Вудивисс Кэтлин. Шанна

   Шанна тесно прижалась к нему и положила голову ему на плечо. Рюарк обнял ее. В комнате воцарилась тишина, и Шанне казалось совершенно естественным то, что она лежит в его объятиях. Однако многие в этом доме пришли бы в негодование, увидев их в постели.
   Берта принесла поднос с завтраком, и Рюарк впервые за несколько дней принялся за еду. Неожиданно открылась дверь, и появился Питни с кофейным сервизом. За ним шествовал сам Орлан Траерн. Сквайр поставил перед Рюарком чашку с дымящимся кофе.
   — Еще рано, но это самое лучшее время для того, чтобы поблагодарить вас, когда моя дочь не слышит нас. — Траерн поднял руку и указал большим пальцем через плечо: — Она еще спит, поэтому говорите потише, иначе нам придется иметь дело с ее капризами.
   Рюарк дожевал кусок мяса. Он чувствовал себя не слишком уверенно и с опаской взглянул в сторону Питни, стоявшего в футе от его кровати со скрещенными на животе руками.
   — Я рассказал Орлану о том, что знаю человека, видевшего, как тебя силой увезли на пиратский корабль.
   Раньше он не решался сказать об этом Траерну. Рюарк кивнул, отпил кофе и почувствовал, что тот крепко приправлен бренди. Он поднял чашку в знак молчаливой благодарности Траерну, смакуя пьянящий аромат напитка. Траерн откинулся на спинку стула и сложил руки на животе, Питни стоял рядом. Немного помолчав, сквайр обратился к Рюарку:
   — Теперь расскажите все по порядку. Я должен сделать свои выводы, но мне пока мало что известно.
   Не прерывая еды, Рюарк стал рассказывать о том, как пираты готовились к набегу на остров, как он дал им ложные ориентиры, о последовавших печальных результатах этого набега. Сказал и о том, что все три захваченных раба пожелали вернуться, когда им была предоставлена возможность. О том, что Шанну посадили в подвал, и как ее удалось оттуда вызволить. Коротко упомянул о двух убитых им людях. Рассказал о плане побега и отметил роль Гэтлье и Доры в его осуществлении.
   Оба собеседника Рюарка были явно удовлетворены его рассказом и облегченно заулыбались, когда он заверил их в том, что с Шанной ничего необычного не произошло. Сквайр на некоторое время погрузился в размышления, опустив голову на грудь. Питни перехватил взгляд Рюарка и улыбнулся ему, едва заметным кивком одобрив его поведение. Потом Траерн встал и с неожиданной веселостью хлопнул себя по колену.
   — Клянусь Святым Георгием, — засмеялся он, но тут же понизил голос, хитро взглянув в сторону балкона, — что лучше всего отблагодарить всех троих вернувшихся рабов премией за их верную службу.
   Рюарк откашлялся и, когда Траерн умолк, заговорил о другом:
   — Сэр, господин Гэтлье и госпожа Дора рисковали своими жизнями не меньше. Если уж речь идет о награде, несомненно, ее достойны и они.
   — Хорошо. Можете быть уверены, что я о них не забуду. Они будут щедро награждены. — Траерн кашлянул и взглянул на Питни. — Говорят, да теперь я и сам вижу, что вы оказали мне огромную услугу, вернув дочь невредимой. Я возвращаю вам ваши документы. Вы больше ничего мне не должны. Теперь вы свободный человек.
   Траерн ожидал бурного проявления радости, но вместо этого Рюарк нахмурился и посмотрел сначала на одного, а потом на другого собеседника. Он видел, что Питни понимает причину такой неожиданной реакции. Траерн же был сильно озадачен поведением своего раба.
   — Сэр, вы, кажется, намерены отблагодарить меня за обычную порядочность? — Рюарк отклонял все доводы. — Я исполнил свой долг перед моим хозяином, совершив побег из логова разбойников, и при этом не мог оставить в их руках ни в чем не повинных людей.
   Я не могу принять награды за это.
   В его словах таился двойной смысл, но Рюарк не желал получать ничего за спасение Шанны. Кроме того, положение раба позволяло ему оставаться на острове, с ней.
   — О, вы вполне заработали свободу, уже хотя бы тем, что построили два завода! — проворчал Траерн.
   — Я построил бы их и в том случае, если бы нанялся к вам как свободный человек. Но я просто служил, как мог, своему хозяину.
   Орлан Траерн смотрел на Рюарка в некотором замешательстве, Питни же избегал встречи с ним взглядом.
   — Если бы я не был вынужден приобретать дорогую одежду, — с озорным огоньком в глазах напомнил Рюарк сквайру, — у меня уже накопилось бы достаточно денег, чтобы купить свободу.
   Уязвленный Траерн возразил:
   — Я потратил на вашу одежду гораздо больше, чем вы.
   Рюарк усмехнулся, но лицо его сразу же стало серьезным.
   — Меня знают как человека, который всегда исправно платит свои долги. — Он взглянул прямо в глаза Орлану. — Когда я возвращу вам всю сумму моего долга, моя свобода не будет мне казаться чьим-то подарком.
   — Вы редкий человек, Джон Рюарк, — вздохнул Траерн. — Не думаю, чтобы вы смогли когда-нибудь стать торговцем, раз вы отказываетесь от честно заслуженной награды. — Он поднялся со стула и помолчал, разглядывая Рюарка. — Мне почему-то кажется, что вы запросили с меня цену, превышающую возможности моего кошелька. — Траерн тряхнул головой и направился к двери вслед за Питни, но на пороге обернулся: — Интуиция торговца говорит мне, что вы провели меня, Джон Рюарк, но вот как — этого я пока еще не знаю.

Глава 21

   Орлан Траерн быстро позавтракал и сразу же встал из-за стола, избежав, таким образом, разговора с сэром Гэйлордом. Этот рыцарь усвоил привычку присоединяться к семейству во время утренний трапезы. Не то, чтобы он слишком докучал Траернам. Но любая тема: деньги, финансы, море, Англия, война, мир, чьи-то успехи, корабли, торговля, национальности, ветер или дождь — неизменно сводилась им к рассуждению о вложении капитала в небольшую верфь, которая могла бы поставлять сотни шлюпов и шхун по цене одного линейного судна. Гэйлорд проявлял замечательную способность поворачивать любой разговор в эту сторону.
   Сквайр Траерн бросил сочувствующий взгляд на дочь и ретировался с поспешностью, удивительной для человека его возраста и телосложения. Шанна попыталась улыбнуться сэру Гэйлорду, чрезвычайно занятому содержимым стоявшей перед ним полной тарелки. Его изысканные манеры не позволяли ему разговаривать с полным ртом, чему Шанна была бесконечно рада.
   Она коротким кивком извинилась перед кавалером и по пути в гостиную тихо попросила Берту принести туда чай, надеясь, что там ее не побеспокоят. Увы, надежды ее не оправдались. Едва она уселась на диван, как вошел сэр Гэйлорд, вытиравший себе рот салфеткой, которую он потом засунул в свой рукав. Не будь на ней вышитой монограммы «Г», она могла бы служить красивым головным платком. У него была слабость к вышитым на материи буквам, и ему особенно нравилась буква «Б», которой помечено все его нижнее белье и одежда, Даже на его сюртуках красовалась эта монограмма.
   Когда Берта расставила чашки и приготовилась разливать чай, Гэйлорд встал и, отстранив ее, налил в обе чашки немного крепкого чая, к которому добавил столько же сливок, и стал перемешивать. Получившаяся жидкость весьма мало походила на чай. Не обращая внимания на возглас ужаснувшейся Берты, он положил в одну несколько ложек сахара и застыл над другой, вопросительно подняв брови.
   — Одну или две, дорогая? — заботливо спросил он.
   — Пожалуйста, без сливок, сэр Гэйлорд. Только чай и чуть-чуть сахара.
   — О! — беспомощно отозвался он и застыл, глядя в свою чашку. — Но это же просто восхитительно, дорогая моя. Вы должны попробовать. Сейчас такая мода в Лондоне.
   — Мне это известно, — ответила Шанна, наливая себе другую чашку.
   Выпрямившись, Гэйлорд уселся на стул с высокой спинкой, скрестил вытянутые вперед ноги и сделал глоток.
   — Ну ладно. Надеюсь, что у меня будет достаточно времени, чтобы обучить вас тонкостям манер британской аристократии.
   Шанна уставилась в чашку, Берта же замерла, оторвавшись от своих дел, чтобы посмотреть на этого рыцаря.
   — Шанна, дорогая моя, — сэр Гэйлорд подался вперед, любуясь своей собеседницей, — вы и понятия не имеете о том, что одно лишь ваше присутствие может сделать с пэром королевства! Так грустно, что мы редко бываем одни. Я мог бы так много рассказать вам о своей страсти!
   Шанна едва не поперхнулась от смеха.
   — Слишком много сахара, — сказала она извиняющимся тоном.
   Она добавила из чайника воды, не осмеливаясь взглянуть на Берту. Экономка постояла у двери, затем как-то странно прищурилась и решительно шагнула вперед.
   — У меня дела, — сказала она Шанне, не обращая внимания на отчаяние, написанное на лице хозяйки. А сэр Гэйлорд, напротив, весь просиял. — Если я вам понадоблюсь, позовите меня.
   Прежде чем Шанна успела возразить, Берта бросила последний подозрительный взгляд на сэра Гэйлорда и вышла из комнаты. В гостиной воцарилась тишина, и Шанна с тоской посмотрела на закрывшуюся за экономкой дверь. Она едва не подпрыгнула от неожиданности, когда рыцарь, нарочито откашлявшись, встал со стула и снова остановился перед ней. Он пристально посмотрел на нее загадочным взглядом и решил, что пора приступать к делу.
   — Дорогая Шанна, нам нужно о многом поговорить. Я так редко встречаю кого-то, кто сочувствовал бы аристократии. Вы так прекрасны и так бога… я хотел сказать, так желанны! Никто, кроме вас, не может мне помочь. — Он приблизился к Шанне. Только бы он не вздумал взять ее за руку, в страхе подумала она. Очевидно, заметив ее замешательство и по-своему его истолковав, он быстро заговорил: — Я прошу вас не отчаиваться, дорогая. Вы можете быть уверены, ничто из того, что с вами случилось, вовсе не повлияло на мое уважение к вам, — заверил он Шанну.
   Шанна была вне себя. Она только и искала удобного предлога, чтобы уйти. Она чувствовала себя как в ловушке, Гэйлорд же воспринял это смущение как нерешительность и стал еще настойчивее. Он уже собрался было опуститься перед ней на колени, когда его взгляд случайно упал на дверь балкона.
   — Доброе утро, — прозвучал мягкий баритон. — Какая чудесная погода!
   Шанна обернулась и в изумлении увидела Рюарка, единственного, кто мог бы ее спасти.
   — Господин Рюарк! — проговорила она. — Вы уверены, что вам можно вставать? Как ваша нога?
   Она лучше кого-либо знала, что три дня отдыха и ее компрессы сделали чудо. Накануне вечером, сменив повязку, доктор объявил, что рана бледнеет, и дело идет к выздоровлению.
   Опираясь на палку, Рюарк подошел к Шанне и сел рядом с ней. Она поспешила принести табурет, на который он положил ногу. Нагнувшись, чтобы положить подушку, она не подумала, что ее глубокое декольте открыло взору Рюарка ее грудь. Зато Гэйлорда взбесило то, что взгляд Рюарка свободно скользит по тому, к чему так рвался его собственный. Рюарк посмотрел на него понимающе, и белые зубы раба засверкали в широкой улыбке нескрываемого удовольствия.
   Шанна невольно залюбовалась внешностью Рюарка. На нем были свободная белая рубаха и желтовато-коричневые бриджи, белые чулки и коричневые ботинки с латунными пряжками, что ее особенно удивило: надеть ботинок на больную ногу было не так-то просто. Поверх рубахи красовалась кожаная безрукавка, которую он обычно носил в логове пиратов. Лицо его казалось ей более смуглым и худым, глаза более живыми, зубы белее, а волосы чернее. Никогда раньше она не видела его таким красивым, и не могла скрыть сияния своих глаз, глядя на Рюарка.
   — Мадам Бошан!
   Шанна вздрогнула от неожиданности — по всей видимости, Гэйлорд уже не в первый раз обращался к ней.
   — Простите?.. Я не слышала…
   — Вот именно, мадам! — обиженно воскликнул Гэйлорд. — Я хотел спросить вас, не угодно ли вам прогуляться по саду. Здесь что-то стало душно.
   — О, я сейчас открою двери! — Шанна широко распахнула балконную дверь, уклонившись от ответа на его приглашение, и на секунду задержалась, наслаждаясь ворвавшимся в комнату утренним ветром. — Холодно! — проговорила она, ни к кому не обращаясь, но, повернувшись, посмотрела на Рюарка. — Конец сентября всегда приносит с собой холодные ветры и ливни по вечерам. На юге обычно собираются тучи, еще засветло сползают по склонам холмов, а потом выливаются нам на голову. В такое время очень быстро растет сахарный тростник.
   Силуэт Шанны вырисовывался в проеме двери, и роскошная зелень снаружи так подчеркивала ее красоту, что смотреть на нее Рюарку было почти мучительно. В платье цвета морской волны она казалась ему прекрасным видением.
   Внезапно все трое услышали страшный грохот на балконе. Недоуменно подняв бровь, Шанна повернулась и, выйдя на балкон, увидела Милли, которая растерянно застыла рядом с опрокинутым цветочным горшком, стоявшим у входа в гостиную.
   — Милли! Что вы здесь делаете? — спросила удивленная Шанна, хотя очень быстро поняла, что та просто подслушивала, как это было уже однажды в конюшне.
   Милли немедленно заняла оборонительную позицию.
   — Это не я его разбила. Я не виновата!
   — Ну конечно! Это, очевидно, ветер, он такой сильный сегодня, — иронически заметила Шанна. — Это пустяки. Так что же вам здесь нужно? Может быть, вы принесли рыбу?
   — Я… ах… я… — Милли заглянула через плечо Шанны в гостиную и пробормотала: — Я слышала, что мистер Рюарк ранен, и пришла узнать, не могу ли я что-нибудь для него сделать.
   — По правде говоря, вы немного опоздали, но входите, пожалуйста. Он здесь.
   Шанна ввела девушку в комнату и усадила рядом с Рюарком, не обращая внимания на его вопросительный взгляд. Несмотря на уверенность Шанны в том, что между ними ничего не было, ее взбесило, что та не оставляла Рюарка в покое. При появлении незваной гостьи Гэйлорд поднялся со стула, а Милли присела в неловком реверансе.
   — Милли Хоукинс, с вашего позволения, — смело представилась она, жеманно опускаясь в кресло. Затем она дерзко посмотрела на Рюарка. — Я слышала, что вас ранило прямо в пах, мистер Рюарк. Надеюсь, от этого ничто не пострадало?
   Шанна закрыла глаза, чтобы не видеть Милли, а Рюарк с трудом сохранил серьезный вид. Справившись с приступом смеха, он ухмыльнулся, взглянув на Шанну:
   — Только мадам Бошан, и никто другой, помогла мне встать на ноги.
   — О-о? — протянула Милли, посмотрев на Шанну большими темными глазами. — Ну да, она, должно быть, привязалась к вам с того времени, как я видела вас вместе последний раз. Вот и колечко у нее на пальце…
   — Что? Кольцо? — резко подался вперед заинтересовавшийся Гэйлорд. — Что вы на это скажете?
   — Пустяки, — быстро ответила Шанна. — Кто хочет чаю?
   — Берта обещала принести мне еду сюда, — подхватил Рюарк, — и я с удовольствием выпью чашечку.
   Шанна вдруг поняла, почему экономка так поспешно вышла. Она, несомненно, видела, как Рюарк входил в столовую.
   Сэр Гэйлорд по-прежнему старался понять, почему ему уделяют меньше внимания, чем этому жалкому колонисту. Берта была с ним достаточно любезна, этому же проклятому рабу явно старалась угодить во всем. Неповоротливый Питни не обратился к нему ни с единым словом, кроме дежурных вежливостей, но ловил каждую фразу этого негодяя. Даже Орлан Траерн, хотя и отдавал должное своему утонченному гостю, проявлял в отношениях с ним заметную сдержанность и прислушивался к советам своего раба, мешавшего ухаживаниям славного сэра Биллингсхэма.
   — Ну, все! — хлопнула себя по ляжкам Милли после затянувшегося молчания и поднялась с места. — Я не собиралась здесь надолго задерживаться. Просто хотела узнать, как вы себя чувствуете, господин Рюарк. Да и, кроме того, я не могу откровенно поболтать с вами, когда здесь столько народу.
   Молодая женщина, виляя бедрами, направилась к двери, заставив Берту осуждающе покачать головой. Экономка поспешила вслед за Милли, и Милли в дверях обернулась.
   — Я, выйду через эту дверь, — объявила она остававшимся в гостиной, — на балконе боюсь занозить ноги. Я опять забыла надеть сандалии.
   Бросив скромный взгляд на Рюарка, Милли плотно закрыла за собой дверь.
   Шанна облегченно вздохнула, но тут же заметила, каким тяжелым взглядом посмотрел на нее заложивший руки за спину и подавшийся чуть вперед Гэйлорд.
   — Так как же, мадам Бошан, насчет нашей прогулки…
   Шанна просияла.
   — Разумеется, сэр Гэйлорд. — И поднялась на ноги, разглаживая складки тонкого батистового платья на обручах кринолина. — Вы присоединитесь к нам, господин, Рюарк? Мне кажется, небольшая прогулка может быть вам полезной.
   На ставшем вдруг хмуром лице англичанина появилась гримаса отвращения.
   — На его месте я бы посидел дома. Он может поскользнуться и повредить себе другую ногу.
   Рюарк энергично поднялся со стула, наградив чопорного рыцаря ехидной улыбкой.
   — Напротив, я тоже думаю, что движение будет мне полезно. — Он с полупоклоном изящно повел рукой: — После вас, мадам.
   — Выйдем через холл, — предложила Шанна. — Господину Рюарку будет легче спускаться по лестнице с перилами.
   Шанна подошла к двери и остановилась в ожидании, когда ее перед ней откроют. Гэйлорд оказался достаточно прытким и с галантным поклоном широко распахнул дверь. Он уже был готов занять место рядом с Шанной, когда прозвучал голос Рюарка:
   — Спасибо, сэр Гэйлорд. — Рюарк прошел мимо него и двинулся вслед за Шанной. — Вы чрезвычайно любезны.
   Гэйлорду не оставалось ничего другого, как последовать за ними, словно мальчику на побегушках. Даже взгляд Милли, все еще медлившей в коридоре, не помешал Шанне порадоваться тому, как удалось провести сэра Гэйлорда.
   — А! Это вы, — раздался в коридоре громкий голос Милли, на лету подхватившей монету, брошенную неожиданно появившимся Ролстоном. Милли тут же сунула ее за пазуху и пошла к выходу. — Я приду, — напомнила она ему, обернувшись.
   Ролстон поклонился вышедшим из гостиной Шанне и Гэйлорду, едва кивнув Рюарку. Мельком бросив взгляд на Гэйлорда, он тут же перевел его на Шанну.
   — Я пришел, чтобы взять кое-какие бумаги из кабинета вашего отца, если вы не имеете ничего против.
   — Сделайте одолжение, — холодно заметила Шанна. — Может, послать за ними Джейсона, чтобы он помог их найти?
   — Нет, нет, мадам, — жестко сказал Ролстон. — Ваш отец сказал мне, где они находятся.
   В саду Гэйлорду опять не повезло. Несмотря на больную ногу, Рюарку с невероятной ловкостью удавалось все время находиться между ним и Шанной. Тому страстно хотелось остаться наедине с леди, чтобы поухаживать за ней. В конце концов, он не выдержал и откланялся.
   — Рабы здесь так же несносны, как и слуги, — пробормотал про себя Гэйлорд, шагая по лужайкам неуклюжими длинными ногами. — Многих из них следовало бы просто пороть. — Он ухмыльнулся. — Но после свадьбы я научу их послушанию.
   Прислонившись к сливовому дереву, Рюарк смотрел вслед уходившему англичанину.
   — Наконец-то этот придурок догадался, что он здесь лишний.
   Шанна медленно шла по аллее, усыпанной опавшими листьями, то останавливаясь, чтобы оборвать лепестки увядших цветов, то наклоняясь, чтобы отбросить сорную траву с взрыхленной недавно земли. Рюарк, чуть прихрамывая, направился за ней. Шанну неожиданно взволновала эта уединенная прогулка. Сердце ее молотком стучало в груди, и она чувствовала себя, как молодая девушка, без памяти влюбившаяся в своего первого поклонника. Она старательно избегала его взглядов, делая вид, что ее очень занимают цветы и травы. Краем глаза она видела, как он хромает, и, взглянув на лицо Рюарка, уловила пробежавшую по нему гримасу боли раньше, чем он успел ее скрыть. Ее деланное спокойствие улетучилось, и она в одно мгновение оказалась рядом с ним.
   — Ваша нога! — Это прозвучало так, словно она сама страдала от боли. — Вам, наверное, ужасно больно.
   Рюарк посмотрел ей в глаза, и время остановилось. Нежная рука Шанны замерла на его плече, и он с жадностью голодающего прильнул к ней. Они стояли не шелохнувшись, томясь желанием, и эти мягкие дрожащие губы тянулись все ближе и ближе к его собственным…
   Наконец затаившая дыхание Шанна шумно выдохнула воздух.
   — Нужно возвращаться, — проговорила она. — Вам пока вредны продолжительные прогулки.
   — Да, это верно, — хрипло отозвался Рюарк. — Но еще тяжелее находиться рядом с вами и не сметь прикоснуться к вам, любовь моя!
   Шанна отвернулась, избегая его взгляда. Она вертела в руках цветок цезальпинии. Рюарк посмотрел на нее несколько озадаченно, чувствуя ее сомнения и не видя для них причины. Он не мог знать, как бешено билось ее сердце. Он подошел к ней сзади, почти вплотную, и положил руку на тонкую талию. Шанна вздрогнула и вывернулась из его рук.
   — Нет! — проговорила она с трудом. — Не прикасайтесь ко мне. — И попыталась было весело рассмеяться, но вместо этого послышался какой-то вымученный, сдавленный звук. — Должна ли я напоминать, сэр, чтобы вы сохраняли дистанцию?
   — Я что-то сказал или сделал? — мягко спросил Рюарк.
   — Нет. — Шанна опять сделала попытку улыбнуться его испытующим глазам, но это ей не удалось. Она продолжала нервно вертеть в руке цезальпинию.
   — Прошло три ночи с того времени, как вы… были со мной, — тихо и нежно проговорил Рюарк. — Я слышу, как вы ходите ночами по комнате, будто чем-то расстроенная. Вы сердитесь на меня?
   — Нет! — Ответ прозвучал слишком стремительно, слишком кратко. Шанна тряхнула головой и плотно сжала губы.
   Рюарк наклонился к ней, чтобы дотронуться до локона, упавшего ей на плечо. Голос его был хриплым и страстным:
   — Могу я прикоснуться к вам… всего на мгновение?
   Шанна не ответила, а лишь растерла цветок между ладонями, тесно прижав одну к другой, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
   — Я хочу вас, — его шепот прозвучал в ушах Шанны, как выстрел.
   — О, Рюарк, не говорите этого! — Ее слова были похожи на рыдания. — Я не могу…
   Она плотно прижала руку к дрожавшим губам и закрыла глаза, не в силах побороть охватившего ее волнения. Помятый цветок выпал из рук на землю.
   — Не прикасаться? Не говорить? — Голос Рюарка стал жестким. — Шанна, уж не боитесь ли вы меня?
   Глаза Рюарка гневно загорелись.
   «Да! Да! Да! — мысленно кричала она, — Да, я боюсь вас, вашего прикосновения. Боюсь, что вы скажете мне: „Я люблю вас“, я потеряю контроль над своими чувствами и не смогу больше сопротивляться. Как вы не понимаете этого? Я теперь беззащитна перед вами. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Я лечила ваши раны, как свои собственные, охраняя ваш покой, как вы охраняли мой. Я, не отрываясь, смотрела на вас, слабого и беспомощного. Я не могу вас больше отвергать». Она стояла перед Рюарком с искаженным болью, но прекрасным лицом и со сплетенными пальцами.
   — Я… скоро вернется домой отец. — Голос Шанны звучал как натянутая тетива. — Я должна приготовить ему завтрак.
   Это был самый неудачный предлог, какой только можно было придумать. Шанна быстрым шагом направилась к дому, оставив Рюарка в одиночестве.
   Шанна внезапно вспомнила слова Рюарка и остановилась, поймав себя на том, что опять ходила взад и вперед по своей спальне. Прошла неделя, как они с Рюарком вернулись на остров. Она чувствовала, что ее выдержке приходит конец. Ее преследовали его глаза, которые были зеркалом ее собственной страсти и желаний. Теперь, когда у него появилась возможность передвигаться, он находился поблизости от нее, смотрел на нее и ждал. Единственным спасением были те минуты, когда его посещали надсмотрщики с лесопилки, которые нуждались в разъяснениях чертежей или совете, и только тогда на нее не устремлялся его неусыпный взгляд.
   Тщетно пытаясь заснуть, Шанна испробовала все средства. Она приняла теплую ванну, читала, принималась за еду, пыталась сочинять стихи, даже выпила стакан парного молока, который принесла Эргюс. Ничто не помогало. Кровать казалась неудобной, простыни — чересчур грубыми. Хотя часы уже пробили одиннадцать, сна у нее не было ни в одном глазу.
   После своего возвращения она оказывала больше внимания Эргюс, больше ценила заботы Берты и проявляла большую терпимость к порой слишком эмоциональным выходкам Питни, не говоря уже об отце. Она никогда не обнаруживала особенно бурных чувств к ним, но ценила их доброжелательность и переживала, если к ней были невнимательны.
   И был еще Рюарк. Он поправлялся с невероятной быстротой. Шанна не могла не признать, что ее отношение к нему тоже изменилось. Теперь она уже не сравнивала его с идеальным образом куртуазного рыцаря. При таком сравнении у каждого обнаруживался какой-то недостаток. Нет, теперь она принимала его таким, какой он есть.
   Шанна медленно вышла на балкон. Ветер посвежел, и она плотнее закуталась в теплый халат. Полусидя на перилах, она задумчиво глядела в безлунное небо. Мерцали одни лишь звезды, рассыпанные на черном бархате ночи, на котором четко виднелся Млечный Путь. Шанна снова принялась ходить взад и вперед, теперь уже по балкону, и поймала себя на том, что остановилась перед стеклянной дверью, которая вела в комнату Рюарка. Спит ли он? Или ему не спится? Он сказал ей, что часто слышит по ночам, как она ходит по комнате. Шанна вдруг ощутила непреодолимую потребность заглянуть в его комнату, и ноги сами понесли ее вперед помимо воли. И вот она вошла. Рюарк лежал на постели. Простыня оставляла открытой его поросшую темной растительностью грудь. И вдруг Шанна поняла, что глаза Рюарка открыты, и он неотрывно смотрит на нее. Пальцы Шанны развязали пояс, и пеньюар упал к ее ногам. В темноте на секунду блеснула ее мягкая бледная кожа, она, приподняв одеяло, скользнула под него и прижалась к Рюарку.