А эти двое явно не отличались таким талантом, как обучавший Глеба инструктор, и их даже не спасало то, что они были вдвоем, а Сиверов один.
   Глеб боковым зрением увидел, как дрогнуло плечо мужчины, и, сразу же нырнув, ушел от удара. Здоровяк в сером костюме буквально пролетел над Глебом, и если бы он попал Сиверову в голову, то сейчас наверняка Глеб лежал бы у стенки и пытался подняться на ноги.
   Но получилась осечка. Уйдя от удара, Глеб нанес противнику встречный сокрушительный удар ребром ладони по печени. Нападавший замер на месте, прогнулся, в это время нога Глеба взметнулась, и мужчина отлетел к стенке. Ударившись о кафель затылком, он осел на пол и, качнув головой, завалился на бок.
   Но второй, в кожаном пиджаке, не дремал. Он сунул руку под пиджак, и Глеб понял, что сейчас появится пистолет. Но мужчина не успел воспользоваться оружием. Пистолет появился и тут же полетел в, сторону, выбитый ногой Сиверова, а противники оказались друг перед другом.
   Глеб заметил, что мужчина в кожаном пиджаке явно обескуражен такой прытью соперника: лицо его раскраснелось, а глаза беспокойно забегали. Но он тут же собрался и ринулся на Глеба, уклоняясь от ударов, которые тот еще не наносил. Глеб сделал два шага в сторону.
   Вернее, это были даже не шаги, он просто проскользил ногами по полу, не отрывая их от поверхности – так, словно был на коньках. Затем развернулся на одной ноге, перехватил руку нападавшего, быстро вывернул запястье, но не настолько сильно, чтобы порвались связки, а вполсилы, и, развернув противника, дважды ударил его кулаком в солнечное сплетение.
   Мужчина вскинул руки, словно выходя из окопа и сдаваясь на милость победителя, затем качнулся. И тогда Глеб нанес очень короткий и сильный удар в нижнюю челюсть. Но соперник устоял, видимо, помогли тренировки, да и масса у него была изрядная. Глеб, чтобы завершить бой, как-то хрестоматийно провел четкую атаку, словно работал с тренажером, а не с живым человеком. И после трех коротких резких ударов соперник будто бы переломился в пояснице, из его носа хлынула кровь, и он осел на пол, скорчился и стал хватать воздух широко открытым ртом.
   Альберт Прищепов смотрел на эту сцену, абсолютно не понимая, что происходит. У него из носа тоже текла кровь.
   Глеб хотел нагнуться и взять пистолет, но в это время здоровяк в сером костюме, уже успевший очухаться, бросился на Сиверова и, схватив сзади, стал душить.
   Глеб попытался вывернуться, но буквально в долю секунды сообразил, что это ему не удастся. И тогда он применил прием, которому его научил лысый большеголовый инструктор по рукопашному бою в засекреченном учебном лагере. Он прижал руку нападавшего к своей шее и бросился в противоположную сторону, ударив своего соперника головой по носу. А затем повторил это движение. Хватка ослабла, и Глеб, вырвавшись, отскочил в сторону, быстро развернулся и, уже ни о чем не думая и не рассчитывая силу удара, рубанул противника ребром ладони по шее сбоку. Глебу даже показалось, что у него под рукой что-то хрустнуло.
   Мужчина в сером костюме, потеряв сознание, рухнул на кафельный пол. Глеб схватил пистолет, привычным движением сунул его за брючный ремень, затем поставил на ноги Прищепова и потащил его из туалета.
   – Пойдем, пойдем! Скорее, скорее! Иди к выходу, я заберу Тамару.
   Он спокойно вошел в зал. Тамары за столиком не было. Она танцевала с каким-то парнем, на шее которого болтался пестрый галстук с яркими, вышитыми золотом рыбками.
   – Тамара, уходим! – махнул рукой Глеб.
   Тамара виновато улыбнулась своему кавалеру. Тот попытался задержать ее, но, увидев взгляд Глеба, тут же оставил свои попытки.
   – Я уже расплатилась, – пробормотала Колотова, когда Глеб выходил с ней из ресторана.
   Она успела надеть плащ, Глеб нес свой На руке.
   У входа их ждал Альберт Прищепов.
   – Скорее! Пойдемте!
   Он схватил Альберта Николаевича под руку и потащил к своему припаркованному автомобилю.
   – Альберт Николаевич, что случилось? – спросил Глеб, когда они уже ехали.
   – Не знаю… Потом расскажу, – испуганный, еще не придя в себя от пережитого, лепетал Прищепов.
   – Кто они вообще такие?
   – Я их не знаю, впервые вижу, – сказал Альберт Прищепов, но Глеб по его взгляду понял, что меценат врет.
   – Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, а так дела не делаются. Я подставлял свою голову, рисковал, они могли меня убить. А вы вот так…
   – Ладно, ладно, потом расскажу, – взглянув на Колотову – дескать, здесь присутствуют ненужные свидетели, – пообещал Прищепов.
   Глеб согласно кивнул.
   – Ну что же, будем надеяться.
   Прищепов, сидящий на переднем сиденье, вытащил из кармана носовой платок и приложил его к разбитому носу. На платке остались темные пятна крови.
   – Мерзавцы! Сволочи! – зашептал он.
   – Куда едем, Альберт Николаевич?
   – Куда, куда… Мне надо домой.
   – Куда везти? Где ваш дом?
   Прищепов несколько мгновений медлил, затем махнул рукой вперед.
   – На Крымскую набережную, а там я покажу.
   – Через мост поедем или как?
   – Да, через мост, так скорее.
   Автомобиль Глеба помчался быстрее. Вокруг сверкала огнями Москва. Лился неоновый свет рекламы, тепло светились окна домов, поблескивали рубиновые огни автомобилей, блестел мокрый асфальт. Глеб спокойно вел машину, глядя прямо перед собой.
   А Прищепов недовольно шмыгал носом, пытаясь унять сочившуюся кровь. Тамара молчала, не совсем понимая, что произошло.
   – Альберт, что с тобой? – наконец спросила она.
   – Да ничего, споткнулся.
   – Вот это да! – удивилась Тамара. – И что, прямо носом?
   – Не твое дело. Замолчи, сволочь!
   Тамара осеклась, явно не ожидая столь резкого выпада.
   Вскоре машина подъехала к дому Альберта Прищепова. Глеб затормозил на том же месте, где несколько дней назад горбатый водитель высадил Бычкова-Бочкарева, когда тот побежал к Прищепову за наркотиками.
   Конечно, Сиверов не мог знать разговора, который произошел у скульптора-наркомана с водителем-провидцем.
   – Куда дальше? – спросил Глеб.
   – Лучше заехать во двор.
   – А машину там оставить можно?
   – Конечно, можно, – сказал Прищепов сдавленным голосом, продолжая прижимать платок к носу.
   – Хорошо.
   Автомобиль плавно вкатил во двор, и Прищепов кивнул:
   – Стоп. Вот у этого подъезда.
   Они выбрались из машины. Видимо, не очень желая приглашать к себе гостей, но не найдя благовидного предлога отказать, Прищепов пробормотал:
   – Ну что же, господа, прошу подняться ко мне. Немного выпьем и закусим.
   Лифт остановился на нужном этаже. Хозяин долго возился с многочисленными замками. Глеб смотрел на Тамару, но в то же время четко следил за движениями рук Альберта Прищепова, считая и изучая замки, которыми была оснащена тяжелая дубовая дверь. Когда дверь открылась, за ней оказалась вторая. И Глеб увидел, что обе двери усилены стальными листами.
   «Да, неплохо», – отметил он про себя, осматривая массивные металлические уголки, укрепляющие дверь квартиры Альберта Николаевича Прищепова.
   Огромная прихожая. Высоко под потолком вспыхнула люстра, заиграли хрустальные камешки подвесок.
   – Роскошно! – выдохнула Тамара.
   Она никогда не была в квартире Прищепова, – Глеб это понял по ее изумленному вздоху.
   Альберт Николаевич быстро двинулся в ванную. Послышался шум воды, затем Прищепов высморкался и вернулся уже умытый, но со свежим носовым платком в руках – Проходите в гостиную, располагайтесь на диване.
   Гости прошли в поражавшую своими огромными размерами гостиную. Большой персидский ковер, старый, но прекрасного качества, с дивными птицами по краям, устилал комнату. Начищенный инкрустированный паркет сверкал. Мебель была под стать ковру. Массивный круглый стол, на нем – мраморная пепельница, оправленная в бронзу. Подсвечники по углам, рояль и черный буфет, весь точеный, с маленькими стеклянными оконцами, за которыми поблескивала дорогая посуда. А на стенах – многочисленные картины в дорогих золотых рамах, поражавших изысканным рисунком – переплетенные виноградные гроздья, листья, яблоневые цветы. Эти рамы явно когда-то украшали иконы и были взяты с иконостаса. Где-то подобную резьбу Глеб Сиверов уже видел, но где – не мог вспомнить. Но сочетание великолепных старинных рам и не менее прекрасных, но абсолютно новых современных картин выглядело странно.
   – Как у вас хорошо!" – не смогла скрыть восторга Тамара.
   – Да, да. Располагайтесь, – в буфете стоят бутылки.
   Возьмите все, что нравится, выставляйте на стол. Будем пить.
   Зазвучала легкая музыка, и Глеб только сейчас заметил колонки – высокие и отделанные золотистым деревом. Они походили на небольшие шкафчики. А сама аппаратура стояла в ореховом стеллаже. Книг в гостиной не было. Поражала чистота.
   – Вы сами убираете? – поинтересовался Глеб.
   – Да нет, приходит женщина через день. Она готовит мне еду и убирает. А так же кое-что стирает, – улыбнулся Прищепов, явно удовлетворенный впечатлением, какое произвела на гостей его квартира.
   Глеб сел на мягкий диван. Упруго скрипнула кожа.
   А вот Тамара Колотова никак не могла найти себе место. Она не решалась опуститься в глубокое кресло, слишком уж короткой была ее юбка. Но, наконец, она все же решилась.
   Глеб заметил ее растерянность и улыбнулся:
   – Не стесняйся, Тома, будь как дома. Альберт Николаевич не обидится.
   А хозяин уже возился на кухне у холодильника, извлекая из морозильной камеры лед. Тихо звучала музыка, Прищепов сам, видя, что гости не проявляют инициативы, достал из черного немецкого, явно трофейного, буфета бокалы и бутылки, тесной группкой составил их на столе и предложил:
   – Давайте выпьем виски.
   – Нет, я не буду, – отрицательно мотнул головой Глеб. – Ведь мне еще вести машину.
   – Да бросьте, Федор, – хитро улыбнулся Прищепов. – При чем тут машина? Вы, я думаю, даже если на ногах стоять не будете, сможете ее вести.
   Через полчаса Прищепов тронул Глеба за плечо.
   – Я хотел бы с вами, Федор, переговорить, – каким-то на удивление официальным голосом сказал Альберт Николаевич и посмотрел на Тамару. – А ты посиди здесь. Налей себе выпить. Вот орешки, печенье, конфеты. Угощайся, развлекайся. А мужчинам надо решить кое-какие дела. Пройдемте в кабинет.
   Кабинетик оказался на удивление маленьким, тесно заставленным книжными полками и старинной мебелью. Выдержанный в стиле ампир кабинет заполняла мебель, изготовленная русскими крепостными. Такая мебель Глебу очень нравилась, простая и в то же время отлично прорисованная, лаконичная и выразительная.
   На деревянных тумбах стояли бронзовые подсвечники.
   Письменный стол был чист. Столешницу украшала затейливая инкрустация.
   Хозяин опустился в кресло у стола, предложив гостю сесть напротив. Мужчины держали в руках бокалы с виски.
   – Скажите мне, – в упор посмотрев на Глеба, спросил Альберт Николаевич, – где это вы научились так ловко для бизнесмена орудовать кулаками?
   – О, это давняя история. В детстве я был очень стеснительным и хилым парнем. Меня в классе и во дворе все били, поэтому мне пришлось позаботиться о самосохранении. Долго занимался всякими видами единоборств и, как вы смогли убедиться, кое-чему научился.
   – По-моему, все, что я видел, было превосходно.
   Хотя я, честно признаться, смутно помню, голова просто раскалывалась.
   – А что это за люди? – как бы между прочим вставил вопрос Глеб, маленькими глотками смакуя напиток.
   – Это страшные люди. Они почему-то на меня «наехали», требовали больших денег и больших услуг.
   – А вы, конечно же…
   – Да, – перехватил инициативу Прищепов, – я, конечно же, им отказал.
   – Могли бы сразу предупредить, Альберт Николаевич, – мы просто ушли бы из ресторана, не доводя дело до инцидента.
   – Думаю, все равно Они от меня не отстанут.
   Глеб помолчал, не зная, что посоветовать.
   – Послушайте, вы действительно хотите заняться прибыльным делом? – сменил тему Прищепов.
   – В принципе не против, – тоном знающего себе цену человека произнес Глеб Сиверов, поудобнее устраиваясь в кресле.
   Он задумчиво поглаживал ладонью нежную, будто девичья кожа, полировку орехового подлокотника и рассматривал корешки старинных фолиантов за стеклами книжных шкафов.
   – Да-да, книги у меня хорошие. Люблю старинные вещи, – перехватил его взгляд Прищепов.
   – По-моему, вы любите не только старинные вещи.
   А чем вы вообще занимаетесь?
   – Ну, как вам сказать… – самодовольно ухмыльнулся Прищепов. – Работаю консультантом, кое-что покупаю, кое-что продаю. У меня обширные знакомства в дипломатическом корпусе и с нашей богемой. Правда, той богемы, на которой можно было бы хорошо зарабатывать, уже нет. Все свалили на Запад. Кто живет во Франции, кто в Германии, кто в Израиле, а многие уехали в Штаты. Ведь центр искусства сейчас там, и лучшие свалили. А здесь остались те, кому некуда податься.
   Но знаете, и среди оставшихся есть большие таланты, и их картины неплохо продаются на Западе.
   – Так вы торгуете картинами?
   – В общем-то, да.
   – Судя по вашей квартире; вы на этом неплохо зарабатываете.
   – Раньше хорошо зарабатывал, до Перестройки и вначале. А сейчас.., так. Я же вам говорю, лучших нет.
   А то, что было, уже все продано. Остался еще кое-какой антиквариат, да только настоящее искусство уже ушло.
   К тому же и бум на все русское закончился. Раньше нарасхват шли картины наших художников, и деньги по тем временам были огромными. А сейчас.., так. Иногда меня приглашают в посольство или в галереи для консультации, просят оценить ту или иную вещь.
   – Понятно, – улыбнулся Глеб, приподнял свой бокал и улыбнулся Альберту Прищепову, затем сделал глоток. – Но я думаю, для того, чтобы покупать картины, нужен хороший капитал.
   – О, да, нужен. Художники уже не так наивны, как прежде. И если раньше можно было за сто-двести долларов купить первоклассную вещь, а затем продать ее уже не за сотни, а за тысячи, сейчас этого нет. Все стали умными, все разобрались. Да и каталогов сейчас всевозможных море. Открыл, посмотрел, где и на каком аукционе за какие деньги уходит та или иная вещь, сориентировался… Приходится много мотаться, искать, выкупать картины у знакомых, родственников уехавших за рубеж. Вот с этого и живу.
   Глебу хотелось сказать – не с этого ты живешь, совсем не с этого, но он сдержался, давая возможность Альберту Николаевичу Прищепову распустить перья и врать дальше.
   – Есть несколько художников, о которых знают на Западе только благодаря мне. И готовы приобретать их картины. Но для того, чтобы картины купить, требуются большие деньги. Ведь нужно купить не одну-две, а два или три десятка. Зато на большом количестве можно изрядно подняться.
   – Назовите? мне сумму, Альберт Николаевич, и не ходите вокруг да около. Сколько денег нужно вам и сколько получу я?
   Прищепов напрягся, как напрягался всегда, когда разговор заходил о больших деньгах. Он быстро в уме прикинул, какую же сумму назвать, затем несколько мгновений размышлял, шевеля губами, словно бы деньги уже лежали перед ним, а он их пересчитывает.
   – Думаю, тысяч двести-двести пятьдесят.
   – А какой будет подъем?
   – Тысяч сто.
   – Каждому? – поинтересовался с глуповатым видом Глеб Сиверов.
   – Нет, что вы! На двоих.
   – Это не очень интересная операция.
   – Но зато никакого риска. Абсолютно никакого!
   – Вы гарантируете?
   – Конечно, гарантирую! Своей квартирой и всем, что здесь есть.
   – Да, здесь изрядно всего.
   – Вот и я говорю, – Прищепов расплылся от самодовольства.
   – Я подумаю.
   – Конечно, конечно, подумайте. Только я вас прошу, – уже наклонившись через стол, прошептал Прищепов, – не водитесь с этой барышней.
   – А что такое? – будто не понимая и тоже перейдя на шепот, удивился Сиверов.
   – Ненадежная. Сдать может в любой момент.
   – Как сдать?
   – Очень просто. Ведь это она сказала мне о том, что у вас есть большие деньги.
   – Ах, вот как! Сука! – пробормотал Глеб и придал своему лицу злое и серьезное выражение.
   – Да-да, будьте с ней настороже. Во-первых, она наркоманка, а во-вторых, с кем она только не спала в первопрестольной!
   – Понятно, – кивнул Глеб, наморщив лоб. – Спасибо за предупреждение. Отвезу се и – поминай, как звали.
   – А где она сейчас живет?
   Сиверов догадался, в чем дело. Он сообразил мгновенно: это было как озарение. И Глеб назвал адрес той мастерской, где познакомился с Тамарой Колотовой.
   Губы Прищепова шевельнулись, было видно, что он запоминал адрес.
   – Ну что ж, спасибо за угощение, Альберт Николаевич. И думаю, до встречи.
   Прищепов вытащил из кармана свою визитку с витиеватыми надписями на двух сторонах глянцевого картона и подал ее Глебу. Тот взял карточку, поблагодарил хозяина квартиры, и сунул визитку в карман.
   – Обязательно завтра позвоню и дам вам свой ответ.
   – Да, я буду ждать. Только не слишком рано. Хочу выспаться.
   – Конечно, конечно, – согласился Глеб. – И мне тоже не повредит хорошенько отдохнуть.
   – А где вы живете?
   – Сегодня в одном месте, завтра в другом, – уклончиво ответил Глеб и поднялся, чтобы не продолжать этот разговор.
   Тамара Колотова полудремала. Глеб тронул ее за плечо.
   – Томочка, нам пора. Скажи спасибо радушному хозяину и откланиваемся, уходим.
   – Да-да.
   – Всего вам доброго и наилучшие пожелания, – уже без носового платка в руке сказал Альберт Прищепов, провожая гостей, и после их ухода тщательно запер многочисленные замки.

Глава 10

   Глеб Сиверов распахнул дверцу машины и галантно предложил Тамаре устроиться на переднем сиденье.
   А сам в это время, запрокинув голову, взглянул на окна квартиры Альберта Николаевича Прищепова. Тяжелая штора качнулась, и Глеб увидел, как мелькнула тень Альберта Прищепова, который тут же отпрянул от окна.
   «Значит, следишь, – подумал Глеб. – Ну что ж, следи».
   Он сел на водительское место и взглянул на Тамару.
   – Ну, куда тебя отвезти? Домой?
   – Нет, нет, что ты. Домой далеко, а у меня завтра назначен сеанс. Я обещала художнику Маленкевичу попозировать для новой картины.
   Глеб пожал плечами.
   – Так куда тебя?
   Тамара замялась. Но по ее лицу несложно было догадаться, что женщина мечтает поехать к Глебу или, хотя бы, чтобы они вместе поехали к ней.
   – Ну, что ты молчишь? – уже все понимая, спросил Глеб.
   – Поехали ко мне, – сказала женщина. – У меня есть бутылка хорошего вина.
   – Может, у тебя еще есть и наркотики? – усмехнулся Глеб.
   – Нет, вот этого у меня нет. Я не люблю всякую дрянь. Может быть, я уж слишком стара, но все эти новые штучки мне не нравятся.
   – Понятно, – скептично протянул Глеб.
   – Нет, правда, не люблю наркотики, я привыкла балдеть от алкоголя и от мужчин, – Это хорошо, значит, ты здоровый человек. Так, куда едем?
   – В мастерскую," – сказала Тамара, – в ту, где мы познакомились.
   – Что ж, поехали.
   Загудел двигатель и, дернувшись назад, автомобиль Глеба Сиверова развернулся и выехал со двора. В зеркальце Глеб заметил, как качнулась штора на окнах квартиры Альберта Прищепова.
   «Да, он не выпускает нас из виду. Интересно, за кем он следит – за мной или за Колотовой?»
   – Ты завтра с ним встречаешься? – поинтересовалась Тамара, видя, что Глеб никак не реагирует на ее зазывные взгляды.
   – Да, завтра, – кивнул Сиверов, уверенно ведя машину.
   – А ты не боишься, что нас могут задержать гаишники или омоновцы?
   – Нет, не боюсь, – равнодушно бросил Глеб.
   Тамара успокоилась, лениво потянулась, пытаясь вытянуть ноги. Конечно, это ей не удалось. Тогда она сбросила туфли, обхватила колени. Глеб смотрел на ее ноги, и в нем жили два желания. Первое – ему хотелось поехать с этой женщиной, он понимал, что ночь с Тамарой обещает быть очень приятной, а вторым желанием было позвонить Ирине Быстрицкой и хотя бы минут десять поболтать с ней. И эти два противоречивых желания принялись отчаянно бороться между собой.
   Наконец, Глеб решил так: отвезу ее в мастерскую, а там видно будет.
   Тамара Колотова время от времени поглядывала на Глеба, на его решительный профиль, его загадочную блуждающую улыбку, серые глаза… А в глазах Сиверова отражалась ночная Москва: голубоватые зрачки фонарей, свет фар, разноцветное сияние вывесок и рекламы.
   «Да, какой мужчина! – думала Тамара. – Вот бы мне заполучить такого! С ним, наверное, всегда спокойно, и чувствуешь себя как за каменной стеной. Не то что эти художники, готовые в любой момент бросить, предать, забыть и даже не уплатить деньги за работу».
   А ее работа не была легкой. И Тамара Колотова уже сейчас, сидя в машине, предчувствовала, как завтра ей будет тяжело. Придется лежать или стоять в какой-нибудь вычурной позе, все тело будет гудеть от напряжения, вязкая боль войдет в позвоночник, проникнет в суставы.
   – Что это у тебя такой кислый вид? – заметив тоскливое выражение на миловидном лице Тамары, спросил Глеб.
   – Да так, думаю о всякой ерунде.
   – О чем, например?
   – О том, что завтра придется позировать Маленкевичу, а он – придурок и любит всякие невероятные позы и выкрутасы.
   – И тебе это не нравится?
   – Честно говоря, мне абсолютно все равно. У тебя нет сигареты?
   Глеб подал пачку. Тамара закурила и как-то рассеянно взглянула в окно.
   – Знаешь, Федор, я боюсь оставаться одна в мастерской среди этих цветов, среди колючих и пыльных кактусов. Мне страшно.
   – Не надо бояться. По-моему, дверь в мастерской хорошая. Закройся и никому не открывай.
   – Да, так и сделаю. А если бы у меня еще было снотворное, я приняла бы пару таблеток и заснула. В последние дни я вообще почти не спала. Было такое напряжение и так болела голова… Знаешь, мне очень жалко Катьку…
   – Какую Катьку?
   – Ну, какую-какую… Конечно же, Сизову. Она была хорошей подругой, веселой, никогда не унывала. Казалось, ничто не может испортить ее настроение. Жила себе как птичка, порхала с ветки на ветку.
   «И допорхалась», – подумал Глеб, но не сказал, смолчал.
   – И так погибла. Ужасно жалко… – у Колотовой на глаза навернулись слезы.
   – Не расстраивайся, все будет хорошо, – Глеб положил одну руку на плечо Тамары.
   Та с благодарностью повернула голову и влажными губами поцеловала его пальцы.
   – Ну, вот это лишнее, – сказал Сиверов и аккуратно убрал руку.
   Автомобиль заехал во двор и остановился у подъезда.
   Глеб медлил. Тамара тоже не выходила из машины.
   – Я завтра за тобой заеду утром, – нарушил молчание Сиверов.
   – Да, я понимаю. Мы с тобой слишком разные.
   – Не в этом дело, – спокойно сказал Глеб, – просто у меня еще куча дел.
   – Я понимаю… Всем на меня наплевать. Мной пользуются, а потом бросают.
   – Ну перестань, перестань, Тамара, все не так уж плохо, как ты рисуешь.
   – Нет, все еще хуже, – она потянулась к Глебу и поцеловала его в губы. – Прощай, – прошептала женщина.
   – До встречи, – сказал Глеб.
   – Нет, прощай.
   Тамара выбралась из машины и торопливо побежала к подъезду. У самой двери, уже переступив порог, она замерла, обернулась, и в се глазах, устремленных на Глеба, было столько тоски и печали, что ему захотелось выйти из машины и броситься за ней следом.
   Женщина вскинула бледную руку в прощальном жесте, и дверь подъезда закрылась.
   «Ну, слава Богу», – подумал Глеб, быстро запустил двигатель и умчался на своей «восьмерке» цвета мокрого асфальта. Он боялся, что не выдержит и пойдет к Тамаре.
   Минут через сорок Глеб Сиверов уже был в своей мастерской. Войдя и закрыв за собой дверь, он сварил очень густой, почти вязкий кофе и выпил маленькую чашечку. Затем, вытащив из-за брючного ремня пистолет, посмотрел на его номер. После чего позвонил Поливанову.
   Казалось, тот ждал звонка Сиверова, ответил сразу же, только один гудок успел раздаться в трубке.
   После необязательных вежливых фраз Глеб задал вопрос, ради которого звонил:
   – Я хотел бы узнать, числится ли что-нибудь за пистолетом системы «Макаров», – и Сиверов продиктовал восьмизначный номер.
   – Минут через сорок-пятьдесят я позвоню и дам ответ.
   Все это время, в ожидании ответного звонка Глеб слушал музыку. Он знал, что только она поможет ему сейчас привести в порядок мысли, прояснить сознание, собрать все данные, сложить их в одну стройную цепочку. Когда закончился диск и музыка смолкла, зазвонил телефон.
   Глеб снял трубку. Звонил Поливанов.
   – Пистолет системы «Макаров» под этим номером нигде не зарегистрирован.
   Глеб поблагодарил за сообщение. Он так и предполагал.
   А Поливанов уже знал, что на двух его людей было совершено нападение. Вернее, это даже нельзя назвать нападением. Но докладывать о случившемся генералу Потапчуку полковник не собирался.
   У Глеба Сиверова, конечно же, тоже появилось подозрение, что скорее всего, нападавшие связаны с Поливановым, но никаких фактов, подтверждающих его догадку, не было, и Глеб перестал думать об этом.
* * *
   Уже далеко за полночь окончательно пришедший в себя, успевший принять душ, Альберт Николаевич Прищепов набрал телефонный номер, по которому он звонил очень редко, только в экстренных случаях.
   – Да, слушаю, – раздался немного сонный голос Владимира Владиславовича Савельева.
   – Это Прищепов.
   – Я узнал, – пробурчал Савельев. – Чего звонишь?