Страница:
– Не припомню такого случая.
– Сами-то они слабаки, но специально обрезаются, чтобы кожа на члене погрубее стала, чувствительность падает, вот и трахаются дольше, чем мы.
– Не может быть!
– Ты в динамике подтверждение моим словам слышишь?
– Нет, – тут же воскликнул «звукач», – даже ради такого удовольствия обрезаться бы не стал.
– Тебе никто и не предлагает.
Пиво в банке кончилось, и фотограф легко смял ее одной рукой, затем потянулся и прилег на ковер. Принялся отжиматься.
«Звукач» с недовольной гримасой надел на голову наушники и переключил звук на них. Но даже он, привыкший слушать всякие звуки, не рассчитанные на посторонние уши, не мог сохранить каменное выражение лица. Его губы то расплывались в улыбке, то зло поджимались.
– Эй, – крикнул он фотографу.
– Чего тебе? Если по делу, то отвечу, а если просто поболтать, то иди ты к черту!
– Наконец-то кончили, угомонились.
– Тебе-то от этого какая радость?
– Можно дальше не слушать, скоро заснут. Он снова переключил звук на динамик, откуда слышалось ровное дыхание, женское и мужское. Регулятор громкости он отодвинул до минимума и теперь, только напрягшись, можно было догадаться, что динамик обтекаемых форм жив.
– Ты долго будешь еще копошиться? – осведомился «звукач».
– Долго. На общение не рассчитывай.
– Ну, вот и отлично, – рассмеялся «звукач», – я прилягу поспать, а ты свистнешь, если что.
Не дождавшись согласия, он растянулся на надувном матрасе прямо возле своей аппаратуры и вскоре уже храпел, перекрывая сопение Ибрагима Аль Хасана и его жены.
Утром «звукач» проснулся оттого, что на его лицо упало солнце. Он поморщился, сел, протер глаза. Фотограф стоял у окна, немного отодвинув штору, припав глазом к окуляру, наблюдая за окнами квартиры.
– Черт побери, – выругался «звукач», – даже поспать не дадут!
– Семь утра, – не оборачиваясь, ответил фотограф, – в это время дома я уже на ногах.
– Ты-то да, а у меня маленьких детей нет, сплю столько, сколько влезет, если на службу с утра не надо.. Люблю я нашу работу, сутки дежуришь, потом отдыхаешь. Даже отпуск брать не надо, – «звукач» повернул регулятор, чтобы понять, что делается в квартире.
Записывающая аппаратура включалась сама собой, лишь только шум достигал определенной точки.
– Вот, гад, – проговорил «звукач», – храпел так, что две кассеты за ночь испортил.
– У тебя не спросил, – отозвался фотограф. «Звукач» пошел в ванную, зная, что если он понадобится, фотограф его позовет. Но тому пока хватало и своих дел.
Ибрагим проснулся и стал ходить по квартире. Жена спала. Телефонные звонки записывали другие оперативники, так что на конспиративной квартире можно было слышать лишь самого иорданца, но не его собеседника.
– Ну, что, Сундуков… – говорил Ибрагим, – в порядке, говоришь?..
Сегодня мы с тобой и встретимся… Давай пораньше, насчет складов переговорить надо… Каких, каких, – рассмеялся иорданец, – ты что, забыл?.. Это как в кроссворде: город из четырех букв, столица русских оружейников…
Фотограф на всякий случай сделал несколько снимков, благо даже полупрозрачные занавески оказались раздвинутыми, и Ибрагим Аль Хасан картинно смотрелся на фоне белой как снег стены. Машинально фотограф обернулся посмотреть, пишет ли разговор аппаратура.
– Да-да, в Серпухов груз перебросим, больше ждать мои заказчики не станут. Потом всю партию сразу в Дагестан, лишь только подсоберем номенклатуру по списку.
«Звукач» примчался в комнату, даже не зайдя в туалет. Генерал Гаркунов ему бы голову открутил, если бы эта часть разговора осталась незаписанной.
– Кажется, трахи кончились, – сказал «звукач», прислушиваясь к разговору. – Делом парень занялся.
– Это не нам решать, – ответил фотограф.
– Мы с тобой уже целый комикс сделали, к твоим фотографиям можно мои разговоры прикладывать.
– Не дам картинок.
– Самая интересная часть отсутствует, – вздохнул «звукач», удовлетворенный тем, что записал разговор от начала до конца.
Еще через час приехал джип, в который погрузился иорданец, соблюдая заведенный ритуал подставив лицо солнцу.
– Все, – вздохнул «звукач», выглянув в окно и проводив взглядом удаляющийся автомобиль. – Больше работы не предвидится. Баба его одна дома осталась, сама с собой говорить не будет. Так что можем сесть и отдохнуть.
Фотограф тем временем не отходил от фотоаппарата с телеобъективом, укрепленным на треноге.
– Что-то интересное увидел?
– Постель в кабинете стелет, – «звукач» захихикал, – наверное, любовника решила привести. Совестливая все-таки, в спальне на кровати с чужим человеком трахаться не станет.
– Дурак ты или как? – сказал фотограф, продолжая следить за женщиной. – Она от него такие бабки имеет, а приезжает он сюда раза два в год на пару недель. Уж потерпела бы!
Женщина ходила по квартире полуодетая, в трусиках и в расстегнутом халате. Она сложила белье в ящик дивана, стоявшего в кабинете, и подошла к окну. Фотограф сделал снимок просто так, ему понравилось, как выглядит еще не до конца проснувшаяся женщина в утреннем свете, еще непричесанная, ненакрашенная.
– Нет у нее никакого любовника, во всяком случае, не будет на него времени, пока Ибрагим здесь. Имея такого мужа, зачем ей еще кто-то?
Тем временем генерал Гаркунов устроил разнос своим подчиненным. Из перехваченного телефонного разговора, следовало, что Сундуков по договоренности с иорданцем должен перевезти какой-то груз со складов, расположенных в Туле, в Серпухов. Пикантность ситуации заключалась в том, что за Сундуковым следить начали уже после того, как этот груз лег на склады в Туле, и что находится в ящиках, никто не знал.
Генерал Гаркунов, когда злился, не стеснялся грубых выражений:
– …вашу мать, – кричал он на оперативников, – почему мы до сих пор не знаем, что лежит на складах в Туле?
– Не было распоряжения.
– У вас своих голов нет?! Или они у вас только для того, чтобы фуражки носить, жрать да пить?
– Кое-что по этим складам у нас имеется, – нашелся заместитель Гаркунова и достал из папки ксерокопии документов.
– Это что такое? – от волнения Гаркунов не сразу мог прочесть документ на бланке.
– Транспортные накладные, по которым груз завозился на склад в Туле.
– Я все это читать не буду, – негодовал Гаркунов. – Тут столько хренди всякой: и фамилия водителя, и роспись кладовщика… Ты по сути, полковник, докладывай.
– Монтажный инструмент, крепеж, гвозди, патроны для строительных пистолетов, сами пистолеты…
Генерал Гаркунов криво улыбнулся:
– И ты, полковник, мне лапшу на уши вешаешь? Ты что, хотел, чтобы Сундуков написал, будто там гранатометы с крупнокалиберными пулеметами? Ясное дело, что документы липовые. Ты сам в ящики заглядывал?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Значит, так, – Гаркунов стукнул кулаком по столу, – возьмешь двух своих людей посообразительнее, пусть они разузнают, что на складе в Туле. Но только смотри, сделать надо так, чтобы Сундуков ничего не заподозрил. Никаких налетов, никаких проверок, действовать тихо и осторожно!
– Понял, товарищ генерал.
– Ни хрена ты не понял, иначе все это было бы месяц назад сделано.
На разработку плана генерал отвел полковнику два часа, после чего план предстояло согласовать лично с ним.
Полковник управился за час.
– Приходи сам и приводи своих ребят, – распорядился Гаркунов по телефону и откинулся на спинку мягкого кресла. – Вот так всегда, пока вздрючки не дашь, никто пальцем не пошевелит, будто мне одному надо.
Полковник зашел в кабинет, представил своих сотрудников. В лицо Гаркунов их знал, но ни званий, ни фамилий не помнил. Он даже не постарался их запомнить, его интересовали результат и немного способ, которым он будет достигнут.
– Докладывайте, – в присутствии подчиненных генерал уже называл полковника на «вы».
– К сожалению, на сегодняшний момент мы даже не располагаем фотографиями складов в Туле. Из информации, полученной в результате перехвата, выходит, что погрузку Сундуков произведет сегодня вечером, через пять часов.
Так что проникнуть на склады в Туле мы уже практически не успеем.
– Согласен, – Гаркунов кивнул.
– Единственное, что успеем сделать, это проследить за погрузкой.
Гаркунов поморщился:
– Не думаю, что это нам поможет. Ящики-то закрытые.
– Будет видно, – расплывчато пообещал полковник. – Возможно, какой-нибудь ящик разобьется при погрузке, возможно, они рискнут открыть один из них, чтобы удостовериться…
– Хорошо, дальше.
– Мои люди уже выехали в Серпухов, – докладывал полковник, – они обследуют территорию, где находятся склады, и потом попробуют туда проникнуть.
– Они? – генерал Гаркунов покосился на молодых людей, пришедших вместе с полковником. – Под каким видом?
– Постараемся сделать это незаметно, товарищ генерал.
– А если все-таки попадетесь?
– Прикинемся местными, которые просто хотели украсть что-нибудь в складах.
– Чья охрана там стоит?
– Сундукова. Так что если они и заметят моих людей и даже возьмут их, им ничего не останется, как сдать их в милицию. А там я уже разберусь.
– Хорошо, действуйте, – вздохнул Гаркунов. – Но что находится в ящиках – нужно знать наверняка.
Когда полковник и двое его людей уже направились к двери, Гаркунов остановил их:
– И все же я должен расставить приоритеты. Самое главное – не засветиться! Если поймете, что риск раскрыться велик, то лучше свернуть операцию. Груз – не иголка в стоге сена, не затеряется, за его движением мы всегда проследим. А теперь идите.
Генерал надеялся перехватить инициативу у торговцев оружием, но не подозревал, что те заманивают его в капкан, который положит конец его карьере.
Перевозка с тульских складов на серпуховские была одним из звеньев в цепи обмана, выстроенного Сундуковым. Он сумел ненавязчиво подбросить информацию ГРУ. И там ее проглотили.
На старой «волге» ГАЗ-24 двое людей Гаркунова к двенадцати ночи добрались до Тулы. В провинции жизнь замирает быстрее, чем в столице, особенно на окраине. И тульские двенадцать ночи вполне могут сравниться с московскими тремя, когда ни одного добропорядочного гражданина на улице не встретишь.
Лейтенант Иванов и капитан Прошкин в такой спешке выехали из Москвы, что даже не имели с собой плана складов, арендованных Сундуковым. Строились те в середине шестидесятых годов, по индивидуальному проекту, разработанному ташкентскими архитектурными мастерскими, а потому план существовал лишь в единственном экземпляре на страшной синьке – фон мало чем отличался от линий.
Это ничтожное различие мог уловить лишь искушенный человеческий глаз, но никак не сканер. Компьютерная база, созданная в ГРУ не так давно, ничем разведке не помогла. Единственный экземпляр архитектурного плана и коммуникаций лежал на полке в кабинете главного инженера железнодорожных мастерских не востребованный никем с того самого дня, как очутился на этой полке.
Лейтенант Иванов, неплохо знавший город, указал рукой на ажурные мачты громоотводов, установленных по периметру складов.
– Кажется, это тут.
– Кажется или тут? – отозвался капитан Прошкин.
– Иди, спроси у охраны.
– Спасибо за дурацкий совет.
Особой опасности мужчины не ощущали. Машину оставили, загнав ее на тротуар, по которому и днем-то никто не ходил. Одеты офицеры были, естественно, в штатское – старое, поношенное, их вполне можно было принять за местных парней. Иванов проверил, хорошо ли заткнут за пояс пистолет.
– Полковник сказал, никакого оружия с собой не брать, – возмутился Прошкин.
– Пусть он и не берет, а я иду на задание и не хочу рисковать своей жизнью.
Капитан, конечно, мог приказать Иванову оставить оружие, но не стал.
Субординация действует лишь в мирное время в кабинетах, на задании же ты должен целиком доверять напарнику, независимо от его звания.
– Если что, ты оружием лишний раз не махай, – предупредил Прошкин.
– Посмотрим по обстановке.
Мужчины прошлись вдоль забора, пока они особо не прятались, ведь им было неизвестно – ведется охрана только изнутри или установлено и наружное наблюдение. Шагая рядом, они обменивались впечатлениями.
– Охранников там человек двадцать, хотя обычно на таких складах два-три сторожа.
– По-моему, их там даже больше. У меня нет особого желания оказаться сейчас по ту сторону забора.
Прошкин хихикнул. Со стороны казалось, что двое мужчин просто ищут укромное место и шутят, вспоминая недавние события. Иванов приостановился, тронул напарника за локоть и прошептал:
– Нас засекли.
– Я это понял еще минуту назад.
Напротив складов стояла двухэтажная трансформаторная будка. Совсем недавно окно на втором этаже светилось ярким электрическим светом, теперь же оно стало зеркально-черным. За стеклом просматривался силуэт наблюдателя.
– Особо не прячется, – заметил Прошкин, – значит, еще сомневается, кто мы такие.
– Не станем его разочаровывать.
Грээрушники применили отработанную методику. Вразумительно объяснить ночное блуждание двух мужиков вдоль забора могло лишь одно действие. Прошкин повернулся к трансформаторной будке спиной и расстегнул штаны. Иванов тоже.
– Не могу и капли из себя выдавить, – проговорил лейтенант.
– От тебя этого и не требуется, делай вид, что мочишься.
– Отлично, к нам потеряли интерес, – отозвался Иванов, – окно вновь зажглось.
– Были бы мы женщинами, он досмотрел бы до конца.
Капитан с лейтенантом осмотрелись – вполне естественное поведение для тех, кто только что справлял нужду в неположенном месте, и быстро зашагали прочь от забора. Лишь только они оказались в темноте, тут же вновь свернули к складам. На этот раз нигде не задерживаясь.
– Проберемся там, где железнодорожная колея.
– Согласен.
Забор повсюду был достаточно высок, поверху шла колючка, одним махом его не преодолеешь. Зато разрыв, в который входили рельсы, не прикрывали даже ворота. На двери деревянной будки висел амбарный замок, больше прятаться охраннику было негде. Железная дорога пробивала территорию навылет. Сразу же за будкой начиналась погрузочная рампа. Пригнувшись, мужчины пробирались под ее прикрытием. Как всегда, в таких местах скопился мусор. Прошкин чуть не наступил на полуразложившуюся, дохлую собаку, погибшую под колесами вагона.
– Вот же черт, а я все думаю, что так воняет?
Иванов приложил палец к губам, привстал и выглянул на рампу.
Асфальтированная площадка оказалась пуста, ее заливал яркий свет.
– Все, добрались, – прошептал Иванов, – склады Сундукова.
– Охрана где?
– Словно все вымерли, может, у них пересменка? – Иванов взглянул на часы.
Теперь приходилось действовать более осторожно. На рампе практически негде было спрятаться. Иванов и Прошкин оказались возле складской двери, закрытой навесным замком.
– Даже пломбы нет, – отметил Прошкин, доставая из кармана кусочек проволоки, и запустил его в замок.
Иванов тем временем пытался определить, установлена ли на складах сигнализация, на его взгляд получалось, что – нет, но объявлять об этом вслух он не рисковал. Дужка замка открылась. Прошкин, затаив дыхание чуть подал створку ворот на себя, ожидая услышать громкий скрип немазаных петель.
– Сколько раз обещал себе, что буду носить с собой для таких случаев масленку.
– Это как с выпивкой, – вставил Иванов, – сколько ни обещай… – он осекся, неподалеку послышался то ли разговор, то ли ругательства.
– Стой! – на этот раз кричали внятно и громко, как могут кричать только хозяева.
Прошкин уже изо всех сил тащил на себя створку ворот. Иванов помогал ему. Дело в том, что замок они сняли, но забыли о длинной стальной проволоке, продетой во все ворота складов, она-то и заменяла пломбу. Из-за угла склада вышел в стельку пьяный оборванец с недопитой бутылкой пива в руке и с потухшим бычком, намертво приклеившимся к верхней губе.
– Эй, мужики, – довольно внятно проговорил он, заметив двух грээрушников, – огоньком не поделитесь?
В этот момент Прошкин, а за ним и Иванов сумели просочиться в склад.
Пьяница остался стоять, в растерянности глядя на пустую рампу. Буквально через секунду из-за угла вышел охранник.
– Эй, урод, ты что тут делаешь? – поняв, что перед ним обыкновенный алкаш, сказал вооруженный автоматом парень.
– Прикурить надо, – еле ворочая заплетающимся языком, отозвался пьяница.
– Ты один?
– Один, – грустно подтвердил пришелец.
– А с кем только что разговаривал?
– С мужиками, – пьяница неуверенно показал рукой в ночное небо, хотя хотел указать на ворота, – были двое, а потом – раз, и исчезли.
Охранник тряхнул нарушителя, тот икнул.
– Вали отсюда.
– Значит, и ты огонька не дашь? И они не дали…
На этот раз пьяница уже достаточно красноречиво посмотрел на ворота и охранник не смог не заметить, что те приоткрыты.
– Постой-ка, – он передернул затвор автомата и прижался к стене.
Прошкин и Иванов уже осмотрелись. Но что тут хранится – было не понять, штабели ящиков прикрывали одну стену. Маркировка отсутствовала практически на всей упаковке. Капитан выглянул в щель и заметил охранника, подбиравшегося к воротам.
– Черт! Теперь уже точно засекли.
Иванов вытащил пистолет.
– Спрячь его, – прошептал Прошкин.
– Сколько их?
– Один, идет сюда.
– Справимся.
Но грээрушники недооценили охранника, тот не сделал попытки пробраться на склад в одиночку, а лишь закрыл ворота на засов и тут же побежал за подмогой.
Прошкин выругался, поняв, что сам себя загнал в западню. Ожидание было недолгим. Ворота распахнулись, и тут же яркий свет ударил грээрушникам в глаза.
Пять автоматных стволов держали под прицелом весь склад.
– Кто такие? – поинтересовался один из охранников.
– Да мы, вот… – принялся разыгрывать из себя простачка Иванов.
– Чего ты их спрашиваешь? Все равно соврут. Обыщи.
– Лицом к стене, поднять руки.
Обыска они не боялись, пистолет Иванов успел спрятать, а документы они оставили в машине. Вскоре на одном из ящиков лежало содержимое карманов обыскиваемых. Старший из охранников брезгливо перебирал его.
– Зажигалка для тульского пьяницы достаточно дорогая. А это что? – он поднял за колечко связку ключей.
– От квартиры, от сарая… – говорил Иванов.
– Костя, – разглядывая ключ от машины, проговорил главный, – поинтересуйся, не стоит ли поблизости от складов «волга».
«В машине документы, – успел подумать Иванов, – засветимся, как последние идиоты».
Мужчины переглянулись. Прошкин практически думал о том же. Лишиться удостоверения, это то же, что для военной части потерять знамя.
«Если здесь оружие, то поняв, что мы из ГРУ, нас просто прикончат», – трезво оценил ситуацию капитан.
К задержанным интерес немного поостыл, можно было рискнуть. Иванов рванулся к штабелю и выхватил из-за ящика припрятанный пистолет. Охранники стояли так, что открывать стрельбу никто не рисковал, могли перестрелять и своих.
Прошкин пятился к выходу, его прикрывал Иванов.
– Все хорошо, все спокойно, – приговаривал капитан, поглядывая на автоматы в руках охраны.
«Три из пяти стоят на предохранителях, – отметил он про себя, – ребята не начнут пальбу без надобности».
Прошкин уже оказался на улице, за ним Иванов.
– Мужики, огонька… – послышался пьяный голос.
Это было настолько не к месту, что Прошкин на секунду замер и только потом нашелся, что ответить:
– Пошел ты…
Пьяный пошатываясь смотрел на то, как мимо него пробегают вооруженные автоматами люди и исчезают в темноте, спрыгивая с рампы.
– Ни хрена себе, столько мужиков и ни у кого спичек нет, – он зашел в склад, поднял с ящика зажигалку, прикурил, спрятал ее в карман и отправился восвояси.
Грээрушники бежали, прыгая через рельсы. Иванов резко изменил направление, заметив за одним из вагонов засаду. Пока еще не прозвучало ни одного выстрела. Прошкин же немного замешкался.
– Погоди…
Когда Иванов обернулся, то увидел товарища, сцепившегося с одним из охранников. Здоровенный парень спрыгнул на Прошкина прямо с крыши вагона и тут же подмял его под себя. Иванов вскинул пистолет и выстрелил, целясь охраннику в плечо, попал с первого выстрела. Прошкин вскочил на ноги, ударом опрокинул противника и бросился убегать.
Молчаливое соглашение не стрелять друг в друга было нарушено.
Одновременно ударило несколько очередей. Иванов отстреливался наугад.
– К машине пробьемся?
– Не знаю.
Грээрушники проклинали часто расставленные фонари, стоило им оказаться на освещенном пространстве, тут же раздавалась автоматная очередь. Они выбежали на улицу. Иванов с тоской вспомнил, что ключи от машины остались на складе, а в обойме его пистолета уже нет ни одного патрона. Ни уехать, ни выстрелить.
Прошкин нырнул в тень и замер: возле их «волги» один из охранников, просматривал документы, найденные в ящичке машины, оружия с ним не было.
– Стоять, – крикнул Иванов, наставляя на врага разряженный пистолет.
Охранник не стал оборачиваться, медленно поднял руки и на шаг отошел от машины. Иванов приблизился к нему и резко ударил рукояткой пистолета по голове, оглушив с первого удара. Охранник осел на землю.
– Сматываемся.
Из-за поворота вылетел джип с включенными фарами, свет выхватил лежащее на асфальте тело. Взвизгнули тормоза.
Иванов с облегчением вздохнул. Единственный ключ от машины торчал в замке зажигания. Пригнувшись, на случай, если начнут стрелять, он запустил двигатель, «волга», петляя, помчалась по улице. Джип развернулся и последовал за ней.
– Не давай ему нас обогнать, – кричал Прошкин-у них двигатель мощнее.
– Ни рации с собой, ни телефона, – возмущался Иванов.
– Если что – стреляй! Я перехвачу руль.
– Хороший совет, если знаешь, как им воспользоваться. Патроны кончились, – осклабился Иванов.
Он поглядывал в зеркальце заднего вида на набиравший скорость джип.
– Не уйдем, они обгонят. Единственное, что их пока сдерживает, так это то, что у нас есть пистолет.
Машины уже мчались по пустынному загородному шоссе. Джип опасно приближался к «волге», затем поравнялся с ней. Иванов выжимал из движка все, на что тот был способен, но не вырвался вперед ни на метр.
Он заметил опасность слишком поздно. Джип внезапно ушел влево, и тут почти перед самым лобовым стеклом возник временный знак «Дорожные работы», а за ним стопка бетонных плит.
– Твою мать… – были последние слова Прошкина, на которые Иванов даже не успел ответить.
«Волга» смела знак вместе с погасшими сигнальными фонарями и врезалась в бетонные плиты. В салоне машины оказались и двигатель, и коробка передач – все, что секунду назад скрывал под собой капот автомобиля. Джип дал задний ход.
– Ни хрена себе… – разглядывая изувеченные тела, проговорил водитель.
От Прошкина целой осталась только голова, все что располагалось ниже, мало напоминало человека.
– Главное, что мы целы. Отъезжай скорее, сейчас может рвануть.
Джип отъехал вовремя. В эту минуту огромный столб пламени взметнулся к небу, осветив ремонтируемый мост. Водитель джипа закурил сигарету дрожащими от волнения руками.
– А я думал, ты его специально прижал к обочине, – наконец-то проговорил его сосед по машине.
К утру генералу Гаркунову доложили, что двое его людей погибли, возвращаясь из Тулы в Москву.
– Несчастный случай? Или диверсия? – строго спросил он.
– Расследование не закончено, но, скорее всего, несчастный случай.
– Сами виноваты, – процедил сквозь зубы генерал.
Глава 10
– Сами-то они слабаки, но специально обрезаются, чтобы кожа на члене погрубее стала, чувствительность падает, вот и трахаются дольше, чем мы.
– Не может быть!
– Ты в динамике подтверждение моим словам слышишь?
– Нет, – тут же воскликнул «звукач», – даже ради такого удовольствия обрезаться бы не стал.
– Тебе никто и не предлагает.
Пиво в банке кончилось, и фотограф легко смял ее одной рукой, затем потянулся и прилег на ковер. Принялся отжиматься.
«Звукач» с недовольной гримасой надел на голову наушники и переключил звук на них. Но даже он, привыкший слушать всякие звуки, не рассчитанные на посторонние уши, не мог сохранить каменное выражение лица. Его губы то расплывались в улыбке, то зло поджимались.
– Эй, – крикнул он фотографу.
– Чего тебе? Если по делу, то отвечу, а если просто поболтать, то иди ты к черту!
– Наконец-то кончили, угомонились.
– Тебе-то от этого какая радость?
– Можно дальше не слушать, скоро заснут. Он снова переключил звук на динамик, откуда слышалось ровное дыхание, женское и мужское. Регулятор громкости он отодвинул до минимума и теперь, только напрягшись, можно было догадаться, что динамик обтекаемых форм жив.
– Ты долго будешь еще копошиться? – осведомился «звукач».
– Долго. На общение не рассчитывай.
– Ну, вот и отлично, – рассмеялся «звукач», – я прилягу поспать, а ты свистнешь, если что.
Не дождавшись согласия, он растянулся на надувном матрасе прямо возле своей аппаратуры и вскоре уже храпел, перекрывая сопение Ибрагима Аль Хасана и его жены.
Утром «звукач» проснулся оттого, что на его лицо упало солнце. Он поморщился, сел, протер глаза. Фотограф стоял у окна, немного отодвинув штору, припав глазом к окуляру, наблюдая за окнами квартиры.
– Черт побери, – выругался «звукач», – даже поспать не дадут!
– Семь утра, – не оборачиваясь, ответил фотограф, – в это время дома я уже на ногах.
– Ты-то да, а у меня маленьких детей нет, сплю столько, сколько влезет, если на службу с утра не надо.. Люблю я нашу работу, сутки дежуришь, потом отдыхаешь. Даже отпуск брать не надо, – «звукач» повернул регулятор, чтобы понять, что делается в квартире.
Записывающая аппаратура включалась сама собой, лишь только шум достигал определенной точки.
– Вот, гад, – проговорил «звукач», – храпел так, что две кассеты за ночь испортил.
– У тебя не спросил, – отозвался фотограф. «Звукач» пошел в ванную, зная, что если он понадобится, фотограф его позовет. Но тому пока хватало и своих дел.
* * *
Ибрагим проснулся и стал ходить по квартире. Жена спала. Телефонные звонки записывали другие оперативники, так что на конспиративной квартире можно было слышать лишь самого иорданца, но не его собеседника.
– Ну, что, Сундуков… – говорил Ибрагим, – в порядке, говоришь?..
Сегодня мы с тобой и встретимся… Давай пораньше, насчет складов переговорить надо… Каких, каких, – рассмеялся иорданец, – ты что, забыл?.. Это как в кроссворде: город из четырех букв, столица русских оружейников…
Фотограф на всякий случай сделал несколько снимков, благо даже полупрозрачные занавески оказались раздвинутыми, и Ибрагим Аль Хасан картинно смотрелся на фоне белой как снег стены. Машинально фотограф обернулся посмотреть, пишет ли разговор аппаратура.
– Да-да, в Серпухов груз перебросим, больше ждать мои заказчики не станут. Потом всю партию сразу в Дагестан, лишь только подсоберем номенклатуру по списку.
«Звукач» примчался в комнату, даже не зайдя в туалет. Генерал Гаркунов ему бы голову открутил, если бы эта часть разговора осталась незаписанной.
– Кажется, трахи кончились, – сказал «звукач», прислушиваясь к разговору. – Делом парень занялся.
– Это не нам решать, – ответил фотограф.
– Мы с тобой уже целый комикс сделали, к твоим фотографиям можно мои разговоры прикладывать.
– Не дам картинок.
– Самая интересная часть отсутствует, – вздохнул «звукач», удовлетворенный тем, что записал разговор от начала до конца.
Еще через час приехал джип, в который погрузился иорданец, соблюдая заведенный ритуал подставив лицо солнцу.
– Все, – вздохнул «звукач», выглянув в окно и проводив взглядом удаляющийся автомобиль. – Больше работы не предвидится. Баба его одна дома осталась, сама с собой говорить не будет. Так что можем сесть и отдохнуть.
Фотограф тем временем не отходил от фотоаппарата с телеобъективом, укрепленным на треноге.
– Что-то интересное увидел?
– Постель в кабинете стелет, – «звукач» захихикал, – наверное, любовника решила привести. Совестливая все-таки, в спальне на кровати с чужим человеком трахаться не станет.
– Дурак ты или как? – сказал фотограф, продолжая следить за женщиной. – Она от него такие бабки имеет, а приезжает он сюда раза два в год на пару недель. Уж потерпела бы!
Женщина ходила по квартире полуодетая, в трусиках и в расстегнутом халате. Она сложила белье в ящик дивана, стоявшего в кабинете, и подошла к окну. Фотограф сделал снимок просто так, ему понравилось, как выглядит еще не до конца проснувшаяся женщина в утреннем свете, еще непричесанная, ненакрашенная.
– Нет у нее никакого любовника, во всяком случае, не будет на него времени, пока Ибрагим здесь. Имея такого мужа, зачем ей еще кто-то?
Тем временем генерал Гаркунов устроил разнос своим подчиненным. Из перехваченного телефонного разговора, следовало, что Сундуков по договоренности с иорданцем должен перевезти какой-то груз со складов, расположенных в Туле, в Серпухов. Пикантность ситуации заключалась в том, что за Сундуковым следить начали уже после того, как этот груз лег на склады в Туле, и что находится в ящиках, никто не знал.
Генерал Гаркунов, когда злился, не стеснялся грубых выражений:
– …вашу мать, – кричал он на оперативников, – почему мы до сих пор не знаем, что лежит на складах в Туле?
– Не было распоряжения.
– У вас своих голов нет?! Или они у вас только для того, чтобы фуражки носить, жрать да пить?
– Кое-что по этим складам у нас имеется, – нашелся заместитель Гаркунова и достал из папки ксерокопии документов.
– Это что такое? – от волнения Гаркунов не сразу мог прочесть документ на бланке.
– Транспортные накладные, по которым груз завозился на склад в Туле.
– Я все это читать не буду, – негодовал Гаркунов. – Тут столько хренди всякой: и фамилия водителя, и роспись кладовщика… Ты по сути, полковник, докладывай.
– Монтажный инструмент, крепеж, гвозди, патроны для строительных пистолетов, сами пистолеты…
Генерал Гаркунов криво улыбнулся:
– И ты, полковник, мне лапшу на уши вешаешь? Ты что, хотел, чтобы Сундуков написал, будто там гранатометы с крупнокалиберными пулеметами? Ясное дело, что документы липовые. Ты сам в ящики заглядывал?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Значит, так, – Гаркунов стукнул кулаком по столу, – возьмешь двух своих людей посообразительнее, пусть они разузнают, что на складе в Туле. Но только смотри, сделать надо так, чтобы Сундуков ничего не заподозрил. Никаких налетов, никаких проверок, действовать тихо и осторожно!
– Понял, товарищ генерал.
– Ни хрена ты не понял, иначе все это было бы месяц назад сделано.
На разработку плана генерал отвел полковнику два часа, после чего план предстояло согласовать лично с ним.
Полковник управился за час.
– Приходи сам и приводи своих ребят, – распорядился Гаркунов по телефону и откинулся на спинку мягкого кресла. – Вот так всегда, пока вздрючки не дашь, никто пальцем не пошевелит, будто мне одному надо.
Полковник зашел в кабинет, представил своих сотрудников. В лицо Гаркунов их знал, но ни званий, ни фамилий не помнил. Он даже не постарался их запомнить, его интересовали результат и немного способ, которым он будет достигнут.
– Докладывайте, – в присутствии подчиненных генерал уже называл полковника на «вы».
– К сожалению, на сегодняшний момент мы даже не располагаем фотографиями складов в Туле. Из информации, полученной в результате перехвата, выходит, что погрузку Сундуков произведет сегодня вечером, через пять часов.
Так что проникнуть на склады в Туле мы уже практически не успеем.
– Согласен, – Гаркунов кивнул.
– Единственное, что успеем сделать, это проследить за погрузкой.
Гаркунов поморщился:
– Не думаю, что это нам поможет. Ящики-то закрытые.
– Будет видно, – расплывчато пообещал полковник. – Возможно, какой-нибудь ящик разобьется при погрузке, возможно, они рискнут открыть один из них, чтобы удостовериться…
– Хорошо, дальше.
– Мои люди уже выехали в Серпухов, – докладывал полковник, – они обследуют территорию, где находятся склады, и потом попробуют туда проникнуть.
– Они? – генерал Гаркунов покосился на молодых людей, пришедших вместе с полковником. – Под каким видом?
– Постараемся сделать это незаметно, товарищ генерал.
– А если все-таки попадетесь?
– Прикинемся местными, которые просто хотели украсть что-нибудь в складах.
– Чья охрана там стоит?
– Сундукова. Так что если они и заметят моих людей и даже возьмут их, им ничего не останется, как сдать их в милицию. А там я уже разберусь.
– Хорошо, действуйте, – вздохнул Гаркунов. – Но что находится в ящиках – нужно знать наверняка.
Когда полковник и двое его людей уже направились к двери, Гаркунов остановил их:
– И все же я должен расставить приоритеты. Самое главное – не засветиться! Если поймете, что риск раскрыться велик, то лучше свернуть операцию. Груз – не иголка в стоге сена, не затеряется, за его движением мы всегда проследим. А теперь идите.
Генерал надеялся перехватить инициативу у торговцев оружием, но не подозревал, что те заманивают его в капкан, который положит конец его карьере.
* * *
Перевозка с тульских складов на серпуховские была одним из звеньев в цепи обмана, выстроенного Сундуковым. Он сумел ненавязчиво подбросить информацию ГРУ. И там ее проглотили.
На старой «волге» ГАЗ-24 двое людей Гаркунова к двенадцати ночи добрались до Тулы. В провинции жизнь замирает быстрее, чем в столице, особенно на окраине. И тульские двенадцать ночи вполне могут сравниться с московскими тремя, когда ни одного добропорядочного гражданина на улице не встретишь.
Лейтенант Иванов и капитан Прошкин в такой спешке выехали из Москвы, что даже не имели с собой плана складов, арендованных Сундуковым. Строились те в середине шестидесятых годов, по индивидуальному проекту, разработанному ташкентскими архитектурными мастерскими, а потому план существовал лишь в единственном экземпляре на страшной синьке – фон мало чем отличался от линий.
Это ничтожное различие мог уловить лишь искушенный человеческий глаз, но никак не сканер. Компьютерная база, созданная в ГРУ не так давно, ничем разведке не помогла. Единственный экземпляр архитектурного плана и коммуникаций лежал на полке в кабинете главного инженера железнодорожных мастерских не востребованный никем с того самого дня, как очутился на этой полке.
Лейтенант Иванов, неплохо знавший город, указал рукой на ажурные мачты громоотводов, установленных по периметру складов.
– Кажется, это тут.
– Кажется или тут? – отозвался капитан Прошкин.
– Иди, спроси у охраны.
– Спасибо за дурацкий совет.
Особой опасности мужчины не ощущали. Машину оставили, загнав ее на тротуар, по которому и днем-то никто не ходил. Одеты офицеры были, естественно, в штатское – старое, поношенное, их вполне можно было принять за местных парней. Иванов проверил, хорошо ли заткнут за пояс пистолет.
– Полковник сказал, никакого оружия с собой не брать, – возмутился Прошкин.
– Пусть он и не берет, а я иду на задание и не хочу рисковать своей жизнью.
Капитан, конечно, мог приказать Иванову оставить оружие, но не стал.
Субординация действует лишь в мирное время в кабинетах, на задании же ты должен целиком доверять напарнику, независимо от его звания.
– Если что, ты оружием лишний раз не махай, – предупредил Прошкин.
– Посмотрим по обстановке.
Мужчины прошлись вдоль забора, пока они особо не прятались, ведь им было неизвестно – ведется охрана только изнутри или установлено и наружное наблюдение. Шагая рядом, они обменивались впечатлениями.
– Охранников там человек двадцать, хотя обычно на таких складах два-три сторожа.
– По-моему, их там даже больше. У меня нет особого желания оказаться сейчас по ту сторону забора.
Прошкин хихикнул. Со стороны казалось, что двое мужчин просто ищут укромное место и шутят, вспоминая недавние события. Иванов приостановился, тронул напарника за локоть и прошептал:
– Нас засекли.
– Я это понял еще минуту назад.
Напротив складов стояла двухэтажная трансформаторная будка. Совсем недавно окно на втором этаже светилось ярким электрическим светом, теперь же оно стало зеркально-черным. За стеклом просматривался силуэт наблюдателя.
– Особо не прячется, – заметил Прошкин, – значит, еще сомневается, кто мы такие.
– Не станем его разочаровывать.
Грээрушники применили отработанную методику. Вразумительно объяснить ночное блуждание двух мужиков вдоль забора могло лишь одно действие. Прошкин повернулся к трансформаторной будке спиной и расстегнул штаны. Иванов тоже.
– Не могу и капли из себя выдавить, – проговорил лейтенант.
– От тебя этого и не требуется, делай вид, что мочишься.
– Отлично, к нам потеряли интерес, – отозвался Иванов, – окно вновь зажглось.
– Были бы мы женщинами, он досмотрел бы до конца.
Капитан с лейтенантом осмотрелись – вполне естественное поведение для тех, кто только что справлял нужду в неположенном месте, и быстро зашагали прочь от забора. Лишь только они оказались в темноте, тут же вновь свернули к складам. На этот раз нигде не задерживаясь.
– Проберемся там, где железнодорожная колея.
– Согласен.
Забор повсюду был достаточно высок, поверху шла колючка, одним махом его не преодолеешь. Зато разрыв, в который входили рельсы, не прикрывали даже ворота. На двери деревянной будки висел амбарный замок, больше прятаться охраннику было негде. Железная дорога пробивала территорию навылет. Сразу же за будкой начиналась погрузочная рампа. Пригнувшись, мужчины пробирались под ее прикрытием. Как всегда, в таких местах скопился мусор. Прошкин чуть не наступил на полуразложившуюся, дохлую собаку, погибшую под колесами вагона.
– Вот же черт, а я все думаю, что так воняет?
Иванов приложил палец к губам, привстал и выглянул на рампу.
Асфальтированная площадка оказалась пуста, ее заливал яркий свет.
– Все, добрались, – прошептал Иванов, – склады Сундукова.
– Охрана где?
– Словно все вымерли, может, у них пересменка? – Иванов взглянул на часы.
Теперь приходилось действовать более осторожно. На рампе практически негде было спрятаться. Иванов и Прошкин оказались возле складской двери, закрытой навесным замком.
– Даже пломбы нет, – отметил Прошкин, доставая из кармана кусочек проволоки, и запустил его в замок.
Иванов тем временем пытался определить, установлена ли на складах сигнализация, на его взгляд получалось, что – нет, но объявлять об этом вслух он не рисковал. Дужка замка открылась. Прошкин, затаив дыхание чуть подал створку ворот на себя, ожидая услышать громкий скрип немазаных петель.
– Сколько раз обещал себе, что буду носить с собой для таких случаев масленку.
– Это как с выпивкой, – вставил Иванов, – сколько ни обещай… – он осекся, неподалеку послышался то ли разговор, то ли ругательства.
– Стой! – на этот раз кричали внятно и громко, как могут кричать только хозяева.
Прошкин уже изо всех сил тащил на себя створку ворот. Иванов помогал ему. Дело в том, что замок они сняли, но забыли о длинной стальной проволоке, продетой во все ворота складов, она-то и заменяла пломбу. Из-за угла склада вышел в стельку пьяный оборванец с недопитой бутылкой пива в руке и с потухшим бычком, намертво приклеившимся к верхней губе.
– Эй, мужики, – довольно внятно проговорил он, заметив двух грээрушников, – огоньком не поделитесь?
В этот момент Прошкин, а за ним и Иванов сумели просочиться в склад.
Пьяница остался стоять, в растерянности глядя на пустую рампу. Буквально через секунду из-за угла вышел охранник.
– Эй, урод, ты что тут делаешь? – поняв, что перед ним обыкновенный алкаш, сказал вооруженный автоматом парень.
– Прикурить надо, – еле ворочая заплетающимся языком, отозвался пьяница.
– Ты один?
– Один, – грустно подтвердил пришелец.
– А с кем только что разговаривал?
– С мужиками, – пьяница неуверенно показал рукой в ночное небо, хотя хотел указать на ворота, – были двое, а потом – раз, и исчезли.
Охранник тряхнул нарушителя, тот икнул.
– Вали отсюда.
– Значит, и ты огонька не дашь? И они не дали…
На этот раз пьяница уже достаточно красноречиво посмотрел на ворота и охранник не смог не заметить, что те приоткрыты.
– Постой-ка, – он передернул затвор автомата и прижался к стене.
* * *
Прошкин и Иванов уже осмотрелись. Но что тут хранится – было не понять, штабели ящиков прикрывали одну стену. Маркировка отсутствовала практически на всей упаковке. Капитан выглянул в щель и заметил охранника, подбиравшегося к воротам.
– Черт! Теперь уже точно засекли.
Иванов вытащил пистолет.
– Спрячь его, – прошептал Прошкин.
– Сколько их?
– Один, идет сюда.
– Справимся.
Но грээрушники недооценили охранника, тот не сделал попытки пробраться на склад в одиночку, а лишь закрыл ворота на засов и тут же побежал за подмогой.
Прошкин выругался, поняв, что сам себя загнал в западню. Ожидание было недолгим. Ворота распахнулись, и тут же яркий свет ударил грээрушникам в глаза.
Пять автоматных стволов держали под прицелом весь склад.
– Кто такие? – поинтересовался один из охранников.
– Да мы, вот… – принялся разыгрывать из себя простачка Иванов.
– Чего ты их спрашиваешь? Все равно соврут. Обыщи.
– Лицом к стене, поднять руки.
Обыска они не боялись, пистолет Иванов успел спрятать, а документы они оставили в машине. Вскоре на одном из ящиков лежало содержимое карманов обыскиваемых. Старший из охранников брезгливо перебирал его.
– Зажигалка для тульского пьяницы достаточно дорогая. А это что? – он поднял за колечко связку ключей.
– От квартиры, от сарая… – говорил Иванов.
– Костя, – разглядывая ключ от машины, проговорил главный, – поинтересуйся, не стоит ли поблизости от складов «волга».
«В машине документы, – успел подумать Иванов, – засветимся, как последние идиоты».
Мужчины переглянулись. Прошкин практически думал о том же. Лишиться удостоверения, это то же, что для военной части потерять знамя.
«Если здесь оружие, то поняв, что мы из ГРУ, нас просто прикончат», – трезво оценил ситуацию капитан.
К задержанным интерес немного поостыл, можно было рискнуть. Иванов рванулся к штабелю и выхватил из-за ящика припрятанный пистолет. Охранники стояли так, что открывать стрельбу никто не рисковал, могли перестрелять и своих.
Прошкин пятился к выходу, его прикрывал Иванов.
– Все хорошо, все спокойно, – приговаривал капитан, поглядывая на автоматы в руках охраны.
«Три из пяти стоят на предохранителях, – отметил он про себя, – ребята не начнут пальбу без надобности».
Прошкин уже оказался на улице, за ним Иванов.
– Мужики, огонька… – послышался пьяный голос.
Это было настолько не к месту, что Прошкин на секунду замер и только потом нашелся, что ответить:
– Пошел ты…
Пьяный пошатываясь смотрел на то, как мимо него пробегают вооруженные автоматами люди и исчезают в темноте, спрыгивая с рампы.
– Ни хрена себе, столько мужиков и ни у кого спичек нет, – он зашел в склад, поднял с ящика зажигалку, прикурил, спрятал ее в карман и отправился восвояси.
Грээрушники бежали, прыгая через рельсы. Иванов резко изменил направление, заметив за одним из вагонов засаду. Пока еще не прозвучало ни одного выстрела. Прошкин же немного замешкался.
– Погоди…
Когда Иванов обернулся, то увидел товарища, сцепившегося с одним из охранников. Здоровенный парень спрыгнул на Прошкина прямо с крыши вагона и тут же подмял его под себя. Иванов вскинул пистолет и выстрелил, целясь охраннику в плечо, попал с первого выстрела. Прошкин вскочил на ноги, ударом опрокинул противника и бросился убегать.
Молчаливое соглашение не стрелять друг в друга было нарушено.
Одновременно ударило несколько очередей. Иванов отстреливался наугад.
– К машине пробьемся?
– Не знаю.
Грээрушники проклинали часто расставленные фонари, стоило им оказаться на освещенном пространстве, тут же раздавалась автоматная очередь. Они выбежали на улицу. Иванов с тоской вспомнил, что ключи от машины остались на складе, а в обойме его пистолета уже нет ни одного патрона. Ни уехать, ни выстрелить.
Прошкин нырнул в тень и замер: возле их «волги» один из охранников, просматривал документы, найденные в ящичке машины, оружия с ним не было.
– Стоять, – крикнул Иванов, наставляя на врага разряженный пистолет.
Охранник не стал оборачиваться, медленно поднял руки и на шаг отошел от машины. Иванов приблизился к нему и резко ударил рукояткой пистолета по голове, оглушив с первого удара. Охранник осел на землю.
– Сматываемся.
Из-за поворота вылетел джип с включенными фарами, свет выхватил лежащее на асфальте тело. Взвизгнули тормоза.
Иванов с облегчением вздохнул. Единственный ключ от машины торчал в замке зажигания. Пригнувшись, на случай, если начнут стрелять, он запустил двигатель, «волга», петляя, помчалась по улице. Джип развернулся и последовал за ней.
– Не давай ему нас обогнать, – кричал Прошкин-у них двигатель мощнее.
– Ни рации с собой, ни телефона, – возмущался Иванов.
– Если что – стреляй! Я перехвачу руль.
– Хороший совет, если знаешь, как им воспользоваться. Патроны кончились, – осклабился Иванов.
Он поглядывал в зеркальце заднего вида на набиравший скорость джип.
– Не уйдем, они обгонят. Единственное, что их пока сдерживает, так это то, что у нас есть пистолет.
Машины уже мчались по пустынному загородному шоссе. Джип опасно приближался к «волге», затем поравнялся с ней. Иванов выжимал из движка все, на что тот был способен, но не вырвался вперед ни на метр.
Он заметил опасность слишком поздно. Джип внезапно ушел влево, и тут почти перед самым лобовым стеклом возник временный знак «Дорожные работы», а за ним стопка бетонных плит.
– Твою мать… – были последние слова Прошкина, на которые Иванов даже не успел ответить.
«Волга» смела знак вместе с погасшими сигнальными фонарями и врезалась в бетонные плиты. В салоне машины оказались и двигатель, и коробка передач – все, что секунду назад скрывал под собой капот автомобиля. Джип дал задний ход.
– Ни хрена себе… – разглядывая изувеченные тела, проговорил водитель.
От Прошкина целой осталась только голова, все что располагалось ниже, мало напоминало человека.
– Главное, что мы целы. Отъезжай скорее, сейчас может рвануть.
Джип отъехал вовремя. В эту минуту огромный столб пламени взметнулся к небу, осветив ремонтируемый мост. Водитель джипа закурил сигарету дрожащими от волнения руками.
– А я думал, ты его специально прижал к обочине, – наконец-то проговорил его сосед по машине.
К утру генералу Гаркунову доложили, что двое его людей погибли, возвращаясь из Тулы в Москву.
– Несчастный случай? Или диверсия? – строго спросил он.
– Расследование не закончено, но, скорее всего, несчастный случай.
– Сами виноваты, – процедил сквозь зубы генерал.
Глава 10
Прежде чем запустить в дело Бориса Рублева и Михаила Порубова, следовало провести подготовку. От качественной подготовки зависел успех дальнейшей операции. Второго прокола Бахрушин позволить себе не мог. Недаром его считали мужиком рискованным и очень хитрым. Бахрушин мог найти нестандартное решение, которое и в голову не пришло бы его противникам.
Вот и сейчас Леонид Васильевич придумал одну штучку. Должно было получиться. Днем он оказался в театре, директора которого знал не один год, и если позволяло время, Леонид Васильевич старался не пропускать ни одной стоящей премьеры. О его театральной страсти в ГРУ мало кто знал.
ГРУ – это такое учреждение, где театралов не очень жалуют, это считается чем-то постыдным, какой-то блажью и даже малодушием. Пойти в тир пострелять, в баню попариться, на бильярде шары погонять – занятия нормальные для настоящего мужчины, разведчика. Но театр – это для бизнесменов, для интеллигентов недобитых и расфуфыренных дам. Ведь зачем ходят в театр? Себя показать, на других посмотреть, посплетничать.
Бахрушин приехал в театр днем, когда шла репетиция. Директор, Семен Иванович Кихеле-вич, находился в зале, в четвертом ряду. Бахрушин подошел к нему и тронул за плечо. Семен Иванович недовольно дернулся, но тут же расплылся в улыбке: Бахрушина он не видел уже месяца четыре.
– Ба, какие люди! Какими судьбами? Завтра будет генеральная, – прошептал директор театра.
– Поговорить надо.
Вот и сейчас Леонид Васильевич придумал одну штучку. Должно было получиться. Днем он оказался в театре, директора которого знал не один год, и если позволяло время, Леонид Васильевич старался не пропускать ни одной стоящей премьеры. О его театральной страсти в ГРУ мало кто знал.
ГРУ – это такое учреждение, где театралов не очень жалуют, это считается чем-то постыдным, какой-то блажью и даже малодушием. Пойти в тир пострелять, в баню попариться, на бильярде шары погонять – занятия нормальные для настоящего мужчины, разведчика. Но театр – это для бизнесменов, для интеллигентов недобитых и расфуфыренных дам. Ведь зачем ходят в театр? Себя показать, на других посмотреть, посплетничать.
Бахрушин приехал в театр днем, когда шла репетиция. Директор, Семен Иванович Кихеле-вич, находился в зале, в четвертом ряду. Бахрушин подошел к нему и тронул за плечо. Семен Иванович недовольно дернулся, но тут же расплылся в улыбке: Бахрушина он не видел уже месяца четыре.
– Ба, какие люди! Какими судьбами? Завтра будет генеральная, – прошептал директор театра.
– Поговорить надо.