Если бы просто кино, а так... глупо.
   -- А если мы сделаем вам подарки, куда это все тащить?
   -- А прямо в Дом правительства, -- сказал я весело. Все хохотали, но особенно -- уль Горгонерр. Такой миляга!
   -- Я пошутил, -- сказал я. -- На корабль к улю Карпию.
   -- А какие животные есть на Земле?
   -- Разные. Я думаю, другие, чем у вас, хотя птицы есть и у вас, и у нас. У нас есть слон, тигр, жирафы, змеи...
   -- Непонятно! Непонятно! Ничего не переводится!
   -- Да у вас нет похожих. Улетая, я оставлю слайды, такие цветные прозрачные фотографии. Я снимал их в зоопарке.
   -- Слайды знаем! А вот что это -- зоо-парк?
   -- Это когда звери не на свободе. Или окружены канавами с водой...
   -- Ой, не на свободе. Мне их жалко. (Нам их жалко!)
   -- И мне, -- сказал я. -- Но в зоопарках их изучают и часто сохраняют редкие виды.
   -- А как вы думаете, почему мы так похожи внешне, хотя и не совсем?
   -- Ну не знаю. Чтобы в этом разобраться, нужно, чтобы встретились ученые Политории и Земли!
   -- А когда, где? Это возможно? Как?!
   -- Эту проблему вам и решать, -- сказал уль Горгонерр. -- Вы -- наше будущее.
   -- А летучие мыши -- это как геллы?
   -- Нет, -- резко сказал я и почему-то встал. -- Летучие мыши, это маленькие такие... ну, мышки, с зубками, но у них есть крылышки, вроде птичьих. А геллы -- это очень разумные и очень красивые политоры. Это огромная разница! (Краем глаза я заметил, что Горгонерр одобрительно кивнул).
   -- В газетах сказано, что у вас больше нет войн, что у вас было такое оружие на Земле, что все бы погибли, вся Земля. И вы тогда это оружие уничтожили. Это правда?
   -- Да. Это правда. Осталось только мощное оружие защиты, оно принадлежит не одной стране, а специальному Всемирному, ну, Всеземному, комитету.
   -- А зачем оружие, если никто не воюет?
   -- Но одна планета может напасть на другую.
   -- Например, Земля на Политорию?!
   -- Нет, этого не будет никогда!
   -- Вот здорово! И мы на вас никогда не нападем! Вы спасли нашу девочку от криспы, зачем нам нападать на вас?
   -- Но есть же и другие планеты с разумными существами. Говорят, что давным-давно, -- продолжал я, -- какие-то разумные и добрые существа спасли моро от катастрофы и перевезли их на Политорию. Но могут быть разумные и злые существа.
   -- А моро очень темнокожие и воинственные. Вы их видели?
   -- Это ничего не значит, они вовсе не хуже вас и нас. Воинственные? Это потому что они охотятся, но ведь на вас они не нападают? Нет, я не видел моро, но очень надеюсь...
   -- Не нападали. У них и оружия нет такого, как у нас.
   -- Если бы им пришлось защищаться, -- сказал я, -- им бы хватило и копий с ножами.
   -- Они бы все погибли. Копья и ножи -- не оружие.
   -- Возможно. Но они бы сражались.
   -- А если бы у вас в руках был под водой только нож, а не старый лучевой пистолет, вы бы тоже бросились на криспу? Наступила полная тишина...
   -- Не знаю точно... Конечно, я бы очень боялся, но, я думаю, я бы бросился на криспу с ножом, -- сказал я.
   -- Почему? Это же бессмысленно! Верная гибель!
   -- Не знаю... но так бы надо было поступить.
   -- А почему?
   -- Ну, не знаю. Если бы я этого не сделал и остался жить, я бы никогда не простил себе этого. Так мне кажется.
   -- Вы бы хотели, чтобы политоры сделали вашу фигуру из камня или металла?
   -- Нет, -- сказал я. (Горгонерр улыбнулся.)
   -- А вы учитесь? Хорошо? И где?
   -- Нормально учусь. Но в специальном технициуме. Через четыре года меня будут считать ученым.
   -- Вот это да! А что вы будете делать?
   -- Конструирование космических кораблей.
   -- А сейчас они у вас хорошие, быстрые?
   -- Да, но хуже ваших. Мы летели, правда, на маленьком космолете, но и на большом мы не смогли бы долететь сами.
   -- А почему? Высокие нагрузки для конструкции?
   -- Нет. Мы так далеко от вас, что нашего топлива просто не хватило бы до Политории, нужное количество просто не поместилось на корабле. Нас к вам любезно доставил уль Карпий, приняв к себе на борт.
   -- Неужели мы больше не увидимся?!
   -- Ну, почему? Когда мы доберемся до Земли, мы пошлем в космос другой корабль и оставим в космосе межпланетную станцию, через которую будем общаться и дальше.
   -- Ура! Ура! Ой, надо же!
   -- Так что ждите наших сигналов. А через эту станцию мы можем обдумать и нашу новую встречу в будущем.
   -- Здорово! А вам нравится девочка Оли, которую вы спасли?
   -- Нравится. Она очень красивая!.. Вообще, все политоры и геллы очень красивые.
   -- Вы сказали: политоры и геллы. Геллы -- тоже политоры.
   -- Но они умеют летать, они особый вид политоров.
   -- А у вас-то есть на Земле криспы? Вернее, в воде.
   -- Есть. Но я их никогда не видел. Только в кино.
   -- И все равно не испугались?
   -- Да, испугался я. Все вышло как-то само.
   -- А когда вы закончите ваш технициум, вы сразу женитесь?
   -- Ну как это сразу вот так?! Не думаю.
   -- А почему?
   -- Я женюсь на девочке, если сильно ее полюблю.
   -- А если она очень-очень богатая?
   -- Но ведь не полюблю же я ее из-за богатства, верно?
   -- А у нас по-всякому бывает. Сколько угодно.
   -- И у нас тоже, -- сказал я.
   -- Значит, вы очень хороший?
   -- Со стороны виднее. Не думаю. Я, например, обжора, и однажды съел десять пирожных -- это такие сладкие длинные и круглые штучки. Чуть не умер!
   Чтобы специально услышать детский политорский хохот, я на пару секунд оторвал от себя присоску плеера.
   -- А еще ваш папа может вам запретить жениться так быстро, да? И мама.
   -- Запросто, -- сказал я. -- Папа у меня строгий, отшлепает по попе -и все дела. -- И я показал, как это выглядит. Опять хохот, и среди него:
   -- А нас родители не бьют. Когда наказывают, запирают на целый день в комнату, совершенно темную. (Горгонерр напрягся.)
   Разумеется, вопросов и ответов было куда больше. О Сириусе -- тоже. Одна девчушка-гелла никак не могла понять, что такое "корова" и как можно с ней управляться. Никто не мог понять, зачем корову доить руками или даже механическим способом, что она, дура, что ли, что не может отдать молоко сама. Кое-как я понял, что в лесах Политории водится нечто вроде коровы, да еще с длинным острым рогом над носом. "Буйвол" этот свиреп и опасен, и окажись он под водой, то еще неясно, кто бы кого победил: криспа этого хурпу или хурпу ее.
   Я ничего уже не слышал, кроме шума в зале, и тут же мне в голову буквально ввинтилась некая мысль о Латоре и об Ир-фа...
   4
   Думая, что я плохо слышу с балкона, Пилли сказала:
   -- Не знаю, как совпадают наши виды генетически, и если бы вы не были полны (в этом я уверена) любви к Митиной маме, я бы согласилась стать вашей женой, уль Владимир. Что-то в вас, землянах, есть... такое...
   -- Вы чудо, Пилли, -- смущенно сказал папа. -- Так приятно слышать ваш голос.
   -- Не мой, а ваш, человеческий, -- сказала ядовитая Пилли.
   -- Я бы полюбил и выучил и ваше чириканье, но у меня ощущение, что вы все равно должны стать женой Орика...
   -- Но, -- сказала Пилли, -- вы сместили акцент в моей мысли...
   -- Простите, -- сказал папа. -- Тема сильнее логики. Меняем ее. Они замолчали, а тут и я появился. А через час -- и Орик.
   -- То, что я узнал от Горгонерра, я расскажу по дороге, -- сказал он. -- Пошли смотреть подземный Тарнфил.
   ... Лестницы в подземный Тарнфил были каменными и широкими, когда лестница скрывалась под землей, она вскоре переходила в широкую, достаточно длинную, а потому не с очень большим углом наклона ленту-эскалатор, чуть приподнятую относительно краев тоннеля, те же дополнительно были специально заглублены: дождь стекал по ступенькам лестницы, а после, искусственным барьерчиком разделяясь на два крайних рукава тоннеля, вода текла по каналам "вниз"; сама "проезжая часть" была наклонена, и вода протекала весь город до центра, до слива вниз, смывая таким образом грязь с "проезжей части", а грязь с тротуаров "сметалась" в канальчики воздушным потоком, идущим из узких щелей в фундаментах домов. Сами дома, разумеется, стояли прямо, не наклонно, их фундаменты к центру постепенно становились все выше и выше. Дома были высокими, пятиэтажными, с большими окнами, сейчас, ночью, кое-где горевшими. Другие дома были гораздо ниже и все ярко и цветасто освещены -магазины. Над домами было "небо" -- огромное поле искусственного дневного света; сейчас, конечно, горели лишь отдельные секции и был полумрак, основной свет, как и во всяком ночном городе, шел от реклам и магазинов.
   Это был удивительный и страшный город. Днем -- ярко освещенный город без солнца. Смесь роскоши и убожества. Я сказал (а Орик подтвердил), что это город для безродных и геллов. Платили им гроши, но город выглядел шикарным: этакая пыль в глаза себе самим. Я представил себе выходящего из дома гелла, который тут же мог взлететь в небо, мог -- но не мог. Мы прогуливались молча, пока Пилли наконец не сказала: "Ну же!", и Орик тихо заговорил.
   -- Квистор вызвал меня одного, как наименее посвященного в ситуацию. Теперь известно, что повстанцев больше впятеро, чем думал квистор, и это число увеличивается. "Орик, вы знаете, кто такой а,Тул?" -- спросил он у меня.
   -- Нет, -- сказал я.
   -- Это их руководитель. Рабочий с завода космического топлива. Он звонил мне сам, еще раз подтвердил их условия и добавил, что они ждут, но не назначают нам день нашего ответа; они, видите ли, выберут его сами и начнут действия внезапно. Вы представляете, Орик, как это неудобно?
   -- Странно, -- сказал я ему. -- Допустим, мы примем их условия, заверим их в повышении зарплаты, что дальше?
   -- Они вернутся к своим обязанностям.
   -- А мы их арестуем? -- Я играл, как мог.
   -- Вы наивный политор из древнего рода, политикан-оппозиционер с идеями, но не более того. Всех мы не арестуем. Арестуем, скажем, сотую часть, а остальные тут же бросят работу, и тогда войны не миновать.
   -- Да, -- сказал я ему серьезно, -- как-то я не подумал. Вы, квистор, смотрите вернее и дальше меня.
   -- Я держу войска наготове, но мне известно, что одна из подлодок перешла на сторону повстанцев. Это как раз та подлодка, которая способна снимать наличие своего поля и для других подлодок неуловима.
   -- Это плохо, -- сказал я серьезно. -- Очень плохо!
   -- В Калихаре обнаружен открытый настежь и пустой склад оружия: охранники ушли к повстанцам.
   -- Еще не легче, -- сказал я.
   -- Нам известно, где находятся повстанцы. Среди них есть трое наших. Не из моего аппарата, конечно. Они держат нас в курсе дела. Но этот а,Тул -- не дурак. У них три коммуникатора -- и все принадлежат не нашим осведомителям. Иногда кто-нибудь из них добирается до Селима (под видом охоты, например) и звонит сюда по автоматике.
   -- Уль Горгонерр, -- сказал я ему с самым серьезным видом. -- А чего, собственно, жить в напряжении? Место их сборища нам известно, -- одна серьезная бомба и...
   -- Ах, уль Орик! -- сказал он. -- Горячая голова и мечтатель. Не сердитесь, вы отличный спец в кулачном бою, в метании копья, в экономике и технологии и в общих идеях, но в делах... Одна серьезная бомба -- и мы заражаем Политорию в приличном радиусе. И гарантия, что вместо погибших в ответ на такую диверсию подымутся политоры количеством вдесятеро больше.
   -- Я был неправ, -- как-то понуро сказал я квистору.
   -- То-то же. Вот умели бы вы так же соглашаться, когда в правительстве идут дебаты, цены бы вам не было.
   -- Только тогда неясно, почему вы меня вызвали срочно.
   -- Вы член правительства и должны быть в курсе дела. Надеюсь, вы не сердитесь, что вам не известны имена наших людей в среде повстанцев?
   -- Что вы, квистор, -- сказал я. -- Возможны случайности, накладки, оговорки. Чем уже круг посвященных, тем лучше.
   -- Тут вы умница, -- сказал он, улыбаясь, и мы простились.
   -- Орик, -- сказал я, -- мне нужен номер а,Тула, я... я буду предельно осторожен. И мне надо сейчас повидать Латора.
   -- Об а,Туле ненадолго забудь, -- сказал Орик.
   -- Латор предупредил, что его дом мне следует спрашивать только у гелла, я вижу впереди одного...
   -- Что же, верно, -- сказал Орик. -- Мы сворачиваем налево и идем по большому квадрату, это минут десять. Хватит?
   Дальше я пошел один и скоро поравнялся с геллом. Я остановился, он -тоже.
   -- Долгой жизни, -- сказал я.
   -- Долгой жизни, -- ответил он мягко и как-то удивленно.
   -- Гелл Латор, -- продолжал я... -- Мне он нужен.
   Он, улыбаясь, глядел на меня, немного склонив голову набок. Потом положил мне руку на плечо и, увидев, что я стесняюсь, сам положил мою руку на плечо себе.
   -- Спасибо, мальчик, что ты спас девочку-политорку и дочь уля Ори-ка, -- сказал он. -- Пойдем, я покажу дом Латора.
   Ему пришлось вернуться немного назад, и наконец он указал мне дверь парадной:
   -- Верхний этаж, правая сторона.
   -- Спасибо и извините меня, -- сказал я. -- Извините.
   На лифте я поднялся наверх, на правой двери стояло: "Латор, гелл". Я растерялся, потому что никакого видимого звонка не было. В нерешительности я взялся за ручку двери, раздался звук нежной флейты, тут же дверь распахнулась -- передо мной, улыбаясь, стоял Латор.
   -- Это очень поздно, Латор? -- спросил я.
   -- О, уль Митя! -- сказал он, обняв меня за плечи, и ввел в квартиру. Я ощутил, какая она маленькая. -- Прости, я приму тебя на кухне, жена Лата спит и дочка Мики -- тоже. Мики слегка ударилась и ушибла крыло, играя в пятнашки над нашим домом.
   Какой-то ком подкатил у меня к горлу, когда я представил себе маленькую птицу-девочку Мики, летающую над крышей дома под искусственным небом, а точнее -- под полом, под землей.
   -- Уль Латор, -- сказал я тихо, садясь в маленькой кухоньке. -- Вам поклон от уля Орика, Пилли, моего папы и -- уля Алурга.
   -- Ты был там? -- спросил он. -- Как Алург?
   -- Да, -- сказал я, -- удалось побывать. Алург в порядке.
   -- Спасибо, -- сказал Латор. -- Я внимательно слушаю тебя.
   -- Латор, где вы работаете? -- спросил я. -- Если не секрет.
   -- В Селиме, на заводе, -- сказал он. -- Маленьком.
   -- Вы были когда-нибудь на Тилле первой или второй?
   -- Приходилось. Я работал там. Нас, чернорабочих, иногда перебрасывают с места на место.
   -- Скажите, -- спросил я, волнуясь. -- А буквально на днях вас не пошлют туда?
   -- Нет, -- сказал он. -- Но через два дня полет туда состоится, некоторые, самые бедные политоры, согласились. И летят геллы. Один мой приятель-гелл сможет заболеть, и я заменю его, если тебе это надо: в Селиме работа менее срочная.
   -- Да, мне это очень-очень нужно, Латор, -- сказал я. -- У вас есть большая сумка, вот такая! -- показал я.
   -- Найдется. Сумку, мешок -- найдем.
   -- А это не будет странным, что вы с такой сумкой?
   -- Нет, не будет. На Тиллах есть в лесу целебный корень, его настой хорошо восстанавливает мышцы крыльев и рук...
   -- А время отдыха на Тилле вам дают?
   -- Да. Мы едим и собираем корни.
   -- Я бы полетел с вами... Но... сами понимаете.
   -- Я все сделаю, уль Митя, -- сказал Латор. -- Не волнуйтесь.
   -- Послезавтра я зайду к вам вечером, можно? -- спросил я.
   -- Конечно. Если вдруг меня не будет, все коротко передай Лате. Ближе к ночи я прилечу к тебе. Криспы не такие уж умные, верно?
   -- Я не разобрался, -- сказал я. -- Не успел.
   Улыбнувшись друг другу, мы простились. На секунду я остановился и спросил:
   -- В Селиме есть городские коммуникаторы, телефоны?
   -- Да, несколько. Городок маленький.
   -- Вы не замечали, часто ли звонят по нему политоры?
   -- Редко. Я ни разу не видел.
   -- Если увидите, и не раз, одного политора, сообщите Алургу его вид.
   -- Понял, -- сказал он.
   ... На улице я почти столкнулся с Ориком, папой и Пилли. Быстро мы дошли до лестницы наверх, поднялись, сели в машину, Орик взлетел, рванулся еще выше и погнал ее на предельной скорости куда-то вбок, город быстро исчез. Орик нажал кнопку коммуникатора, и я сел к нему поближе.
   -- Слушаю.
   -- Долгой жизни, -- сказал Орик. -- Три политора из ваших, любой, могут добрести, охотясь, до соседнего селения. У них нет коммуникатора, и они звонят родным в Тарнфил по автоматике. Хотел бы я увидеть их лица...
   Секунду. -- Орик кивнул мне, и я шепотом сообщил ему свою просьбу. Он хлопнул меня по плечу и снова заговорил: -- У меня заболел довольно бедный друг, нельзя ли ему устроить немного бесплатной корабельной кормежки?
   -- Думаю, да, вполне. На сколько дней пищи ему надо?
   -- Сообщу позже. Долгой жизни. -- Орик отключил аппарат.
   -- Латор, -- сказал я Орику, -- бывает часто в Селиме. Я передал ему, что в автоматах связи могут быть подозрительные типы, их надо запомнить. Орик обнял меня.
   -- Он политор какой-то, -- смеясь, сказала Пилли. -- Вроде маленький мальчик, а сам...
   -- Орик, -- сказал папа. -- Митя точно себя ведет или это может стать помехой?
   -- Сверхточно! Вы что, плохо знаете своего сына?
   -- В этой области -- вовсе не знаю.
   -- Странно, -- сказал Орик. -- Это всего лишь навсего область ума и доброты. Сколько топлива и какого тебе надо? -- спросил Орик.
   -- Я должен узнать все завтра или послезавтра.
   -- Узнаешь и сообщишь мне. Остальное мы наладим быстро.
   -- Пилли, -- сказал я, -- в вашей лаборатории есть компьютер -- я мог бы посчитать у вас?
   -- Надо подумать, -- смеясь, сказала Пилли. -- Ты можешь его сломать.
   -- Вы будете рядом, -- сказал я. -- Я без вас не обойдусь!
   -- О, какая честь! Договорились.
   -- Что-то вырисовывается у тебя? -- спросил папа. -- Да?!
   -- Я очень надеюсь. Простите, Пилли и Орик, что я ничего не говорю вам, просто боюсь сглазить пару неясных обстоятельств. Но я произнесу саму формулу: Ир-фа -- Пилли -- а,Тул -- Ир-фа -- Латор -- Тилла первая или вторая. Все.
   -- Он у вас гений, что ли? -- спросил Орик у папы. -- Хотя я ничего не понял.
   -- Да что-то вроде этого, -- смеясь, сказал папа.
   -- Чаю -- и по домам, спать, -- строго сказала Пилли.
   -- Можно и у нас, -- сказал папа и добавил Пилли: -- И я заварю чай по-своему. Без аппаратуры.
   -- Отлично, -- сказала Пилли. -- Мне эта цивилизация надоела до чертиков. Душой я -- с моро.
   5
   Я думал о том, как, черт побери, сталкиваются иногда интересы людей, желающих при этом друг другу добра. Мне становилось как-то не по себе, даже страшновато. Начни а,Тул военную операцию сегодня или завтра, и все наши надежды полетят в тартарары. Они, такие понятные политорам, отодвинулись бы на задний план, потому что (о чем речь) политорам Политория была дороже.
   Мы завтракали, раздался звонок коммуникатора видеосвязи, и тут же мы увидели лицо Горгонерра. Тысяча извинений, миллион пожеланий, и сразу же он изложил просьбу к папе -- встретиться с учеными-энергетиками; встреча, разумеется, закрытая.
   -- В кои-то веки встреча двух высоких цивилизаций! -- высокопарно сказал он. -- Отнюдь не исключено при углубленной беседе, что окажется, что те ресурсы, которыми бедна Земля, имеются в достатке у нас, и наоборот -то, чего полно на Земле...
   -- Хорошо, -- сказал папа. -- Но я узкий специалист.
   -- Да, но ведь высокого класса?! -- сказал Горгонерр.
   -- Ну-у... -- сказал папа.
   Когда эта чудо-беседа кончилась, Пилли сказала:
   -- Чует мое сердце, квистор хочет больше узнать о ваших ресурсах, чем...
   -- Ай да Пилли -- патриотка! -- сказал папа.
   -- Да ну вас! Я же объяснила, как может выглядеть дружеский прилет в район Земли двух десятков политорских кораблей.
   -- Кстати. Власти используют рабский труд, за который платят гроши. Капитал огромен, но идет не на усовершенствование условий труда, а на суперулучшения и без того супервысоких достижений. Почему? Если я прав.
   -- Да, вы правы. Да потому, что наше замкнутое общество издавна и очень-очень долго было чисто рабовладельческим. Я бы даже сказала так: когда со временем наша наука резко пошла в гору, нас от чистого рабовладения отделяло минимальное историческое время. И такого рода замашки элиты крепко укоренились, хотя зависимые рабы превратились в якобы независимых рабочих. Им дали минимум удобств и денег, но на большее не пошли. Политоры не равны -- эта философия въелась в кровь. Отсюда и термин "высокородные" и прочие. Почему-то я убеждена, что на Земле человек, способный проследить древность и значимость своего рода, может, скажем, работать сварщиком. А другой, чьи предки сотни лет обрабатывали землю, может стать ученым, деятелем искусства или главой правительства. Ведь так?
   -- Абсолютно верно. Это не правило, но вполне вероятно.
   -- В нашем же милом обществе другая философия, по облику глубоко скрытая или приукрашенная. Впрямую о ней говорят только внутри элиты. Философия дубль-государства. Государства (одного), но на двух планетах. Их можно назвать Политория-один и Политория-два. Со временем создастся -- и почти уже создано -- такое богатство высшей техники и сверхудобств только для элиты, что однажды (это как заговор) на вторую планету "икс" улетает сотня кораблей с правительством и элитой (книги, предметы развлечения, роскоши, спорт, охота, обслуга и почти вся армия). На новой планете армии отводят ее уголок и надзирателей над ней, а остальная часть планеты -мощные и элегантные города-курорты, сады, бассейны, зрелища, и никаких, никаких рабочих-рабов: все они остались на Политории, среднеродные, безродные, геллы, моро. Там же производство, управляющие им, лаборатории, сумасшедшие ученые или умные люди в них -- это их дело, заводы, фабрики -черт те что еще. И часть армии, отлично вооруженная и хорошо оплачиваемая, как и на планете элиты. Работай и не пикни. Все важные вещи доставляются с планеты кораблями для элиты на другую планету. Чуть рабы всколыхнулись -есть армия. Чуть армия замешкалась -- есть суперармия с планеты элиты. Понятно?
   -- Боже мой, -- сказал папа. -- Похлеще, чем в нашей древности!
   -- И железный контроль, полная гарантия, что планета рабов не сумеет стать такой, что сможет разрушить планету элиты или освободиться из-под ее влияния. Ну вот, развопилась! -- ударив себя по коленке, резко и глухо как-то сказала Пилли. -- Разнылась! А вы, конечно, не ожидали такого поворота, если речь идет о высочайшей цивилизации?!
   -- От цивилизации -- не ожидал, -- сказал папа.
   -- Цивилизация? Чего? Да чего угодно, но не духа. Цивилизация духа, скорее, есть у обыкновенных политоров, конечно -- у моро, и даже -- в ограниченных, но добрых эмоциях геллов. Вы думаете, Горгонерр не хотел бы иметь такую же, как против геллов, машину против простых политоров?! Сириус потянулся, вытянув передние и присев на задние лапы, зевнул, встряхнулся -и взлетел на колени Пилли.
   -- Разбегайтесь, -- сказала Пилли. -- Вы к этим ученым, уль Владимир, а ты...
   -- Я к Ир-фа, -- сказал я.
   -- Ну а я успокоюсь гимнастикой и игрой с Сириусом.
   ... Я хорошо представлял себе, как трудно будет мне говорить с Ир-фа. Наверное, поэтому я летел к планетарию, не торопясь.
   Ир-фа встретил меня теплее теплого, и, к счастью, детей опять не было -- он был свободен. Он провел меня в свой кабинет, я невольно стал оглядываться, и Ир-фа сказал мне с легкой улыбкой:
   -- Уль Митя, мы здесь только вдвоем.
   -- Я к вам по делу и с просьбой, мне... неловко...
   -- Постарайся перестроиться, -- сказал он. -- Пусть тебе ничто не мешает, тогда и мне будет проще.
   -- Я видел Малигата, -- сказал я и запнулся...
   -- Ну и... Конечно, он что-то просил передать мне?
   -- Да. Низкий поклон...
   -- А еще?
   -- Он мне подарил настоящий нож охотника моро, -- сказал я как-то уныло.
   -- Наверное, он узнал, как ты царапнул криспу, да?
   -- Ну да, -- сказал я. -- Он... сказал еще, что я могу обратиться к вам с просьбой и...
   -- С любой, -- сказал Ир-фа. -- Верно?
   -- Да, верно, -- сказал я.
   -- Ну вот и обращайся. Смелее.
   -- Я буду задавать вам вопросы, не объясняя, в чем дело?