Вудс Стюарт. Мертвые глаза

   — Попробуйте еще, — сказал он, подняв пулю и вложив ее ей в руку.
   На этот раз у нее получилось.
   — Теперь давайте посмотрим, сколько их там помещается.
   Он вложил ей в руку остальные патроны.
   — Хорошо, семь. Запомните число. А теперь возьмите пистолет здесь — почувствуйте неровность в металле, отведите его назад и освободите его.
   Крис сделала все в соответствии с его инструкциями.
   — Итак, пуля теперь в патроннике. Чувствуете небольшой выступ? Это предохранитель. Он срабатывает, когда он наверху, и не срабатывает, когда вы опускаете его.
   Крис опустила предохранитель.
   — Прежде чем делать это, обязательно отведите пистолет от себя.
   — Извините.
   Он провел ее на несколько футов вперед, направив в сторону земляной насыпи.
   — Итак, прямо перед вами земляная насыпь, примерно на фут выше, чем вы. Держите пистолет прямо и сделайте один выстрел.
   Крис сделала как он сказал и услышала щелкающий звук.
   — Поздравляю, вы попали в насыпь!
   — Мне казалось, он должен произвести больше шума.
   — Это маленький пистолет, он не производит много шума.
   — А-а.
   Он собрал несколько булыжников.
   — А теперь попробуйте выстрелить на звук.
   Он бросил булыжник в сторону насыпи, справа от нее. Крис, повернувшись, выстрелила в сторону звука.
   — Вы промахнулись фута на два. Но, учитывая расстояние, это совсем не плохо. Теперь другой.
   Крис выстрелила снова, попав на этот раз ближе.
   Ларсен продолжал кидать булыжники, пока патроны не кончились. Он взял пистолет у нее из рук и вытащил обойму.
   — Теперь вы уверены, что пистолет не заряжен, — сказал он, вернув ей его. Взяв ее за плечи, он повернул ее лицом к себе.
   — А теперь выстрелите в меня.
   — Вы уверены, что он не заряжен?
   — Да.
   Она нажала на курок, но щелчка не последовало.
   — Сначала надо отвести назад патронник, затем снять с предохранителя.
   Она сделала как он сказал, затем, направив пистолет в его сторону, нажала на курок. Раздался слабый щелчок.
   — Повторите еще раз! На этот раз подойдите ближе ко мне и направьте пистолет прямо мне в сердце.
   Она подошла к нему, приставив пистолет к его телу.
   — Давайте!
   Она спустила курок.
   Он взял ее руку, в которой находился пистолет, и направил его к себе в грудь.
   — Это мое сердце. Вот здесь, слева от центра.
   Он взял другую ее руку и положил к себе на шею.
   — Теперь вы представляете, где моя голова. Вы должны приставить пистолет чуть ниже моей челюсти и выстрелить.
   Она проделала это и нажала на курок.
   — Как только вы приблизитесь к нему и поймете, куда надо стрелять, нажимайте на курок. Главный трюк заключается в том, чтобы не сдали нервы и вы не начали стрелять раньше.
   Она кивнула.
   — Но мне не нравится направлять оружие на вас.
   — Что ж, это радует, — рассмеялся он.
   — Я хочу сказать, что если это будет Поклонник, моя рука не дрогнет, но...
   — Я ценю ваши слова. Нежелание убить меня может стать основой... дружбы.
   Она рассмеялась.
   — Может, я думаю.
   Он зарядил пистолет еще раз, поставил его на предохранитель и вложил его ей в руку.
   — Вы уже потренировались достаточно. Сейчас пистолет заряжен. Если вы думаете, что сможете выстрелить, прежде чем положить его в карман не забудьте проверить, поставлен ли он на предохранитель.
   — Понятно.
   — Надеюсь, — ответил он. — И, ради Бога, не говорите никому, кто научил вас пользоваться оружием! Меня выгонят с работы!
   — Конечно, нет. Спасибо за помощь.
   Ларсен, взяв ее за руку, повел к маленькому «Эм-джи». Открыв дверцу, он взглянул наверх и вдали увидел человека на мотоцикле, примерно в полумиле от них. Он залез в отделение для перчаток и достал оттуда небольшой бинокль. Сфокусировав бинокль, он увидел красный мотоцикл и одетого в черный кожаный комбинезон и черный шлем мотоциклиста. Его лицо было закрыто мотоциклетными очками. Он смотрел в сторону Крис и Ларсена.
   — Что вы делаете? — спросила Крис.
   Ничего не ответив, Ларсен обошел машину и сел за руль.
   Возвращаясь в Бел-Эйр, в зеркале заднего вида он увидел следующий на небольшом расстоянии красный мотоцикл.

* * *

   Они немного перекусили, и, когда приехали домой было уже темно. Денни ждал их. Ларсен попрощался с ними, и когда он собрался уходить, Денни задержал его ненадолго.
   Ларсен подождал его на улице. Через минуту Денни был уже там.
   — Спасибо, что подождали, — сказал он. — Я хотел бы вам кое-что показать, но я не хотел, чтобы Крис знала об этом.
   — Что?
   Денни вытащил из кармана конверт.
   — Это было в моем почтовом ящике, когда я вернулся домой.
   Ларсен открыл конверт и аккуратно вытащил фотографию. Взглянув на нее, Ларсен пробормотал:
   — О Боже!

Глава 18

   Сев за стол, Ларсен снова взглянул на фотографию, которую положил в прозрачный пластиковый пакет. Он разглядывал ее не раз в течение последних пятнадцати часов, но не мог прийти ни к какому решению.
   Чувствуя, что не знает, чем заняться, он включил компьютер, тупо уставившись на дисплей, пока программа загружалась в память компьютера.
   ТЕСТ ПО ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯМ
   Подготовлен отделом по борьбе с преследованиями и угрозами полицейского управления Лос-Анджелеса.
   Автор Ч. Е. Рипли.
   Пользование программой лицами, не имеющими разрешения, запрещено.
   Тест был бесполезен, поскольку у него не было никакой информации о Поклоннике. Вдруг его осенило: открыв нижний ящик стола, он достал оттуда телефонную книгу и, найдя нужный ему номер, набрал его.
   — Офис доктора Рипли, — ответил женский голос.
   — Доброе утро, это инспектор Ион Ларсен из полицейского управления Беверли-Хиллз. Пожалуйста, могу я поговорить с доктором Рипли?
   — У него сейчас пациент. А что ему передать?
   Ларсен помолчал.
   — Скажите, не мог бы я сегодня встретиться с доктором Рипли? Это связано с компьютерной программой, подготовленной для полицейского управления Лос-Анджелеса.
   — Минуту, я посмотрю.
   Ларсен услышал шелест переворачиваемых страниц.
   — У него есть свободное время чуть позже, в первой половине дня. Вы могли бы подъехать к одиннадцати?
   — Конечно, — ответил Ларсен. Поблагодарив ее, он повесил трубку. Он ухватился за ниточку, но эта ниточка была единственным, что у него имелось.

* * *

   — Я Чак Рипли, — сказал доктор. Это был высокий, худощавый, лысеющий мужчина.
   — Ион Ларсен, доктор Рипли, — ответил Ларсен, пожимая его руку. — Спасибо, что нашли время для встречи.
   — Называйте меня Чак. Для полицейского управления Лос-Анджелеса у меня всегда есть время.
   — Я из управления Беверли-Хиллз.
   — Да, я слышал, они снабдили вас программой тоже.
   — Да, наш отдел по борьбе с преследователями намного отстает от них, но ваш тест нам очень помогает.
   — Отлично! Чем могу помочь?
   — Я расследую дело о преследователе, но, несмотря на все наши усилия, мы никак не можем опознать его, а потому тест не может нам помочь.
   — Да, это проблема. Если он не опознан, тест не поможет.
   — Верно. Мне пришло в голову, что тест — это только часть того, что вы знаете о феномене преследователей.
   — Пожалуй, — согласился Рипли. — Впервые я заинтересовался этой проблемой, когда был штатным психиатром в Сан-Квентине, а это было пятнадцать лет назад — намного раньше, чем публично заговорили о преследователях, не говоря уже о внимании полиции к этой проблеме.
   — Вероятно, вы изучили большое количество дел, связанных с преследователями?
   — По последним подсчетам около трех тысяч.
   — Я бы хотел рассказать об этом преследователе — мы зовем его «Поклонник» — и послушать, какие выводы вы сделаете.
   — Договорились.
   Просматривая свои записи, Ларсен восстановил каждый случай, когда Поклонник досаждал Крис Кэллавей.
   — Один раз он нанес ей телесные повреждения, — сказал Ларсен и рассказал о татуировке.
   — Это интересно, — откликнулся Рипли. — Продолжайте. Расскажите мне все, тогда я поделюсь с вами своими соображениями.
   Ларсен продолжил рассказ, не забыв о вчерашнем мотоциклисте.
   — Все? — спросил Рипли.
   — Нет, вчера произошел еще один случай, но он настолько отличается от предыдущих, что я бы хотел услышать ваши соображения прежде, чем расскажу о нем.
   — Хорошо, — отозвался Рипли. — Давайте посмотрим. У этого человека есть много общего с другими преследователями: степень одержимости, регулярность, безошибочность его внимания, подарки, восхищенные письма, скрытые угрозы, следование за ней, его уверенность, что ей не нужен никто, кроме него. Никакая из этих характеристик не может выделить его из массы других преследователей.
   Но некоторую полезную для нас информацию вы все-таки почерпнули: он достаточно богат, обладает техническими знаниями и совсем неглуп.
   Ларсен кивнул.
   — Также я думаю, что Поклонник — автор всех этих происшествий и что предположения мисс Кэллавей о его появлении правильны.
   — Да, с этим я согласен, — ответил Рипли. — И еще: думаю, что он располагает собственными средствами или у него свое дело, потому что у него достаточно много свободного времени. Я склоняюсь, что он работает по технической линии: компьютеры, электроника, какие-нибудь консультации из этой области или, может, он наниматель, который не держит под постоянным контролем свои дела. Отсутствие страха, презрение к полиции также любопытны. Это некоторое проявление мании величия, поскольку любой нормальный человек, даже закоренелый преступник, боится полиции. Может, в далеком прошлом, хотя это совсем не обязательно, он сидел в тюрьме. Более вероятно, что у него был опыт длительного нарушения закона, однако, его не поймали. Он ставит себя выше закона, так как он умен и изобретателен, а потому его будет трудно опознать или поймать.
   — Мне кажется, — продолжил Рипли, — что у него также проблемы в отношениях с женщинами, а может, и с мужчинами. Он одинок, но, по крайней мере, внешне очень представителен. Его отказ встретиться с жертвой лицом к лицу может свидетельствовать о каком-нибудь физическом недостатке, реальном или выдуманном — что-нибудь от маленького роста до прыщей — что, ему кажется, он должен скрывать, пока предмет его обожания не узнает его получше и не полюбит его. А говорит он грамотно?
   — Да, и мисс Кэллавей подметила это. Ей показалось, что он образованный человек.
   — Но не больше высшей технической школы, полагаю. Из всего, что мы знаем о его собственности — фургон, мотоцикл; о его способностях — электроника и татуировка, и его обычные подарки — розы и шоколад — я бы отнес его к невысокому социальному слою. Человек из высшего света не станет тратить деньги на это — во всем этом есть элементы нувориша. Может, гладкость его речи почерпнута из телепередач, фильмов или, что маловероятно, из чтения, — Рипли пожал плечами. — Может, я и ошибаюсь, но таковы мои первые впечатления.
   — Понятно, — ответил Ларсен. — Мне они очень помогли.
   Рипли вздохнул.
   — А что еще? То, что он столкнул машину секретарши с дороги, свидетельствует о тенденции к насилию. Может, правда, он насмотрелся слишком много фильмов и не считает свои действия серьезными. Сомневаюсь, что он думает, что может убить женщину. Однако отсутствие у него оценки последствий своих действий может сделать его непредсказуемо опасным, — Рипли потер переносицу. — Надо сказать, насильственная татуировка меня пугает гораздо больше. Она показывает его желание к физическому принуждению, чтобы добиться своей цели.
   — Уверен, вы в курсе, Чак, — вставил Ларсен, — были случаи, когда преследователи наносили увечья, даже убивали объекты своего обожания, но они достаточно редки. Было одно убийство несколько лет назад, но с тех пор, как образовали отдел по борьбе с преследованиями и угрозами в полицейском управлении Лос-Анджелеса, не было ни одного случая, когда преследователь наносил жертве физические увечья. У нас тоже не было ничего подобного.
   — Эта статистика не очень успокаивает меня, — отозвался Рипли. — Каждый из этих преследователей индивидуален, со своими собственными физиологическими проблемами, даже психозами, и нельзя точно предвидеть, когда он станет опасен. Но в случае с Поклонником, у меня нет никаких сомнений: он уверен, что если он захочет нанести увечья мисс Кэллавей, полиция его не поймает.
   Ларсен только промолчал в ответ.
   — Пожалуй, это все, что я могу сказать, пока не узнаю о последнем инциденте, о котором вы пока не захотели мне рассказывать.
   Ларсен, кивнув, положил перед ним на стол фотографию. Оба они вместе взглянули на нее. Это был снимок, сделанный с другой фотографии из открытой книги, лежавшей на углу коврика. В углу был виден кусок дощатого пола.
   — М-да, — вздохнул Рипли. — Похоже, она из книг медицинских фотографий. Вы вряд ли обнаружите снимок вскрытой груди в обычном магазине или обычной книге. Вид стальных ретракторов, расчленяющих на части грудную клетку, может вызвать обморок у большинства домохозяек.
   — Обратите внимание на напечатанный заголовок, — сказал Ларсен. — Похоже, он сделан на электронной машине для этикеток. Вы можете встретить их в почтовых каталогах по цене примерно сто пятьдесят долларов.
   — "Одно из моих любимых занятий", — громко прочитал Рипли. — Обратите внимание, это грудь женщины.
   — Я заметил.
   — А мисс Кэллавей знает что-нибудь об этом?
   — Нет. Вряд ли это нужно.
   — Вряд ли.
   — А что вы думаете о посылке этой фотографии?
   — Довольно ясное предупреждение.
   — Да. Оно обеспокоило меня.
   — Думаю, что Поклонник хочет сказать, что игра поднялась на новый уровень. Пока еще нет уверенности, что он применит насилие. Я бы расценил эту фотографию, как обещание.
   — Я боялся, что вы скажете что-нибудь в этом роде.
   — Может быть, и еще кое-что, чего вам следовало бы бояться.
   — Чего?
   — Скажите, не было у Поклонника возможности видеть вас с мисс Кэллавей в обстоятельствах, которые он мог бы расценить, как романтические?
   Ларсен подумал об их поездке в его машине на Малхолланд-Драйв.
   — Думаю, да.
   — Тогда вы должны так же бояться его, как и молодая леди.

Глава 19

   Сидя в машине, Ларсен вытащил фотографию, пытаясь извлечь из нее еще хоть какую-нибудь информацию. Внезапно его осенило. Он поднес ее к глазам как можно ближе, сожалея, что нельзя ее увеличить. Он плохо разбирался в этих вещах и подумал, что надо бы поговорить со специалистом.
   Он нажал на газ. На Молроуз был один из дорогих магазинов, которые продавали подобные вещи. Сотни раз он проезжал мимо, подумывая, что стоит как-нибудь зайти и побродить по нему. Сейчас был как раз тот случай.
   Он оставил машину на желтой линии, опустил козырек от солнца с надписью «Полиция» и прямо через улицу подошел к магазину, который назывался «Уэстуард Хоу». На витрине была выставка индейских глиняных кувшинов, некоторые из которых, похоже, были очень старинными. Он подождал, пока единственный продавец, невысокий мужчина лет пятидесяти, закончит длинный разговор с молодой парой о возрастающей ценности отделанной бисером одежды равнинных индейцев. Наконец пара ушла и продавец обратился к Ларсену.
   — Извините, что заставил вас ждать. Могу я что-нибудь предложить или ответить на вопрос?
   — Спасибо, да. — Ларсен достал фотографию. — Понимаю, здесь все очень трудноразличимо, но не могли бы вы рассказать мне об этом.
   — О-о-о, — проговорил продавец, бросив взгляд на фотографию.
   — Извините за сюжет. Меня интересует коврик.
   — Да, да, — сказал он, вновь взглянув на фотографию.
   — Я подумал, он похож на вещи, которые можно встретить в магазине типа вашего. Не могли бы вы что-нибудь мне рассказать?
   — Какого размера коврик вас интересует?
   — Извините, я не собираюсь покупать коврик. Я только хотел бы получить информацию об этом конкретном коврике.
   Продавец посмотрел на него.
   — А зачем?
   Ларсен показал свой значок.
   — Я из полицейского управления Беверли-Хиллз. Эта фотография является уликой в расследовании, и я подумал: коврик мог бы рассказать что-нибудь о человеке, который сделал этот снимок.
   — Понятно, — сказал продавец без особого энтузиазма.
   Ларсен протянул руку.
   — Меня зовут Ион Ларсен.
   Продавец пожал ее.
   — Джейсон Вилогби, — он снова посмотрел на фотографию. — Что ж, офицер, коврик этот совершенно конкретный. Это покрывало вождя племени навахо. Я бы отнес его к середине двадцатых годов этого столетия.
   — Вы можете сделать такой вывод, только глядя на небольшой краешек, который виден на снимке?
   — Не каждый смог бы. Но я могу.
   — Потрясающе, — заметил восхищенный Ларсен. — А не могли бы вы объяснить мне, что именно в этом коврике позволяет сделать этот вывод?
   — Конечно. Рисунок определенно принадлежит навахо. И хотя индейцы племени запотек в Мексике регулярно копировали рисунки навахо, но они использовали другой тип шерсти и краски. Этот коврик толще и мягче, чем у запотеков. А также обработка края... — Вилогби замолчал, уставившись на снимок.
   — А сколько приблизительно может стоить такой коврик? — спросил Ларсен, желая, чтобы тот продолжил рассказ.
   Минуту Вилогби молчал, потом, подняв глаза на Ларсена, сказал:
   — Я могу сказать точно, сколько стоил такой коврик пару лет назад. Восемнадцать тысяч долларов.
   — А сколько он мог бы стоить сейчас?
   — Хорошему покупателю я бы продал его за двадцать пять. Это не самый редкий образец навахо, но очень хороший. Я нашел его на распродаже.
   Ларсен моргнул.
   — Я правильно понял: вы продали этот самый коврик?
   — Именно. Два года назад.
   Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
   — Вы уверены?
   — Давайте посмотрим, — сказал Вилогби.
   Он прошел в угол галереи и, открыв ящик, достал картотеку. Пару минут он рылся в карточках, заставляя Ларсена нервничать больше и больше.
   — Ага! Вот, — сказал он, вытащив карточку из ящика и передав ее Ларсену.
   К карточке была приколота фотография коврика. Ларсен сравнил ее со своей — они были абсолютно одинаковы. Он улыбнулся.
   — Потрясающе! У вас прекрасная картотека!
   — Игра стоит свеч. Обычно я предлагаю покупателю пройти и спрашиваю, что конкретно он желал бы. Если я продал что-нибудь подобное, я звоню клиенту и спрашиваю, может, он хочет вернуть вещь назад. Я продал уже довольно много таким путем.
   — Вы также записываете — кому продаете вещи?
   — Конечно, на обороте!
   Ларсен перевернул карточку.
   — Беннет Мильман, — громко прочитал он.
   — Да, да, Мильману. Коврик был второй вещью, которую он у меня купил.
   Адрес был: Копа де Оро, в Бел-Эйр, примерно в полумиле от дома Крис.
   — Вы не знаете, мистер Мильман все еще проживает по этому адресу?
   — Не знаю. Я не видел его с тех пор, как он купил этот коврик.
   — Большое спасибо, мистер Вилогби! Вы очень помогли мне.
   — Не за что, — ответил Вилогби. — А знаете, что самое странное, касающееся этого коврика?
   — Что?
   — Он лежит на полу. Знаток повесит коврик такого качества на стену, а не будет ходить по нему. Мистер Мильман всегда очень бережно относился к своим приобретениям. Расскажите мне, что он сделал с кувшином, который я продал ему?
   Вилогби печально покачал головой. Ларсен почти добежал до машины. Направляясь в Бел-Эйр, он подумал, что ему, наверно, не стоит встречаться с Мильманом один на один, тем более, что тот знает его в лицо. Достав микрофон, он приказал патрульной машине ждать его в Копа де Оро по адресу Мильмана.

* * *

   Владения Мильмана находились за резными железными воротами, но они были открыты. Пару минут Ларсен подождал патрульную машину. Когда она подъехала, он вышел из своей машины и подошел к двум полицейским.
   — Я не стану взламывать дверь, но вы будьте наготове. И не вмешивайтесь, пока что-нибудь не произойдет.
   Полицейские кивнули. Ларсен вернулся к своей машине и въехал в ворота. Дорога была короткая и извилистая. Она заканчивалась кругом, выложенным булыжником в европейском стиле. Ларсен вышел из машины. Место было достаточно живописное и ухоженное, как, впрочем, почти все в этом фешенебельном квартале. Дом тянул на пять-шесть миллионов.
   Ларсен подошел к двери и позвонил. Он ждал, что ответит слуга, но никто не подошел. Ларсен немного погулял вокруг дома, когда машина, белый «кадиллак», показалась на подъездной аллее и из нее вышли трое — миловидная молодая женщина и пожилая пара. Молодая женщина подошла к нему.
   — Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
   — Я разыскиваю мистера Мильмана.
   Она странно на него взглянула.
   — А нельзя полюбопытствовать, зачем?
   — Я инспектор Ларсен из полицейского управления Беверли-Хиллз. Мне нужно с ним поговорить.
   — Боюсь, что это невозможно, — сказала женщина. — Мистер Мильман умер около трех месяцев назад.
   — Что?
   — Я агент по продаже недвижимости. Я показываю дом клиентам.
   — Понятно. Скажите, а мебель все еще в доме?
   — Нет. Около двух недель назад миссис Мильман продала все, вплоть до стен, на аукционе.
   — А вы не знаете, кто был аукционистом? Аукционисты ведут подробные записи о торгах. Он смог бы тогда найти коврик.
   — Сама миссис Мильман. Она не хотела платить аукционисту, поэтому она дала объявление в «Таймс» и продала все сама, только за наличные. Она даже не брала чеки. Говоря по правде, я никогда не видела такой страсти к наличным. Похоже, она хочет скрыть доходы от налоговой инспекции.
   — А вы случайно не были на аукционе? — он опять хватался за ниточку.
   — Да. Я купила два стула, примерно за полцены от того, что я заплатила бы за них в магазине. Честно говоря, лучше бы она обратилась к аукционисту, кто разбирался бы в стоимости вещей и мог бы дать соответствующую рекламу.
   — А вы случайно не помните, не продавала она коврик в стиле навахо?
   — У мистера Мильмана было несколько индейских ковриков и кувшинов — очень хорошая коллекция, но меня они не очень интересовали, поэтому я не обратила внимания.
   — А вы не помните, кто мог бы купить коврик?
   — Боюсь, что нет, — она подошла к нему ближе. — Извините, я не хочу пугать моих клиентов присутствием здесь полицейских. Если вы больше ничего не хотите узнать, не могли бы вы с вашими ребятами покинуть это место?
   — Конечно, — ответил Ларсен. — Нам больше здесь нечего делать. Скажите, а где я могу найти миссис Мильман?
   — Она живет в Палм-Спрингс. — Женщина протянула ему свою визитную карточку. — Если вы позвоните ко мне в офис, вам дадут ее адрес.
   — Спасибо, я так и сделаю.

* * *

   Вернувшись в машину, Ларсен откинулся на подголовник и вздохнул. Его надежда опять рассеялась.

Глава 20

   Крис моргнула. От света у нее заболели глаза. От света! Как благодарна она была этой боли.
   — Расскажите мне, как это было, — сказал доктор Вильерс.
   — Проснувшись сегодня утром — а я лежала на боку, разглядывая окна моей спальни — я должна была от света прикрыть глаза рукой. Прошла почти минута, пока я поняла, что вижу что-то новое — яркий свет!
   — Мне это очень приятно, — сказал Вильерс. — Это значит, что вы реагируете на лечение. А людей вы еще не различаете — только тени?
   — Очень смутно. Скажем, я могу посмотреть в сторону Мелани, когда она говорит со мной, вместо того чтобы догадываться, где она находится по звуку ее голоса. Но пока она все еще только пятно. А когда я смогу видеть снова? — спросила она.
   — Потерпите, надо быть терпеливой! Смотрите, сколько времени понадобилось вам, чтобы увидеть свет — вам потребуется гораздо больше времени, чтобы зрение полностью восстановилось.
   — А оно восстановится? Или то, что я вижу сейчас, будет самым лучшим для меня результатом?
   — Полагаю, совсем наоборот. То, что происходит сейчас — это только первый шаг. Я не могу гарантировать, что у вас будет орлиное зрение, но прогноз достаточно положительный.
   — Я никогда не смогу терпеливо ждать!
   Вильерс улыбнулся.
   — Иногда природа заставляет нас делать это. Только, пожалуйста, когда все кончится, не забывайте об уроке.
   — Да.
   — Я могу предложить некоторых людей из персонала, которые могут помочь вам быть спокойной. Не хотите попробовать?
   Крис отрицательно покачала головой.
   — Спасибо, нет. Если бы я считала, что так и останусь в этом состоянии, я бы не раздумывая обратилась за помощью, но я нахожу свои собственные способы пережить это с помощью некоторых моих друзей. Я не хочу, чтобы со мной обращались, как со слепой.
   — Как хотите, — Вильерс взял ее за руку. — А это что? Этого раньше не было.
   Крис прикрыла левую руку правой.
   — Это вид татуировки. Я собираюсь ее вывести.
   — Я могу проводить вас к дерматологу, чтобы он посмотрел.
   — Хорошо, — согласилась Крис.
   — Возьмите меня за руку.
   Вильерс помог ей спуститься в холл к лифту и нажал кнопку.
   — Вы выходите из дома?
   — Да. Время от времени. Но все-таки дома я провожу больше времени, чем мне хотелось бы. Просто я не чувствую себя в своей тарелке, если выхожу с кем-то, кому не могу довериться полностью и кто не знает, в каком я состоянии. Мне бы хотелось пока хранить это в секрете.
   — Понимаю, — ответил Вильерс, помогая ей войти в лифт. Когда они поднялись на верхний этаж, он продолжил разговор. — Боюсь, вы отрезали себя от многих друзей.