Страница:
– Ну что ж, Лариса, – нарушил молчание Банда, – приблизительно мы знаем, какую роль вы сыграли во всем этом жутком деле. Конечно, мы понимаем даже, что вы согласились помогать бандитам не по собственной воле...
– Конечно! – вдруг горячо воскликнула девушка. – Коля, прости меня!
Самойленко, сидевший на переднем сиденье, не ответил, в ярости отвернувшись к окну.
– Ребята, меня вынудили... – она попыталась все же оправдаться, чего бы ей это ни стоило.
– Как и когда? – строго переспросил Банда – он понимал, что Ларисе надо дать сейчас время для оправданий, надо дать ей почувствовать, что она нужна им и что они, несмотря ни на что, ей еще доверяют. В таком случае можно было бы рассчитывать на ее помощь.
– Тогда, тем мартовским вечером... Помнишь, Андрей, я рассказывала, как меня изнасиловали?
– Ну...
– Вот тогда все и случилось... Поймите меня правильно, я не героиня-одиночка. Когда я оказалась один на один с этими подонками, я просто испугалась.
– Пожалуйста, расскажите подробнее, Лариса, как все произошло? – попросил ее Банда. – Ваша информация, притом любая, относительно этого Юного может оказаться для нас очень важной и нужной.
– Хорошо, сейчас расскажу... Я шла вечером по проспекту Машерова, возвращалась домой с работы, когда рядом вдруг остановилась машина.
– Какой марки была машина, она не помнит, – прокомментировал Дубов, вспомнив путаные объяснения девушки на следующее после этого происшествия утро.
– Я не "не помню", я просто не знаю этих самых марок! Ну, не знаю я машин, кроме наших "жигулей" да "мерседесов"! – чуть не сорвалась на крик девушка, и Банда вмешался, успокаивающе подняв руку:
– Я вполне вам верю. Что было дальше?
– Они...
– Кто "они"?
– Их было трое. Один за рулем, он даже не показывался, и еще двое. Они как раз и вышли из машины, о чем-то меня спросили, а затем затолкали на заднее сиденье.
– Как они выглядели?
– Один – более молодой. Симпатичный такой на первый взгляд, обходительный. Это у него кличка Юный, может, как раз из-за его внешности. Именно он заправляет в той банде, и его все слушаются, я потом в этом убедилась... Второй был постарше – крепкого телосложения, короткостриженный, руки в наколках, как у уголовника. У него то ли имя, то ли кличка – Арнольд.
– Что было дальше?
– Они завязали мне глаза и связали руки, а когда развязали – мы были уже на даче. Юный говорил со мной вежливо, а Арнольд все время угрожал и даже несколько раз ударил. Наверное, они специально так себя вели – чтобы на контрасте я решила довериться Юному.
– А что он хотел от вас?
– Хотел в подробностях знать, чем занимается Николай. Его интересовало все – что именно он знает, откуда знает, какие у него есть документы – словом, все-все.
– А почему выбор их пал именно на вас?
– В то время Николай лежал в больнице после аварии, а мне именно тогда поручили проверить все данные из Таможенного комитета и налоговой службы по поводу дел фирмы "Технология и инжениринг"....
– Я дал задание, – снова пояснил Дубов. – Откуда я мог знать, что дело так обернется? Она всегда была нашим лучшим работником – исполнительная, аккуратная. Даже Коля не имел от нее секретов, посвящал ее в свои дела. Вот я и решил, что ей можно...
– Юный очень хотел знать имя того человека, который натравил Самойленко на его фирму.
– Значит, это его фирма? – уточнил Банда.
– Может, и не его, но он, по крайней мере, очень заинтересован во всем, что касается ее дед. Возможно, конечно, что его наняли.
– Хорошо. Что было дальше?
– Дальше?.. – Лариса некоторое время молчала.
Чувствовалось, что говорить ей об этом трудно – воспоминания, наверное, жгли душу.
Но, собравшись с силами, она все же продолжила свой рассказ:
– Я отказывалась с ними разговаривать на эти темы. Юный меня все время уговаривал, даже угощал каким-то фирменным шампанским, а Арнольд, наоборот, все время орал, что... вывернет мне матку.
Эти слова, произнесенные молодой женщиной, произвели на ребят тяжелое впечатление. Они молча переглянулись, продолжая слушать ее рассказ.
– Короче, вскоре им это надоело. Юный спокойно отошел к камину, а на меня набросился Арнольд. В считанные секунды я оказалась... без ничего...
– То есть? – жестко переспросил Банда. Он придерживался железного правила проведения допросов – все должно быть предельно ясно и конкретно, без намеков и недоговоренностей. Только тогда можно сделать вывод о том, все ли выложил допрашиваемый или что-то скрыл, недоговорил.
– Он сорвал с меня блузку, бюстгальтер, юбку, разорвал колготки... Я лежала на диване совсем голая, на мне оставались только трусики. Арнольд вытащил из-за пояса наручники, заломил мне руки и сковал их за спиной. Теперь я была практически беспомощной – со мной можно было делать все, что хочешь.
Она замолчала – рассказ давался ей тяжело. Ребята не торопили Ларису, понимая ее чувства.
– В этот момент Юный подошел ко мне и помахал перед носом пачкой долларов. Слушай, говорит, меня внимательно – вот тебе пять штук баксов, и ты работаешь на нас. Если откажешься, Арнольд пощекочет тебя своей вазелиновой головкой. Я послала его, тогда Арнольд рванул на мне трусики...
Ребята слушали молча, не задавая вопросов, не перебивая – они понимали, что сейчас для нее очень важно выговориться. Не только Дубов и Банда, но даже Николай вдруг почувствовал, что испытывает к ней что-то вроде жалости.
Лариса вдруг тихо заплакала, иногда всхлипывая чуть громче, а когда заговорила опять, голос ее дрожал от слез:
– Ребята, поймите же меня... Но у меня не было выбора. Я сказала, что согласна на все, лишь бы он отогнал от меня эту обезьяну.
– Мы понимаем, – сдержанно ответил за всех Банда, – и не осуждаем вас, поверьте.
– За "обезьяну" я со всего размаху получила от этого Арнольда кулаком по лицу... Думала, он мне челюсть сломает. Но обошлось...
– И что было дальше?
– Дальше они позволили мне одеться, и мы сидели, разговаривали...
– Так изнасилования никакого все-таки не было? – удивленно спросил Дубов.
– Не было.
– А зачем же ты тогда мне наврала? – начал было Андрей, но Лариса сразу же перебила его, даже не дослушав:
– Рассказ об изнасиловании придумал Юный. Он посчитал, что так мне будет легче действовать, я вроде как жертва, буду у вас вне подозрений.
– Профессионал, ничего не скажешь! – покачал головой Дубов.
– Не профессионал, а обыкновенный прощелыга, который слегка изучил психологию людей, – впервые подал голос Самойленко. – И как же ты "действовала"? Это ты похищала у нас документы и видеосюжеты?
– Я.
– А где ты взяла ключи от моего и Андрея кабинетов?
– Это оказалось не сложно. Вы же не прятали их от меня? – огрызнулась девушка. – Я сделала слепки, а Юный изготовил по ним ключи.
– И как с вами расплачивались? – снова взял нить допроса в свои руки Банда.
– Мне больше не давали денег. Они просто меня шантажировали – мол, свое ты уже получила, теперь, если откажешься, мы тебя опозорим перед твоими коллегами навек, а в придачу еще и в ментовку сдадим.
– Классический прием, – прокомментировал Банда. – Элементарная посадка "на крючок". Крайне сложно с него спрыгнуть, разве только найти какой-нибудь способ вернуть доллары. Кстати, а как закончился тот вечер?
– Меня отвезли утром на машине почти к самой работе, к телецентру.
– Снова с завязанными глазами?
– Нет.
– Очень хорошо, – обрадовался Банда. – Я надеюсь, вы запомнили место, где находится та дача?
– Вообще да. Я, пожалуй, узнаю его, если увижу снова. В том дачном поселке это был самый большой и богатый дом, с оригинальной кирпичной оградой в полтора человеческих роста.
– Отлично! – Банда переглянулся с ребятами. – Лариса, я не буду пока у вас больше ничего спрашивать ни про технику похищения материалов, ни про то, какие чувства вы при этом испытывали...
– Испытывала... Что я могла испытывать – мне было жутко противно, поверьте!.. Николай, поверь мне – я места себе не находила...
– Иди ты, – Коля снова отвернулся к окну, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Лариса, теперь самые важные вопросы. Я надеюсь, вы понимаете, что лучше, пожалуй, вам будет ответить на них честно, – продолжил допрос Банда.
– Спрашивайте.
– Как вы связывались с бандитами?
– Я не связывалась никак... Они сами звонили мне – то в редакцию, то домой.
– Хорошо, допустим. А что вы знаете о похищении дочери Николая, Леночки?
– В понедельник часов в одиннадцать утра Юный позвонил мне на работу. Я сказала, что программа практически готова к эфиру и что сегодня после обеда, закончив последний монтаж, ее сдадут в Главную редакцию для утверждения и просмотра.
Юный очень разволновался, сказал, что скоро перезвонит...
– И перезвонил?
– Да, через час. Он назначил мне встречу без пятнадцати два на площади Независимости.
– Вы пришли?
– Я не могла отказаться. Вы же сказали; что понимаете меня... Да, я пришла, потому что висела уже у них "на крючке" очень основательно.
– И что было дальше?
– Мы... – Лариса украдкой взглянула на Николая, на секунду замолчав, а затем, опустив взгляд и набрав побольше воздуха в легкие, призналась:
– Мы подошли к телефонной будке, и он скомандовал – звони Самойленко.
– Куда вы должны были ему позвонить?
– Я спросила у него то же самое. Он потребовал звонить домой.
– Но ведь дома...
– ...никого не оказалось. То есть дома сидела с Леночкой только Степанида Владимировна. Я ее знала, несколько раз видела, когда к Коле приезжала, да и Коля о ней как-то рассказывал...
Самойленко вдруг заскрежетал зубами и сделал резкое движение в сторону Ларисы, как будто желая с разворота, одним ударом покончить с этой гадюкой.
Банда, уловив это движение, перехватил его руку и успокаивающе похлопал друга по плечу, глазами сделав знак остановиться: Лариса рассказала еще далеко не все, пугать ее сейчас было нельзя.
– В общем, – девушка продолжала рассказ, не поднимая глаз, – она даже не заметила этой быстрой сценки, – я сказала по приказу Юного Степаниде Владимировне, что подъеду минут через тридцать. Что мне очень нужно прямо сейчас передать Наташе выкройку какого-то костюма, потому что она ее просила, а вечером я заехать не смогу. Короче, я попросила, чтобы она открыла входную дверь, когда я позвоню.
– Да, она никому не открывала, кроме своих, – горько произнес Самойленко. – Разве могла она подумать, что и "свои" могут оказаться чужими...
– Продолжайте, Лариса! – потребовал Банда, заметив, что девушка в ужасе замолчала.
– Я больше ничего не знаю. Я поехала обратно на работу. Наверное, они приехали домой к Николаю, позвонили в дверь и, когда Степанида Владимировна отворила...
– ...они пристрелили ее. На месте. Всего одна пуля – прямо в лоб. Вполне достаточно, – сквозь зубы прокомментировал Самойленко. – А потом схватили Леночку – и были таковы. А ты сидела в это время на работе, смотрела мне в глаза – как ни в чем не бывало!
– Коля, я правда не знала, что так получится!
– Ты не понимала, что может последовать за твоим телефонным звонком? Ты совсем не понимала, зачем Юному нужно, чтобы Степанида Владимировна открыла дверь?
– Я не знала...
– Врешь, сука!
Лариса расплакалась – крыть аргументы Самойленко ей действительно было нечем. Она чуть не кричала сквозь слезы:
– Конечно, я виновата... Конечно, я понимала, что они что-то задумали... Но я думала, они хотят ограбить твою квартиру, напугать тебя! Но я никак не могла предположить, что они пойдут на такой шаг – красть ребенка!
– Успокойтесь, Лариса, – мягко увещевал ее Банда, одновременно яростно сверкая глазами в сторону Николая. – И ты успокойся! Хорош метать громы и молнии. Нам сейчас работать нужно, а не обвинять ее, ясно?
– Ясно, – нехотя буркнул Николай, замолкая.
– Мы догадались, Лариса, о том, что вы ничего не знали, когда прослушали ваш сегодняшний разговор с Юным. Так что не волнуйтесь, мы вас понимаем.
– А как вы могли его услышать? – удивленно приподняла голову девушка. – Я же даже...
– ...выгнали из комнаты двух своих коллег. Мы все знаем, как видите.
– Верно!
– И вот именно в связи с этим вашим разговором у меня есть еще один вопрос. Как вы считаете, тот охраняемый дом, в котором содержится Леночка, – это та самая дача, на которую вас тогда возили?
– Да, – решительно подтвердила девушка, – я в этом почему-то уверена... Даже не "почему-то" – ведь Юный сказал, помните: "Ты видела, как охраняется дом!" Значит, это тот самый дом, в котором была я!
– И вы действительно смогли бы узнать его?
– Думаю, да.
– Очень хорошо! – удовлетворенно потер руки Банда. – Просто замечательно!
– Что ж тут хорошего? – Николай после разговора с дочерью и допроса Ларисы был мрачнее тучи. – Что-то я не могу тебя понять.
– А что ж тут понимать? – улыбнулся Банда, включая двигатель. – Мы сейчас едем туда.
– Туда?! – казалось, что Николай, Андрей и Лариса воскликнули это одновременно, настолько неожиданным показалось для всех решение Банды.
– Естественно! А чего вы удивляетесь?
– Но ведь ночь! – Дубов почему-то посчитал, что визиты можно наносить только днем.
– Но ведь мы не уверены, что Лена там! – сомневался в правильности решения Банды Самойленко.
– Но ведь там такая охрана – внутри и снаружи! – испугалась Лариса.
– Какая охрана? – тут же ухватился за ее восклицание Банда. – Сколько человек? Где они обычно стоят или патрулируют? Чем вооружены?
– Вы мне такие интересные вопросы задаете, однако... – смутилась девушка. – Что я, разбираюсь в оружии, что ли?
– Ну, сколько человек вы заметили на улице или во дворе дома, за оградой?
– На улице никого. А вот внутри ограждения, во дворе, утром я видела двоих. Один открывал ворота, когда мы выезжали, а второй стоял рядом. Один был с каким-то автоматом – маленьким совсем, почти игрушечным, похожим на пистолет. Второй вроде без оружия.
– Хорошо. Вспоминайте, что еще видели, – подбодрил ее Банда. – Только подскажите сначала, в какой стороне этот поселок? Куда мне ехать?
– В сторону Минского моря.
– Минского моря? – удивился Банда, впервые услышав это название.
– Да, водохранилище такое, – вмешался в их разговор Андрей и вызвался помогать:
– Ты езжай пока прямо, я буду тебе показывать, где нам надо сворачивать.
Машина тронулась, быстро набирая скорость.
– Так что вы еще помните, Лариса? – спросил Банда, вглядываясь в разбитое дорожное покрытие в самом центре Минска, боясь наскочить на яму, которая вполне могла бы оказаться и весьма глубокой.
– Там, во дворе, маленький домик стоял – сторожевая будка по существу. Как на железнодорожных переездах. Мне показалось, что второй охранник вышел именно оттуда.
– Что ж, это важно, хорошо. А внутренний план дома сможете составить? :
– Нет, я же была только в гостиной, сразу при входе. Там как заходишь – огромная комната с камином. В глубине ее лестница на второй этаж – там, наверное, остальные комнаты... Ой, хотя нет, из гостиной ведут еще двери налево, на кухню, может, какую-нибудь...
– Может, и на кухню. На месте разберемся. Не забывайте только мне дорогу показывать.
Некоторое время они ехали молча, и лишь Дубов с заднего сиденья редкими фразами указывал Банде, где и куда надо поворачивать.
Молчание нарушила Лариса:
– Ребята, но ведь в этом особняке и вправду есть вооруженная охрана. Может, нам все-таки лучше попробовать вызвать милицию?
– Обойдемся своими силами. Нас же вон сколько! – рассмеялся Банда: как обычно перед трудной операцией, настроение у него было отличное – он шутил и веселился, аж до того момента, когда нужно было брать в руки оружие.
С оружием в руках Банда сразу серьезнел и сосредоточивался – для него в такие мгновения не существовало в жизни больше ничего, кроме врага, которого нужно во что бы то ни стало обезвредить...
Часть шестая
I
– Конечно! – вдруг горячо воскликнула девушка. – Коля, прости меня!
Самойленко, сидевший на переднем сиденье, не ответил, в ярости отвернувшись к окну.
– Ребята, меня вынудили... – она попыталась все же оправдаться, чего бы ей это ни стоило.
– Как и когда? – строго переспросил Банда – он понимал, что Ларисе надо дать сейчас время для оправданий, надо дать ей почувствовать, что она нужна им и что они, несмотря ни на что, ей еще доверяют. В таком случае можно было бы рассчитывать на ее помощь.
– Тогда, тем мартовским вечером... Помнишь, Андрей, я рассказывала, как меня изнасиловали?
– Ну...
– Вот тогда все и случилось... Поймите меня правильно, я не героиня-одиночка. Когда я оказалась один на один с этими подонками, я просто испугалась.
– Пожалуйста, расскажите подробнее, Лариса, как все произошло? – попросил ее Банда. – Ваша информация, притом любая, относительно этого Юного может оказаться для нас очень важной и нужной.
– Хорошо, сейчас расскажу... Я шла вечером по проспекту Машерова, возвращалась домой с работы, когда рядом вдруг остановилась машина.
– Какой марки была машина, она не помнит, – прокомментировал Дубов, вспомнив путаные объяснения девушки на следующее после этого происшествия утро.
– Я не "не помню", я просто не знаю этих самых марок! Ну, не знаю я машин, кроме наших "жигулей" да "мерседесов"! – чуть не сорвалась на крик девушка, и Банда вмешался, успокаивающе подняв руку:
– Я вполне вам верю. Что было дальше?
– Они...
– Кто "они"?
– Их было трое. Один за рулем, он даже не показывался, и еще двое. Они как раз и вышли из машины, о чем-то меня спросили, а затем затолкали на заднее сиденье.
– Как они выглядели?
– Один – более молодой. Симпатичный такой на первый взгляд, обходительный. Это у него кличка Юный, может, как раз из-за его внешности. Именно он заправляет в той банде, и его все слушаются, я потом в этом убедилась... Второй был постарше – крепкого телосложения, короткостриженный, руки в наколках, как у уголовника. У него то ли имя, то ли кличка – Арнольд.
– Что было дальше?
– Они завязали мне глаза и связали руки, а когда развязали – мы были уже на даче. Юный говорил со мной вежливо, а Арнольд все время угрожал и даже несколько раз ударил. Наверное, они специально так себя вели – чтобы на контрасте я решила довериться Юному.
– А что он хотел от вас?
– Хотел в подробностях знать, чем занимается Николай. Его интересовало все – что именно он знает, откуда знает, какие у него есть документы – словом, все-все.
– А почему выбор их пал именно на вас?
– В то время Николай лежал в больнице после аварии, а мне именно тогда поручили проверить все данные из Таможенного комитета и налоговой службы по поводу дел фирмы "Технология и инжениринг"....
– Я дал задание, – снова пояснил Дубов. – Откуда я мог знать, что дело так обернется? Она всегда была нашим лучшим работником – исполнительная, аккуратная. Даже Коля не имел от нее секретов, посвящал ее в свои дела. Вот я и решил, что ей можно...
– Юный очень хотел знать имя того человека, который натравил Самойленко на его фирму.
– Значит, это его фирма? – уточнил Банда.
– Может, и не его, но он, по крайней мере, очень заинтересован во всем, что касается ее дед. Возможно, конечно, что его наняли.
– Хорошо. Что было дальше?
– Дальше?.. – Лариса некоторое время молчала.
Чувствовалось, что говорить ей об этом трудно – воспоминания, наверное, жгли душу.
Но, собравшись с силами, она все же продолжила свой рассказ:
– Я отказывалась с ними разговаривать на эти темы. Юный меня все время уговаривал, даже угощал каким-то фирменным шампанским, а Арнольд, наоборот, все время орал, что... вывернет мне матку.
Эти слова, произнесенные молодой женщиной, произвели на ребят тяжелое впечатление. Они молча переглянулись, продолжая слушать ее рассказ.
– Короче, вскоре им это надоело. Юный спокойно отошел к камину, а на меня набросился Арнольд. В считанные секунды я оказалась... без ничего...
– То есть? – жестко переспросил Банда. Он придерживался железного правила проведения допросов – все должно быть предельно ясно и конкретно, без намеков и недоговоренностей. Только тогда можно сделать вывод о том, все ли выложил допрашиваемый или что-то скрыл, недоговорил.
– Он сорвал с меня блузку, бюстгальтер, юбку, разорвал колготки... Я лежала на диване совсем голая, на мне оставались только трусики. Арнольд вытащил из-за пояса наручники, заломил мне руки и сковал их за спиной. Теперь я была практически беспомощной – со мной можно было делать все, что хочешь.
Она замолчала – рассказ давался ей тяжело. Ребята не торопили Ларису, понимая ее чувства.
– В этот момент Юный подошел ко мне и помахал перед носом пачкой долларов. Слушай, говорит, меня внимательно – вот тебе пять штук баксов, и ты работаешь на нас. Если откажешься, Арнольд пощекочет тебя своей вазелиновой головкой. Я послала его, тогда Арнольд рванул на мне трусики...
Ребята слушали молча, не задавая вопросов, не перебивая – они понимали, что сейчас для нее очень важно выговориться. Не только Дубов и Банда, но даже Николай вдруг почувствовал, что испытывает к ней что-то вроде жалости.
Лариса вдруг тихо заплакала, иногда всхлипывая чуть громче, а когда заговорила опять, голос ее дрожал от слез:
– Ребята, поймите же меня... Но у меня не было выбора. Я сказала, что согласна на все, лишь бы он отогнал от меня эту обезьяну.
– Мы понимаем, – сдержанно ответил за всех Банда, – и не осуждаем вас, поверьте.
– За "обезьяну" я со всего размаху получила от этого Арнольда кулаком по лицу... Думала, он мне челюсть сломает. Но обошлось...
– И что было дальше?
– Дальше они позволили мне одеться, и мы сидели, разговаривали...
– Так изнасилования никакого все-таки не было? – удивленно спросил Дубов.
– Не было.
– А зачем же ты тогда мне наврала? – начал было Андрей, но Лариса сразу же перебила его, даже не дослушав:
– Рассказ об изнасиловании придумал Юный. Он посчитал, что так мне будет легче действовать, я вроде как жертва, буду у вас вне подозрений.
– Профессионал, ничего не скажешь! – покачал головой Дубов.
– Не профессионал, а обыкновенный прощелыга, который слегка изучил психологию людей, – впервые подал голос Самойленко. – И как же ты "действовала"? Это ты похищала у нас документы и видеосюжеты?
– Я.
– А где ты взяла ключи от моего и Андрея кабинетов?
– Это оказалось не сложно. Вы же не прятали их от меня? – огрызнулась девушка. – Я сделала слепки, а Юный изготовил по ним ключи.
– И как с вами расплачивались? – снова взял нить допроса в свои руки Банда.
– Мне больше не давали денег. Они просто меня шантажировали – мол, свое ты уже получила, теперь, если откажешься, мы тебя опозорим перед твоими коллегами навек, а в придачу еще и в ментовку сдадим.
– Классический прием, – прокомментировал Банда. – Элементарная посадка "на крючок". Крайне сложно с него спрыгнуть, разве только найти какой-нибудь способ вернуть доллары. Кстати, а как закончился тот вечер?
– Меня отвезли утром на машине почти к самой работе, к телецентру.
– Снова с завязанными глазами?
– Нет.
– Очень хорошо, – обрадовался Банда. – Я надеюсь, вы запомнили место, где находится та дача?
– Вообще да. Я, пожалуй, узнаю его, если увижу снова. В том дачном поселке это был самый большой и богатый дом, с оригинальной кирпичной оградой в полтора человеческих роста.
– Отлично! – Банда переглянулся с ребятами. – Лариса, я не буду пока у вас больше ничего спрашивать ни про технику похищения материалов, ни про то, какие чувства вы при этом испытывали...
– Испытывала... Что я могла испытывать – мне было жутко противно, поверьте!.. Николай, поверь мне – я места себе не находила...
– Иди ты, – Коля снова отвернулся к окну, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Лариса, теперь самые важные вопросы. Я надеюсь, вы понимаете, что лучше, пожалуй, вам будет ответить на них честно, – продолжил допрос Банда.
– Спрашивайте.
– Как вы связывались с бандитами?
– Я не связывалась никак... Они сами звонили мне – то в редакцию, то домой.
– Хорошо, допустим. А что вы знаете о похищении дочери Николая, Леночки?
– В понедельник часов в одиннадцать утра Юный позвонил мне на работу. Я сказала, что программа практически готова к эфиру и что сегодня после обеда, закончив последний монтаж, ее сдадут в Главную редакцию для утверждения и просмотра.
Юный очень разволновался, сказал, что скоро перезвонит...
– И перезвонил?
– Да, через час. Он назначил мне встречу без пятнадцати два на площади Независимости.
– Вы пришли?
– Я не могла отказаться. Вы же сказали; что понимаете меня... Да, я пришла, потому что висела уже у них "на крючке" очень основательно.
– И что было дальше?
– Мы... – Лариса украдкой взглянула на Николая, на секунду замолчав, а затем, опустив взгляд и набрав побольше воздуха в легкие, призналась:
– Мы подошли к телефонной будке, и он скомандовал – звони Самойленко.
– Куда вы должны были ему позвонить?
– Я спросила у него то же самое. Он потребовал звонить домой.
– Но ведь дома...
– ...никого не оказалось. То есть дома сидела с Леночкой только Степанида Владимировна. Я ее знала, несколько раз видела, когда к Коле приезжала, да и Коля о ней как-то рассказывал...
Самойленко вдруг заскрежетал зубами и сделал резкое движение в сторону Ларисы, как будто желая с разворота, одним ударом покончить с этой гадюкой.
Банда, уловив это движение, перехватил его руку и успокаивающе похлопал друга по плечу, глазами сделав знак остановиться: Лариса рассказала еще далеко не все, пугать ее сейчас было нельзя.
– В общем, – девушка продолжала рассказ, не поднимая глаз, – она даже не заметила этой быстрой сценки, – я сказала по приказу Юного Степаниде Владимировне, что подъеду минут через тридцать. Что мне очень нужно прямо сейчас передать Наташе выкройку какого-то костюма, потому что она ее просила, а вечером я заехать не смогу. Короче, я попросила, чтобы она открыла входную дверь, когда я позвоню.
– Да, она никому не открывала, кроме своих, – горько произнес Самойленко. – Разве могла она подумать, что и "свои" могут оказаться чужими...
– Продолжайте, Лариса! – потребовал Банда, заметив, что девушка в ужасе замолчала.
– Я больше ничего не знаю. Я поехала обратно на работу. Наверное, они приехали домой к Николаю, позвонили в дверь и, когда Степанида Владимировна отворила...
– ...они пристрелили ее. На месте. Всего одна пуля – прямо в лоб. Вполне достаточно, – сквозь зубы прокомментировал Самойленко. – А потом схватили Леночку – и были таковы. А ты сидела в это время на работе, смотрела мне в глаза – как ни в чем не бывало!
– Коля, я правда не знала, что так получится!
– Ты не понимала, что может последовать за твоим телефонным звонком? Ты совсем не понимала, зачем Юному нужно, чтобы Степанида Владимировна открыла дверь?
– Я не знала...
– Врешь, сука!
Лариса расплакалась – крыть аргументы Самойленко ей действительно было нечем. Она чуть не кричала сквозь слезы:
– Конечно, я виновата... Конечно, я понимала, что они что-то задумали... Но я думала, они хотят ограбить твою квартиру, напугать тебя! Но я никак не могла предположить, что они пойдут на такой шаг – красть ребенка!
– Успокойтесь, Лариса, – мягко увещевал ее Банда, одновременно яростно сверкая глазами в сторону Николая. – И ты успокойся! Хорош метать громы и молнии. Нам сейчас работать нужно, а не обвинять ее, ясно?
– Ясно, – нехотя буркнул Николай, замолкая.
– Мы догадались, Лариса, о том, что вы ничего не знали, когда прослушали ваш сегодняшний разговор с Юным. Так что не волнуйтесь, мы вас понимаем.
– А как вы могли его услышать? – удивленно приподняла голову девушка. – Я же даже...
– ...выгнали из комнаты двух своих коллег. Мы все знаем, как видите.
– Верно!
– И вот именно в связи с этим вашим разговором у меня есть еще один вопрос. Как вы считаете, тот охраняемый дом, в котором содержится Леночка, – это та самая дача, на которую вас тогда возили?
– Да, – решительно подтвердила девушка, – я в этом почему-то уверена... Даже не "почему-то" – ведь Юный сказал, помните: "Ты видела, как охраняется дом!" Значит, это тот самый дом, в котором была я!
– И вы действительно смогли бы узнать его?
– Думаю, да.
– Очень хорошо! – удовлетворенно потер руки Банда. – Просто замечательно!
– Что ж тут хорошего? – Николай после разговора с дочерью и допроса Ларисы был мрачнее тучи. – Что-то я не могу тебя понять.
– А что ж тут понимать? – улыбнулся Банда, включая двигатель. – Мы сейчас едем туда.
– Туда?! – казалось, что Николай, Андрей и Лариса воскликнули это одновременно, настолько неожиданным показалось для всех решение Банды.
– Естественно! А чего вы удивляетесь?
– Но ведь ночь! – Дубов почему-то посчитал, что визиты можно наносить только днем.
– Но ведь мы не уверены, что Лена там! – сомневался в правильности решения Банды Самойленко.
– Но ведь там такая охрана – внутри и снаружи! – испугалась Лариса.
– Какая охрана? – тут же ухватился за ее восклицание Банда. – Сколько человек? Где они обычно стоят или патрулируют? Чем вооружены?
– Вы мне такие интересные вопросы задаете, однако... – смутилась девушка. – Что я, разбираюсь в оружии, что ли?
– Ну, сколько человек вы заметили на улице или во дворе дома, за оградой?
– На улице никого. А вот внутри ограждения, во дворе, утром я видела двоих. Один открывал ворота, когда мы выезжали, а второй стоял рядом. Один был с каким-то автоматом – маленьким совсем, почти игрушечным, похожим на пистолет. Второй вроде без оружия.
– Хорошо. Вспоминайте, что еще видели, – подбодрил ее Банда. – Только подскажите сначала, в какой стороне этот поселок? Куда мне ехать?
– В сторону Минского моря.
– Минского моря? – удивился Банда, впервые услышав это название.
– Да, водохранилище такое, – вмешался в их разговор Андрей и вызвался помогать:
– Ты езжай пока прямо, я буду тебе показывать, где нам надо сворачивать.
Машина тронулась, быстро набирая скорость.
– Так что вы еще помните, Лариса? – спросил Банда, вглядываясь в разбитое дорожное покрытие в самом центре Минска, боясь наскочить на яму, которая вполне могла бы оказаться и весьма глубокой.
– Там, во дворе, маленький домик стоял – сторожевая будка по существу. Как на железнодорожных переездах. Мне показалось, что второй охранник вышел именно оттуда.
– Что ж, это важно, хорошо. А внутренний план дома сможете составить? :
– Нет, я же была только в гостиной, сразу при входе. Там как заходишь – огромная комната с камином. В глубине ее лестница на второй этаж – там, наверное, остальные комнаты... Ой, хотя нет, из гостиной ведут еще двери налево, на кухню, может, какую-нибудь...
– Может, и на кухню. На месте разберемся. Не забывайте только мне дорогу показывать.
Некоторое время они ехали молча, и лишь Дубов с заднего сиденья редкими фразами указывал Банде, где и куда надо поворачивать.
Молчание нарушила Лариса:
– Ребята, но ведь в этом особняке и вправду есть вооруженная охрана. Может, нам все-таки лучше попробовать вызвать милицию?
– Обойдемся своими силами. Нас же вон сколько! – рассмеялся Банда: как обычно перед трудной операцией, настроение у него было отличное – он шутил и веселился, аж до того момента, когда нужно было брать в руки оружие.
С оружием в руках Банда сразу серьезнел и сосредоточивался – для него в такие мгновения не существовало в жизни больше ничего, кроме врага, которого нужно во что бы то ни стало обезвредить...
Часть шестая
Захват
I
Лариса узнала нужный дом с первого взгляда.
Это было действительно выдающееся строение, выделяющееся из общего ряда и своей непомерно высокой и богатой кирпичной оградой, и коваными чугунными воротами, и двумя этажами дома с высокой покатой крышей. Да, такой "замок" трудно было бы не запомнить!
Банда медленно проехал по дороге перед домом, стараясь разглядеть его и все подъезды к нему как можно лучше.
То ли к счастью, то ли к сожалению, но во дворе дома не было никакого освещения – ни фонаря, ни прожектора. В доме также было темно, поэтому рассмотреть, что там, за воротами, оказалось практически невозможным...
Банда остановил свой "Опель" в ближайшем проулке и обратился к Самойленко:
– Ну что, Коля, тряхнем стариной?
– В каком смысле?
– В прямом. Ты тельник свой афганский не надел случайно?
– Ты хочешь сказать...
– Я хочу не сказать, а действовать, – оборвал его Банда. – Давайте, все выходим из машины, мне нужно кое-что достать из-под сидений.
Когда все вышли из салона, Банда тут же нырнул обратно, с чем-то там возясь в темноте.
– Банда, включи свет в салоне! – посоветовал Самойленко. – Ты ж там не видишь ничего – Если не вижу я, не видит никто, – появляясь с какой-то одеждой в руках, парировал Банда, кивая на темные окна дачи по соседству. – А мне это на руку. На, одевайся.
– Что это? – Коля крутил в руках странную жилетку, которую протянул ему спецназовец.
Была эта жилеточка, несмотря на свои небольшие габариты, очень даже тяжелой.
– Бронежилет. Вообще-то он скрытого ношения, но нам сойдет и в роли штурмового. Выдерживает пулю из ПМ, АПС или "Узи". "Калашника", конечно, не остановит, но мы с тобой постараемся на него не нарваться. Жить ведь хочется?
– Не против.
Николай и Банда, шутя и подкалывая друг друга, начали облачаться в "доспехи", а Андрей и Лариса смотрели на них во все глаза, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле.
Дубов наконец не выдержал:
– Мужики, вы что, серьезно воевать собрались?
– А зачем мы сюда приехали? – невозмутимо переспросил его Банда.
– Ну, поговорить с этим Юным...
– Ох, Андрей, ну до чего ты наивен! Какие с ним могут быть разговоры? Помоги лучше Коле затянуть застежки на боку.
Через несколько минут бронежилеты были застегнуты, и Банда снова нырнул в салон. На этот раз в руках его снова оказалась какая-то одежда.
– Держи, Коля, куртку черную. Чтобы меньше "светиться" в темноте.
– Хорошо.
– И шлем, – Банда протянул ему черный спецназовский подшлемник, который скрывал все лицо, оставляя свободными лишь глаза.
– Зачем?
– Я не хочу, чтобы ни тебя, ни меня кто-нибудь запомнил в лицо, ясно?
– Ясно, – безропотно подчинился Николай, облачаясь в предложенное обмундирование.
Через мгновение перед изумленными Андреем и Ларисой возникли две черные фигуры в масках.
Спецназ?..
– Класс! – прокомментировал Дубов.
– Так, теперь, Андрей, ты слушай меня, – заговорил Банда, одновременно что-то рассовывая по карманам куртки. – Садишься, когда мы уйдем, за руль и сидишь с открытыми дверцами, прислушиваясь к каждому шороху. Вы, Лариса, на заднем сиденье, – Хорошо.
– У тебя, Андрей, будет несколько вариантов действия. Первый вариант – если вдруг после начала боя ты слышишь вой сирен милицейских машин. Сразу заводишь мотор, ждешь нас до последнего мгновения и, если мы не появляемся, рвешь с места в сторону Минска. Через пять километров отсюда справа по ходу движения заметишь съезд в лес...
– Откуда ты знаешь?
– Но мы же сюда ехали?
– А я не разглядел.
– Ну, машину вел я, мне легче было заметить. Так вот, съезжаешь с дороги в этот лес, метров через сто – двести останавливаешься и сидишь ждешь нас, на этот раз выключив двигатель и фары. Если нас опять нет – уезжаешь и забываешь, где ты был в эту ночь.
– А как же вы?..
– Не задавай только глупых вопросов, ладно? Вариант второй: если над домом вдруг взовьется красная ракета, заводишься – и сразу на Минск, никого уже не дожидаясь. Ясно?
– Ясно.
– Отлично. Лариса, вы все это время безвылазно сидите в машине и никуда не отлучаетесь, чтобы мы вас потом не искали, если что.
– Хорошо.
– Ну что ж, будем считать, что с транспортом разобрались. Теперь – с оружием.
Банда снова залез в салон и через мгновение появился оттуда с пистолетом в руках.
– Держи, Коля. "Гюрза". В Афгане видел такие?
– Нет.
– Они были тогда жутко секретными, только у кагэбистов встречались.
– И что это за штучка?
– Бесшумный пистолет. Стрельба без перезарядки. По окончании боеприпасов затвор автоматически тормозится, поэтому не надо перезаряжать снова – только вставь запасной магазин.
– А где я его возьму?
– Я тебе, конечно, дам, – и Банда протянул другу два запасных магазина. – Этого с лихвой должно хватить на хороший бой.
– А ты с чем пойдешь?
– Погоди со мной. Вот тебе еще граната обыкновенная и светошоковая. Применять будешь исходя из оперативной обстановки. Эффект шоковой заключается в очень громком взрыве и ярчайшей вспышке – противник ошалеет на мгновение, и за это время ты можешь многое успеть.
– Ясно.
– А я пойду вот с этой штучкой, – он вытащил из-под сиденья "Кипарис".
– Ото! Что это?
– Классный пистолет-пулемет. Смотри, – Банда включил лазерный целеуказатель, и тоненький красный лучик прочертил ночную темноту, упершись в забор напротив. – Если я нажму спусковой крючок, той доски больше не будет. А звуку – не больше, чем из твоей "Гюрзы".
– Класс!
– Ну, все. Скоро час ночи. Залезай в машину, посидим на дорожку, – скомандовал Банда.
Когда все расселись и затихли, будто сосредоточиваясь перед важным мероприятием, спецназовец произнес:
– Ну, Андрей, желай!
– Ни пуха, ни пера! – понял Дубов.
– К черту! Пошли, Коля! – и через мгновение оба исчезли в темноте...
– Коля, – шепнул он другу в самое ухо, – дело очень серьезное. Это – враги.
– Ты мне будешь еще объяснять? Там у них моя дочь!
– Я знаю. Поэтому говорю, они – враги. Как "духи" в Афгане, помнишь?
– К чему ты это?
– К тому, чтобы ты не жалел их.
– В смысле?
– Ты будешь сейчас только убивать. Ни в плен брать, ни раненых оставлять. Для них есть только один вариант – смерть, ясно?
– Но...
– Без "но". Ни одного свидетеля не должно остаться в живых. Никого.
– В общем, ты прав.
– Коля, пойми – мы с тобой сейчас по ту сторону закона. Нас не защитит никто, кроме нас самих. Нас не сдерживает и не ограничивает ничто. Мы играем с ними, – Банда кивнул в сторону дома, – по их же правилам. И никому никакой пощады в этой игре не будет. Ясно?
– Ясно, – после минутного раздумья ответил Николай.
– Вот и отлично. Тогда разделимся – ты давай через забор с этой стороны, а я – с другой. Сделаем "зачистку" двора – встречаемся у входных дверей.
Только осторожно, не спеши. И не жалей никого, ясно? – еще раз повторил Банда.
– Да.
– Все, вперед...
Эх, не взял он с собой прибора ночного видения. Сейчас бы эта штучка пригодилась...
Вскоре он заметил метрах в двадцати от себя фигуру охранника – стоя у ворот, тот курил, и яркий огонек сигареты отлично освещал его лицо.
Не рассуждая, Банда вскинул автомат, тонкий лучик целеуказателя коснулся фигуры бандита – и тут же "Кипарис" в руках спецназовца коротко дернулся, почти беззвучно отправив пяток пуль в тело курящего. Тот упал на гравийную дорожку, не издав ни звука, но шум от падения тела в тишине ночи получился весьма громким.
– Эй, что стряслось? – подал голос второй охранник. Судя по всему, он был на крыльце дома, но густая тень от стены делала его совершенно невидимым. – Кто здесь?
Банда заволновался – он не видел не только второго охранника, но и Колю. Возможно, Самойленко как раз был около этого бандита.
Как бы в подтверждение его догадки грохнул выстрел из пистолета. Один, другой.
Выстрелы были громкие, судя по всему, из "Макарова". Это явно стреляли по Николаю.
Банда в несколько прыжков достиг крыльца и тут услышал характерный шум борьбы – приглушенное сопение, сдавленный мат, звуки ударов по телу.
В этот момент выглянувшая из-за облака луна осветила двор и крыльцо, и Банда увидел, что в пяти метрах от него Николай, запрыгнув на спину верзилы, пытается сдавить тому шею, а бандит, отчаянно молотя своими пудовыми кулачищами по голове и плечам Николая, хрипит, пытаясь вырваться, и бьется спиной (получалось, что не своей – Николая) о стену дома, стремясь стряхнуть с себя напавшего.
Банда прыгнул к ним.
Увидев перед собой странную фигуру во всем черном, бандит, казалось, замер – глаза его округлились то ли от ужаса, то ли от удивления, и в тот же миг Коля сумел-таки, изловчившись, сломать ему шею, столкнув огромное безжизненное тело охранника с крыльца дома.
В маленькой сторожке, о которой рассказала Лариса и которая приютилась у ворот, зажегся свет, осветились окна и на верхнем этаже дома – звуки выстрелов разбудили весь поселок, не только обитателей этого дома. Теперь на каждой улице лаяли собаки, оглашая округу несусветным шумом.
Это было действительно выдающееся строение, выделяющееся из общего ряда и своей непомерно высокой и богатой кирпичной оградой, и коваными чугунными воротами, и двумя этажами дома с высокой покатой крышей. Да, такой "замок" трудно было бы не запомнить!
Банда медленно проехал по дороге перед домом, стараясь разглядеть его и все подъезды к нему как можно лучше.
То ли к счастью, то ли к сожалению, но во дворе дома не было никакого освещения – ни фонаря, ни прожектора. В доме также было темно, поэтому рассмотреть, что там, за воротами, оказалось практически невозможным...
Банда остановил свой "Опель" в ближайшем проулке и обратился к Самойленко:
– Ну что, Коля, тряхнем стариной?
– В каком смысле?
– В прямом. Ты тельник свой афганский не надел случайно?
– Ты хочешь сказать...
– Я хочу не сказать, а действовать, – оборвал его Банда. – Давайте, все выходим из машины, мне нужно кое-что достать из-под сидений.
Когда все вышли из салона, Банда тут же нырнул обратно, с чем-то там возясь в темноте.
– Банда, включи свет в салоне! – посоветовал Самойленко. – Ты ж там не видишь ничего – Если не вижу я, не видит никто, – появляясь с какой-то одеждой в руках, парировал Банда, кивая на темные окна дачи по соседству. – А мне это на руку. На, одевайся.
– Что это? – Коля крутил в руках странную жилетку, которую протянул ему спецназовец.
Была эта жилеточка, несмотря на свои небольшие габариты, очень даже тяжелой.
– Бронежилет. Вообще-то он скрытого ношения, но нам сойдет и в роли штурмового. Выдерживает пулю из ПМ, АПС или "Узи". "Калашника", конечно, не остановит, но мы с тобой постараемся на него не нарваться. Жить ведь хочется?
– Не против.
Николай и Банда, шутя и подкалывая друг друга, начали облачаться в "доспехи", а Андрей и Лариса смотрели на них во все глаза, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле.
Дубов наконец не выдержал:
– Мужики, вы что, серьезно воевать собрались?
– А зачем мы сюда приехали? – невозмутимо переспросил его Банда.
– Ну, поговорить с этим Юным...
– Ох, Андрей, ну до чего ты наивен! Какие с ним могут быть разговоры? Помоги лучше Коле затянуть застежки на боку.
Через несколько минут бронежилеты были застегнуты, и Банда снова нырнул в салон. На этот раз в руках его снова оказалась какая-то одежда.
– Держи, Коля, куртку черную. Чтобы меньше "светиться" в темноте.
– Хорошо.
– И шлем, – Банда протянул ему черный спецназовский подшлемник, который скрывал все лицо, оставляя свободными лишь глаза.
– Зачем?
– Я не хочу, чтобы ни тебя, ни меня кто-нибудь запомнил в лицо, ясно?
– Ясно, – безропотно подчинился Николай, облачаясь в предложенное обмундирование.
Через мгновение перед изумленными Андреем и Ларисой возникли две черные фигуры в масках.
Спецназ?..
– Класс! – прокомментировал Дубов.
– Так, теперь, Андрей, ты слушай меня, – заговорил Банда, одновременно что-то рассовывая по карманам куртки. – Садишься, когда мы уйдем, за руль и сидишь с открытыми дверцами, прислушиваясь к каждому шороху. Вы, Лариса, на заднем сиденье, – Хорошо.
– У тебя, Андрей, будет несколько вариантов действия. Первый вариант – если вдруг после начала боя ты слышишь вой сирен милицейских машин. Сразу заводишь мотор, ждешь нас до последнего мгновения и, если мы не появляемся, рвешь с места в сторону Минска. Через пять километров отсюда справа по ходу движения заметишь съезд в лес...
– Откуда ты знаешь?
– Но мы же сюда ехали?
– А я не разглядел.
– Ну, машину вел я, мне легче было заметить. Так вот, съезжаешь с дороги в этот лес, метров через сто – двести останавливаешься и сидишь ждешь нас, на этот раз выключив двигатель и фары. Если нас опять нет – уезжаешь и забываешь, где ты был в эту ночь.
– А как же вы?..
– Не задавай только глупых вопросов, ладно? Вариант второй: если над домом вдруг взовьется красная ракета, заводишься – и сразу на Минск, никого уже не дожидаясь. Ясно?
– Ясно.
– Отлично. Лариса, вы все это время безвылазно сидите в машине и никуда не отлучаетесь, чтобы мы вас потом не искали, если что.
– Хорошо.
– Ну что ж, будем считать, что с транспортом разобрались. Теперь – с оружием.
Банда снова залез в салон и через мгновение появился оттуда с пистолетом в руках.
– Держи, Коля. "Гюрза". В Афгане видел такие?
– Нет.
– Они были тогда жутко секретными, только у кагэбистов встречались.
– И что это за штучка?
– Бесшумный пистолет. Стрельба без перезарядки. По окончании боеприпасов затвор автоматически тормозится, поэтому не надо перезаряжать снова – только вставь запасной магазин.
– А где я его возьму?
– Я тебе, конечно, дам, – и Банда протянул другу два запасных магазина. – Этого с лихвой должно хватить на хороший бой.
– А ты с чем пойдешь?
– Погоди со мной. Вот тебе еще граната обыкновенная и светошоковая. Применять будешь исходя из оперативной обстановки. Эффект шоковой заключается в очень громком взрыве и ярчайшей вспышке – противник ошалеет на мгновение, и за это время ты можешь многое успеть.
– Ясно.
– А я пойду вот с этой штучкой, – он вытащил из-под сиденья "Кипарис".
– Ото! Что это?
– Классный пистолет-пулемет. Смотри, – Банда включил лазерный целеуказатель, и тоненький красный лучик прочертил ночную темноту, упершись в забор напротив. – Если я нажму спусковой крючок, той доски больше не будет. А звуку – не больше, чем из твоей "Гюрзы".
– Класс!
– Ну, все. Скоро час ночи. Залезай в машину, посидим на дорожку, – скомандовал Банда.
Когда все расселись и затихли, будто сосредоточиваясь перед важным мероприятием, спецназовец произнес:
– Ну, Андрей, желай!
– Ни пуха, ни пера! – понял Дубов.
– К черту! Пошли, Коля! – и через мгновение оба исчезли в темноте...
* * *
Возле самой ограды дома Банда сделал знак Самойленко остановиться.– Коля, – шепнул он другу в самое ухо, – дело очень серьезное. Это – враги.
– Ты мне будешь еще объяснять? Там у них моя дочь!
– Я знаю. Поэтому говорю, они – враги. Как "духи" в Афгане, помнишь?
– К чему ты это?
– К тому, чтобы ты не жалел их.
– В смысле?
– Ты будешь сейчас только убивать. Ни в плен брать, ни раненых оставлять. Для них есть только один вариант – смерть, ясно?
– Но...
– Без "но". Ни одного свидетеля не должно остаться в живых. Никого.
– В общем, ты прав.
– Коля, пойми – мы с тобой сейчас по ту сторону закона. Нас не защитит никто, кроме нас самих. Нас не сдерживает и не ограничивает ничто. Мы играем с ними, – Банда кивнул в сторону дома, – по их же правилам. И никому никакой пощады в этой игре не будет. Ясно?
– Ясно, – после минутного раздумья ответил Николай.
– Вот и отлично. Тогда разделимся – ты давай через забор с этой стороны, а я – с другой. Сделаем "зачистку" двора – встречаемся у входных дверей.
Только осторожно, не спеши. И не жалей никого, ясно? – еще раз повторил Банда.
– Да.
– Все, вперед...
* * *
Банда легко перемахнул через забор и замер, приглядываясь и прислушиваясь.Эх, не взял он с собой прибора ночного видения. Сейчас бы эта штучка пригодилась...
Вскоре он заметил метрах в двадцати от себя фигуру охранника – стоя у ворот, тот курил, и яркий огонек сигареты отлично освещал его лицо.
Не рассуждая, Банда вскинул автомат, тонкий лучик целеуказателя коснулся фигуры бандита – и тут же "Кипарис" в руках спецназовца коротко дернулся, почти беззвучно отправив пяток пуль в тело курящего. Тот упал на гравийную дорожку, не издав ни звука, но шум от падения тела в тишине ночи получился весьма громким.
– Эй, что стряслось? – подал голос второй охранник. Судя по всему, он был на крыльце дома, но густая тень от стены делала его совершенно невидимым. – Кто здесь?
Банда заволновался – он не видел не только второго охранника, но и Колю. Возможно, Самойленко как раз был около этого бандита.
Как бы в подтверждение его догадки грохнул выстрел из пистолета. Один, другой.
Выстрелы были громкие, судя по всему, из "Макарова". Это явно стреляли по Николаю.
Банда в несколько прыжков достиг крыльца и тут услышал характерный шум борьбы – приглушенное сопение, сдавленный мат, звуки ударов по телу.
В этот момент выглянувшая из-за облака луна осветила двор и крыльцо, и Банда увидел, что в пяти метрах от него Николай, запрыгнув на спину верзилы, пытается сдавить тому шею, а бандит, отчаянно молотя своими пудовыми кулачищами по голове и плечам Николая, хрипит, пытаясь вырваться, и бьется спиной (получалось, что не своей – Николая) о стену дома, стремясь стряхнуть с себя напавшего.
Банда прыгнул к ним.
Увидев перед собой странную фигуру во всем черном, бандит, казалось, замер – глаза его округлились то ли от ужаса, то ли от удивления, и в тот же миг Коля сумел-таки, изловчившись, сломать ему шею, столкнув огромное безжизненное тело охранника с крыльца дома.
В маленькой сторожке, о которой рассказала Лариса и которая приютилась у ворот, зажегся свет, осветились окна и на верхнем этаже дома – звуки выстрелов разбудили весь поселок, не только обитателей этого дома. Теперь на каждой улице лаяли собаки, оглашая округу несусветным шумом.