Яшен Камиль. Xамза

   Сам Халбай, конечно, был совершенно неграмотен - не умел ни читать, ни писать.
   Но ибн Ямин родился под несчастливой звездой. К моменту его появления на свет у Бибиджан и Халбая не было даже люльки. Старшая жена Хуррама отдала батракам люльку своего первенца, чтобы болезни, напасти и несчастья обошли ее любимца и поразили ибн Ямина.
   То ли из-за этого "колдовства", то ли из-за чего другого, но в отрочестве ибн Ямин действительно сильно заболел. И все деньги ушли не на учебу, а на лечение. Халбай показывал его многим знахарям и лекарям, но ничего не помогало. После долгих мытарств один лекарь-табиб из интереса взялся лечить ибн Ямина и увез его с собой в Самарканд. Лечение продолжалось несколько лет. Ибн Ямин подрос и одновременно со своим выздоровлением овладел многими тайнами лекарского искусства.
   Он вернулся из Самарканда в родной кишлак и сам начал лечить людей. Родителей его уже не было в живых.
   От своего исцелителя ибн Ямин привез знаменитые медицинские книги Авиценны и Бируни. Одни только их названия внушали трепет и уважение.
   Молодой табиб большинство своих больных лечил бесплатно.
   Тиф, черную лихорадку, язвы, воспаления - все эти и многие другие недуги исцелял ибн Ямин в своем кишлаке и в округе. За бескорыстие, любовь к людям, преданность своему ремеслу и веселый нрав он получил в народе прозвище "Хакимча-табиб".
   Женившись, ибн Ямин переехал в Коканд. Пошли дети. Жена ибн Ямина Джахон рожала каждый год. Десятым ее ребенком был Хамза.
   Никто не знал, почему отец дал ему не свою фамилию и не деда, а прадеда - Ниязмухаммада.
   Хамза Хаким-заде Ниязи родился в 1889 году в городе Коканде в махалле Салкашон в квартале Худжанд.
   Сейчас, весной 1929 года, в сороковой год своей жизни, он ехал через вадильскую степь в Шахимардан, навстречу своей смерти.
   Был март. Небо над степью заволакивало тучами.
   Паровоз мчался вперед на всех парах. Машинист выжимал предельную скорость. Но Рустам Пулатов требовал прибавить еще.
   Амантай, стоя голый до пояса на тендере, яростно помогал кочегару подгребать уголь. Топка пылала ярким пламенем, языки огня рвались наружу. И, глядя на огонь, Пулатов вспомнил, как однажды, много-много лет назад, Степан Соколов подвозил на своем паровозе его и старшего брата от Коканда до ближайшей станции. Они тогда батрачили с Умаром неподалеку от этой станции у местного бая.
   И неожиданно Рустам Пулатов разрешил себе вспомнить все подробности смерти старшего брата.
   Он знал, что в дни мухтариата Умар был захвачен басмачами и зверски избит. С окровавленной головой, пробитой прикладом винтовки, его привели на допрос к Эргашу. Несостоявшийся хан Коканда тогда еще надеялся стать верховным правителем. Он занимал роскошный дом, принимал гостей, обильно угощал их. Допрос пленного Эргаш как раз и захотел провести перед очередными гостями, за дастарханом.
   Избитый Умар еле стоял на ногах. Эргаш потребовал у него сведения о рабочих отрядах, расположенных в кокандской цитадели. Умар молчал.
   Тогда пьяный Эргаш предложил ему сесть за дастархан и подкрепиться, может быть, после этого развяжется язык?
   Гости сочувственно захохотали.
   - Я не могу есть эту еду, - сказал Умар.
   - Почему же? - удивился Эргаш. - Хорошие лепешки, вкусный плов... Мы можем, а ты не можешь...
   - Где вы видите лепешки? - спросил Умар.
   - Да вот же они, лежат перед тобой на дастархане.
   - Это не лепешки, - сказал Умар, - это головы людей, которые ты отрубил, Эргаш.
   Хозяин дома чуть не подавился бараньей костью.
   - Что ты сказал, негодяй?
   - А это не плов, - продолжал Умар, - а человеческая кровь.
   И кебабы - это тоже кровь! У вас у всех рты в крови, лица в крови, чалмы и халаты в крови! Вы же кровососы, а не люди!
   - О аллах! Что говорит этот дьявол? - зашумели гости. - Эргаш, как ты можешь позволить ему так унижать нас? Отрежь ему его поганый язык!
   - Поклонись! - рявкнул Эргаш. - Попроси прощения!
   - Нет, я никогда не кланялся грязи, - сказал Умар, - а ты, Эргаш, хуже грязи.
   Несколько басмачей набросились на Умара, пытаясь заставить его нагнуть голову. Но Умар, выставив вперед свою литую грудь грузчика, стоял неколебимо, как скала.
   - Проси пощады! Поклонись! Не то я прикажу отрубить тебе уши! неистовствовал Эргаш.
   Еще несколько человек пытались согнуть шею Умара, но он не шевельнулся. Шея у него была могучая, как ствол столетнего карагача.
   - Разруби его пополам, Эргаш! - визжали гости. - Сломай ему позвоночник! Пусть его голова лежит на земле, если он не хочет кланяться!
   - Поклонись! - завопил Эргаш. - В последний раз говорю!..
   - Такие, как я, не кланяются, - сверкнул глазами Умар. - Не кланяются и не просят пощады.
   Эргаш махнул рукой. Басмач со свирепой рожей ударил Умара широким ножом. Хлынула кровь.
   - Только не здесь! Только не здесь! - заволновался один из гостей. - Я не выношу крови и стонов!
   - Стонов не будет, - заскрипел зубами Умар, зажимая рукой рану, - не надейтесь...
   - Четвертовать! - приказал Эргаш.
   Басмач ударил Умара секачом по ногам.
   Умар упал. Лицо его исказилось судорогой невыносимой боли.
   Но он молчал.
   Палач отрубил Умару руки; он плавал в луже собственной крови, но рот его был упрямо сжат.
   - Руби голову! - крикнул Эргаш.
   Палач взмахнул секирой...
   Умар умер, не издав ни единого звука.
   ...Рустам Пулатов знал, что в тот день среди гостей Эргаша, на глазах у которых мучительно погиб его старший брат, были Миян Кудрат и шейх Исмаил.
   Хамза и Алиджан ехали по ущелью над пропастью. Там, где дорога сужалась, они держались друг за другом; где расширялась - снова съезжались, продолжая разговаривать.
   Хамза любовался горными пейзажами.
   Около небольшой поляны остановился, спрыгнул с коня, раскинул руки и лег на траву. От земли веяло дыханием весны.
   Хамза перевернулся на спину и стал смотреть в голубое небо.
   И в эту секунду послышался грохот.
   Хамза быстро поднялся и отбежал в сторону. Сверху летела огромная глыба, увлекая за собой мелкие камни.
   - Обвал где-то случился, - сказал Хамза, садясь на коня. - Большая глыба сорвалась.
   - Глыбы не всегда сами срываются, - нахмурился Алиджан, - иногда им помогают сорваться.
   - Но эта, во всяком случае, сорвалась сама, - улыбнулся Хамза. - Да и кто здесь будет целиться в нас?
   Алиджан ничего не ответил. Долго ехали молча.
   - Возможно, моего молчаливого друга одолевают какие-то сомнения насчет этого камня-самоката? - шутливо сказал Хамза. - Алиджан, что ты так насупился?
   - Этот камень, наверное, упал сам, - ответил йигит. - Но другой может упасть уже и не сам... Да и этот почему-то катился прямо на нас.
   - Все может быть, - согласился Хамза, став сразу серьезным. - Будем осторожнее.
   - Скажите, Хамза-ака, - спросил Алиджан, - почему вы не согласились заночевать в Вадиле? Утром отправились бы.
   - Почему? А потому, что и там мог бы "случайно" сорваться с горы камень, нацеленный прямо на нас.
   - В Вадиле? - удивился Алиджан. - Да там же и гор-то никаких нет. Откуда там камню взяться?
   - Плохой человек везде камень может найти.
   В Фергане Пулатова ждал конный отряд чекистов. Рустам связался по телефону с командованием нескольких воинских частей и, коротко изложив ситуацию, вернулся к отряду.
   Рысью взяли с места. На выезде из города их ждал Амантай, успевший забрать свою лошадь из караван-сарая. Почти весь отряд вел за собой в поводу запасных лошадей - об этом тоже было в телеграмме. Поэтому двигались быстро, надеясь предотвратить то, о чем страшно было даже подумать.
   В одном из ущелий, неподалеку от Шахимардана, сосредоточился отряд Нормата-курбаши.
   - Сегодня вы будете изображать из себя батраков, - говорил Нормат, стоя на камне. - Огнестрельного оружия с собой не брать, только ножи и кинжалы. На закате все должны быть в Шахимардане, около гробницы святого Али. Командовать вами будет вот этот человек. - Он показал на стоявшего рядом КараКаплана. - Будете делать то, что он прикажет. Всю хорошую одежду с себя снять, золотых вещей в карманах не иметь. Выступаем через полчаса. Мы идем на святое дело ради спасения ислама. Аллах акбар!
   - Аллах акбар!.. Аллах акбар!.. - нестройным хором повторяли басмачи. Аллах акбар!..
   Их было около трехсот человек. Они шли в Шахимардан для того, чтобы разрушить гробницу и дать сигнал к началу восстания.
   Хамза и Алиджан приехали в Шахимардан под вечер и сразу пошли в сельсовет. Там был только один Гиясходжа.
   - С приездом, товарищ Хамза, - сказал он, вставая.
   - Спасибо. Ну как тут у вас дела?
   - Все ушли рыть новый арык... Да, кстати, пришло письмо из райисполкома, просят сегодня же составить опись имущества гробницы. Кого пошлем на это дело? Все на арыке...
   - Пока народ не вернулся с работы, потерпят в райисполкоме, - сказал Хамза.
   - А можно сделать так, - предложил Гиясходжа, - сейчас тут есть трое наших комсомольцев. Вполне хватит для описи имущества гробницы.
   - А кто из комсомольцев не вышел на арык? - поинтересовался Алиджан.
   - Исхак, Курбан и Сайд.
   Хамза сел за стол, посмотрел на Гиясходжу.
   - Хорошо, идите. Я попозже тоже подойду. Если задержусь, закройте гробницу на замок, а ключ и акт принесите сюда...
   Вокруг мазара стояла густая толпа "паломников". Это были переодетые басмачи Нормата-курбаши. Двери гробницы были открыты.
   - Народ, - обратился Алиджан к паломникам, - райисполком принял решение закрыть гробницу! Сейчас мы составим опись...
   - Мы недопустим разрушения гробницы! - закричал КараКаплан.
   По его команде толпа "паломников" пришла в движение.
   Раздались крики:
   - Собаки!
   - Предатели веры!
   - Мусульмане, бейте их!
   - Смерть тем, кто попирает могилу святого Али!
   В комиссию полетели камни.
   - Мусульмане! - закричал Гиясходжа. - Нехорошо оказывать сопротивление властям. Перестаньте!
   - Начинайте! - приказал Кара-Каплан басмачам.
   "Паломники" бросились к мазару. Со всех сторон в стены гробницы полетели камни. Мгновенно были разбиты двери. Вытащили покрывало, которым была накрыта могильная плита, зеленое знамя святого Али, и тут же разорвали в клочья.
   - Что вы делаете? Прекратите! - закричал изумленный Алиджан.
   Его сбили с ног, отшвырнули в сторону.
   - Мы не допустим, чтобы неверы опоганили гробницу!
   Смерть предателям веры! - раздавались крики "паломников".
   Хамза, проводив комиссию, остался один. Надо бы сходить домой, переодеться, но идти в пустой дом не хотелось.
   Он взял со стола какой-то список. Сверху было написано:
   "Список враждебных элементов, подлежащих высылке из Шахимардана".
   Хамза прочитал список, вычеркнул несколько фамилий.
   И в эту минуту в сельсовет ворвался окровавленный Гиясходжа.
   - Там фанатики избивают комсомольцев!
   Хамза выбежал на улицу. Было уже темно. Он побежал к гробнице. Превозмогая усталость, задыхаясь, бежал он вверх.
   Хамза был уже недалеко от гробницы, когда из-за угла навстречу ему выскочил Кара-Каплан.
   - Ты узнал меня, Хамза? - захрипел он. - Это ты прогнал меня из Коканда! Ты отнял у меня все, сделал нищим, ты растоптал мою жизнь! Если не помнишь, то я тебе напомню.
   Вот!
   И он ударил Хамзу кинжалом.
   Хамза рухнул на землю. Сквозь уходящее сознание услышал вдали топот конских копыт, увидел мелькание огней, которые приближались все ближе и ближе.
   Какие-то факелы окружили его. Собрав последние силы, он взглянул на людей, державших факелы.
   - Люди... - произнес он слабым голосом.
   Толпа замерла.
   Пересохло в горле. Хамза, зажимая рукой рану, встал, несколько раз облизнул губы.
   - Вас обманули, вы поддались клевете врага... - Каким-то сверхъестественным усилием он еще удерживался на ногах. - Все равно вам не задушить новую жизнь! У вас в руках камни, но ноги у вас дрожат, глаза мечутся... Вы и сейчас боитесь меня... - Перед глазами потемнело, голова закружилась. - Я жил ради своей страны, ради своего народа...
   Кто-то поднял факел, кто-то крикнул: "Бей!"
   В Хамзу полетели камни...
   ...Неожиданно он увидел себя на вершине скалы. Шахимардан лежал внизу. Горы окаймляли горизонт. Над их вершинами всходило солнце... И Хамза ощутил себя птицей, свободной вольной, взлетающей над скалой... Он летел над Шахимарданом, над горами, над землей... Он летел навстречу солнцу...
   Горы взметнулись вверх и опрокинулись. Все стихло.
   И вдруг тишину нарушил гул сотен голосов. Отчетливо слышен был стук конских копыт. Отряд Пулатова на рысях входил в Шахимардан. А за ним двигалось огромное количество конных дехкан. Непонятно, каким образом, но известие о том, что шейхи хотят убить Хамзу, распространилось по всем кишлакам, через которые проезжал отряд. И люди устремились в Шахимардан спасать человека, которого они все знали, песни которого они пели. Но было уже поздно.
   Почти все "паломники" во главе с их курбаши были схвачены в тот же день в Шахимардане и в его окрестностях. В перестрелке с чекистами нашли смерть Кара-Каплан и Гиясходжа. Паломник из Гилгита, Миян Кудрат и шейх Исмаил, пытавшийся уйти в сторону границы, были задержаны. Воинские части блокировали все очаги восстания. Исламское войско Фузаила, не получив известия о начале восстания, не перешло границу.
   Честолюбивым планам генерала Маллисона - создать новый доминион Британской империи - не суждено было сбыться.
   В том же году состоялся суд над участниками контрреволюционного заговора в Шахимардане. Миян Кудрат, шейх Исмаил, британский подданный Арчибальд Лоу (настоящая его фамилия была Ричардсон), Нормат-курбаши и еще семь главарей отрядов басмачей были приговорены к расстрелу.
   Кишлак Шахимардан сейчас называется город Хамзаабад.
   На скале, на том самом месте, где когда-то стояла гробница святого Али, высится беломраморный мавзолей Хамзы.
   Внутри мавзолея, на надгробной плите, высечено:
   "ХАМЗА ХАКИМ-ЗАДЕ НИЯЗИ
   1889 - 1929 гг.
   ПЕРВЫЙ УЗБЕКСКИЙ НАРОДНЫЙ ПОЭТ, ДРАМАТУРГ
   И ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ"
   Чуть ниже - другая надпись:
   "ОН ЖИЛ ГРАЖДАНИНОМ. УМЕР СОЛДАТОМ.
   ИМЯ ЕГО, КАК СИМВОЛ ЛЮБВИ, БУДЕТ ЖИТЬ ВЕЧНО".
   Над могилой Хамзы часто поет Санобар, - это передают по радио песни в исполнении народной артистки республики Санобар Шадмановой.
   ...Все великое в мире дышит бурями.