Страница:
Бабушка вернулась домой только к обеду и, несмотря на усталость, принялась хлопотать у плиты. Вскоре подошли Юлька с Юриком.
— Бабушка, у нас полный порядок. Юрик все устроил через Интернет, он даже заплатил задаток в туристическое бюро — мы с тобой должны ему сто долларов. В Петербурге нам сделают срочные визы за 24 часа, и послезавтра мы можем лететь! В Лондоне нас встретит русский священник отец Трофим. Завтра нам надо быть в Питере, послезавтра самолет Санкт-Петербург — Лондон, а оттуда мы летим в Дублин. — Юлька спешила все поскорей выложить бабушке, но вдруг осеклась и внимательно на нее поглядела. — Бабушка, а что это с тобой? Ты какая-то жутко бледная, у тебя вон пот на лбу. Ты у меня не заболела?
— Нет, детка, я просто очень устала. Мне сегодня пришлось много ходить.
— Ой, как мне твой вид не нравится, бабушка! А может, нам с Юриком лететь в Ирландию? Билеты ведь можно обменять…
— Не дури, Юля. Никто вас одних даже в самолет не пустит. И Юра никак не может лететь в Англию без позволения отца.
— Правда, не могу, — вздохнул Юрик. — Отец меня не отпустит одного за границу, да он и сам сейчас в Испании, отдыхает в Алтейе: там у него друг-одессит дядя Миша строит русский храм.
— Православный русский храм?
— Ну да, храм Архистратига Михаила.
— Замечательно! Так ваш папа отправился ему помогать?
— Ну да. Отец сказал, что не всякому русскому выпадает строить храм, так надо воспользоваться случаем. К тому же дядя Миша его деловой партнер.
— Вот как… Но раз отца нет на месте — значит, нет и разрешения на поездку. Кроме того, нам нужно, чтобы вы, Юра, были в Петербурге к возвращению Дмитрия Сергеевича: вы должны будете ему все рассказать, если мы с Аннушкой до того не вернемся.
— Я понимаю, — кивнул Юра. — Анастасия Николаевна, может, вам и правда прилечь?
— Да. Я, ребятки, в самом деле, пойду к себе и полежу, а вы без меня обедайте. Юленька, ты после обеда вымой посуду и потом собирайся в дорогу: завтра с раннего утра поедем на вокзал.
Бабушка ушла к себе в комнату.
— С ней часто такое бывает? — тихо спросил Юрик. — Бывает… — вздохнула Юлька. — Не разболелась бы она… Как плохо, когда рядом нет папы!
И все-таки на другой день они отправились спасать Аннушку. Но бабушка была все так же бледна в поезде, еще бледнее в самолете, хотя упорно уверяла Юльку, что с ней все в полном порядке — просто она волнуется за Аннушку.
В Лондоне их встретил русский священник отец Трофим.
— Я от Юрия Сажина, — представился он. — Он мне сообщил номер вашего рейса и время прилета. Сейчас поедем ко мне, матушка моя уже стол накрыла, — пригласил он путешественников, но бабушка заявила:
— Ни минуточки мы терять не можем, дорогой отец Трофим! Юрий вам рассказал, в чем дело?
— В самых общих чертах. Он сказал, что ваша внучка попала в беду в Ирландии. А внучка уже взрослая?
— Такая же пигалица, как эта. Они у меня близнецы.
— Боже мой! Как же она попала одна в Ирландию?
— Поехала учиться в привилегированную закрытую школу, а школа оказалась заведением, в котором девочек обучают магии и колдовству.
— Какой кошмар, спаси Господи! Ну, тогда я не смею вас задерживать. Идемте покупать билеты в Дублин, а потом, когда мы уже будем знать рейс, я позвоню моему другу, дублинскому священнику, и он вас встретит в аэропорту. Отец Василий уже наготове и только ждет, чтобы я сообщил ему время вашего прилета.
В Дублине их встретил отец Василий и повез к себе. По дороге он не задавал им никаких вопросов, кроме самых обычных: как долетели, хорошо ли кормили в самолетах?
Вся семья отца Василия была в курсе событий и радушно встретила бабушку с внучкой. Только Андрюша уставился во все глаза на Юльку и, знакомясь с нею, как-то уж слишком выразительно проговорил:
— Я Андрей! У меня лодка есть. Синяя, «Апостол Андрей» называется…
— Очень рада, что у тебя лодка есть, — ответила Юлька, пожала плечами и отвернулась от назойливого мальчика.
— Не приставай к девочке, Андрюша, она устала, — одернула его матушка и повела гостей мыться и отдыхать с дороги.
Вечером, когда все собрались за чаем, отец Василий попросил гостей подробно рассказать, какая забота привела их в Ирландию. Бабушка велела Юльке достать папку с материалами от принцессы Ясмин. И опять все по кругу просматривали листки из книжки о Большом Плане. Прочитать всю книгу, конечно, они не могли, просмотрели лишь отдельные главы, но все очень скоро поняли, в какую беду попала Аннушка. Особенно ужасалась матушка:
— Господи, что ж такое творится в этом мире! Не знаешь, как детей уберечь!
— Да, оккультизм на Западе расширяет свои границы, и за детей борьба пошла в открытую, — сказал отец Василий. — И что же нам теперь делать? Как мы будем искать эту школу Келпи?
— Скажите, а как зовут вашу внучку? — спросил вдруг Андрюша, младший сын отца Василия.
— Зовут ее Аннушка, — сказала бабушка, — но в школе этой ее знают как Юлию.
— Нет, бабушка, я думаю, в школе она назвалась Юлианной, как мы договорились. Юлианна Мишина.
— Я знаю вашу Юлианну, — сказал Андрюша. — Папа, ты помнишь Золушку, которую я встретил на берегу реки?
— Помню, сынок.
— Она сказала, что ее зовут Юлианна Мишина.
И Андрюша рассказал о своей встрече с Золушкой.
Юлька слушала его, а из глаз у нее ручьями текли слезы.
— Бабушка, ты только подумай! Они заставляют ее носить лохмотья и делать метелки на продажу!
— Ну, это, Юленька, еще не самое страшное, это даже хороший знак: раз они ее держат в черном теле, значит, Аннушка не поддается их влиянию. Так ты знаешь, где находится школа Келпи, Андрюша?
— Нет, не знаю, — вздохнул Андрюша. — Про это мне Золушка ничего не сказала, даже проводить ее не разрешила. Я уплыл по реке, а она ушла по дороге… Потом я еще два раза ездил на дачу специально, чтобы ее встретить, но она к старой иве больше не приходила. Я даже ей записку на фанерке написал со своим телефоном и повесил на иву, но она не позвонила.
— Я думаю, надо сделать так, — объявила бабушка. — Андрюша покажет нам место, где он встретился с Аннушкой, и мы с Юлькой обыщем окрестности, порасспрашиваем жителей. Не под землей же эта школа, в самом-то деле! Завтра же едем туда. Отец Василий, отпустите с нами Андрюшу?
— Я и сам поеду с вами, — сказал отец Василий. — Андрея, конечно, возьмем с собой и начнем искать с того места, где он встретил Золушку.
Андрюша подумал и сказал:
— Знаешь, пап, а можно сделать по-другому.
— Это как же?
— А вот как. Юлианна сказала мне, что на Хэллоуин вся их школа отправится в городок на нашем берегу реки. Она говорила, что мы можем с ней в этот день увидеться. Мы даже назначили время и место встречи: ровно в пять возле ратуши, под часами.
— Андрюша! — воскликнула Юлька, бросилась к мальчику и расцеловала его в обе щеки.
Андрюша нахмурился, потом вытер левую щеку о левое плечо, а правую — о правое, и сказал:
— Сегодня двадцать седьмое, а Хэллоуин будет тридцать первого, так что ждать совсем недолго. Тридцать первого поедем в город и будем ждать Юлианну возле ратуши.
— Очень разумный план. Вот так мы и поступим, — сказал отец Василий. — Обычно мы в этот день с утра служим в церкви панихиду по убиенному брату Иосифу, Хранителю Иверской мироточивой иконы[19]: он ведь был замучен и убит именно в Хэллоуин. А потом уж мы стараемся из дома не выходить.
— Отец Василий очень дружил с братом Иосифом, — пояснила матушка Елена.
— Да, так оно и было, — вздохнул отец Василий. — Святой был человек! Но на этот раз мы сделаем исключение: через три дня мы с утра отправимся все вместе к нам на дачу, а оттуда поедем в соседний городок. И мы не уедем оттуда, пока не разыщем вашу внучку, дорогая Анастасия Николаевна!
— Спасибо, — сказала бабушка. — Как хорошо, что мы встретились, отец Василий!
— Да, и это, конечно, не просто так случилось, что ваш петербургский друг Юрий Сажин через Интернет вышел на моего старого друга отца Трофима, а до этого мой Андрей будто бы случайно познакомился на берегу с Аннушкой. Таких случайностей не бывает: нам явно помогают Ангелы, а им это поручено самим Господом. Но нам еще наверняка предстоит борьба за вашу Аннушку, келпинские ведьмы не захотят ее так просто из рук выпустить. Дорогие мои, помните, против какой силы мы выходим сражаться! Мы должны как следует вооружиться. Я предлагаю всем нам объявить на ближайшие дни строгий пост и усилить свои молитвы, а я буду в это оставшееся время каждодневно служить литургию. Благословляю всех прямо сегодня исповедаться и до поездки каждый день причащаться. И будем молиться мученику брату Иосифу, чтобы он помог нам в Хэллоуин отбить от бесов отроковицу Анну.
И Юлька, и вся семья отца Василия — три старшие девочки, матушка и Андрюша, все согласились поститься ради спасения Аннушки. А бабушка… Что ж, откроем бабушкин секрет: она решила все эти дни не есть вообще ничего, кроме одной просфоры в день, и ничего не пить, кроме теплоты после причастия да трех глотков святой воды на ночь. И можете не сомневаться, бабушка этот строжайший пост выдержала!
А что в это время происходило в Келпи? В Келпи готовились к Хэллоуину, готовились теоретически и практически. Преподаватель истории магии Финегас прочел целую лекцию, посвященную приближающемуся празднику.
—Хэллоуин — один из древнейших праздников магов и неоргаников, — рассказывал он первокурсницам. — Его настоящее название — Самхэйн. В эту ночь древние кельты прославляли языческого бога Самхаина, Повелителя Смерти. В канун Самхэйна друиды приказывали всем жителям загасить очаги в жилищах и не зажигать ни светильников, ни костров. Быдлики сидели по домам в темноте, закрыв все двери и окна, и дрожали от страха. Вечером тридцать первого октября друиды зажигали огромный костер и на нем приносили жертвы богу Самхаину. Когда костер догорал, угли от него жители разносили по домам и снова зажигали очаги и светильники. Этот огонь следовало Хранить весь год, до нового Самхэйна, и все, что люди готовили на том огне, — все посвящалось, таким образом, Повелителю Смерти.
— А какие жертвы приносили друиды, господин Финегас? — спросила Филида.
— Обыкновенные, человеческие. Люди охотно жертвовали божеству Смерти своих детей, часто самых любимых; за это Повелитель Смерти даровал роду удачу, а главе рода — долгожитие. Потом народ испортился, и в жертву стали приносить сначала рабов, а позднее животных.
— А теперь приносят жертвы Самхаину?
— Все, что люди кидают в самхэйнские костры, или, если хотите, в хэллоуинские, на магическом уровне является жертвой Повелителю Смерти. Правда, теперь ему чаще всего приносят в жертву ненужные вещи: старую мебель, журналы и газеты, да еще поджаривают на угольях сосиски. Теперь редко где празднуют Самхэйн по-настоящему, и в этом смысле наш городок счастливое исключение: в Ирландии только у нас главный костер зажигает настоящий друид, и только у нас… Что ты хочешь спросить, Милли?
— Ой, господин Финегас, я уже давно хотела узнать, откуда взялся обычай вырезать смешные рожицы на тыквах и зажигать внутри свечу?
— Этот обычай пошел от кузнеца по имени Джек. Этот самый Джек был таким грешником, что даже ад не захотел его принять, и ему было назначено скитаться по земле до самого Страшного суда. Люди не пускали его на порог, и несчастный, всеми отвергнутый и озлобившийся Джек бродил по земле, освещая себе путь тыквой с горящим угольком внутри, а люди, завидя его, закрывали двери своих домов и не пускали его на порог. Если же ему удавалось обманом проникнуть к кому-нибудь в дом, то на другой день соседи находили всех его обитателей мертвыми.
— А кузнец Джек и сейчас бродит по земле?
— Надо полагать, поскольку Страшного суда пока что не было. Так что, мышки, будьте внимательны, когда кто-нибудь подходит к вам с горящей тыквой в руках!
— Ой, как здорово! Ой, как страшно! — визжали первокурсницы.
— А тыквы-фонари ставят на окна, чтобы показать: вечный Джек у нас уже побывал, всех погубил и ушел, оставив фонарь, — чтобы он не забрел во второй раз.
— Bay! — радостно ужаснулась Милли. — Господин Финегас, а вы пойдете с нами на Хэллоуин в город?
— Да, пойду. Вообще-то я избегал самхэйнских костров с той поры, как в жертву Богу Смерти стали приносить животных, но в последнее время кое-что изменилось к лучшему.
— Вы так любите животных, господин Финегас?
— Животных я люблю. Но перестал ходить на Хэллоуин не из жалости к ним, а потому, что считаю животные жертвоприношения неправильными. Дело в том, что приносящие жертвы друиды впитывают энергетику сжигаемых. А зачем, скажите на милость, мне сдалась энергетика сельскохозяйственных животных — козлом прыгать и бараном упираться? А уж теперь, когда на кострах сжигают всякий мусор, возле них порядочному друиду и вовсе делать нечего. Конечно, когда горят связки старых писем, их дымком можно полакомиться: я, мышки-малышки, имею в виду ту легкую и приятную энергетику любви и дружбы, которой в старину люди обменивались в письмах. Но вы этого не поймете, теперь таких писем не пишут, а с любимыми и друзьями болтают по телефону. На кострах теперь сжигают пачки старых журналов и прошлогодние телефонные книги — ну какая от них может быть энергия? Так, психомусор суеты человеческой. А в прежние далекие времена люди даже не всякую древесину использовали для костров Самхэйна. Нет, мышки, я выхожу к этим кострам лишь тогда, когда твердо уверен, что в жертву будет принесено благородное животное или человек.
— А разве такое бывает сейчас, чтобы сжигали человека?
— Случается, но очень, очень редко. О таком событии заранее оповещаются все маги, и они летят на такой костер, как мотыльки на свет. Теперь в местах обитания магов на самхэйнском костре чаще сжигают специально подобранное животное: например, собаку — друга семьи, чью-то любимую канарейку или кошку. Хорошо, например, когда в жертву Самхаину приносится пес, спасший своего хозяина от гибели, — такая жертва весьма угодна Повелителю Смерти. Но после успешного завершения Большого Плана, я думаю, маги вернутся к практике человеческих жертвоприношений.
Кажется, всем келпинкам нравились рассказы Финегаса о Хэллоуине-Самхэйне, и только Аннушка стала еще больше бояться праздника нечистой силы. Она, конечно, решила на праздник не ходить.
Келпинки мастерили себе наряды ведьм, чертей, мертвецов, привидений, вампиров и прочей нечисти. Привезли огромный ящик тыкв разных сортов и размеров и поставили его в Каминном зале: все ученицы могли выбрать себе тыкву для изготовления фонаря по своему вкусу. Вечерами в окнах школы светились жуткие оранжевые головы с горящими глазами и щербатыми ртами.
— Наша процессия на празднике будет самая роскошная, — заявила Аннушке Дара. — Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что наши фэйри будут сопровождать нас. Для них это почти единственная возможность открыто появиться среди людей. С нами пойдет даже дракон Диамат, и на этот вечер в сиде выключат отопление.
— А люди не разбегутся при виде дракона?
— Да никто из быдлов не поверит, что это настоящий дракон! На Диамате будут ехать наши преподавательницы, и быдлы подумают, что это просто карнавальная колесница в виде дракона. А боугов, гномов и лепрехунов глупые быдлики принимают за маленьких детей, наряженных в сказочные костюмы. Даже Келпи выйдет в город. Вот будет весело, вот будет потеха!
Аннушка не думала, что это будет так уж весело, если плотоядная лошадка Келпи заявится в город и начнет там охотиться на собак и кошек.
— А еще мы будем играть в «Угощай или пожалеешь!», — в упоении продолжала Дара. — Мы станем стучаться в двери домов, в окна автомобилей и требовать угощений и денег, а если кто откажется, мы имеем право жадину наказать.
— Как это — наказать?
— Да как угодно! И наказание должно быть по-настоящему вредным. Можно, например, ветровое стекло автомобиля испортить белой краской. Знаешь, как это делается? Выдуваешь яйцо и наполняешь скорлупу масляной краской. Бац! — и все стекло заляпано! А дверную ручку дома, откуда нам ничего не вынесли, можно вымазать какой-нибудь гадостью. Я вот наберу пластиковый мешочек сажи из камина. Утром жадные люди возьмутся за ручку — вымажутся сами и одежду перепачкают! Здорово, да?
— По-моему, совсем не здорово.
— А что? Ты можешь предложить что-нибудь похлеще?
— Мне кажется, если тебя не хотят угощать, то лучше просто извиниться и уйти. Может быть, у людей в доме беда или кто болен? Может, им просто не до гостей или у них нет денег на угощение.
— Дурочка, это же Самхэйн-Хэллоуин! Порядочные люди заранее покупают сласти и меняют деньги, чтобы не нарываться на неприятности. Ты, пожалуйста, глупостей не говори, а лучше подскажи, какого цвета вуаль прикрепить к моей ведьминской шляпе? — Дара мастерила из картона высокий ведьминский колпак. — Да, послушай, Юлианна, а где же твой костюм для Хэллоуина?
— Не надо мне никакого костюма. Я вообще не пойду с вами в город.
— Это еще почему?
— Мне не нравится этот праздник.
— Да ты что, Юлианна? Хэллоуин — это самое лучшее, что Ирландия подарила человечеству!
— Разве это не американский праздник?
— Ха! Да если ты хочешь знать, наш Хэллоуин гораздо старше самой Америки! Это наши эмигранты привезли Хэллоуин в Соединенные Штаты, а уже оттуда он разошелся по всему миру. И как это можно по собственной воле пропустить такой праздник?
— Значит, можно, — сказала Аннушка и полезла на свою кровать. Там она задернула полог и вытащила из-под матраца книжку про БП. И надо же было случиться так, что она именно в этот вечер набрела на главу «Праздники магла и быдла». Там она с удивлением прочла, что БП всячески приветствует празднование Рождества. Но затем авторы книги разъяснили, что в Западной Европе темным силам удалось праздник Рождества превратить из христианского праздника просто в крупный осеннее-зимний торговый праздник, торговой маркой которого стал Санта-Клаус, давно не имеющий ничего общего со святителем Николаем. «Маглы веселятся и покупают подарки, но большинство из них уже не помнит, чье рождение они якобы празднуют. Таким образом тайно осуществляется глумление над одним из двух главных праздников христиан. Но со временем мы добьемся, чтобы этот праздник был переименован и назывался не Рождество, а просто Торжество».
Несколько следующих страниц были посвящены рассказу о том, как маги приучили быдлов праздновать 1 мая — второй по значению языческий праздник, по-гэльски называемый Бельтайн, весенний праздник нечистой силы. И наконец, авторы перешли к рассказу о Хэллоуине. Одно место в этой главе показалось Аннушке особенно важным:
«До сих пор из-за сопротивления Православной Церкви и находящихся под ее влиянием антимагловских сил нам не удается достаточно широко распространить празднование Хэллоуина в Греции, России, Болгарии, на Украине и других странах, все еще находящихся под влиянием глубоких христианских традиций. Между тем для формирования у детей нужного психологического архетипа поведения Хэллоуин играет первостепенную роль. Для детей активных, возбудимых, склонных к театральности эмоциональное переживание во время исполнения ими ролей демонов, чертей, монстров и привидений ведет к идентификации себя с этими персонажами. Хэлоуин не просто учит ребенка не бояться нечистой силы, но прививает ему демонофилию — любовь к демонам. У ребенка, постоянно участвующего в праздновании этого бесценного для нас праздника, исчезает заложенное природой чувство самосохранения от влияния темных сил. Действуя не всерьез, считая это веселой игрой, дети быдликов во время Хэллоуина призывают силы зла, и состояние их душ при этом таково, что они широко открываются влиянию демонических сил. В дальнейшем это значительно упрощает влияние высших неоргаников — в христианском просторечии „бесов“ — на податливые души детей, вплоть до вселения в них. Дети не знают, что „бес“ не может войти в человека без его согласия. Но когда человек устремляется ему навстречу, идентифицирует себя с „бесом“ даже в виде игры, шутки, этот барьер благополучно преодолевается — и „бес“ вселяется в ребенка».
«Как страшно, — подумала Аннушка, закрывая книгу дрожащими руками и пряча ее под матрац в ногах. — Ни за что я не пойду на этот их Хэллоуин!»
Глава 11
— Бабушка, у нас полный порядок. Юрик все устроил через Интернет, он даже заплатил задаток в туристическое бюро — мы с тобой должны ему сто долларов. В Петербурге нам сделают срочные визы за 24 часа, и послезавтра мы можем лететь! В Лондоне нас встретит русский священник отец Трофим. Завтра нам надо быть в Питере, послезавтра самолет Санкт-Петербург — Лондон, а оттуда мы летим в Дублин. — Юлька спешила все поскорей выложить бабушке, но вдруг осеклась и внимательно на нее поглядела. — Бабушка, а что это с тобой? Ты какая-то жутко бледная, у тебя вон пот на лбу. Ты у меня не заболела?
— Нет, детка, я просто очень устала. Мне сегодня пришлось много ходить.
— Ой, как мне твой вид не нравится, бабушка! А может, нам с Юриком лететь в Ирландию? Билеты ведь можно обменять…
— Не дури, Юля. Никто вас одних даже в самолет не пустит. И Юра никак не может лететь в Англию без позволения отца.
— Правда, не могу, — вздохнул Юрик. — Отец меня не отпустит одного за границу, да он и сам сейчас в Испании, отдыхает в Алтейе: там у него друг-одессит дядя Миша строит русский храм.
— Православный русский храм?
— Ну да, храм Архистратига Михаила.
— Замечательно! Так ваш папа отправился ему помогать?
— Ну да. Отец сказал, что не всякому русскому выпадает строить храм, так надо воспользоваться случаем. К тому же дядя Миша его деловой партнер.
— Вот как… Но раз отца нет на месте — значит, нет и разрешения на поездку. Кроме того, нам нужно, чтобы вы, Юра, были в Петербурге к возвращению Дмитрия Сергеевича: вы должны будете ему все рассказать, если мы с Аннушкой до того не вернемся.
— Я понимаю, — кивнул Юра. — Анастасия Николаевна, может, вам и правда прилечь?
— Да. Я, ребятки, в самом деле, пойду к себе и полежу, а вы без меня обедайте. Юленька, ты после обеда вымой посуду и потом собирайся в дорогу: завтра с раннего утра поедем на вокзал.
Бабушка ушла к себе в комнату.
— С ней часто такое бывает? — тихо спросил Юрик. — Бывает… — вздохнула Юлька. — Не разболелась бы она… Как плохо, когда рядом нет папы!
И все-таки на другой день они отправились спасать Аннушку. Но бабушка была все так же бледна в поезде, еще бледнее в самолете, хотя упорно уверяла Юльку, что с ней все в полном порядке — просто она волнуется за Аннушку.
В Лондоне их встретил русский священник отец Трофим.
— Я от Юрия Сажина, — представился он. — Он мне сообщил номер вашего рейса и время прилета. Сейчас поедем ко мне, матушка моя уже стол накрыла, — пригласил он путешественников, но бабушка заявила:
— Ни минуточки мы терять не можем, дорогой отец Трофим! Юрий вам рассказал, в чем дело?
— В самых общих чертах. Он сказал, что ваша внучка попала в беду в Ирландии. А внучка уже взрослая?
— Такая же пигалица, как эта. Они у меня близнецы.
— Боже мой! Как же она попала одна в Ирландию?
— Поехала учиться в привилегированную закрытую школу, а школа оказалась заведением, в котором девочек обучают магии и колдовству.
— Какой кошмар, спаси Господи! Ну, тогда я не смею вас задерживать. Идемте покупать билеты в Дублин, а потом, когда мы уже будем знать рейс, я позвоню моему другу, дублинскому священнику, и он вас встретит в аэропорту. Отец Василий уже наготове и только ждет, чтобы я сообщил ему время вашего прилета.
В Дублине их встретил отец Василий и повез к себе. По дороге он не задавал им никаких вопросов, кроме самых обычных: как долетели, хорошо ли кормили в самолетах?
Вся семья отца Василия была в курсе событий и радушно встретила бабушку с внучкой. Только Андрюша уставился во все глаза на Юльку и, знакомясь с нею, как-то уж слишком выразительно проговорил:
— Я Андрей! У меня лодка есть. Синяя, «Апостол Андрей» называется…
— Очень рада, что у тебя лодка есть, — ответила Юлька, пожала плечами и отвернулась от назойливого мальчика.
— Не приставай к девочке, Андрюша, она устала, — одернула его матушка и повела гостей мыться и отдыхать с дороги.
Вечером, когда все собрались за чаем, отец Василий попросил гостей подробно рассказать, какая забота привела их в Ирландию. Бабушка велела Юльке достать папку с материалами от принцессы Ясмин. И опять все по кругу просматривали листки из книжки о Большом Плане. Прочитать всю книгу, конечно, они не могли, просмотрели лишь отдельные главы, но все очень скоро поняли, в какую беду попала Аннушка. Особенно ужасалась матушка:
— Господи, что ж такое творится в этом мире! Не знаешь, как детей уберечь!
— Да, оккультизм на Западе расширяет свои границы, и за детей борьба пошла в открытую, — сказал отец Василий. — И что же нам теперь делать? Как мы будем искать эту школу Келпи?
— Скажите, а как зовут вашу внучку? — спросил вдруг Андрюша, младший сын отца Василия.
— Зовут ее Аннушка, — сказала бабушка, — но в школе этой ее знают как Юлию.
— Нет, бабушка, я думаю, в школе она назвалась Юлианной, как мы договорились. Юлианна Мишина.
— Я знаю вашу Юлианну, — сказал Андрюша. — Папа, ты помнишь Золушку, которую я встретил на берегу реки?
— Помню, сынок.
— Она сказала, что ее зовут Юлианна Мишина.
И Андрюша рассказал о своей встрече с Золушкой.
Юлька слушала его, а из глаз у нее ручьями текли слезы.
— Бабушка, ты только подумай! Они заставляют ее носить лохмотья и делать метелки на продажу!
— Ну, это, Юленька, еще не самое страшное, это даже хороший знак: раз они ее держат в черном теле, значит, Аннушка не поддается их влиянию. Так ты знаешь, где находится школа Келпи, Андрюша?
— Нет, не знаю, — вздохнул Андрюша. — Про это мне Золушка ничего не сказала, даже проводить ее не разрешила. Я уплыл по реке, а она ушла по дороге… Потом я еще два раза ездил на дачу специально, чтобы ее встретить, но она к старой иве больше не приходила. Я даже ей записку на фанерке написал со своим телефоном и повесил на иву, но она не позвонила.
— Я думаю, надо сделать так, — объявила бабушка. — Андрюша покажет нам место, где он встретился с Аннушкой, и мы с Юлькой обыщем окрестности, порасспрашиваем жителей. Не под землей же эта школа, в самом-то деле! Завтра же едем туда. Отец Василий, отпустите с нами Андрюшу?
— Я и сам поеду с вами, — сказал отец Василий. — Андрея, конечно, возьмем с собой и начнем искать с того места, где он встретил Золушку.
Андрюша подумал и сказал:
— Знаешь, пап, а можно сделать по-другому.
— Это как же?
— А вот как. Юлианна сказала мне, что на Хэллоуин вся их школа отправится в городок на нашем берегу реки. Она говорила, что мы можем с ней в этот день увидеться. Мы даже назначили время и место встречи: ровно в пять возле ратуши, под часами.
— Андрюша! — воскликнула Юлька, бросилась к мальчику и расцеловала его в обе щеки.
Андрюша нахмурился, потом вытер левую щеку о левое плечо, а правую — о правое, и сказал:
— Сегодня двадцать седьмое, а Хэллоуин будет тридцать первого, так что ждать совсем недолго. Тридцать первого поедем в город и будем ждать Юлианну возле ратуши.
— Очень разумный план. Вот так мы и поступим, — сказал отец Василий. — Обычно мы в этот день с утра служим в церкви панихиду по убиенному брату Иосифу, Хранителю Иверской мироточивой иконы[19]: он ведь был замучен и убит именно в Хэллоуин. А потом уж мы стараемся из дома не выходить.
— Отец Василий очень дружил с братом Иосифом, — пояснила матушка Елена.
— Да, так оно и было, — вздохнул отец Василий. — Святой был человек! Но на этот раз мы сделаем исключение: через три дня мы с утра отправимся все вместе к нам на дачу, а оттуда поедем в соседний городок. И мы не уедем оттуда, пока не разыщем вашу внучку, дорогая Анастасия Николаевна!
— Спасибо, — сказала бабушка. — Как хорошо, что мы встретились, отец Василий!
— Да, и это, конечно, не просто так случилось, что ваш петербургский друг Юрий Сажин через Интернет вышел на моего старого друга отца Трофима, а до этого мой Андрей будто бы случайно познакомился на берегу с Аннушкой. Таких случайностей не бывает: нам явно помогают Ангелы, а им это поручено самим Господом. Но нам еще наверняка предстоит борьба за вашу Аннушку, келпинские ведьмы не захотят ее так просто из рук выпустить. Дорогие мои, помните, против какой силы мы выходим сражаться! Мы должны как следует вооружиться. Я предлагаю всем нам объявить на ближайшие дни строгий пост и усилить свои молитвы, а я буду в это оставшееся время каждодневно служить литургию. Благословляю всех прямо сегодня исповедаться и до поездки каждый день причащаться. И будем молиться мученику брату Иосифу, чтобы он помог нам в Хэллоуин отбить от бесов отроковицу Анну.
И Юлька, и вся семья отца Василия — три старшие девочки, матушка и Андрюша, все согласились поститься ради спасения Аннушки. А бабушка… Что ж, откроем бабушкин секрет: она решила все эти дни не есть вообще ничего, кроме одной просфоры в день, и ничего не пить, кроме теплоты после причастия да трех глотков святой воды на ночь. И можете не сомневаться, бабушка этот строжайший пост выдержала!
А что в это время происходило в Келпи? В Келпи готовились к Хэллоуину, готовились теоретически и практически. Преподаватель истории магии Финегас прочел целую лекцию, посвященную приближающемуся празднику.
—Хэллоуин — один из древнейших праздников магов и неоргаников, — рассказывал он первокурсницам. — Его настоящее название — Самхэйн. В эту ночь древние кельты прославляли языческого бога Самхаина, Повелителя Смерти. В канун Самхэйна друиды приказывали всем жителям загасить очаги в жилищах и не зажигать ни светильников, ни костров. Быдлики сидели по домам в темноте, закрыв все двери и окна, и дрожали от страха. Вечером тридцать первого октября друиды зажигали огромный костер и на нем приносили жертвы богу Самхаину. Когда костер догорал, угли от него жители разносили по домам и снова зажигали очаги и светильники. Этот огонь следовало Хранить весь год, до нового Самхэйна, и все, что люди готовили на том огне, — все посвящалось, таким образом, Повелителю Смерти.
— А какие жертвы приносили друиды, господин Финегас? — спросила Филида.
— Обыкновенные, человеческие. Люди охотно жертвовали божеству Смерти своих детей, часто самых любимых; за это Повелитель Смерти даровал роду удачу, а главе рода — долгожитие. Потом народ испортился, и в жертву стали приносить сначала рабов, а позднее животных.
— А теперь приносят жертвы Самхаину?
— Все, что люди кидают в самхэйнские костры, или, если хотите, в хэллоуинские, на магическом уровне является жертвой Повелителю Смерти. Правда, теперь ему чаще всего приносят в жертву ненужные вещи: старую мебель, журналы и газеты, да еще поджаривают на угольях сосиски. Теперь редко где празднуют Самхэйн по-настоящему, и в этом смысле наш городок счастливое исключение: в Ирландии только у нас главный костер зажигает настоящий друид, и только у нас… Что ты хочешь спросить, Милли?
— Ой, господин Финегас, я уже давно хотела узнать, откуда взялся обычай вырезать смешные рожицы на тыквах и зажигать внутри свечу?
— Этот обычай пошел от кузнеца по имени Джек. Этот самый Джек был таким грешником, что даже ад не захотел его принять, и ему было назначено скитаться по земле до самого Страшного суда. Люди не пускали его на порог, и несчастный, всеми отвергнутый и озлобившийся Джек бродил по земле, освещая себе путь тыквой с горящим угольком внутри, а люди, завидя его, закрывали двери своих домов и не пускали его на порог. Если же ему удавалось обманом проникнуть к кому-нибудь в дом, то на другой день соседи находили всех его обитателей мертвыми.
— А кузнец Джек и сейчас бродит по земле?
— Надо полагать, поскольку Страшного суда пока что не было. Так что, мышки, будьте внимательны, когда кто-нибудь подходит к вам с горящей тыквой в руках!
— Ой, как здорово! Ой, как страшно! — визжали первокурсницы.
— А тыквы-фонари ставят на окна, чтобы показать: вечный Джек у нас уже побывал, всех погубил и ушел, оставив фонарь, — чтобы он не забрел во второй раз.
— Bay! — радостно ужаснулась Милли. — Господин Финегас, а вы пойдете с нами на Хэллоуин в город?
— Да, пойду. Вообще-то я избегал самхэйнских костров с той поры, как в жертву Богу Смерти стали приносить животных, но в последнее время кое-что изменилось к лучшему.
— Вы так любите животных, господин Финегас?
— Животных я люблю. Но перестал ходить на Хэллоуин не из жалости к ним, а потому, что считаю животные жертвоприношения неправильными. Дело в том, что приносящие жертвы друиды впитывают энергетику сжигаемых. А зачем, скажите на милость, мне сдалась энергетика сельскохозяйственных животных — козлом прыгать и бараном упираться? А уж теперь, когда на кострах сжигают всякий мусор, возле них порядочному друиду и вовсе делать нечего. Конечно, когда горят связки старых писем, их дымком можно полакомиться: я, мышки-малышки, имею в виду ту легкую и приятную энергетику любви и дружбы, которой в старину люди обменивались в письмах. Но вы этого не поймете, теперь таких писем не пишут, а с любимыми и друзьями болтают по телефону. На кострах теперь сжигают пачки старых журналов и прошлогодние телефонные книги — ну какая от них может быть энергия? Так, психомусор суеты человеческой. А в прежние далекие времена люди даже не всякую древесину использовали для костров Самхэйна. Нет, мышки, я выхожу к этим кострам лишь тогда, когда твердо уверен, что в жертву будет принесено благородное животное или человек.
— А разве такое бывает сейчас, чтобы сжигали человека?
— Случается, но очень, очень редко. О таком событии заранее оповещаются все маги, и они летят на такой костер, как мотыльки на свет. Теперь в местах обитания магов на самхэйнском костре чаще сжигают специально подобранное животное: например, собаку — друга семьи, чью-то любимую канарейку или кошку. Хорошо, например, когда в жертву Самхаину приносится пес, спасший своего хозяина от гибели, — такая жертва весьма угодна Повелителю Смерти. Но после успешного завершения Большого Плана, я думаю, маги вернутся к практике человеческих жертвоприношений.
Кажется, всем келпинкам нравились рассказы Финегаса о Хэллоуине-Самхэйне, и только Аннушка стала еще больше бояться праздника нечистой силы. Она, конечно, решила на праздник не ходить.
Келпинки мастерили себе наряды ведьм, чертей, мертвецов, привидений, вампиров и прочей нечисти. Привезли огромный ящик тыкв разных сортов и размеров и поставили его в Каминном зале: все ученицы могли выбрать себе тыкву для изготовления фонаря по своему вкусу. Вечерами в окнах школы светились жуткие оранжевые головы с горящими глазами и щербатыми ртами.
— Наша процессия на празднике будет самая роскошная, — заявила Аннушке Дара. — Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что наши фэйри будут сопровождать нас. Для них это почти единственная возможность открыто появиться среди людей. С нами пойдет даже дракон Диамат, и на этот вечер в сиде выключат отопление.
— А люди не разбегутся при виде дракона?
— Да никто из быдлов не поверит, что это настоящий дракон! На Диамате будут ехать наши преподавательницы, и быдлы подумают, что это просто карнавальная колесница в виде дракона. А боугов, гномов и лепрехунов глупые быдлики принимают за маленьких детей, наряженных в сказочные костюмы. Даже Келпи выйдет в город. Вот будет весело, вот будет потеха!
Аннушка не думала, что это будет так уж весело, если плотоядная лошадка Келпи заявится в город и начнет там охотиться на собак и кошек.
— А еще мы будем играть в «Угощай или пожалеешь!», — в упоении продолжала Дара. — Мы станем стучаться в двери домов, в окна автомобилей и требовать угощений и денег, а если кто откажется, мы имеем право жадину наказать.
— Как это — наказать?
— Да как угодно! И наказание должно быть по-настоящему вредным. Можно, например, ветровое стекло автомобиля испортить белой краской. Знаешь, как это делается? Выдуваешь яйцо и наполняешь скорлупу масляной краской. Бац! — и все стекло заляпано! А дверную ручку дома, откуда нам ничего не вынесли, можно вымазать какой-нибудь гадостью. Я вот наберу пластиковый мешочек сажи из камина. Утром жадные люди возьмутся за ручку — вымажутся сами и одежду перепачкают! Здорово, да?
— По-моему, совсем не здорово.
— А что? Ты можешь предложить что-нибудь похлеще?
— Мне кажется, если тебя не хотят угощать, то лучше просто извиниться и уйти. Может быть, у людей в доме беда или кто болен? Может, им просто не до гостей или у них нет денег на угощение.
— Дурочка, это же Самхэйн-Хэллоуин! Порядочные люди заранее покупают сласти и меняют деньги, чтобы не нарываться на неприятности. Ты, пожалуйста, глупостей не говори, а лучше подскажи, какого цвета вуаль прикрепить к моей ведьминской шляпе? — Дара мастерила из картона высокий ведьминский колпак. — Да, послушай, Юлианна, а где же твой костюм для Хэллоуина?
— Не надо мне никакого костюма. Я вообще не пойду с вами в город.
— Это еще почему?
— Мне не нравится этот праздник.
— Да ты что, Юлианна? Хэллоуин — это самое лучшее, что Ирландия подарила человечеству!
— Разве это не американский праздник?
— Ха! Да если ты хочешь знать, наш Хэллоуин гораздо старше самой Америки! Это наши эмигранты привезли Хэллоуин в Соединенные Штаты, а уже оттуда он разошелся по всему миру. И как это можно по собственной воле пропустить такой праздник?
— Значит, можно, — сказала Аннушка и полезла на свою кровать. Там она задернула полог и вытащила из-под матраца книжку про БП. И надо же было случиться так, что она именно в этот вечер набрела на главу «Праздники магла и быдла». Там она с удивлением прочла, что БП всячески приветствует празднование Рождества. Но затем авторы книги разъяснили, что в Западной Европе темным силам удалось праздник Рождества превратить из христианского праздника просто в крупный осеннее-зимний торговый праздник, торговой маркой которого стал Санта-Клаус, давно не имеющий ничего общего со святителем Николаем. «Маглы веселятся и покупают подарки, но большинство из них уже не помнит, чье рождение они якобы празднуют. Таким образом тайно осуществляется глумление над одним из двух главных праздников христиан. Но со временем мы добьемся, чтобы этот праздник был переименован и назывался не Рождество, а просто Торжество».
Несколько следующих страниц были посвящены рассказу о том, как маги приучили быдлов праздновать 1 мая — второй по значению языческий праздник, по-гэльски называемый Бельтайн, весенний праздник нечистой силы. И наконец, авторы перешли к рассказу о Хэллоуине. Одно место в этой главе показалось Аннушке особенно важным:
«До сих пор из-за сопротивления Православной Церкви и находящихся под ее влиянием антимагловских сил нам не удается достаточно широко распространить празднование Хэллоуина в Греции, России, Болгарии, на Украине и других странах, все еще находящихся под влиянием глубоких христианских традиций. Между тем для формирования у детей нужного психологического архетипа поведения Хэллоуин играет первостепенную роль. Для детей активных, возбудимых, склонных к театральности эмоциональное переживание во время исполнения ими ролей демонов, чертей, монстров и привидений ведет к идентификации себя с этими персонажами. Хэлоуин не просто учит ребенка не бояться нечистой силы, но прививает ему демонофилию — любовь к демонам. У ребенка, постоянно участвующего в праздновании этого бесценного для нас праздника, исчезает заложенное природой чувство самосохранения от влияния темных сил. Действуя не всерьез, считая это веселой игрой, дети быдликов во время Хэллоуина призывают силы зла, и состояние их душ при этом таково, что они широко открываются влиянию демонических сил. В дальнейшем это значительно упрощает влияние высших неоргаников — в христианском просторечии „бесов“ — на податливые души детей, вплоть до вселения в них. Дети не знают, что „бес“ не может войти в человека без его согласия. Но когда человек устремляется ему навстречу, идентифицирует себя с „бесом“ даже в виде игры, шутки, этот барьер благополучно преодолевается — и „бес“ вселяется в ребенка».
«Как страшно, — подумала Аннушка, закрывая книгу дрожащими руками и пряча ее под матрац в ногах. — Ни за что я не пойду на этот их Хэллоуин!»
Глава 11
Но вот наступило 31 октября. Конечно, в этот день келпинки не учились. С утра и до обеда все сидели по своим комнатам и спешно заканчивали мастерить свои костюмы.
— Ты все-таки решила идти на праздник в обычной одежде? — спросила Аннушку Дара.
— Я решила вообще не ходить в город.
— Глупости! Никто не остается в сиде на Самхэйн.
— Почему?
— Да потому, что когда все уходят из Келпи, в сиде остаются только одни фоморы. Ты что, хочешь Самхэйн праздновать с фоморами и Кромм-Круахом? Не советую, ох не советую, Юлианна! Разве Финегас вам не рассказывал, что в древности фоморы в Самхэйн собирали с людей особую дань?
— Может, и говорил, я не помню. Он такие ужасы рассказывал на последнем уроке, что я старалась не слушать.
— Это ты зря: Финегас всегда дело говорит, его надо слушать. Так вот, фоморы собирали с людей дань зерном, скотом и детьми.
— Они что, забирали детей в рабство?
— Да нет, зачем фоморам рабы? Детей они просто съедали.
— Ой!
— Вот тебе и «ой». Если ты останешься в сиде, фоморы — они ведь дурные, как все великаны, подумают, что люди возобновили древний обычай и оставили тебя им на съедение. В Ирландии все знают, что в Хэллоуин ни в лес, ни на озеро, ни к сиду и близко подходить нельзя, тем более в одиночку.
— Надо же, какая жуть, — вздохнула Аннушка и вдруг вспомнила, что у нее за стенами Келпи есть друг — мальчик Андрюша, который, может быть, будет ждать ее именно в Хэллоуин возле ратуши, под часами ровно в пять. — Ладно, пойду я вместе со всеми на Хэллоуин.
— Вот и отлично, — сказала Дара. — А то выдумала — в сиде оставаться! И костюм мы тебе сочиним в два счета. Не переживай, подруга!
Дара оглядела комнату.
— Есть! Придумала!
Она стащила с Аннушкиной кровати простыню, схватила ножницы и двумя движениями прорезала в простыне дырки для глаз.
— Костюм готов! — объявила она. Затем она накинула на себя испорченную простыню и принялась вертеться перед зеркалом шкафа. — Демонстрируется новая модель — скромный будничный наряд привидения из сида Келпи! А сейчас будничный наряд мы превратим в праздничный!
Дара скинула простыню, взяла черный фломастер и вокруг глазных отверстий намалевала ресницы, а пониже нарисовала улыбающийся рот, полный огромных квадратных зубов.
— Ну-ка накинь!
Аннушка надела простыню и погляделась в зеркало. Зрелище было жутковатое и нелепое, особенно в сочетании с мохнатыми сапожками.
— Класс! Вот в этом ты и пойдешь сегодня на Хэллоуин!
Шествие ряженых должно было начаться ближе к сумеркам, пройти через весь город с востока на запад и выйти на загородный луг, где, по традиции, жгли костры. Чтобы не опоздать, фэйри и люди отправились на праздник сразу после обеда, прошли через лес к реке, перешли через мост и явились в город как раз вовремя, чтобы присоединиться к общей процессии, уже идущей по главной улице городка.Жители города стояли на тротуарах и приветствовали ряженых.
Процессию из Келпи горожане встречали восторженными криками. Впереди верхом на Келпи ехала леди Бадб, наряженная королевой фей. Она была в светлых развевающихся одеждах, искрящихся драгоценными камнями и живыми светлячками, а за спиной у нее трепетали огромные стрекозиные крылья. Ослепительную красавицу на белоснежной лошадке зрители встречали аплодисментами. Но с не меньшим восторгом приветствовали они красного дракона Диамата и всех преподавательниц Келпи, ехавших на его длинной гребенчатой спине. Надо сказать, Диамат был по-своему великолепен в своем безобразии; он сознавал это и гордо выступал на шести когтистых лапах. Единственное, что портило впечатление, были подрезанные крылья дракона, болтавшиеся на ходу, как незакрытые дверцы автомобиля. На переднем горбу, сразу за длинной выгнутой шеей дракона, сидела профессор Морриган, похожая на черную ворону. На голове у нее была широкополая черная шляпа, поля которой спереди были сколоты большой булавкой наподобие клюва. Платье на профессорше было из черного гофрированного атласа; длинные, расширенные книзу рукава крыльями спускались на драконьи бока, а сзади с горба дракона ниспадал широкий складчатый подол, напоминающий вороний хвост. За профессоршей рядком сидели прочие преподавательницы в пышных старинных нарядах; по ветру весело вились вуали остроконечных шляп, звенело золото и медь украшений (серебра жители сида не носили). За драконом с посохом в руке важно шествовал Финегас, одетый в свой обычный зеленый плащ с капюшоном. Его кудри, усы и борода впечатляюще развевались на ветру. А дальше парами шли келпинки, одетые ведьмами и колдуньями, русалками и феями, вампирами и вурдалаками, мертвецами и зомби, чертями и демонами — кто во что сумел загримироваться и вырядиться. Вампиры несли бутылки с томатным соком, на которых было написано «Кровь» и тянули из них сок через соломинки; зомби кидали в толпу куриные косточки и «разложившиеся пальцы» из выпачканных чернилами сосисок.
— Ты все-таки решила идти на праздник в обычной одежде? — спросила Аннушку Дара.
— Я решила вообще не ходить в город.
— Глупости! Никто не остается в сиде на Самхэйн.
— Почему?
— Да потому, что когда все уходят из Келпи, в сиде остаются только одни фоморы. Ты что, хочешь Самхэйн праздновать с фоморами и Кромм-Круахом? Не советую, ох не советую, Юлианна! Разве Финегас вам не рассказывал, что в древности фоморы в Самхэйн собирали с людей особую дань?
— Может, и говорил, я не помню. Он такие ужасы рассказывал на последнем уроке, что я старалась не слушать.
— Это ты зря: Финегас всегда дело говорит, его надо слушать. Так вот, фоморы собирали с людей дань зерном, скотом и детьми.
— Они что, забирали детей в рабство?
— Да нет, зачем фоморам рабы? Детей они просто съедали.
— Ой!
— Вот тебе и «ой». Если ты останешься в сиде, фоморы — они ведь дурные, как все великаны, подумают, что люди возобновили древний обычай и оставили тебя им на съедение. В Ирландии все знают, что в Хэллоуин ни в лес, ни на озеро, ни к сиду и близко подходить нельзя, тем более в одиночку.
— Надо же, какая жуть, — вздохнула Аннушка и вдруг вспомнила, что у нее за стенами Келпи есть друг — мальчик Андрюша, который, может быть, будет ждать ее именно в Хэллоуин возле ратуши, под часами ровно в пять. — Ладно, пойду я вместе со всеми на Хэллоуин.
— Вот и отлично, — сказала Дара. — А то выдумала — в сиде оставаться! И костюм мы тебе сочиним в два счета. Не переживай, подруга!
Дара оглядела комнату.
— Есть! Придумала!
Она стащила с Аннушкиной кровати простыню, схватила ножницы и двумя движениями прорезала в простыне дырки для глаз.
— Костюм готов! — объявила она. Затем она накинула на себя испорченную простыню и принялась вертеться перед зеркалом шкафа. — Демонстрируется новая модель — скромный будничный наряд привидения из сида Келпи! А сейчас будничный наряд мы превратим в праздничный!
Дара скинула простыню, взяла черный фломастер и вокруг глазных отверстий намалевала ресницы, а пониже нарисовала улыбающийся рот, полный огромных квадратных зубов.
— Ну-ка накинь!
Аннушка надела простыню и погляделась в зеркало. Зрелище было жутковатое и нелепое, особенно в сочетании с мохнатыми сапожками.
— Класс! Вот в этом ты и пойдешь сегодня на Хэллоуин!
Шествие ряженых должно было начаться ближе к сумеркам, пройти через весь город с востока на запад и выйти на загородный луг, где, по традиции, жгли костры. Чтобы не опоздать, фэйри и люди отправились на праздник сразу после обеда, прошли через лес к реке, перешли через мост и явились в город как раз вовремя, чтобы присоединиться к общей процессии, уже идущей по главной улице городка.Жители города стояли на тротуарах и приветствовали ряженых.
Процессию из Келпи горожане встречали восторженными криками. Впереди верхом на Келпи ехала леди Бадб, наряженная королевой фей. Она была в светлых развевающихся одеждах, искрящихся драгоценными камнями и живыми светлячками, а за спиной у нее трепетали огромные стрекозиные крылья. Ослепительную красавицу на белоснежной лошадке зрители встречали аплодисментами. Но с не меньшим восторгом приветствовали они красного дракона Диамата и всех преподавательниц Келпи, ехавших на его длинной гребенчатой спине. Надо сказать, Диамат был по-своему великолепен в своем безобразии; он сознавал это и гордо выступал на шести когтистых лапах. Единственное, что портило впечатление, были подрезанные крылья дракона, болтавшиеся на ходу, как незакрытые дверцы автомобиля. На переднем горбу, сразу за длинной выгнутой шеей дракона, сидела профессор Морриган, похожая на черную ворону. На голове у нее была широкополая черная шляпа, поля которой спереди были сколоты большой булавкой наподобие клюва. Платье на профессорше было из черного гофрированного атласа; длинные, расширенные книзу рукава крыльями спускались на драконьи бока, а сзади с горба дракона ниспадал широкий складчатый подол, напоминающий вороний хвост. За профессоршей рядком сидели прочие преподавательницы в пышных старинных нарядах; по ветру весело вились вуали остроконечных шляп, звенело золото и медь украшений (серебра жители сида не носили). За драконом с посохом в руке важно шествовал Финегас, одетый в свой обычный зеленый плащ с капюшоном. Его кудри, усы и борода впечатляюще развевались на ветру. А дальше парами шли келпинки, одетые ведьмами и колдуньями, русалками и феями, вампирами и вурдалаками, мертвецами и зомби, чертями и демонами — кто во что сумел загримироваться и вырядиться. Вампиры несли бутылки с томатным соком, на которых было написано «Кровь» и тянули из них сок через соломинки; зомби кидали в толпу куриные косточки и «разложившиеся пальцы» из выпачканных чернилами сосисок.