Воронкин Игорь. Виртуальность

   Дмитрий пустыми глазами уставился в потолок. Комната медленно вращалась вокруг него. Его тошнило. Он и в самом деле готов был поверить, что где-то набрался. Но где? Сознание отчаянно ловило ускользающую ниточку реальности и никак не могло ее поймать.
   -- Вот выпей, -- Света вернулась со стаканом клюквенного морса.
   Васильев с трудом оторвал голову от подушки. Кислая влага пробилась сквозь пересохшее горло и благодатным дождем оросила внутренности.
   -- Вся одежда в грязи! Ты что, на земле валялся?
   -- Не помню. Ничего не помню...
   -- Ладно, спи. Я лягу в другой комнате.
   Света погасила в комнате свет и вышла. Васильева окутала тьма. Он лежал в темноте и смотрел в потолок. Он был не человек -- пустая выпотрошенная кукла. Какие-то видения сменяли друг друга. Сполохи и тени скользили по стенам и потолку. Были ли то сновидения или какая-то подспудная работа мозга, сказать было сложно. Он пролежал до зыбкого утреннего света, но так и не мог сказать, спал в эту ночь или просто пил тьму открытыми глазами.
   Света поднялась рано. Она прошла на кухню и поставила кастрюлю на плиту.
   -- Ну как, гуляка, оклемался? -- спросила Светлана, войдя в комнату.
   -- Н-н-н-ет, -- промычал Васильев.
   -- На работу сегодня идешь? -- спросила Света, зная, что Дмитрий работал и по выходным.
   -- На какую?
   -- Ну как знаешь. Я завтрак подогрела. Захочешь -- поешь. У тебя в кармане какие-то деньги. Что, зарплату получил?
   -- Не помню.
   -- Да ну тебя! Я пойду еще полежу, -- Света повернулась и вышла из комнаты.
   До того как сквозь пасмурные петербургские тучи пробился свет солнца, прошло еще часа полтора. И тут сон сморил Васильева. Он крепко уснул и проснулся только в двенадцать. Сознание медленно возвращалось в развороченный мозг. Он встал и побрел в туалет.
   Позже они со Светланой сидели за поздним завтраком. Васильев ковырял вилкой в тарелке.
   -- Что-нибудь случилось? -- спросила Светлана. -- Неприятности на работе?
   -- Нет, все нормально, -- Васильев не понял, о какой работе идет речь. -Сегодня надо сходить еще в одно место.
   -- У тебя в кармане полторы тысячи баксов. Откуда они?
   -- Не знаю.
   -- Не хочешь, не отвечай. Мне надо купить продуктов, можно взять оттуда? -спросила Света.
   -- Бери, -- равнодушно ответил Васильев.
   После завтрака он снова задремал. Проснулся в два часа дня и решил, что на сегодня назначено собеседование в одной из фирм. В голове все спуталось, стоял густой туман, и Васильев решил пройтись до метро, проветриться.
   Серые тучи низко закрыли небо. Ветер кидал в лицо мокрые снежинки. Дмитрий шел вдоль высотных домов на Наличной и старался вспомнить, что было с ним вчера. Обрывки странных разговоров и мыслей как спутники вращались вокруг какой-то черной дыры, застрявшей у него в голове. Он никак не мог схватить свою память за хвост и вытащить ее на свет. Память, как ящерица, оставляла ему хвост и исчезала в черной дыре. Это состояние было отягчено похмельем и оттого переживалось еще более мучительно. Он помнил, как машина остановилась возле ночного павильона и охранники вливали в него водку. Огни ночного города смазанно летели перед глазами. Его куда-то везли. Он помнил это. И это был островок. Островок в беспробудном океане беспамятства, на который он мог крепко опереться ногами. Но вокруг этого островка на протяжении месяца жизни не было ничего, кроме черного океана, заливающего островок высокими волнами.
   Станция метро была оцеплено милицией. У входа стояли милицейские "Форды", "УАЗики" и "Жигули". Тут же припарковалась расписная машина "Петербургского ТВ". Телевизионщики суетились с камерами, снимая собравшуюся толпу и милицейское окружение.
   -- Уже почти час возятся. Десять человек погибло, -- услышал Васильев.
   Из метро вышли милиционеры с носилками. На носилках лежало тело, завернутое в черный пластиковый пакет. Труп быстро сунули в фургон. Следом вынесли еще двое носилок.
   -- Вот дожили! Убивают! -- крякнул какой-то мужчина. -- Каждый день бомбы взрывают и кого-нибудь убивают.
   Телевизионщики стаей ринулись к подъехавшему "Мерседесу" цвета серый "металлик". Из машины выбрался мужчина в черном пальто. Милиция быстро оттеснила прессу, давая проход начальствующему мужчине. Это был начальник ГУВД генерал-майор милиции Земнухов. Репортеры кричали ему вдогонку, задавали какие-то вопросы, но Земнухов, храня молчание, прошествовал к входу в метро. Обернувшись, он проронил: "Вопросы потом. Сначала я со всем ознакомлюсь на месте". На вопрос о погибших он ответил: "Десять человек. Раненых человек двадцать".
   Земнухов вошел в метро, и за ним снова сомкнулся плотный милицейский кордон. Васильев посмотрел на чистый снежок, покрывший землю, и подумал об окровавленных трупах, лежащих сейчас в теплой глубине метро. Вокруг них кровь, осколки мраморных плит, разбросанные взрывом металлические шарики или болты, которыми начиняют взрывные устройства. Какой-нибудь час назад эти трупы были людьми. Они так же, как и эта толпа у метро, спешили по своим делам и не ведали, что их ждет впереди.
   "В новостях скажут: десять погибших. Это прозвучит как "всего десять погибших". Будет подразумеваться, что погибших могло было быть больше, если бы взрывное устройство было установлено в другом месте, если бы оно сработало раньше или позже, и еще приведут много таких "если бы", ища в этом оправдание своей бездеятельности и бездарному руководству. Но ведь этого взрыва не могло быть совсем. Ведь такого не было раньше. Что же случилось? -- спутанные мысли вязли в голове Васильева. -- К черту работу! Разгребут метро еще не скоро. Все равно опоздаю. Взять что ли пива да опохмелиться?"
   Вдруг кто-то сзади тронул его за плечо.
   -- Привет, старина! Видал, что делается? Чеченские террористки, шахидки... -рядом с Васильевым стоял Лева Прыгунов и со всегдашним удивлением глядел на все из-под круглых стекляшек "леннонских" очков.
   -- Ты куда? -- спросил его Васильев.
   -- На учебу. Сегодня факультатив по метаистории.
   -- Это что еще такое?
   -- Это, брат, такая наука. Тут целую лекцию прочесть можно.
   -- Валяй читай. Я все равно уже опоздал, -- обреченно обронил Васильев.
   Лева с интересом уставился на него.
   -- Слушай, я давно хотел спросить тебя про корпорацию. Я уже даже шлем купил.
   -- Ты о чем, Лева? -- удивился Васильев.
   -- Да брось ты! Военная тайна что ли?
   -- Я не знаю, Лева. Правда, не знаю...
   -- Ты чего, Васильев? Третьего дня хвастался и вдруг!..
   Темное пятно затопило все вокруг. Вокруг была одна тьма и беспросветность. Обидно было ощущать себя таким идиотом. Тем более если все вокруг уверены, что ты просто прикидываешься.
   -- Лева, давно мы с тобой не виделись. И потом все равно уже опоздали. Пойдем пива выпьем, помянем погибших. Расскажешь мне о метаистории и почему такое происходит, -- предложил Васильев.
   Левины глазки блеснули. Секундная растерянность переросла в твердую решимость.
   -- Пойдем, -- сказал Лева. -- Помянем этих людей. И если верить метаистории, жертв будет еще больше.
   Они зашли в гастроном. На первом этаже было выгорожено небольшое кафе. Отдали предпочтение родной "Балтике".
   -- Ну давай помянем погибших, -- поднял стакан Лева.
   Они осушили по пластиковому стакану пива, и Васильев почувствовал, как туман, засевший в голове, мало-помалу рассеивается.
   -- Ты знаешь, кто нами сейчас правит? -- спросил Лева.
   -- Президент Путин, -- ответил Васильев.
   -- Нет, Дима, четвертый Жругр. Он развалил на части и сожрал состарившееся тело третьего Жругра в девяносто первом. В тот год метаистория России сделала новый поворот.
   -- Да, Лева, с тобою не соскучишься. А кто такой этот Жругр?
   -- Уицраор России. Демон ее великодержавной государственности. В прошлом он всегда охранял Россию от ее недругов. Жругр жесток. Он вел войны и проводил репрессии. Но так была сохранена наша государственность и наша великая Россия.
   -- Угу, -- согласился Васильев и налил себе еще пива.
   -- Четвертый Жругр еще молод. Он пока в растерянности. Он не знает, что ему делать дальше. Демократическими методами сильную государственность в России не построишь. Таковых прецедентов в нашей истории еще не было. В то же время мир изменился. Уицраор Америки правит бал во всем мире. Наш Жругр боится и колеблется. И оттого что Жругр не знает, что делать, гибнет Россия.
   -- Получается, что государственность это нечто внешнее? А я всегда считал, что государственность это выражение воли народа, его руководящей идеи, -- сказал Васильев.
   -- Идея гораздо шире. Идея -- это как твое бессловесное бурчание. Она сложна и всеобъемлюща. Жругр загоняет ее в прокрустово ложе государственности и придает форму тому, что изначально не определено. Но за безопасность и крепкую государственность Жругр взимает свою цену. Не в его правилах делать что-либо просто так.
   -- Почему так сложно у тебя, Лева? Пусть этот твой Жругр работает на благо народа и охраняет его. Что может быть проще?
   -- Проще нельзя. Жругр часть низшего. По своей природе он часть темных демонических сил и в то же время проявление нашего коллективного бессознательного. Он выражение наших страхов, опасений, надежды и веры в сильную власть. Когда-то уицраор был сторожевым псом демиурга -- созидателя России. Жругр охранял нашу государственность от внешних и внутренних врагов и от посягательств других уицраоров. Так начинал каждый из трех Жругров, сменившихся в метаисторические периоды России. Но каждый из этих Жругров непременно отходил от четко определенных ему задач демиургом и воображал себя выразителем народной души, воли и идеи. И это была полная подмена понятий, когда сторожевой пес, питающийся объедками со стола хозяина, вдруг воображает себя вершителем судеб целого народа. И каждый раз это приводило к трагическим последствиям. Россия в эти моменты истории была побеждена и унижена, а в качестве охранителя ее власти и суверенитета к своим обязанностям приступал новый Жругр. Это очень хорошо видно из последовательности смены уицраоров.
   -- И какие Жругры сменяли друг друга? -- спросил Васильев.
   -- Первый Жругр был поставлен демиургом для выполнения важнейшей исторической задачи охраны молодой Руси как носительницы идеи великой Византийской империи. Эра этого уицраора началась от крещения Руси князем Владимиром, прошла через кризис правления Иоанна IV Грозного, смутное время и закончилась вступлением на престол династии Романовых. Смерть и угасание этого уицраора начались с жесточайших мерзостей Ивана Грозного и последующего унижения Руси иноземными захватчиками. Первый уицраор извратил идею соборной святой Руси и умер, отравленный миазмами разлагающегося государства, созданию которого всеми силами способствовал.
   Триста последующих лет ознаменовали собой влияние на соборную душу России второго уицраора. Второго Жругра мало занимали религиозно-этические идеалы Московского царства как третьего Рима, зато этот уицраор щедро обманывал соответствующими посулами российских царей и императоров, превращая их в свои послушные человекоорудия. Великая идея православного монарха как охранителя истинной веры Христовой умерла именно в этот период. Ведь любую великую идею можно нивелировать, если низвести ее чисто конкретному, утилитарно-практическому содержанию. Так поступил хитрый второй Жругр и на этот раз. Великая мессианская идея о роли России как духовного светоча мира свелась к мечте об овладении турецкими проливами и водружении триколора над Царьградом. Великую идею христианского братства всех народов второй Жругр подменил идеей российского военного господства над половиной Европы и Азии. Но если подумать, не этого ли добивался от него так называемый "отец лжи" и "князь мира сего"? И вот вам, пожалуйста, -- в противовес крепчающей России волею темных сил к противостоянию с ней были инспирированы могучие уицраоры Запада: сначала Англии и Франции, а затем Германии и Америки.
   Первый петух прокричал на Малаховом кургане Севастополя, когда смолки последние орудия бастиона, а третий, когда прогремели артиллерийские залпы первой мировой войны. О какой санкции провиденциальных сил могла идти речь при такой агрессивной и захватнической политике? И поступая подобным образом, второй Жругр перехитрил самого себя и вколотил первый гвоздь в свой собственный гроб. Однако нельзя не сказать и о положительном моменте властвования второго уицраора. Именно в эти триста лет Россия стала сверхдержавой, а ее народ осознал свою мощь и величие.
   -- А что третий уицраор? -- спросил Васильев.
   Пока Лева говорил, он допил большой стакан пива, и ему казалось, что извилины, наконец, перестали спорить между собой.
   -- Третий явился порождением кризиса и хаоса. В том числе идейного и духовного. К тому времени, к концу XIX века, на земле была выработана новая концепция. Она была призвана заменить христианское братство народов интернациональным братством людей по классовому признаку. И вот когда второй Жругр изнемог в битвах империалистической войны, его хилый и уродливый сынок задумал по-тихому прирезать папашу и завладеть его троном. Тем более что новая классовая концепция сулила неплохие перспективы. Она вела к новому мировому порядку, гегемоном которого выступал бы вождь мирового пролетариата, всецело подчиненный третьему Жругру. Как мы видим, у третьего Жругра все получилось. Свыше семидесяти лет над нами довлел один из самых жестоких и тоталитарных уицраоров -- товарищ Жругр. Хотя и ему нужно воздать должное. За это время наша страна получила такой мощный толчок ускорения, что еще долго от него не сможет оправиться.
   -- А этот Жругр от чего умер? -- спросил Дмитрий.
   -- Смена эонов, мой друг. Одни духовные состояния сменяют другие. Идея о классовой солидарности не оправдала упований князя тьмы, путь к мировому господству таким образом показался ему слишком долгим, и он поставил на проверенную лошадку -- американский империализм. Третий Жругр оказался не нужен никому: ни светлым силам, ни темным. Он оказался одинок, брошен и лишен питательной энергии человеческих масс. Ему оставалось только одно: тихо скончаться как престарелому человеку, что он успешно и проделал. Наш новый молодой Жругренок появился на свет совсем недавно, но уже зарекомендовал себя как дитя от соития двух противоположных начал. Безусловно, его рождение было ознаменовано благословением демиурга, но и без темных начал в его молодой жизни не обошлось. Мне кажется, этот младенец еще и сам не знает, куда обратиться и к кому пойти. Он стоит на перепутье с соской во рту и спокойно наблюдает за игрой хаотических сил. Его забавляет это разрушение пирамид и падение карточных домиков, ведь он еще ребенок. Но какую дорогу он выберет, когда повзрослеет?
   -- Скажи, Лева, а кто направляет этих уицраоров?
   -- Правильнее сказать что, а не кто. Результирующая борьбы противоположных сил. Смотрел "Властелина колец"? Темному властелину нужен мировой порядок. И он использует для этого все средства. Идет большая игра.
   -- А Бог всегда против мирового порядка? Помнишь, Он смешал языки у строителей Вавилонской башни?
   -- Да, началось еще тогда. Но сейчас процесс идет гораздо быстрее. Посмотри, как ускорился прогресс в последние полтора века! Открыты новые средства коммуникации. Телевидение зомбирует массы. Люди успешно преодолевают большие пространства. В мире остается все меньше и меньше границ. Европа объединилась. Кстати, эта твоя виртуальная реальность -- она ведь тоже прекрасное средство объединения и воздействия на мозги. Я слышал, в корпорации уже двадцать пять миллионов пользователей. Каждый день к вашим серверам присоединяются десятки тысяч человек. Процесс идет очень быстро. Шлемы хорошо продаются, прибыли корпорации растут. Так что скоро ты станешь богатым человеком, Васильев.
   -- Я-то здесь причем?
   -- Как? -- удивился Лева. -- Разве ты там уже не работаешь?
   -- Где?
   -- В корпорации?
   -- Нет, -- пришло время удивится Васильеву. -- Я только собрался туда на собеседование. Да видишь, какой казус случился.
   Лева посмотрел на Васильева, как на ожившего покойника.
   -- Да ладно гнать, Васильев! Ты же сам говорил, что расскажешь про корпорацию. Я вот и шлем купил. Думал спрошу, во что лучше поиграть.
   -- Поиграть? У них на сервере большой выбор. Но лучше "Матрица", "Дум", "Замок Флюреншталь" и "Возрождение Зорга" по "Старкрафту".
   -- Но ты-то тестер! Ты был там. Я слышал, вам костюмы дают. Как ощущения?
   Васильев промолчал. Не разубеждать же Леву в том, что ему приснилось. Пусть думает, что хочет.
   -- Лева, а почему бы тебе самому ни попробовать стать тестером? Я слышал, это не так трудно.
   -- Мне? -- удивился Лева. -- Мне некогда. Да и какой я тестер! Это ты у нас чемпион по "Каунтеру"!
   -- Да брось, какой там чемпион! У тебя тоже здорово получается. Попробуй, может, понравится.
   -- Не знаю. У меня университет, курсовая по философия, диплом на носу...
   -- Ну мучай тогда диал-ап.
   -- Припомню тебе. Попросишь чего-нибудь... -- надулся Лева.
   -- Лева, если бы я что-нибудь знал, я бы рассказал.
   -- Тайна? Тогда понимаю. Так бы сразу и сказал.
   -- Да, тайна, -- нехотя согласился Васильев. Ему и самому бы хотелось разгадать ее. Они выпили еще по бутылочке. Васильев посмотрел на часы. Прошло два часа.
   -- Наверное, уже расчистили. Я видел, как трупы штабелировали. Никак не могу к этому привыкнуть. И чего надо этим чеченам?
   -- Ответ прост, -- сказал Лева. -- Они не умеют воровать так, как в России. У них свои национальные традиции грабежа более варварские и простые, но почему-то им запрещают их осуществлять. Почему кто-то другой должен воровать их нефть, а не они сами? Они видят, как миллионами воруют в России, и чеченам обидно. Что поделаешь, они люди простые -- дети гор!
   -- А твой уицраор, Лева? Чего он молчит?
   -- Наш уицраор пока щенок: только рычит и скалится. Он пока еще боится бородатого дядьки с гранатометом, потому что этот дядька с гранатометом позволяет списывать миллионы долларов убытков с людей, которые нужны уицраору.
   -- Лично меня уже достало это мочилово и беспредел. Вчера убили губернатора, сегодня взрыв! Тебе не кажется, что твоему щенку Жругру пришло время показать зубы? -- спросил Васильев.
   -- Все определяется качеством национальной идеи. Иногда народ готов принять диктатуру. Но диктатура не дает свободно развиваться. Это круг, из которого нет выхода.
   -- Пусть диктатура, пусть Сталин. Пусть диктатура не дает тебя права заниматься философией и свободно распространять твои идеи, но ведь в то же время она не дает устраивать взрывы и убийства. Так что перевесит на твоих весах, Лева?
   -- Слишком много противоположных интересов. Люди должны объединиться на началах добра и справедливости. Я допускаю, что такое объединение может быть против общего врага. Но враг должен быть четко назван. Это не может быть абстрактный терроризм, фашизм или коммунизм, потому что бороться против абстракций невозможно. Это должны быть конкретные личности: Дудаев, Гитлер или Ленин и продолжатели их идей. И этому названному конкретно врагу должен противостоять кто-то, за идеи которого не стыдно умереть. Как однажды сказал Христос: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч". Но меч этот сейчас должен быть в первую очередь духовный. Ибо настало время, когда Россия должна освободить свою душу из-под власти темных сил и обрести своей истинный путь. Именно сейчас пришло время, когда мы должны отказаться от службы уицраора и вернуться к изначальным ценностям Логоса. Пусть даже нам грозят хищные уицраоры Запада.
   -- Откуда эта метаистория и уицраоры? Что это за философия такая? -- спросил уже изрядно захмелевший Васильев.
   -- Прочти книгу Даниила Андреева "Роза мира". Это последний пророк. Я далеко не вовсем согласен с ним, но книга замечательная. В ней рассказывается о мирах возмездия, преисподних, затомисах метакультур, светлых синклитах человечества, носителях темных и светлых миссий. Когда я прочитал эту книгу, мне показалось, я сам побывал в этих мирах.
   Темное пятно всколыхнулось в памяти Васильева. Все как-то расплылось и смазалось вокруг. В руке был не пластиковый стакан с пивом, а шершавый кусок пемзы. Небо вокруг было лиловым. Да и не небо вовсе, а светящийся туман. Вдалеке возвышался город из нагромождений пемзы и вулканического стекла. Все сожженно и безжизненно в этом мире. Одна только лава и пепел. Ни намека на живую природу. Внутри города-горы большие залы. Черные спекшиеся частицы вулканического стекла. В одном из залов каменный трон. Перед горящим жерлом вулкана скульптура. Верхом на вздыбленном крылатом змее карлик с отвратительными отростками на лице, напоминающими закрученные вверх усы. Статуя стоит на базальтовом островке и омывается потоками лавы. Над ней купол. На куполе скрещение мечей, похожее на перевернутую пентаграмму. Это место отправлений религиозных обрядов карликов-игв. И называется оно капище.
   Васильев достал платок и промокнул лоб. На мгновение голова закружилась, и он почувствовал себя не хорошо.
   -- Ты идешь? -- с тревогой посмотрел на друга Лева.
   -- Да, да, иду... -- Васильев поднялся из-за красного пластикового столика.
   -- Я провожу тебя, Дима. Что-то тебя совсем развезло.
   -- Спасибо, Лева. Я сам. Домой пойду. Отдохну.
   -- Да-да, конечно. Пойди отдохни.
   -- А ты не семинар?
   -- Пойду в библиотеку. Я позвоню тебе вечером.
   -- Хорошо.
   Они вышли из кафе. Станцию метро уже открыли.
   -- Не хочу туда. Вдруг кровь все еще там. Не могу крови видеть, но надо ехать, -- сказал Лева, держа друга за руку.
   -- Да, Лева, давай поезжай.
   -- Ну пока! Я позвоню.
   -- Бывай!
   Васильев пошел домой. Ветер усилился, и мокрые снежинки неприятно липли к лицу. Он прошел две остановки и немного протрезвел. Дома Светы не оказалось. Это было очень хорошо, иначе опять -- муж пьяница. Но компьютер был дома. Его последняя надежда, прибежище и отрада. Дмитрий достал шлем виртуальной реальности. Самое интересное, что с первой его получки шлем этот купила Светлана. Зачем? Она ведь никогда не интересовалась компьютерными играми. Или и ее затянуло? Когда они познакомились, Васильев даже не предполагал, о чем можно разговаривать с такой девчонкой. Лично он ни о чем другом, кроме ролевых игр и пошаговых фэнтазийных стратегий, рассуждать не мог. Но темы нашлись. Конечно, не философский клуб имени Левы Прыгунова, но девчонка оказалась не дура. Самое главное, она поняла его. И даже полюбила. За это Васильев был ей благодарен. Благодарен по гроб жизни. Васильев улыбнулся. Что это за выражение такое "гроб жизни"? И зачем ей нужен такой неудачник, как он? Другие вон уже на "мерсах" рассекают в его годы. А он? По жизни неудачник, лентяй и безработный.
   Дмитрий надел шлем. Это была его скорлупа, его убежище. Здесь убивали и взрывали не по-настоящему. Здесь все было в его власти и все было обратимо. Здесь он был богом, царем и героем. "Вот если бы чеченцы надели шлемы, может быть, и они не пошли бы убивать людей?" -- мелькнула мысль. Компьютер загрузился. Это был "Атлон" последней модификации, подарок родителей Светланы на свадьбу. Дмитрий на такой пока не заработал. В директории игры "Замок Флюреншталь" он нашел два файла. Файлы имели расширение ".sav". Один назывался "Blade.sav", другой -- "Honehedge.sav". Это были сохранения игры. Васильев посмотрел на атрибуты файлов. Оба созданы позавчера. Но почему он не помнил, что было позавчера? Он не помнил, что было вчера. Он не помнил, что было неделю назад. Этого времени не было. Оно успешно обмануло его, ускользнуло из памяти.
   "А нужно ли это вчера?" -- спросил себя Васильев. И получил ответ, что нужно. А раз нужно, он шел его искать. Запустив игру, Дмитрий установил соединение с удаленным сервером. На дисплее шлема возник логотип "ДиАй!".
   "Извините, проект "Замок Флюреншталь" временно закрыт. Мы ждем вас в других виртуальных мирах", -- сообщила надпись.
   "А фиг тебе! Что ты скажешь на это сохранение?" -- Васильев запустил сохраненную копию игры.
   "Загрузить сохранение?" -- спросила программа.
   "Сделай милость", -- подумал Васильев и выбрал "Blade.sav".
   Компьютер проскрипел жестким диском, и наступила темнота.
   Васильев подумал, что ничего не получилось и войти в игру не удастся. Но в этот момент рядом с ним кто-то шевельнулся. Васильев повернулся, и луч фонарика, укрепленного на его шлеме, упал на лицо стоящего рядом молодого человека. Это был совсем молодой парнишка чуть среднего роста. Волосы у него темные, коротко постриженные. Глаза встревоженные. В руках парнишка держал раздвоенный корень какого-то дерева.
   -- Зачем ты здесь, Новик? -- спросил парнишка.
   "Новик" -- Васильев, Васильев -- "Новик". Нехитрый силлогизм. И никакого внутреннего протеста, что его так назвали. Может, в какой-то прошлой жизни он действительно был "Новик"?
   -- Это ты? Блейд?.. -- Новик не был уверен, что так имя этого юноши.
   Но юноша откликнулся:
   -- Да.
   -- Я не помню этой игры. Это какой-то новый мир?
   -- Здесь многое изменилось с нашей последней встречи. И продолжает меняться.
   -- Как такое возможно?
   -- Не знаю. Спроси об этом корпорацию.
   -- Я ничего не помню. Что будет дальше? Ты знаешь?
   -- Могу предположить, что это продолжение. Если пойдем дальше, ты вспомнишь. Мы сами взломали эту дверь.
   -- Подожди немного! -- взмолился Новик.
   Голова раскалывалась от боли. Обхватив голову, Новик опустился на пол каменного тоннеля.
   -- Надо идти, -- сказал Блейд. -- Так мы хоть что-то сможем сделать.
   -- Что? -- простонал Новик.
   -- Прошлая игра продолжается. Геймеры гибнут пачками. Демоны захватывают их души. И когда демоны соберут достаточно душ, они выйдут в реал.