Страница:
— Да? — странным голосом сказал Федор Михайлович, — Тогда тем более...
— Вы не согласны со мной? — напористо продолжал Олег. — Почему я должен прекращать писать? Если и будет кому-то хуже, то только мне самому…
— Хм. Возможно. Только мне определенно сказали: последствия от вашей м-м… писательской деятельности будут катастрофическими. Именно так и сказали. А шутить они не любят…
— Это я понял, — довольно грубо сказал Олег.
— Вы знаете… Это, конечно, не мое дело… А, знаете, давайте выйдем на улицу. А то тут ушей посторонних полно…
— И вам так кажется?
— Я знаю.
Они вышли из бесшумно разъехавшихся дверей в бодрящую вечернюю свежесть. Некоторое время молча шли по аллее под кипарисами. Наконец, Федор Михайлович заговорил.
— Видите ли в чем дело… Даже не знаю, что меня дернуло ввязаться во все это. Если бы это были какие-то шпионские дела, пусть даже моего друга, которому я, кстати, обязан жизнью, я бы ни за что не согласился помогать ему.
Еще с минуту пожилой шел, задумчиво теребя подбородок. Наконец, продолжил, осторожно выдавливая из себя фразы.
— Во-первых, я сначала не понял, почему он обратился именно ко мне. Возможно, действительно, потому, что я ему серьезно обязан, и между нами редкостное доверие сложилось. Хотя я и не видел его лет двадцать…
«Двадцать лет! — подумал Олег, — Хорошо же сохранился этот Эдик»..
— Во-вторых, я вообще не люблю все эти игры. Но когда он рассказал мне о вас… В общем, я честно выполнил его поручение, передав вам его же пожелания.
Федор Михайлович вдруг остановился, как вкопанный и, близоруко прищурившись, посмотрел на Олега.
— Вы э-э… вообще, понимаете, о ком я говорю?
— Да, — коротко ответил Олег.
— А теперь я буду говорить от своего имени. Я считаю, что вы имеете право знать это. Вы не один такой…
— Какой, — тупо спросил Олег.
— Пишущий.
— Спасибо за информацию, — хмыкнул Олег.
— Я имею в виду, пишущий то, что материализуется в действительности. Именно поэтому я здесь. И разговариваю с вами, а не решаю преспокойно кроссворды, выполнив свое скромное поручение.
— И кого же еще из «пишущих» вы знаете?
— Как минимум одного. Себя.
И Федор Михайлович поведал следующую историю.
И молодого выпускника отправили в «ящик». Вернее даже не собственно в «ящик», то бишь, закрытый НИИ, а на полигон, где испытывались новые системы радаров и дальнего обнаружения вообще..
На молодых спецах лежала обязанность следить за аппаратурой, согласно инструкциям и руководству научников.
Умному Федору сразу показалось странным, что управление новейшей по тому времени аппаратурой доверили молодым, пусть даже лучшим, но совершенно неопытным ребятам: ведь перед испытаниями научники неизменно покидали связные машины с аппаратурой и исчезали в бетонных бункерах.
В те времена были в моде стихи, но не лишние вопросы. Раз надо, так надо.
Комплекс испытывали с месяц. Это была система глобального обнаружения атмосферных и комических целей. На круглый экран «глобального радара» можно было вывести любой квадрат пятьдесят на пятьдесят километров в любой точке земного шара, просто подкрутив пару верньеров грубой и еще пару — точной настройки. Конечно, никаких подробностей бывшим курсантам не рассказывали, но имевшим дело с другими системами и так становилось ясно: здесь работают принципы, не имеющие ничего общего с традиционными.
— Понимаете, Олег, — глядя ему в глаза, тихо говорил Федор Михайлович. — Это были шестидесятые годы. А система глобального обнаружения помещалась в одном железном шкафу в будке грузовика. А сейчас подобные функции выполняют и самолеты «Авакс», и сеть спутников, и антенны размером с небоскреб… Спрашивается — почему?
Любопытно, что, дав подписку о неразглашении, в дальнейшем ничего об этой системе Федя так и не услышал.
Чудовищно эффективная система, видимо, по какой-то причине, так и не встала на вооружение.
Так же внезапно ребят, а с ними и Федора вдруг сняли с полигона и разослали для прохождения службы в самые глухие районы страны.
Федору досталось экзотическое, но довольно унылое место службы на острове Врангеля, а следом — на Курильских островах.
Спустя пару лет пришло осознание того, что никакого карьерного роста не предвидится, а такая форма ссылки, видимо, связана с желанием сведущих людей засунуть подальше участников эксперимента.
И вот, от тоски и безысходности Федя вновь начал писать. Но не лирику, охоту к которой напрочь отбили холод, отупение и капризная жена. Федя изливал на бумагу свои мечты о дальних странах, о подвигах и победах, о дружбе и благородных целях.
О чем писать военному, как не о войне? Вопрос — о какой?
Об Отечественной все было написано, да и не знал Федя о ней толком. О грядущей Третьей Мировой писать как-то не хотелось. Просто не поднималась рука, да и не дай бог, попадут эти писульки особистам.
И Федя придумал некую абстрактную войну в стране, которую он и представлял себе смутно, но которая, конечно, мечтала о свободе от мирового империализма. Конечно, в этой стране боролись с мировым злом многочисленные Робин Гудские отряды. И, конечно же, им помогала Страна Советов, посылая туда оружие и военных специалистов. И, конечно же, в роли мирового зла оказались Штаты. И, конечно же, в роли главного героя выступал сам Федя.
Не удивительно, что когда спустя полгода стало известно о начале Вьетнамской войны, а Федю выдернули с Курил и отправили в Ханой военным специалистом, он долго не мог избавиться от ощущения дежавю.
Ведь все, что происходило с ним в дальнейшем — было комплексом вариаций на тему написанного.
Все — вплоть до встречи с тем, кто стал его лучшим другом, и кому Федя почему-то присвоил в своей повести дурацкое и неуместное имя Эдуард.
Как выяснилось позже — «Эдуард», а точнее «Эдвард» — это был оперативный псевдоним его нового друга. Некоторым вьетнамским разведчикам давали такие «американские» имена, с наивной целью сбить врага с толку.
Вот тогда Федя и задумался о своем странном даре, если вообще это был действительно дар, а не цепь случайных совпадений.
Еще одним окололитературным экспериментом Федора Михайловича был небольшой, как ему казалось, безобидный, рассказик о войне в малоизвестной и никому не нужной стране — Афганистане — и штурме дворца Амина в частности. Что поделать — его тянуло на масштабные картины.
Реальность начала восьмидесятых повергла его в шок, и Федор Михайлович навсегда прекратил писать.
Потому, что до сих пор не так и не смог разгадать природу этой своей способности. Главный вопрос — что причина, а что следствие — так и остался открытым.
И конечно, когда его старый друг обратился к нему с такой странной просьбой, он не мог остаться равнодушным.
Ведь оказалось, что он не один такой. Может, вместе они смогут разобраться в причинах происходящего?
Раньше Федор Михайлович считал причиной всего облучение в ходе достопамятных испытаний, которое, помимо невозможности в дальнейшем иметь детей, возможно, инициировало скрытые возможности мозга.
Но теперь, когда судьба свела его с еще одним подобным случаем, он уже не был так уверен.
Тем более удивительным было обращение Эдуарда к нему: никогда и ни при каких обстоятельствах о таинственных способностях друга Эдику не могло стать известно.
Это было, несомненно, совпадением. Но отнюдь не случайным.
А возможно, дед — попросту сумасшедший. Не буйный, конечно, но одержимый некоторой идей. И стоило ему услышать про Олегово свойство, как фантазия мигом сделала свое дело.
М-да. Все это домыслы и фантазии. Скорее всего, сумасшедший в этой истории — он сам. В действительности, все происходящее — просто бред больного рассудка, а сам Олег сидит преспокойно в белой палате, обитой мягким, погруженный вот в эти самые фантазии. О! А вот и глюк!
Глюк в лице самопровозглашенного Либидо стоял в тени под кипарисом. Сумерки уже сгущались, и Олег заметил того только по той причине, что «Либидо-2», как он решил того называть, сам захотел этого.
— Привет, Эго, — сказал Либидо-2. — С кем это ты так долго общался?
— А, дед один. Ветеран. Просто поговорили о жизни. — Олег не стал вдаваться в подробности, помня старое ковбойское правило: «умеешь считать до десяти — остановись на восьми». Черт их разберет — кто говорит правду, кто врет…
— А-а… Ну-ну. Как ты вообще? Процесс идет? Я о твоем м-нэ… творчестве…
— Идет, — неопределенно хмыкнул Олег. — Держи диск. Только знаешь, друг, по-моему, никакой серьезной информации отсюда не извлечешь. Сплошной поток сознания и беллетристика…
— Не беспокойся, Эго, — ответил Либидо-2, принимая диск и засовывая его за пазуху. — Что-нибудь мы оттуда выудим.
— Как остальные? — спросил Олег. Так, чтобы спросить. Его не очень интересовали незнакомцы, пусть даже и убедившие его в том, что они — его забытые друзья. Просто Олегу очень хотелось, чтобы кто-то был и на его стороне.
— Нормально, — чуть улыбнулся Либидо-2, — Я думаю, мы скоро все встретимся… Как только ослабнет поток информации, с которым ты работаешь. Сейчас не хотим тебя беспокоить. Кстати, тебе привет от Потрошителя.
Олег замер.
Что это значит? Придуманный им Потрошитель тоже существует? Стоп, тут какая-то неувязочка… Логическая дыра…
Сердце заколотилось, лицо покрылось испариной.
Машинально продолжая вести разговор, Олег пытался понять — что не так? В его бредовом существовании все-таки была определенная логика. Пусть это логика безумного мира, но она имела место. Но сейчас что-то засбоило в этом стройном ряду фантасмагорий.
— Помнишь Потрошителя? — продолжал Либидо-2. — Это он прочищал нам всем мозги своей микроволновкой.
— Ага, привет ему, — рассеянно отозвался Олег, — И спасибо за все мои приключения…
— Мы все пострадали, — пожал плечами Либидо-2. — Потрошитель тут не при чем… Стой, повернись как бы невзначай… Эти двое тебя пасут… На набережной, помнишь?
Олег глянул мельком в направлении, указанном Либидо-2. Это были те двое, которых он принял за актеров-сериальщиков, они же, видимо, и преследовали его еще раньше — с камерой. Ясно, почему их лица ему примелькались…
— Э-э… Либидо, что-то у меня голова разболелась. Я пойду в номер, а?
— Ну ладно, Эго, до завтра.
Либидо-2 растворился в сумраке между стволами.
Где-то была лажа. Не понятно пока чья. Но какая-то дырка, которая выдавала в общении с Либидо-2 неплохой, но недорепетированный и недопоставленный в спешке спектакль.
«Потрошитель». Да, вчера Олег ввел в свой сюжет такого персонажа. И только после этого Либидо-2 о нем вспомнил. Дай бог памяти, как же там было в их первом разговоре?
«…Это Свин больше в курсе: он у нас по части промывания мозгов», — так тогда сказал Либидо-2? И при этом — ни слова о Потрошителе? Допустим, о Потрошителе говорить тогда не было смысла, может, он и впрямь тот не весть какая фигура — но почему тогда сегодня от него «привет»?
После того, как он появился в сюжете?
Вывода может быть три.
Первый, исходящий из «паранормальных способностей» Олега (ох и мерзкое словечко — «паранормальный»): Олег стал воздействовать на события еще серьезнее и конкретнее. Это вряд ли. Потому что слишком грубо и прямолинейно. Не похоже на природное явление. Вообще ни на что не похоже.
Второй, исходящий из содержания «протекшего образного пакета». Все бы здесь подчинялось определенной логике, если бы хотя бы раз они с Либидо-2 поменялись местами, а именно — с подачи Либидо-2 Олег бы ввел в сюжет хотя бы одного нового персонажа. Вот расскажи ему Либидо-2 про Потрошителя — с тем, чтобы Олег воскликнул: «Да, точно — его только и не хватало!». Но нет.
Поэтому наиболее вероятным представляется третий вариант…
Олег подошел к ноутбуку, стоящему на журнальном столике в окружении чашек с недопитым кофе, бутылок с «колой» и каких-то бумажек. Взял машину на руки повертел и положил на кровать.
Покопавшись в сумке, достал швейцарский нож. Замечательная, добротная и незаменимая вещь в дороге! Особенно, когда в ней, помимо всего прочего, есть крестовая отвертка.
Положив ноут на колени, Олег отвинтил заднюю крышку, и, наплевав на гарантийную пломбу, снял ее. Работая в компьютерной фирме, Олег имел определенное представление о внутренностях компьютера. Конечно же, куда меньшее, чем у двенадцатилетнего любителя 3D-экшнов. Однако совершенно неуместно торчащую прямоугольную деталь без маркировки Олег нашел без труда.
Жучок. Прямо на материнской плате его лаптопа.
Что это может означать? Что угодно. И помимо всего прочего — то, что его тексты, все до единого, отправляются тем, кто сей жучок поставил.
Только устройство маленькое, слабенькое… Не сильнее «Bluetooth». Значит, рядом есть приемник или усилитель. Где-то за стенкой.
Катя.
Вот все и на своих местах. Его пасут здесь с самого первого дня. Их интересует Олеговы тексты. Логика спецслужб проста и прямолинейна.
Не поддается объяснению только «материализация» Либидо с просьбой сделать дубликаты на дисках. Но, видимо, есть какой-то смысл и в этом. Допустим — Либидо-2 как дополнительный стимул к Олеговой «работе».
Вот суки! Как же они его купили на дешевую мистификацию!
К чему все это? Их так заинтересовали «Мультилюди?»
Скорее всего, есть некая правда, и есть полуправда. Поскольку его «художествами» спецслужбы заинтересовались с самого начала, контроль над ним и не прекращался никогда.
По этой логике и Федор Михайлович вполне мог оказаться «подсадным». Есть ведь упоминание о нем в недописанной «киноповести»…
Ага! Тепло! Допустим, Федор Михайлович не связан со спецслужбами? «Ручку… сын подарил». Детей-то он не мог иметь из-за облучения, сам рассказывал!
«Ну ладно, — зло и весело подумал Олег, — Мы ведь с вами в одной лодке, Владимир Сергеевич? Вот и сдадим вам лодочника»…
Олег набрал условленный заранее номер.
— Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Вы просили меня сообщать о контактах с вьетнамцами? Так вот — они вышли на меня…
Его собеседник, оживившийся было вначале, выслушивал Олегову историю с кряхтением и мямленьем человека, которому подарили «Феррари», на поверку оказавшийся надувным. Вроде и подарок, но думалось-то — «Феррари»! Пользуясь старым ковбойским правилом, Олег ограничился общими словами, описанием Федора Михайловича, его «задания» и просьбой проверить этого «вьетнамского агента». Ничего не говоря о его странных литературных способностях.
Владимир Сергеевич, бодрясь, но все же довольно кисло, поблагодарил Олега, и они попрощались.
Олег, хохоча, упал на кровать. Вот вам! Хотели сотрудничества — получайте! Разоблачайте сами себя! Как говорится, за что боролись, на то и напоролись…
А между тем, Олега просто зло взяло. Он ведь поверил этому самозваному Либидо! А оказалось, что из него попросту делают идиота…
Их просто интересует информация, выдаваемая Олегом для каких-то собственных целей. Его используют, как какой-то новый, не известный науке прибор, позволяющий неким образом отражать реальные события, а может и влиять на них… Может, его тексты используют в каких-то разведывательных целях?
Ну, ладно, тайные читатели мои дорогие. Хотите сюжета? Будет вам сюжет.
4. МУЛЬТИЛЮДИ
— Видишь ли, какое дело, — замялся «авторитет». — Возникли небольшие проблемы с движением товара через китайскую границу… Боюсь, что я не смогу больше поддерживать безопасность на этом направлении. Видимо, придется повернуться лицом к более Ближнему Востоку…
— Вот даже как? — вьетнамец вроде бы равнодушно отнесся к заявлению своего партнера, — Что-то ты не договариваешь, Гена, что-то ты темнишь.
Видно было, как по лицу «авторитета», которого, как оказалось, звали Гена, проявились капельки пота. Гена нервничал, чувствовал себя неуютно, очевидно, сам не понимая, зачем говорит все эти вещи.
— Ну, прости, Эдик, никак не получается. Такие обстоятельства. Может, тебе есть смысл самому поговорить с Саидом?
— О чем мне с ним говорить? Кто он, и кто я?
— Ну… Может, у вас найдутся общие интересы… В смысле движения товара и…
— Гена, у тебя, видимо, проблемы с географией. Как Саид может помочь движению нашего товара?
— У тебя есть другие варианты?
Вьетнамец некоторое время сидел молча. Видимо с вариантами у него были серьезные проблемы.
— Хм… Саид… Хотя… Ты считаешь, он может помочь?
— Я считаю, что вам надо встретиться. По крайней мере, обсудить ситуацию…
— А вот мне кажется, Гена, что это вы с Саидом за моей спиной что-то крутите. Я прав, а?
— Ну, что ты Эдик! Что же я, самоубийца, что ли? — Гена несколько наигранно хохотнул, — Нет, ну ты представляешь, чтобы я на такое кидалово пошел?
— Очень даже представляю, — спокойно ответил Эдик и посмотрел на Гену через стекло бокала. — Мне надо подумать, посоветоваться, а после, может быть, встретиться с Саидом…
— А чего тянуть? Он сейчас подъедет.
Вьетнамец метнул острый взгляд на Гену и снова напустил на лицо маску равнодушия.
— Вот как… Ну ладно… Все равно надо было познакомиться с ним.
«Авторитет» сделал знак в темноту и указал кому-то на стол. Тут же появился официант с прибором еще на одну персону.
— Только мне не нравится, что твои «шестерки» тут сидят, — заметил вьетнамец, не глядя в нашу со Свином сторону.
— Они сейчас уйдут, — заверил Гена.
Не дожидаясь специального приглашения, мы встали и покинули место переговоров. И тут же я вновь ощутил собственное тело, и едва удержался на ногах.
На улице я сразу же накинулся на Свина.
— Ты что это затеял?! Ты с чем это играешь, твою мать?..
— Тихо ты, — буркнул в ответ Свин. — Не видишь, «косяк» какой-то выходит. Вьетнамец этот — не структурированный! Не поддается воздействию! Вот уж не думал, что среди НИХ есть неструктурированные…
— По-моему, он слишком уверен в себе, чтобы нуждаться в Структуре, — немного успокаиваясь, предположил я. — У них, у вьетнамцев, настолько четкая система подчинения, что никакой Структуры не надо… А нет Структуры — нет и внешнего контроля…
— Почему именно вьетнамца, а не китайца или корейца?
— Ну, понимаешь… Я его уже где-то видел. И, по-моему, он меня тоже узнал.
— Что? Вот черт! Что же это такое?! Сначала неструктурированный «авторитет», а потом — еще и знакомый вьетнамец!..
— Не надо было лезть в это дерьмо! Говорил ведь Либидо…
— Поздно! Раз начали — надо довести до конца. Главное — дождаться Саида. Я уверен, что уж он должен иметь выход на Терро-структуру.
— С чего ты взял?
— Не будь наивным. Гена этот со мной любезно поделился информацией из собственного мозга. Вся эта встреча — я ее только ради Саида и устроил. Он один из этой группировки связан с наркотиками из Центральной Азии. Ловишь суть?
— Ловлю. И что будет, когда он приедет?
— Возьмем его нейрослед и попытаемся выйти на Терро-структуру… Стоп, это наверно, он… Отойдем подальше…
К ресторану подкатил пузатый джип, откуда вылезло четыре темные фигуры. Фигуры нырнули в глубину здания.
Свин медленно сел на ступеньки и закрыл глаза. Теперь я уже понимал, что он делает. Он смотрел в мир глазами Гены. Ведь только тот мог узнать Саида.
— Есть, — прошептал Свин и открыл глаза. — Вот это сила… Это Саид, и он действительно терик… Д еще какой… Теперь давай отсюда, быстро!
Повод для такой поспешности был. Как только воздействие Свина на нашего «авторитета» прекратится, Гена увидит себя в самой дикой и несовместимой в обычной жизни компании. И ему придется «отвечать за базар»… Да мало ли что может у этих бандюг случиться! Главное, что мультивозможности терика Саида совершенно неизвестны и непредсказуемы. Даже для опытного Свина. И не исключено, что Терро-структура именно через Саида выйдет на беглецов.
На бегу, задыхаясь, я поделился своими опасениями со Свином. Он бросил в ответ «без паники» и замахал показавшемуся из-за поворота такси.
Через пятнадцать минут мы трясли сонных друзей.
Едва открыв глаза, Либидо разразился трехэтажным матом. Тварь только горько покачала головой. Они каким-то образом поняли, что их спящие мозги использовали в качестве «разгона» моих скромных мультивозможностей.
Это не помешало нам уже через десять минут стоять со своими пожитками на соседнем перекрестке, дожидаясь случайного такси. Вызывать такси на засвеченные мобильники было нельзя.
— Значит так, — жестко говорил Либидо. — С тобой, Свин, я еще поговорю насчет этой подставы…
— Но… — начал было Свин, и был резко перебит Либидо:
— Тихо! Это потом. А сейчас действуем так. Мы с Эго и Тварью едем к Потрошителю. Забираем его — и в кемпинг. Ты, Свин, доставляешь туда Саида. На это у тебя два часа. Если через два часа тебя нет в кемпинге, встреча завтра, как договаривались… «Глушилку» взял?
Свин демонстративно подкинул в руке металлический предмет, похожий на свинцовый кирпич.
— Ты, все же кольни его для подстраховки…
— Понял, — почти весело ответил Свин, засовывая в боковой карман куртки компактный пистолет для инъекций. Немедленное начало активных действий избавляло его от необходимости оправдываться перед братом.
Поймав такси, Свин умчался.
— Кто такой Потрошитель? — спросил я. Не нравился мне разговор о Потрошителях в связи с последними событиями.
— Увидишь, — сказала Тварь и толкнула меня на заднее сиденье подкатившего частника. Либидо сел вперед.
Либидо позвонил. Видимо, он уже успел договориться о встрече, так как дверь немедленно открылась.
На пороге стоял Потрошитель.
Если бы это был огромный волосатый дядька с тесаком в руке и в цилиндре, мне бы не было так страшно.
Но представший перед нами эдакий «юноша страстный со взором горящим» был похож скорее на узника концентрационного лагеря, настолько был тощ и бледен. Неприятным контрастом выделялись огромные лошадиные зубы, обнаженные в улыбке с претензией на приветливую. Довершали образ жидкие волосы, колоссальной мощности очки и грязный белый халат с закатанными по локоть рукавами. В жилистой руке Потрошитель сжимал паяльник. Он быстро оглядел пришедших и сразу же впился взглядом в меня.
— Заходите, я быстро.
Первым зашел Либидо, следом Тварь, а затем я, подталкиваемый в спину Свином. В темном коридоре были навалены горы хлама, так что продвигаться приходилось с осторожностью. Осторожность не помогла, и где-то за спиной в сопровождении жестяного гула смачно грохнулось что-то тяжелое.
Впрочем, никто не обратил на это внимания.
— П-посидите на кухне, я сейчас, — донеслось из дальней комнаты, и жилистые руки Либидо утащили меня куда-то вправо.
Но в комнату я заглянуть успел. Прямо по центру на драном паркете громоздилась конструкция, напоминавшая конструктор «Лего», где в качестве деталей использовались компьютерные системные блоки.
В квартире стоял тяжелый холостяцкий запах, наводящий на мысль о том, что здесь любят курить и не любят мыться.
На кухне нашлось только две табуретки, и Либидо, не раздумывая, сел на разделочный стол. Тварь дернулась было остановить его — стол не блистал чистотой — но тут же махнула рукой и села на табуретку.
— А почему он — Потрошитель? — спросил я.
— Любит всяческую аппаратуру потрошить. Что-то вроде мании, — улыбнулась Тварь.
— А, — облегченно вздохнул я.
— Ага, и мозги потрошить он тоже любит, — спокойно добавил Либидо и взглянул на часы. — Эй, мы опаздываем!
Последнее было адресовано Потрошителю.
— Так он, что… — начал было я, но Либидо меня прервал.
— Он нейрохирург. Один из лучших. Каждый день в своей клинике он вживляет сотню чипов подросткам при получении паспорта. Это давно уже что-то вроде косметической операции. Такая предстоит и тебе. Как мы и говорили…
— Вы не согласны со мной? — напористо продолжал Олег. — Почему я должен прекращать писать? Если и будет кому-то хуже, то только мне самому…
— Хм. Возможно. Только мне определенно сказали: последствия от вашей м-м… писательской деятельности будут катастрофическими. Именно так и сказали. А шутить они не любят…
— Это я понял, — довольно грубо сказал Олег.
— Вы знаете… Это, конечно, не мое дело… А, знаете, давайте выйдем на улицу. А то тут ушей посторонних полно…
— И вам так кажется?
— Я знаю.
Они вышли из бесшумно разъехавшихся дверей в бодрящую вечернюю свежесть. Некоторое время молча шли по аллее под кипарисами. Наконец, Федор Михайлович заговорил.
— Видите ли в чем дело… Даже не знаю, что меня дернуло ввязаться во все это. Если бы это были какие-то шпионские дела, пусть даже моего друга, которому я, кстати, обязан жизнью, я бы ни за что не согласился помогать ему.
Еще с минуту пожилой шел, задумчиво теребя подбородок. Наконец, продолжил, осторожно выдавливая из себя фразы.
— Во-первых, я сначала не понял, почему он обратился именно ко мне. Возможно, действительно, потому, что я ему серьезно обязан, и между нами редкостное доверие сложилось. Хотя я и не видел его лет двадцать…
«Двадцать лет! — подумал Олег, — Хорошо же сохранился этот Эдик»..
— Во-вторых, я вообще не люблю все эти игры. Но когда он рассказал мне о вас… В общем, я честно выполнил его поручение, передав вам его же пожелания.
Федор Михайлович вдруг остановился, как вкопанный и, близоруко прищурившись, посмотрел на Олега.
— Вы э-э… вообще, понимаете, о ком я говорю?
— Да, — коротко ответил Олег.
— А теперь я буду говорить от своего имени. Я считаю, что вы имеете право знать это. Вы не один такой…
— Какой, — тупо спросил Олег.
— Пишущий.
— Спасибо за информацию, — хмыкнул Олег.
— Я имею в виду, пишущий то, что материализуется в действительности. Именно поэтому я здесь. И разговариваю с вами, а не решаю преспокойно кроссворды, выполнив свое скромное поручение.
— И кого же еще из «пишущих» вы знаете?
— Как минимум одного. Себя.
И Федор Михайлович поведал следующую историю.
-5-
Будучи курсантом-связистом, Федя пытался писать стихи. Тогда это была всеобщая мания — Вознесенский, Евтушенко и иже с ними... Лирики с физиками… Федя же был и физиком, и лириком в одном лице. Девушки еще несли в себе ореол чего-то романтического, не выступая пока в качестве только некой утилитарной цели. Поэтому написано было много. По сути — банальщина, поток сознания и откровенная ерунда. Так и продолжалось бы дальше, пока воинская рутина не отбила бы желание попусту марать бумагу, если бы Федор не оказался в числе лучших курсантов с самой безукоризненной с точки зрения особистов и политотделов родословной.И молодого выпускника отправили в «ящик». Вернее даже не собственно в «ящик», то бишь, закрытый НИИ, а на полигон, где испытывались новые системы радаров и дальнего обнаружения вообще..
На молодых спецах лежала обязанность следить за аппаратурой, согласно инструкциям и руководству научников.
Умному Федору сразу показалось странным, что управление новейшей по тому времени аппаратурой доверили молодым, пусть даже лучшим, но совершенно неопытным ребятам: ведь перед испытаниями научники неизменно покидали связные машины с аппаратурой и исчезали в бетонных бункерах.
В те времена были в моде стихи, но не лишние вопросы. Раз надо, так надо.
Комплекс испытывали с месяц. Это была система глобального обнаружения атмосферных и комических целей. На круглый экран «глобального радара» можно было вывести любой квадрат пятьдесят на пятьдесят километров в любой точке земного шара, просто подкрутив пару верньеров грубой и еще пару — точной настройки. Конечно, никаких подробностей бывшим курсантам не рассказывали, но имевшим дело с другими системами и так становилось ясно: здесь работают принципы, не имеющие ничего общего с традиционными.
— Понимаете, Олег, — глядя ему в глаза, тихо говорил Федор Михайлович. — Это были шестидесятые годы. А система глобального обнаружения помещалась в одном железном шкафу в будке грузовика. А сейчас подобные функции выполняют и самолеты «Авакс», и сеть спутников, и антенны размером с небоскреб… Спрашивается — почему?
Любопытно, что, дав подписку о неразглашении, в дальнейшем ничего об этой системе Федя так и не услышал.
Чудовищно эффективная система, видимо, по какой-то причине, так и не встала на вооружение.
Так же внезапно ребят, а с ними и Федора вдруг сняли с полигона и разослали для прохождения службы в самые глухие районы страны.
Федору досталось экзотическое, но довольно унылое место службы на острове Врангеля, а следом — на Курильских островах.
Спустя пару лет пришло осознание того, что никакого карьерного роста не предвидится, а такая форма ссылки, видимо, связана с желанием сведущих людей засунуть подальше участников эксперимента.
И вот, от тоски и безысходности Федя вновь начал писать. Но не лирику, охоту к которой напрочь отбили холод, отупение и капризная жена. Федя изливал на бумагу свои мечты о дальних странах, о подвигах и победах, о дружбе и благородных целях.
О чем писать военному, как не о войне? Вопрос — о какой?
Об Отечественной все было написано, да и не знал Федя о ней толком. О грядущей Третьей Мировой писать как-то не хотелось. Просто не поднималась рука, да и не дай бог, попадут эти писульки особистам.
И Федя придумал некую абстрактную войну в стране, которую он и представлял себе смутно, но которая, конечно, мечтала о свободе от мирового империализма. Конечно, в этой стране боролись с мировым злом многочисленные Робин Гудские отряды. И, конечно же, им помогала Страна Советов, посылая туда оружие и военных специалистов. И, конечно же, в роли мирового зла оказались Штаты. И, конечно же, в роли главного героя выступал сам Федя.
Не удивительно, что когда спустя полгода стало известно о начале Вьетнамской войны, а Федю выдернули с Курил и отправили в Ханой военным специалистом, он долго не мог избавиться от ощущения дежавю.
Ведь все, что происходило с ним в дальнейшем — было комплексом вариаций на тему написанного.
Все — вплоть до встречи с тем, кто стал его лучшим другом, и кому Федя почему-то присвоил в своей повести дурацкое и неуместное имя Эдуард.
Как выяснилось позже — «Эдуард», а точнее «Эдвард» — это был оперативный псевдоним его нового друга. Некоторым вьетнамским разведчикам давали такие «американские» имена, с наивной целью сбить врага с толку.
Вот тогда Федя и задумался о своем странном даре, если вообще это был действительно дар, а не цепь случайных совпадений.
Еще одним окололитературным экспериментом Федора Михайловича был небольшой, как ему казалось, безобидный, рассказик о войне в малоизвестной и никому не нужной стране — Афганистане — и штурме дворца Амина в частности. Что поделать — его тянуло на масштабные картины.
Реальность начала восьмидесятых повергла его в шок, и Федор Михайлович навсегда прекратил писать.
Потому, что до сих пор не так и не смог разгадать природу этой своей способности. Главный вопрос — что причина, а что следствие — так и остался открытым.
И конечно, когда его старый друг обратился к нему с такой странной просьбой, он не мог остаться равнодушным.
Ведь оказалось, что он не один такой. Может, вместе они смогут разобраться в причинах происходящего?
Раньше Федор Михайлович считал причиной всего облучение в ходе достопамятных испытаний, которое, помимо невозможности в дальнейшем иметь детей, возможно, инициировало скрытые возможности мозга.
Но теперь, когда судьба свела его с еще одним подобным случаем, он уже не был так уверен.
Тем более удивительным было обращение Эдуарда к нему: никогда и ни при каких обстоятельствах о таинственных способностях друга Эдику не могло стать известно.
Это было, несомненно, совпадением. Но отнюдь не случайным.
-6-
…Они попрощались, договорившись встретиться на следующий день. Федор Михайлович уезжал назавтра к вечеру. Олегу требовалось некоторое время, чтобы переварить новую информацию. Или дезинформацию. Хотя кому понадобилось бы вводить его в заблуждение?А возможно, дед — попросту сумасшедший. Не буйный, конечно, но одержимый некоторой идей. И стоило ему услышать про Олегово свойство, как фантазия мигом сделала свое дело.
М-да. Все это домыслы и фантазии. Скорее всего, сумасшедший в этой истории — он сам. В действительности, все происходящее — просто бред больного рассудка, а сам Олег сидит преспокойно в белой палате, обитой мягким, погруженный вот в эти самые фантазии. О! А вот и глюк!
Глюк в лице самопровозглашенного Либидо стоял в тени под кипарисом. Сумерки уже сгущались, и Олег заметил того только по той причине, что «Либидо-2», как он решил того называть, сам захотел этого.
— Привет, Эго, — сказал Либидо-2. — С кем это ты так долго общался?
— А, дед один. Ветеран. Просто поговорили о жизни. — Олег не стал вдаваться в подробности, помня старое ковбойское правило: «умеешь считать до десяти — остановись на восьми». Черт их разберет — кто говорит правду, кто врет…
— А-а… Ну-ну. Как ты вообще? Процесс идет? Я о твоем м-нэ… творчестве…
— Идет, — неопределенно хмыкнул Олег. — Держи диск. Только знаешь, друг, по-моему, никакой серьезной информации отсюда не извлечешь. Сплошной поток сознания и беллетристика…
— Не беспокойся, Эго, — ответил Либидо-2, принимая диск и засовывая его за пазуху. — Что-нибудь мы оттуда выудим.
— Как остальные? — спросил Олег. Так, чтобы спросить. Его не очень интересовали незнакомцы, пусть даже и убедившие его в том, что они — его забытые друзья. Просто Олегу очень хотелось, чтобы кто-то был и на его стороне.
— Нормально, — чуть улыбнулся Либидо-2, — Я думаю, мы скоро все встретимся… Как только ослабнет поток информации, с которым ты работаешь. Сейчас не хотим тебя беспокоить. Кстати, тебе привет от Потрошителя.
Олег замер.
Что это значит? Придуманный им Потрошитель тоже существует? Стоп, тут какая-то неувязочка… Логическая дыра…
Сердце заколотилось, лицо покрылось испариной.
Машинально продолжая вести разговор, Олег пытался понять — что не так? В его бредовом существовании все-таки была определенная логика. Пусть это логика безумного мира, но она имела место. Но сейчас что-то засбоило в этом стройном ряду фантасмагорий.
— Помнишь Потрошителя? — продолжал Либидо-2. — Это он прочищал нам всем мозги своей микроволновкой.
— Ага, привет ему, — рассеянно отозвался Олег, — И спасибо за все мои приключения…
— Мы все пострадали, — пожал плечами Либидо-2. — Потрошитель тут не при чем… Стой, повернись как бы невзначай… Эти двое тебя пасут… На набережной, помнишь?
Олег глянул мельком в направлении, указанном Либидо-2. Это были те двое, которых он принял за актеров-сериальщиков, они же, видимо, и преследовали его еще раньше — с камерой. Ясно, почему их лица ему примелькались…
— Э-э… Либидо, что-то у меня голова разболелась. Я пойду в номер, а?
— Ну ладно, Эго, до завтра.
Либидо-2 растворился в сумраке между стволами.
-7-
Уже сидя в своем номере Олег все не находил себе покоя.Где-то была лажа. Не понятно пока чья. Но какая-то дырка, которая выдавала в общении с Либидо-2 неплохой, но недорепетированный и недопоставленный в спешке спектакль.
«Потрошитель». Да, вчера Олег ввел в свой сюжет такого персонажа. И только после этого Либидо-2 о нем вспомнил. Дай бог памяти, как же там было в их первом разговоре?
«…Это Свин больше в курсе: он у нас по части промывания мозгов», — так тогда сказал Либидо-2? И при этом — ни слова о Потрошителе? Допустим, о Потрошителе говорить тогда не было смысла, может, он и впрямь тот не весть какая фигура — но почему тогда сегодня от него «привет»?
После того, как он появился в сюжете?
Вывода может быть три.
Первый, исходящий из «паранормальных способностей» Олега (ох и мерзкое словечко — «паранормальный»): Олег стал воздействовать на события еще серьезнее и конкретнее. Это вряд ли. Потому что слишком грубо и прямолинейно. Не похоже на природное явление. Вообще ни на что не похоже.
Второй, исходящий из содержания «протекшего образного пакета». Все бы здесь подчинялось определенной логике, если бы хотя бы раз они с Либидо-2 поменялись местами, а именно — с подачи Либидо-2 Олег бы ввел в сюжет хотя бы одного нового персонажа. Вот расскажи ему Либидо-2 про Потрошителя — с тем, чтобы Олег воскликнул: «Да, точно — его только и не хватало!». Но нет.
Поэтому наиболее вероятным представляется третий вариант…
Олег подошел к ноутбуку, стоящему на журнальном столике в окружении чашек с недопитым кофе, бутылок с «колой» и каких-то бумажек. Взял машину на руки повертел и положил на кровать.
Покопавшись в сумке, достал швейцарский нож. Замечательная, добротная и незаменимая вещь в дороге! Особенно, когда в ней, помимо всего прочего, есть крестовая отвертка.
Положив ноут на колени, Олег отвинтил заднюю крышку, и, наплевав на гарантийную пломбу, снял ее. Работая в компьютерной фирме, Олег имел определенное представление о внутренностях компьютера. Конечно же, куда меньшее, чем у двенадцатилетнего любителя 3D-экшнов. Однако совершенно неуместно торчащую прямоугольную деталь без маркировки Олег нашел без труда.
Жучок. Прямо на материнской плате его лаптопа.
Что это может означать? Что угодно. И помимо всего прочего — то, что его тексты, все до единого, отправляются тем, кто сей жучок поставил.
Только устройство маленькое, слабенькое… Не сильнее «Bluetooth». Значит, рядом есть приемник или усилитель. Где-то за стенкой.
Катя.
Вот все и на своих местах. Его пасут здесь с самого первого дня. Их интересует Олеговы тексты. Логика спецслужб проста и прямолинейна.
Не поддается объяснению только «материализация» Либидо с просьбой сделать дубликаты на дисках. Но, видимо, есть какой-то смысл и в этом. Допустим — Либидо-2 как дополнительный стимул к Олеговой «работе».
Вот суки! Как же они его купили на дешевую мистификацию!
К чему все это? Их так заинтересовали «Мультилюди?»
Скорее всего, есть некая правда, и есть полуправда. Поскольку его «художествами» спецслужбы заинтересовались с самого начала, контроль над ним и не прекращался никогда.
По этой логике и Федор Михайлович вполне мог оказаться «подсадным». Есть ведь упоминание о нем в недописанной «киноповести»…
Ага! Тепло! Допустим, Федор Михайлович не связан со спецслужбами? «Ручку… сын подарил». Детей-то он не мог иметь из-за облучения, сам рассказывал!
«Ну ладно, — зло и весело подумал Олег, — Мы ведь с вами в одной лодке, Владимир Сергеевич? Вот и сдадим вам лодочника»…
Олег набрал условленный заранее номер.
— Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Вы просили меня сообщать о контактах с вьетнамцами? Так вот — они вышли на меня…
Его собеседник, оживившийся было вначале, выслушивал Олегову историю с кряхтением и мямленьем человека, которому подарили «Феррари», на поверку оказавшийся надувным. Вроде и подарок, но думалось-то — «Феррари»! Пользуясь старым ковбойским правилом, Олег ограничился общими словами, описанием Федора Михайловича, его «задания» и просьбой проверить этого «вьетнамского агента». Ничего не говоря о его странных литературных способностях.
Владимир Сергеевич, бодрясь, но все же довольно кисло, поблагодарил Олега, и они попрощались.
Олег, хохоча, упал на кровать. Вот вам! Хотели сотрудничества — получайте! Разоблачайте сами себя! Как говорится, за что боролись, на то и напоролись…
А между тем, Олега просто зло взяло. Он ведь поверил этому самозваному Либидо! А оказалось, что из него попросту делают идиота…
Их просто интересует информация, выдаваемая Олегом для каких-то собственных целей. Его используют, как какой-то новый, не известный науке прибор, позволяющий неким образом отражать реальные события, а может и влиять на них… Может, его тексты используют в каких-то разведывательных целях?
Ну, ладно, тайные читатели мои дорогие. Хотите сюжета? Будет вам сюжет.
4. МУЛЬТИЛЮДИ
-1-
— Так зачем ты меня позвал? — сухо поинтересовался вьетнамец. В руке он перекатывал пустой бокал и тот смотрелся в его пальцах угрожающе, словно оружие. Мне, почему-то вспомнилось глупое выражение «в руках ниндзя — все оружие».— Видишь ли, какое дело, — замялся «авторитет». — Возникли небольшие проблемы с движением товара через китайскую границу… Боюсь, что я не смогу больше поддерживать безопасность на этом направлении. Видимо, придется повернуться лицом к более Ближнему Востоку…
— Вот даже как? — вьетнамец вроде бы равнодушно отнесся к заявлению своего партнера, — Что-то ты не договариваешь, Гена, что-то ты темнишь.
Видно было, как по лицу «авторитета», которого, как оказалось, звали Гена, проявились капельки пота. Гена нервничал, чувствовал себя неуютно, очевидно, сам не понимая, зачем говорит все эти вещи.
— Ну, прости, Эдик, никак не получается. Такие обстоятельства. Может, тебе есть смысл самому поговорить с Саидом?
— О чем мне с ним говорить? Кто он, и кто я?
— Ну… Может, у вас найдутся общие интересы… В смысле движения товара и…
— Гена, у тебя, видимо, проблемы с географией. Как Саид может помочь движению нашего товара?
— У тебя есть другие варианты?
Вьетнамец некоторое время сидел молча. Видимо с вариантами у него были серьезные проблемы.
— Хм… Саид… Хотя… Ты считаешь, он может помочь?
— Я считаю, что вам надо встретиться. По крайней мере, обсудить ситуацию…
— А вот мне кажется, Гена, что это вы с Саидом за моей спиной что-то крутите. Я прав, а?
— Ну, что ты Эдик! Что же я, самоубийца, что ли? — Гена несколько наигранно хохотнул, — Нет, ну ты представляешь, чтобы я на такое кидалово пошел?
— Очень даже представляю, — спокойно ответил Эдик и посмотрел на Гену через стекло бокала. — Мне надо подумать, посоветоваться, а после, может быть, встретиться с Саидом…
— А чего тянуть? Он сейчас подъедет.
Вьетнамец метнул острый взгляд на Гену и снова напустил на лицо маску равнодушия.
— Вот как… Ну ладно… Все равно надо было познакомиться с ним.
«Авторитет» сделал знак в темноту и указал кому-то на стол. Тут же появился официант с прибором еще на одну персону.
— Только мне не нравится, что твои «шестерки» тут сидят, — заметил вьетнамец, не глядя в нашу со Свином сторону.
— Они сейчас уйдут, — заверил Гена.
Не дожидаясь специального приглашения, мы встали и покинули место переговоров. И тут же я вновь ощутил собственное тело, и едва удержался на ногах.
На улице я сразу же накинулся на Свина.
— Ты что это затеял?! Ты с чем это играешь, твою мать?..
— Тихо ты, — буркнул в ответ Свин. — Не видишь, «косяк» какой-то выходит. Вьетнамец этот — не структурированный! Не поддается воздействию! Вот уж не думал, что среди НИХ есть неструктурированные…
— По-моему, он слишком уверен в себе, чтобы нуждаться в Структуре, — немного успокаиваясь, предположил я. — У них, у вьетнамцев, настолько четкая система подчинения, что никакой Структуры не надо… А нет Структуры — нет и внешнего контроля…
— Почему именно вьетнамца, а не китайца или корейца?
— Ну, понимаешь… Я его уже где-то видел. И, по-моему, он меня тоже узнал.
— Что? Вот черт! Что же это такое?! Сначала неструктурированный «авторитет», а потом — еще и знакомый вьетнамец!..
— Не надо было лезть в это дерьмо! Говорил ведь Либидо…
— Поздно! Раз начали — надо довести до конца. Главное — дождаться Саида. Я уверен, что уж он должен иметь выход на Терро-структуру.
— С чего ты взял?
— Не будь наивным. Гена этот со мной любезно поделился информацией из собственного мозга. Вся эта встреча — я ее только ради Саида и устроил. Он один из этой группировки связан с наркотиками из Центральной Азии. Ловишь суть?
— Ловлю. И что будет, когда он приедет?
— Возьмем его нейрослед и попытаемся выйти на Терро-структуру… Стоп, это наверно, он… Отойдем подальше…
К ресторану подкатил пузатый джип, откуда вылезло четыре темные фигуры. Фигуры нырнули в глубину здания.
Свин медленно сел на ступеньки и закрыл глаза. Теперь я уже понимал, что он делает. Он смотрел в мир глазами Гены. Ведь только тот мог узнать Саида.
— Есть, — прошептал Свин и открыл глаза. — Вот это сила… Это Саид, и он действительно терик… Д еще какой… Теперь давай отсюда, быстро!
Повод для такой поспешности был. Как только воздействие Свина на нашего «авторитета» прекратится, Гена увидит себя в самой дикой и несовместимой в обычной жизни компании. И ему придется «отвечать за базар»… Да мало ли что может у этих бандюг случиться! Главное, что мультивозможности терика Саида совершенно неизвестны и непредсказуемы. Даже для опытного Свина. И не исключено, что Терро-структура именно через Саида выйдет на беглецов.
На бегу, задыхаясь, я поделился своими опасениями со Свином. Он бросил в ответ «без паники» и замахал показавшемуся из-за поворота такси.
Через пятнадцать минут мы трясли сонных друзей.
Едва открыв глаза, Либидо разразился трехэтажным матом. Тварь только горько покачала головой. Они каким-то образом поняли, что их спящие мозги использовали в качестве «разгона» моих скромных мультивозможностей.
Это не помешало нам уже через десять минут стоять со своими пожитками на соседнем перекрестке, дожидаясь случайного такси. Вызывать такси на засвеченные мобильники было нельзя.
— Значит так, — жестко говорил Либидо. — С тобой, Свин, я еще поговорю насчет этой подставы…
— Но… — начал было Свин, и был резко перебит Либидо:
— Тихо! Это потом. А сейчас действуем так. Мы с Эго и Тварью едем к Потрошителю. Забираем его — и в кемпинг. Ты, Свин, доставляешь туда Саида. На это у тебя два часа. Если через два часа тебя нет в кемпинге, встреча завтра, как договаривались… «Глушилку» взял?
Свин демонстративно подкинул в руке металлический предмет, похожий на свинцовый кирпич.
— Ты, все же кольни его для подстраховки…
— Понял, — почти весело ответил Свин, засовывая в боковой карман куртки компактный пистолет для инъекций. Немедленное начало активных действий избавляло его от необходимости оправдываться перед братом.
Поймав такси, Свин умчался.
— Кто такой Потрошитель? — спросил я. Не нравился мне разговор о Потрошителях в связи с последними событиями.
— Увидишь, — сказала Тварь и толкнула меня на заднее сиденье подкатившего частника. Либидо сел вперед.
-2-
…Именно так я и представлял себе места обитания Джека Потрошителя. Заваленный мусором двор, красный кирпич, торчащий на углах из-под осыпавшейся штукатурки, словно мышцы на анатомическом манекене, вонючий подъезд, грязная лестница и вздутая болезненными ромбами дерматиновая дверь.Либидо позвонил. Видимо, он уже успел договориться о встрече, так как дверь немедленно открылась.
На пороге стоял Потрошитель.
Если бы это был огромный волосатый дядька с тесаком в руке и в цилиндре, мне бы не было так страшно.
Но представший перед нами эдакий «юноша страстный со взором горящим» был похож скорее на узника концентрационного лагеря, настолько был тощ и бледен. Неприятным контрастом выделялись огромные лошадиные зубы, обнаженные в улыбке с претензией на приветливую. Довершали образ жидкие волосы, колоссальной мощности очки и грязный белый халат с закатанными по локоть рукавами. В жилистой руке Потрошитель сжимал паяльник. Он быстро оглядел пришедших и сразу же впился взглядом в меня.
— Заходите, я быстро.
Первым зашел Либидо, следом Тварь, а затем я, подталкиваемый в спину Свином. В темном коридоре были навалены горы хлама, так что продвигаться приходилось с осторожностью. Осторожность не помогла, и где-то за спиной в сопровождении жестяного гула смачно грохнулось что-то тяжелое.
Впрочем, никто не обратил на это внимания.
— П-посидите на кухне, я сейчас, — донеслось из дальней комнаты, и жилистые руки Либидо утащили меня куда-то вправо.
Но в комнату я заглянуть успел. Прямо по центру на драном паркете громоздилась конструкция, напоминавшая конструктор «Лего», где в качестве деталей использовались компьютерные системные блоки.
В квартире стоял тяжелый холостяцкий запах, наводящий на мысль о том, что здесь любят курить и не любят мыться.
На кухне нашлось только две табуретки, и Либидо, не раздумывая, сел на разделочный стол. Тварь дернулась было остановить его — стол не блистал чистотой — но тут же махнула рукой и села на табуретку.
— А почему он — Потрошитель? — спросил я.
— Любит всяческую аппаратуру потрошить. Что-то вроде мании, — улыбнулась Тварь.
— А, — облегченно вздохнул я.
— Ага, и мозги потрошить он тоже любит, — спокойно добавил Либидо и взглянул на часы. — Эй, мы опаздываем!
Последнее было адресовано Потрошителю.
— Так он, что… — начал было я, но Либидо меня прервал.
— Он нейрохирург. Один из лучших. Каждый день в своей клинике он вживляет сотню чипов подросткам при получении паспорта. Это давно уже что-то вроде косметической операции. Такая предстоит и тебе. Как мы и говорили…