Страница:
Последние слова Тропотор произнёс, уже соскакивая на крышу королевского дворца.
– Мне страшно, Воркинс, – признался он.
– Ваше величество, на вашей стороне – вся Цауберляндия, – спокойно сказал секретарь.
– Тебе легко говорить, – возразил король. – Если я скажу ему «нет», на мне будет вина за гибель множества эльфов.
Дверь растворилась, слуга доложил: "Его величество король Родерик, его величество король Изереель!" Оба короля вошли в залу в сопровождении своей крылатой свиты. От эльфов попахивало дымом, за спинами торчали луки.
– Не беспокойся, Эль, – хлопнул Родерик кузена по плечу, – мои эльфы – все меткие стрелки – уже заняли позиции на крыше. Запас стрел хороший. Можешь не сомневаться: по одной стреле на одного тролля будет достаточно.
– Никакие стрелы не помогут, дорогой кузен, – покачал головой Эль, – если он решит поджечь город.
– Смею заметить, – вмешался Изри, – что пока он не получит своей книги, он не станет поджигать дворец. Я бы вам посоветовал, дорогой мой кузен, тянуть время как можно дольше.
Внезапно за дверью послышался шум. Почти тотчас же дверь распахнулась и на пороге застыл белый, как полотно, слуга-эльф. Но вместо того, чтобы толком доложить, что случилось, он только испуганно таращил глаза на своего государя.
И почти тотчас же за его спиной показался высокий незнакомец в чёрном. Чёрные глаза глядели с пытливым прищуром. Отстранив слугу, он любопытным взором окинул собравшееся общество. Взглянув на короля Эля, усмехнулся:
– Ваше величество, на вас нет лица. Я думал, мой приход не будет неожиданным.
– Мы действительно ожидали вас, господин Уморт, – церемонно кивнул Эль. – Большая честь для меня – принять великого волшебника в моём дворце.
– Я вижу, – сверкнул улыбкой Уморт, – что вы долго и трепетно готовились к моей встрече. Там, на крыше, – ткнул он пальцем в потолок, – встречающая делегация… с луками в руках.
– А там, на площади – ваши тролли… с факелами, – ответил Эль.
Уморт обворожительно улыбнулся:
– Это так, на всякий случай. Если у нас вдруг окажутся разногласия по-поводу того… кто вор, а кто хозяин.
Родерик возмущённо толкнул локтём Изри, шепнув: "Каков наглец!"
Однако Уморт обладал хорошим слухом. Обернувшись к королю лесных эльфов, он смерил того взглядом:
– А-а! Родерик! Мне стало известно, что вы раздаёте своих соколов направо и налево.
– Что ж, разве я не могу себе этого позволить? – задрал бороду лесной король.
– Смотря с какой целью, – ответил маг.
– С самой благородной! – вскипел король.
– И сразу объясните мне, – оживился маг, – какую именно цель вы называете благородной.
Родерик прикусил губу. Вызывающе разговаривать с волшебником было опасно.
– Мой кузен хотел помочь заблудившимся детям добраться до цветочного города, – мягко сказал Изри.
– Ах, так! – умилился Уморт. – А бедные заблудившиеся дети не говорили вам, что они сбежали из моего замка? Кстати, ваше величество, я точно знаю, что они сейчас гостят у вас во дворце. И, более того… быть может, вашему величеству и невдомёк, но детишки заслуживают хорошей порки: у них в руках находится ценная книга, принадлежащая вашему покорному слуге.
Король не отвечал.
– Разве король цветочных эльфов не на стороне закона? – произнёс маг почти угрожающе. – Я прошу вернуть мне мою собственность. Только не говорите мне, что вы знать не знаете никакого Тома, никакой Катарины и никакой книги. Более того: если вам в руки попадёт ещё и моя скрипка, вы будете обязаны также отдать её мне.
В зале наступила тишина. Уморт с интересом переводил взгляд с одного короля на другого.
– Мы рассмотрим ваше дело, господин маг, – раздался голос короля Эля. – Для этого совсем не нужно громить город и поджигать дома. Дайте нам время…
– Времени вам даётся несколько минут, – ледяным голосом перебил маг, – на то, чтобы найти детей и…
В это время в дверях появилась сияющая Катарина.
– Урра-а! Скрипка – у нас! – закричала девочка, радостно подпрыгнув.
…И осеклась, встретившись взглядом с Умортом.
Волшебник шагнул к Катарине.
– Где скрипка? – спросил он, схватив её за плечи.
– Отпустите ребёнка! – вмешался король Эль.
– Где скрипка? – в бешенстве повторил Уморт, встряхнув Катарину так, что в глазах у неё потемнело. Девочка испуганно молчала.
Отбросив её в сторону, Уморт кинулся к двери.
– Очень сожалею, – весело произнёс Изри, в один прыжок оказавшись между ним и дверью, – но здесь вам пройти не удастся.
Откуда-то раздавался голос Родерика, отдававшего приказ своим эльфам стеречь остальные двери и окна.
– Мальчишка! – вскричал Уморт, выхватывая меч. – Не рассчитывай, что я пощажу тебя только потому, что у тебя глаза твоей матери!
– Изри, это нечестно! Я – старший! – поспешал к ним Родерик. – Дай мне с ним сразиться!
– Не суйся, Родерик, – оттолкнул его озёрный король. – У меня с ним свои счёты. Обожди немного, у тебя ещё будет возможность отомстить за мою смерть.
Взволнованная Катарина схватила за рукав молодого короля.
– У него на шее… – шепнула она, – свисток… он вызывает им троллей!
– Замечательно, – улыбнулся тот.
Королевская зала огласилась звоном скрестившихся мечей.
Том влетел в комнату… и остановился как вкопанный. В кресле, развалившись, сидела знакомая тряпичная кукла и с интересом перелистывала книгу.
Ветроногий не подвёл своего господина. Как и полагается всякой магической игрушке, он обладал кое-какими ценными свойствами – например, умел делаться невидимым, а также обладал невероятным чутьём, помогавшим ему легко находить искомое. Без труда, проникнув во дворец, он довольно быстро нашёл комнату, в которой жили дети. Ему даже повезло: книга запросто валялась на столе.
…Довольный паяц весело поднял глаза на вошедшего мальчика:
– Ух, ты! Даже и скрипку принёс! Ну, давай её сюда скорее!
Том отступил к двери.
– Ну же! – улыбаясь до ушей, паяц выжидающе протянул руку с кинжалом.
За спиной у Тома выросла могучая фигура Тропотора. Глаза гнома горели опасным огнём. Оттолкнув мальчика, он взмахнул топором.
Промахнуться было невозможно. Гордо выпрямившись в руке гнома, топорик с боевым свистом пролетел в воздухе и… впился в спинку кресла. Ветроногого больше там не было.
Его не было вообще нигде… Тропотор оглянулся.
В наступившей тишине вдруг прошуршала просыпавшаяся пыльца в углу, там, где росли ярко-оранжевые «язычки». Быстро выдернув топорик, Тропотор повернулся лицом к качающимся цветам.
И рухнул на колени, пронзённый кинжалом.
…Прошло, наверное, не более минуты, когда Том, нёсшийся по коридорам дворца, услышал за собой шаги. В груди похолодело: паяц без усилий нагонял его. С каждым прыжком расстояние между ними резко уменьшалось.
Том бежал из последних сил. В боку невыносимо кололо. От волнения и быстрого бега в глазах темнело. Впереди из примыкавшего коридора метнулись крылатые тени…
Эльфы окружили мальчика защитным кольцом, направив стрелы в сторону паяца. Кукла тут же пропала. Лишь книга странным образом повисла в воздухе. …А потом полетела вдоль по коридору, вверх по лестнице – всё дальше и дальше и выше и выше, сопровождаемая хвостом летевших следом эльфов.
Уморт дрался неистово. В глазах его горело не оставлявшее сомнений желание без всякой жалости прикончить вставшего на пути эльфа. Движения его были стремительны и молниеносны. Длинный меч всякий раз кровожадно целил в живот или в грудь противнику. И только прирождённые быстрота и вёрткость спасали Изри от, казалось бы, неминуемой смерти.
Хлопанье крыльев и звон мечей перекрывали друг друга. Замерев в волнении, эльфы, не отрывая глаз, следили за поединком, готовые каждую секунду прийти на помощь своему королю.
Сквозь плотные ряды лесных стрелков, стоявших на охране дверей, протиснулся цветочный эльф. Разыскав глазами своего короля, он приложил руку к груди:
– Ваше величество, мы просим подкрепления! Волшебная книга – у паяца-невидимки. Мы окружили его на крыше, но этот бес страшно вёрткий… – Эльф с трудом перевёл дыхание.
Глаза волшебника, слыхавшего весть краем уха, сверкнули торжествующим огнём. Необходимо было помочь верному слуге. Уморт быстрым взглядом окинул залу.
Трепетный страх перед злым магом жил в крови у каждого жителя Цауберляндии. Когда грозная чёрная фигура оказывалась слишком близко, эльфы невольно шарахались в сторону. Заметив такую реакцию на своё появление, маг коварно прищурился. Он сделал хитрую петлю, отлетев далеко от противника, и, оказавшись у окна, внезапно ринулся в самую гущу охранявших его эльфов.
Как он и рассчитывал, толпа отважных стрелков в ужасе отпрянула, освободив путь. Уморт беспрепятственно вылетел на улицу.
Здесь ярко светило солнце, и по всему саду разносился аромат тысячи цветов. Маг нащупал на шее свисток. Как жаль, что нельзя им сейчас воспользоваться. Можно было бы сразу положить всему конец. Значит, надо как-то продлить бой до вечера. А после захода солнца…
Сзади налетел Изри.
– Подарите ваш свисток мне, – предложил король, обхватив Уморта за шею. Цепочка лопнула, и свисток полетел в траву.
Уморт яростно повернулся к Изри, замахнувшись мечом. На левом рукаве белого эльфа расплылось алое пятно.
Впрочем, что эльфы – народ чрезвычайно легкомысленный, они уже давно поняли. Вон, пожалуйста: на крышу, привлечённая интересной игрой, мчалась новая команда эльфов. Двое из них, одетые с интересным контрастом – в белое и чёрное – ещё и ухитрялись на лету биться на мечах. А вот это уж совсем опасно – возмущённые цветы осуждающе покачали головками. Укоризненно вздохнуть, однако, опять не получилось: лоботряс-Грушкинс до сих пор не придумал рты.
…Имея твёрдое намерение убить противника, Уморт всё же с одобрением наблюдал, как тот дерётся. Несмотря на рану, молодой король продолжал упрямо атаковать. Хотя сил у него становилось всё меньше – Уморт это ясно видел.
Краем глаза маг всё время следил за Ветроногим. На хвосте у того был целый рой эльфов. Несмотря на то, что кукла молниеносно уворачивалась и прыгала с ловкостью кузнечика, существовала большая опасность, что эльфы просто задавят её своей массой. Их было слишком много, этих эльфов. Похоже, даже троллям, орудовавшим сейчас во дворце, приходилось несладко.
Забрать у Ветроногого книгу и спуститься вниз – на площадь, к троллям – вот что намеревался он сделать… Громкий треск разорвавшегося крыла вызвал одобрительный гул в толпе. И радостную улыбку на лице короля Эля.
Ах, мальчишка!.. Уморт перевернулся в воздухе и с грохотом покатился по крыше.
Лицо мага потемнело. Теперь уже не было надежды слететь с крыши вместе с книгой. Оставалось только ждать помощи от троллей. Грохот, который великаны производили на нижних этажах цветочного дворца, услаждал слух.
…День клонился к вечеру. Небо темнело. Сквозь тучи замерцал месяц. А эльфы всё бились, упрямо скрещивая мечи.
Улыбка сошла с усталого лица Изри. Но, стиснув зубы, он всё же продолжал драться из последних сил. Уморт уже второй раз ткнул его остриём меча, на этот раз – в бедро. За спиной нетерпеливо дожидался своей очереди Родерик.
Всё же дело продвигалось. Волшебника вместе со спрятавшейся за его спиной куклой теснили к стене. Спереди и с боков их окружали эльфы.
Уморт оглянулся. И тотчас же заметил на верхушке одной из башенок Тома. Обняв скрипку, мальчик не отрывал глаз от дерущихся. Добраться до него не было никакой возможности: по приказу короля Эля эльфы окружили башенку тройным кольцом.
Чёрная непроглядная ночь стояла над городом. Не было видно ни единой звезды. Только факелы на крыше освещали место битвы, выхватывая из темноты напряжённые лица собравшихся здесь очевидцев великой битвы.
Уморт бился без остановки, не успевая даже стирать пот, струившийся по лицу, и то и дело тревожно оглядывался на Ветроногого – верного хранителя книги – прижавшегося к стене за его спиной. Отступать было уже совсем некуда. Толпа вооружённых эльфов окружала волшебника и его фаворита со всех сторон, загнав их в угол между двумя башенками.
Надежда на троллей иссякла. Если бы можно было вызвать новых… Но свистка у него уже не было. А те великаны, что бродили сейчас по дворцу, осаждались такой тьмой эльфов, что нечего было и надеяться, что хоть кому-то из них удастся добраться до крыши.
Рука мага, державшая меч, страшно устала. Изри был, правда, тоже на последнем издыхании, но это особо не радовало – вокруг стояла целая толпа желающих его заменить. Вон, Родерик, например, следит горящими глазами… уже который час.
Волшебник понимал, что дело его проиграно. Проиграно… но не совсем. Обернувшись к Ветроногому, он метнул в него красноречивый взгляд.
Паяц понимал своего господина без слов. Он молча кинул книгу на пол перед собой. Маг одобрительно кивнул и, подскочив к стене, сорвал с неё горящий факел.
…Миг – и факел полетел в книгу.
Толпа ахнула… Волшебная книга запылала в огне.
До эльфов не сразу дошло, что происходит. А маг, словно обретя второе дыхание, продолжал яростно биться, защищая горящую книгу.
Первым застонал король Эль, схватившись за голову. Книга уже догорала, когда эльфы наконец осознали, что случилось.
Тяжело дыша, Изри припал на одно колено. Уморт остановился и устало отёр пот со лба.
– Всё, Эль, – улыбнулся он мрачно, – можешь трепетать – у тебя есть все причины. – Маг тяжело перевёл дыхание. – Я никогда не прощу вам этого. Можешь не утруждаться и не ползать передо мной на коленях. Я превращу вашу долину в такой же пепел, как этот. – Он пнул сапогом горячий пепел, оставшийся от книги.
В жутком молчании застыли вокруг чёрного мага эльфы: бледный как полотно король Эль, скорчившийся на полу измученный Изри, Родерик, всё ещё нетерпеливо постукивающий об пол мечом… Стрелки опустили свои луки… Никто больше не смел выступить против великого волшебника.
Уморт не обращал на них никакого внимания. Он устало прислонился к стене и, прикрыв глаза, наслаждался отдыхом.
В глухой ночной тишине потонули все звуки. Не слышно было даже шороха травы.
И вдруг…
Беспросветную тьму вдруг прорезали звуки скрипки.
Пронзительные, переливающиеся, то прямые, как стрелы, то кудрявые, как волосы эльфины, звуки летели сквозь темноту – над головами эльфов, над башнями дворца, над верхушками деревьев… Они кружились, как бабочки, между цветочными домиками спящих эльфов, заглядывали в дупла кобольдов, гладили по головкам уснувших птиц и даже окунались в воды холодных озёр…
Волосы на голове у мага встали дыбом. Кровь застыла в жилах. Не в силах шевельнуть ни единым членом, он стоял у стены, напряжённо прислушиваясь к волшебным звукам скрипки.
Музыка доносилась с башенки, где сидел Том. Взоры всех эльфов обратились к мальчику.
Том сидел на самой верхушке башни. Глаза его были закрыты. Придерживая скрипку у подбородка, он плавно водил смычком по струнам с уверенностью хорошего музыканта. Те дни, что он провёл во дворце, перелистывая ноты, не прошли даром. Мальчик хорошо запомнил мелодию наизусть. И теперь, сосредоточено закрыв глаза, воспроизводил её по памяти.
Звуки волшебной музыки лились всё дальше и дальше – над цветочными холмами, над густыми лесами, над широкими озёрами и горными вершинами. Они какими-то странными путями добрались до самых глухих уголков Цауберляндии, окутав всё таинственной дымкой. …А потом тихо растаяли в лучах восходящего солнца.
Наконец он поднял глаза и медленно обвёл взглядом собравшуюся вокруг публику. Нет, взор его не потух, глаза по-прежнему сверкали. На какой-то миг эльфов даже взяло сомнение: да вправду ли он потерял свою силу? Стоявшие в первых рядах боязливо попятились.
Маг мрачно улыбнулся.
– Что ж, – сказал он тихо, – можете радоваться… и веселиться от души. Только не думайте… что веселье ваше будет длиться бесконечно. Пройдёт день… и его сменит ночь. Тогда я вернусь. Мы ещё встретимся.
С этими словами Уморт, в котором ещё оставалась последняя искра магической силы, взмахнул рукой и… исчез в ярком пламени.
…Какое-то время эльфы оцепенело смотрели на язычки огня, лизавшие то место, где недавно стоял Уморт. Потом внимание всех одновременно привлекла яркая тряпичная кукла – явно неживая. Она лежала на полу и, как все куклы, бессмысленным взором смотрела в небо глазами-пуговками. Но не это привлекло всеобщее внимание. В выражении лица Ветроногого что-то неуловимо изменилось. Поняли не сразу. А когда поняли, непонятный холодок пробежался по коже впечатлительных эльфов: кукла больше не улыбалась. Постоянная улыбка – дерзкая ли, насмешливая ли, радостная ли, счастливая… даже печальная, но никогда не сходившая с лица Ветроногого – бесследно исчезла.
Но… навсегда ли?
9. Что было дальше
* * *
Король Эль, бледный, стоял у окна, тревожно глядя на площадь.– Мне страшно, Воркинс, – признался он.
– Ваше величество, на вашей стороне – вся Цауберляндия, – спокойно сказал секретарь.
– Тебе легко говорить, – возразил король. – Если я скажу ему «нет», на мне будет вина за гибель множества эльфов.
Дверь растворилась, слуга доложил: "Его величество король Родерик, его величество король Изереель!" Оба короля вошли в залу в сопровождении своей крылатой свиты. От эльфов попахивало дымом, за спинами торчали луки.
– Не беспокойся, Эль, – хлопнул Родерик кузена по плечу, – мои эльфы – все меткие стрелки – уже заняли позиции на крыше. Запас стрел хороший. Можешь не сомневаться: по одной стреле на одного тролля будет достаточно.
– Никакие стрелы не помогут, дорогой кузен, – покачал головой Эль, – если он решит поджечь город.
– Смею заметить, – вмешался Изри, – что пока он не получит своей книги, он не станет поджигать дворец. Я бы вам посоветовал, дорогой мой кузен, тянуть время как можно дольше.
Внезапно за дверью послышался шум. Почти тотчас же дверь распахнулась и на пороге застыл белый, как полотно, слуга-эльф. Но вместо того, чтобы толком доложить, что случилось, он только испуганно таращил глаза на своего государя.
И почти тотчас же за его спиной показался высокий незнакомец в чёрном. Чёрные глаза глядели с пытливым прищуром. Отстранив слугу, он любопытным взором окинул собравшееся общество. Взглянув на короля Эля, усмехнулся:
– Ваше величество, на вас нет лица. Я думал, мой приход не будет неожиданным.
– Мы действительно ожидали вас, господин Уморт, – церемонно кивнул Эль. – Большая честь для меня – принять великого волшебника в моём дворце.
– Я вижу, – сверкнул улыбкой Уморт, – что вы долго и трепетно готовились к моей встрече. Там, на крыше, – ткнул он пальцем в потолок, – встречающая делегация… с луками в руках.
– А там, на площади – ваши тролли… с факелами, – ответил Эль.
Уморт обворожительно улыбнулся:
– Это так, на всякий случай. Если у нас вдруг окажутся разногласия по-поводу того… кто вор, а кто хозяин.
Родерик возмущённо толкнул локтём Изри, шепнув: "Каков наглец!"
Однако Уморт обладал хорошим слухом. Обернувшись к королю лесных эльфов, он смерил того взглядом:
– А-а! Родерик! Мне стало известно, что вы раздаёте своих соколов направо и налево.
– Что ж, разве я не могу себе этого позволить? – задрал бороду лесной король.
– Смотря с какой целью, – ответил маг.
– С самой благородной! – вскипел король.
– И сразу объясните мне, – оживился маг, – какую именно цель вы называете благородной.
Родерик прикусил губу. Вызывающе разговаривать с волшебником было опасно.
– Мой кузен хотел помочь заблудившимся детям добраться до цветочного города, – мягко сказал Изри.
– Ах, так! – умилился Уморт. – А бедные заблудившиеся дети не говорили вам, что они сбежали из моего замка? Кстати, ваше величество, я точно знаю, что они сейчас гостят у вас во дворце. И, более того… быть может, вашему величеству и невдомёк, но детишки заслуживают хорошей порки: у них в руках находится ценная книга, принадлежащая вашему покорному слуге.
Король не отвечал.
– Разве король цветочных эльфов не на стороне закона? – произнёс маг почти угрожающе. – Я прошу вернуть мне мою собственность. Только не говорите мне, что вы знать не знаете никакого Тома, никакой Катарины и никакой книги. Более того: если вам в руки попадёт ещё и моя скрипка, вы будете обязаны также отдать её мне.
В зале наступила тишина. Уморт с интересом переводил взгляд с одного короля на другого.
– Мы рассмотрим ваше дело, господин маг, – раздался голос короля Эля. – Для этого совсем не нужно громить город и поджигать дома. Дайте нам время…
– Времени вам даётся несколько минут, – ледяным голосом перебил маг, – на то, чтобы найти детей и…
В это время в дверях появилась сияющая Катарина.
– Урра-а! Скрипка – у нас! – закричала девочка, радостно подпрыгнув.
…И осеклась, встретившись взглядом с Умортом.
Волшебник шагнул к Катарине.
– Где скрипка? – спросил он, схватив её за плечи.
– Отпустите ребёнка! – вмешался король Эль.
– Где скрипка? – в бешенстве повторил Уморт, встряхнув Катарину так, что в глазах у неё потемнело. Девочка испуганно молчала.
Отбросив её в сторону, Уморт кинулся к двери.
– Очень сожалею, – весело произнёс Изри, в один прыжок оказавшись между ним и дверью, – но здесь вам пройти не удастся.
Откуда-то раздавался голос Родерика, отдававшего приказ своим эльфам стеречь остальные двери и окна.
– Мальчишка! – вскричал Уморт, выхватывая меч. – Не рассчитывай, что я пощажу тебя только потому, что у тебя глаза твоей матери!
– Изри, это нечестно! Я – старший! – поспешал к ним Родерик. – Дай мне с ним сразиться!
– Не суйся, Родерик, – оттолкнул его озёрный король. – У меня с ним свои счёты. Обожди немного, у тебя ещё будет возможность отомстить за мою смерть.
Взволнованная Катарина схватила за рукав молодого короля.
– У него на шее… – шепнула она, – свисток… он вызывает им троллей!
– Замечательно, – улыбнулся тот.
Королевская зала огласилась звоном скрестившихся мечей.
* * *
Прижимая к себе скрипку, Том мчался по путаным коридорам цветочного дворца. Вот, наконец, и дверь их с Катариной комнаты. Том торопливо приложил ладонь к нарисованной на ней рожице спящего эльфа – рожица зевнула, открыла глаза и дверь распахнулась.Том влетел в комнату… и остановился как вкопанный. В кресле, развалившись, сидела знакомая тряпичная кукла и с интересом перелистывала книгу.
Ветроногий не подвёл своего господина. Как и полагается всякой магической игрушке, он обладал кое-какими ценными свойствами – например, умел делаться невидимым, а также обладал невероятным чутьём, помогавшим ему легко находить искомое. Без труда, проникнув во дворец, он довольно быстро нашёл комнату, в которой жили дети. Ему даже повезло: книга запросто валялась на столе.
…Довольный паяц весело поднял глаза на вошедшего мальчика:
– Ух, ты! Даже и скрипку принёс! Ну, давай её сюда скорее!
Том отступил к двери.
– Ну же! – улыбаясь до ушей, паяц выжидающе протянул руку с кинжалом.
За спиной у Тома выросла могучая фигура Тропотора. Глаза гнома горели опасным огнём. Оттолкнув мальчика, он взмахнул топором.
Промахнуться было невозможно. Гордо выпрямившись в руке гнома, топорик с боевым свистом пролетел в воздухе и… впился в спинку кресла. Ветроногого больше там не было.
Его не было вообще нигде… Тропотор оглянулся.
В наступившей тишине вдруг прошуршала просыпавшаяся пыльца в углу, там, где росли ярко-оранжевые «язычки». Быстро выдернув топорик, Тропотор повернулся лицом к качающимся цветам.
И рухнул на колени, пронзённый кинжалом.
…Прошло, наверное, не более минуты, когда Том, нёсшийся по коридорам дворца, услышал за собой шаги. В груди похолодело: паяц без усилий нагонял его. С каждым прыжком расстояние между ними резко уменьшалось.
Том бежал из последних сил. В боку невыносимо кололо. От волнения и быстрого бега в глазах темнело. Впереди из примыкавшего коридора метнулись крылатые тени…
Эльфы окружили мальчика защитным кольцом, направив стрелы в сторону паяца. Кукла тут же пропала. Лишь книга странным образом повисла в воздухе. …А потом полетела вдоль по коридору, вверх по лестнице – всё дальше и дальше и выше и выше, сопровождаемая хвостом летевших следом эльфов.
* * *
Битва между чёрным и белым эльфами была достойна кисти художника. Оба противника не только кружили по зале, но и взлетали в воздух и бились под самым потолком. Скрежет мечей сопровождался не замолкавшим свистом крыльев.Уморт дрался неистово. В глазах его горело не оставлявшее сомнений желание без всякой жалости прикончить вставшего на пути эльфа. Движения его были стремительны и молниеносны. Длинный меч всякий раз кровожадно целил в живот или в грудь противнику. И только прирождённые быстрота и вёрткость спасали Изри от, казалось бы, неминуемой смерти.
Хлопанье крыльев и звон мечей перекрывали друг друга. Замерев в волнении, эльфы, не отрывая глаз, следили за поединком, готовые каждую секунду прийти на помощь своему королю.
Сквозь плотные ряды лесных стрелков, стоявших на охране дверей, протиснулся цветочный эльф. Разыскав глазами своего короля, он приложил руку к груди:
– Ваше величество, мы просим подкрепления! Волшебная книга – у паяца-невидимки. Мы окружили его на крыше, но этот бес страшно вёрткий… – Эльф с трудом перевёл дыхание.
Глаза волшебника, слыхавшего весть краем уха, сверкнули торжествующим огнём. Необходимо было помочь верному слуге. Уморт быстрым взглядом окинул залу.
Трепетный страх перед злым магом жил в крови у каждого жителя Цауберляндии. Когда грозная чёрная фигура оказывалась слишком близко, эльфы невольно шарахались в сторону. Заметив такую реакцию на своё появление, маг коварно прищурился. Он сделал хитрую петлю, отлетев далеко от противника, и, оказавшись у окна, внезапно ринулся в самую гущу охранявших его эльфов.
Как он и рассчитывал, толпа отважных стрелков в ужасе отпрянула, освободив путь. Уморт беспрепятственно вылетел на улицу.
Здесь ярко светило солнце, и по всему саду разносился аромат тысячи цветов. Маг нащупал на шее свисток. Как жаль, что нельзя им сейчас воспользоваться. Можно было бы сразу положить всему конец. Значит, надо как-то продлить бой до вечера. А после захода солнца…
Сзади налетел Изри.
– Подарите ваш свисток мне, – предложил король, обхватив Уморта за шею. Цепочка лопнула, и свисток полетел в траву.
Уморт яростно повернулся к Изри, замахнувшись мечом. На левом рукаве белого эльфа расплылось алое пятно.
* * *
Оказавшись на крыше, Том спрятался за одной из башенок, увитой какими-то удивительными белыми цветами с глазами – явным произведением Грушкинса. Разделяя интерес мальчика, цветы с любопытством наблюдали сценку, происходившую на крыше: важные с виду эльфы, находящиеся, между прочим, на королевской службе, резво, как мальчики, носились за книгой, бегавшей от них по всей крыше. Были бы у них рты, цветы бы обязательно укоризненно вздохнули. Но ртов им Грушкинс ещё не придумал, и они просто молча покосились на мальчика: ну-ка, объясни-ка нам, друг золотой, что всё это значит?Впрочем, что эльфы – народ чрезвычайно легкомысленный, они уже давно поняли. Вон, пожалуйста: на крышу, привлечённая интересной игрой, мчалась новая команда эльфов. Двое из них, одетые с интересным контрастом – в белое и чёрное – ещё и ухитрялись на лету биться на мечах. А вот это уж совсем опасно – возмущённые цветы осуждающе покачали головками. Укоризненно вздохнуть, однако, опять не получилось: лоботряс-Грушкинс до сих пор не придумал рты.
…Имея твёрдое намерение убить противника, Уморт всё же с одобрением наблюдал, как тот дерётся. Несмотря на рану, молодой король продолжал упрямо атаковать. Хотя сил у него становилось всё меньше – Уморт это ясно видел.
Краем глаза маг всё время следил за Ветроногим. На хвосте у того был целый рой эльфов. Несмотря на то, что кукла молниеносно уворачивалась и прыгала с ловкостью кузнечика, существовала большая опасность, что эльфы просто задавят её своей массой. Их было слишком много, этих эльфов. Похоже, даже троллям, орудовавшим сейчас во дворце, приходилось несладко.
Забрать у Ветроногого книгу и спуститься вниз – на площадь, к троллям – вот что намеревался он сделать… Громкий треск разорвавшегося крыла вызвал одобрительный гул в толпе. И радостную улыбку на лице короля Эля.
Ах, мальчишка!.. Уморт перевернулся в воздухе и с грохотом покатился по крыше.
Лицо мага потемнело. Теперь уже не было надежды слететь с крыши вместе с книгой. Оставалось только ждать помощи от троллей. Грохот, который великаны производили на нижних этажах цветочного дворца, услаждал слух.
…День клонился к вечеру. Небо темнело. Сквозь тучи замерцал месяц. А эльфы всё бились, упрямо скрещивая мечи.
Улыбка сошла с усталого лица Изри. Но, стиснув зубы, он всё же продолжал драться из последних сил. Уморт уже второй раз ткнул его остриём меча, на этот раз – в бедро. За спиной нетерпеливо дожидался своей очереди Родерик.
Всё же дело продвигалось. Волшебника вместе со спрятавшейся за его спиной куклой теснили к стене. Спереди и с боков их окружали эльфы.
Уморт оглянулся. И тотчас же заметил на верхушке одной из башенок Тома. Обняв скрипку, мальчик не отрывал глаз от дерущихся. Добраться до него не было никакой возможности: по приказу короля Эля эльфы окружили башенку тройным кольцом.
Чёрная непроглядная ночь стояла над городом. Не было видно ни единой звезды. Только факелы на крыше освещали место битвы, выхватывая из темноты напряжённые лица собравшихся здесь очевидцев великой битвы.
Уморт бился без остановки, не успевая даже стирать пот, струившийся по лицу, и то и дело тревожно оглядывался на Ветроногого – верного хранителя книги – прижавшегося к стене за его спиной. Отступать было уже совсем некуда. Толпа вооружённых эльфов окружала волшебника и его фаворита со всех сторон, загнав их в угол между двумя башенками.
Надежда на троллей иссякла. Если бы можно было вызвать новых… Но свистка у него уже не было. А те великаны, что бродили сейчас по дворцу, осаждались такой тьмой эльфов, что нечего было и надеяться, что хоть кому-то из них удастся добраться до крыши.
Рука мага, державшая меч, страшно устала. Изри был, правда, тоже на последнем издыхании, но это особо не радовало – вокруг стояла целая толпа желающих его заменить. Вон, Родерик, например, следит горящими глазами… уже который час.
Волшебник понимал, что дело его проиграно. Проиграно… но не совсем. Обернувшись к Ветроногому, он метнул в него красноречивый взгляд.
Паяц понимал своего господина без слов. Он молча кинул книгу на пол перед собой. Маг одобрительно кивнул и, подскочив к стене, сорвал с неё горящий факел.
…Миг – и факел полетел в книгу.
Толпа ахнула… Волшебная книга запылала в огне.
До эльфов не сразу дошло, что происходит. А маг, словно обретя второе дыхание, продолжал яростно биться, защищая горящую книгу.
Первым застонал король Эль, схватившись за голову. Книга уже догорала, когда эльфы наконец осознали, что случилось.
* * *
Да, теперь Уморт уже не мог передать свой магический дар наследнику. Но и не терял свой. Увы, мелодия не прозвучала.Тяжело дыша, Изри припал на одно колено. Уморт остановился и устало отёр пот со лба.
– Всё, Эль, – улыбнулся он мрачно, – можешь трепетать – у тебя есть все причины. – Маг тяжело перевёл дыхание. – Я никогда не прощу вам этого. Можешь не утруждаться и не ползать передо мной на коленях. Я превращу вашу долину в такой же пепел, как этот. – Он пнул сапогом горячий пепел, оставшийся от книги.
В жутком молчании застыли вокруг чёрного мага эльфы: бледный как полотно король Эль, скорчившийся на полу измученный Изри, Родерик, всё ещё нетерпеливо постукивающий об пол мечом… Стрелки опустили свои луки… Никто больше не смел выступить против великого волшебника.
Уморт не обращал на них никакого внимания. Он устало прислонился к стене и, прикрыв глаза, наслаждался отдыхом.
В глухой ночной тишине потонули все звуки. Не слышно было даже шороха травы.
И вдруг…
Беспросветную тьму вдруг прорезали звуки скрипки.
Пронзительные, переливающиеся, то прямые, как стрелы, то кудрявые, как волосы эльфины, звуки летели сквозь темноту – над головами эльфов, над башнями дворца, над верхушками деревьев… Они кружились, как бабочки, между цветочными домиками спящих эльфов, заглядывали в дупла кобольдов, гладили по головкам уснувших птиц и даже окунались в воды холодных озёр…
Волосы на голове у мага встали дыбом. Кровь застыла в жилах. Не в силах шевельнуть ни единым членом, он стоял у стены, напряжённо прислушиваясь к волшебным звукам скрипки.
Музыка доносилась с башенки, где сидел Том. Взоры всех эльфов обратились к мальчику.
Том сидел на самой верхушке башни. Глаза его были закрыты. Придерживая скрипку у подбородка, он плавно водил смычком по струнам с уверенностью хорошего музыканта. Те дни, что он провёл во дворце, перелистывая ноты, не прошли даром. Мальчик хорошо запомнил мелодию наизусть. И теперь, сосредоточено закрыв глаза, воспроизводил её по памяти.
Звуки волшебной музыки лились всё дальше и дальше – над цветочными холмами, над густыми лесами, над широкими озёрами и горными вершинами. Они какими-то странными путями добрались до самых глухих уголков Цауберляндии, окутав всё таинственной дымкой. …А потом тихо растаяли в лучах восходящего солнца.
* * *
Когда стихли последние звуки скрипки, эльфы обратили свои взоры на бывшего чёрного мага. Тот стоял, не шевелясь, глядя перед собой невидящим взором. Первые лучи солнца озарили его бледное лицо. Теперь это был обычный эльф – сухощавый, в чёрном камзоле, с изодранными крыльями за спиной и с выражением бесконечной усталости на лице.Наконец он поднял глаза и медленно обвёл взглядом собравшуюся вокруг публику. Нет, взор его не потух, глаза по-прежнему сверкали. На какой-то миг эльфов даже взяло сомнение: да вправду ли он потерял свою силу? Стоявшие в первых рядах боязливо попятились.
Маг мрачно улыбнулся.
– Что ж, – сказал он тихо, – можете радоваться… и веселиться от души. Только не думайте… что веселье ваше будет длиться бесконечно. Пройдёт день… и его сменит ночь. Тогда я вернусь. Мы ещё встретимся.
С этими словами Уморт, в котором ещё оставалась последняя искра магической силы, взмахнул рукой и… исчез в ярком пламени.
…Какое-то время эльфы оцепенело смотрели на язычки огня, лизавшие то место, где недавно стоял Уморт. Потом внимание всех одновременно привлекла яркая тряпичная кукла – явно неживая. Она лежала на полу и, как все куклы, бессмысленным взором смотрела в небо глазами-пуговками. Но не это привлекло всеобщее внимание. В выражении лица Ветроногого что-то неуловимо изменилось. Поняли не сразу. А когда поняли, непонятный холодок пробежался по коже впечатлительных эльфов: кукла больше не улыбалась. Постоянная улыбка – дерзкая ли, насмешливая ли, радостная ли, счастливая… даже печальная, но никогда не сходившая с лица Ветроногого – бесследно исчезла.
Но… навсегда ли?
9. Что было дальше
Том как ветер мчался по коридорам дворца. За ним, взявшись за руки, еле поспевали Тоурри с Катариной.
– Скорей! – выкрикнул Том, завернув за угол. Дверь с нарисованной рожицей была полуоткрыта, из-за неё доносились непонятные звуки. Том влетел в комнату.
Тропотор всё ещё лежал на полу, раскинув руки и закрыв глаза. Правый бок его был весь в крови, и пол под ним залит кровью. Над гномом низко склонилась Диана. Длинные рыжие волосы совсем закрыли её лицо. Эльфина то ли тихо пела, то ли что-то неразборчиво бормотала…
На звук шагов она подняла голову, и у детей защемило сердце: ещё никогда не видели они, чтобы эльфина плакала. Слёзы стояли в её глазах, бежали по щекам и капали на алое платье богини красаты. Она несчастным взором посмотрела на своих друзей и опять склонилась над лежавшим без движения Тропотором.
– Он… умер! – жалобно всхлипнула она, и слёзы снова закапали на бороду гнома.
У Катарины защипало в горле.
Мурр поспешно опустился на колени и, мягко отстранив эльфину, приложил ухо к груди гнома. Потом с усилием разорвал ткань, пропитавшуюся кровью, и провёл ладонью над раной.
– Он умер… – в отчаянии повторил голос Дианы из-под спутанных волос. Она выразительно показала пальчиком на кинжал, валявшийся рядом.
Тоурри с улыбкой поглядел на заплаканную эльфину.
– Ну разве можно говорить про кого-то «умер», – сказал он с укоризной, – если у него в груди ещё бьётся сердце?
– Сердце?.. – недоверчиво переспросила Диана.
– Ну да, – улыбнулся мурр. – Вот здесь, слева, у всех бывает сердце. Послушайте, как оно бьётся.
Диана приложила ухо к груди Тропотора. Там действительно что-то билось.
– Тук-тук… тук-тук! – повторила эльфина, просияв. – Вы полагаете, он жив? – спросила она с надеждой.
– Не полагаю, а уверен, – ответил мурр и взял её руку в свою. От этого прикосновения Диане как-то сразу стало спокойно и хорошо.
– А теперь вы, может быть, уже в состоянии пойти и принести мне побольше воды, – попросил Тоурри. – Ваш друг просто без сознания, потому что потерял много крови. А рана у него совсем неопасная.
Под руководством Тоурри куртку на гноме без всякой жалости разорвали, а рану промыли и перевязали. Потом мурр долго и сосредоточенно водил руками над раной и лицом гнома, после чего тот вдруг открыл глаза. От неожиданности все подскочили.
– Тропотор! – бросилась к нему эльфина. – Вы… живы!
– Я сам вижу, что жив, – проворчал тот. – А где Том?
– Я здесь, Тропотор, – улыбнулся мальчик, склонившись над гномом. – Не беспокойся: всё кончилось, Уморт больше не волшебник.
– Не может быть! – недоверчиво покачал головой гном. – Я, получается, проспал самое интересное? Что же теперь делать?
– Во-первых, пойти, наконец, допить чай, – раздался скрипучий голос с подоконника. Старая сова вежливо откашлялась. – Если вы, конечно, в состоянии, дорогой гном. Дело в том, что через два часа я засну, а…
– Спешим! – вскочила Катарина.
Гному помогли встать. Не теряя времени, вся компания уселась на сову. Тяжело взмахивая крыльями, страж северо-западных ворот сделал круг над дворцом и взял направление прямиком на северо-запад.
Игуш с Тоурри жили в доме у Грушкинса. Добродушный цветовод довольно быстро оправился от потрясения и, сославшись на важные дела, быстрёхонько исчез из дворца, переселившись снова в свой уютный домик. На самом же деле его очень волновало самочувствие «певунов», оставшихся дома одних.
Но, слава всем волшебникам на свете, те чувствовали себя отлично. Настал миг, когда цветовод был готов показать свету своё произведение. Праздник для этого подходил как нельзя кстати. На площади Аленьких Цветочков под аплодисменты публики раскрылся занавес и три юных «певуна», краснея от смущения, исполнили песенку "Три гвоздички, три сестрички".
Это был триумф. Краснея не меньше своих подопечных, Грушкинс раскланивался во все стороны под рёв обезумевшей толпы, готовой разорвать великого цветовода на части от восторга. Домой Грушкинса мурр с кобольдом сопроводили – от греха подальше – через задний ход сцены.
…Игуш медленно пробирался сквозь толпу. Народ на площади волновался. Ведь сегодня вечером ждали фею Тортинеллу.
– Вот он! Вот он! – побежали по площади мальчишки и, замахав крылышками, взлетели над крышами.
В темнеющем вечернем небе меж сиреневых облаков показался летающий дворец. Он отвечал всем ожиданиям, построенными в своих мечтах гораздыми на выдумки эльфами (волшебница умела угождать фантазиям каждого): высокие белые башенки, розовые балкончики, над шпилями дворца вились рои разноцветных бабочек с мерцающими крылышками…
Весь город, захлёбываясь, кричал "Урра-а-а!". Толпы желающих посетить волшебный дворец затмили небо, осаждая жилище феи, как вражеская тать.
Оказавшись один на враз опустевшей площади, Игуш остановился, прикидывая, как добраться отсюда до дома Грушкинса. Внезапно чья-то ладонь крепко хлопнула его по плечу.
Игуш резко обернулся. Из темноты на него смотрело до боли родное лицо. Из-под шапки курчавых волос озорно поблёскивали чёрные глаза.
– Сиривуш! – вскричал кобольд.
Не помня себя от радости, друзья бросились друг другу в объятия.
Игуш был несказанно рад. Крепко держа Сиривуша за плечи, он пытливо вглядывался в своего потерянного друга. Кобольду явно на пользу пошло пребывание во дворце феи. Щёки его округлились, он приоделся и даже непослушная копна волос на голове приняла какую-то форму.
– Сиривуш, ты живой… – радостно повторял Игуш, недоверчиво оглядывая того.
– Я-то живой, – смеялся кобольд. – А вот ты как остался цел в этом замке, я вообще не представляю. Точно помню, что оставил тебя в лапах у тролля…
Возбуждённо смеясь и болтая, кобольды двинулись вдоль по улочке, не замечая больше ничего вокруг.
Игуш улыбался, слушая живой рассказ словоохотливого Сиривуша о жизни у феи Тортинеллы.
– Разъелся там на пряниках, – хлопнул он его по ремню на животе.
– Ничего подобного! – Сиривуш возмущённо тряхнул густой шевелюрой. – Я эти сладкие лакомства в кошмарных снах теперь долго видеть буду. Отдал бы мешок ватрушек за тарелку жареных каштанов. Они меня чуть не убили своим меню! Волшебница, конечно, славная старушка, но… ты не поверишь: на завтрак – торт, на обед – пирожные, на ужин – блинчики с вареньем! Я готов расцеловать Уморта за его чудесную поваренную книгу, в которой нет ни единого рецепта сладкого блюда!
– Скорей! – выкрикнул Том, завернув за угол. Дверь с нарисованной рожицей была полуоткрыта, из-за неё доносились непонятные звуки. Том влетел в комнату.
Тропотор всё ещё лежал на полу, раскинув руки и закрыв глаза. Правый бок его был весь в крови, и пол под ним залит кровью. Над гномом низко склонилась Диана. Длинные рыжие волосы совсем закрыли её лицо. Эльфина то ли тихо пела, то ли что-то неразборчиво бормотала…
На звук шагов она подняла голову, и у детей защемило сердце: ещё никогда не видели они, чтобы эльфина плакала. Слёзы стояли в её глазах, бежали по щекам и капали на алое платье богини красаты. Она несчастным взором посмотрела на своих друзей и опять склонилась над лежавшим без движения Тропотором.
– Он… умер! – жалобно всхлипнула она, и слёзы снова закапали на бороду гнома.
У Катарины защипало в горле.
Мурр поспешно опустился на колени и, мягко отстранив эльфину, приложил ухо к груди гнома. Потом с усилием разорвал ткань, пропитавшуюся кровью, и провёл ладонью над раной.
– Он умер… – в отчаянии повторил голос Дианы из-под спутанных волос. Она выразительно показала пальчиком на кинжал, валявшийся рядом.
Тоурри с улыбкой поглядел на заплаканную эльфину.
– Ну разве можно говорить про кого-то «умер», – сказал он с укоризной, – если у него в груди ещё бьётся сердце?
– Сердце?.. – недоверчиво переспросила Диана.
– Ну да, – улыбнулся мурр. – Вот здесь, слева, у всех бывает сердце. Послушайте, как оно бьётся.
Диана приложила ухо к груди Тропотора. Там действительно что-то билось.
– Тук-тук… тук-тук! – повторила эльфина, просияв. – Вы полагаете, он жив? – спросила она с надеждой.
– Не полагаю, а уверен, – ответил мурр и взял её руку в свою. От этого прикосновения Диане как-то сразу стало спокойно и хорошо.
– А теперь вы, может быть, уже в состоянии пойти и принести мне побольше воды, – попросил Тоурри. – Ваш друг просто без сознания, потому что потерял много крови. А рана у него совсем неопасная.
Под руководством Тоурри куртку на гноме без всякой жалости разорвали, а рану промыли и перевязали. Потом мурр долго и сосредоточенно водил руками над раной и лицом гнома, после чего тот вдруг открыл глаза. От неожиданности все подскочили.
– Тропотор! – бросилась к нему эльфина. – Вы… живы!
– Я сам вижу, что жив, – проворчал тот. – А где Том?
– Я здесь, Тропотор, – улыбнулся мальчик, склонившись над гномом. – Не беспокойся: всё кончилось, Уморт больше не волшебник.
– Не может быть! – недоверчиво покачал головой гном. – Я, получается, проспал самое интересное? Что же теперь делать?
– Во-первых, пойти, наконец, допить чай, – раздался скрипучий голос с подоконника. Старая сова вежливо откашлялась. – Если вы, конечно, в состоянии, дорогой гном. Дело в том, что через два часа я засну, а…
– Спешим! – вскочила Катарина.
Гному помогли встать. Не теряя времени, вся компания уселась на сову. Тяжело взмахивая крыльями, страж северо-западных ворот сделал круг над дворцом и взял направление прямиком на северо-запад.
* * *
Все дни после исчезновения Уморта и его троллей в городе эльфов гремел непрекращающийся праздник. Используя новый повод повеселиться, эльфы превзошли сами себя. Ночи были светлыми, как день, от непрерывных фейерверков. Во время нашествия Умортовых троллей сгорело меньше домов, чем сейчас, во время празднования победы над злым магом. Эльфы в буквальном смысле слова стояли на головах.Игуш с Тоурри жили в доме у Грушкинса. Добродушный цветовод довольно быстро оправился от потрясения и, сославшись на важные дела, быстрёхонько исчез из дворца, переселившись снова в свой уютный домик. На самом же деле его очень волновало самочувствие «певунов», оставшихся дома одних.
Но, слава всем волшебникам на свете, те чувствовали себя отлично. Настал миг, когда цветовод был готов показать свету своё произведение. Праздник для этого подходил как нельзя кстати. На площади Аленьких Цветочков под аплодисменты публики раскрылся занавес и три юных «певуна», краснея от смущения, исполнили песенку "Три гвоздички, три сестрички".
Это был триумф. Краснея не меньше своих подопечных, Грушкинс раскланивался во все стороны под рёв обезумевшей толпы, готовой разорвать великого цветовода на части от восторга. Домой Грушкинса мурр с кобольдом сопроводили – от греха подальше – через задний ход сцены.
…Игуш медленно пробирался сквозь толпу. Народ на площади волновался. Ведь сегодня вечером ждали фею Тортинеллу.
– Вот он! Вот он! – побежали по площади мальчишки и, замахав крылышками, взлетели над крышами.
В темнеющем вечернем небе меж сиреневых облаков показался летающий дворец. Он отвечал всем ожиданиям, построенными в своих мечтах гораздыми на выдумки эльфами (волшебница умела угождать фантазиям каждого): высокие белые башенки, розовые балкончики, над шпилями дворца вились рои разноцветных бабочек с мерцающими крылышками…
Весь город, захлёбываясь, кричал "Урра-а-а!". Толпы желающих посетить волшебный дворец затмили небо, осаждая жилище феи, как вражеская тать.
Оказавшись один на враз опустевшей площади, Игуш остановился, прикидывая, как добраться отсюда до дома Грушкинса. Внезапно чья-то ладонь крепко хлопнула его по плечу.
Игуш резко обернулся. Из темноты на него смотрело до боли родное лицо. Из-под шапки курчавых волос озорно поблёскивали чёрные глаза.
– Сиривуш! – вскричал кобольд.
Не помня себя от радости, друзья бросились друг другу в объятия.
Игуш был несказанно рад. Крепко держа Сиривуша за плечи, он пытливо вглядывался в своего потерянного друга. Кобольду явно на пользу пошло пребывание во дворце феи. Щёки его округлились, он приоделся и даже непослушная копна волос на голове приняла какую-то форму.
– Сиривуш, ты живой… – радостно повторял Игуш, недоверчиво оглядывая того.
– Я-то живой, – смеялся кобольд. – А вот ты как остался цел в этом замке, я вообще не представляю. Точно помню, что оставил тебя в лапах у тролля…
Возбуждённо смеясь и болтая, кобольды двинулись вдоль по улочке, не замечая больше ничего вокруг.
Игуш улыбался, слушая живой рассказ словоохотливого Сиривуша о жизни у феи Тортинеллы.
– Разъелся там на пряниках, – хлопнул он его по ремню на животе.
– Ничего подобного! – Сиривуш возмущённо тряхнул густой шевелюрой. – Я эти сладкие лакомства в кошмарных снах теперь долго видеть буду. Отдал бы мешок ватрушек за тарелку жареных каштанов. Они меня чуть не убили своим меню! Волшебница, конечно, славная старушка, но… ты не поверишь: на завтрак – торт, на обед – пирожные, на ужин – блинчики с вареньем! Я готов расцеловать Уморта за его чудесную поваренную книгу, в которой нет ни единого рецепта сладкого блюда!