Воронин Дмитрий. Синее Пламя

   Последние два часа оказались тяжелыми — пожалуй, легче было выдержать еще одну схватку с мингами, чем объяснить Синтии, что ей надлежит сделать. Нет, она поняла… поняла сразу, вот только категорически отказывалась выполнять его просьбу.
   — Пойми, у нас нет другого выхода, — твердил Шенк, в очередной раз повторяя свои немногочисленные доводы. — Сикста писала, что, когда осколки «Синего Пламени» загорятся, значит, кристалл стал опасен. Он в любой миг может выплеснуть в мир ту магию, что накапливал долгими веками. — Пусть, — прошептала она, отводя глаза. Верить или не верить словам Шенка — об этом она даже не задумывалась. Верила. Но не могла смириться с тем, что сейчас им надлежит расстаться. Шенк не рассказывал ей всего, но каким-то шестым чувством, то ли присущим вампиру, то ли просто женской интуицией, она чувствовала, что ее спутник, ее друг… нет, теперь-то она готова была признаться в этом самой себе — ее возлюбленный идет на смерть. Это было написано в его глазах, его осанке, это звучало в каждом его слове. О да, рыцарь храбрился, рыцарь говорил, что расстаются они на время — но его тону не хватало уверенности. Пожалуй, ее там не было вообще.
   Они спорили до хрипоты. Синтия упрямо настаивала на том, что последует за Леграном куда угодно — хоть в обитель Тьмы, хоть в небесные чертоги Света, хоть в иной мир. Вернее, про иной мир она поняла не очень ясно… вроде бы речь шла не об известных ей странах и даже не о мифических землях, лежащих далеко за закатным морем. Но ей это было безразлично — важно лишь, что они будут вместе… пусть даже это будет недолго. А Шенк снова и снова твердил, что необходимо донести весть в Орден, необходимо рассказать магистрам нечто очень важное — что «Синее Пламя», покидая этот мир, перестает защищать его от переполнения магической силой. И единственный способ избежать беды — это вновь, как многие тысячи лет назад, разрешить использование магии. Пусть под строгим контролем Ордена — но обязательно разрешить. Без кристалла, втягивающего в себя излишки, пройдет не так уж много времени: Сикста не писала, сколько именно, да и вряд ли сама знала это, но она указала на угрозу, что было вполне достаточно.
   — Синтия, милая… ну пойми же ты…
   Она понимала. И продолжала спорить.
   — Синтия, возможно, этот кристалл… это самое важное, что мне пришлось совершить в жизни. — Он старался говорить серьезно, проникновенно, не сорваться на крик. Темплар уже понял, что девушка не склонна слепо выполнять приказы, если они шли вразрез с ее собственным мнением. Ее необходимо было убедить. — И если Орден не получит известия о завершении миссии, то окажется, что все было зря. Син.,. я не смогу с этим жить.
   Это был сильный довод — и последний. Будь Синтия обычным человеком, можно было, в конце концов, просто оглушить ее и уйти в портал. Оставшись одна, девушка вынуждена будет выполнить его просьбу. Но оглушить вампира… проще, наверное, его убить. Неожиданно она понурилась и кивнула:
   — Хорошо.
   Не веря собственным ушам, Шенк уставился на подругу. Неужели два часа бесплодных разговоров все же привели его к цели?
   — Правда?
   — Да. Я сделаю то, что ты просишь. — Она говорила глухо, с трудом сдерживая слезы. — Но я хочу, чтобы ты поклялся. Поклялся Светом, Тьмой, чем угодно, тем, что для тебя свято, что, если у тебя будет хотя бы один шанс, хотя бы тень шанса, ты вернешься. Поклянись, что ты сделаешь для этого все.
   Ее голос задрожал, и вдруг она бросилась ему на шею, ее полные губы скользнули по его колючей щеке, а затем вампирочка зашептала — быстро, задыхаясь, словно боясь, что ее перебьют. А Шенк не мог бы сделать этого, даже если бы хотел, — его сердце замерло от нежности, а руки обняли тонкое девичье тело, прижимая его к своей груди.
   — Шенк, пообещай… пообещай, что ничто и никто — ни камень, ни сталь, ни женщина, ни болезнь — не остановят тебя, Пообещай, что вернешься ко мне. Я не смогу жить без тебя, не смогу.., я.., я люблю тебя, я всегда буду тебя любить. И всегда буду ждать — если надо, хоть тысячу лет… я смогу, ты ведь знаешь, мы живем долго… только пообещай, что найдешь способ, что будешь искать его. И помни, что я жду,., и что я люблю тебя.
   Он целовал ее мокрые от слез глаза, целовал ее губы, заставляя Синтию глотать слова, а она все крепче и крепче прижималась к нему и уже лишь шептала: «Я люблю тебя, я люблю…»
   И вот теперь, почти успокоившись, лишь изредка шмыгая, она стояла рядом с ним, вслушиваясь в слова древнего языка и наблюдая игру золотых искр, что уже почти слились в сплошное сияющее облако.
   — Как ты думаешь, у тебя получится?
   Она не ждала ответа. Конечно, он верит в успех — иначе не стоило и затевать эту игру с древними силами, призывая на помощь магию, которая ждала своего часа со времен Святой Сиксты. Или даже с еще более давних, И она верила вместе с ним — в то, что все будет удачно. Что Шенк уйдет — и обязательно вернется. Обязательно. А она… Что ж, и у человеческих женщин удел — ждать. Узнает и она, что такое ожидание — не ожидание смерти, с этим ей уже довелось познакомиться, А ожидание любимого человека, который обещал вернуться. А темплары не лгут, никогда… в это она тоже изо всех сил старалась верить. Раз дал слово — значит, сдержит его. Любой ценой. Любой.
   Девушка почувствовала, как слезы вновь наворачиваются на глаза, — и отвернулась. Чтобы он не видел ее слабости. Не надо… воину нужна сильная спутница. Сильная, мужественная, которая не станет плакать, отпуская его в опасный путь. Разве что самую малость.
   А мгновением позже, сквозь застилающие глаза слезы, она увидела… увидела шестерых всадников, вылетающих из-за деревьев и несущихся прямо на них. И впереди всех — могучий мужчина с перекошенным от ярости лицом, с развевающимися седыми волосами, с длинным рваным шрамом, пересекающим щеку, с разинутым в беззвучном крике ртом.
   Регнар увидел, как вампирка начинает поворачиваться. Медленно, как будто бы само время вдруг обленилось и умерило свой ритмичный бег — и столь же медленно двигались копыта коней, столь же медленно взлетал в замахе клинок. Он уже знал, что не успеет, и все же надеялся на то, что шестеро бойцов сомнут и эту тварь, и темплара, который даже не обернулся. Кажется, вампирка что-то крикнула — он не расслышал, но не надо было быть провидцем, чтобы догадаться. Наверняка что-нибудь вроде: «Продолжай, я их задержу». Или другую же подобную геройскую глупость.
   А вампирка уже трансформировалась, руки превращались в крылья, сверкнули длинные, как кинжалы, когти. Стремительная тень метнулась вперед…
   Первый всадник, которому судьбой уготовано было оказаться впереди остальных, грянулся оземь. Он был жив и даже не ранен — стремительный удар вампирьих когтей буквально оторвал голову коню. Почти тут же вылетел из седла второй… этому повезло меньше, падение оказалось крайне неудачным, и всадник, похоже, свернул себе шею. Остальные четверо бойцов закружили вокруг вампирки, полосуя ее мечами.
   Регнар нанес удар, еще один, еще… проклятая тварь уворачивалась, не упуская возможности нанести ответный выпад. Его конь дико заржал, коготь располосовал круп, да так, что обнажились кости. Тысячник мысленно проклял крылатую тварь — воин может не обращать внимания на рану, но конь — существо неразумное… Обезумевший от боли скакун заставил своего всадника думать об одном — как бы удержаться в седле.
   Чей-то меч чиркнул по крылу демонического создания, воздух прорезал пронзительный вопль твари. Боль не помешала ей ударить в ответ — и в воздухе закувыркалась отсеченная в запястье кисть, все еще сжимающая оружие.
   — Темплара бейте! — заорал Регнар, все еще безуспешно пытаясь успокоить раненого коня или хотя бы выбрать момент и спрыгнуть со взбешенного животного.
   Отдать подобный приказ было легко, выполнить его — намного сложнее. Если не сказать, что просто невозможно. Вампирка металась вокруг всадников, била крыльями по мордам коней, наносила стремительные удары когтями… Регнар скрипел зубами, видя, что она не столько стремится перебить его парней, сколько хочет просто не подпустить их к орденцу. Даже вампирке не так уж просто свалить латника, но кони были перед ней просто беззащитны.
   Один из бойцов — тот, что первым вылетел из седла, — наконец-то поднялся и, стремясь исполнить приказ командира, бросился к темплару, намереваясь всадить меч ему в спину. Воин даже не понял, что умер, — просто вдруг ноги стали заплетаться, пальцы разжались, выпуская оружие, а из горла на выдохе, вместо парящего воздуха, хлынула кровь. Он даже смог сделать еще два шага — уже не видя ничего перед собой сквозь застилающую глаза тьму, а затем рухнул лицом вниз, подставив хмурому небу разорванную спину с проглядывающим в ране раскрошенным позвоночником.
   Регнару наконец удалось спешиться — вовремя, потому что его конь, захрипев, повалился набок. Кровь толчками била из огромной раны, копыта несчастного животного судорожно дергались, и было совершенно очевидно, что жить ему осталось недолго. Брошенный на скакуна взгляд чуть не стоил Снежному Барсу жизни — он едва успел увернуться от рассекающего воздух когтя.
   А темплар стоял неподвижно, как статуя, — вернее, почти как статуя, его рука уверенно двигалась, а золотое облако все уплотнялось и уплотнялось. Регнар чувствовал, что теряет время, теряет впустую последние мгновения… Словно в подтверждение его мыслей орденец опустил руку и обернулся.
   — Синтия, уходи! — крикнул он. — А ты, Барс… прощай!
   Обозленный Регнар метнул кинжал — темплар даже не вздрогнул, оружие глухо звякнуло о бахтерец, всего лишь на палец ниже незащищенного горла, и бессильно упало на камни. Тысячнику даже показалось, что проклятый орденец видел, куда летит клинок, — и именно потому даже не счел нужным уклониться, выражая тем самым презрение и к отточенной стали, и к тому, из чьей руки она вылетела. А затем он шагнул в золотое марево. И исчез. Почти в тот же миг крылатая тень взметнулась вверх, на мгновение слилась с верхушкой огромного дерева, а еще спустя некоторое время оттуда послышался насмешливый голос:
   — Что, минг, добыча снова ушла? Не повезло, дяденька?
   — Слазь, сука! — рявкнул один из уцелевших бойцов.
   — Угу, размечтался… — Девчонка откровенно издевалась. — Может, ты ко мне залезешь?
   Конечно, воин был разгорячен боем и к тому же в немалой степени обозлен тем, что добыча ускользнула, но он не потерял голову настолько, чтобы лезть на дерево за крылатой вампиркой, В лучшем случае это означало бы падение с огромной высоты. В худшем… Регнар стиснул зубы от бешенства — будь у него под рукой арбалет, эту тварь снял бы с ее насеста в мгновение ока, но сейчас он чувствовал себя совершенно беспомощным.
   — А ты, беленький? — не унималась вампирка. — Не хочешь познакомиться поближе?
   — В этот раз тебе повезло, отродье Тьмы, — буркнул Регнар, ничуть не задумываясь, услышит она его или нет. — Но мой час еще придет.
   Она услышала. Над холодным, мрачным лесом поплыл мелодичный девичий смех. Она даже не издевалась — она просто веселилась, воспринимая его слова всего лишь как шутку. И даже не соизволила ответить — просто бросилась вниз с дерева, словно намереваясь покончить с собой, испугавшись угрозы, но еще в воздухе тело поплыло, изменяясь, и вот широкие полотнища крыльев всколыхнули воздух, и стремительная черная тень рванулась в небо, в считанные мгновения превратившись в крошечную точку, а затем и вовсе исчезнув.
   А Регнар, глядя ей вслед, лениво раздумывал о том, стоит ли покончить с собой самому или все же доложить Его Величеству Явору Герату Седьмому о полном провале порученной ему миссии… Итог будет одинаков, но в первом случае мучений будет заметно меньше.

Глава 9. Чужие пространства

   — Так, говоришь, ты отправил их в межпространство, не оставив шанса вернуться? — Седой человек в мягкой кожаной куртке, удобно развалившийся в глубоком кресле, осуждающе покачал головой. — Не ожидал от тебя, приятель… Разве ты не должен держать марку честного торговца?
   — А такие еще существуют? — хмыкнул его собеседник. — Я думал, давно уж вымерли. От голода.
   Если первый из говоривших был… вернее, выглядел как вполне обычный человек весьма импозантной внешности, одетый удобно, аккуратно, хотя и не слишком дорого, то второй был личностью весьма необычной. Вернее, на первый взгляд его вовсе сложно было счесть личностью, поскольку этот… это существо изрядно смахивало на обычное растение. В частности, еще и тем, что не обладало ногами, зато имело чудесную керамическую кадку приятного бежевого цвета. И в том, что это существо сидело в кадке, не было ничего особо удивительного — поскольку более всего оно напоминало кактус, сохраняющий пропорции человеческого тела. Верхняя часть кактуса была снабжена двумя огромными выпученными глазами и, что выглядело просто невероятно странным, парой огромных круглых очков в металлической оправе. Оправа кактусу была явно мала.
   На небольшом столике стояло целая батарея бутылок. Человек в кожаной куртке взял высокий граненый сосуд с янтарной жидкостью, задумчиво посмотрел на этикетку, испещренную совершенно незнакомыми ему значками. — Это хоть пить-то можно?
   Кактус сфокусировал глаза на бутылке, некоторое время подумал, затем ответил без особой уверенности:
   — Вообще говоря, это недавно доставили… но спирт том, кажется, есть.
   — Ладно, попробуем…
   Человек плеснул в бокал немного тягучей субстанции, опасливо понюхал, затем расплылся в улыбке:
   — Пахнет неплохо.
   — Мне налей…
   — А я думал, тебя сейчас только водой поливать. И этими… удобрениями. Например, разведенным коровьим навозом.
   Иголки кактуса встали дыбом, в голосе послышались нотки возмущения:
   — Тебе ли не знать, что по внешности судить бессмысленно. Мало ли, как я сейчас выгляжу. Давай лей…
   Человек наполнил почти до краев большую пиалу, почти тут же земля в кадке зашевелилась, и на поверхность выбрался длинный гибкий корень, здорово напоминавший дождевого червя. Безошибочно найдя чашу, корень нырнул в нее, и уровень жидкости тут же принялся понижаться. Кактус закатил глаза.
   — Иззум-мм-мит-тельно-о!
   — Так что там насчет межпространства? — Человек снова попытался направить мысли кактуса в нужное русло.
   — А-а… ну, признаться, это была не моя идея. Был у меня в то время помощничек… урод. Шуточки у него такие были, мол, что покупатель попросил, то и получил. Они, мол, просили войти в башню, но не назад вернуться, вот он и выдал им портал, так сказать, в одну сторону. Честно сказать, я был недоволен. А потом…
   — А потом они оказались Стражами, — понимающе усмехнулся человек.
   Кактус кивнул. Как он умудрился изобразить на верхнем колючем отростке искреннее раскаяние, неизвестно, но ему это удалось.
   — Дальше можешь не рассказывать, — вздохнул человек, снова делая небольшой глоток маслянистой желтой жидкости. — Слышал я об этой истории… О том, как Лавочник попытался пленить клиентов-Стражей, а те, вырываясь на свободу, разнесли и его лавку, и еще несколько ближайших кварталов. Разумеется, виновным признали Лавочника, а потому убытки соседям он возмещал за свой счет…
   Кактус горестно вздохнул, его корешок зашарил по дну опустевшей чаши, подбирая оставшиеся на стенках капли, затем вылез оттуда и чуть ли не с укором уставился на человека. Тот намек понял и снова пополнил пиалу.
   — А дольше-то что было? Эта парочка не вернулась, счетец тебе предъявить?
   Кактус покачал «головой»:
   — Нет… поверь, я бы даже рад был. Ну, извинился бы, сделал бы им пару дорогих подарков, доброе имя того стоит. Но, сам понимаешь, дела, заботы…
   — И ты решил оставить все, как есть.
   — Угу… — Зеленая кожица кактуса стала бурой, словно он покраснел.
   — Сами-то они выбраться смогли бы?
   Кактус пошевелил колючками — наверное, это движение подразумевало пожатие плечами.
   — Двусторонний портал — это одно дело, а вот когда его нет… Доже я не знаю способа, как им уйти из межпространства в обычный мир. Вернее, знаю, но энергозатраты при этом…
   Видно было, что тема разговора зеленому созданию радости не доставляет.
   — Ладно… — Кактус сделал попытку сменить тему: — Ладно, давай о тебе поговорим. Ты же пришел не для того, чтобы выпить со старым знакомцем? Никто ко мне не приходит просто так, никто… Давай рассказывай, что тебе нужно.
   — Защиту включи.
   Кактус вытаращил глаза:
   — Что, так серьезно? Кто может нас прослушать? Да еще здесь!
   Еще один тонкий корешок вылез из кадки, метнулся под стол, через мгновение раздался тихий щелчок, и комната заполнилась еле видимым голубым сиянием. Человек довольно цокнул языком — защита высшего класса, сквозь нее не пробиться ни технологическим, ни магическим способом. Теперь можно было поговорить и о деле.
 
   Лавка Снов, Пространство без законов, в иных местах именуемое Гаванью Семи Ветров
 
   Золотое сияние заполнило весь мир и тут же опало. Шенк не имел ни малейшего представления, что откроется его глазам, — он просто скрупулезно выполнил все указания Сиксты, модифицируя заклинание портала так, чтобы он вывел «в никуда». Синтии он, разумеется, говорить этого не стал, хотя сам был совершенно уверен, что оттуда, куда он намеревался попасть, возврата не будет.
   Сейчас он стоял в каком-то коридоре. Стены, выложенные из некрупного камня, сводчатый потолок… Темплар сделал, шаг, другой, прикоснулся ладонью к стене — самый обычный камень, в меру холодный…
   Вообще говоря, если верить записям Сиксты, любой портал всегда ведет «куда-нибудь», то есть невозможно создать переход и вывалиться в небе или в толще воды. Вот на дне моря или на вершине горы — запросто, но какая-никакая твердь под ногами обязана быть. И даже в этом мифическом «нигде», куда он должен был попасть, портал все равно обязан был найти нечто, на что можно ступить ногами. Шенк не удивился бы, если б увидел под ногами булыжник, неподвижно висящий в бесконечном пространстве, заполненном непроглядной тьмой. Откуда в пространстве возьмется булыжник, он не задумывался. Но оказаться средь каменных стен, совершенно заурядных — в Цитадели десятки таких тоннелей, — он был не готов.
   Рука привычно прыгнула на пояс — и с запозданием он вспомнил, что от меча остался лишь небольшой обломок, да и тот выброшен за ненадобностью там, на лесной поляне, где Синтия осталась прикрывать его уход. Тут же защемило сердце, он стиснул зубы, усилием воли заставляя себя отогнать страх. Синтия понимает, что ее миссия куда важнее жизней нескольких имперских солдат, а потому — он верил в это, во всяком случае, хотел верить — не станет продолжать бой, а попросту уберется куда-нибудь подальше от имперцев. Всаднику никогда, никакими силами не догнать крылатое создание, значит, она будет в безопасности. Только бы ей хватило здравомыслия отказаться от дальнейшей схватки.
   Шенк усмехнулся: меч, кинжал — это все в прошлом. Теперь он сам по себе — оружие. Жаль только, не было времени научиться трансформировать свое тело, но рано или поздно он научится. Если, конечно, на это будет время. А пока следует убедиться, что он попал туда, куда надо… хотя как узнать, что портал привел его в это пресловутое «пространство меж мирами»? Пока что все вокруг напоминало подземелье обыкновенного замка.
   Ослепительное сияние кристалла разгоняло тьму куда лучше даже самого яркого факела — но неизвестные строители позаботились о том, чтобы нежданный гость, даже не имея своего светоча, не блуждал в потемках. Темплар неторопливо брел по коридору, что все время заворачивал влево, как будто располагался в башне, — и яркие светильники в виде небольших матовых шаров, прикрепленных к потолку, вспыхивали при его приближении и гасли за спиной. Видно было, что коридор пребывает в изрядном запустении — некоторые светильники отказывались гореть, другие светили очень слабо. Стены, когда-то драпированные тканями, сейчас сохранили лишь остатки былой роскоши — кое-где от драпировки остались одни только истлевшие лохмотья. Он сдернул несколько таких лохмотьев, замотал ими кристалл — свет пробивался сквозь старую ткань, но теперь артефакт не так бросался в глаза. Только найдется тут кто-нибудь, кто сможет его увидеть?
   За следующим поворотом оказалась дверь — неожиданно добротная, из толстых, потемневших от времени досок, пригнанных друг к другу так плотно, что между ними не всунуть и лезвия ножа. Шенк дернул бронзовую ручку, но дверь открываться не пожелала. Можно было бы садануть плечом… но, оказавшись в чужом доме, негоже начинать знакомство с выламывания дверей. Это уж потом, если знакомство не заладится… да и то выбивать надо будет те двери, что наружу ведут. Знать бы только, где они тут.
   Еще один поворот, еще… если ему не изменяло чувство направления, то сейчас он как раз обошел половину коридора. Еще столько же — и он придет на то же место, с которого начал путь. Не слишком радужная перспектива.
   Впереди показалось что-то вроде небольшого зала, и Шенк удовлетворенно хмыкнул, увидев винтовую лестницу, уходящую вверх и вниз. Значит, у этого странного места есть продолжение… что ж, придется обойти здесь все. Он некоторое время раздумывал, какое направление выбрать, и затем решил подняться на самый верх, а уж потом неторопливо спускаться, обшаривая коридоры и комнаты, если здесь вообще найдутся открытые двери.
   Лестница казалась бесконечной. Виток за витком, виток за витком… По его приблизительной оценке, эта башня была не меньше донжона Цитадели — самого высокого строения в столице Ордена. А может, она и вовсе была бесконечной — ибо кто знает, какие законы царят в этом месте. Усталости он не ощущал — пожалуй, мог бы взбежать по лестнице бегом, и даже не сбить дыхания. Новое тело нравилось Шенку все больше и больше, а что касается души… Он не в первый уж раз потрогал выступающие клыки и хмыкнул. Украшение весьма сомнительное, особенно в глазах тех, кто привык видеть в вампирах посланцев Тьмы.
   Внезапно в голову пришла другая мысль, куда более печальная. Он не взял с собой даже мешка с продуктами, справедливо решив, что впереди его ждет смерть. В этом случае вряд ли удалось бы дожить не то что до истощения, а даже до появления чувства голода. Но сейчас он был бы не прочь перехватить хороший кусок ветчины… хотя, признаться, ветчина, что осталась у них после пребывания возле Червоточины, уже успела обзавестись изрядным душком. Что ж, если здесь есть стены, двери и наверняка комнаты, скрытые за этими дверьми, может быть, здесь найдется и что-нибудь из еды. Похоже, немедленная геройская смерть отменяется. Или отодвигается. Теперь ему для выживания нужен не просто кусок хлеба и глоток воды. Не только…
   Лестница закончилась. Он вышел на площадку — такой же заворачивающий за угол коридор, только теперь в нем есть окна. Самые настоящие окна — они были и ниже, по меньшей мере еще на четырех этажах, но Шенк, стиснув зубы, не останавливался и выглянул «наружу» только теперь. Свет из окон не лился, а потому он и не надеялся увидеть там, в проеме, зеленые луга… или хотя бы снежные равнины. Снег тоже хорош, хотя бы тем, что его легко превратить в воду. Но увидеть хоть что-нибудь — уже это вселило бы надежду.
   Но за окном была тьма. Ни в одном окне обычного, такого привычного мира нельзя было увидеть такой непроглядной, такой совершенной тьмы. Всегда есть хоть какой-то свет. Свет из окон домов по соседству… свет равнодушно взирающих на землю звезд… свет факелов ночной стражи. А эта темень была воистину совершенна, такая возможна только в подземелье, в глубоком каземате, куда не проникает свет. Никакой и никогда. Тьму за окном, казалось, можно было потрогать, можно было нарезать ломтями… жаль, что нельзя было намазать на кусок хлеба.
   И вдруг Шенк услышал шаги. Даже не услышал, скорее просто почувствовал, тем самым чутьем, которое свойственно вампирам… и еще опытным воинам, которых годы схваток, ночевок в лесу на территории врага, патрулей в опасных районах города научили видеть затылком, слышать пятками и нюхать пальцами рук. Даже сквозь латные перчатки. Темплар не шелохнулся, продолжая вглядываться во тьму за окном. Он уже не надеялся увидеть там свет хотя бы одной одинокой звезды. Просто сейчас, когда на него смотрят глаза хозяина, лучше не делать резких движений.
   Позади раздалось вежливое покашливание. Вот теперь можно было и обернуться.
   В нескольких шагах от Шенка стоял высокий — даже выше его самого — мужчина лет тридцати с небольшим. Темные волосы, слегка, словно изморозью, подернутые сединой, правильные черты лица. Тяжелые, странно знакомые доспехи — но непохоже, чтобы броня мешала ему двигаться. Из оружия — всего лишь кинжал, да и тот в ножнах. Руки пусты, повернуты к Шенку ладонями — вполне знакомый знак мирных намерений.
   Он произнес длинную фразу… голос звучал самую малость насмешливо. Шенк мог угадать общий смысл, некоторые слова звучали знакомо — но не более того. Видя, что незваный гость не понимает, хозяин сказал что-то еще… вроде бы даже на ином языке, слова были более резкими, но еще более непонятными.
   — Простите, я не понимаю вас.
   И только сказав последнее слово, он с удивлением понял, что произнес эту фразу на древнем, давно забытом языке, языке, на котором говорила еще Святая Сикста. Языке, на котором были сделаны надписи на золотых листах в хранилище, оставленном Сикстой своим наследникам.