Вознесенская Юлия Николаевна. Юлианна, или Опасные игры

   Она подумала-подумала, а потом вдруг сказала:
   — А еще я приду со своей школой в город на Хэллоуин. В конце месяца.
   — На Хэллоуин?! Да ты что, Юлианна! Это же языческий праздник, праздник нечистой силы! Мы, православные, Хэллоуин не празднуем.
   — Если бы ты пришел в город на праздник, мы могли бы встретиться… — тихо сказала Аннушка. — Я бы тебя пригласила в кафе и тоже чем-нибудь угостила.
   Андрюша был тронут: такая бедная девочка продаст свои метелки, чтобы пригласить его в кафе! Он тут же пожалел о своих резких словах. У нее, подумал он, так мало радостей в жизни, а еще, наверно, неверующие друзья ее соблазнили: Хэллоуин ведь и вправду празднует весь городок. Уже сейчас повсюду продают хэллоуинские тыквы, а мальчишки и девчонки готовят костюмы ведьм, чертей, троллей и прочих нечистиков.
   — Ладно, я постараюсь заглянуть в город в этот день, — сказал он. — Но не для того, конечно, чтобы любоваться на их дурацкий Хэллоуин, а специально, чтобы встретиться с тобой. Давай договоримся так: я приду в город и буду ждать тебя в пять часов возле ратуши, под башней с часами.
   — Я обязательно приду, — сказала Аннушка. — А теперь прости, но я уже должна бежать. До свиданья, Андрюша, и спасибо тебе за все!
   Она подхватила сумку, взвалила вязанку прутьев на плечо и скорым шагом скрылась в зарослях ракитника.
   — До встречи, Юлианна! — крикнул вдогонку Андрюша, а потом тихо добавил: — До свиданья, милая Золушка…
   Аннушка выбралась сквозь ракитник на дорогу и быстро пошла по ней, торопясь отойти подальше от старой ивы.
   Андрюша собрал удочки, зачерпнул в ведерко с рыбами свежей воды, погрузил все в лодку и поплыл вниз по течению.
   Дорога поднималась вверх, и оглядываясь, Аннушка еще некоторое время видела маленькую синюю лодочку с андреевским флагом на корме, быстро плывущую вниз по течению. Потом река повернула, и лодка скрылась за поворотом.
   И тут же Аннушка увидела Ясмин: бедная принцесса сидела на кочке и плакала, а перед нею на земле лежало пять или семь жалких прутиков. Она подошла к ней и бросила на землю сумку и вязанку.
   — Ты чего, Жасминчик?
   — У меня ничего не получается с этими прутьями! Я почти сразу же порезала палец, а слова заклинания все вылетели у меня из головы!
   — Не горюй, принцесса! Ты только взгляни, сколько у меня прутьев! Тут на две полноценных метлы хватит и еще останется.
   — Ой, Юлианна, как ты сумела столько прутьев нарезать? Тебе что, добрая фея помогала?
   — Нет, конечно: стану я связываться со всякими феями! Но мне действительно помогли — я потом тебе все расскажу. А сейчас пошли скорей к остальным, нам ведь дальше всех шагать.
   — А давай мы не будем торопиться, Юлианна.
   — Устала, да?
   — Нет, не устала. С чего мне было уставать? Просто мне надо с тобой поговорить, но так, чтобы нас никто не слышал.
   Ясмин положила в свою сумку Аннушкину вязанку, и они потихоньку пошли по дороге вдоль реки.
   Над ними летели Иоанн и Ясменник.
   — Послушай, Юлианна, скажи мне откровенно, тебе нравится учиться в Келпи?
   Аннушка глубоко вздохнула и сказала:
   — Я сегодня встретилась с нормальным человеком, так мне стыдно было сказать, где я учусь.
   — Наконец-то моя девочка просыпается! — сказал Ангел Иоанн Ясменнику. Он опустился на землю и положил руку на Аннушкино плечо. Ясменник тоже спланировал вниз и пошел рядом с принцессой.
   — А что тебе не нравится в Келпи?
   — Понимаешь, Жасминчик, сначала я просто ничего не понимала, думала, что все дело в моем плохом английском.
   — Он у тебя не такой уж плохой.
   — Да, вроде бы так, но не в этом дело. Я очень скоро поняла, куда я попала. Я еще в России знала, что это какая-то необыкновенная школа. Но она какая-то… чересчур необыкновенная! И знаешь, я стала просто уставать от всего этого колдовства.
   — И я. Я такая усталая все время, как после гриппа.
   — Нет, ты мне скажи, Жасмин, почему в сиде Келпи все такие злобные? И преподаватели, и ученицы, и фэйри. Вот, например, русалки. Они ведь совсем дурные, даже говорить не умеют, а все равно вредничают! И все так. Ну, может быть, кроме боугов: они вроде безвредные, хотя и похожи на покемонов.
   — Безвредные? — подняла брови Ясмин.
   — Не сказала бы. В моих апартаментах всю работу делают мои служанки, но боуги все равно каждый день появляются во всех углах и делают вид, что стирают пыль и цветочки в горшочках поливают. А мои девушки гоняют их мокрыми полотенцами, ведь боуги терпеть не могут воды. Знаешь почему?
   — Почему боуги не любят воды?
   — Нет, почему девушки их гоняют?
   — Ну, почему?
   — Мои служанки откуда-то разузнали, что боуги приставлены к ученицам, чтобы шпионить за нами и доносить леди Бадб обо всем, что мы делаем и говорим. Это их главная работа, а уборка — это у них вроде хобби.
   — Дара тоже что-то такое говорила. Как противно!
   — Вот и я говорю: в Келпи ужасно противно.
   Ангелы переглянулись и кивнули друг другу.
   — Я слушаю, что нам говорят учителя, и мне вся эта магия совсем не нравится, — продолжала принцесса. — У них все перевернуто и перепутано: оно добро называют злом, а зло — добром. Они учат нас воздействовать на людей, а сами ненавидят и каждого отдельного человека и весь человеческий род. Как же можно воздействовать без любви?! Мой отец любит всех своих подданных и говорит, что любовь к людям — главный талант правителя.
   — А в Келпи все хотят обладать силой и властью, а любить никто не хочет, — вздохнула Аннушка. — А хуже всех относится к людям Этлин Балор, преподавательница людоведения. Она называет человечество «питательной средой для магла». Она ведь сама не человек и даже не маг.
   — А кто она?
   — Эльф. Мне Дара сказала.
   — А Дара тебе нравится?
   — Нравится.
   — Но ведь она недобрая…
   — Дара? Нет-нет, она-то как раз бывает очень доброй. Знаешь, как она любит своего кролика Бильбо? Да и меня тоже любит. Она всегда готова за меня кровь пролить!
   — Странно. Настоящие ведьмы не могут никого любить, им это запрещено законами магии, — заметила Ясмин.
   — Но Дара тоже иногда бывает злюкой. Я помню, как она в кровь разбила лицо Карин Свенсон.
   — Вот видишь!
   — Правда, она тогда за меня заступилась…
   — Все равно. Ведьма есть ведьма. Окончит Келпи и последнюю доброту растеряет. Как в «Дневнике юной ведьмы». Ты заметила, что эта Эби в первых главах такая всеми обиженная девочка-сиротка, ее сначала очень жалко, и радуешься, что у нее нашлась бабушка, которая берет ее к себе. А потом вдруг выясняется, что бабушка — ведьма и учит ее всяким колдовским пакостям, а сама Эби становится раздражительной и мстительной. Ты помнишь, как в четвертой главе из-за нее гибнет соседская девочка?
   — Да, а в пятой главе Эби уже настоящая маленькая фурия, она всех подозревает и не верит даже собственной бабушке.
   — Вот-вот. И я совсем не хочу учиться в Келпи, чтобы стать такой, как эта Эби Финн.
   — Или как наши Алисон, Кэтлин, Мэри, Милли и Филида.
   — Да. Я не понимаю, почему все эти девочки такие злобные, завистливые и подозрительные. Я с первого дня пытаюсь во всем этом разобраться, но мне очень трудно думать, я никак не могу ни на чем сосредоточиться, и голова у меня все время болит. Знаешь, за все это время в Келпи я только сегодня смогла помолиться. В сиде я просто не могла вспомнить ни одной молитвы, как будто мне мозги и душу заколдовали.
   — Так оно и было, именно заколдовали, — сказал Иоанну Ясменник. — И служанки наши тоже перестали молиться.
   — Я тоже ни разу не слышал Аннушку, пока она находилась в силе, — сказал Ангел Иоанн.
   — А здесь, на реке? — спросила Аннушка, внимательно и напряженно глядя на подругу.
   — А на реке голова прояснилась, и я обо всем смогла спокойно подумать.
   — И успокоилась?
   — Нет! Я помолилась, и мне стало еще хуже! Я поняла, что сид Келпи — это настоящее бесовское гнездо. А все эти фэйри и высшие неорганики, это знаешь кто? Это бесы! Господи, как же мне стало страшно…Ангел мой Хранитель, помоги мне отсюда выбраться!
   — А я что делаю? — и Ангел Ясменник успокаивающе погладил девочку по голове.
   — Слушай, Жасмин, а ведь ты говоришь прямо как христианка!
   — Я и есть христианка, православная христианка. И я догадываюсь, что ты тоже. Ведь так?
   — Так. Но ты же из восточной страны — как это может быть?
   — Глупенькая, разве сам Христос родился не на Востоке? У вас в России когда появилось христианство?
   — Больше тысячи лет назад. У моей бабушки есть книжка «Тысячелетие христианства на Руси».
   — Ну так в сравнении с нами вы еще совсем молодые христиане. В моей стране христианство возникло через сто лет после рождения Иисуса Христа. И в соседней тоже. А в Палестине живут арабы — потомки тех пастухов, которые первыми пришли поклониться младенцу Христу, даже раньше волхвов, представляешь? И они до сих пор православные, как мы и вы.
   — Как же нас, оказывается, много по всей земле!
   — Это чудесно, правда?
   — Ой, я так рада, Жасминчик! — Аннушка бросила сумку с прутьями и крепко обняла Ясмин. Принцесса тоже опустила свою сумку на землю и трижды расцеловалась с Аннушкой.
   Потом они подняли свою ношу и пошли дальше.
   — Ты знаешь, Жасмин, я тоже почему-то все время забываю молиться. Раньше со мной такого не бывало, я всегда читала утренние и вечерние молитвы.
   — Когда ты приехала в школу, тебя леди Бадб угощала соком своего приготовления?
   — Угощала…
   — Вот в этом соке все и дело. Это какой-то колдовской напиток забвения.
   — Ты права, Жасмин: именно после него я даже свой крестик сняла и отдала леди Бадб.
   — Я тоже, — вздохнула принцесса. — А тут мне ветром голову прочистило, и я опомнилась. Я бросила резать прутья, села на берегу и стала вспоминать нашу дворцовую церковь, нашего священника отца Моисея… Мне стало так горько, так стыдно! Я поняла, что православной принцессе никак нельзя учиться магии. Вообще никакой православной девочке нельзя этим заниматься!
   — Ты права, Жасмин. Что же нам теперь с тобой делать?
   — Ох, не знаю!
   Обе девочки медленно шли по берегу, понурив головы.
   Зато Ангелы Иоанн и Ясменник ликовали: их дорогие девочки вот-вот догадаются, что им следует делать!
   Аннушка вдруг остановилась и сказала.
   — Жасминчик, вот что я тебе скажу, дорогая моя подружка. Мы с тобой попали в ужасное место и в жуткое положение. И как мы теперь будем из всего этого выбираться, я просто не знаю.
   — Да это же проще простого, Аннушка! Бросайте ваши прутья и бегите назад, к Андрюше. Он вас переправит на своей лодке к отцу Василию, и тот вас спасет. Андреус! Андреус! Вели своему Андрею вернуться к старой иве! — закричал Ясменник.
   — Ты вот тут рассказывала о православии на Востоке и в Азии, а я сегодня познакомилась с человеком из Ирландской православной церкви. Он мог бы нам помочь выбраться из Келпи.
   — Так, Аннушка, так! — ободрил ее Ангел Иоанн. — Умница!
   — Беги вместе с Юлианной, беги немедленно, Ясмин! — Ангел Ясменник встал перед своей подопечной, расставив руки и крылья. — Бегите прямо сейчас! Не возвращайся в Келпи!
   Аннушка остановилась, задумалась, нахмурилась и сказала твердо:
   — Нет, знаешь, Жасмин, а я сейчас бежать никак не могу. Мне надо закончить курс целительства, чтобы вылечить мою бабушку.
   — Ты права, Аннушка. Я бы очень хотела бежать прямо сейчас, сердце просто рвется прочь от Келпи. Но и я должна в первую очередь думать о здоровье моего отца. Идем, дорогая, ничего не поделаешь, придется нам еще потерпеть…
   Ах, глупые, глупые девочки!
   Ангелы остановились, понурив головы. А что они могли сделать? Ничего. Против воли даже Господь никого не спасает. Рай, если хотите знать, место только для добровольцев. Вот ад — другое дело, туда многих и силком затаскивают.
   К ним подлетел Ангел Андреус.
   — Ну что тут у вас? Андрюша вдруг вспомнил, что забыл на берегу банку с червями, и решил вернуться.
   — Пока ничего не получается: девочки надумали возвращаться в Келпи.
   — Как жаль! Но мы ведь сможем предпринять еще одну попытку в Хэллоуин?
   — Не лучшее время для побега от бесов, — заметил Ясменник.
   — Не мы выбираем, — вздохнул Иоанн.
   — Ладно, тогда я полетел, — сказал Андреус. — Шепну Андрею, что банка с червями у него в пакете из-под бутербродов.
   — Лети, — сказали Ангелы. — Добрый путь тебе и твоему отроку!
   Девочки грустно брели по направлению к озеру.
   — Аннушка, — вдруг спросила Ясмин, — а как это ты, православная русская девочка, вдруг оказалась в ирландской колдовской школе?
   Аннушка подумала и решилась.
   — Понимаешь, все случилось из-за моей сестры. — И она поведала Ясмин всю историю их с Юлькой обмена.
   — Да, заварили вы кашу! — покачала головой Ясмин, когда Аннушка кончила рассказ. — Заварили, — вздохнула Аннушка. — Но я рада, что здесь оказалась я, а не Юлька. Теперь, когда я все вспомнила, я буду каждый день молиться, и мой Ангел Хранитель мне поможет отсюда выбраться.
   — Добрые намерения, — покачал головой Ангел Иоанн. — Что-то из них выйдет?
   — А ничего не выйдет, — сказал Ясменник. — Как только наши отроковицы войдут в сил, так и забудут про молитвы. Магия в сиде отравляет и воздух, и мысли. Придется нам, брат, самим думать об их спасении.
   Впереди показались бредущие стайкой келпинки.
   — Вот что, Жасмин, давай пока будем скрывать от всех, что мы решили покончить с колдовством. Закончим курс целительства и тогда уже будем думать, как нам вырваться из Келпи. Наши Ангелы Хранители нам помогут.
   — Поможем, — кивнул головой Ангел Иоанн, — куда мы денемся?
   — Конечно, поможем. Хотя потом бежать будет кула труднее, лучше бы прямо сейчас, — сказал Ясменник.
   — Вестимо, — кивнул Иоанн.
   И они снова полетели за девочками, пока можно было их сопровождать и подсказать что-нибудь доброе и полезное. Но по мере приближения к сиду Ангелы стали отставать.
   Профессор Морриган встретила келпинок там, где речка вытекала из озера, и проводила в сид. По дороге она осмотрела их добычу и очень удивилась:
   — Как же это получилось, что у Юлианны с Ясмин прутья самые ровные и гибкие? И нарезали они их с запасом — каждой хватит на две метлы. Вот уж не ожидала, что именно они окажутся первыми!
   Аннушка с Ясмин скромно промолчали, а сокурсницы зафыркали и сделали вид, что ничуть не завидуют.
   Прошло несколько дней. О молитве обе подружки забыли, правильные мысли у них из головы куда-то вылетели. Теперь Аннушка принялась переживать, что почти все прутья для ее метлы нарезаны Андрюшей и никаких заклинаний над ними не пелось. Ой, не полетит ее метла, ни за что не полетит!
   Ясмин тоже перестала мечтать о побеге, но и о метле она не беспокоилась: она не знала, что прутья нарезаны не по правилам, что Аннушка не читала над ними заклинаний; она и не видела ничего плохого в том, что ее метла станет отзываться на команды подружки. Да пусть она хоть совсем не полетит, ей все равно! Как только она пройдет курс целительства, так сразу же потребует, чтобы ее отправили назад к отцу. И принцесса теперь снова была спокойна и безмятежна.
   Как ни странно, но Аннушкина метла полетела и оказалась ничуть не хуже других. Целый урок у первокурсниц ушел на то, чтобы правильно сложить прутья и обвязать их веревкой — и все это, конечно, под пение заунывных заклинаний. Затем профессор Морриган, неся на плече собственную метлу с изрядно потускневшей полированной ручкой и потрепанными прутьями, а под мышкой бархатную вышитую подушечку, повела первокурсниц с их новенькими метлами на учебный метлотрек. Располагался метлотрек в подвале, этажом выше сапожной мастерской лепрехунов, и представлял собой длинный, во все школьное здание, коридор, шедший по кругу. Замыкал это коридорное кольцо большой спортивный зал. Стены и потолки зала и коридора были стегаными, как ватное одеяло, а пол устилали резиновые спортивные маты.
   Для начала профессорша взяла наперевес свою метлу, накинула на нее подушечку, скороговоркой произнесла полетное заклинание, пробежалась по залу и вдруг лихо вскочила боком на ручку метлы. Метла чуть дернулась, плавно взлетела на высоту человеческого роста и двинулась в сторону коридора. Профессорша вылетела в коридор и мгновенно исчезла за изгибом стены. Через несколько минут она появилась из коридора с другой стороны зала, опустилась вниз и затормозила по полу прутьями. Сойдя с метлы, она сказала:
   — Не правда ли, девицы, это очень просто выглядит со стороны? На самом деле полет на метле — большое искусство. Но начинается оно, как и всякое искусство, с простых упражнений. Вот и начнем упражнение первое. Вы разбегаетесь со своими метлами и запрыгиваете на них по моей команде. Садитесь боком, как будто едете на раме велосипеда. Зависаете на месте, а потом, по моей команде, опускаетесь. Конечно, сначала нужно прочесть полетное заклинание, а затем вы действуете так, будто сидите на спине послушной и верной лошадки, которая угадывает и исполняет все ваши желания. Кто помнит тройной закон полета на метле?
   Шесть рук взлетели вверх, одна Ясмин, как всегда, руки не подняла. Но почему-то профессор Морриган спросила именно ее:
   — Ну-ка, Ясмин, скажи нам, как звучит тройной закон?
   — Заклинание — движение тела — движение метлы, — тихим голосом произнесла Ясмин.
   — Правильно. Могла бы и ручку поднять, принцесса.
   На это Ясмин промолчала.
   — Милли, прочти нам вслух первую часть полетного заклинания!
   Милли скороговоркой произнесла:
   Прутики-веточки, ракитовы деточки, ввысь, высь, а ну — понеслись!
   Метла ее вздрогнула и едва не вырвалась из рук. Милли засеменила, держась за метлу, потом подпрыгнула и села на нее боком, согнувшись и вцепившись в рукоять метлы. Метла заметалась и застучала прутьями по полу. Изрядно перепуганная Милли свалилась и растянулась на матах.
   — Надо было мысленно скомандовать метле: «Стоять!» — покачала головой профессор Морриган. — Ну ничего, на первый раз сойдет: тебе все-таки удалось заставить метлу двигаться. Теперь все вместе читаем заклинание и взлетаем.
   Аннушка была уверена, что у нее ничего не получится, но, как ни странно, ее метла послушно взлетела вместе со всеми другими, а потом остановилась по команде профессора Морриган. Ощущение было такое, будто она сидит на перилах лестницы: дело привычное скорее для Юльки, чем для Аннушки.
   А вот Ясмин свалилась на маты и сидела, покачиваясь и держась за голову.
   — Что с тобой, Ясмин? Ты ушиблась? — спросила профессор Морриган.
   — Нет… У меня голова закружилась, профессор.
   — А ты морской болезнью случайно не страдаешь?
   — Очень даже страдаю, профессор.
   — Так, ясно. Забирай свою метлу и отправляйся в кабинет мисс Морген. Объясни ей, как ты упала с метлы и спроси, может ли она поправить твой вестибулярный аппарат.
   — Спасибо, профессор! — сказала Ясмин и тут же удалилась.
   «Неужели она из-за Андрюшиных прутьев свалилась? — подумала Аннушка. — Тогда почему меня метла не сбрасывает? Непонятно…»
   Урок продолжался, и к концу его первокурсницы гуськом пролетали круг за кругом по кольцевому коридору вслед за профессоршей, с каждым крутом поднимаясь выше к потолку. Аннушке полет на метле по кругу в общем-то нравился, это было похоже на карусель в парке аттракционов на Крестовском острове, но и во время полета ее занимало, почему ее «неправильная» метла действует ничуть не хуже других? Что-то тут было не так…
   А вечером Аннушка улучила момент, когда Дары не было в Норке, сняла свою метлу с гвоздика, прочитала полетное заклинание и попробовала взлететь. И ничего не получилось! Ее «полетное средство» даже не дрогнуло, будто в руках у нее была обыкновенная метла, какой орудуют дворники. Она задумчиво повесила метлу обратно на гвоздик и подумала, что с метлой наверняка связан какой-то обман и вовсе не из-за дурацких заклинаний они поднимались в воздух на уроке по команде профессора Морриган!
   Аннушка угадала: не заклинания, а бесы двигали метлами учении на метлотреке, а им команды отдавала профессор Морриган. Ни у кого из младших келпинок такого взаимопонимания с бесами пока не было.

Глава 8

   Несколько дней после той осенней рыбалки Андрюша ходил задумчивый и грустный.
   — Здоров ли ты, Андрюша? — забеспокоилась матушка Елена. — Ты часом на реке не простыл, сынок?
   — Нет, мам, со мной все в порядке.
   К концу недели Андрюша не выдержал и пришел к отцу в его кабинет.
   — Папа, мне с тобой поговорить надо.
   — Давай поговорим, сынок. Садись и рассказывай, что тебя тревожит.
   — Знаешь, папа, когда мы в воскресенье ездили с тобой на дачу, я встретил на реке русскую девочку.
   — Русскую девочку? — удивился отец Василий. — Откуда она там взялась? В нашей деревне я вроде бы всех знаю. Она, может быть, в городке живет?
   — Нет, папа, она живет на другом берегу реки.
   — Мне казалось, что на другом берегу нет никаких селений.
   — Это какая-нибудь совсем маленькая и бедная деревня.
   — Отчего же непременно бедная, Андрюша?
   — Потому что эта девочка из очень бедной семьи. Она в ракитнике резала прутья для метелок. Я думаю, они продают метелки и на это живут. Она была так бедно одета, папа, так бедно! По-моему, ни в одной африканской стране девочки так уже давно не одеваются.
   — А может, она хиппи?
   — Нет, папочка, она была одета как Золушка. На ней были не нарочно разорванные джинсы, а какие-то бесформенные холщовые штаны и сверху старая-престарая брезентовая куртка, а на ногах резиновые сапоги с заплатками. Ты когда-нибудь видел резиновые сапоги с заплатками, папа?
   — Видел, но очень давно, когда сам был мальчишкой.
   — А еще, папа, она была такая голодная, такая голодная… Она увидела, что я ем бутерброд, и попросила ее угостить. Папочка, ты представляешь, какой надо быть голодной, чтобы у совсем незнакомого человека надкусанный бутерброд попросить? — И ты, разумеется, отдал ей весь свой рыбацкий обед?
   — Отдал все, что не успел съесть.
   — Правильно сделал. Однако, печальная история. Ты хоть адрес-то ее узнал?
   — Нет, она не сказала мне, где живет. Постеснялась, наверно.
   — Бедность часто бывает застенчива, — кивнул отец Василий, — Ну, ничего, Андрюша, вот наступят летние каникулы, вы будете жить с мамой все лето на даче, и ты найдешь свою Золушку. Мы все постараемся ей помочь. Ну, ты что молчишь?
   — Пап, а можно я один съезжу на дачу?
   — А что, неплохая идея! Поезжай, конечно. Кстати, а какого Золушка роста?
   — Она примерно как наша Катя и такая же худенькая.
   — Так ты спроси у Кати, что можно взять из ее одежды, и отвези своей новой знакомой. Только не забудьте у мамы спросить разрешения, а то ты знаешь нашу Катю: она расплачется и все с себя отдаст, да еще и у сестер прихватит.
   — Хорошо, спасибо, папа. Так я могу ехать на дачу в это воскресенье?
   — Я считаю, что ты просто должен это сделать. Кстати, не хочешь ли взять вперед карманные деньги за следующий месяц? Они тебе могут понадобиться.
   — Нет, папочка, я возьму из тех денег, что у меня отложены на марки. Пап!
   — Что, сынок?
   — Знаешь, это очень здорово, что ты меня всегда понимаешь.
   — Я рад, что ты так считаешь, Андрей. Отец Василий благословил сына, и Андрюша с успокоенной душой отправился спать.
   А виновница его переживаний в это время шла по коридору спального этажа радостная и возбужденная. Она остановилась перед дверью апартаментов принцессы Ясмин и постучала условным стуком. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и на Аннушку уставился блестящий черный глаз.
   — Это я! — сказала Аннушка.
   — Это ты, — с улыбкой подтвердила служанка принцессы. Она развернулась и двинулась в спальню, а за ней — Аннушка: она уже освоилась в апартаментах принцессы и служанок больше не стеснялась.
   Ясмин, в халатике и с распущенными волосами, возлежала на тахте среди целой россыпи подушек и подушечек, с книжкой в руках и корзиночкой вяленых фиников под боком. Густые и длинные черные волосы принцессы занимали на тахте места едва ли не больше, чем хозяйка.
   — Иди сюда! — Ясмин перекинула часть волос за спину и хлопнула по тахте. — Забирайся прямо в сапогах.
   Аннушка аккуратно села на край тахты и взяла из корзинки финик.
   — У меня потрясающая новость, Жасминчик! Меня сейчас вызвала мисс Морген и ска-зала, что завтра мы с тобой приступаем к факультативным занятиям по целительскому искусству.
   — Правда? Но это же замечательная новость, Юлианна.
   — Вот-вот. Давай, поднимайся скорей!
   — Зачем? Я уже приняла ванну, мне надо волосы сушить.
   — Замотай их чем-нибудь и пошли в библиотеку!
   — Какая ты нетерпеливая, Юлианна. Библиотека сейчас закрыта, сегодня уже поздно.
   — Библиотека закрыта, но Финегас-то всегда там, он ведь живет в библиотеке. Дара говорит, что по ночам он не спит, а составляет гороскопы. У меня есть к нему записка от мисс Морген — вот, смотри! — и Аннушка показала Ясмин листок бумаги, на котором несколько длинных линий пересекались короткими косыми черточками. — Тут написано, что нам с тобой срочно требуются учебники по целительству.
   — Ты уже так хорошо читаешь по-гэльски? — удивилась Ясмин, заглянув в записку.
   — Ну что ты! У меня от этих черточек в глазах рябит. Мисс Морген сама сказала мне, что тут написано. Вставай, лежебока ты моя восточная!
   — Придется вставать…
   Ясмин, вздохнув, поднялась и замотала влажные волосы полотенцем. Она хотела хлопнуть в ладоши, но Аннушка ее опередила: