Страница:
— Не успокаивай себя, сказал Потрошитель. — Может. И если моя теория подтверждается — а она, я вижу, подтверждается — то мы ничего не сможет противопоставить Терро-структуре. Абсолютно ничего.
— Если не уничтожить ее изнутри, — добавил Свин.
Тварь оглядела всех со странным выражением на лице. Я не мог понять, что с ней, пока не заметил, как из уголков глаз начинают течь слезы. Какую угодно Тварь я готов был представить себе, только не плачущую.
— Мы… Мы должны… — всхлипывая попыталась произнести Тварь, но вдруг ее губы задрожали, и она упала лицом в подушку, тихо содрогаясь и комкая в кулаках наволочку. Свин подсел на край кровати и неловко теребил плечо сестры.
— Что с ней? — изумленным шепотом спросил я у Либидо.
— Наши родители. Вторая ядерная атака, — коротко ответил Либидо.
Мы уходили все дальше и дальше от города.
Город был теперь не только опасен, но и не нужен.
Там оставались модуляторы Структуры, миллионы людей, объединивших свой умственный потенциал в неравной борьбе с Терро-структурой, заодно приобщившись к новой форме рабства, там оставались бандиты со своей криминальной Структурой, оставался Мастер, готовящий новые кадры для бесконечной борьбы с этими самыми бандитами, остался Потрошитель, рутинно приобщающий к Структуре подростков… Там разгребали последствия путча, который был всего лишь маленькой репетицией перед некой Большой Акцией террористов. Да мало ли что там осталось?
Этот хрупкий мир предстояло спасти четырем не очень счастливым людям, у которых, впрочем, оказались в руках серьезные козыри.
Для того, чтобы реализовать эти козыри, требовалось некоторое время и достаточно спокойное место.
Я недоумевал, куда нас, в обход поселков и небольших городков, по лесам и пустырям, тащит неутомимый Либидо. Поскольку прочие такими вопросами не задавались, я решил, что место это — старое и проверенное. Однако мне трудно было представить себе кусок цивилизации, где, отгородившись от мира, можно оставаться среди людей. Ведь только так возможно было реализовать наш план, требующий высокотехнологичных вложений.
И Тварь сильно изменилась в последнее время в отношении меня. Я не мог понять — что — равнодушие, привычка или что-то более важное вытесняло меня из ее мыслей. Она была все чаще молчалива и погружена собственные размышления. Только усталость и беспокойство от предстоящих вылазок в Терро-структуру помогали мне гнать прочь эти мысли.
Впрочем, по истечении двухдневного марш-броска все встало на свои места.
Мы стояли перед тяжелыми монастырскими воротами.
Монастырь был старый, если не древний. Но восстановлен, видимо, сравнительно недавно. Свежая побелка стен сверкала на солнце, волнующе контрастируя с насыщенным цветом потемневших досок ворот.
За высоким стенами сверкало белым и золотым здание церкви, будто сошедшее с картинок из учебника истории.
Либидо нажал облезлую кнопку звонка у калитки. Открылось маленькое окошко, и туда Либидо тихо произнес несколько слов.
Я ждал, что откроется калитка. Однако прошло около десяти минут, прежде, чем загудел электропривод и огромная створка ворот слегка повернулась, открыв довольно тесный проход.
Мы вошли за ворота. Словно в параллельный мир. Все ЗДЕСЬ было не так, как ТАМ. Песок под ногами. Золото куполов, обилие деревянных построек и людей в черных и серых хламидах. Одни мужчины. Поленницы дров. Лошади, запряженные в самые настоящие телеги. И лишь небольшой грузовичок в глубине двора напоминал, какой век на дворе.
Я слегка волновался — никогда мне еще не доводилось бывать в таких местах.
— Отец Николай ждет вас, — тихо сказал человек в монашеской одежде — первый, кого мы встретили, пройдя ворота.
Пока мы поднимались «в палаты», Свин поведал, что Отец Николай, старый знакомый, и есть настоятель этого монастыря. Мне хотелось узнать, что связывает этих хакеров с религией, но спросить не решился.
Отец Николай, оказавшийся довольно молодым человеком, принял нас в украшенной иконами комнате, за длинным деревянным столом.
Либидо и Свин обменялись с ним несколько вальяжными рукопожатиями, чем, слегка удивили меня. Только сейчас я заметил, что Тварь успела накинуть на голову темный платок.
Сели. После некоторой паузы Либидо вздохнул и заговорил:
— Ну, здравствуй, Коля!
— Привет, ребята, — легко ответил настоятель.
— Сколько уж не виделись? — улыбнувшись, проговорила Тварь.
— Да года три, а, народ? — сказал Свин.
— Коля, познакомься, это наш новый друг — Эго…
— Эго?...
— Да, Коля — только псевдонимы…
— Да, не по христиански… Ну, да Бог простит. Рассказывайте.
— Да вот, Коля, как-то ты обмолвился в разговоре, дескать, бывают такие случаи, когда мы можем надеяться только на чудо…
— Я говорил — на Бога…
— Да. Ты прав. Это как раз такой случай, когда нам надеяться больше не на кого, кроме бога. И тебя.
— Бывает, бывает… Что вы на этот раз натворили?
— Все расскажем. Как на исповеди…
— Не богохульствуй здесь…
— Мы серьезно! Заодно, может быть, поможем твоему заведению, если есть какие проблемы с электроникой.
— Хм. Это не помешает. Вот структуральный усилок барахлит. Нет устойчивого мультиканала с патриархией.
— А священники что, тоже подключены к Структуре?! — поразился я. Это меня и впрямь потрясло. Неужели ничего святого не осталось?
— Конечно, — спокойно ответил отец Николай, глядя мне в глаза. — Более того, патриарх сразу после Начала призвал паству ставить чипы, в первых рядах. А к монахам вообще вызывали мобильные «нейронеотложки», чтобы ставить чипы на месте. Что тут удивительного?
— Ну… Как же? Разве это не противоречит христианским учениям?..
— Хороший вопрос…Эго. Может в чем-то и противоречит. Но и убийство противно христианству. И при этом монах Пересвет был послан на войну именно церковью. А сейчас грядет такая битва, что одного монаха будет мало…
— Но неужели никто из верующих не протестовал? — спросил я. Либидо предостерегающе поднял руку, но отец Николай жестом успокоил того:
— Конечно, не все послушались призыва патриарха. Но, как свидетельствует история, так было всегда. В переломные моменты всегда находились раскольники. Единственная разница в том, что сейчас их никто не преследует. А уж это дело божье — вершить суд да судить, кто виноват, кто прав… Я, к слову, когда-то верил, что, уходя в служение, уйду и от того мира, в котором был, между прочим, одним из разработчиков Структуры…
— Вы?.. — поразился я.
Либидо нервно дернул меня за рукав.
— Да, — также спокойно продолжил священник. — Но пути Господни неисповедимы. И теперь моя паства — тоже часть Структуры. Обособленной, церковной, православной — но Структуры, цель которой — объединить дух россиян и спасти Русь от грядущего нашествия врагов.
— Поразительно, — все, что я нашелся сказать.
— Кх! Гм… Послушай, Коля, — слегка откашлявшись заговорил Либидо, — Нам надо будет кое-что обсудить наедине. Помимо всего прочего, ты нам понадобишься как специалист…
— Но я… — вскинув брови, попытался было возразить священник. Свин вскочил и принялся выталкивать нас с Тварью из комнаты на площадку деревянной лестницы, выходящей галереей прямо во двор.
— Пойдем, пойдем. У батюшки культурный шок. Ему надо пообщаться с нашим собственным проповедником, — похрюкивая и повизгивая, скороговоркой бормотал Свин. Поднимавшийся навстречу бородатый монах неодобрительно посмотрел на нас. «И у этого чип под клобуком, — почти восхищенно подумал я. — Куда мир катится, а?»
Как я ни старался, уснуть в эту ночь у меня не получалось. Тогда я встал, открыл дверь своей «кельи» и по скрипучим доскам отправился по длинному темному коридору. Дверь «кельи» Твари, расположенная через одну, была приоткрыта, и я легонько постучал.
— Входи, — тихо произнес ее голос, и я вошел.
Тварь сидела на кровати, поджав ноги, в круге света от галогенной лампочки, прицепленной «клипсой» к книжной полке над ее головой. Перед ней россыпью лежали листы бумаги с каким-то текстом. Она задумчиво перекладывала их, разглаживая, и, видимо сортируя по смыслу.
— Не спится, — сказал я.
— Угу, — ответила Тварь
— Что читаем? — спросил я, чтобы что-то спросить.
Она посмотрела на меня, затем решительно собрала листы в стопку и прижала к груди. Она смотрела на меня и будто не видела.
Я тихонько присел на краешек кровати.
— Понимаешь, — заговорила Тварь, — Раньше я бы никогда тебе этого не сказала, потому что ты был для нас просто материалом, сырьем…
— Да уж, — криво усмехнулся я.
— Да, — твердо сказала Тварь. — Но теперь это уже не так. Теперь и ты наш брат — и нам вместе идти до конца…
— Погоди, погоди… Ты хочешь сказать — и что твои братья — они, э… не совсем братья?
— Нет. В прямом смысле — нет. Нас объединила кровь…
Мне стало немного не по себе. Этот нездоровый блеск в ЕЕ глазах подсказал мне, что Тварью ее прозвали неспроста…
— Я почему-то так и думал… Вы мне очень многого не рассказываете о себе — неужели я так и не заслужил доверия?
— О чем ты? Заслужил — не заслужил… Хотя я подумала — тебе стоит узнать о нас кое-что из того, о чем у нас не принято говорить.
Она бережно погладила руками листы бумаги у себя на коленях. И заговорила:
— Жили-были друзья. Жили — не тужили. Пока в их городе не начали твориться странные вещи.
— Какие странные?
— Слушай. Тогда друзья были совсем еще юные. И Структура еще не успела набрать обороты. И никто из друзей не работал еще на нее. Но однажды один из них, стал находить в своем компьютере странный текст, который постоянно обновлялся и описывал жизнь друзей. Но не постфактум, как дневник — а наперед, понимаешь? То есть, что описывалось, то и происходило впоследствии... Но изменить ничего уже было нельзя…
— Ты это серьезно? — я слегка опешил. Что за новая шиза кроет наши ряды?
— Да нет, конечно, — слегка улыбнулась Тварь. Если бы он вовремя находил текст — мы бы что-нибудь придумали. Но когда текст пришел, ВСЕ уже случилось.
— Что — ВСЕ? — тупо спросил я.
— Город погиб, — тихо ответила Тварь.
Я не нашелся что сказать. Слова утешения, что приходили на ум, были тупы и бессмысленны.
«Черт, — подумал я. — Почему я всегда такой неуклюжий в общении с девушками?»
— И все в этом тексте — правда — все то, чего мы не замечали. О том, как Город чувствовал приближение своего конца, о том, как он посылал нам знаки, а мы не видели…
— Э… А кто же это написал? — спросил я. Трудно говорить с человеком, находящимся на грани безумия. Хотелось бы верить, что Тварь шутит.
— Мы не знаем. Мы даже подумали, что писал кто-то не из нашего мира.
— Что?!
— Что нас просто-напросто придумали, как и весь наш мир. Набрали на клавиатуре. А текст нам скинули, для развлечения, словно загадку… А когда автор исчерпал сюжет про наш Город — Город уничтожили. Нажали «Del».
— Но ведь друзья-то живы? — осторожно сказал я.
— Только потому, что есть новый сюжет, и он еще не окончен. Расслабься Эго, я шучу!
Тварь расхохоталась, стуча рукой по коленке и прижимая к груди стопку листов. Что-то в ее смехе было не хорошее. Не радостное.
Я все еще не мог прийти в себя.
Отсмеявшись, Тварь протянула мне эту самую стопку.
— Ну что ты, Эго. Нет никакого таинственного текста. Это письма. Просто старые письма…
Самое время было как-то среагировать на эту выходку. Но что-то меня задело в словах Твари. Я словно начал вспоминать…
Город. Чувствующий и мыслящий. Не по-человечески чувствующий и не по-человечески мыслящий Город. По-настоящему, без искусственных усилителей, типа Структуры, а просто потому, что в нем живут миллионы мыслящих существ… Не люди и не город, а что-то общее. Монстр. Левиафан цивилизации… Где ни одна человеческая мысль не теряется, а аккуратно приобщается к истории этого города, словно листок к листку в толстом досье…
— Знаешь что, Тварь… А что если и в самом деле был бы такой текст? Слушай, это чей лаптоп? Свина? Дай попользоваться, он не обидится.
Тварь машинально протянула мне лаптоп, выглядящий теперь как красочно оформленная книжка «Волшебник Изумрудного города».
— Зачем тебе это?
— Да как тебе сказать… Ты меня натолкнула на мысль. Я теперь все равно не усну. Хочется чем-то заняться. Да, и вообще…
Я как можно бодрее улыбнулся ей и вышел.
Добравшись до своей «кельи», откинул крышку лаптопа. Темная комната озарилась голубоватым сиянием.
Что меня дернуло? Какая сила заставляет меня делать это? Почему я склонился над экраном, уставившись на мерцающий курсор в начале пустой страницы? Что мне нужно?
Здесь, где вокруг все чужое, где будущее мое туманно, а возможно и вовсе нет никакого будущего, где в душе живут сомнения и страх, где надежда — самая последняя вещь, на которую стоит уповать — есть только я и чистый лист. Пусть даже электронный.
Есть только один способ остаться самим собой.
Создать собственный мир.
Только страшный ивано-грозненский «кол»…
— Быстро ты накатал эту вещь, даже не верится… — усмехнулась Тварь.
— Это только начало… — скромно ответил я.
— И в ней ты хочешь сказать, что пока один из вас описывает мир другого, другой сочиняет мир первого? Забавно, ей богу!
— Не совсем так. Я хотел сказать, что слово материально. Хотел показать силу слова. Как им можно перевернуть мир…
— И чем все закончится?
— Я не знаю. Понимаешь… Я долго жил не так, как все. Я ведь не бомж по натуре, не бродяга никакой. Просто не хотел, чтобы у меня забрали остатки свободы. Теперь уже понятно, что, убегая, свободнее я не стал… Но вы помогли мне взглянуть на мир по-новому. И знаешь, что-то щелкнуло у меня в голове после всех этих нырков в Структуру. Я как бы смотрю на происходящее со стороны… Ну… Я не могу объяснить это просто словами — может потому мне и захотелось попытаться описать свои ощущения?
У нас ведь остается все меньше действительно своих мыслей. Мы уже и не можем толком отличить собственные суждения от тех, что навязаны нам Структурой.
А может, мы уже и не отвечаем за собственные поступки? Только действуем согласно заданной программе…
Я хочу, вопреки этому, создать собственный мир, куда не сможет влезть этот вездесущий сверхразум….Такой мир, каким представляю его я. Но… не для себя одного.
— ?..
— Для меня… и тебя…
Наверное, я соврал. Но так мы впервые поцеловались с Тварью.
Странно, что все это происходило в монастыре. Да и вообще — было ли что не странное в наших отношениях?
Свин не был против моей писанины на своем лаптопе. Сам, правда, читать ничего не стал, считая все это бессмыслицей и графоманией. Да и он был больше озабочен проблемой — что делать с программами, которые мы извлекли из нутра Терро-структуры. «Куды пихать, за что дергать?» — как выражался он сам. Чем был занят Либидо, я вообще не знал несколько дней.
— Японская техника? — подойдя поближе, поинтересовался я.
— Японская? — презрительно оттопырил губу Свин. — У нас все лучшее! Китайская, конечно. Запомни, Эго — самая передовая техника — китайская, по той простой причине, что у китайцев благодаря огромному населению самая обширная Структура. Поэтому они и обошли всех по технологиям. Странно, что Индия этого не сделала… Тэк… Вот. Здесь, надеюсь, все, что, с божьей помощью, поможет собрать нам устройство для фунциклирования так называемого «сверхмультисервера»…
Мне осталось только пожать плечами и отойти в сторону.
Вечером Либидо собрал нас в обширной монастырской мастерской. Подошел и сам отец Николай. Его я узнал не сразу, так как был он в рабочем комбинезоне, странно смотрясь в нем со своей бородой.
— Так, все в сборе? — заговорил Либидо. В таком состоянии нетерпеливости и нервозности я его еще не видел.
— Да вроде того, — отозвался Свин.
Либидо щелкнул пальцами, и пространство мастерской заполнило объемное изображение сотен «окон» с бегущими по ним символами.
— Спасибо нашему другу Николаю, что помог нам закупить сборочное оборудование, и за собственное участие. В общем так. Разбираться с программами совершенно непостижимой алгоритмизации, к которой они пришли, развившись самостоятельно в Терро-структуре, мы не можем. У нас не более пяти дней, чтобы воплотить эти проги, в которых лично я ни фига не понимаю, в реально функционирующий сверхмультисервер, в роли которого, как я полагаю, будет выступать Эго…
Этого я не ожидал. Я и просто мультисервером-то быть не собирался, а тут какой-то «сверх»….
— Все вопросы потом, — продолжил Либидо, — Сейчас о работе. Свин, мы ведь ожидали такого уровня развития программ?
— Конечно, — отозвался Свин, с аппетитом жуя огромный бутерброд. — Обыкновенный логический «черный ящик», то бишь устройство, принцип действия которого не известен, но при том способное выполнять поставленные задачи. Я специально оставлял «хвосты» на понятном языке… Вот они, терминальчики… Через эти терминалы мы и будем общаться с нашим монстром. А вот это логические выходы на мультиканалы… Послезавтра приедет Потрошитель, Потрошитель нас рассудит — куда что цеплять, это его епархия. А наша задача — слепить носитель. Благо китайская техника позволяет…
— Ну, что, — подал голос отец Николай. — Тогда собираем носитель?..
И работа закипела. Из ящиков извлекались какие-то совершенно мне непонятные детали из металла, пластика и стекла. Под руководством отца Николая все это собиралось. Отдельные элементы сборки отец Николай, никому не доверяя, выполнял сам. Делали маленькие перерывы на еду и перекуры. Спали шесть часов.
На следующий день сборочный агрегат прочно стоял на компенсационной подушке посреди мастерской.
Выглядел он на редкость уродливо. Не верилось, что на нем можно изготовить не то чтобы самый передовой нейрочип для самого передового мультисервера, а хотя бы деревянную скалку.
Четыре массивные металлические колонны, скрепленные металлическими же «уголками» при помощи как-то дешево блестящих болтов. Колонны, словно лианами, были увиты кабелями и шлангами по принципу максимальной функциональности — все кишки наружу.
В центре этого чудища висел прозрачный чан с питательным раствором для кристаллов.
Со всех сторон чан окружали нацеленные в его нутро лазерные установки с «прическами» из проводов, убранных в пижонские гофрированные кожухи из латекса.
— Процесс прост, как вирус, — пояснял Свин. — На компьютере записаны программы в том порядке, в каком они сами позволили себя записать при последнем скачивании. То бишь, как при запуске проекта позволили им мы. Примитивные серверные программки будут управлять процессами, как буксиры океанским кораблем. Поскольку на традиционном компе работать программы не будут, мы создаем под них новый процессор, подчиняясь командам сервисных программ. Сначала будет создан самый примитивный комп нового образца (хотя по сути — он должен быть совершеннее любого имеющегося у нас). Туда загрузится первая очередь программ, которые будут управлять созданием еще более мощного компьютера. И так — несколько этапов. Точнее — три.
— Сдохнуть можно, — признал я.
— Эт-то точно, — согласился Свин. — Ладно, понеслась!
Прозрачный комп, на который с моего мозгового чипа сливали драгоценные проги, подсоединили к агрегату. Свин, Либидо и отец Николай припали, вернее «впали» в голографические мониторы. Тут же между ними вспыхнул спор, переходящий в перепалку с руганью.
Что не помешало начаться процессу.
Либидо предостерегающе вскрикнул, и все мы нацепили защитные темные очки. И вовремя, так как вспыхнувшая гирлянда лазеров не давала зрению ни малейшего шанса.
Лазерные аппараты оставались неподвижными, но лучи заметно перемещались в вертикальной и горизонтальной плоскости. Внутри стеклянного чана свет концентрировался в ослепительную точку. Свет лазерных лучей инициировал формирование кристаллической решетки нового процессора.
— Два часа до конца сборки! — крикнул Свин. — Можно покурить и оправиться.
Покурили. Оправились.
В назначенный срок аппарат звякнул, как тостер, и неизвестно откуда возникший манипулятор с натугой выдернул из раствора нечто, по форме напоминающее кирпич. Только синего цвета. Заработали вентиляторы просушки.
— Ого-го! — восхитился Свин. — Вы представляете, какая мощь в таком здоровенном процессоре? Да еще с новой алгоритмизацией? Лишь бы заработал…
Либидо удовлетворенно покачал головой и принялся монтировать кристалл на плате с помощью микроманипуляторов. Манипуляторы с нервным свистом сервомоторчиков суетливо забегали по монтажному столику.
— Хм, — с сомнением в голосе сказал отец Николай. — Я боюсь, что если это самый маленький и глупый кристалл из запланированных на сегодня, то раствора может не хватить. Да и лазеры могут навернуться…
— Авось пронесет, — легкомысленно сказал Свин, любовно млея над первенцем, над которым, словно паук над жертвой, нависал Либидо. — Охлаждение на полную надо врубить…
Через час загрузили промежуточные программы и попытались протестировать новый процессор.
На мониторах выплыли результаты.
Образовалась минута молчания.
— Ни хрена не понимаю в этой филькиной грамоте, — заявил Свин и принялся соединять «кирпич» с монтажным агрегатом. Отец Николай молча долил в чан питательного раствора из пластиковой канистры.
Очередной «девайс» оказался размером с баскетбольный мяч. Манипулятор извлечь его оказался не в состоянии. Пришлось вытаскивать вручную. Операцию повторили.
Следующее устройство повергло всех в шок и уныние.
Оно попросту приняло форма чана. Немного не достигнув края.
Отец Николай только успевал подливать раствор, рискуя быть заживо спаленным лазерами.
Чудом не разбив чан, устройство извлекли за «ручку», которую путем несложного алгоритма нарастил отец Николай. Запрограммировали. Вернее, позволили таинственным программам самим занять свое место в новой машине. Свин только цокал языком, поражаясь характеристикам, и бормотал что-то про «бешеные бабки». Затем затих.
В тягостной тишине Либидо сказал:
— Все. Следующий процессор сюда не влезет. Нужна посуда поболее…
— Не пойдет сюда поболее, — заявил отец Николай. — А агрегат большего размера не достать: это только у военных…
— Что, все насмарку? — потерянно спросила незаметно вошедшая Тварь.
— Думать надо, — мрачно сказал Либидо и принялся грызть ноготь.
— Э! Да что вы! — воскликнул Свин, — «Думать-думать!» Прыгать надо! Где раствор? Льем… Э, да здесь только на полбака! И все, Коля?
— И все… Кто знал, что вы страдаете компьютерной гигантоманией…
— Ладно! Запускай!
Агрегат запустили. Засверкали лазеры.
— Пойду покурю, — сказал Свин.
Аппарат звякнул и лазеры погасли.
— Готов, — флегматично сказал отец Николай.
— Что — «готов»? — не понял Свин. — Аппарат накрылся, что ли?
— Нет. Аппарат сообщает: чип готов.
— К-как?
Все, кроме Либидо, бросились к чану. И еле увернулись от манипулятора, вынувшего что-то и аккуратно положившего на специальный столик.
— Сам посмотри.
— Э… Нет, вы так расскажите…
Надо же! Либидо боялся подойти к столу!
А на столике лежал предмет размером и толщиной напоминающий почтовую марку.
Это что? — спросил Свин и коснулся «марки».
Над «маркой» поднялось легкое марево и появилось изображение.
— Это кнопки! — понял я, — Смотрите — выбор «звук», «текст».
И сам же ткнул в «звук».
Откуда-то полилась удивительно приятная и в то же время торжественная музыка. Раздался чудный женский голос:
— Если не уничтожить ее изнутри, — добавил Свин.
Тварь оглядела всех со странным выражением на лице. Я не мог понять, что с ней, пока не заметил, как из уголков глаз начинают течь слезы. Какую угодно Тварь я готов был представить себе, только не плачущую.
— Мы… Мы должны… — всхлипывая попыталась произнести Тварь, но вдруг ее губы задрожали, и она упала лицом в подушку, тихо содрогаясь и комкая в кулаках наволочку. Свин подсел на край кровати и неловко теребил плечо сестры.
— Что с ней? — изумленным шепотом спросил я у Либидо.
— Наши родители. Вторая ядерная атака, — коротко ответил Либидо.
-7-
Джип с телом Саида загнали метров на двести в лес и хотели просто бросить. Но Свин настоял на том, чтобы уничтожить «следы преступления». Так и поступили. Образ обугленного, жирно коптящего остова джипа впечатался в память, и, видимо, теперь будет часто посещать меня в ночных кошмарах.Мы уходили все дальше и дальше от города.
Город был теперь не только опасен, но и не нужен.
Там оставались модуляторы Структуры, миллионы людей, объединивших свой умственный потенциал в неравной борьбе с Терро-структурой, заодно приобщившись к новой форме рабства, там оставались бандиты со своей криминальной Структурой, оставался Мастер, готовящий новые кадры для бесконечной борьбы с этими самыми бандитами, остался Потрошитель, рутинно приобщающий к Структуре подростков… Там разгребали последствия путча, который был всего лишь маленькой репетицией перед некой Большой Акцией террористов. Да мало ли что там осталось?
Этот хрупкий мир предстояло спасти четырем не очень счастливым людям, у которых, впрочем, оказались в руках серьезные козыри.
Для того, чтобы реализовать эти козыри, требовалось некоторое время и достаточно спокойное место.
Я недоумевал, куда нас, в обход поселков и небольших городков, по лесам и пустырям, тащит неутомимый Либидо. Поскольку прочие такими вопросами не задавались, я решил, что место это — старое и проверенное. Однако мне трудно было представить себе кусок цивилизации, где, отгородившись от мира, можно оставаться среди людей. Ведь только так возможно было реализовать наш план, требующий высокотехнологичных вложений.
И Тварь сильно изменилась в последнее время в отношении меня. Я не мог понять — что — равнодушие, привычка или что-то более важное вытесняло меня из ее мыслей. Она была все чаще молчалива и погружена собственные размышления. Только усталость и беспокойство от предстоящих вылазок в Терро-структуру помогали мне гнать прочь эти мысли.
Впрочем, по истечении двухдневного марш-броска все встало на свои места.
Мы стояли перед тяжелыми монастырскими воротами.
Монастырь был старый, если не древний. Но восстановлен, видимо, сравнительно недавно. Свежая побелка стен сверкала на солнце, волнующе контрастируя с насыщенным цветом потемневших досок ворот.
За высоким стенами сверкало белым и золотым здание церкви, будто сошедшее с картинок из учебника истории.
Либидо нажал облезлую кнопку звонка у калитки. Открылось маленькое окошко, и туда Либидо тихо произнес несколько слов.
Я ждал, что откроется калитка. Однако прошло около десяти минут, прежде, чем загудел электропривод и огромная створка ворот слегка повернулась, открыв довольно тесный проход.
Мы вошли за ворота. Словно в параллельный мир. Все ЗДЕСЬ было не так, как ТАМ. Песок под ногами. Золото куполов, обилие деревянных построек и людей в черных и серых хламидах. Одни мужчины. Поленницы дров. Лошади, запряженные в самые настоящие телеги. И лишь небольшой грузовичок в глубине двора напоминал, какой век на дворе.
Я слегка волновался — никогда мне еще не доводилось бывать в таких местах.
— Отец Николай ждет вас, — тихо сказал человек в монашеской одежде — первый, кого мы встретили, пройдя ворота.
Пока мы поднимались «в палаты», Свин поведал, что Отец Николай, старый знакомый, и есть настоятель этого монастыря. Мне хотелось узнать, что связывает этих хакеров с религией, но спросить не решился.
Отец Николай, оказавшийся довольно молодым человеком, принял нас в украшенной иконами комнате, за длинным деревянным столом.
Либидо и Свин обменялись с ним несколько вальяжными рукопожатиями, чем, слегка удивили меня. Только сейчас я заметил, что Тварь успела накинуть на голову темный платок.
Сели. После некоторой паузы Либидо вздохнул и заговорил:
— Ну, здравствуй, Коля!
— Привет, ребята, — легко ответил настоятель.
— Сколько уж не виделись? — улыбнувшись, проговорила Тварь.
— Да года три, а, народ? — сказал Свин.
— Коля, познакомься, это наш новый друг — Эго…
— Эго?...
— Да, Коля — только псевдонимы…
— Да, не по христиански… Ну, да Бог простит. Рассказывайте.
— Да вот, Коля, как-то ты обмолвился в разговоре, дескать, бывают такие случаи, когда мы можем надеяться только на чудо…
— Я говорил — на Бога…
— Да. Ты прав. Это как раз такой случай, когда нам надеяться больше не на кого, кроме бога. И тебя.
— Бывает, бывает… Что вы на этот раз натворили?
— Все расскажем. Как на исповеди…
— Не богохульствуй здесь…
— Мы серьезно! Заодно, может быть, поможем твоему заведению, если есть какие проблемы с электроникой.
— Хм. Это не помешает. Вот структуральный усилок барахлит. Нет устойчивого мультиканала с патриархией.
— А священники что, тоже подключены к Структуре?! — поразился я. Это меня и впрямь потрясло. Неужели ничего святого не осталось?
— Конечно, — спокойно ответил отец Николай, глядя мне в глаза. — Более того, патриарх сразу после Начала призвал паству ставить чипы, в первых рядах. А к монахам вообще вызывали мобильные «нейронеотложки», чтобы ставить чипы на месте. Что тут удивительного?
— Ну… Как же? Разве это не противоречит христианским учениям?..
— Хороший вопрос…Эго. Может в чем-то и противоречит. Но и убийство противно христианству. И при этом монах Пересвет был послан на войну именно церковью. А сейчас грядет такая битва, что одного монаха будет мало…
— Но неужели никто из верующих не протестовал? — спросил я. Либидо предостерегающе поднял руку, но отец Николай жестом успокоил того:
— Конечно, не все послушались призыва патриарха. Но, как свидетельствует история, так было всегда. В переломные моменты всегда находились раскольники. Единственная разница в том, что сейчас их никто не преследует. А уж это дело божье — вершить суд да судить, кто виноват, кто прав… Я, к слову, когда-то верил, что, уходя в служение, уйду и от того мира, в котором был, между прочим, одним из разработчиков Структуры…
— Вы?.. — поразился я.
Либидо нервно дернул меня за рукав.
— Да, — также спокойно продолжил священник. — Но пути Господни неисповедимы. И теперь моя паства — тоже часть Структуры. Обособленной, церковной, православной — но Структуры, цель которой — объединить дух россиян и спасти Русь от грядущего нашествия врагов.
— Поразительно, — все, что я нашелся сказать.
— Кх! Гм… Послушай, Коля, — слегка откашлявшись заговорил Либидо, — Нам надо будет кое-что обсудить наедине. Помимо всего прочего, ты нам понадобишься как специалист…
— Но я… — вскинув брови, попытался было возразить священник. Свин вскочил и принялся выталкивать нас с Тварью из комнаты на площадку деревянной лестницы, выходящей галереей прямо во двор.
— Пойдем, пойдем. У батюшки культурный шок. Ему надо пообщаться с нашим собственным проповедником, — похрюкивая и повизгивая, скороговоркой бормотал Свин. Поднимавшийся навстречу бородатый монах неодобрительно посмотрел на нас. «И у этого чип под клобуком, — почти восхищенно подумал я. — Куда мир катится, а?»
-8-
Нас поселили в нечто среднее, между гостиничными номерами и кельями. Здесь нам предстояло подготовиться к решающей вылазке в Терро-структуру. «Бедненько, но чистенько», — пришло было мне на ум, и я тут же устыдился собственным мыслям. Не то, чтобы я был религиозным человеком, нет. Но сидело во мне на подсознательном уровне генетическое уважение к религии, ее обрядам, которое не изжили в себе до конца, наверное, ни красные комиссары, ни профессиональные атеисты и работники политотделов, на людях клеймившие поповщину, а тайно крестивших детей и в подушку бормотавших «прости, Господи!».Как я ни старался, уснуть в эту ночь у меня не получалось. Тогда я встал, открыл дверь своей «кельи» и по скрипучим доскам отправился по длинному темному коридору. Дверь «кельи» Твари, расположенная через одну, была приоткрыта, и я легонько постучал.
— Входи, — тихо произнес ее голос, и я вошел.
Тварь сидела на кровати, поджав ноги, в круге света от галогенной лампочки, прицепленной «клипсой» к книжной полке над ее головой. Перед ней россыпью лежали листы бумаги с каким-то текстом. Она задумчиво перекладывала их, разглаживая, и, видимо сортируя по смыслу.
— Не спится, — сказал я.
— Угу, — ответила Тварь
— Что читаем? — спросил я, чтобы что-то спросить.
Она посмотрела на меня, затем решительно собрала листы в стопку и прижала к груди. Она смотрела на меня и будто не видела.
Я тихонько присел на краешек кровати.
— Понимаешь, — заговорила Тварь, — Раньше я бы никогда тебе этого не сказала, потому что ты был для нас просто материалом, сырьем…
— Да уж, — криво усмехнулся я.
— Да, — твердо сказала Тварь. — Но теперь это уже не так. Теперь и ты наш брат — и нам вместе идти до конца…
— Погоди, погоди… Ты хочешь сказать — и что твои братья — они, э… не совсем братья?
— Нет. В прямом смысле — нет. Нас объединила кровь…
Мне стало немного не по себе. Этот нездоровый блеск в ЕЕ глазах подсказал мне, что Тварью ее прозвали неспроста…
— Я почему-то так и думал… Вы мне очень многого не рассказываете о себе — неужели я так и не заслужил доверия?
— О чем ты? Заслужил — не заслужил… Хотя я подумала — тебе стоит узнать о нас кое-что из того, о чем у нас не принято говорить.
Она бережно погладила руками листы бумаги у себя на коленях. И заговорила:
— Жили-были друзья. Жили — не тужили. Пока в их городе не начали твориться странные вещи.
— Какие странные?
— Слушай. Тогда друзья были совсем еще юные. И Структура еще не успела набрать обороты. И никто из друзей не работал еще на нее. Но однажды один из них, стал находить в своем компьютере странный текст, который постоянно обновлялся и описывал жизнь друзей. Но не постфактум, как дневник — а наперед, понимаешь? То есть, что описывалось, то и происходило впоследствии... Но изменить ничего уже было нельзя…
— Ты это серьезно? — я слегка опешил. Что за новая шиза кроет наши ряды?
— Да нет, конечно, — слегка улыбнулась Тварь. Если бы он вовремя находил текст — мы бы что-нибудь придумали. Но когда текст пришел, ВСЕ уже случилось.
— Что — ВСЕ? — тупо спросил я.
— Город погиб, — тихо ответила Тварь.
Я не нашелся что сказать. Слова утешения, что приходили на ум, были тупы и бессмысленны.
«Черт, — подумал я. — Почему я всегда такой неуклюжий в общении с девушками?»
— И все в этом тексте — правда — все то, чего мы не замечали. О том, как Город чувствовал приближение своего конца, о том, как он посылал нам знаки, а мы не видели…
— Э… А кто же это написал? — спросил я. Трудно говорить с человеком, находящимся на грани безумия. Хотелось бы верить, что Тварь шутит.
— Мы не знаем. Мы даже подумали, что писал кто-то не из нашего мира.
— Что?!
— Что нас просто-напросто придумали, как и весь наш мир. Набрали на клавиатуре. А текст нам скинули, для развлечения, словно загадку… А когда автор исчерпал сюжет про наш Город — Город уничтожили. Нажали «Del».
— Но ведь друзья-то живы? — осторожно сказал я.
— Только потому, что есть новый сюжет, и он еще не окончен. Расслабься Эго, я шучу!
Тварь расхохоталась, стуча рукой по коленке и прижимая к груди стопку листов. Что-то в ее смехе было не хорошее. Не радостное.
Я все еще не мог прийти в себя.
Отсмеявшись, Тварь протянула мне эту самую стопку.
— Ну что ты, Эго. Нет никакого таинственного текста. Это письма. Просто старые письма…
Самое время было как-то среагировать на эту выходку. Но что-то меня задело в словах Твари. Я словно начал вспоминать…
Город. Чувствующий и мыслящий. Не по-человечески чувствующий и не по-человечески мыслящий Город. По-настоящему, без искусственных усилителей, типа Структуры, а просто потому, что в нем живут миллионы мыслящих существ… Не люди и не город, а что-то общее. Монстр. Левиафан цивилизации… Где ни одна человеческая мысль не теряется, а аккуратно приобщается к истории этого города, словно листок к листку в толстом досье…
— Знаешь что, Тварь… А что если и в самом деле был бы такой текст? Слушай, это чей лаптоп? Свина? Дай попользоваться, он не обидится.
Тварь машинально протянула мне лаптоп, выглядящий теперь как красочно оформленная книжка «Волшебник Изумрудного города».
— Зачем тебе это?
— Да как тебе сказать… Ты меня натолкнула на мысль. Я теперь все равно не усну. Хочется чем-то заняться. Да, и вообще…
Я как можно бодрее улыбнулся ей и вышел.
Добравшись до своей «кельи», откинул крышку лаптопа. Темная комната озарилась голубоватым сиянием.
Что меня дернуло? Какая сила заставляет меня делать это? Почему я склонился над экраном, уставившись на мерцающий курсор в начале пустой страницы? Что мне нужно?
Здесь, где вокруг все чужое, где будущее мое туманно, а возможно и вовсе нет никакого будущего, где в душе живут сомнения и страх, где надежда — самая последняя вещь, на которую стоит уповать — есть только я и чистый лист. Пусть даже электронный.
Есть только один способ остаться самим собой.
Создать собственный мир.
-9-
«Дочура была в слезах. На тетрадном листке, исписанном мелким девчачьим почерком, алела „единица“. Больше ничего. Никаких исправлений, никаких пометок и возмущенных замечаний на полях.Только страшный ивано-грозненский «кол»…
— Быстро ты накатал эту вещь, даже не верится… — усмехнулась Тварь.
— Это только начало… — скромно ответил я.
— И в ней ты хочешь сказать, что пока один из вас описывает мир другого, другой сочиняет мир первого? Забавно, ей богу!
— Не совсем так. Я хотел сказать, что слово материально. Хотел показать силу слова. Как им можно перевернуть мир…
— И чем все закончится?
— Я не знаю. Понимаешь… Я долго жил не так, как все. Я ведь не бомж по натуре, не бродяга никакой. Просто не хотел, чтобы у меня забрали остатки свободы. Теперь уже понятно, что, убегая, свободнее я не стал… Но вы помогли мне взглянуть на мир по-новому. И знаешь, что-то щелкнуло у меня в голове после всех этих нырков в Структуру. Я как бы смотрю на происходящее со стороны… Ну… Я не могу объяснить это просто словами — может потому мне и захотелось попытаться описать свои ощущения?
У нас ведь остается все меньше действительно своих мыслей. Мы уже и не можем толком отличить собственные суждения от тех, что навязаны нам Структурой.
А может, мы уже и не отвечаем за собственные поступки? Только действуем согласно заданной программе…
Я хочу, вопреки этому, создать собственный мир, куда не сможет влезть этот вездесущий сверхразум….Такой мир, каким представляю его я. Но… не для себя одного.
— ?..
— Для меня… и тебя…
Наверное, я соврал. Но так мы впервые поцеловались с Тварью.
Странно, что все это происходило в монастыре. Да и вообще — было ли что не странное в наших отношениях?
Свин не был против моей писанины на своем лаптопе. Сам, правда, читать ничего не стал, считая все это бессмыслицей и графоманией. Да и он был больше озабочен проблемой — что делать с программами, которые мы извлекли из нутра Терро-структуры. «Куды пихать, за что дергать?» — как выражался он сам. Чем был занят Либидо, я вообще не знал несколько дней.
-10-
…Как-то утром в центр монастырского дворика въехал тот самый, увиденный в первый день, грузовичок, и из кабины выпрыгнул отец Николай собственной персоной. Свин с Либидо, как полоумные бросились было залезать в кузов, но отец Николай степенно отстранил их, и в кузов полезли молчаливые монахи. На земле стал формироваться штабель из деревянных и картонных ящиков с маркировкой иероглифами.— Японская техника? — подойдя поближе, поинтересовался я.
— Японская? — презрительно оттопырил губу Свин. — У нас все лучшее! Китайская, конечно. Запомни, Эго — самая передовая техника — китайская, по той простой причине, что у китайцев благодаря огромному населению самая обширная Структура. Поэтому они и обошли всех по технологиям. Странно, что Индия этого не сделала… Тэк… Вот. Здесь, надеюсь, все, что, с божьей помощью, поможет собрать нам устройство для фунциклирования так называемого «сверхмультисервера»…
Мне осталось только пожать плечами и отойти в сторону.
Вечером Либидо собрал нас в обширной монастырской мастерской. Подошел и сам отец Николай. Его я узнал не сразу, так как был он в рабочем комбинезоне, странно смотрясь в нем со своей бородой.
— Так, все в сборе? — заговорил Либидо. В таком состоянии нетерпеливости и нервозности я его еще не видел.
— Да вроде того, — отозвался Свин.
Либидо щелкнул пальцами, и пространство мастерской заполнило объемное изображение сотен «окон» с бегущими по ним символами.
— Спасибо нашему другу Николаю, что помог нам закупить сборочное оборудование, и за собственное участие. В общем так. Разбираться с программами совершенно непостижимой алгоритмизации, к которой они пришли, развившись самостоятельно в Терро-структуре, мы не можем. У нас не более пяти дней, чтобы воплотить эти проги, в которых лично я ни фига не понимаю, в реально функционирующий сверхмультисервер, в роли которого, как я полагаю, будет выступать Эго…
Этого я не ожидал. Я и просто мультисервером-то быть не собирался, а тут какой-то «сверх»….
— Все вопросы потом, — продолжил Либидо, — Сейчас о работе. Свин, мы ведь ожидали такого уровня развития программ?
— Конечно, — отозвался Свин, с аппетитом жуя огромный бутерброд. — Обыкновенный логический «черный ящик», то бишь устройство, принцип действия которого не известен, но при том способное выполнять поставленные задачи. Я специально оставлял «хвосты» на понятном языке… Вот они, терминальчики… Через эти терминалы мы и будем общаться с нашим монстром. А вот это логические выходы на мультиканалы… Послезавтра приедет Потрошитель, Потрошитель нас рассудит — куда что цеплять, это его епархия. А наша задача — слепить носитель. Благо китайская техника позволяет…
— Ну, что, — подал голос отец Николай. — Тогда собираем носитель?..
И работа закипела. Из ящиков извлекались какие-то совершенно мне непонятные детали из металла, пластика и стекла. Под руководством отца Николая все это собиралось. Отдельные элементы сборки отец Николай, никому не доверяя, выполнял сам. Делали маленькие перерывы на еду и перекуры. Спали шесть часов.
На следующий день сборочный агрегат прочно стоял на компенсационной подушке посреди мастерской.
Выглядел он на редкость уродливо. Не верилось, что на нем можно изготовить не то чтобы самый передовой нейрочип для самого передового мультисервера, а хотя бы деревянную скалку.
Четыре массивные металлические колонны, скрепленные металлическими же «уголками» при помощи как-то дешево блестящих болтов. Колонны, словно лианами, были увиты кабелями и шлангами по принципу максимальной функциональности — все кишки наружу.
В центре этого чудища висел прозрачный чан с питательным раствором для кристаллов.
Со всех сторон чан окружали нацеленные в его нутро лазерные установки с «прическами» из проводов, убранных в пижонские гофрированные кожухи из латекса.
— Процесс прост, как вирус, — пояснял Свин. — На компьютере записаны программы в том порядке, в каком они сами позволили себя записать при последнем скачивании. То бишь, как при запуске проекта позволили им мы. Примитивные серверные программки будут управлять процессами, как буксиры океанским кораблем. Поскольку на традиционном компе работать программы не будут, мы создаем под них новый процессор, подчиняясь командам сервисных программ. Сначала будет создан самый примитивный комп нового образца (хотя по сути — он должен быть совершеннее любого имеющегося у нас). Туда загрузится первая очередь программ, которые будут управлять созданием еще более мощного компьютера. И так — несколько этапов. Точнее — три.
— Сдохнуть можно, — признал я.
— Эт-то точно, — согласился Свин. — Ладно, понеслась!
Прозрачный комп, на который с моего мозгового чипа сливали драгоценные проги, подсоединили к агрегату. Свин, Либидо и отец Николай припали, вернее «впали» в голографические мониторы. Тут же между ними вспыхнул спор, переходящий в перепалку с руганью.
Что не помешало начаться процессу.
Либидо предостерегающе вскрикнул, и все мы нацепили защитные темные очки. И вовремя, так как вспыхнувшая гирлянда лазеров не давала зрению ни малейшего шанса.
Лазерные аппараты оставались неподвижными, но лучи заметно перемещались в вертикальной и горизонтальной плоскости. Внутри стеклянного чана свет концентрировался в ослепительную точку. Свет лазерных лучей инициировал формирование кристаллической решетки нового процессора.
— Два часа до конца сборки! — крикнул Свин. — Можно покурить и оправиться.
Покурили. Оправились.
В назначенный срок аппарат звякнул, как тостер, и неизвестно откуда возникший манипулятор с натугой выдернул из раствора нечто, по форме напоминающее кирпич. Только синего цвета. Заработали вентиляторы просушки.
— Ого-го! — восхитился Свин. — Вы представляете, какая мощь в таком здоровенном процессоре? Да еще с новой алгоритмизацией? Лишь бы заработал…
Либидо удовлетворенно покачал головой и принялся монтировать кристалл на плате с помощью микроманипуляторов. Манипуляторы с нервным свистом сервомоторчиков суетливо забегали по монтажному столику.
— Хм, — с сомнением в голосе сказал отец Николай. — Я боюсь, что если это самый маленький и глупый кристалл из запланированных на сегодня, то раствора может не хватить. Да и лазеры могут навернуться…
— Авось пронесет, — легкомысленно сказал Свин, любовно млея над первенцем, над которым, словно паук над жертвой, нависал Либидо. — Охлаждение на полную надо врубить…
Через час загрузили промежуточные программы и попытались протестировать новый процессор.
На мониторах выплыли результаты.
Образовалась минута молчания.
— Ни хрена не понимаю в этой филькиной грамоте, — заявил Свин и принялся соединять «кирпич» с монтажным агрегатом. Отец Николай молча долил в чан питательного раствора из пластиковой канистры.
Очередной «девайс» оказался размером с баскетбольный мяч. Манипулятор извлечь его оказался не в состоянии. Пришлось вытаскивать вручную. Операцию повторили.
Следующее устройство повергло всех в шок и уныние.
Оно попросту приняло форма чана. Немного не достигнув края.
Отец Николай только успевал подливать раствор, рискуя быть заживо спаленным лазерами.
Чудом не разбив чан, устройство извлекли за «ручку», которую путем несложного алгоритма нарастил отец Николай. Запрограммировали. Вернее, позволили таинственным программам самим занять свое место в новой машине. Свин только цокал языком, поражаясь характеристикам, и бормотал что-то про «бешеные бабки». Затем затих.
В тягостной тишине Либидо сказал:
— Все. Следующий процессор сюда не влезет. Нужна посуда поболее…
— Не пойдет сюда поболее, — заявил отец Николай. — А агрегат большего размера не достать: это только у военных…
— Что, все насмарку? — потерянно спросила незаметно вошедшая Тварь.
— Думать надо, — мрачно сказал Либидо и принялся грызть ноготь.
— Э! Да что вы! — воскликнул Свин, — «Думать-думать!» Прыгать надо! Где раствор? Льем… Э, да здесь только на полбака! И все, Коля?
— И все… Кто знал, что вы страдаете компьютерной гигантоманией…
— Ладно! Запускай!
Агрегат запустили. Засверкали лазеры.
— Пойду покурю, — сказал Свин.
Аппарат звякнул и лазеры погасли.
— Готов, — флегматично сказал отец Николай.
— Что — «готов»? — не понял Свин. — Аппарат накрылся, что ли?
— Нет. Аппарат сообщает: чип готов.
— К-как?
Все, кроме Либидо, бросились к чану. И еле увернулись от манипулятора, вынувшего что-то и аккуратно положившего на специальный столик.
-11-
— Чего там? Из своего угла спросил Либидо.— Сам посмотри.
— Э… Нет, вы так расскажите…
Надо же! Либидо боялся подойти к столу!
А на столике лежал предмет размером и толщиной напоминающий почтовую марку.
Это что? — спросил Свин и коснулся «марки».
Над «маркой» поднялось легкое марево и появилось изображение.
— Это кнопки! — понял я, — Смотрите — выбор «звук», «текст».
И сам же ткнул в «звук».
Откуда-то полилась удивительно приятная и в то же время торжественная музыка. Раздался чудный женский голос: