Йовил Джек. Серебряные ноготки

   - Но твое имя?
   - В этом ты прав. Я Влад фон Карштайн. Граф Влад фон Карштайн, строго говоря. Пятнадцатый обладатель этого титула. Только я предпочел от него отказаться.
   Детлеф взмахнул свободной рукой, а другой крепче прижал Мелиссу к себе.
   - И ты хочешь, чтобы мы тебя не подозревали! - сказал он.
   - А как бы вы себя чувствовали, если бы вас звали как знаменитого злодея? Знаете, каково это - быть прямым потомком самого злобного существа, когда-либо жившего в Известном Мире? Того самого, который едва не уничтожил этот город, да и всю Империю. Если бы тебя назвали «Вечный Дракенфелс» при рождении, ты бы не сменил имя при первой возможности?
   В его словах была логика.
   - Но что ты делаешь в трактире вампиров?
   - Семейные обязательства, которые не доставляют мне особой радости. Будучи графом фон Карштайном, я должен опасаться не только преследований со стороны таких, как Тио Бланд. Проблема в том, что все вампиры хотят обратить меня в себе подобного и поставить во главе войска, которое развяжет священную войну против живых. Именно поэтому я покинул Сильванию. Я пришел в это заведение, где собирается нежить Альтдорфа, чтобы объявить об отказе от всех притязаний на роль лидера среди вампиров.
   Я просто хочу жить своей жизнью. Мне нравится работать в театре. Я репетировал свой номер и надеюсь, на следующем вечере «открытой сцены» ты позволить мне выступить.
   Только теперь Детлеф заметил, что у Ранаштика нет клыков.
   - Что за номер? - спросил он.
   Ранаштик эффектным жестом отбросил плащ и продемонстрировал куклу - миниатюрную копию его самого. Игрушка крепилась к руке сильванца, как близнец-паразит. Деревянная голова с треугольничком волос на лбу и острой козлиной бородкой венчала тряпичное тело, наряженное в парадный костюм детского размера. Одеяние дополняли плащ и лакированные ботинки.
   - Чревовещание,- прошамкала кукла, широко разевая рот.
   - Это Влад, - пояснил Ранаштик от своего имени.
   - Да, я лад, - откликнулась кукла. Она говорила с преувеличенным сильванским акцентом. - Я кловожадный вампил. Почему вампил пелешел дологу? Потому, что он любит кловь кулочек? Ха-ха-ха. У меня миллион шуток. Одна лучше длугой ^[2].
   Ранаштик широко улыбнулся, как актер в конце выступления.
   - Что скажете, господин Зирк? - Нетерпеливо спросил он.
   - Пока сыровато, Ранаштик.
   - Подайте мне покал клови! - завопил Влад.
   Детлеф понял, чтовидела Женевьева в тёмной гримерной. Репетицию Ранаштика. Она посмеется, когда узнает.
   Прикорнув на плече актера, Мелисса пробубнила, что представление было ужасным, но влюбленный в театр рабочий сцены ее не услышал.
   - Что значит «сыловато»? - гневно спросил Влад-кукла.
   - Это значит, что мы должны больше репетировать. Придумывать более интересные шутки.
   - Вздол! Откуда ему знать? Пожалуй, я высосу его кловь!
   - О нет, и думать не смей, Влад. - Ранаштик сердито встряхнул куклу. - Примите мои извинения, господин Зирк…
   - Долой людей!
   - Иногда его заносит. Он очень темпераментный. Как и все вампиры.
   Ранаштик зажал кукле рот ладонью, заглушив дальнейшие протесты. Влад яростно вертел головой.
   Они были полной противоположностью Хельге и Генриху. Два человека в одном теле, а не один - в двух.
   Чудно.
   Детлеф усадил Мелиссу на стул и растолкал ее. Девочка проснулась, оскалив клыки и сверкнув красными глазами.
   - У меня начинается ужасная головная боль, - заявила она.
   - Я знаю, каково это.
   Хельга и Генрих проскользнули к барной стойке. Они стояли по бокам от Ранаштика. Их руки обшаривали его карманы, а языки трепетали рядом с лицом сильванца.
   - Свежая кровь…
   - …благородная кровь.
   - Он из рода фон Карштайнов, - предупредила Мелисса.- Лучше оставьте его в покое. Его родственникам может не понравиться, если вы полакомитесь им.
   Близнецы разозлились.
   - Неужели у каждой коровы, которая заходит сюда…
   - …есть патрон или защитник?
   - Как досадно…
   - …и обидно!
   - Можете укусить маленького, - сказала Мелисса.
   Детлеф не понимал, что она имела в виду, пока Хельга или Генрих - трудно определить, кто именно, - не бросилась на Влада, впившись клыками в дерево.
   - Не порань мне запястье, - поморщился Ранаштик. Физиономия близнеца, который не кусал куклу, скривилась так же, как и того, который опробовал крепость своих зубов на деревяшке. Зашипев, Хельга и Генрих удалились.
   Ранаштик снял Влада с руки и осмотрел белую манжету.
   На его коже не было ни единой царапины.
   - Следовательно, ты даже не заинтересованная сторона? - уточнил Детлеф.
   - Я бы так не сказал. Я не хочу быть вампиром, но остаюсь графом фон Карштайном. Я сознаю, что последователи Бланда не будут вникать в такие тонкости, когда начнут мстить за убийство отца-настоятеля. Мне наверняка вобьют кол в сердце, как если бы я был бароном Вьетзаком.
   - Ты знаешь о заговоре? - ошеломленно спросила Мелисса.
   - О да. Об этом только и говорят за кулисами. Керреф слышал эту новость от Антонии, которой сказала костюмерша Евы, которая…
   Детлеф подумал, что желание Мелиссы исполнилось и он снова играет фарс.
   - И конечно, - продолжал Ранаштик, - все случится сегодня ночью. Она сейчас должна быть в храме. Будем надеяться, что убивать людей у нее получается не так хорошо, как все остальное.
   - Ты знаешь, кого Вьетзак нанял, чтобы убить Бланда? - осведомился Детлеф.
   Ранаштик кивнул:
   - А вы нет?

14

   - Что это было? - спросила Женевьева.
   - Я ничего не слышала, - ответила Лизель фон Сутин чуть более поспешно, чем следовало.
   Вампирша забыла, что ей не полагается иметь сверхострый слух, как у летучей мыши. Никаких явных признаков для тревоги не было. Она уловила лишь негромкий шум, похожий на сдавленный стон. Но может, ей почудилось.
   - Думаю, мне следует проверить отца-настоятеля.
   - Его охраняет ночная стража.
   Сестра Лизель комкала свой рукав. Женщина была встревожена, почти испугана.
   Ночные способности Женевьевы обострились. Ей пришлось напрячь верхнюю губу, чтобы прикрыть удлинившиеся зубы.
   - Никому не станет хуже, если я проверю.
   Неохотно, как показалось Женевьеве, секретарь-глашатай позволила ей уйти. Девушка пересекла квадратный дворик, направляясь к апартаментам Бланда. Лизель поколебалась мгновение, затем пошла следом за ней. Шаги сестры гулко разносились в тишине. Вампирша махнула ей, призывая не шуметь.
   Женевьева нырнула под полог и сразу поняла, что случилось что-то плохое.
   На первом посту караульные неуклюже распростерлись на полу.
   Запах свежей крови ударил Женевьеве в ноздри, как «пыль демона». Ее ночное зрение обострилось. Она увидела алые пятна на глотках стражников. Кровь, толчками вытекающая из двойных ран на горле, скапливалась в складках их одеяний. Нечто подкралось к этим двоим и атаковало со скоростью змеи.
   Или вампира.
   Нападавший застиг охранников в тот момент, когда они подкрепляли силы едой. Куски хлеба и сыра валялись вокруг, залитые кровью, - огромным количеством крови! Из разбитых кружек расплескался крепкий чай с молоком. От обилия запахов у Женевьевы защипало глаза, что мешало ей сосредоточиться. Кровь, чай, молоко, сыр. И еще какой-то неприятный растительный аромат.
   - Шаллия милосердная! - воскликнула Лизель, едва не рухнув на тела. - Они…
   - Нет, но будут, если не остановить кровотечение.
   Подавляя красную жажду, пульсирующую в звериной части ее мозга, Женевьева осмотрела раны жрецов и проверила их сердцебиение.
   - На них напал вампир? - спросила Лизель. - Похоже на то, верно?
   Сестра Лизель пережила потрясение, которое грозило перерасти в панику. Она требовала внимания Женевьевы, тогда как вампирше нужно было идти по следу.
   - Оставайтесь здесь! - приказала девушка. - И прижмите что-нибудь к месту укуса. Что угодно, лишь бы остановить кровь.
   - Не уходи, - взмолилась Лизель. - Дженни, пожалуйста!
   - Я должна.
   Женевьева толкнула дверь. В покои Бланда можно было попасть только через двери в конце коридора. Впереди должны быть еще двое охранников.
   Двери были открыты, и караульные, истекая кровью, лежали на полу.
   Аромат трав стал более явным. Женевьева даже запнулась.
   Затем она бесшумно помчалась по коридору.
   Посреди ковра, лежащего в комнате Бланда, горел небольшой костер, который вспыхнул из-за упавшей лампы. Багровые блики плясали на низком расписном потолке, украшенном изображением Морра, распределявшего награды и наказания в загробном мире.
   Женевьева застала убийцу за работой.
   Светловолосая женщина держала отца-настоятеля Бланда в вампирском объятии, уложив его себе на колени и заставив откинуться назад. Одетый лишь в ночную рубашку и колпак, жрец был в сознании, но застыл от ужаса. Его выпученные глаза часто моргали, а неизменная улыбка превратилась в гримасу.
   По его шее струилась кровь.
   - Остановись, - сказала Женевьева.
   Убийца подняла окровавленное лицо и посмотрела на девушку.
   Можно было подумать, что внезапно к ней вернулась способность отражаться в зеркале. Женевьева увидела саму себя. Вернее, кошмарное подобие того, какой она бывала в свои худшие моменты. Маска, освещенная колышащимися языками пламени, красные горящие глаза, когти длиной в палец, кровь, запекшаяся в волосах.
   - Кто осмелился побеспокоить вампиршу Женевьеву, когда она утоляет жажду?
   Голос был ее собственный, но шел извне. Ослепленная огнем и одурманенная запахом крови, Женевьева пыталась понять, кто это создание. Не могла ли какая-то часть ее личности обрести физическое воплощение и самостоятельно отправиться на охоту? Затем пришло озарение.
   - Я действительно так выгляжу со стороны?
   Убийца узнала ее.
   - Ты?! - потрясенно вскричала она.
   - Как неудобно получилось, - усмехнулась Женевьева.
   Злодейка бросила отца-настоятеля, голова которого оказалась угрожающе близко к языкам пламени. Бланд трясся, следовательно он был еще жив.
   - Ну почему же, - возразила убийца, которая была выше Женевьевы ростом, да и руки ее были длиннее. - Вампир Женевьева убивает Тио Бланда, затем ее хватают и казнят на месте преступления.
   - Так ты действительно думаешь, что можешь стать мной, Ева?
   - Я играла тебя годами, - ответила Ева Савиньен. - Критики говорят, мне эта роль удавалась гораздо лучше, чем тебе. В том, что касается Женевьевы Дьедонне, ты любитель.
   Женевьева столкнулась сама с собой. Клыки и когти были фальшивкой. Волосы оказались париком. Только кровь была реальной.
   - Сколько Вьетзак заплатил тебе? Тебя, несомненно, устроила бы роль королевской любовницы?
   - Вьетзак? Он к этому не имеет отношения, сестра.
   - Ты мне не сестра.
   Женевьева прыгнула к Еве, но споткнулась о Бланда, из-за которого ковер на скользком каменном полу собрался в складки. Ева отскочила в сторону с проворством, почти не уступающим проворству вампира. Давным-давно актрисой овладела некая сила, которая звалась Анимусом, - нечто восставшее из руин крепости Дракенфелс, чтобы отомстить. В конце концов Анимус покинул тело своего хозяина, но его воздействие не прошло бесследно.
   Удар настиг ее из темноты. Казалось, ей на затылок обрушилась булава.
   Трудно было поверить, что она сражается со смертной женщиной.
   Женевьева поднялась с пола и перелетела через комнату. Она ударилась о шкаф со старыми книгами, которые посыпались на нее со сломанных полок. Тяжелая деревянная доска ударила ее по голове, как молот. Вампирша раскинула руки, стараясь удержаться на ногах, и ее заострившиеся когти вонзились в книжные страницы. В чистые страницы. Книги во внушительном переплете были пустыми внутри. Это кое-что говорило о характере их хозяина. И все же она обязана сделать все возможное, чтобы спасти этого человека.
   - Он не скажет тебе спасибо, - промурлыкала Ева, внезапно оказавшаяся перед ней. - Тио Бланд будет по-прежнему ненавидеть тебя. Я лишь вскрыла вену на его горле. Тебя, должно быть, мучит жажда. Столько крови расплескалось вокруг, а тебе ничего не перепало. Ты должна ненавидеть его, Женевьева. Я не вампир, но я его ненавижу. Я помогу тебе сбежать. Ты заслужишь уважение. Твои соплеменники сочтут тебя героиней. Ты можешь стать новой Каттариной…
   - Одной было достаточно, лицедейка.
   Женевьева вскинула руку и раскрытой ладонью обхватила подбородок актрисы. Один из клыков убийцы сломался. Глаза Евы расширились, и женщина едва не задохнулась. Когда она выплюнула обломок, оказалось, что это обточенная куриная кость.
   Когти Евы - полые насадки из серебра и стали с загнутыми остриями - метнулись к лицу Женевьевы. Их кончики лишь оцарапали кожу вампирши, но ужасная черная боль хлестанула по щеке, проникая до самой кости.
   От второго удара Женевьева уклонилась.
   Зайдя противнице за спину, она ухватила Еву за шею и сорвала с актрисы парик.
   Ева тоже вцепилась в парик Женевьевы и сорвала его вместе с изрядной долей живых волос, поскольку фальшивая шевелюра была надежно закреплена на голове вампирши.
   Каждая из женщин сжимала то, что раньше было прической соперницы.
   Огонь перекинулся на упавшие книги. Пламя взметнулось вверх. Бланд пытался встать на четвереньки, но руки и ноги не держали его. По его шее текла кровь от ненастоящих укусов.
   Порвав парик Женевьевы, Ева бросила клочки на пол. Актриса умела пользоваться своими острыми коготками. И она предусмотрительно распорядилась добавить в сплав серебро.
   - Я вырву тебе сердце, госпожа кровопийца.
   - Сначала доберись до него.
   Стиль «богомола» оставлял открытыми бока. Слишком легко проскользнуть под рукой и достичь сердца. Женевьева поняла, что ей придется драться в манере кулачных бойцов, упражнявшихся в гимнастическом зале Арне: локти прижаты к ребрам, прямые удары наносятся преимущественно в голову и живот.
   Она прокляла высокий рост Евы, дающий ей несколько дюймов преимущества по длине рук.
   Женевьева провела атаку, целя Еве в голову. Она использовала комбинацию «левой-правой-левой» - удар сбоку и два прямых удара, - которую Прайс применил в бою с ней. Ева уклонилась от первого удара, но пропустила два других. Ее левый глаз заплыл и кровоточил, скула была сломана. Женевьева отступила назад и крутанулась вокруг своей оси, приподняв одну ногу, распрямив колено и вытянув носок. Ее башмак угодил в развороченную рану на щеке самозванки.
   Ева громко вскрикнула.
   - Не пора ли раскланяться и закончить спектакль, дублерша? - предложила вампирша.
   Ева оправилась быстрее, чем того можно было ожидать, и вцепилась противнице в бок, захватив мягкие ткани под ребрами.
   Четыре раскаленные иглы проткнули одежду Женевьевы и вонзились в ее тело. Девушка открыла рот, но подавила крик.
   Второй рукой Ева схватила вампиршу за плечо. Шип на большом пальце впился Женевьеве в шею. Пульсирующая боль распространилась от предплечья до уха. Ее глаза затуманились. Лицо Евы превратилось в размытую полумаску ненависти. Актриса крепко держала Женевьеву, сдавливая ее бок. Однако настоящим орудием пытки была колючка в шее, которая терзала плоть; разрывала вены и сухожилия, царапала челюстную кость.
   Это было невыносимо.
   - После того как я сыграла тебя в первый раз, - доверительно сообщила Ева, - в возобновленной постановке «Предательства Освальда», Детлеф спал со мной. Когда все закончится, я пойду к нему. Я его выпотрошу, а обвинят тебя. Ты останешься в памяти людей чудовищем.
   Женевьева крепко ухватила коготь, застрявший в ее шее. Серебро обожгло ее ладонь, но эта боль ничего не значила по сравнению с остальными муками. Вытащив острие, вампирша яростно скрутила металлическую насадку. Большой палец Евы с хрустом сломался.
   Затем лоб Женевьевы врезался сопернице в переносицу.
   Хрящ не выдержал, и у актрисы из носа брызнула кровь. Кровавые брызги попали Женевьеве в рот, и она ощутила вкус Евы. Он был практически пресным.
   Ева инстинктивно закрыла лицо ладонями.
   Женевьева обрела свободу, хотя два фальшивых когтя застряли в ее боку, обжигая плоть, как раскаленные добела наконечники стрел. Стиснув зубы, Женевьева быстрым движением выдернула железки и бросила их на пол.
   Смертельно испугавшись за свою внешность, Ева прижимала руки к разбитому носу. Кровь текла между ее пальцами.
   Комната пылала.
   Перекинув Бланда через плечо, Женевьева выбралась в коридор.
   Она снова почувствовала аромат какого-то растения.
   Между тем Лизель вытащила наружу тела жрецов, охранявших внутреннюю дверь. Теперь она стояла в конце коридора, а вокруг нее лежали без сознания четверо окровавленных мужчин.
   - Будите брата Прайса! - закричала Женевьева. Лизель, казалось, окаменела от ужаса.
   Женевьева усадила Бланда рядом с караульными. Его раны были неглубокими, однако ночная рубашка горела. Почти рассеянно Лизель затушила пламя.
   - Зовите Прайса, - повторила Женевьева.
   Этот запах! Она его узнала. Молотые лепестки сонной розы, которые обычно добавляли в чай. Стражников опоили до появления Евы. У злодейки был союзник в Храме Морра.
   - Лизель, - заговорила Женевьева. - Это важно. Угроза еще не миновала. Приди в себя.
   - Все должно было произойти по-другому, - бормотала Лизель. - Я велела тебе спасаться.
   - Со мной все в порядке. И с ним тоже все будет хорошо. Но мы должны действовать…
   В апартаментах Бланда прогремел взрыв, и по стене побежала трещина. Полуобернувшись, Женевьева увидела, как из дверей комнаты выскочило существо, охваченное пламенем. Вся в огне, Ева побежала по коридору. Она кричала и размахивала руками.
   Женевьева ударила ее в грудь, сбив с ног.
   Вампирша пыталась погасить огонь. Помимо всех прочих соображений она хотела, чтобы актриса-убийца выжила и объяснила свои мотивы. Однако стоило сбить пламя в одном месте, как оно разгоралось в другом. Лицо Евы почернело, за исключением ее глаз и зубов. Женщина сопротивлялась и царапалась, хотя потеряла свои металлические когти.
   Одежда Женевьевы тоже начала тлеть.
   Конечно, вампиры боялись огня не столь сильно, как серебра, но большой костер убил бы ее.
   Верхняя балка треснула и обвалилась вместе с частью потолка. Сломанная перекладина отскочила и вонзилась в сердце Евы острым концом, прекратив ее конвульсии.
   Актриса умерла как вампир.
   Женевьева едва успела выскочить из разрушающегося коридора.
   Лизель изо всех сил пыталась оттащить пятерых тяжелых, неподвижных мужчин подальше от опасности.
   Тем временем в храме все пришло в движение.
   Здесь были брат Прайс и отец Нок. И другие братья и сестры, кто в одежде, кто в ночном белье. Обрушение коридора помешало пожару распространиться дальше покоев Бланда.
   Женевьева слышала, как Прайс приказал Вилли и Вальтеру построить всех в линию от храма до насоса на конюшне и передавать по цепочке ведра с водой, чтобы потушить пламя. Нок и некоторые другие служители Морра занялись спасением ценной утвари. Кто-то заботливо окатил Женевьеву водой, промочив ее балахон и потушив огонь, которого она не заметила.
   Храмовый лекарь осмотрел стражников и отца-настоятеля.
   - Их укусили, - сообщил он.
   Все посмотрели на Женевьеву. Ее руки, распухшие и потерявшие чувствительность из-за серебра, потянулись к волосам. Из прически еще торчали шпильки, удерживающие парик. Остатки здорового сельского загара смыла вода.
   - Сестра Дженни, - промолвил Прайс,- у тебя появились клыки.

15

   - Дамы и господа, прошу прощения, - послышался громкий голос. - Я Детлеф Зирк, гений.
   Естественно, его обращение привлекло внимание. Как и положено хорошему вступлению. Мелисса удостоила актера аплодисментами.
   В центральном дворике Храма Морра было дымно и шумно. Окровавленные тела без сознания лежали рядком, а над ними суетились храмовый лекарь и несколько сестер-сиделок. Жрец, больше напоминающий борца, - Детлеф узнал Лупо Прайса, которого видел во время его эпического поединка с Хагедорном лет десять назад, - прижал Женевьеву к полу. Похоже, вампирша снова пребывала в жалком и измученном состоянии. Несколько мужчин держали ее за руки и за ноги.
   - Это леди Женевьева Дьедонне, моя невеста. Она под защитой моего меча. Я призываю вас во имя Империи и уважения к приличиям отпустить ее. Если вы не последуете моему совету, я буду вынужден изрубить вас на кусочки.
   Актер слегка поклонился и взмахнул мечом, поймав лезвием свет фонаря.
   На сцену выбежал новый персонаж - жрец, сжимающий деревянную колотушку и короткий острый кол. Увидев обнаженный клинок Детлефа, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, так и не передав приспособление для убийства вампиров брату Прайсу.
   - Что означает это вторжение? - строго спросила жрица в очках.
   Детлеф сразу определил, что она здесь - одно из главных действующих лиц. Он даже припомнил ее имя: сестра Лизель фон Сутин.
   - Спасательная экспедиция, - ответил актер.
   - И вы привели с собой ребенка.
   Мелисса улыбнулась, показав клыки.
   - О! - только и вымолвила сестра. - Вот какого ребенка.
   Пока карета мчала их от улицы Ста Трактиров до Храма Морра, Детлеф убеждал леди Мелиссу не соваться вместе с ним в логово истребителей вампиров. На что девочка возразила, что не намерена пропустить веселье и за свою долгую жизнь побывала в гораздо худших местах. Видя, что ее доводы не убедили актера, она начала повторять слово в слово все, что он говорил, пронзительным детским голосом, который действовал бедняге на нервы. В конце концов, Детлеф сдался и пожелал ей не лопнуть от самодовольства.
   - Убийцу нужно предать смерти! - заявил Прайс.
   - Женевьева не убийца! - провозгласил Детлеф. - Ее оклеветала женщина по имени Ева Савиньен, которая явилась сюда, приняв чужой облик.
   - Эта тварь проникла сюда в чужом облике.
   Женевьева попыталась сесть. Несколько ран на ее теле кровоточило. Сперва она горела, потом ее тушили водой. На ее белой коже виднелись пятна, похожие на раздувшиеся укусы насекомых. Остатки грима растеклись.
   - Ты не смеешь называть мою внучку «тварью»! - рассердилась Мелисса.
   Девочка-вампир пересекла двор и встала перед братьями, удерживающими Женевьеву. Топнув ножкой, она потребовала:
   - Отпустите ее, вы, грубияны.
   Жрецы спасовали перед силой личности и отступили.
   - Женевьева - героиня!- объявила Мелисса.- Она спасла вашего ужасного отца-настоятеля. Надеюсь, это послужит вам уроком. Живая женщина пришла убить Тио Бланда, а бездушный вампир спас его жизнь.
   Усталая и благодарная Женевьева обхватила своими длинными руками тоненькую шейку Мелиссы.
   - Ах, дитя, - сказала древняя вампирша, - ты испортишь меха. Как ты умудрилась так испачкаться?
   - Примите мои извинения, госпожа старейшина, - прошептала Женевьева.
   Крепче обняв свою темную бабушку, девушка уткнулась лицом в пышный мех.
   Прайс посмотрел туда, где лежали раненые, ожидая указаний Бланда. Отец-настоятель был жив, но потерял сознание. Его шея была перевязана, лицо побледнело. Тогда борец перевел взгляд на старшую из жриц:
   - Сестра Лизель?
   Женщина колебалась.
   - Вампиры вторглись в нашу обитель, - наконец заговорила она. - Вместе со своим рабом-человеком. Им всем следует забить кол в сердце.
   Женевьева подняла голову. Она устремила горящий взгляд на Лизель.
   - Но, Лизель…
   Детлеф уловил поток противоречивых эмоций. Внутреннюю обстановку в этом храме понять было непросто.
   - Самозванка, предательница, убийца! - заявила Лизель, указывая на Женевьеву.
   Женевьева отстранилась от Мелиссы и встала на ноги.
   - Нет, - возразила она, - предательница здесь не я. У наемного убийцы действительно был помощник в храме, но это не я. Лизель, ты взываешь к Шаллии, а не к Морру. Ты очень умная женщина, таким мир редко воздает по заслугам. Я не думаю, что ты столь недалекий человек, чтобы разделять предубеждение Тио Бланда против вампиров. Но ты увидела возможность для продвижения. После его смерти кем бы ты стала? Хранительницей его памяти? Ты претворяла бы в жизнь его мечты, установив здесь полный контроль? Придумала бы себе титул, вроде «матери-настоятельницы» или «высшей жрицы»? Уже сейчас все оглядываются на тебя, ожидая приказаний. За последние месяцы это вошло у них в привычку. Ты готова всех нас убить и возобновить заговор с бароном Вьетзаком? Развязать новую Войну Нежити, чтобы вы оба могли прославиться?
   Многие устремили вопросительный взгляд на женщину.
   - Дженни,- сказала жрица,- я возлагала на тебя большие надежды.
   - Дженни не существует. Это лишь маска. Аналогично никакой Лизель на самом деле не было.
   - Брат Прайс, убей кровопийцу. Немедленно.
   Борец посмотрел на сестру Лизель и пожал плечами, не сдвинувшись с места.
   - Пока отец-настоятель болен, я беру бразды правления в свои руки,- объявил отец Нок, престарелый жрец.- Сестра не может устанавливать порядки в храме. Даже самый младший брат-послушник занимает более высокое положение, чем старшая жрица.
   Пожилая женщина в балахоне одобрительно кивнула. Сестра Лизель кипела от злости.
   - Убийство, пусть даже убийство вампира, - это покушение на власть Великого Морра, - продолжал Нок, сотворив святое знамение. - Он один решает, когда забрать душу. Пора положить конец богохульству.
   - Как скажете, отец Нок, - откликнулся Прайс.
   Расстроенная сестра Лизель размышляла. Наконец она опустилась на колени рядом с Бландом и начала его трясти: