Яшен Камиль. Xамза

   - От нас требуют вдвое увеличить урожайность хлопка, - говорил председатель ЦИК. - Хвалят за то, что сеем много, но ругают за низкие урожаи и еще за то, что не успеваем собирать весь выросший хлопчатник, много оставляем на полях... А вообще, друзья, успехи социализма по всей стране просто поразительны. Огромное государство на глазах меняет свой социальный облик. Мы демонстрируем всему миру великие возможности человека. Ведь помимо того, что наша революция сменила на одной шестой части земной суши целую историческую формацию, она еще и показала людям, что человек может такое, чего он о себе иногда даже и не знает: коренным образом изменить отношения между личностью и обществом, создать принципиально новые формы жизни!.. "Кто был ничем, тот станет всем" - эта формула освободила гигантскую социальную энергию, которая необходима для построения нового общества... Сейчас, судя по всему, мы идем внутри страны на последний классовый бой - с кулаком. Это будет беспощадное сражение. Не на жизнь, а на смерть! Кулак ничего не уступит без крови. Но мы все равно победим и создадим колхозы. Ленинские идеи о коллективном труде в сельском хозяйстве будут воплощены в жизнь.
   Хамза внимательно слушал Ахунбабаева.
   Гости поблагодарили за чай и поднялись.
   - Ну как, все ноты записали правильно? - прощаясь, шутливо спросил у Хамзы Ахунбабаев. - Не зря я привез профессора?
   - Нет, не зря, - улыбнулся хозяин дома, - спасибо.
   - Старайтесь полностью записывать в первую очередь главную тему, сказал Степанов. - Остальные партии и общую аранжировку мы потом поправим.
   - Спасибо, Сергей Иванович, - приложил Хамза руку к груди. - Катта рахмат. Большое спасибо.
   - Ждем оперу. - Председатель ЦИК по-военному согнал складки гимнастерки за спину. - Надеемся услышать хорошую женскую арию в исполнении Зульфизар.
   Хозяева провожали гостей до калитки.
   - Товарищ Юлдаш, - задержал Ахунбабаева Хамза, - вы сказали сегодня, что мы идем внутри страны на последний классовый бой... Мне бы хотелось поговорить с вами об этом более подробно, если только вы найдете свободное время.
   - Для вас найду. Заходите в любой день.
   - Я хотел спросить у вас вот о чем, - сказал Рустам Пулатов, пристально глядя на Алчинбека Назири. - Это вы распорядились переселить человека по имени Ташпулат, приехавшего из Шахимардана, в отдельную комнату в Доме дехканина?
   - Да, я, - сказал заместитель народного комиссара просвещения и внутренне весь подобрался: значит, Кара-Каплан уже сделал свое дело.
   - А зачем?
   - Что зачем?
   - Зачем вы переселили его?
   - Ну... чтобы создать человеку хорошие условия.
   - А для чего вам понадобилось создавать именно этому человеку хорошие условия?
   - Видите ли, товарищ Пулатов, в чем дело... Он ночевал во дворе, под открытым небом...
   - Ташпулат был обыкновенным дехканином и не привык...
   - Почему был? Он что... умер?!
   - Его убили ударом в затылок. И сбросили труп в овраг под балконом его комнаты.
   - Как в овраг? - искренне изумился Алчинбек и даже привстал от неожиданности.
   - Садитесь. Удар был нанесен очень опытной рукой - ни на балконе, ни в комнате не осталось никаких следов. Убийца, правда, инсценировал несчастный случай под влиянием алкогольного опьянения. Но вскрытие показало, что в момент смерти в организме убитого не было ни капли алкоголя.
   - А почему вы мне все это рассказываете? Вы что же, считаете меня причастным к убийству?
   - Почему вы решили оплатить стоимость его проживания в отдельной комнате за счет Наркомпроса?
   - Я не понимаю вас, товарищ Пулатов... По-вашему получается так, что я поселил Ташпулата в отдельной комнате для того, чтобы убить его там?
   - Вы оплатили комнату Ташпулата?
   - Да, оплатили.
   - Почему?
   - Хорошо. Я расскажу вам все откровенно... Ташпулат привез заявление от жителей Шахимардана и передал его в секретариат товарища Ахунбабаева.
   - Я знаю.
   - Перед этим было еще одно письмо из Шахимардана.
   которое поручили проверить мне.
   - Почему именно вам?
   - Я занимаюсь в Наркомпросе вопросами антирелигиозной пропаганды. А в том, первом письме, речь шла об усилении деятельности религиозных шейхов при гробнице святого Али.
   - Каковы же были результаты вашей проверки?
   - Я выезжал в Шахимардан, разговаривал с местными жителями... Должен сказать прямо: я недооценил, наверное, серьезности положения в Шахимардане. И поэтому, когда приехал Ташпулат со вторым заявлением, мне захотелось исправить свою ошибку и сделать что-то приятное для человека из Шахимардана. Именно поэтому я дал распоряжение оплатить стоимость его комнаты за счет Наркомпроса.
   - Цена вашей ошибки - жизнь человека.
   - Что за ерунда! Я отметаю подобные обвинения!
   - Вас никто ни в чем не обвиняет. Вас ставят в известность о том, что в результате вашего желания сделать что-то хорошее для человека из Шахимардана этот человек погиб.
   - Я протестую! - вскочил Алчинбек. - Я ответственный работник Народного комиссариата просвещения! Мне доверены серьезные участки работы! И нечего тут вешать на меня всякую уголовщину!
   - Садитесь. Никто на вас ничего не вешает. Мы расследуем обстоятельства убийства.
   - Когда во времена мухтариата мы боролись вместе с вашим старшим братом за Советскую власть в Коканде...
   - Не нужно трогать память о моем старшем брате.
   - В конце концов, если дело с этим Шахимарданом заворачивается так круто, я готов сам поехать туда и навести там порядок! Я умею работать! Я разгоню этих проклятых шейхов и закрою гробницу! Сколько могут страдать люди из-за этого осиного гнезда!.. Да, я не придал должного значения первому сигналу из Шахимардана, потому что в нем не было ничего конкретного, но это еще не дает вам права предъявлять мне всякие нелепые обвинения... Я поеду в Шахимардан! Я работал когда-то в Фергане и знаю местные кадры. Они почили на лаврах! Они забыли о том, что борьба не прекращается ни на один день! Я расшевелю их! Я буду работать с народом! Я организую в Шахимардане лучший колхоз в советской Средней Азии! Люди забудут, что их кишлак был когда-то местом сборища реакционных мракобесов и контрреволюционного духовенства!
   Только на улице отдышался Алчинбек от своей пламенной речи в кабинете Рустама Пулатова.
   Скорее! Скорее!
   Надо исчезать из Самарканда. Почему рядовое уголовное дело о смерти какого-то простого дехканина оказалось у Пулатова? Значит, что-то пронюхали. Но что, что именно?
   Скорее! Скорее!
   Но Кара, подлец, с простотой мясника и живодера ухлопал прямо на месте, чтобы далеко не ходить. Ну, подожди, сволочь, ты мне за это ответишь!
   Скорее!.. Скорее!
   Надо бы предупредить Шавката... А, да черт с ним, с этим Шавкатом! Лишь бы вовремя унести ноги, лишь бы сохранить свою голову. Запасной нет. Залезть бы сейчас в какую-нибудь щель, затихнуть, затаиться, переждать... А Шавкат пусть спасается сам. Турки ему помогут... А "Союз тюрков"? Провались он в преисподню! Хватит политики, хватит двойной жизни! Всю жизнь он носил на себе две маски. Разве это легко? Людям тяжело жить одной своей жизнью, а попробуй поживи двумя? Каково было столько лет таскать на себе этот горб своего подполья?.. Все началось еще с Коканда, с капитана Китаева! Деньги, проклятые, сгубили! С них все и пошло... Казалось, что тебе все доступно, что ты обладаешь какой-то тайной властью над людьми, если водишь знакомство с политической полицией. Как же, обладаешь! Где теперь Китаев? Удрал за границу и наслаждается жизнью в парижских кабаках или лондонских тавернах. А ты тут отдувайся за них. Продались "Интелледженс сервис" за приличные деньги и горя себе не знают. А ему тащить здесь весь воз... У кого родилась эта глупейшая идея о "Союзе тюрков"?
   У Китаева? Посмотрел бы он, что из себя представляет этот жалкий союз... Все сидят по своим норам, никто носа не высовывает.
   Скорее! Скорее!
   Ох, Кара! Ох, подожди, что я с тобой сделаю за тот страх, который пережил в кабинете у Пулатова! Ведь он же мог меня арестовать из-за этого Ташпулата. Но не арестовал. Нет улик.
   Распоряжение о переводе в отдельную комнату, видимо, не улика.
   ...Алчинбек остановился. Почему он бежит по улице как ошпаренный таракан? Что случилось? Что произошло? Куда это он, заместитель народного комиссара, собрался убегать? В какую щель прятаться? Что он, крыса в этом городе, половина которого - его лучшие друзья и знакомые?
   Спокойно! Надо все обдумать. Рустам Пулатов со своей свирепой рожей, конечно, не добрая фея из сказок Шахерезады.
   Но и его не нужно бояться больше, чем следует. Пока ничего страшного. Надо вернуться в прежнее состояние. И прежде всего проверить - не пустил ли младший брат Умара-палвана за ним своих молодцов... Ага, вот они, топают сзади два юных детектива под видом любителей-краеведов, делая вид, что разглядывают красоты старинной архитектуры.
   Ну, от этих ротозеев, от этих-то сопляков он, Алчинбек Назири, с его опытом подпольной работы еще во времена мухтариата на стороне большевиков, уйдет очень просто. Два-три проходных двора, один подвал, развалины, древние руины, и эти большевистские сыщики-пионеры останутся с носом.
   А если они побегут ждать его около квартиры, то напрасно потеряют время. Он ночевать сегодня не придет. Есть, есть еще у Алчинбека Назири в Самарканде места, где он может провести время в свое удовольствие.
   Но сначала разделаться с Карой. Ибо главная опасность исходит сейчас именно от этого неразборчивого мясника.
   - Ну как? - спросил Рустам Пулатов.
   - Сначала он бежал несколько кварталов как сумасшедший, потом пошел тише, а потом исчез...
   - Упустили?
   - Упустили, товарищ Пулатов.
   - Объявляю вам обоим для первого раза устный выговор.
   Организуйте наблюдение за его квартирой. И как только он появится, дайте мне знать немедленно. Любым способом.
   Кара-Каплан спал в конюшне, которую арендовал для лошади и пролетки. Собственно говоря, никакого другого дома у него не было.
   Каре снился сон. Они с Эргашем - оба ханы Коканда.
   Равноправные. И все у них пополам - гарем, драгоценности, слуги. Но потом Эргаш, как это всегда бывало, стал забирать себе две трети. Кара этого не стерпел. Он организовал свой мухтариат и повел против Эргаша подпольную борьбу. В результате Эргаш отрекся от ханства. Кара нанял его швейцаром к себе в конюшню.
   Вот Кара подъезжает в пролетке к своей конюшне. Эргаш любезно открывает лошади ворота... А потом лошадь куда-то пропала. И Кара стал запрягать в пролетку самого Эргаша. Тот все время кусался. Кара регулярно давал ему кнута. А однажды огрел оглоблей по лбу. Эргаш присмирел... Вот как-то едут они по Самарканду. Эргаш стучит подковами, грызет удила. Навстречу плетутся Садыкджан-байвачча и Алчинбек. Просят подвезти.
   Эргаш отказывается.
   "Не повезу Садыкджана, - говорит Эргаш, - он эксплуататор трудовых лошадей, лучше я его зарежу".
   "Отправьте его в эмиграцию, - говорит Садыкджаы, - пусть тоскует по родине".
   "Лошадей не пускают, - говорит Алчинбек, - у них нет валюты".
   ...Кара-Каплан проснулся. Рядом жевала овес лошадь. Кара отодвинул от себя ее глупую морду, перевернулся на другой бок и снова заснул.
   И снова ему приснился сон.
   ...Он курбаши большого отряда басмачей. Они победили всех красных. Остается взять только Самарканд. Но столицу защищают Ахунбабаев и Хамза. Нужно применить военную хитрость.
   Кара надевает на каждого басмача паранджу. Ходят все в паранджах. Ни попить, ни поесть, ни покурить чилим. Наконец Ахунбабаев и Хамза захвачены. "Плетей им обоим без счета", - приказывает Кара. "Ну, ты, чучело! - говорит вдруг ему Хамза. - Кто тебя здесь боится?.. Ты же убийца. Зачем убил Ташпулата? Он тебе каждую ночь будет сниться. И Рустам Пулатов будет сниться. А пока получи плетей сам". Хамза берет кнут, которым Кара погоняет свою глупую лошадь, размахивается и бьет изо всех сил его, Кара-Каплана, по спине. Р-раз!
   ...Что такое? Снится или... Р-раз!
   - А-а-а! - с криком вскочил Кара-Каплан, ощутив сильный ожог на спине.
   Перед ним с перекошенным злобой лицом стоял Алчинбек.
   В правой руке у него был кнут, которым он успел уже два раза хлестануть своего верного возницу. В левой - наган.
   - Что?.. Что такое? - забормотал со сна Кара-Каплан.
   - Ты что наделал, сволочь?! - зашипел Алчинбек. - Ты где убил этого дурака? Меня вызывал сегодня Рустам Пулатов, за мной слежка... Ты понимаешь, грязная скотина, что провалил перед чекистами меня и нашу организацию?
   И он медленно начал поднимать наган.
   - - Н-не надо... не надо, - загородился ладонями Кара-Каплан, - не делайте этого...
   Он как будто не совсем еще проснулся.
   Вдруг он выпрямился во весь рост и сказал скучным и даже равнодушным голосом:
   - Какой вам толк убивать меня?
   - Ты почему убил его в Доме дехканина?! - завизжал Алчинбек, целясь гражданину Капланбекову прямо в голову.
   - Я же все сделал как надо, - опустил руки Кара-Каплан, - подбросил две бутылки из-под водки...
   Похоже было, что ему все равно, застрелят его сейчас или нет.
   - А вскрытие?.. Ты подумал об этом?.. Он же был трезвым!
   - Свалился с балкона, ударился головой о камни, - тупо бубнил Кара-Каплан. - Там же были камни, на дне оврага.
   - А медицинская экспертиза? Разве ты не знаешь, что врачи теперь могут определить, как умер человек - сам или его убили?
   Кара молчал. Его безразличие к собственной смерти постепенно остудило Алчинбека. И кроме того, он понял, что КараКаплан не только никогда не слышал такого слова - "экспертиза", но даже никогда и не задумывался о том, что отправленным им когда-либо на тот свет человеком могут заинтересоваться какие-нибудь врачи.
   Темная душа гражданина Капланбекова была порождением какого-то неизрекаемого зла, с которым даже товарищу Назири в последние годы, при Советской власти, как-то не часто приходилось сталкиваться. Это зло было рождено иной, практически уже исчезнувшей жизнью, когда зло было самой жизнью, когда такое зло было ненаказуемо, ибо оно составляло саму кровь и плоть той, ушедшей жизни. И поэтому сейчас оно не вызывало к себе даже гнева. Из-за своей беспредметности, бестелесности, бессмысленности, безадресност,и. Оно было уже внеисторическим анахронизмом.
   И все эти мысли окончательно расхолодили Алчинбека. Он опустил наган. Какой, в самом деле, толк был в том, чтобы убивать этого живого мертвеца? Лишний труп никому еще не помогал.
   - Запрягай, поедешь со мной, - сказал Алчинбек. - И не вздумай шутить по дороге. Получишь пулю в затылок без предупреждения.
   И он вышел из конюшни.
   Хамза только еще собирался зайти к Юлдашу Ахунбабаеву, когда председатель Центрального Исполнительного Комитета республики вызвал его к себе сам.
   - В нашем городе произошла трагедия, - сказал Ахунбабаев и рассказал Хамзе историю гибели Ташпулата, дехканина из Шахимардана.
   Хамза напряженно слушал.
   - Убийцу нашли? - отрывисто спросил он.
   - Нет, не нашли, - вздохнул Ахунбабаев. - Ташпулат приехал ко мне, он хотел поговорить со мной... Но его направили к Алчинбеку Назири, который до этого уже занимался Шахимарданом.
   - К Алчинбеку? - нахмурился Хамза.
   - Я попросил вас зайти ко мне вот по какой причине. За голенищем сапога Ташпулата нашли тетрадь, в которой подробно описаны события, происходившие в Шахимардане после гибели там во время пожара гробницы святого Али кавалерийского эскадрона седьмой Туркестанской бригады...
   - Этим эскадроном командовал Степан Петрович Соколов, - тихо сказал Хамза. - Это был мой друг. Он привел меня в революцию и в партию. Я был женат на его племяннице... Он тоже сгорел заживо в мазаре.
   Ахунбабаев молчал.
   - Я не знал этого, - произнес он наконец после долгой паузы. Извините...
   - Прошло уже много лет, боль утихла.
   Ахунбабаев встал, подошел к окну.
   - Как все тесно переплетено в жизни, - задумчиво сказал он. - Революция проходила через наши сердца и души...
   - Что написано в этой тетради?
   - Это потрясающий документ нашей истории. Его писали простые люди, свидетели тех событий. Я знаю, что у вас сейчас совсем нет времени... Но в связи с чрезвычайным характером всей этой истории, не смогли бы вы подготовить тетрадь Ташпулата для печати со своими комментариями? Такая публикация в газете имела бы огромное агитационное значение. Подумайте, Хамза...
   Вот она, эта тетрадь... А чтобы вам сразу все стало ясно, прочитайте сначала коллективное заявление от дехкан Шахимардана, которое привез с собой покойный Ташпулат... Если хотите, можете читать прямо здесь. Я вернусь через час.
   Он вышел.
   Хамза взял коллективное заявление.
   "Лично в руки нашему бесценному Юлдашу Ахунбабаеву.
   Мы, батраки Шах-имардана, отослали Вам, уважаемый товарищ Ахунбабаев, послание о тех преступных делах, которые творятся в нашем кишлаке. Но наше послание осталось без вашего ответа. Возможно, с ним что-то случилось или оно попало в руки какому-нибудь ленивому человеку. Поэтому теперь мы направляем к вам нашего друга Ташпулата, просим вас верить его словам. Он вас не обманет.
   Мы все решили войти в артель по совместной обработке земли, но вблизи нас нет такой артели, хотели бы создать сами, да шейхи препятствуют. Обо всем этом также расскажет вам подробно Ташпулат.
   Ночами из гробницы святого Али Шахимардана доносятся голоса, уговаривающие дехкан не сеять хлопок, не вступать в колхоз, не покушаться на собственность баев. Не знаем, чьи эти голоса. Но мы полагаем, что все это хитрости людей, которые боятся лишиться своих богатств. Обо всех наших подозрениях на этот счет расскажет Ташпула .
   Валихан, пробравшийся в кишлачный Совет, сам является тайным муллой и шейхом, поэтому он поступает по-ихнему. Как скажут шейхи, так он и делает, если даже это вредно для Советской власти. Он расположен не к Советской власти, а к шейху Исмаилу. Об этом вам подробно расскажет Ташпулат. Валихана надо снять с работы. Кишлачный Совет должны возглавлять батраки.
   Товарищ Ахунбабаев, окажите нам помощь, передайте через Ташпулата, что мы должны сделать, чтобы вступить в колхоз.
   С этим заявлением согласны все мы, батраки и большинство бедняков Шахимардана. Мы не подписали его по причине своей неграмотности. Поэтому прикладываем только пальцы. Простите нас за это".
   Хамза открыл тетрадь. На первой странице было написано:
   "Эти воспоминания Ташпулата по его просьбе и с его слов записал член комсомола Алиджан в январе 1927 года... Вот уже почти десять лет прошло, как победила Советская власть. Но у нас в горах ничего не изменилось. Шейх Исмаил и его сторонники восстановили гробницу. Они восстановили также полностью и свою прежнюю славу. Шейх Исмаил, будто бы ничего не случилось, снова превратив Шахимардан в гнездо предрассудков, живет себе, наслаждаясь вовсю. В Шахимардане властвует и распоряжается судьбами людей по-прежнему богач, тиран и фанатик Исмаил, предводительствующий сворой себе подобных убийц, людоедов и паразитов, для которых религия только повод, способ наживы и отравления сознания народа. Вот такие-то дела... Никто у нас вроде бы уже и не помнит, что мазар восстановлен на костях и пепле бойцов Красной Армии, погибших за трудовой народ. С этим мириться больше нельзя, надо что-то делать. Неужели никто не поможет нам прогнать шейхов и баев?
   Ведь были же люди, которые совершили революцию. Куда же они все делись?.. Получили большие должности и сидят себе спокойно в городах на своих стульях, так говорит Валихан. Но я в это не верю. Есть люди, которые помогут нам. Надо их искать. Надо сделать, чтобы в Шахимардане стоял памятник погибшим красноармейцам и их героическому командиру товарищу Соколову, который один из пулемета скосил несколько сотен басмачей...
   Теперь начинаю по порядку рассказывать, как снова пришел к власти шейх Исмаил, как он обманывал Советскую власть..."
   Дверь открылась, и в кабинет Ахунбабаева вошел Рустам Пулатов.
   - О, Хамза-ака, здравствуйте!
   - Здравствуйте, Рустамджан.
   - А где Юлдаш-ака?
   - Скоро будет.
   - Он вас оставил вместо себя? - улыбнулся Пулатов. - Ну и как, тяжело осуществлять на деле власть рабочих и крестьян?
   Если бы такой вопрос задали мне, я ответил бы: очень тяжело.
   Может быть, это самая тяжелая работа на всем белом свете... Но многие думают совсем наоборот. - Он сел в кресло напротив Хамзы. - У нас в последнее время появились десятки чиновников, которые считают, что новая власть - это только слова, только речи, выступления на митингах, призывы, статьи в газетах, письма братьям по классу за границу, торжественные поздравления друг другу... А власть - это огромный физический труд, если только руководитель по-настоящему осознает себя властью. Ведь мы же все создаем заново - мораль, нравственность, законы, право, мы заново учимся понимать, как писал Маяковский, что такое хорошо и что такое плохо. И все это надо сделать своими руками, своим горбом, нам всем надо пролить свой пот, а иногда и свою кровь...
   - Скажи, Рустамджан, - начал Хамза, - ты, конечно, знаешь, что это за тетрадь?
   - Знаю. Я сам вынимал ее из сапога убитого Ташпулата.
   - А почему заявление батраков Шахимардана попало к Алчинбеку?
   - Он занимается антирелигиозной пропагандой.
   - При чем тут антирелигиозная пропаганда, когда люди пишут, что у них ничего не изменилось после революции, что они хотят вступить в колхоз и не могут?
   - Весь вред идет от мазара. Пока существует гробница святого Али, Советской власти в Шахимардане не будет.
   - Мазар один раз уже сожгли, - сказал Хамза, - вместе с людьми... А он снова вырос, как поганый гриб на помойке. Надо вырывать корень.
   - Корень - в шейхах. Они поддерживают мазар, а мазар кормит их. А если говорить шире, то корень в людском невежестве. Паломники идут в Шахимардан толпами, все хотят по душам поговорить с шейхом Исмаилом. А что мы можем противопоставить этому?
   - Помнишь наш первый разговор, после того как ты вызвал меня из Коканда обратно сюда, в Самарканд?
   - Помню.
   - Ты спросил тогда, почему Алчинбек и Шавкат выступили вместе против меня? Что их объединяет?.. Для чего тебе это понадобилось?
   - Хамза-ака, в моей работе есть такие моменты, о которых я не могу говорить даже вам. Не обижайтесь.
   - Я не обижаюсь... Но я понял это так: по Хорезму Шавкат был известен своей ориентацией на Турцию. И тебя интересовало, мог ли он вовлечь в эту ориентацию и Алчинбека, не так ли?
   - Предположим.
   - Тогда я ничего не мог ответить тебе конкретно. В Коканде я хотел кое-что узнать об Алчинбеке, но не успел. Теперь же, после убийства Ташпулата, мне ясно, что если Алчинбек связан с зарубежными антисоветскими центрами, то эта связь идет через Шахимардан.
   - А доказательства?
   - Ташпулат. Алчинбек намеренно оборвал эту нить.
   - Нет никаких улик. Если бы они были, Алчинбек сидел бы уже в тюрьме. А он сегодня с утра сидит у себя на работе. И даже рвется в Шахимардан...
   - Зачем?
   - Хочет закрыть гробницу и разогнать всех шейхов.
   - Его нельзя пускать в Шахимардан - уйдет за границу!
   - Его никто и не пустит туда. За ним установлено наблюдение.
   - Он рвется в Шахимардан потому, что туда все время идут иностранные паломники. И среди них могут быть связники.
   - Мы пытались закрыть этот официальный "коридор" для прохода на нашу территорию шпионов и диверсантов, но его снова открыли... А вообще-то в Шахимардане сейчас много подозрительных лиц. Нам бы очень был нужен там надежный человек... Но некого послать, нет людей.
   В кабинет вошел Юлдаш Ахунбабаев. Молча поздоровался за руку с Пулатовым, сел за свой стол.
   Несколько секунд длилось молчание. Председатель ЦИК был погружен в какие-то свои и, видимо, невеселые мысли. Может быть, ему надо было побыть одному... Или вдвоем с Рустамом Пулатовым...
   - Я подготовлю тетрадь Ташпулата для публикации в газете с моими комментариями, - поднялся с места Хамза. - Но мне бы не хотелось ограничиваться только этим... Я хочу написать книгу о Шахимардане. Большой роман... Потому что это действительно очень яркая страница нашей истории... Помните, вы говорили, когда приехали из Москвы, что мы идем на последний классовый бой - с кулаком?
   Ахунбабаев молча смотрел на Хамзу. Дела, по которым он уезжал, еще не отпускали его из напряжения.
   - Как коммунист, - продолжал Хамза, - я не смогу оставаться в стороне, пока будет продолжаться этот бой. Я это понял еще тогда, когда вы приходили ко мне с профессором Степановым... Поэтому прошу направить меня в Шахимардан для организации там колхоза.
   - Что, что? - переспросил Ахунбабаев. - Куда вы просите вас направить?
   - В Шахимардан...
   5
   Да, были, были еще у Алчинбека Назири в Самарканде такие места, где он мог спокойно проводить время, не опасаясь посторонних глаз.
   В тот самый день, который чуть было не стал последним днем в жизни бывшего гражданина Капланбекова, Алчинбек приказал Кара-Каплану ехать на далекую окраину города.
   Здесь они расстались.
   Товарищ Назири постоял некоторое время на улице, потом вышел на берег арыка, пересек большой пустырь, на краю которого среди кустов бежал второй арык, и неожиданно лег на землю, в кусты, словно ему стало нехорошо.
   Открытое пространство пустыря позволяло товарищу Назири проверить, шел кто-нибудь за ним или нет...
   Спустя двадцать минут Алчинбек поднялся, перепрыгнул через арык и снова углубился в лабиринт узких улиц с глухими глинобитными заборами.
   В одном из безлюдных тупичков он наконец нашел то, что искал, - заднюю дверь в сплошной стене большого одноэтажного строения. Своим ключом открыл и закрыл дверь и оказался в полной недосягаемости от внешнего мира.