Страница:
Вода сняла усталость, но сил не прибавилось, и мысли Глеба не прояснились. Он вновь почувствовал себя в замысловатом лабиринте, где блуждаешь, блуждаешь, и чем быстрее двигаешься, тем больше запутываешься.
«Почему вокруг меня все гибнут? Почему все так складывается? Как только я начинаю заниматься каким-то делом, обязательно гибнут невиновные».
На Альберта Николаевича Прищепова в ФСК было заведено дело. Но ни в каких махинациях меценат не замечен. Да, он встречается с представителями зарубежных посольств, несколько раз выезжал за границу по приглашениям всевозможных галерей и центров искусства, участвовал в аукционах, консультировал как наши музеи, так и зарубежных коллекционеров. Но никакого криминала. А в деле лишь хранились сообщения агентов о встречах Прищепова с так называемыми диссидентами и теми, кто когда-то покинул Советский Союз и сейчас проживает на Западе.
– Он не так прост, – сказал Глеб полковнику ФСК.
– Я догадываюсь. Но тем не менее, у нас на него ничего нет.
– А у меня, похоже, скоро будет, – заметил Глеб. – И вот еще, Станислав Петрович, собственно, ради чего я и приехал на эту встречу с вами.
– Ну, я слушаю, – Поливанов немного помрачнел.
– Дело в том, что Колотова мертва.
– Как?!
– Очень просто. Труп Колотовой находится в мастерской, – Глеб назвал адрес. – Вряд ли она сама ушла из жизни, скорее всего, ее «ушли». Действовали профессионально: самоубийство, повешение, инсценировано достаточно грамотно. Но есть кое-какие детали, говорящие о том, что на самом деле это именно убийство.
– Насколько я понимаю, вы уже там побывали?
– Да, ночью, – подтвердил Глеб.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, вроде бы никто.
– Слава Богу, – сказал полковник ФСК, – иначе могли бы возникнуть проблему. Я пошлю туда своих людей.
– А может, не надо? – возразил Глеб. – Может, проще сообщить участковому по телефону, и пусть разбираются сотрудники МУРа?
– Может быть. Да, наверное, вы правы. Но проконтролировать ситуацию придется.
– Тогда желательно, чтобы ваш человек был в милицейской форме, а то могут возникнуть подозрения, если, скажем, за мастерской следят и таким способом попытаются проверить, рассказала ли Колотова кому-нибудь то, что она знала.
– А что она знала?
– Да почти ничего: лишь то, что художники, купившие наркотики, приобрели их у Альберта Николаевича Прищепова. Между прочим, я у него был. Еще мне хотелось бы встретиться с Потапчуком.
– А что такое? – насторожился Поливанов.
– Мне нужно много денег.
– Много – это сколько?
– Двести-триста тысяч долларов.
– Ого! – воскликнул полковник Поливанов. – У вас и аппетиты!
– А что сделаешь? – усмехнулся Глеб. – Я хочу предложить Альберту Прищепову сделку. Скажу ему, что у меня очень много денег и я собираюсь купить большую партию наркотиков. Так как у него не будет такого количества, то он, естественно, попытается связаться с теми, у кого есть. А я попробую проследить за ним и узнать людей, которые поставляют наркотики. И, может быть, таким способом мы сможем выйти на предприятие., занимающееся производством наркотиков и на тех, кто стоит за ним.
Поливанов неуверенно пожал плечами.
– Я поговорю с генералом. Но думаю, он будет против.
– Ну что ж, тогда я не знаю, как действовать дальше, – честно признался Глеб.
– Я вам сообщу решение генерала, – пообещал Поливанов.
На этом они и расстались.
Федор Иванович Зубов, сотрудник службы безопасности Президента, был одет по-домашнему: твидовые брюки, роскошный свитер, хорошие мягкие туфли. По пятам за Зубовым по дому ходил неаполитанский мастиф – безгранично преданный хозяину пес. Федор Иванович курил дорогую сигарету, и за ним легким голубоватым облачком вился ароматный дымок.
Личный телохранитель, войдя в гостиную, доложил:
– Приехал Матвей Фролович.
– Ну что ж, пригласи. Я как раз его и жду.
Покинув «мерседес», в дом Федора Ивановича Зубова вошел Санчуковский Матвей Фролович.
– Ну, здравствуй, старина, – подал руку Санчуковскому Зубов.
Рукопожатие было вялым. Мужчины давно знали друг друга.
– Присаживайся, присаживайся. Выпьешь?
– Не откажусь. На улице прохладно.
– Можно подумать, ты ходишь по улице, – пошутил Зубов.
– Ну, знаешь, иногда хожу, Я тоже человек.
– Да, я понимаю, что ты человек.
Они уселись за стол, на котором появились бутылки с дорогими винами и коньяком, замысловатые салаты, золотистые ломтики рыбы, всевозможные колбасы и ветчины, фрукты, красная и черная икра и тонко нарезанный лимон.
– Угощайся, рассказывай.
– Вначале вот, я хочу передать тебе, – Санчуковский положил на край стола небольшой дипломат.
– Сколько здесь?
– Миллион триста, – оглядевшись по сторонам, пробормотал Матвей Фролович и пригладил свои коротко стриженные седые усы.
– Ну что ж, хорошо.
Зубов взял дипломат и ушел с ним в другую комнату.
Через пару минут он вернулся, удовлетворенно потирая сухие ладони.
– Славно, славно. А теперь выкладывай. Только сперва давай выпьем.
Они налили себе коньяк, выпили, закусили, закурили. Посмотрели друг на друга как равные. Под седыми усами Санчуковского появилась улыбка.
– Ну, ты долго будешь тянуть кота за хвост, а? – спросил Федор Зубов.
– Да ладно, сейчас все расскажу.
– Я же жду, не тяни. Мне очень интересно.
– Знаешь, Федор, ты очень умный мужик!..
– Я это знаю и без тебя. Был бы дураком – сидел бы в своем Свердловске, был бы каким-нибудь полковником, в лучшем-случае генералом МВД. А так, как видишь…
– Да, придумал ты здорово.
– Да рассказывай же! Действует схема?
– Схема действует прекрасно.
– Я тебе сейчас скажу еще кое-что, чего ты не знаешь, – сообщил Зубов Санчуковскому.
Матвей Фролович, похожий на большую сытую крысу, подался вперед и даже отложил сигарету. Он весь обратился в слух. Его ухоженные усики поблескивали, так же поблескивали стекла очков и тонкая золотая оправа.
– Знаешь, кому поручено заниматься нашим делом?
Санчуковский вскинул голову и вопросительно взглянул на собеседника.
– Этому придурку Потапчуку.
– Да? Вот как?
– Да, именно так. А он работает с полковником Поливановым..
– Ну, я думаю, эти два служаки ничего не, найдут, ни до чего не докопаются.
– Я тебе могу сказать и другое. Завтра Потапчука вызовет к себе министр и ввалит ему по самые гланды.
– За что? – улыбнулся Санчуковский.
– Ну как это за что? За безделье, за то, что ничего не может найти. Наши друзья из Америки, – иронично произнес Зубов, – опять беспокоятся, опять всех дергают. Вновь пришла партия наркотиков, вновь американские наркоманы радуются, ведь наши наркотики дешевые.
– Вот как? – расплылся в улыбке Санчуковский и наколол на серебряную вилку кусочек семги.
– Да-да, ешь, а я тебе тем временем расскажу еще кое-что.
– Ну так что же? – Санчуковский медленно жевал, выжидательно глядя на своего друга.
– А то, что ФСК, скорее всего, прибегнет к помощи человека неизвестного.
– Как это неизвестного?
– Понимаешь, существуют такие люди. Засекреченные. Они не числяться в картотеке и вообще нигде не числятся. Считается, что они давно погибли, давно похоронены где-то, а на самом деле они живы. Эту хохмочку придумали не сегодня, она стара как мир.
– Ну и что из этого?
– Так вот, я думаю, что Потапчук – а он любитель всяких таких штучек – прибегнет к помощи именно такого человека или таких людей. И они займутся нашими делами. И займутся, конечно же, нелегально. Ведь они никто, формально они не являются сотрудниками ни ФСК, ни ФСБ, ни внешней разведки. В общем, они не относятся ни к какому ведомству. Их фамилий и данных нет ни в каких компьютерах и картотеках, их знают лично кое-кто из ФСК и ФСБ. И ими пользуются, когда надо кого-нибудь ликвидировать.
– А тебе откуда это известно?
– Мне много чего известно, – самодовольно выпятив грудь, сказал Федор Иванович. – Но я думаю, схема сработает.
– Да-да, она уже срабатывает, – щелкнув пальцами, заметил Матвей Фролович. – Я встречался с нашим Савельевым Он говорит, пока все тихо. Думаю, эта мышеловка рано или поздно захлопнется. Но самое главное – другое. Савельев ни о чем не должен догадываться, он должен вести себя как всегда. Он как цепной пес должен охранять наше добро, контролировать процесс и отстреливать всех, кто будет совать нос в наши дела. А мы подготовим списки, внесем туда тех, кто нам не нравится, откроем на их имена счета в каком-нибудь швейцарском банке, скинем туда тысяч по сто или двести долларов, и пусть Потапчук с Поливановым, когда доберутся до этих списков, докладывают кому угодно.
– Так они же будут докладывать тебе, – Санчуковский заглянул в серые глаза Зубова.
– Да, будут докладывать мне. А уж я найду этим спискам применение: отправлю их туда, куда нужно, и наши друзья-враги лишатся всего. Правда, мы на этом можем потерять миллион, может, чуть побольше, может поменьше. Но зато мы обезопасим себя. И еще, – Зубов подался вперед, взял рюмку с коньяком, – надо подумать, чтобы открыть еще одну лабораторию по производству наркотиков. А эту мы «сдадим», избавимся от нее. Только до того нужно будет убрать Савельева.
– Может никто еще и не доберется до лаборатории, а мы только потеряем деньги?
– Послушай, Матвей, мы с тобой работаем не первый год, начинали давно. Теперь мы процветаем. Твои дети живут за границей?
– Да, – кивнул Матвей Фролович.
– И мои живут там же. Дочка родила в Штатах, так что внук у меня может стать гражданином Америки. И я спокоен. Денег мы с тобой заработали достаточно; хоть и говорят, что денег всегда не хватает, я думаю, на наш век хватит.
Друзья чокнулись, выпили коньяка, обильно закусили, раскраснелись.
Зубов поднялся с кресла, прошелся по гостиной, остановился у камина. В камине ярко горели дрова, оттуда тянуло сухим приятным теплом. Федор Иванович стал смотреть на языки пламени.
– Понимаешь, надо делать так, чтобы до нас с тобой ни при каких обстоятельствах не добрались. Мы должны повести их в другую сторону. И пусть разбираются с уважаемыми депутатами, пусть беспокоится Президент, пусть голова болит у других.
– Да, ты умен! – вновь восхищенно сказал Санчуковский.
Зубов продолжал смотреть на огонь.
– Савельев о тебе ничего не знает, – заметил Матвей Фролович.
– Да? – резко обернулся Зубов и пристально взглянул на Санчуковского.
Тот развел руками.
– А откуда ему знать, Федор?
– Это хорошо. Мои люди его уберут. А вообще, может, придется убрать их всех.
– Ты не боишься? – спросил Санчуковский, намазывая бутерброд икрой.
– Чего мне бояться? Слушай, ты, чего как в гостях?
Бери ложку и ешь икру так!
– Да не хочу я ложкой, – брезгливо поморщился Санчуковский.
– Ну, как хочешь.
– Федор Иванович, а ты по своим каналам не можешь узнать, кого конкретно напустили на нас Потапчук с Поливановым?
– Если бы мог, узнал бы.
– А купить эту информацию нельзя?
– А зачем она тебе?
– Ну, чтобы легче маневрировать.
– Наоборот, пусть все идет, как идет, своим ходом.
Пусть все выглядит естественно. Пусть они доберутся до лаборатории, пусть они возьмут Савельева, захватят наши бумаги. Ведь нам это и надо. В их руках окажется лаборатория, окажутся сотрудники, Савельев – и на этом они успокоятся.
– А если Савельев укажет на меня? Ведь он напрямую связан со мной.
– Главное, он не знает ничего больше, – сказал Зубов, взял бронзовые щипцы и принялся ворошить уголья в камине.
– Ты знаешь, я немного побаиваюсь.
– Чего? – хитро улыбнулся Зубов.
– Я боюсь за свою шкуру.
– Не бойся, в самый последний момент, перед тем, как Савельев начнет говорить, мы его уберем.
– А ты думаешь, он так глуп, что не заготовил никаких бумаг?
– А зачем ему это? – задал резонный вопрос Зубов.
– Зачем, зачем… – пробормотал Санчуковский, его седые усы взъерошились. – Да чтобы чувствовать себя защищенным, чтобы задницу себе прикрыть.
– В принципе, логичное предположение, – Зубов подошел к столу, взял плоскую бутылку и плеснул на дно своей рюмки коньяк. – Ты будешь пить?
– Еще чуть-чуть, на один палец, – показал указательный пален Матвей Фролович.
– А как поживает твое ведомство?
– Да все нормально. Прокуроры работают, газеты пишут про нас всякие гадости. Но мне на это как-то наплевать.
– Вит это правильно. Не бери в голову, тем более, Президент скоро снимет генерального, и у вас будет новый начальник.
– А как же я? – спросил Санчуковский.
– Ты останешься. Ты же хитрый. Ты будешь при любой власти. Должность у тебя, Матвей, такая.
– Благодаря тебе.
– Да ладно, забудь об этом.
Еще около часа они разговаривали о разных пустяках. Правда, за этими пустяками стояли судьбы людей, судьбы целых ведомств, но говорили они обо всем этом буднично и спокойно.
Зубов пожаловался на радикулит, который вконец замучил, пожаловался на Президента, который заставляет его играть в теннис…
Обычный разговор, обыденные темы. Больше ничего серьезного этим вечером в загородном доме Зубова, вернее, на одной из правительственных дач, не обсуждалось.
Сверху, на пачках купюр, лежала бумажка, в которой была проставлена сумма. Количество денег в кейсе соответствовало указанной сумме. Зубов удовлетворенно хмыкнул.
– Нормально, – сказал он сам себе.
А затем сел к письменному столу, закурил и стал размышлять Его мысли крутились вокруг одного – с производством наркотиков пора завязывать. Это дело хоть и очень прибыльное, но опасное. Слишком много кому перешел он дорогу.
– Да, надо с этим делом закончить как можно скорее… – вслух произнес Зубов. – Надо, чтобы ФСК и ФСБ раскрыли лабораторию, взяли ученых-химиков, технологов, взяли охрану, захватили Савельева со списками, номерами счетов и суммами денег, переведенных на эти счета. И чтобы все остались довольны.
А Федор Иванович уже придумал для себя новое дело. Он займется Чечней. Ведь там открывалось необъятное поле деятельности. Там можно заработать огромные деньги, вернее, переложить деньги из государственного кармана в свой собственный. И если все правильно, тщательно рассчитать, то доход от наркотиков, произведенных полукустарным способом, не сможет сравниться с деньгами, которые Россия бросает в Чечню и которые можно будет прибрать к рукам.
С министром обороны Зубов уже имел контакт, и в принципе они почти договорились. Да, министр, в общем-то настоящий солдафон, он настолько глуп, что не сможет помешать Зубову, не станет совать нос в его дела.
Зубов уже примерно представлял схему финансовых операций, знал, где надо будет расставить своих людей, организовать систему страховки, чтобы до него самого никак не смогли добраться. И тогда в этой «горячей точке» можно будет ухватить по-крупному, откусить такую часть пирога, что в Чечне останутся только крошки.
Если даже выборы Президента и произойдут, то это уже ничего не изменит: к лету девяносто шестого года дело должно быть закончено.
Зубов рассчитывал, что он с этим делом справится.
Затем он подумал о Санчуковском. С Матвеем Фроловичем придется расстаться. Надо будет подумать, посоветоваться с друзьями, как все это получше устроить.
И тогда Зубов будет абсолютно недосягаем.
«Часа мне хватит», – прикинул Глеб и двинулся к подъезду.
Свет в подъезде был отключен, сигнализация тоже.
Глеб действовал осторожно и продуманно. Один за другим открывались мудреные замки на двери квартиры Прищепова. Глеб проник в квартиру.
Он включил фонарь и стал обыскивать квартиру. Он делал это не методично, как делают обычно сотрудники милиции или ФСБ, – искал по наитию. И минут через пятнадцать нашел то, что искал. Наркотиков было немного – граммов сто. Они были расфасованы в миниатюрные целлофановые пакеты по два грамма в каждом.
И еще он нашел коробку с ампулами. Глеб посчитал: тридцать штук.
А вот сейф вскрывать он не стал. Теперь ему известно, где лежат наркотики, так что всегда можно будет прижать Прищепова, если тот не пойдет на сделку.
Глеб вышел из квартиры и вскоре уже мчался к ресторану, где его ждал Прищепов.
– Здравствуйте, Альберт.
– Здравствуйте, Федор, – ответил Прищепов, привставая из-за столика.
– Я хочу извиниться за опоздание. Дела мои сложились так, что я не смог вас предупредить.
– Меня предупредил бармен. Он сказал, что вы звонили.
– Тогда прекрасно.
Глеб уселся в кресло и взглянул в глаза Прищепову.
Тот не отвел взгляд.
– Ну, и о чем же мы поговорим?
– Я подумал, – сказал Глеб, – и решил вложить деньги в ваше дело.
– Даже так? Вы хотите, чтобы я на ваши деньги приобрел произведения искусства и продал их?
– На ваше усмотрение.
– Давайте оговорим сумму и проценты.
– Это не лучшее место для разговора. Встретимся завтра, – уже по-деловому предложил Глеб.
– Что ж, завтра так завтра. Позвоните мне с утра, решим где и когда встретиться. Вы же знаете мой телефон?
– Знаю, – Глеб вспомнил визитку с витиеватой надписью.
– А теперь давайте выпьем. Я, честно признаться, устал. А как вы провели вчерашнюю ночь? – хитро подмигнув Глебу, спросил Прищепов.
– Как обычно, дома Послушал музыку и лег спать.
– А как Томочка? Она вам понравилась?
Глеб пожал плечами и подумал «Ну и скотина! Ну и сволочь!»
– Я проводил ее до дома, вернее, подвез, и мы расстались.
– И что, она вас не зазывала к себе?
– Да нет, не зазывала, – соврал Глеб даже не моргнув глазом.
– На нее это не похоже. Я обратил внимание, как она на вас смотрела и как прижималась к вам бюстом.
– Ну, знаете, прижиматься и смотреть – одно, а приглашать в гости – это другое.
– Я-то думал, у вас с ней что-нибудь получится.
– Может, еще что-нибудь и получится. Она обещала позвонить.
– А, если обещала, тогда позвонит, – наполняя бокалы вином, сказал Прищепов и прислушался к музыке. – Хорошо играют!
– Да, ничего Только вот труба немного фальшивит.
– Я этого не замечаю, я не меломан.
– Но зато, Альберт Николаевич, вы разбираетесь в изобразительном искусстве.
– О, да, здесь я специалист. Особенно в русском авангарде. Может быть даже, я самый компетентный в Москве – А в Москве много коллекционеров?
– Раньше было больше. Сейчас многие богатые люди позволяют себе такое удовольствие, как приобретение картин, но они в этом ничего не понимают. Правда, за консультации платят хорошо.
– И вы что, продаете им первоклассные вещи?
– Нет, – улыбнулся Прищепов, – второсортные Вес равно эти «новые русские» в искусстве ничего не смыслят Вот раньше были специалисты! Они когда-то скупили столько хороших картин, что можно только позавидовать.
– И что, эти картины остались здесь?
– Какое там здесь! Все лучшее и самое дорогое ушло за границу.
– Наверное, не без вашей помощи?
– О, да, – не стал скрывать Прищепов, – здесь я постарался.
– Неужели сейчас нет ничего толкового?
– Попадаются, конечно вещи. Но они стоят уже очень дорого. Да я уже вам об этом рассказывал. И спрос на них небольшой. И чего это мы вдруг опять перешли к делам? Поглядите, как те девушки смотрят на нас, – Прищепов скосил глаза вправо.
Глеб последовал его примеру. Правда, он давно заметил двух длинноногих красоток, которые бросали на него и Прищепова изучающие взгляды.
– Вам они нравятся? – полюбопытствовал Прищепов.
– Вон та брюнетка – ничего.
– А я не люблю брюнеток, – Прищепов пошловато хихикнул, – и блондинок тоже не люблю.
– А что это были за люди, если не секрет, что вчера так сильно к вам пристали? – поинтересовался Глеб и заметил, как дрогнули пальцы собеседника, как его лицо побледнело.
– Скорее всего, они меня с кем-то спутали.
– Думаете, спутали?
– Во всяком случае, я их не знаю – Если вам этот разговор неприятен, давайте не будем его продолжать.
– Да, лучше о них забыть. Сволочи! Испортили вечер. Все было так хорошо, пришлось убегать…
– Так все же, кто они?
– Ну я же вам сказал, понятия не имею! Абсолютно незнакомые. Представились сотрудниками ФСБ, а кто они на самом деле, мне не известно.
– А чего они от вас хотели?
– Мне не известно, – повторил Прищепов с абсолютно непроницаемым лицом.
«Да, врать ты умеешь», – отметил Глеб, поднимая бокал с легким золотистым вином.
– Я как бы ваш должник, Федор.
– Да бросьте вы! Какие долги? – сказал Глеб, и в этот момент спиной почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
Он медленно обернулся. Мужчина, сидевший через два столика от них, опустил глаза, извлекая сигарету из портсигара.
«Ну вот, началось! – подумал Глеб. – Что ж, я готов к любой встрече».
Прищепов тоже поднял бокал.
– За вас, Федор. За вашу силу и ловкость!
– Лучше выпить за удачу.
– А она вам сопутствует? – лукаво улыбнулся Прищепов.
– Иногда сопутствует, если я внимателен и осторожен.
– Да-да, осторожность нужна в любом деле.
– Я тоже так считаю, – кивнул Глеб и, чокнувшись, сделал маленький глоток ароматного вина.
И вновь почувствовал на себе пристальный взгляд.
Но сейчас на него смотрел кто-то сбоку. Глеб, повернув голову, успел перехватить этот взгляд: широкоплечий мужчина с двухдневной щетиной на лице не успел отвести глаза.
Глава 12
«Почему вокруг меня все гибнут? Почему все так складывается? Как только я начинаю заниматься каким-то делом, обязательно гибнут невиновные».
* * *
На восемь утра у Глеба была назначена встреча со Станиславом Петровичем. Поливанов ждал его на улице, и когда Глеб подошел, они поздоровались как старые знакомые. По бледному лицу и воспаленным глазам полковника ФСК не составляло труда догадаться, что и он провел бессонную ночь. Разговор получился длинным и сложным, но ничего нового полковник ФСК Поливанов Глебу Сиверову не сообщил.На Альберта Николаевича Прищепова в ФСК было заведено дело. Но ни в каких махинациях меценат не замечен. Да, он встречается с представителями зарубежных посольств, несколько раз выезжал за границу по приглашениям всевозможных галерей и центров искусства, участвовал в аукционах, консультировал как наши музеи, так и зарубежных коллекционеров. Но никакого криминала. А в деле лишь хранились сообщения агентов о встречах Прищепова с так называемыми диссидентами и теми, кто когда-то покинул Советский Союз и сейчас проживает на Западе.
– Он не так прост, – сказал Глеб полковнику ФСК.
– Я догадываюсь. Но тем не менее, у нас на него ничего нет.
– А у меня, похоже, скоро будет, – заметил Глеб. – И вот еще, Станислав Петрович, собственно, ради чего я и приехал на эту встречу с вами.
– Ну, я слушаю, – Поливанов немного помрачнел.
– Дело в том, что Колотова мертва.
– Как?!
– Очень просто. Труп Колотовой находится в мастерской, – Глеб назвал адрес. – Вряд ли она сама ушла из жизни, скорее всего, ее «ушли». Действовали профессионально: самоубийство, повешение, инсценировано достаточно грамотно. Но есть кое-какие детали, говорящие о том, что на самом деле это именно убийство.
– Насколько я понимаю, вы уже там побывали?
– Да, ночью, – подтвердил Глеб.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, вроде бы никто.
– Слава Богу, – сказал полковник ФСК, – иначе могли бы возникнуть проблему. Я пошлю туда своих людей.
– А может, не надо? – возразил Глеб. – Может, проще сообщить участковому по телефону, и пусть разбираются сотрудники МУРа?
– Может быть. Да, наверное, вы правы. Но проконтролировать ситуацию придется.
– Тогда желательно, чтобы ваш человек был в милицейской форме, а то могут возникнуть подозрения, если, скажем, за мастерской следят и таким способом попытаются проверить, рассказала ли Колотова кому-нибудь то, что она знала.
– А что она знала?
– Да почти ничего: лишь то, что художники, купившие наркотики, приобрели их у Альберта Николаевича Прищепова. Между прочим, я у него был. Еще мне хотелось бы встретиться с Потапчуком.
– А что такое? – насторожился Поливанов.
– Мне нужно много денег.
– Много – это сколько?
– Двести-триста тысяч долларов.
– Ого! – воскликнул полковник Поливанов. – У вас и аппетиты!
– А что сделаешь? – усмехнулся Глеб. – Я хочу предложить Альберту Прищепову сделку. Скажу ему, что у меня очень много денег и я собираюсь купить большую партию наркотиков. Так как у него не будет такого количества, то он, естественно, попытается связаться с теми, у кого есть. А я попробую проследить за ним и узнать людей, которые поставляют наркотики. И, может быть, таким способом мы сможем выйти на предприятие., занимающееся производством наркотиков и на тех, кто стоит за ним.
Поливанов неуверенно пожал плечами.
– Я поговорю с генералом. Но думаю, он будет против.
– Ну что ж, тогда я не знаю, как действовать дальше, – честно признался Глеб.
– Я вам сообщу решение генерала, – пообещал Поливанов.
На этом они и расстались.
* * *
Вечером того же дня в дачном поселке неподалеку от Москвы, на одной из дач, занимаемой членами правительства, произошла любопытная встреча.Федор Иванович Зубов, сотрудник службы безопасности Президента, был одет по-домашнему: твидовые брюки, роскошный свитер, хорошие мягкие туфли. По пятам за Зубовым по дому ходил неаполитанский мастиф – безгранично преданный хозяину пес. Федор Иванович курил дорогую сигарету, и за ним легким голубоватым облачком вился ароматный дымок.
Личный телохранитель, войдя в гостиную, доложил:
– Приехал Матвей Фролович.
– Ну что ж, пригласи. Я как раз его и жду.
Покинув «мерседес», в дом Федора Ивановича Зубова вошел Санчуковский Матвей Фролович.
– Ну, здравствуй, старина, – подал руку Санчуковскому Зубов.
Рукопожатие было вялым. Мужчины давно знали друг друга.
– Присаживайся, присаживайся. Выпьешь?
– Не откажусь. На улице прохладно.
– Можно подумать, ты ходишь по улице, – пошутил Зубов.
– Ну, знаешь, иногда хожу, Я тоже человек.
– Да, я понимаю, что ты человек.
Они уселись за стол, на котором появились бутылки с дорогими винами и коньяком, замысловатые салаты, золотистые ломтики рыбы, всевозможные колбасы и ветчины, фрукты, красная и черная икра и тонко нарезанный лимон.
– Угощайся, рассказывай.
– Вначале вот, я хочу передать тебе, – Санчуковский положил на край стола небольшой дипломат.
– Сколько здесь?
– Миллион триста, – оглядевшись по сторонам, пробормотал Матвей Фролович и пригладил свои коротко стриженные седые усы.
– Ну что ж, хорошо.
Зубов взял дипломат и ушел с ним в другую комнату.
Через пару минут он вернулся, удовлетворенно потирая сухие ладони.
– Славно, славно. А теперь выкладывай. Только сперва давай выпьем.
Они налили себе коньяк, выпили, закусили, закурили. Посмотрели друг на друга как равные. Под седыми усами Санчуковского появилась улыбка.
– Ну, ты долго будешь тянуть кота за хвост, а? – спросил Федор Зубов.
– Да ладно, сейчас все расскажу.
– Я же жду, не тяни. Мне очень интересно.
– Знаешь, Федор, ты очень умный мужик!..
– Я это знаю и без тебя. Был бы дураком – сидел бы в своем Свердловске, был бы каким-нибудь полковником, в лучшем-случае генералом МВД. А так, как видишь…
– Да, придумал ты здорово.
– Да рассказывай же! Действует схема?
– Схема действует прекрасно.
– Я тебе сейчас скажу еще кое-что, чего ты не знаешь, – сообщил Зубов Санчуковскому.
Матвей Фролович, похожий на большую сытую крысу, подался вперед и даже отложил сигарету. Он весь обратился в слух. Его ухоженные усики поблескивали, так же поблескивали стекла очков и тонкая золотая оправа.
– Знаешь, кому поручено заниматься нашим делом?
Санчуковский вскинул голову и вопросительно взглянул на собеседника.
– Этому придурку Потапчуку.
– Да? Вот как?
– Да, именно так. А он работает с полковником Поливановым..
– Ну, я думаю, эти два служаки ничего не, найдут, ни до чего не докопаются.
– Я тебе могу сказать и другое. Завтра Потапчука вызовет к себе министр и ввалит ему по самые гланды.
– За что? – улыбнулся Санчуковский.
– Ну как это за что? За безделье, за то, что ничего не может найти. Наши друзья из Америки, – иронично произнес Зубов, – опять беспокоятся, опять всех дергают. Вновь пришла партия наркотиков, вновь американские наркоманы радуются, ведь наши наркотики дешевые.
– Вот как? – расплылся в улыбке Санчуковский и наколол на серебряную вилку кусочек семги.
– Да-да, ешь, а я тебе тем временем расскажу еще кое-что.
– Ну так что же? – Санчуковский медленно жевал, выжидательно глядя на своего друга.
– А то, что ФСК, скорее всего, прибегнет к помощи человека неизвестного.
– Как это неизвестного?
– Понимаешь, существуют такие люди. Засекреченные. Они не числяться в картотеке и вообще нигде не числятся. Считается, что они давно погибли, давно похоронены где-то, а на самом деле они живы. Эту хохмочку придумали не сегодня, она стара как мир.
– Ну и что из этого?
– Так вот, я думаю, что Потапчук – а он любитель всяких таких штучек – прибегнет к помощи именно такого человека или таких людей. И они займутся нашими делами. И займутся, конечно же, нелегально. Ведь они никто, формально они не являются сотрудниками ни ФСК, ни ФСБ, ни внешней разведки. В общем, они не относятся ни к какому ведомству. Их фамилий и данных нет ни в каких компьютерах и картотеках, их знают лично кое-кто из ФСК и ФСБ. И ими пользуются, когда надо кого-нибудь ликвидировать.
– А тебе откуда это известно?
– Мне много чего известно, – самодовольно выпятив грудь, сказал Федор Иванович. – Но я думаю, схема сработает.
– Да-да, она уже срабатывает, – щелкнув пальцами, заметил Матвей Фролович. – Я встречался с нашим Савельевым Он говорит, пока все тихо. Думаю, эта мышеловка рано или поздно захлопнется. Но самое главное – другое. Савельев ни о чем не должен догадываться, он должен вести себя как всегда. Он как цепной пес должен охранять наше добро, контролировать процесс и отстреливать всех, кто будет совать нос в наши дела. А мы подготовим списки, внесем туда тех, кто нам не нравится, откроем на их имена счета в каком-нибудь швейцарском банке, скинем туда тысяч по сто или двести долларов, и пусть Потапчук с Поливановым, когда доберутся до этих списков, докладывают кому угодно.
– Так они же будут докладывать тебе, – Санчуковский заглянул в серые глаза Зубова.
– Да, будут докладывать мне. А уж я найду этим спискам применение: отправлю их туда, куда нужно, и наши друзья-враги лишатся всего. Правда, мы на этом можем потерять миллион, может, чуть побольше, может поменьше. Но зато мы обезопасим себя. И еще, – Зубов подался вперед, взял рюмку с коньяком, – надо подумать, чтобы открыть еще одну лабораторию по производству наркотиков. А эту мы «сдадим», избавимся от нее. Только до того нужно будет убрать Савельева.
– Может никто еще и не доберется до лаборатории, а мы только потеряем деньги?
– Послушай, Матвей, мы с тобой работаем не первый год, начинали давно. Теперь мы процветаем. Твои дети живут за границей?
– Да, – кивнул Матвей Фролович.
– И мои живут там же. Дочка родила в Штатах, так что внук у меня может стать гражданином Америки. И я спокоен. Денег мы с тобой заработали достаточно; хоть и говорят, что денег всегда не хватает, я думаю, на наш век хватит.
Друзья чокнулись, выпили коньяка, обильно закусили, раскраснелись.
Зубов поднялся с кресла, прошелся по гостиной, остановился у камина. В камине ярко горели дрова, оттуда тянуло сухим приятным теплом. Федор Иванович стал смотреть на языки пламени.
– Понимаешь, надо делать так, чтобы до нас с тобой ни при каких обстоятельствах не добрались. Мы должны повести их в другую сторону. И пусть разбираются с уважаемыми депутатами, пусть беспокоится Президент, пусть голова болит у других.
– Да, ты умен! – вновь восхищенно сказал Санчуковский.
Зубов продолжал смотреть на огонь.
– Савельев о тебе ничего не знает, – заметил Матвей Фролович.
– Да? – резко обернулся Зубов и пристально взглянул на Санчуковского.
Тот развел руками.
– А откуда ему знать, Федор?
– Это хорошо. Мои люди его уберут. А вообще, может, придется убрать их всех.
– Ты не боишься? – спросил Санчуковский, намазывая бутерброд икрой.
– Чего мне бояться? Слушай, ты, чего как в гостях?
Бери ложку и ешь икру так!
– Да не хочу я ложкой, – брезгливо поморщился Санчуковский.
– Ну, как хочешь.
– Федор Иванович, а ты по своим каналам не можешь узнать, кого конкретно напустили на нас Потапчук с Поливановым?
– Если бы мог, узнал бы.
– А купить эту информацию нельзя?
– А зачем она тебе?
– Ну, чтобы легче маневрировать.
– Наоборот, пусть все идет, как идет, своим ходом.
Пусть все выглядит естественно. Пусть они доберутся до лаборатории, пусть они возьмут Савельева, захватят наши бумаги. Ведь нам это и надо. В их руках окажется лаборатория, окажутся сотрудники, Савельев – и на этом они успокоятся.
– А если Савельев укажет на меня? Ведь он напрямую связан со мной.
– Главное, он не знает ничего больше, – сказал Зубов, взял бронзовые щипцы и принялся ворошить уголья в камине.
– Ты знаешь, я немного побаиваюсь.
– Чего? – хитро улыбнулся Зубов.
– Я боюсь за свою шкуру.
– Не бойся, в самый последний момент, перед тем, как Савельев начнет говорить, мы его уберем.
– А ты думаешь, он так глуп, что не заготовил никаких бумаг?
– А зачем ему это? – задал резонный вопрос Зубов.
– Зачем, зачем… – пробормотал Санчуковский, его седые усы взъерошились. – Да чтобы чувствовать себя защищенным, чтобы задницу себе прикрыть.
– В принципе, логичное предположение, – Зубов подошел к столу, взял плоскую бутылку и плеснул на дно своей рюмки коньяк. – Ты будешь пить?
– Еще чуть-чуть, на один палец, – показал указательный пален Матвей Фролович.
– А как поживает твое ведомство?
– Да все нормально. Прокуроры работают, газеты пишут про нас всякие гадости. Но мне на это как-то наплевать.
– Вит это правильно. Не бери в голову, тем более, Президент скоро снимет генерального, и у вас будет новый начальник.
– А как же я? – спросил Санчуковский.
– Ты останешься. Ты же хитрый. Ты будешь при любой власти. Должность у тебя, Матвей, такая.
– Благодаря тебе.
– Да ладно, забудь об этом.
Еще около часа они разговаривали о разных пустяках. Правда, за этими пустяками стояли судьбы людей, судьбы целых ведомств, но говорили они обо всем этом буднично и спокойно.
Зубов пожаловался на радикулит, который вконец замучил, пожаловался на Президента, который заставляет его играть в теннис…
Обычный разговор, обыденные темы. Больше ничего серьезного этим вечером в загородном доме Зубова, вернее, на одной из правительственных дач, не обсуждалось.
* * *
Черный «мерседес» увез Матвея Санчуковского, и Зубов остался один. Он зашел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь, вытащил из-под письменного стола дипломат, принесенный Санчуковским, и принялся пересчитывать пачки стодолларовых банкнот.Сверху, на пачках купюр, лежала бумажка, в которой была проставлена сумма. Количество денег в кейсе соответствовало указанной сумме. Зубов удовлетворенно хмыкнул.
– Нормально, – сказал он сам себе.
А затем сел к письменному столу, закурил и стал размышлять Его мысли крутились вокруг одного – с производством наркотиков пора завязывать. Это дело хоть и очень прибыльное, но опасное. Слишком много кому перешел он дорогу.
– Да, надо с этим делом закончить как можно скорее… – вслух произнес Зубов. – Надо, чтобы ФСК и ФСБ раскрыли лабораторию, взяли ученых-химиков, технологов, взяли охрану, захватили Савельева со списками, номерами счетов и суммами денег, переведенных на эти счета. И чтобы все остались довольны.
А Федор Иванович уже придумал для себя новое дело. Он займется Чечней. Ведь там открывалось необъятное поле деятельности. Там можно заработать огромные деньги, вернее, переложить деньги из государственного кармана в свой собственный. И если все правильно, тщательно рассчитать, то доход от наркотиков, произведенных полукустарным способом, не сможет сравниться с деньгами, которые Россия бросает в Чечню и которые можно будет прибрать к рукам.
С министром обороны Зубов уже имел контакт, и в принципе они почти договорились. Да, министр, в общем-то настоящий солдафон, он настолько глуп, что не сможет помешать Зубову, не станет совать нос в его дела.
Зубов уже примерно представлял схему финансовых операций, знал, где надо будет расставить своих людей, организовать систему страховки, чтобы до него самого никак не смогли добраться. И тогда в этой «горячей точке» можно будет ухватить по-крупному, откусить такую часть пирога, что в Чечне останутся только крошки.
Если даже выборы Президента и произойдут, то это уже ничего не изменит: к лету девяносто шестого года дело должно быть закончено.
Зубов рассчитывал, что он с этим делом справится.
Затем он подумал о Санчуковском. С Матвеем Фроловичем придется расстаться. Надо будет подумать, посоветоваться с друзьями, как все это получше устроить.
И тогда Зубов будет абсолютно недосягаем.
* * *
Глеб минут сорок следил за подъездом Прищепова. Он видел, как из подъезда с озабоченным видом вышел Альберт Николаевич и быстро направился к стоянке такси.«Часа мне хватит», – прикинул Глеб и двинулся к подъезду.
Свет в подъезде был отключен, сигнализация тоже.
Глеб действовал осторожно и продуманно. Один за другим открывались мудреные замки на двери квартиры Прищепова. Глеб проник в квартиру.
Он включил фонарь и стал обыскивать квартиру. Он делал это не методично, как делают обычно сотрудники милиции или ФСБ, – искал по наитию. И минут через пятнадцать нашел то, что искал. Наркотиков было немного – граммов сто. Они были расфасованы в миниатюрные целлофановые пакеты по два грамма в каждом.
И еще он нашел коробку с ампулами. Глеб посчитал: тридцать штук.
А вот сейф вскрывать он не стал. Теперь ему известно, где лежат наркотики, так что всегда можно будет прижать Прищепова, если тот не пойдет на сделку.
Глеб вышел из квартиры и вскоре уже мчался к ресторану, где его ждал Прищепов.
* * *
Тот сидел за столиком в углу, перед ним стояла бутылка дорогого вина.– Здравствуйте, Альберт.
– Здравствуйте, Федор, – ответил Прищепов, привставая из-за столика.
– Я хочу извиниться за опоздание. Дела мои сложились так, что я не смог вас предупредить.
– Меня предупредил бармен. Он сказал, что вы звонили.
– Тогда прекрасно.
Глеб уселся в кресло и взглянул в глаза Прищепову.
Тот не отвел взгляд.
– Ну, и о чем же мы поговорим?
– Я подумал, – сказал Глеб, – и решил вложить деньги в ваше дело.
– Даже так? Вы хотите, чтобы я на ваши деньги приобрел произведения искусства и продал их?
– На ваше усмотрение.
– Давайте оговорим сумму и проценты.
– Это не лучшее место для разговора. Встретимся завтра, – уже по-деловому предложил Глеб.
– Что ж, завтра так завтра. Позвоните мне с утра, решим где и когда встретиться. Вы же знаете мой телефон?
– Знаю, – Глеб вспомнил визитку с витиеватой надписью.
– А теперь давайте выпьем. Я, честно признаться, устал. А как вы провели вчерашнюю ночь? – хитро подмигнув Глебу, спросил Прищепов.
– Как обычно, дома Послушал музыку и лег спать.
– А как Томочка? Она вам понравилась?
Глеб пожал плечами и подумал «Ну и скотина! Ну и сволочь!»
– Я проводил ее до дома, вернее, подвез, и мы расстались.
– И что, она вас не зазывала к себе?
– Да нет, не зазывала, – соврал Глеб даже не моргнув глазом.
– На нее это не похоже. Я обратил внимание, как она на вас смотрела и как прижималась к вам бюстом.
– Ну, знаете, прижиматься и смотреть – одно, а приглашать в гости – это другое.
– Я-то думал, у вас с ней что-нибудь получится.
– Может, еще что-нибудь и получится. Она обещала позвонить.
– А, если обещала, тогда позвонит, – наполняя бокалы вином, сказал Прищепов и прислушался к музыке. – Хорошо играют!
– Да, ничего Только вот труба немного фальшивит.
– Я этого не замечаю, я не меломан.
– Но зато, Альберт Николаевич, вы разбираетесь в изобразительном искусстве.
– О, да, здесь я специалист. Особенно в русском авангарде. Может быть даже, я самый компетентный в Москве – А в Москве много коллекционеров?
– Раньше было больше. Сейчас многие богатые люди позволяют себе такое удовольствие, как приобретение картин, но они в этом ничего не понимают. Правда, за консультации платят хорошо.
– И вы что, продаете им первоклассные вещи?
– Нет, – улыбнулся Прищепов, – второсортные Вес равно эти «новые русские» в искусстве ничего не смыслят Вот раньше были специалисты! Они когда-то скупили столько хороших картин, что можно только позавидовать.
– И что, эти картины остались здесь?
– Какое там здесь! Все лучшее и самое дорогое ушло за границу.
– Наверное, не без вашей помощи?
– О, да, – не стал скрывать Прищепов, – здесь я постарался.
– Неужели сейчас нет ничего толкового?
– Попадаются, конечно вещи. Но они стоят уже очень дорого. Да я уже вам об этом рассказывал. И спрос на них небольшой. И чего это мы вдруг опять перешли к делам? Поглядите, как те девушки смотрят на нас, – Прищепов скосил глаза вправо.
Глеб последовал его примеру. Правда, он давно заметил двух длинноногих красоток, которые бросали на него и Прищепова изучающие взгляды.
– Вам они нравятся? – полюбопытствовал Прищепов.
– Вон та брюнетка – ничего.
– А я не люблю брюнеток, – Прищепов пошловато хихикнул, – и блондинок тоже не люблю.
– А что это были за люди, если не секрет, что вчера так сильно к вам пристали? – поинтересовался Глеб и заметил, как дрогнули пальцы собеседника, как его лицо побледнело.
– Скорее всего, они меня с кем-то спутали.
– Думаете, спутали?
– Во всяком случае, я их не знаю – Если вам этот разговор неприятен, давайте не будем его продолжать.
– Да, лучше о них забыть. Сволочи! Испортили вечер. Все было так хорошо, пришлось убегать…
– Так все же, кто они?
– Ну я же вам сказал, понятия не имею! Абсолютно незнакомые. Представились сотрудниками ФСБ, а кто они на самом деле, мне не известно.
– А чего они от вас хотели?
– Мне не известно, – повторил Прищепов с абсолютно непроницаемым лицом.
«Да, врать ты умеешь», – отметил Глеб, поднимая бокал с легким золотистым вином.
– Я как бы ваш должник, Федор.
– Да бросьте вы! Какие долги? – сказал Глеб, и в этот момент спиной почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
Он медленно обернулся. Мужчина, сидевший через два столика от них, опустил глаза, извлекая сигарету из портсигара.
«Ну вот, началось! – подумал Глеб. – Что ж, я готов к любой встрече».
Прищепов тоже поднял бокал.
– За вас, Федор. За вашу силу и ловкость!
– Лучше выпить за удачу.
– А она вам сопутствует? – лукаво улыбнулся Прищепов.
– Иногда сопутствует, если я внимателен и осторожен.
– Да-да, осторожность нужна в любом деле.
– Я тоже так считаю, – кивнул Глеб и, чокнувшись, сделал маленький глоток ароматного вина.
И вновь почувствовал на себе пристальный взгляд.
Но сейчас на него смотрел кто-то сбоку. Глеб, повернув голову, успел перехватить этот взгляд: широкоплечий мужчина с двухдневной щетиной на лице не успел отвести глаза.
Глава 12
Как всегда, почувствовав опасность, Глеб Сиверов внутренне собрался. Все его мышцы напряглись. Казалось, он, как сильное хищное животное, готов к прыжку в любой момент.
Но внешне это никак не проявилось. На его лице была рассеянная улыбка, он вполуха слушал Альберта Прищепова, в чем-то с ним соглашался, задавал малозначащие вопросы.
Меценат охотно и с удовольствием разглагольствовал о своих делах. Глеба даже немного поразила откровенность, с которой тот посвящал его в свои довольно рискованные операции, называя фамилии дипломатов, через которых переправляет на Запад произведения русского искусства. Попутно Прищепов предлагал Глебу то один, то другой вариант предстоящей сделки.
– Да-да, – машинально отвечал Глеб, – ваше предложение, Альберт Николаевич, довольно толковое. Но я хотел бы пару дней еще подумать.
– Да о чем здесь думать?! Если вы хотите вложить деньги, то это следует делать как можно скорее. Иначе вы можете упустить выгоду.
– Я понимаю вас. Упущенная выгода – вещь досадная и непоправимая. Но два дня, на мой взгляд, ничего не решат.
– Что ж, как знаете. Смотрите… – развязно махнув рукой, проговорил меценат. – Каждому свое, как хотите.
– Извините меня, – Глеб отложил в сторону салфетку, которой промокнул губы, и поднялся из-за стола. – Я совсем запамятовал, у меня назначена встреча.
А с вами, Альберт Николаевич, мы увидимся завтра. Конечно, если вы не против.
– Да что вы! Я с удовольствием, – сказал Прищепов и, подняв свой бокал и подмигнув Глебу, осушил его до дна. – Завтра все будет по-другому, – многозначительно добавил он.
– Да-да, я тоже так считаю. До завтра многое прояснится.
Глеб и Прищепов пожали друг другу руки.
И Глеб ощутил в своей сильной ладони вялую и влажную руку мецената.
Отвернувшись, Глеб Сиверов брезгливо поморщился.
"Какая же ты сволочь! Какой же ты подонок, Прищепов! А еще изображаешь из себя высокодуховного человека, мнишь себя покровителем изящных искусств…
Ладно, с тобой я разберусь", – подумал Глеб, быстро направляясь к выходу.
В гардеробе он взял свой плащ и по привычке незаметно и внимательно огляделся.
В зеркале он заметил, как двое мужчин покинули зал и, застыв в дверях, словно прикуривая, наблюдают за ним.
"Ну что ж, голубчики, – подумал Глеб, – сейчас я попытаюсь разобраться с вами. Это очень важно. А после наших недолгих разборок – надеюсь, они будут таковыми – у вас пропадет желание следить за мной.
И еще я должен узнать, кто же вас направил? На кого вы работаете".
У одного из них Глеб заметил помятые уши, и по ним определил, что тот занимался профессиональным спортом, скорее всего, борьбой.
«Сейчас посмотрим, какие вы в деле!»
Но внешне это никак не проявилось. На его лице была рассеянная улыбка, он вполуха слушал Альберта Прищепова, в чем-то с ним соглашался, задавал малозначащие вопросы.
Меценат охотно и с удовольствием разглагольствовал о своих делах. Глеба даже немного поразила откровенность, с которой тот посвящал его в свои довольно рискованные операции, называя фамилии дипломатов, через которых переправляет на Запад произведения русского искусства. Попутно Прищепов предлагал Глебу то один, то другой вариант предстоящей сделки.
– Да-да, – машинально отвечал Глеб, – ваше предложение, Альберт Николаевич, довольно толковое. Но я хотел бы пару дней еще подумать.
– Да о чем здесь думать?! Если вы хотите вложить деньги, то это следует делать как можно скорее. Иначе вы можете упустить выгоду.
– Я понимаю вас. Упущенная выгода – вещь досадная и непоправимая. Но два дня, на мой взгляд, ничего не решат.
– Что ж, как знаете. Смотрите… – развязно махнув рукой, проговорил меценат. – Каждому свое, как хотите.
– Извините меня, – Глеб отложил в сторону салфетку, которой промокнул губы, и поднялся из-за стола. – Я совсем запамятовал, у меня назначена встреча.
А с вами, Альберт Николаевич, мы увидимся завтра. Конечно, если вы не против.
– Да что вы! Я с удовольствием, – сказал Прищепов и, подняв свой бокал и подмигнув Глебу, осушил его до дна. – Завтра все будет по-другому, – многозначительно добавил он.
– Да-да, я тоже так считаю. До завтра многое прояснится.
Глеб и Прищепов пожали друг другу руки.
И Глеб ощутил в своей сильной ладони вялую и влажную руку мецената.
Отвернувшись, Глеб Сиверов брезгливо поморщился.
"Какая же ты сволочь! Какой же ты подонок, Прищепов! А еще изображаешь из себя высокодуховного человека, мнишь себя покровителем изящных искусств…
Ладно, с тобой я разберусь", – подумал Глеб, быстро направляясь к выходу.
В гардеробе он взял свой плащ и по привычке незаметно и внимательно огляделся.
В зеркале он заметил, как двое мужчин покинули зал и, застыв в дверях, словно прикуривая, наблюдают за ним.
"Ну что ж, голубчики, – подумал Глеб, – сейчас я попытаюсь разобраться с вами. Это очень важно. А после наших недолгих разборок – надеюсь, они будут таковыми – у вас пропадет желание следить за мной.
И еще я должен узнать, кто же вас направил? На кого вы работаете".
* * *
Мужчины, следившие за Глебом Сиверовым, были рослые, широкоплечие, с толстыми бычьими шеями.У одного из них Глеб заметил помятые уши, и по ним определил, что тот занимался профессиональным спортом, скорее всего, борьбой.
«Сейчас посмотрим, какие вы в деле!»