Житков Андрей. Риелтор

   — Алло!
   — Вадим? — Голос у Александры был радостный.
   — Ты что, нашла их? — сразу догадался он.
   — Да, я нашла их, — сказала Александра.
   — Сашка, черт возьми, как я тебя люблю! — прокричал Вадим в трубку. — Сиди дома, я скоро буду!
   — Нет, — жестко сказала Александра. — Пока что мы встречаемся только на нейтральной территории.
   — Хорошо-хорошо, — торопливо сказал Вадим. — Назначай место!
   Телефон вдруг выдал несколько коротких сигналов и отключился.
   Черт возьми, неужели батарейка села? Он только вчера ее зарядил! Вадим начал лихорадочно давить на кнопки и тут услышал какой-то шорох. Обернулся — на пороге стояла голая Эльвира, смотрела на него пристально.
   —Что, жена звонила?
   — Тебе-то какая разница? — огрызнулся Вадим.
   — Да нет, никакой. — Она пожала плечами и направилась к туалету. — Просто пока ты спал, я тут малость поговорила с друзьями…
   Вадим понял, почему сел аккумулятор, и рассмеялся. Как же он обожал свою умную жену!
   Эльвира услышала, как хлопнула входная дверь. Она хмыкнула, не торопясь, почистила зубы, умылась, вышла. На столе в кухне обнаружила пятидесятидолларовую купюру. Она взяла ее, прошла в прихожую, положила в сумочку.
   — Интересно, почему мужики всегда принимают меня за проститутку? — спросила она задумчиво.

* * *

   Александра выскочила из подъезда и побежала, на ходу застегивая пальто.
   — Саша? — услышала она сбоку знакомый голос и обернулась. Из машины выбрался Алексей. — Мне надо с вами поговорить.
   Александра взглянула на часы.
   — Выяснили что-то новенькое про наших «кидал»? — спросила она. — Это срочно? Может, я вам потом позвоню? Я сейчас тороплюсь.
   Бредов отрицательно мотнул головой:
   — Нет, это не про «кидал». Дело серьезное и не терпит отлагательств. Касается Вадима.
   — Вадима? — удивилась Александра. — Но с кредитом в банке у нас еще есть время…
   Алексей взял Александру под локоть, повел по улице.
   — Дело не в кредите, дело в том, что… — Алексей замялся. — Видите ли, через нашу службу проходит вся информация об оперативных разработках и розыске…
   — Ну и что? — Александра насторожилась.
   — Дело в том, что кто-то стукнул в прокуратуру, будто все «кидалово» с банком придумал сам Вадим, чтобы не возвращать кредит.
   — Но мы ведь его возвращаем по частям! — возмутилась Александра.
   — В том-то и дело. — Алексей нахмурился. — Отдел по борьбе с экономическими преступлениями навел справки и выяснил, что у Вадима во Франции есть анонимный счет с достаточно крупной суммой.
   — У Вадима? Во Франции? Да ну, ерунда какая-то! — Александра явно занервничала. — Он последний раз был во Франции три года назад. Мы с ним вместе были. Пользовались кредитной карточкой, но никаких счетов он не заводил. Это я вам точно говорю.
   — Тем не менее факт остается фактом. Информация подтвердилась. Теперь его разыскивают по наводке ОБЭПа, чтобы снять показания, и если он не сможет объяснить происхождение этих денег… Вы ведь понимаете, у нас намного проще закрыть человека в СИЗО, чем его оттуда вытащить.
   — Я это прекрасно понимаю, — сказала Александра. — Но неужели же непонятно, что это очередная подстава, чтобы замести следы?
   — Это вы мне объясняете?
   — А кто дал эту информацию?
   Алексей пожал плечами:
   — Если бы я знал. В общем, мое дело предупредить, а там уж вы сами решайте. И учтите — вы меня не видели, я с вами ни о чем не говорил…
   — Хорошо, — согласилась Александра. Алексей кивнул ей на прощание, сел в машину и уехал. Она пошла дальше, теперь уже с опаской оглядываясь по сторонам.
   Обстоятельства менялись каждый день. Каких-нибудь пятнадцать минут назад она была уверена, что половина дела сделана: «кидалы» найдены, им с Вадимом остается только выбраться за рубеж и наехать на них как следует. А теперь вот получалось, что Вадим не сегодня завтра может стать невыездным из-за того, что следствие уже числит его не потерпевшим, а подозреваемым. И самое страшное, что ничего в этой ситуации не поделаешь, не докажешь, что ты не верблюд! Что же, Люся Кант довела свое дело до конца!
   Вадим ждал Александру в условленном месте, на выходе из метро. Рядом, похлопывая дубинкой по бедру, болтался милиционер. Александра слегка занервничала, но потом подумала, что вряд ли сержант из отделения в метро знает что-либо о наводках ОБЭП. Она подошла и крепко обняла Вадима, одновременно шепнув ему на ухо:
   — Тебя разыскивают. Давай-ка отсюда побыстрей! — И, подхватив мужа под руку, повела его прочь из метро.
   Они сели в одном из укромных уголков со всех сторон закрытого домами двора. Вадим наконец-то смог задавать вопросы: «Почему? В чем дело? Что случилось? »
   Александра подробнейшим образом описала возникшую ситуацию, рассказала о своем открытии, что Кант вовсе не уголовная кличка, а настоящая фамилия женщины — Люции Альбертовны, которая к тому же почти их ровесница.
   — Мы должны немедленно ехать во Францию! — твердо сказал Вадим.
   — Как? Кто тебя выпустит из страны?
   — По отдельности! Ты сама по себе, я — сам. Немедленно поезжай в кассы и возьми билет на ближайший рейс. Если не будет-дай взятку кассирше, извернись, придумай что-нибудь. У нас слишком мало времени на размышления! Если наши «кидалы» еще там, то наверняка зарегистрировали свое пребывание, поэтому найти их не составит большого труда.
   — А как же ты? — встревоженно спросила Александра.
   — За меня не волнуйся. Что-нибудь придумаю. За последнее время я уже настолько привык выкручиваться из всяких нестандартных ситуаций — одна хуже другой, что просто иногда сам диву даюсь: откуда способности? Жил себе тихим философом-риелтором, никого не трогал… — Вадим замолчал. — У тебя сигареты есть?
   — Сигареты есть. На самолет денег нет. Мать ворчит, что я отцовское кольцо с бриллиантом заложила. Говорит — не дорожу памятью.
   — А мама твоя где работала, пока замуж за отца не вышла? — ни к селу ни к городу спросил Вадим.
   — Я же тебе сто раз говорила — медсестрой в поликлинике, — удивилась Александра его неожиданному вопросу.
   — Извини, наверное, я не очень внимателен — забыл. — Вадим достал из кармана бумажник, отсчитал Александре денег.
   — Откуда? — удивилась она.
   — Я же не сижу без дела — самостоятельно сделку провернул. Восьмидесятиметровая «двушка» на «Пражской». Почти новый дом.
   — Без фирмы?
   — Без, — кивнул Вадим. — С ними сейчас больше геморроя, чем дела.
   — Но это же наша фирма! — обиженно сказала Александра.
   — Да, конечно, но пока что я могу появляться в ней только тайно, как какой-нибудь король в изгнании.
   Неожиданно Александра провела по его волосам.
   — Честно говоря, я думала — ты слабее. Думала, раскиснешь, — сказала она. — А нет, ничего.
   — Не любишь слабых? — спросил Вадим.
   — Нет. А кто же их любит?
   — Я, — неожиданно сказал он. — Ты знаешь, у меня там все, как говорил герой из «Осеннего марафона».
   — Герой этот все время врал, между прочим, — язвительно заметила Александра, сразу понявшая, что он имеет в виду.
   — Но я-то не вру! Правда все кончено. Пока я был богат и удачлив — был нужен. Сейчас стал бедным, неудачником и человеком вне закона, и все — от ворот поворот. — Вадим подумал, говорить ли об умершем ребенке, и решил, что не стоит. Если Александра знает — сама заведет об этом разговор, если нет — как говорится, ну и слава богу! Хотя, конечно, Елизавета Андреевна не преминула вставить свое слово по поводу его подлости, нечестности и прочих замечательных качеств; Нет, ну каково! Он жил не тужил, наивно полагая, что теща в нем души не чает, а она с улыбочкой за его спиной компромат собирала, Людмилу Павловну о неверном зяте расспрашивала!
   — Чего задумался, детинушка? — оторвала его от мыслей Александра.
   — А? Да нет, просто так. — Вадим оглянулся на играющих в другом конце двора детей. Дети пытались Камнями сбить с крыши пристроенного к жилому Дому одноэтажного здания пластиковые бутылки. Наконец им это удалось, и они принялись снова закидывать бутылки на крышу. — Ты хочешь ребенка? — неожиданно спросил он у жены.
   — Ребенка? — удивилась Александра. — Ты же знаешь!..
   — Знаю, знаю, — перебил Вадим. — Я имею в виду — не рожать. Удочерить. Я познакомился с одной замечательной девчонкой. Зовут Василиса. Хотел квартиру посмотреть, а нашел, пожалуйста, готового ребенка… Отец у нее умер, мать в Италии и, судя по всему, возвращаться за дочерью в Россию не торопится. Нужен только ее нотариально заверенный отказ от дочери — и все! Ну, что скажешь?
   — А сколько ей лет? — спросила Александра.
   — Десять или одиннадцать. Точно не знаю, — вздохнул Вадим. — А собственно говоря, какая разница?
   — Ну ты даешь! Разница огромная! Одно дело — брать ребенка с пеленок, когда он еще ничего не соображает и говорить не умеет, а другое — сформировавшегося человека. В одиннадцать лет она уже совсем взрослая. Еще немного — и женщиной будет. Ты ведь знаешь, как у них сейчас это все быстро! И потом, она привыкла к родителям, какие бы они ни были, к определенным отношениям, образу жизни. Сможем ли мы справиться с ее привычками, может быть, вредными? Вадик, это ведь огромная ответственность!
   — Значит, ты не хочешь ее удочерять, — сделал вывод Вадим.
   — Честно сказать — нет, — покачала головой Александра. — Хотя, конечно, ты прав — надо. Давай сделаем так: разрулим сейчас ситуации с банком и прочим дерьмом, а потом я этим займусь вплотную. Съезжу в дом ребенка, соберу бумаги. На очередь встанем. Насколько я знаю, там очередь большая.
   — Бумаги — это очень быстро. — Вадим достал из кармана какой-то сложенный лист, развернул. — Справки из диспансеров, что на учете не состоишь, заявление, характеристики, справка о доходах…
   — По-моему, ты о чем-то не о том думаешь, Вадим! Тебе сейчас шкуру надо спасать, а ты вместо этого занялся какой-то ерундой!
   — Да нет, как раз о том, — вздохнул Вадим.
   — Ну не знаю. — Александра посмотрела на резвящихся детей. — Это же так трудно. Я уж подумала, может, не судьба нам с тобой, раз Бог не дал?
   — Судьбу мы с тобой сами делаем. — Вадим поднялся. — Ладно, поезжай во Францию, займись более насущными проблемами.
   — Вадим! — Александра взяла его руку в свою. — Будь умницей, береги себя, ладно? Сейчас выкрутимся, и все будет хорошо.
   — Ладно, — кивнул Вадим. — Я тебя там найду.
   Он зашагал со двора. Александра смотрела ему вслед. Подождала, пока он скроется в темной арке, поднялась — нужно было ехать за билетом…

* * *

   Василиска сидела на скамейке в раздевалке и зашнуровывала свои новые ботинки. Вокруг стоял дикий ор — школьники носились друг за другом, толкались, прыгали, скакали, смеялись, играя в какую-то одним им понятную игру.
   Василиска переобулась, взяла пакет с рюкзаком и направилась к входным дверям.
   Она вышла на школьный двор. Здесь было так же шумно и весело, как в школе. Ушастый одноклассник толкнул ее, и Василиска чуть не угодила лицом в грязь.
   — Ах ты, скотина! — Она набросилась на обидчика, размахивая рюкзаком.
   — Воронков, я тебя сейчас возьму за уши и башку оторву! — раздался вдруг грозный голос Вадима Георгиевича.
   Воронков, собравшийся отвесить Василиске оплеуху, оторопел.
   — Здрасте! — только и сказал он высокому Василискиному покровителю. .
   — Хватит рюкзаком размахивать, пойдем домой, — сказал Вадим Василисе, направляясь к школьному крыльцу.
   — Это кто? — шепотом спросил Василиску Воронков.
   — Это мой отец! — гордо сказала Василиска.
   — Ты же детдомовская! — удивился парень.
   — Ага, как же! Сам ты такой! — Василиска для острастки еще раз съездила оторопевшему Воронкову по спине рюкзаком и побежала к Вадиму.
   — Привет, — сказала она. — Как дела?
   — Ничего, — кивнул Вадим Георгиевич. — Все идет согласно предварительным договоренностям. — Вадим достал из кармана сотовый телефон и протянул его девочке.
   — Это мне? — не поверила Василиска, беря аппарат в руку.
   — А кому же еще! — улыбнулся Вадим. — Можешь теперь маме в Италию звонить. Вот номер — я у тети Поли узнал.
   — Ух ты, круто как! — Василиска принялась крутить трубку в руках, нажимать на разные кнопочки.
   — Ну что, куда сегодня? Опять в «Макдоналдс»? — спросил Вадим.
   — Да ну, надоело, — поморщилась Василиска. — Может, лучше мороженого поедим?
   — Можно и мороженого, — согласился Вадим. Только ты, наверное, не обедала?
   — Нет-нет, обедала. Нас в школе большими обедами кормят.
   По всему было видно, что Василиска врет насчет обедов, но Вадим Георгиевич не стал уточнять, чем именно их кормят в школе.
   —Ну ладно, показывай, где тут у вас мороженое, — сказал он.
   Они зашли в небольшое уютное кафе, Вадим Георгиевич взял для Василиски большую порцию мороженого с орехами и шоколадом, себе — кофе. Сели за столик. Василиска демонстративно выложила телефон на стол — признак благосостояния. Посмотрела на Вадима вопросительно.
   — Можно я маме позвоню?
   — Звони, конечно, — разрешил Вадим. — За этим я тебе его и принес. Помочь набрать?
   — Я сама! — упрямо тряхнула головой Василиска. И замешкалась, не решаясь набрать номер. — А по нему точно можно маме позвонить?
   — Точно, точно, не сомневайся.
   — А сколько потом денег платить придется?
   — Пускай это тебя не волнует. Я же теперь твой отец — заплачу.
   — Правда? — Убежденная им Василиска начала осторожно нажимать на кнопочки телефона. Конечно, ошиблась, конечно, Вадиму Георгиевичу пришлось ей помогать. Наконец в трубке ответил женский голос;
   — Пронто?
   — Мама, это я — Василиса! — закричала девочка в трубку так, что все посетители кафе на нее обернулись. — Ты меня слышишь?
   В трубке возникла пауза, потом мамаша сказала:
   — Да, конечно, Василиса. Не кричи, пожалуйста.
   — Мам, ты когда за мной приедешь? Я тебя жду, жду… и
   —Дочка, у меня дел много, — сказала мать и, помолчав, добавила; — Ты знаешь, у тебя скоро будет братик в Италии…
   — Значит, ты не приедешь? — спросила Василиска упавшим голосом.
   — Почему? Приеду, только не сейчас — попозже. Ты там не скучай, передавай привет всем нашим. Бабушке передавай… Ты откуда разговариваешь, от тети Поли?
   — Да нет, я из кафе, с сотового телефона! — гордо сказала Василиска.
   — Ты с ума сошла! Это же очень дорого! Откуда у тебя сотовый телефон?
   — Пап… дядя Вадим подарил! — заявила Василиска.
   — Ладно, все, все, целую. — Страшно заторопилась Василискина мать. — Пока! — И трубка запиликала короткими гудками.
   Василиска растерянно посмотрела на нее, положила на стол.
   — Ну что, как у твоей мамы дела? — поинтересовался Вадим, отпивая кофе.
   — Она сказала, что у меня скоро будет братик и приехать она не сможет… Еще сказала, что сотовый телефон очень дорого стоит, и положила трубку.
   — Это, наверное, у них в Италии дорого… Ну теперь понятно, почему она не может тебя забрать. Ты хоть рада тому, что у тебя будет брат?
   — Не знаю, — пожала плечами Василиска. — Я же его пока еще не видела.
   — Ну ладно, не расстраивайся. Приедут потом, вместе с братом. Ешь пока свое мороженое — и выше нос. Я ведь к тебе часто прихожу.
   Василиска весело рассмеялась.
   — Скажете тоже — выше нос! Я же не лиса, чтоб им вверх-вниз двигать!
   Она съела мороженое и с такой тоской оглядела пустое блюдечко, что Вадим Георгиевич взял ей еще и молочный коктейль. Они посидели еще немного, потом Вадим проводил ее до детского дома.
   Перед крыльцом Василиска достала из рюкзака телефон, протянула ему:
   — Вы возьмите, пожалуйста. Мне не надо.
   — То есть как это? Ты же сама просила, — удивился Вадим Георгиевич.
   — Маме я позвонила. А так — мне больше некуда, да и мальчишки могут отобрать. Жалко будет.
   — Ну как знаешь, — пожал плечами Вадим. — Что тебе в следующий раз принести?
   — Ну, не знаю… — Василиска задумалась. — Вы сами приходите, а то опять закрутитесь с делами. Колбасы можете принести докторской? Я ее очень люблю.
   Вадим рассмеялся просьбе Василиски, кивнул.
   — Будет тебе колбаса! — Он поцеловал ее на прощание в щеку и пошел. Перед воротами детского дома обернулся. Василиска все еще стояла на крыльце и смотрела ему вслед. Ему показалось, что девочка плачет.

* * *

   Вадим нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и «фольксваген» послушно пискнул, разблокировав двери.
   — Кравцов Вадим Георгиевич? — раздался откуда-то сбоку неприятный скрипучий голос.
   Он обернулся. Их было двое. Оба в штатском, средних лет, с каменным выражением на лицах, один повыше, другой пониже, один потолще, другой потоньше, но все равно они были похожи друг на друга, Как братья-близнецы, и Вадим сразу понял, кто они. Жаль. Ведь он как раз собирался на Ленинградский Вокзал, чтобы взять билет до Питера.
   — А в чем дело?
   — Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. — Тот, который был потоньше и явно злее, сунул ему под нос раскрытые корочки. — Мы должны задать вам несколько вопросов.
   — Это надолго? А то я очень тороплюсь.
   — Все торопятся, — философски заметил тот, который был потолще. — С поспешностью только блох ловят.
   — Нет, я-то их как раз не ловлю, — усмехнулся Вадим. Он ждал этой встречи, поэтому не испугался. — Мы куда едем?
   — В отдел.
   — Тогда, может быть, я проследую за вами на своей машине, чтоб не бросать ее здесь? — спросил Вадим.
   Они переглянулись. Тот, который потоньше, скорчил мину, второй кивнул.
   — Мы с вами вместе проследуем. Я поведу вашу машину сам.
   — Хорошо, — кивнул Вадим. Первый направился к служебным «Жигулям», второй сел за руль Вадимова «фольксвагена».
   — Ремень пристегните, — напомнил Вадим, сам застегивая ремень безопасности на груди.
   — Вы всегда соблюдаете правила дорожного движения? — язвительно поинтересовался толстый, но ремень все-таки застегнул.
   — Всегда, — кивнул Вадим.
   — Ну вот, правила соблюдаете, а законы — нет, сказал тот, трогая машину с места.
   — В чем меня подозревают? — спросил Вадим.
   — В мошенничестве в особо крупных размерах, просто сказал толстый. — Выяснились некоторые обстоятельства насчет вашего банковского кредита…
   Толстый, видимо, ждал, что Вадим станет интересоваться этими самым обстоятельствами, но Вадим замолчал.
   — Вы поосторожней на ухабах — у меня стойки завалены, — предупредил толстого Вадим.
   — Да, действительно, жестковато идет, — согласился толстый. — Что же вы, такой богатый человек, а машину в порядок привести не можете?
   — Некогда. Все, кому не лень, отвлекают на всякую ерунду… — Вадим наблюдал за идущим впереди служебным «жигулем». — На Садовом сейчас точно пробка.
   — Знаю, — кивнул толстый. — Не волнуйтесь, доедем. Мы, в отличие от вас, никуда не торопимся. В нашем деле торопиться нельзя.
   — А по-моему, со мной вы как раз поторопились, — сказал Вадим. — То, что у меня счет где-то там за границей, вовсе не означает, что я мошенник и собирался «кинуть» банк. Счет могли создать за меня, чтобы таким образом меня подставить…
   Толстый, не ожидавший такого поворота разговора, замешкался с ответом.
   — Вы бы сначала разработали тех, кто был подельниками Митроши в этой афере, а потом уж за меня брались, — воспользовался этой замешкой Вадим Георгиевич. — А то рассыпалась версия, вы давай ее склеивать заново — а тут вам преступники и подсказали, в каком направлении двигаться, — продолжал напирать на следователя Вадим.
   — Митроша — это кто? — поинтересовался толстый.
   — Да так, сволочь одна. Агентом у меня в фирме работал.
   «Жигули» наконец оторвались, но тут же впереди «фольксвагена» вклинился «форд». Толстый нажал на тормоза.
   — Рискованно ездят ребята, — заметил Вадим.
   — А иначе в Москве нельзя, — вздохнул толстый и посмотрел Вадиму в глаза. — Прямых доказательств против тебя, конечно, нет, но учти: если выяснится, что это именно те деньги…
   — А как это может выясниться? — поинтересовался Вадим.
   — Очень просто. — Толстый опять «зевнул», и еще одна машина вклинилась на полосу перед ними. — Номера обналиченных купюр были в банковском компьютере, поэтому когда ты или кто-то за тебя открывал счет за границей, этот факт, соответственно, был зафиксирован, а меченые купюры оприходованы.
   — Неужели все номера были снова занесены в компьютер? — искренне удивился Вадим.
   — Ну, все не все, но учтены при обналичке наверняка. Так что, Кравцов, суши весла, как говорится.
   — В таких случаях говорится не про весла, а про сухари, — уточнил Вадим.
   На Садовом действительно была пробка. «Жигуль» окончательно потерялся в потоке машин — теперь его даже не было видно. «Фольксваген» зажали со всех сторон, и он едва плелся. Вадим оглянулся. Все — глухо, как в многотысячной толпе, идущей к метро: если попал в середину — не выберешься. Справа был Фурманный переулок. Знакомые места. Когда-то здесь жила его бабушка, он ходил в школу, играл с друзьями. Первая любовь, первое разочарование. Детство, овеянное духом романтики застоя конца семидесятых.
   Вадим опустил руку и надавил на кнопку, отстегивая ремень. Потом положил руку на ручку двери. Следователь смотрел в другую сторону, пытаясь перестроиться в левый ряд.
   Вадим потянул ручку, дверной замок щелкнул, и он выскочил из «фольксвагена», бросился к переулку ловко лавируя между неподвижно замершими машинами.
   — Эй! — запоздало крикнул толстяк. — Стоять! — Он надавил на кнопку, пытаясь отстегнуть ремень безопасности, но кнопку почему-то заело, и ремень не отстегивался.
   — Твою мать! Твою мать! Сволочь! Пидорас! — ругался толстяк, дергаясь всем телом и пытаясь вырваться из автомобильного плена.
   Вадим пробежал еще по переулку и нырнул в незаметные металлические ворота. Здесь — дворами. У него было минуты две-три, пока преследователи разберутся, что к чему. Ну и пусть их, а он тем временем поймает машину и быстро на вокзал! И поедет не поездом, а электричкой. В ней народу больше, легче затеряться. А на поезд сядет где-нибудь в Твери, а может, и подальше. Сейчас самое главное — успеть проскочить! А с ремнем безопасности водительского сиденья у него всегда были проблемы — кнопку постоянно заедало…

ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ДАЧА

   Врач-психиатр вошел в палату. Кто-то из больных торопливо расхаживал из угла в угол, выказывая крайнюю неусидчивость, кто-то лежал поверх покрывала на боку, подложив ладони под голову… Митроша в больничной пижаме стоял около окна, остановившимся взглядом смотрел на заиндевелые деревья.
   — Воробьев считаете? — спросил врач, подойдя к Митроше.
   — Считаю, — признался тот. — А вы не считаете?
   — Мне некогда считать. Ну что, как насчет того, чтобы продолжить вашу замечательную историю?
   — Я всегда готов, — с радостью согласился Митроша.
   — Буйствовать не будете, как в прошлый раз? Видите, я теперь даже без колпака хожу, чтобы вам было поспокойней.
   Митроша посмотрел на приглаженные светлые волосы психиатра.
   — Вижу.
   Врач завел Митрошу в свой кабинет. Выдвинул стул, предлагая сесть.
   — Ну-с, на чем мы в прошлый раз остановились?
   Митроша неопределенно пожал плечами.
   — Я вам напомню. Вы работали у некоего господина Кравцова и занимались продажей недвижимости.
   — Кравцов — сволочь! — неожиданно произнес Митроша, глядя прямо перед собой.
   — Ну-ну, Дмитрий Константинович, мы же с вами договорились не оценивать поступки других людей, — покачал головой психиатр. — Вы обещали рассказать, как можно, работая в агентстве, проворачивать левые сделки, не делясь ни с директором, ни с фирмой, ни с кем, и получать при этом не пять, а десять процентов от общей суммы покупки.
   — А, ну так это целое искусство, молодой человек! — Услышав про левые сделки, Митроша оживился, глаза его заблестели. — Сейчас я вам такое расскажу!
   — Валяйте! — Врач выдвинул нижний ящик стола, где у него был диктофон, надавил кнопку записи.
   — Целое искусство, — повторил Митроша. — Потому как ходишь ты по самому краю пропасти. Если директор не дурак, то он на эти вещи глаза закрывает, потому что хороший агент ему может прибыли до восьмидесяти тысяч в год принести.
   — Долларов? — уточнил врач.
   — Не рублей же! — усмехнулся Митроша. — Но это, конечно, крутой агент в крутом агентстве, где очень много объектов «окучивается». Народу там штатного и внештатного до пятисот человек работать может. Представляете? Целая фабрика!
   — Неужели до пятисот? — притворно удивился психиатр.
   — А то как же! Ведь внештатному агенту зарплаты платить не надо. Поучили его немного, бросили, как котенка в воду — плавай! И сколько он наплавает, сколько набегает — это уж его проблемы! Поэтому при желании можно и тысячу человек набрать, был бы только с этого толк. В большом агентстве он получит максимум процентов тридцать от суммы посреднического договора, а в маленьком его процент может и до пятидесяти дойти…
   — Получается, что в маленьком агентстве работать выгодней? — поинтересовался врач.
   — Палка о двух концах. В маленьком объектов меньше, значит, меньше и возможностей. Но сделки левые и там, и там крутить можно. Было бы желание!
   — Вот-вот, поподробней, пожалуйста, с этого места. И — опираясь на собственный жизненный опыт, — попросил психиатр и подался вперед, выказывая крайнюю заинтересованность предметом разговора.
   — Представлялся я всегда агентом «Гаранта», ячейка собственная в банке была, чтобы никаких подозрений у клиентов не возникало. Бланков договоров в офисе всегда полно, поэтому с бумагами никаких проблем нет. Главное, чтобы на бланке подпись директора была и печать с реквизитами. Приводил я Клиентов в контору пораньше утром или вечером, когда Кравцова и других агентов еще не было. Ведь если разобраться, агент агенту враг, потому как они конкуренты… Есть, например, выставленная на продажу квартира. И туда не только ты своих потенциальных покупателей водишь, но и еще кто-нибудь из фирмы. Бывает, конечно, что объект удается захапать и к нему близко никого не подпускать, но тут уж — как повезет. Хапнешь объект, а покупателей реальных нет. И будет квартира висеть — ни себе, ни людям. Начальство за это по головке не погладит… Попить можно? — неожиданно спросил Митроша.